Страница:
– Договорились… – уныло протянули пираты. Теперь они уже сами не знали, что лучше: планета Колдобина, служение делу или счастливое «ничто», обещанное всем коротышкам.
Стук и крики ни к чему не привели. Очевидно, поблизости никого не было. Сам «Шестой» тоже поколотил в дверь руками, да так, что у пиратов заложило уши, а на стальной поверхности остались вмятины.
– Да, да, конечно, и так всегда! – плаксиво сокрушался робот. – Нет в этом мире справедливости! Нет справедливости и сострадания! А если кому-то из вас вдруг сделалось плохо? Вы сами-то понимаете, что здесь вас обрекли на ужасную, невыносимую и жестокую погибель! Вот они – коротышки! Вот их истинная личина!
«Шестой» подпрыгнул, подтянулся на руках и оказался в трубе.
– Я вас на время покидаю, – сообщил он. – Ждите ценных указаний.
Сделав военную отмашку, робот бесшумно исчез в трубе.
Через несколько секунд пираты вновь обрели способность говорить.
– Нет, ты понял? – заносчиво воскликнул Нос, храбрясь. – Он нас на понт хотел взять, ты понял?
– Ну, это ему не пройдет, – проворчал Костыль. – Будет ещё нам пятки лизать…
В это мгновение «Шестой» вновь появился в окошке.
Увидев его, пираты побледнели от страха, а ноги у них подкосились.
– И главное, – «Шестой» приложил палец к губам, – молчок! Про то, что говорили, – молчок. Понятно?
Ответить Нос и Костыль ничего не смогли, а только шумно сглотнули пересохшими глотками, не отрывая глаз от окошка. «Шестой» исчез и больше в карцере не появлялся.
Глава восьмидесятая
Глава восемьдесят первая
Глава восемьдесят вторая
Глава восемьдесят третья
Стук и крики ни к чему не привели. Очевидно, поблизости никого не было. Сам «Шестой» тоже поколотил в дверь руками, да так, что у пиратов заложило уши, а на стальной поверхности остались вмятины.
– Да, да, конечно, и так всегда! – плаксиво сокрушался робот. – Нет в этом мире справедливости! Нет справедливости и сострадания! А если кому-то из вас вдруг сделалось плохо? Вы сами-то понимаете, что здесь вас обрекли на ужасную, невыносимую и жестокую погибель! Вот они – коротышки! Вот их истинная личина!
«Шестой» подпрыгнул, подтянулся на руках и оказался в трубе.
– Я вас на время покидаю, – сообщил он. – Ждите ценных указаний.
Сделав военную отмашку, робот бесшумно исчез в трубе.
Через несколько секунд пираты вновь обрели способность говорить.
– Нет, ты понял? – заносчиво воскликнул Нос, храбрясь. – Он нас на понт хотел взять, ты понял?
– Ну, это ему не пройдет, – проворчал Костыль. – Будет ещё нам пятки лизать…
В это мгновение «Шестой» вновь появился в окошке.
Увидев его, пираты побледнели от страха, а ноги у них подкосились.
– И главное, – «Шестой» приложил палец к губам, – молчок! Про то, что говорили, – молчок. Понятно?
Ответить Нос и Костыль ничего не смогли, а только шумно сглотнули пересохшими глотками, не отрывая глаз от окошка. «Шестой» исчез и больше в карцере не появлялся.
Глава восьмидесятая
В ТРУБЕ
Буравчик, Огонёк, Незнайка и Пёстренький миновали цепь замысловатых поворотов, спусков, подъёмов и оказались внутри своеобразного перекрестка. Две трубы расходились здесь на четыре стороны. Теперь нужно было решить, куда лезть дальше в поисках выхода. Каждый растянулся на животе в свободной трубе, и начался совет.
– Ну что, малыши, – сказала Огонёк, желая, как видно, приободрить Незнайку и Пёстренького. – Понравилось в трубе?
– Ничего, так себе, – ответил Незнайка за обоих. – Только коленки болят.
– А вы обмотайте чем-нибудь. Я вот полоску от платья снизу оторвала и обмотала. Теперь ничего, – а-пчхи! – бегаю как крыса.
Лазая уже достаточно долго по сквозняку в трубе, Огонёк и Буравчик успели простудиться: первая отчаянно чихала, второй беспрестанно шмыгал носом.
– Только вы того, не очень… – попросил Пёстренький. – Не так быстро, а то я уже два раза сандалии терял.
– Это ещё хорошо, что трубы здесь четырехугольные, – прогудел в нос Буравчик. – Вам, кстати, удобно ползти?
– Терпимо. Только воняет здесь чем-то…
– Правда? Наверное, это вытяжка из химической лаборатории. А как вам по высоте?
– По высоте тоже терпимо…
– А я вот по высоте не помещаюсь, – пожаловался Буравчик. – Чрезвычайно, знаете ли, м-мучительный процесс.
– Слушайте, малыши, – а-пчхи! – а у вас пожевать ничего нет в карманах? – поинтересовалась Огонёк.
– По правде говоря, в карманах у нас пусто, – признался Незнайка, вспомнив со стыдом, как они выворачивали карманы в карцере.
– Погоди, – сказал Пёстренький и, порывшись, достал из внутреннего потайного кармана горсть конфет. – Вот, берите. – Он высыпал конфеты на середину.
С хрустом умяв все конфеты, поблагодарив Пёстренького и несколько раз чихнув, Огонёк помусолила во рту указательный палец, подняла его кверху, как заправский моряк, и велела всем не дышать.
– Нам туда, – уверенно сказала она после напряженной паузы, во время которой у Буравчика от голода бурчало в животе. – Понимаете? Если мы полезем вверх по направлению вытяжки, то окажемся…
– То окажемся около «Волчка», в кратере! – выпалил Незнайка, удивляясь собственной сообразительности. – Да, да, там есть на стенах какие-то решетки!
– У волчка? У какого еще волчка? – переспросили хором Огонёк и Буравчик.
И Незнайка принялся рассказывать им обо всем, что случилось за последние дни.
– Ну что, малыши, – сказала Огонёк, желая, как видно, приободрить Незнайку и Пёстренького. – Понравилось в трубе?
– Ничего, так себе, – ответил Незнайка за обоих. – Только коленки болят.
– А вы обмотайте чем-нибудь. Я вот полоску от платья снизу оторвала и обмотала. Теперь ничего, – а-пчхи! – бегаю как крыса.
Лазая уже достаточно долго по сквозняку в трубе, Огонёк и Буравчик успели простудиться: первая отчаянно чихала, второй беспрестанно шмыгал носом.
– Только вы того, не очень… – попросил Пёстренький. – Не так быстро, а то я уже два раза сандалии терял.
– Это ещё хорошо, что трубы здесь четырехугольные, – прогудел в нос Буравчик. – Вам, кстати, удобно ползти?
– Терпимо. Только воняет здесь чем-то…
– Правда? Наверное, это вытяжка из химической лаборатории. А как вам по высоте?
– По высоте тоже терпимо…
– А я вот по высоте не помещаюсь, – пожаловался Буравчик. – Чрезвычайно, знаете ли, м-мучительный процесс.
– Слушайте, малыши, – а-пчхи! – а у вас пожевать ничего нет в карманах? – поинтересовалась Огонёк.
– По правде говоря, в карманах у нас пусто, – признался Незнайка, вспомнив со стыдом, как они выворачивали карманы в карцере.
– Погоди, – сказал Пёстренький и, порывшись, достал из внутреннего потайного кармана горсть конфет. – Вот, берите. – Он высыпал конфеты на середину.
С хрустом умяв все конфеты, поблагодарив Пёстренького и несколько раз чихнув, Огонёк помусолила во рту указательный палец, подняла его кверху, как заправский моряк, и велела всем не дышать.
– Нам туда, – уверенно сказала она после напряженной паузы, во время которой у Буравчика от голода бурчало в животе. – Понимаете? Если мы полезем вверх по направлению вытяжки, то окажемся…
– То окажемся около «Волчка», в кратере! – выпалил Незнайка, удивляясь собственной сообразительности. – Да, да, там есть на стенах какие-то решетки!
– У волчка? У какого еще волчка? – переспросили хором Огонёк и Буравчик.
И Незнайка принялся рассказывать им обо всем, что случилось за последние дни.
Глава восемьдесят первая
ОРУЖИЕ ПРОТИВ ВЗБЕСИВШЕГОСЯ РОБОТА НАЙДЕНО!
В это самое время на «Волчке» полным ходом шла операция по обратному превращению инженера Курносика в нормального коротышку. Доктор Пилюлькин осторожно извлёк из его черепа электронную начинку, а затем поместил туда хранившийся в стеклянной банке настоящий мозг. Ему ассистировали Винтик и Знайка.
После двух часов напряжённой работы голова Курносика приняла надлежащее очертание, а вместо сплошного гипсового шара осталась лишь узкая повязка на лбу. Больной дышал ровно и спокойно, все его внутренние органы функционировали в пределах нормы.
Его переложили с операционного стола на кушетку и стали дожидаться, когда перестанет действовать наркоз. Прошло не более часа, и Курносик открыл глаза.
– Где я? – произнес он слабым голосом.
Казалось бы, ничего особенного, но именно то, что несостоявшийся диктатор вёл себя как нормальный коротышка, обрадовало Пилюлькина и всех прочих. Только Прибамбас остался, или делал вид, что остался, равнодушным. Час назад он велел «Матрёшке» принести тыквенных семечек (а все растения на Колобке были такими же маленькими, как на Луне), которые он очень любил, и теперь лузгал их в специально свернутый из бумажки кулек, развалившись в кресле перед иллюминатором. За иллюминатором была только надоевшая до чертиков каменная стена, но адмирал делал вид, что эта стена его чрезвычайно интересует.
– Всё хорошо, голубчик, не волнуйтесь, – ласково и нараспев говорил Пилюлькин больному. – Дышите ровно.
– Что со мной?..
– Ничего, ничего… Вам сейчас головку немножечко прооперировали.
Курносик огляделся и попробовал подняться, но Пилюлькин мягким движением уложил его на место.
– Пока ещё вам нельзя шевелиться, держите головку на подушечке.
– Я попал в аварию? – спросил Курносик.
– В каком-то смысле… – уклончиво ответил Пилюлькин.
К кушетке приблизились Знайка, Винтик и Кроха.
– Вы что-нибудь помните? – спросила Кроха.
Курносик прищурился, напрягся и неуверенно заговорил:
– Да, я всё помню. Через неделю я лечу в Солнечную систему, а потом… Погодите, а почему я здесь? Ведь я на «Волчке»? – Он поднял голову и стал беспокойно озираться. Теперь он заметил и сидящего в стороне Прибамбаса. – Ну конечно, я на «Волчке», вот и господин адмирал. Господин адмирал, скажите хотя бы вы, что со мною случилось?
Адмирал поморщился и нехотя ответил:
– Господин Курносик, прежде всего нам бы хотелось услышать от ВАС, что с ВАМИ случилось.
Курносик испуганно посмотрел на Пилюлькина.
– Послушайте, доктор, почему он так говорит? Я что-нибудь не так сделал? Может быть, я на кого-нибудь наехал на своем автомобиле?
– Ничего, ничего, голубчик, – успокоил его Пилюлькин. – Тут авария другого рода… Постарайтесь вспомнить всё по порядку, издалека.
– Ну что, пожалуй… – согласился Курносик. – Я работаю старшим инженером по робототехнике в бюро Хронокосмической навигации. Через неделю мне предстоит лететь в Солнечную систему по программе Созидания Будущего. Пятнадцать трудоголиков и пятнадцать голодранцев, планеты Земля и Колдобина… Командир корабля – адмирал Прибамбас. Господин адмирал, да скажите же вы им!..
Прибамбас и бровью не повел.
– Скажите, а что вы помните из того, что происходило в последние дни и часы? – поинтересовался Знайка.
– Что я помню? Я, конечно, все помню. Сегодня я работал, как обычно, в своей лаборатории. Потом, когда рабочий день закончился и все разошлись, я стал монтировать и трансплантировать… – Курносик вдруг сделал испуганное лицо и схватился за голову. – Ой!.. Ой, что же я сделал! Скорее, скорее, выньте из меня эту штуку! Доктор, не медлите ни секунды! Микропроцессор вмонтирован за правым ухом, вот здесь, здесь! Скорее, он меня погубит!..
Курносик схватился за место, где должен был находиться самый первый вмонтированный в голову микропроцессор, но, не нащупав его под кожей, удивленно уставился на Пилюлькина:
– Вы… вы знали? Вы его… удалили?..
– Не волнуйтесь, из вас уже извлекли всё лишнее, – заверил его Пилюлькин. – Теперь вы опять совершенно нормальный коротышка.
По щекам Курносика покатились слезы, он разрыдался, и Пилюлькин был вынужден дать ему приличную дозу успокоительного лекарства.
Курносик ещё некоторое время рыдал и жаловался, что едва себя не погубил, и благодарил доктора. Потом он всё-таки заснул, а все, кроме Пилюлькина, вышли из лаборатории посовещаться.
– Теперь всё ясно, – огорченно сказал Прибамбас. – Он помнит только то, что было до самой первой операции, ещё задолго до полёта. После этой операции он перестал быть нормальным коротышкой, и с тех пор ничего не помнит. А с кого теперь спрашивать за всё? – повысил он голос. – С командира? С этого что теперь возьмешь – «ничего не помню, ничего не знаю…». В худшем случае угодит в психушку, а то и вовсе отпустят. Нет, он у меня сейчас все вспомнит!.. – И Прибамбас рванулся к дверям лаборатории, но Винтик и Знайка схватили его под руки и силой усадили в кресло. Сейчас их уже беспокоило совсем другое.
– Поймите, – настойчиво потребовала Кроха, – теперь не время скандалить! Теперь нужно думать не о Курносике, он-то совсем не опасен, а о том, как изловить и размонтировать самообучающегося робота. С каждой минутой он становится всё опаснее для коротышек!
Прибамбас успокоился, лицо его сделалось кислым.
– Ну так и ловите. Теперь всё равно мне за всё отдуваться: главный динамик потерял, арестанты разбежались, роботы взбунтовались… Наши не сегодня завтра будут здесь, меня доставят куда положено, проведут служебное расследование, лишат всех званий и отправят в отставку. И правильно сделают: не надо быть таким идиотом!.. – Прибамбас в сердцах плюнул прямо на пол салона.
Коротышки сочувственно молчали.
– Если эта тварь ещё в трубе, – сказал Прибамбас, – то можно попробовать выкурить его оттуда снотворным газом.
– Но разве снотворный газ подействует на механизм? – возразила Кроха. – Ведь это робот, а не коротышка.
– Да, это верно, – уныло согласился Прибамбас. – Хитрый, наглый, отвратительный робот…
Все четверо задумались, и наступила тишина, прерываемая только доносившимся из лаборатории лёгким металлическим стуком. Это Пилюлькин кипятил на электроплитке хирургические инструменты. Знайка посмотрел на товарищей и многозначительно поднял вверх указательный палец:
– Пар.
Последовала короткая пауза.
– Пар… – прошептала Кроха.
– Пар! – воскликнул Винтик.
– Пар-р-р!! – зарычал Прибамбас.
Ну конечно! Если роботы боятся воды, то, стало быть, должны бояться и пара, поскольку пар и есть вода, только растворённая в воздухе.
Объяснять никому не пришлось. Прибамбас бросился в грузовой отсек и загремел там каким-то железом. Уже через несколько минут работа закипела. Винтик мастерил герметичный котел для воды. В ход пошли железные бочки из-под керосина, соединенные между собой трубкой. Знайка прилаживал к вентиляционному окну раструб. Кроха и «Матрёшка» собирали по кораблю всякое тряпье, а Прибамбас раскладывал его кучами под каждой бочкой.
Вскоре всё было готово: бочки до половины наполнили водой, тряпки смочили керосином. Прибамбас чиркнул зажигалкой, и тут…
И тут из-за раструба внутри вентиляционной трубы послышались возня и встревоженные голоса.
При всеобщем замешательстве Винтик отсоединил раструб, и из отверстия один за другим вылезли чумазые как трубочисты Клюковка-Огонёк, Буравчик, Незнайка и Пёстренький.
Кроха испуганно ахнула, Винтик и Знайка медленно переглянулись, Прибамбас почесал затылок.
– Остроумное решение, – заметила Огонёк, едва взглянув на подготовленный к работе паровой агрегат. – Собираетесь кого-то выкурить из трубы? Робота?..
После двух часов напряжённой работы голова Курносика приняла надлежащее очертание, а вместо сплошного гипсового шара осталась лишь узкая повязка на лбу. Больной дышал ровно и спокойно, все его внутренние органы функционировали в пределах нормы.
Его переложили с операционного стола на кушетку и стали дожидаться, когда перестанет действовать наркоз. Прошло не более часа, и Курносик открыл глаза.
– Где я? – произнес он слабым голосом.
Казалось бы, ничего особенного, но именно то, что несостоявшийся диктатор вёл себя как нормальный коротышка, обрадовало Пилюлькина и всех прочих. Только Прибамбас остался, или делал вид, что остался, равнодушным. Час назад он велел «Матрёшке» принести тыквенных семечек (а все растения на Колобке были такими же маленькими, как на Луне), которые он очень любил, и теперь лузгал их в специально свернутый из бумажки кулек, развалившись в кресле перед иллюминатором. За иллюминатором была только надоевшая до чертиков каменная стена, но адмирал делал вид, что эта стена его чрезвычайно интересует.
– Всё хорошо, голубчик, не волнуйтесь, – ласково и нараспев говорил Пилюлькин больному. – Дышите ровно.
– Что со мной?..
– Ничего, ничего… Вам сейчас головку немножечко прооперировали.
Курносик огляделся и попробовал подняться, но Пилюлькин мягким движением уложил его на место.
– Пока ещё вам нельзя шевелиться, держите головку на подушечке.
– Я попал в аварию? – спросил Курносик.
– В каком-то смысле… – уклончиво ответил Пилюлькин.
К кушетке приблизились Знайка, Винтик и Кроха.
– Вы что-нибудь помните? – спросила Кроха.
Курносик прищурился, напрягся и неуверенно заговорил:
– Да, я всё помню. Через неделю я лечу в Солнечную систему, а потом… Погодите, а почему я здесь? Ведь я на «Волчке»? – Он поднял голову и стал беспокойно озираться. Теперь он заметил и сидящего в стороне Прибамбаса. – Ну конечно, я на «Волчке», вот и господин адмирал. Господин адмирал, скажите хотя бы вы, что со мною случилось?
Адмирал поморщился и нехотя ответил:
– Господин Курносик, прежде всего нам бы хотелось услышать от ВАС, что с ВАМИ случилось.
Курносик испуганно посмотрел на Пилюлькина.
– Послушайте, доктор, почему он так говорит? Я что-нибудь не так сделал? Может быть, я на кого-нибудь наехал на своем автомобиле?
– Ничего, ничего, голубчик, – успокоил его Пилюлькин. – Тут авария другого рода… Постарайтесь вспомнить всё по порядку, издалека.
– Ну что, пожалуй… – согласился Курносик. – Я работаю старшим инженером по робототехнике в бюро Хронокосмической навигации. Через неделю мне предстоит лететь в Солнечную систему по программе Созидания Будущего. Пятнадцать трудоголиков и пятнадцать голодранцев, планеты Земля и Колдобина… Командир корабля – адмирал Прибамбас. Господин адмирал, да скажите же вы им!..
Прибамбас и бровью не повел.
– Скажите, а что вы помните из того, что происходило в последние дни и часы? – поинтересовался Знайка.
– Что я помню? Я, конечно, все помню. Сегодня я работал, как обычно, в своей лаборатории. Потом, когда рабочий день закончился и все разошлись, я стал монтировать и трансплантировать… – Курносик вдруг сделал испуганное лицо и схватился за голову. – Ой!.. Ой, что же я сделал! Скорее, скорее, выньте из меня эту штуку! Доктор, не медлите ни секунды! Микропроцессор вмонтирован за правым ухом, вот здесь, здесь! Скорее, он меня погубит!..
Курносик схватился за место, где должен был находиться самый первый вмонтированный в голову микропроцессор, но, не нащупав его под кожей, удивленно уставился на Пилюлькина:
– Вы… вы знали? Вы его… удалили?..
– Не волнуйтесь, из вас уже извлекли всё лишнее, – заверил его Пилюлькин. – Теперь вы опять совершенно нормальный коротышка.
По щекам Курносика покатились слезы, он разрыдался, и Пилюлькин был вынужден дать ему приличную дозу успокоительного лекарства.
Курносик ещё некоторое время рыдал и жаловался, что едва себя не погубил, и благодарил доктора. Потом он всё-таки заснул, а все, кроме Пилюлькина, вышли из лаборатории посовещаться.
– Теперь всё ясно, – огорченно сказал Прибамбас. – Он помнит только то, что было до самой первой операции, ещё задолго до полёта. После этой операции он перестал быть нормальным коротышкой, и с тех пор ничего не помнит. А с кого теперь спрашивать за всё? – повысил он голос. – С командира? С этого что теперь возьмешь – «ничего не помню, ничего не знаю…». В худшем случае угодит в психушку, а то и вовсе отпустят. Нет, он у меня сейчас все вспомнит!.. – И Прибамбас рванулся к дверям лаборатории, но Винтик и Знайка схватили его под руки и силой усадили в кресло. Сейчас их уже беспокоило совсем другое.
– Поймите, – настойчиво потребовала Кроха, – теперь не время скандалить! Теперь нужно думать не о Курносике, он-то совсем не опасен, а о том, как изловить и размонтировать самообучающегося робота. С каждой минутой он становится всё опаснее для коротышек!
Прибамбас успокоился, лицо его сделалось кислым.
– Ну так и ловите. Теперь всё равно мне за всё отдуваться: главный динамик потерял, арестанты разбежались, роботы взбунтовались… Наши не сегодня завтра будут здесь, меня доставят куда положено, проведут служебное расследование, лишат всех званий и отправят в отставку. И правильно сделают: не надо быть таким идиотом!.. – Прибамбас в сердцах плюнул прямо на пол салона.
Коротышки сочувственно молчали.
– Если эта тварь ещё в трубе, – сказал Прибамбас, – то можно попробовать выкурить его оттуда снотворным газом.
– Но разве снотворный газ подействует на механизм? – возразила Кроха. – Ведь это робот, а не коротышка.
– Да, это верно, – уныло согласился Прибамбас. – Хитрый, наглый, отвратительный робот…
Все четверо задумались, и наступила тишина, прерываемая только доносившимся из лаборатории лёгким металлическим стуком. Это Пилюлькин кипятил на электроплитке хирургические инструменты. Знайка посмотрел на товарищей и многозначительно поднял вверх указательный палец:
– Пар.
Последовала короткая пауза.
– Пар… – прошептала Кроха.
– Пар! – воскликнул Винтик.
– Пар-р-р!! – зарычал Прибамбас.
Ну конечно! Если роботы боятся воды, то, стало быть, должны бояться и пара, поскольку пар и есть вода, только растворённая в воздухе.
Объяснять никому не пришлось. Прибамбас бросился в грузовой отсек и загремел там каким-то железом. Уже через несколько минут работа закипела. Винтик мастерил герметичный котел для воды. В ход пошли железные бочки из-под керосина, соединенные между собой трубкой. Знайка прилаживал к вентиляционному окну раструб. Кроха и «Матрёшка» собирали по кораблю всякое тряпье, а Прибамбас раскладывал его кучами под каждой бочкой.
Вскоре всё было готово: бочки до половины наполнили водой, тряпки смочили керосином. Прибамбас чиркнул зажигалкой, и тут…
И тут из-за раструба внутри вентиляционной трубы послышались возня и встревоженные голоса.
При всеобщем замешательстве Винтик отсоединил раструб, и из отверстия один за другим вылезли чумазые как трубочисты Клюковка-Огонёк, Буравчик, Незнайка и Пёстренький.
Кроха испуганно ахнула, Винтик и Знайка медленно переглянулись, Прибамбас почесал затылок.
– Остроумное решение, – заметила Огонёк, едва взглянув на подготовленный к работе паровой агрегат. – Собираетесь кого-то выкурить из трубы? Робота?..
Глава восемьдесят вторая
ТРЕВОЖНЫЙ РАССВЕТ
Начинало светать. Освобожденные из «отстойника» пленные коротышки не расходились. Настроение было праздничное, все возбужденно галдели, разглядывали и трогали валявшихся повсюду в «отключке» роботов-стражников.
Отдельной кучкой собрались бывшие пираты-трудоголики. Вид у них был довольно унылый: все надежды разбогатеть рухнули, подводную лодку они потеряли, а капитан, кажется, совсем рехнулся. Выпущенные из карцера Нос и Костыль ругали всех на чём свет стоит и угрожали непонятно кому.
Неподалёку от входа из густых зарослей выглядывали дикари-голодранцы. Оставаясь незамеченными, они с любопытством следили за событиями минувшей ночи, ровным счётом ничего не понимая. Теперь они дожидались, чем всё закончится.
Из глубины служебных коридоров появились Знайка, Буравчик, Огонёк, Винтик, Кроха, Незнайка и Пёстренький. После того как в кратере появились ещё двое хитроумных изобретателей, планы круто переменились. Во-первых, было решено заколотить все вентиляционные окна на фабрике. С этим надо было спешить, чтобы робот не смог выбраться из трубы и чтобы пар не уходил впустую. Эти окошки сейчас в спешном порядке заколачивали и заваривали толстым листовым железом роботы-слесари, за спинами у которых стояли грозные «барбосы».
Ещё лучше придумал инженер Буравчик. Он предложил оставить не заколоченным одно-единственное вентиляционное окошко, расположенное над входом в «отстойник» и выходящее прямо на покрытую мхом каменистую поляну. Над этой поляной решено было натянуть несколько рядов металлической проволоки и пропустить через неё электрический ток. Налетев на эту проволоку, робот получил бы сильнейший удар тока и его электронный механизм навсегда вышел бы из строя.
Винтик и Буравчик тут же принялись за сооружение проволочной засады, а Знайка поднялся на тот самый балкончик, с которого обычно выступал директор, и обратился к освобожденным пленникам:
– Друзья! Братцы! Победа близка! Вы все свободны! Так называемый директор свергнут, и больше никто…
Дальнейшие его слова утонули в громогласном «ура!» и аплодисментах. Подняв руку и дождавшись тишины, Знайка продолжал:
– Так называемый директор больше не директор (аплодисменты), но здесь, на фабрике, затаился ещё один враг! И этот враг ещё опаснее! (Растерянный ропот.) Этот враг – не коротышка, а робот! Самообучающийся, непредсказуемый механизм, который становится всё более опасным с каждым часом, с каждой минутой! (Ропот усилился.) Я не могу раскрыть наши планы – возможно даже, что он нас сейчас слышит (все притихли), но я прошу вас об одном: немедленно покиньте это помещение и отойдите подальше от входа. Уж вы, братцы, поскорее, пожалуйста!.. – в голосе Знайки послышались просительные интонации.
Встревоженные коротышки послушно повалили из «отстойника». Но на свежем воздухе они не разошлись, а оцепили вход большим полукругом. Всем было страшно, но и одновременно очень хотелось посмотреть, что будет дальше.
За спинами у них открывался вид на чашу котлована, до самых кромок заполненную густым туманом. Из этого тумана, как из молока, торчала ракета. Она возвышалась больше чем на половину своей длины и поблёскивала в красноватом свечении восточной части неба. Солнце вот-вот уже готово было выглянуть из-за горизонта.
У входа в «отстойник», под не заколоченным вентиляционным окошком, Винтик и Буравчик натягивали тонкие металлические провода. Оба были серьёзны и сосредоточенны. Они хорошо знали, на что способна такая умная и сильная машина. В её электронном мозгу могли возникнуть чрезвычайно опасные и непредсказуемые для коротышек алгоритмы поведения.
Незнайка и Пёстренький, несмотря на неоднократные предостережения, стояли у самого проволочного заграждения, со страхом и нетерпением ожидая появления взбесившегося робота.
Вместе со всеми на фабрику приплелся Пончик и теперь прятался за спинами других коротышек, стараясь не попадаться на глаза своим мучителям. Но тут его, как назло, кто-то громко окликнул, и Незнайка сразу его увидел. Он подозвал Пончика, и тот нехотя приблизился, понимая, что деваться некуда.
– Жалко, не до тебя сейчас… – недружелюбно процедил Незнайка сквозь зубы, и Пончик радостно закивал головой. – Попался бы ты мне раньше на глаза… (Пончик развел руками.) Ничего, ничего, будет ещё время, ты у меня за всё ответишь… (Пончик поднял глаза, преисполненные вины и раскаяния.)
Но тут Пёстренький пихнул Незнайку локтем, и все трое обратили взоры к отверстию, вокруг которого начал клубиться пар.
Незадолго до этого в кратере адмирал Прибамбас щедро полил разложенное под бочками тряпье керосином и поджёг. Керосин вспыхнул, и языки пламени начали лизать со всех сторон наполненные водой железные бочки. Вода быстро нагрелась и стала закипать. Пар ударил в трубу и помчался вперёд, заполняя собой все путаные разветвления вентиляционной трубы.
Прошла минута, другая, и Прибамбас с изумлением услышал в глубине трубы быстро приближающийся стук. Когда этот стук приблизился вплотную, кто-то стал отчаянно биться изнутри о заделанное железными листами вентиляционное окно, которых здесь в кратере было не меньше десятка.
Прибамбас вдруг подумал, что это может быть ещё один заплутавший в трубе коротышка, и тревожно окликнул его: «Эй, кто там?»
Но в ответ послышалось только злобное механическое рычание, а удары посыпались с удвоенной силой. Слесари постарались на совесть – железо не поддалось, и «Шестой» убежал куда-то в глубь трубы.
Но не успел Прибамбас подлить в огонь керосину, как коленки робота загремели у другого отверстия. И все повторилось: безуспешная попытка выбить железное заграждение и удаляющийся стук в трубе. Затем ещё раз, и ещё… Возможно, робот хотел во что бы то ни стало проникнуть именно сюда, в кратер. Ведь застигнув врасплох адмирала, он мог силой отобрать у него пульт дистанционного управления, снять защитную хронооболочку и захватить корабль. Страшно подумать, насколько в этом случае могла бы осложниться ситуация…
Когда из отверстия показались первые клубы пара, среди собравшихся перед входом коротышек пробежал ропот испуга. Все расступились, образовав перед входом свободное пространство. Засада была устроена с таким расчётом, чтобы выскочивший из дыры робот непременно налетел на несколько рядов находящейся под высоким напряжением проволоки. Эта проволока была закреплена на бамбуковых шестах и подсоединена к высоковольтному трансформатору электрического тока.
Перетрусивший Пончик тоже хотел было посторониться вместе со всеми, но Незнайка схватил его за рукав пижамы и велел стоять рядом:
– Куда собрался? Стой здесь, рядом. С роботом сейчас разберемся, а потом и до тебя дойдет очередь…
Пончик задрожал и хотел что-то заныть в свое оправдание, но тут пар из окошка ударил сильнее и труба загудела, как огромный расстроенный орган.
– Ну где же он, где… – шептал стоявший неподалеку Знайка и от волнения кусал себе губы.
Винтик и Буравчик склонились над потрескивающим трансформатором и внимательно следили за стрелкой шкалы напряжения. Электричество поступало в сеть от находящегося в старой шахте дизеля, который все еще работал благодаря исправно трудившимся там двум роботам-механикам. Они ничего не знали о случившемся этой ночью перевороте.
Пар валил из окошка в полную силу, тревога возрастала, «Шестой» не появлялся.
– А ведь нельзя было адмирала оставлять одного, – негромко сказала Огонёк. – У него пульт в кармане…
Знайка расслышал ее слова, повернулся, дико посмотрел и схватился за голову. Затем он сделал движение, чтобы опрометью бежать по коридорам в кратер, но Огонёк предупредила его:
– Погодите, кажется, он здесь…
И действительно: со звоном отлетела решётка вентиляционного окна и в облаке пара показалась голова «Шестого». У него была злобная, оскалившаяся физиономия. По толпе коротышек пробежал испуганный ропот. Все, за исключением Незнайки, Пёстренького и удерживаемого силой Пончика, расступились ещё дальше.
То обстоятельство, что робот не выскочил из трубы сразу, уже нарушало планы – теперь он мог разглядеть натянутую внизу сеть из перекрещивающихся на разных уровнях оголенных проводов. И он её увидел.
– Несчастные, тупоголовые коротышки! – прохрипел он в озлоблении. – За кого вы меня принимаете, вы, низшие создания! Вы устроили здесь засаду на перепуганного кролика? Так занимайтесь ловлей кроликов и не суйте свой нос в дела, недоступные вашим дрянным, никчёмным умишкам!
«Шестой» невероятным образом изогнулся внутри трубы, сжался как пружина и, оттолкнувшись, легко перелетел через проволочную западню. На секунду остановившись, он взглянул на верхушку торчащей из котлована ракеты и побежал по тропинке.
Отдельной кучкой собрались бывшие пираты-трудоголики. Вид у них был довольно унылый: все надежды разбогатеть рухнули, подводную лодку они потеряли, а капитан, кажется, совсем рехнулся. Выпущенные из карцера Нос и Костыль ругали всех на чём свет стоит и угрожали непонятно кому.
Неподалёку от входа из густых зарослей выглядывали дикари-голодранцы. Оставаясь незамеченными, они с любопытством следили за событиями минувшей ночи, ровным счётом ничего не понимая. Теперь они дожидались, чем всё закончится.
Из глубины служебных коридоров появились Знайка, Буравчик, Огонёк, Винтик, Кроха, Незнайка и Пёстренький. После того как в кратере появились ещё двое хитроумных изобретателей, планы круто переменились. Во-первых, было решено заколотить все вентиляционные окна на фабрике. С этим надо было спешить, чтобы робот не смог выбраться из трубы и чтобы пар не уходил впустую. Эти окошки сейчас в спешном порядке заколачивали и заваривали толстым листовым железом роботы-слесари, за спинами у которых стояли грозные «барбосы».
Ещё лучше придумал инженер Буравчик. Он предложил оставить не заколоченным одно-единственное вентиляционное окошко, расположенное над входом в «отстойник» и выходящее прямо на покрытую мхом каменистую поляну. Над этой поляной решено было натянуть несколько рядов металлической проволоки и пропустить через неё электрический ток. Налетев на эту проволоку, робот получил бы сильнейший удар тока и его электронный механизм навсегда вышел бы из строя.
Винтик и Буравчик тут же принялись за сооружение проволочной засады, а Знайка поднялся на тот самый балкончик, с которого обычно выступал директор, и обратился к освобожденным пленникам:
– Друзья! Братцы! Победа близка! Вы все свободны! Так называемый директор свергнут, и больше никто…
Дальнейшие его слова утонули в громогласном «ура!» и аплодисментах. Подняв руку и дождавшись тишины, Знайка продолжал:
– Так называемый директор больше не директор (аплодисменты), но здесь, на фабрике, затаился ещё один враг! И этот враг ещё опаснее! (Растерянный ропот.) Этот враг – не коротышка, а робот! Самообучающийся, непредсказуемый механизм, который становится всё более опасным с каждым часом, с каждой минутой! (Ропот усилился.) Я не могу раскрыть наши планы – возможно даже, что он нас сейчас слышит (все притихли), но я прошу вас об одном: немедленно покиньте это помещение и отойдите подальше от входа. Уж вы, братцы, поскорее, пожалуйста!.. – в голосе Знайки послышались просительные интонации.
Встревоженные коротышки послушно повалили из «отстойника». Но на свежем воздухе они не разошлись, а оцепили вход большим полукругом. Всем было страшно, но и одновременно очень хотелось посмотреть, что будет дальше.
За спинами у них открывался вид на чашу котлована, до самых кромок заполненную густым туманом. Из этого тумана, как из молока, торчала ракета. Она возвышалась больше чем на половину своей длины и поблёскивала в красноватом свечении восточной части неба. Солнце вот-вот уже готово было выглянуть из-за горизонта.
У входа в «отстойник», под не заколоченным вентиляционным окошком, Винтик и Буравчик натягивали тонкие металлические провода. Оба были серьёзны и сосредоточенны. Они хорошо знали, на что способна такая умная и сильная машина. В её электронном мозгу могли возникнуть чрезвычайно опасные и непредсказуемые для коротышек алгоритмы поведения.
Незнайка и Пёстренький, несмотря на неоднократные предостережения, стояли у самого проволочного заграждения, со страхом и нетерпением ожидая появления взбесившегося робота.
Вместе со всеми на фабрику приплелся Пончик и теперь прятался за спинами других коротышек, стараясь не попадаться на глаза своим мучителям. Но тут его, как назло, кто-то громко окликнул, и Незнайка сразу его увидел. Он подозвал Пончика, и тот нехотя приблизился, понимая, что деваться некуда.
– Жалко, не до тебя сейчас… – недружелюбно процедил Незнайка сквозь зубы, и Пончик радостно закивал головой. – Попался бы ты мне раньше на глаза… (Пончик развел руками.) Ничего, ничего, будет ещё время, ты у меня за всё ответишь… (Пончик поднял глаза, преисполненные вины и раскаяния.)
Но тут Пёстренький пихнул Незнайку локтем, и все трое обратили взоры к отверстию, вокруг которого начал клубиться пар.
Незадолго до этого в кратере адмирал Прибамбас щедро полил разложенное под бочками тряпье керосином и поджёг. Керосин вспыхнул, и языки пламени начали лизать со всех сторон наполненные водой железные бочки. Вода быстро нагрелась и стала закипать. Пар ударил в трубу и помчался вперёд, заполняя собой все путаные разветвления вентиляционной трубы.
Прошла минута, другая, и Прибамбас с изумлением услышал в глубине трубы быстро приближающийся стук. Когда этот стук приблизился вплотную, кто-то стал отчаянно биться изнутри о заделанное железными листами вентиляционное окно, которых здесь в кратере было не меньше десятка.
Прибамбас вдруг подумал, что это может быть ещё один заплутавший в трубе коротышка, и тревожно окликнул его: «Эй, кто там?»
Но в ответ послышалось только злобное механическое рычание, а удары посыпались с удвоенной силой. Слесари постарались на совесть – железо не поддалось, и «Шестой» убежал куда-то в глубь трубы.
Но не успел Прибамбас подлить в огонь керосину, как коленки робота загремели у другого отверстия. И все повторилось: безуспешная попытка выбить железное заграждение и удаляющийся стук в трубе. Затем ещё раз, и ещё… Возможно, робот хотел во что бы то ни стало проникнуть именно сюда, в кратер. Ведь застигнув врасплох адмирала, он мог силой отобрать у него пульт дистанционного управления, снять защитную хронооболочку и захватить корабль. Страшно подумать, насколько в этом случае могла бы осложниться ситуация…
Когда из отверстия показались первые клубы пара, среди собравшихся перед входом коротышек пробежал ропот испуга. Все расступились, образовав перед входом свободное пространство. Засада была устроена с таким расчётом, чтобы выскочивший из дыры робот непременно налетел на несколько рядов находящейся под высоким напряжением проволоки. Эта проволока была закреплена на бамбуковых шестах и подсоединена к высоковольтному трансформатору электрического тока.
Перетрусивший Пончик тоже хотел было посторониться вместе со всеми, но Незнайка схватил его за рукав пижамы и велел стоять рядом:
– Куда собрался? Стой здесь, рядом. С роботом сейчас разберемся, а потом и до тебя дойдет очередь…
Пончик задрожал и хотел что-то заныть в свое оправдание, но тут пар из окошка ударил сильнее и труба загудела, как огромный расстроенный орган.
– Ну где же он, где… – шептал стоявший неподалеку Знайка и от волнения кусал себе губы.
Винтик и Буравчик склонились над потрескивающим трансформатором и внимательно следили за стрелкой шкалы напряжения. Электричество поступало в сеть от находящегося в старой шахте дизеля, который все еще работал благодаря исправно трудившимся там двум роботам-механикам. Они ничего не знали о случившемся этой ночью перевороте.
Пар валил из окошка в полную силу, тревога возрастала, «Шестой» не появлялся.
– А ведь нельзя было адмирала оставлять одного, – негромко сказала Огонёк. – У него пульт в кармане…
Знайка расслышал ее слова, повернулся, дико посмотрел и схватился за голову. Затем он сделал движение, чтобы опрометью бежать по коридорам в кратер, но Огонёк предупредила его:
– Погодите, кажется, он здесь…
И действительно: со звоном отлетела решётка вентиляционного окна и в облаке пара показалась голова «Шестого». У него была злобная, оскалившаяся физиономия. По толпе коротышек пробежал испуганный ропот. Все, за исключением Незнайки, Пёстренького и удерживаемого силой Пончика, расступились ещё дальше.
То обстоятельство, что робот не выскочил из трубы сразу, уже нарушало планы – теперь он мог разглядеть натянутую внизу сеть из перекрещивающихся на разных уровнях оголенных проводов. И он её увидел.
– Несчастные, тупоголовые коротышки! – прохрипел он в озлоблении. – За кого вы меня принимаете, вы, низшие создания! Вы устроили здесь засаду на перепуганного кролика? Так занимайтесь ловлей кроликов и не суйте свой нос в дела, недоступные вашим дрянным, никчёмным умишкам!
«Шестой» невероятным образом изогнулся внутри трубы, сжался как пружина и, оттолкнувшись, легко перелетел через проволочную западню. На секунду остановившись, он взглянул на верхушку торчащей из котлована ракеты и побежал по тропинке.
Глава восемьдесят третья
БИТВА МЕХАНИЧЕСКИХ РОБОТОВ
– Ракета! – сообразил Знайка. – Он бежит к ракете! Если Стекляшкин выключил силовое поле…
Знайка выхватил из кармана рацию и закричал прямо в мембрану:
– «Луна», «Луна», отвечай, «Луна»! Приём!..
Рация молчала.
И в это мгновение из полосы густого тумана на тропинку выползло металлическое чудовище. У него было три головы, пять рук и четыре ноги. Руки подрагивали и тянулись вперед подобно щупальцам гигантского спрута. Завидев «Шестого», чудовище взревело столь оглушительно, что у коротышек заложило уши и подкосились коленки. За кустами ежевики можно было разглядеть Стекляшкина, который держал в руках приборчик с выдвижной антенной и рычажками управления. По всей видимости, монстр не имел собственной программы и был радиоуправляемым механизмом.
Разглядев многорукого противника, «Шестой» вскинул голову и захохотал. В два прыжка он оказался перед чудовищем, раскрыл неожиданно огромную пасть и быстрым движением откусил одну из трех голов. Он шумно выплюнул голову, и она откатилась в сторону.
Стекляшкин лихорадочно задвигал рычажками на пульте управления. Все пять рук стали делать беспорядочные движения, но ни одно из них не достигло цели.
– Что он делает! – с досадой прошептала Кроха. – Не так, не так!..
«Шестой» отскочил в сторону и изготовился к новому нападению. У Стекляшкина был растерянный и встревоженный вид, он не ожидал такого стремительного отпора.
Не в силах более выносить собственное бездействие, Кроха передала включенную камеру Кнопочке и стремглав побежала по краю поляны к зарослям.
– Давайте сюда! – она выхватила у Стекляшкина радиопередатчик и сделала несколько пробных сигналов.
Чудовище послушно подпрыгнуло и взмахнуло конечностями.
Кроха удовлетворенно кивнула и, двигая рычажками, стала медленно приближаться к месту схватки. Теперь все с изумлением смотрели на то, как меняется расстановка сил в этом необычном и жестоком состязании.
Шагнув вперёд, многорукий сделал неожиданное круговое движение и, будто стальным веером, всеми своими конечностями снёс противнику часть головы и правое плечо.
Рука «Шестого» повисла на проводах, обнажившиеся механизмы стальной челюсти затарахтели вверх-вниз. Недолго думая, он оторвал руку, отшвырнул в сторону и внезапно бросился под ноги чудовищу, прокатился у него под животом и выскочил с другой стороны.
На этот раз медлительность стоила созданию Стекляшкина двух перекушенных ног. Кроха закусила губу от досады и сосредоточилась.
Механизм завалился на бок и, чтобы выправить положение, опёрся на одну из своих пяти рук. И тут же, прежде чем «Шестой» сумел воспользоваться своим преимуществом, нанёс противнику град прямых ударов по корпусу. Под разорванной одеждой робота появились глубокие вмятины, а туловище изогнулось словно вопросительный знак. В то же время движения его стали менее уверенными. Несколько раз он промахнулся, затем оступился и упал.
– Пар! – догадался Знайка. – Вода начинает действовать, его системы жизнедеятельности нарушены!
Робот поднялся, отбежал и огляделся по сторонам. Его затуманивающийся мозг уже не мог принимать быстрых и правильных решений. Впереди был многорукий враг; слева – крутой обрыв; справа – лес, не суливший иных перспектив, кроме медленной агонии…
«Шестой» повернулся к толпе коротышек. Те ахнули и попятились.
Пара в трубе не было, лишь только струйка воды вытекала из отверстия и уходила в мох. По трубе можно было попытаться проникнуть в секретную лабораторию, где роботы-электронщики ещё могли бы поставить его на ноги… Это был его последний шанс. Но надо успеть, пока он ещё в состоянии двигаться, надо успеть…
И робот неожиданно для всех бросился назад, к вентиляционному окошку. В толпе заволновались, стали пятиться, послышались испуганные возгласы.
Незнайка, Пончик и Пёстренький увидели вдруг, что взбесившийся робот изменил направление и бежит прямо на них.
– Ой, чего это он? – воскликнул Незнайка и выпустил Пончика.
Пончик напрягся так, что под толстой кожей на его висках выступили жилы, мышцы на лице заходили ходуном, а щёки затряслись. Изуродованный, взбесившийся механизм с каждым мгновением приближался, его неестественно выпученные глаза смотрели прямо в глаза Пончику..
С беззвучным криком Пончик рванулся в сторону, споткнулся и шлёпнулся на землю. Одновременно «Шестой», который из-за полученного в бою косоглазия взял неверное направление, резко повернул к вентиляционному окошку. А повернув, споткнулся о растянувшегося на земле Пончика.
Знайка выхватил из кармана рацию и закричал прямо в мембрану:
– «Луна», «Луна», отвечай, «Луна»! Приём!..
Рация молчала.
И в это мгновение из полосы густого тумана на тропинку выползло металлическое чудовище. У него было три головы, пять рук и четыре ноги. Руки подрагивали и тянулись вперед подобно щупальцам гигантского спрута. Завидев «Шестого», чудовище взревело столь оглушительно, что у коротышек заложило уши и подкосились коленки. За кустами ежевики можно было разглядеть Стекляшкина, который держал в руках приборчик с выдвижной антенной и рычажками управления. По всей видимости, монстр не имел собственной программы и был радиоуправляемым механизмом.
Разглядев многорукого противника, «Шестой» вскинул голову и захохотал. В два прыжка он оказался перед чудовищем, раскрыл неожиданно огромную пасть и быстрым движением откусил одну из трех голов. Он шумно выплюнул голову, и она откатилась в сторону.
Стекляшкин лихорадочно задвигал рычажками на пульте управления. Все пять рук стали делать беспорядочные движения, но ни одно из них не достигло цели.
– Что он делает! – с досадой прошептала Кроха. – Не так, не так!..
«Шестой» отскочил в сторону и изготовился к новому нападению. У Стекляшкина был растерянный и встревоженный вид, он не ожидал такого стремительного отпора.
Не в силах более выносить собственное бездействие, Кроха передала включенную камеру Кнопочке и стремглав побежала по краю поляны к зарослям.
– Давайте сюда! – она выхватила у Стекляшкина радиопередатчик и сделала несколько пробных сигналов.
Чудовище послушно подпрыгнуло и взмахнуло конечностями.
Кроха удовлетворенно кивнула и, двигая рычажками, стала медленно приближаться к месту схватки. Теперь все с изумлением смотрели на то, как меняется расстановка сил в этом необычном и жестоком состязании.
Шагнув вперёд, многорукий сделал неожиданное круговое движение и, будто стальным веером, всеми своими конечностями снёс противнику часть головы и правое плечо.
Рука «Шестого» повисла на проводах, обнажившиеся механизмы стальной челюсти затарахтели вверх-вниз. Недолго думая, он оторвал руку, отшвырнул в сторону и внезапно бросился под ноги чудовищу, прокатился у него под животом и выскочил с другой стороны.
На этот раз медлительность стоила созданию Стекляшкина двух перекушенных ног. Кроха закусила губу от досады и сосредоточилась.
Механизм завалился на бок и, чтобы выправить положение, опёрся на одну из своих пяти рук. И тут же, прежде чем «Шестой» сумел воспользоваться своим преимуществом, нанёс противнику град прямых ударов по корпусу. Под разорванной одеждой робота появились глубокие вмятины, а туловище изогнулось словно вопросительный знак. В то же время движения его стали менее уверенными. Несколько раз он промахнулся, затем оступился и упал.
– Пар! – догадался Знайка. – Вода начинает действовать, его системы жизнедеятельности нарушены!
Робот поднялся, отбежал и огляделся по сторонам. Его затуманивающийся мозг уже не мог принимать быстрых и правильных решений. Впереди был многорукий враг; слева – крутой обрыв; справа – лес, не суливший иных перспектив, кроме медленной агонии…
«Шестой» повернулся к толпе коротышек. Те ахнули и попятились.
Пара в трубе не было, лишь только струйка воды вытекала из отверстия и уходила в мох. По трубе можно было попытаться проникнуть в секретную лабораторию, где роботы-электронщики ещё могли бы поставить его на ноги… Это был его последний шанс. Но надо успеть, пока он ещё в состоянии двигаться, надо успеть…
И робот неожиданно для всех бросился назад, к вентиляционному окошку. В толпе заволновались, стали пятиться, послышались испуганные возгласы.
Незнайка, Пончик и Пёстренький увидели вдруг, что взбесившийся робот изменил направление и бежит прямо на них.
– Ой, чего это он? – воскликнул Незнайка и выпустил Пончика.
Пончик напрягся так, что под толстой кожей на его висках выступили жилы, мышцы на лице заходили ходуном, а щёки затряслись. Изуродованный, взбесившийся механизм с каждым мгновением приближался, его неестественно выпученные глаза смотрели прямо в глаза Пончику..
С беззвучным криком Пончик рванулся в сторону, споткнулся и шлёпнулся на землю. Одновременно «Шестой», который из-за полученного в бою косоглазия взял неверное направление, резко повернул к вентиляционному окошку. А повернув, споткнулся о растянувшегося на земле Пончика.