вы сделали? Он...
Голос за ней произнес:
- Позвольте мне говорить самому, Кедра, дорогая, - и с экрана на Сэма
взглянуло гладкое, лишенное возраста лицо Захарии. Глаза его были
задумчивы. - В чем-то я должен быть благодарен вам, Рид, - продолжал голос
бессмертного. - Вы умны. У вас оказалось больше ресурсов, чем я ожидал. Вы
заставили меня поднапрячься, а это большое удовольствие. К тому же вы
сделали уязвимым Хейла и весь его честолюбивый проект. И за это я тоже
хочу вас поблагодарить. Я люблю воздавать должное.
Глаза его были глазами человека, глядящего на что-то такое безличное,
что Сэм ощутил холодную дрожь. Такая отдаленность во времени и
пространстве, как будто Сэма здесь вообще нет.
Или будто Харкер смотрел на мертвеца. Что-то безличное и отдаленное
отделяет живого от мертвеца. От Сэма Рида.
И в этот момент глубочайшего прозрения, потрясшего все его убеждения,
Сэм понял, что, видимо, Харкер с самого начала знал, что Сэм перехитрит
его в истории с Хейлом и перехитрит также и Хейла. Сэм был слабым звеном в
крестовом походе Хейла, единственным звеном, которое, будучи заподозрено,
приведет к крушению всего проекта. До сих пор Сэм думал, что никто не
заподозрит.
Но Захария Харкер знал.
- Прощайте, Рид, - сказал ровный голос. - Кедра, дорогая...
На экране снова появилось лицо Кедры. Она по-прежнему сердилась, но
гнев был поглощен другим чувством, когда ее глаза встретились с глазами
Сэма. Длинные ресницы наполовину скрывали их, на ресницах виднелись следы.
- Прощай, Сэм, - сказала она. - Прощай. - Взгляд ее голубых глаз
устремился куда-то за ее плечо.
Сэму хватило времени, чтобы повернуться и увидеть угрозу. Но не
хватило - чтобы остановить ее. Потому что Розата стояла рядом и тоже
смотрела на экран. И когда он повернулся, ее пальцы оторвались от струн
арфы, неся ему забвение.
Он ощутил сладкий ужасный запах порошка, ударивший ему в нос. Тщетно
пытаясь схватить ее и сломать ей шею, вытянул руки. Но она уплыла от него,
и все комната закружилась, и вот Розата глядит на него откуда-то сверху, и
в ее глазах тоже стоят слезы.
Запах наркотического порошка поглотил все. Наркотик, вызывающий
эвтаназию, способ самоубийства.
Последнее, что он видел, - две женщины, глядевшие на него со слезами
в глазах. Должно быть, они любили его, раз плакали, но они же принесли ему
гибель.
Он проснулся. Запах смертоносного порошка не ощущался. Было темно. Он
почувствовал, что плечом упирается во что-то, и встал неуклюже. Чуть
посветлело. Конец переулка, тупик, подумал он. Где-то в полутьме проходили
люди.
Ногам было больно от ходьбы. Осмотрев себя, Сэм обнаружил, что он в
лохмотьях и босой.
Наркотический порошок мог заставить человека спать очень, очень
долго. Как долго?
Он заковылял к выходу из тупика. Прохожий взглянул на него с
любопытством и отвращением. Он схватил прохожего за одежду.
- Колония, - прохрипел он, - Ее открыли?
Прохожий отбросил его руку.
- Какая колония? - нетерпеливо спросил он.
- Колония! Колония на поверхности!
- Ах, это. - Он рассмеялся. - Вы малость опоздали. - Очевидно, он
решил, что Сэм пьян. - Ее открыли уже давно.
- Когда?
- Сорок лет назад.
Сэм вцепился в поручень торгового автомата у выхода из тупика. Колени
у него подогнулись, и ему пришлось держать себя руками. Он смотрел в
пыльное зеркало и в собственные глаза.
- Сорок лет! Сорок лет! - и лишенное возраста, не изменившееся лицо
Сэма Харкера смотрело на него, с красными бровями, без морщин, как всегда.
- Сорок лет! - пробормотал Сэм Харкер.
И действительно будет время,
Когда желтый дымок заскользит по улицам
И будет тереться о стекла окон;
Будет время, будет время
Подготовиться к встрече тех, кого вы встретите;
Будет время убивать и созидать;
Будет время для всех работ
И для ответа на все вопросы.
Т.С.Эллиотт
Город двигался мимо него медленной опускающейся спиралью. Сэм Харкер
тупо смотрел на него, не воспринимая отдельных деталей. Мозг его был
слишком полон и в то же время пуст. Слишком со многим нужно ему
справиться. Он еще не мог думать как следует. И никакие воспоминания не
сохранились у него между тем мгновением, когда он взглянул на свое
невозможно юное лицо в стекле, и настоящим моментом. Разбитыми ступнями он
ощущал слабую вибрацию Пути, и город, медленно двигавшийся, открывавший
одну улицу за другой по мере того, как спираль Пути уходила дальше, - этот
город был ему знаком. И не на чем было сосредоточиться, остановить
мечущийся мозг.
- Мне нужна выпивка, - сказал он себе, и даже эта мысль рождалась
неуклюже, как бы пробираясь по мозговым каналам, не использовавшимся сорок
лет. Но, ощупав рваные карманы, он убедился, что они пусты. У него ничего
не было. Ни денег, ни памяти, ни даже прошлого.
- Ничего? - туманно подумал он. - Ничего? - И тут впервые он понял,
что видел в зеркале. - Ничего? Я бессмертный!
Это не может быть правдой. Это часть фантазии, навеянной сонным
порошком. Но ощущение собственных гладких щек и твердых мышц шеи под
дрожащими пальцами - это не фантазия. Это реально. Значит, нереальность -
эти сорок прошедших лет. И человек у начала переулка солгал. Припоминая,
Сэм подумал, что этот человек глядел на него странно, с необычным
интересом. Вначале ему казалось, что это прохожий, но теперь, напрягая
свои заржавевшие извилины, он решил, что человек ждал его, готовый уйти
или остаться в соответствии с действиями Сэма. Он попытался вспомнить лицо
этого человека и не смог. Пятно, смотревшее на него и говорившее с ним. Но
глядевшее с клиническим интересом, говорившее с целью и намерением,
которые не могли быть случайными. Это была первая сознательная мысль,
сформировавшаяся в затуманенном мозгу Сэма, и воздействие ее было очень
сильно. Человек должен был находиться там по какой-то причине. Причина эта
связана с Сэмом.
- Сорок лет, - пробормотал Сэм. - Во всяком случае я могу это
проверить.
Город совсем не изменился. Но это не критерий. Башни никогда не
менялись. Далеко впереди, возвышающийся над зданиями, он увидел большой
шар мертвой земли в черном пластиковом пологе. Он смог сориентироваться, и
все улицы и здания заняли вокруг него знакомые места. Он знал город. Он
знал, где находится, где его квартиры, где роскошные апартаменты,
смотревшие сверху вниз на сверкающие Пути; он вспомнил девушку с голубыми
глазами, бросившую ему в лицо порошок.
Перед ним всплыло лицо Кедры на экране, слезы на ее глазах,
приказывающий жест, которым она несла ему падение. Кедра и Розата. У него,
значит, было дело. Он знал, что на самом деле не Кедра стояла за этим
сонным порошком и не Розата. Захария Харкер - вот кто отдал приказ. И
Захария поплатится за это. И Кедра тоже. А что касается Розаты... Сэм сжал
кулаки. Розате он верил. Ее преступление было тягчайшим - предательство.
Лучше бы Розата умерла, - подумал он.
Но погоди. Сорок лет? Может, время уже выполнило его задачу? Первое,
что ему нужно узнать, - это дату своего пробуждения. Движущиеся Пути
проходили мимо большого общественного экрана, и он подумал, что сможет
здесь узнать дату. Впрочем, подумал он, это и не нужно. У него было
ощущение прошедшего времени. Город не изменился, но люди изменились -
слегка. Некоторые мужчины носили бороды, это было для него ново. У одежды
был более смелый покрой, чем он помнил. Мода меняется в ритме,
соответствующем изменениям социального порядка, не бессмысленно, но по
определенным законам. Только по одному этому он смог бы определить срок,
если бы у него четко работал мозг и не было другой возможности узнать.
Путь медленно повернул, так что стал виден угол экрана, и Сэм
заметил, как мало лиц обращено к нему. Он мог вспомнить время, когда все
шеи изгибались и люди толкали друг друга, стремясь быстрее узнать новости
на экране. Все теперь было не так. Апатия в прямом и легко объяснимом
контрасте с крайне смелым новым стилем проявлялась на каждом лице. Сэм был
единственным, кто смотрел на экран.
Да, прошло сорок лет.
Что-то подобное яркому взрыву вспыхнуло в центре его мозга.
Бессмертие! Все возможности, все опасности, вся слава - все лежащее перед
ним вспыхнуло ослепительным светом. Но вот сияние ослабло, и он на
мгновение испугался ответственности - той новой, невероятной зрелости,
которая превосходила все, о чем он мог мечтать. Но тут его снова охватили
сомнения, и он яростно начал вспоминать - есть ли наркотик, какое-нибудь
средство, способное вызвать такую каталепсию и задержать старение
организма? Ничего подобного он не знал. Нет, это реальность. Этого не
может быть, и все же это правда.
Это подождет. Сэм сухо рассмеялся про себя. Все это может ждать. Есть
более необходимые вопросы, над которыми следует подумать. Что-то
необыкновенное произошло с ним, и вот результат: сорок лет сна и затем
бессмертие. Но что же это могло быть?
Сонный порошок. Памятный запах все еще держался в его ноздрях, горло
пересохло. Начиналась жажда, которую не мог ликвидировать ни один напиток.
Мне нужно вылечиться. Прежде всего мне нужно вылечиться.
Он знал сонный порошок. Действие его можно было излечить, но он легко
входил в привычку. Хуже всего было то, что, оказавшись под влиянием этого
смертоносного вещества, вы не выходили из него. Не существовало периода,
после которого можно было бы обратиться за помощью. Нужно было, чтобы
организм выработал антитела, а на это требовалось время почти всей жизни.
Но даже и в этом случае вирус сонного порошка быстро мутировал, и вы снова
погружались в сон, а потом умирали.
Паника на мгновение охватила Сэма. Долго ли длится этот период
бодрствования? В любой момент вирус снова ударит и его заново обретенное
сознание уйдет. Бессмертие бесполезно, если будешь все время спать.
Он должен вылечиться. Теперь, когда он понял, что означает его жажда,
она страшно усилилась. Лечение требует денег. Несколько тысяч
кориум-кредитов, по крайней мере. А у него ничего нет. Если бессмертие
действительно таково, как он думал, он по счастливой случайности богаче
самых богатых, но это богатство бесконечных лет может исчезнуть из-за
отсутствия денег, материального богатства. Парадокс. Ему принадлежали
будущие столетия, но из-за нехватки нескольких часов сейчас он может
лишиться всего будущего.
Паника опасна. Он знал это. Заставил себя успокоиться и подумать. Что
делать? Что узнать? Прежде всего два обстоятельства - бессмертие и влияние
наркотика.
Деньги.
Их нет.
Бессмертие.
Это ценное преимущество, много обещающее в будущем. Но как обращаться
с ним сейчас, он не знает. Поэтому - пока держать в тайне.
Как?
Маскировка.
Под кого?
Под самого себя, разумеется. Под Сэма Рида, но не под Сэма Рида
бессмертного. В Сэма, каким он выглядел бы в восьмидесятилетнем возрасте.
Это опять - таки приводило к проблеме денег. Единственный способ раздобыть
деньги - вернуться к своей прежней практике. И не раскрывать своей тайны.
У него в голове зашевелились мысли, как использовать эту удивительную
тайну. Позже. Потом времени будет достаточно, если его хватит сейчас.
Но сначала немного денег, немного знаний.
Знания получить легче и безопасней. Поэтому займемся ими сначала. Он
должен немедленно узнать, что произошло за последние четыре десятилетия,
что случилось с ним самим, когда он исчез из внимания публики и почему.
Ясно, что он больше не был общественной фигурой, но где же он находился
эти сорок лет?
Он перешел на перекрестный Путь и направился к ближайшей библиотеке.
По пути он обдумывал проблему денег. Когда Розата бросила ему в лицо
сонный порошок, он был очень богат. Некоторые вклады были сделаны на его
имя, но четыре крупные суммы - на предъявителя. Возможно, принадлежность
хотя бы одной из них ему осталась тайной. Но сможет ли он получить эти
деньги? Впрочем, если деньги ждали сорок лет, то подождут еще несколько
часов.
Пока же у него не было даже нескольких центов, чтобы взять отдельный
кабинет в библиотеке. Поэтому он присел к длинному столу, пряча лицо за
поглощающими звук перегородками, отделявшими его от соседей. Опустив глаза
на экран визора, он нажал кнопку.
На экране перед ним разворачивался общий обзор новостей сорокалетней
давности. Еженедельный обзор, посвященный последним семи дням, которые он
помнил.
Рип ван Винкль смог бы сориентироваться, читая газеты двадцатилетней
давности. Они рассказали бы ему, что произошло за двадцать лет, но они же
убедили бы его в прочности мира. Во всей башне, на всей планете только
старый обзор мог дать прочную почву ногам Сэма Рида. За пределами
библиотеки его повсюду ждали опасности и неожиданности, потому что сильно
изменились обычаи и действия.
Больше всего изменяется мода, обычаи, сленг. Но их и заметить легче.
Перед Сэмом так ярко разворачивалось прошлое, что он чуть ли не
заново ощутил запах сонного порошка. При этой мысли сухость в горле снова
поразила его, и он опять подумал, что нужно торопиться. Нажал кнопку -
событие стали проходить быстрее.
СЭМ РИД УСЫПЛЕН СОННЫМ ПОРОШКОМ! Тонкий голос из прошлого призрачно
звучал в его ушах, а трехмерные изображения быстро проносились по экрану.
Сегодня кончилась карьера Сэма Рида, известного деятеля наземной колонии.
Удивив всех знавших его, он найден уснувшим под влиянием сонного
порошка...
Все было здесь. Расследование, последовавшее за его очевидным
самоубийством, скандал, когда обнаружился его обман. Через четыре дня
после исчезновения Сэма Рида мыльный пузырь колонии лопнул.
Робин Хейл, вольный товарищ, ничего не говорил. Да и что он мог
сказать? Было продано триста процентов акций, и этот факт громче всего
говорил о том, что Сэм не верил в успех колонии. Хейл сделал единственно
возможное - попытался успокоить бурю, как ему уже не раз приходилось в его
долгой жизни - выдерживать бури, поднятые людьми, и природные бури на
поверхности. Конечно, это было невозможно. Слишком накалилась атмосфера.
Слишком много людей поверило в колонию.
Когда пузырь лопнул, мало что осталось.
Главный удар позора приняло на себя имя Сэма Рида. Он был не только
обманщик. Он трусливо сбежал, скрывшись в самоубийственном сне. Никто не
удивился его поступку. Поступок его был нелогичен, но у публики не было
времени задуматься над этим. Если колония обречена на неудачу, Сэму можно
было скрыться и спокойно дождаться своих трехсот процентов прибыли. Его
самоубийство доказывало, что он опасался успеха колонии. Но над этим никто
не задумался. Все решили, что, опасаясь разоблачения, он избрал самый
быстрый выход.
Расследование обнаружило все скрытые им вклады. Оказывается он
спрятал их недостаточно тщательно. Все четыре тайника были найдены и
опустошены. Старый обзор новостей сообщил все подробности.
Сэм откинулся назад и замигал в тусклом воздухе библиотеки. Итак, он
разбит.
Он видел за событиями сорокалетней давности руку Харкеров. Лицо
Захарии встало перед ним, как будто виденное час назад. Гладкое и
улыбающееся с экрана, бесстрастное, как лицо бога, следящее за эфемерным
смертным. Захария, конечно, знал, что делал. Но это только начало игры.
Сэм в этой игре должен был послужить пешкой, отброшенной за ненадобностью.
И он повернулся к экрану, чтобы узнать, какими были следующие ходы.
Он был удивлен, узнав, что Робин Хейл пошел вперед и основал наземную
колонию - почти без всякой поддержки, при активном противодействии врагов.
Да, колония была основана. Но удивительно мало новостей сообщалось о
ней. В башне Делавер произошло сенсационное убийство, и сообщение о нем
вытеснило все новости о колонии. Сэм просматривал недели за неделей и
находил лишь краткие сообщения о колонии.
Конечно, это было не случайно. Харкеры знали, что делали.
Сэм выключил экран и задумался. Придется изменить первоначальный
план, но ненамного. Он по-прежнему нуждается в данных. И они нужны
немедленно. Он судорожно глотнул, вновь ощутив сухость в горле. Его
сбережения исчезли. Что же осталось? Только он сам, его опыт, его
бесценная тайна, которую он пока не может открыть, - что еще? Документы на
землю, оформленные на его имя сорок лет назад, все еще действительны, они
не подлежат отмене. Но под своим именем он не может затребовать их, а все
другие требования будут незаконны. Ну, этим можно будет заняться позже.
Сейчас - деньги. Губы Сэма сжались. Он встал и вышел из библиотеки.
Он шел искать оружие и жертву. Грабежом не добудешь нескольких тысяч
кредитов без сложной подготовки, но он мог отобрать где-нибудь в переулке
20-30 кредитов - если повезет.
Ему повезло. И тому человеку, которого он оглушил, тоже, потому что
его череп не раскололся от удара носка, набитого булыжниками. Сэм был
удивлен, обнаружив, что физически он находиться в гораздо лучшей форме,
чем можно было ожидать. Большинство жертв сонного порошка становятся
мумиями - мешком с костями - ко времени смерти. Еще одна загадка - как же
он провел эти сорок сонных лет?
Снова вернулось воспоминание о человеке в тупике. Если бы только у
него тогда была ясная голова. Он схватил бы этого наблюдателя за горло и
вытряс бы из него информацию. Ну, ладно, и на это будет еще время.
С сорока тремя кредитами в кармане он направился в заведение, которое
знавал сорок лет назад. Служители здесь держали рот на замке и работали
искусно, а в башнях не происходит быстрых изменений. Он подумал, что они
еще там.
По дороге он миновал несколько больших новых салонов, где мужчин и
женщин украшали до степени совершенства. Очевидно, запросы повысились. В
башне стало заметно больше щегольства. Повсюду встречались мужчины с
тщательно завитыми бородами и локонами. Сэму было необходимы скрытность и
благоразумие. Он не очень удивился, увидев, что полулегальное заведение
еще действует.
Нервы его напряглись, когда он остановился у входа. Но, очевидно, на
Пути никто не узнал его. Сорок лет назад его лицо было знакомо всем в
башнях, но теперь...
Размышление в мозгу человека строится по определенным образцам. Если
на него посмотрят и увидят нечто знакомое, то автоматически решат, что это
случайное сходство, не больше. Подсознательное всегда толкает сознательное
к наиболее логичному заключению. Иногда происходят удивительные
совпадения, это естественно. Но совершенно неестественно увидеть Сэма Рида
на Путях таким же, каким он был сорок лет назад. И многие из тех, мимо
кого он проходил на Путях, родились после фиаско колонии или видели Сэма
Рида равнодушными глазами детства. Те же, кто помнил, были теперь стары,
зрение их ослабло, да и множество известных лиц наложилось на тускнеющее
воспоминание.
Нет, он в безопасности, если не считать крайних случаев. Он вошел в
стеклянную дверь и обратился к слушателю с обычным заказом.
- Постоянно или временно?
- Временно, - сказал Сэм после короткой паузы.
- Быстрая смена? - Так называлось быстрое изменение наружности, часто
необходимое клиентуре этого заведения.
- Да.
Художник принялся за работу. Он был анатомом и психологом, а не
только специалистом по маскировке. Голову Сэма он оставил лысой, красивые
брови и веки покрасил и отбелил. Для бороды они выбрали грязно-белый цвет.
Он переделал нос и уши Сэма так, как их переделало бы время.
Искусственными наращениями он проложил несколько морщин в нужных местах.
Борода не скрывала лицо Сэма, но когда художник кончил, с лица Сэма
глядело сорок лишних тяжелых лет жизни.
- Для быстрого изменения, - сказал мастер, - снимете бороду и
измените выражение. Убрать морщины быстро невозможно, но их можно
разгладить правильным выражением. Попробуйте, пожалуйста. - Он повернул
кресло Сэма к зеркалу и заставил его практиковаться, пока оба не были
удовлетворены.
- Хорошо, - сказал наконец Сэм. - Мне нужен костюм. - Они выбрали три
вещи: шляпу, плащ, башмаки. Простота и быстрота - вот факторы,
определявшие выбор. Каждый предмет особого устройства. Шляпа легко меняла
форму. Плащ темный, но из такой ткани, что, сжатый, помещался в кармане.
Он мог скрыть то обстоятельство, что под ним не старческое тело. Башмаки
неожиданного цвета, как и шляпа, но под их большими тусклыми пряжками
скрывались пышные голубые банты.
Сэм вышел через черный ход. Двигаясь неловко, как под грузом
восьмидесяти лет, он вернулся в библиотеку. Глядя на свое отражение,
решил, что у него хорошая маскировка. Сойдет.
Теперь ему нужно было изучить хронику текущих преступлений.
В некотором смысле преступные группы напоминают крестьян - если
посмотреть на них с такого широкого поля, как Сэм. Они движутся вслед за
кормом, с одного пастбища на другое, более зеленое. Глядя на экран, Сэм
видел, что преступления не очень изменились. Основа их осталась прежней.
Порок меняется меньше, чем добродетель.
Наконец он нащупал современное зеленое пастбище. Он купил бутылочку с
жидкой красной краской и мощную дымовую бомбу. Инструкция объясняла, как
применять бомбу в гидропонных садах для уничтожения вредных насекомых. Сэм
не читал ее, он уже использовал такую бомбу раньше.
Теперь ему нужно было выбрать место для ловушки.
Ему нужны были два переулка, находящиеся поблизости и выходящие на не
слишком оживленный Путь. В одном из переулков, как помнил Сэм, находился
подвал. Сейчас, как и раньше, он пустовал. Подобрав у входа несколько
кусков металла размером с кулак, Сэм спрятал в подвале дымовую бомбу.
После этого он был готов к следующему шагу.
Он не разрешал себе думать, сколько шагов еще предстоит ему одолеть.
Но когда думал, то вспоминал, что теперь у него много времени - и это
погружало его в ликующее, пьянящее настроение, далекое от настоятельной
необходимости немедленно обеспечить свое будущее. Он вынужден был
напоминать себе о наркотике, о необходимости денег и лечения.
Он отправился на современное зеленое пастбище и пил самое дешевое
виски. И ни на минуту не забывал, что он очень стар. Он не позволял себе
полностью наполнять легкие воздухом перед тем, как заговорить: у стариков
не хватает дыхания, а голоса их тусклы. Результат был убедителен. К тому
же он двигался медленно и осторожно, заставляя себя предварительно
обдумывать каждое движение. Хромота не обозначает возраста, но действия,
возникающие в результате работы старого мозга, обозначают его. Старик
вынужден двигаться медленно, чтобы успеть обдумать, смогут ли его неловкие
руки и ноги преодолеть препятствие. Мир столь же опасен для очень старых
людей, как и для малышей, но дети не знают опасностей тяготения.
Поэтому Сэм не хромал. Но он двигался очень медленно - и в
Джем-о-Венус сидел, пил виски и заметно пьянел настоящий старик.
Это был ресторанчик. Очень колоритный ресторанчик, один из множества
подобных, какие могли встретиться в императорском Риме, с обрывками
костюмов и обычаев, попадавших сюда с более высоких социальных уровней,
так что глаз мог уловить тут и там блеск позолоченного пояса, кровавую
алость украшенной перьями шляпы, водоворот радужного плаща.
Но в основном Джем-о-Венус предназначался для выпивки, игры и более
грязных способов провести время. В высших классах играли в сложные,
усовершенствованные древние игры типа рулетки.
В Джем-о-Венус тоже были механические игры, но основным все же
оставались кости и карты. Лица не были знакомы Сэму, но типы он хорошо
знал. Некоторые посетители не заботились о том, где сидят, другие всегда
сидели лицом к двери. Именно они интересовали Сэма. Заинтересовала его и
игра в карты. Игроки были слишком пьяны, чтобы сохранять осторожность.
Сначала Сэм давал непрошеные советы. Спустя некоторое время он вступил в
игру.
Он был удивлен, обнаружив, что карты изменились. Они стали больше,
были украшены экзотическими рисунками. Сорок лет назад старые земные карты
уже начали входить в моду, но Сэм поразился тому, как они распространились
за сорок лет.
Он тщательно подобрал напарников и мог поэтому выигрывать не очень
заметно. Ставки не были высоки, но Сэм не рассчитывал здесь на наживу. В
любом случае карты слишком ненадежны. Ему нужно было лишь произвести
впечатление, и ему удалось создать впечатление, что в карманах у него
припрятано немало денег. В этом мире нищие не котировались.
Вскоре он внезапно прервал игру, протестуя тонким старческим голосом.
Потом вышел из Джем-о-Венус и постоял немного, слегка покачиваясь.
Следовавшему за ним человеку он казался совсем пьяным.
- Слушай, дед, хочешь еще сыграть?
Сэм осторожно осмотрел его.
- Сезонник?
- Нет.
Сэм остался доволен осмотром. Позволил втянуть себя в разговор, но
держался настороже, пока не убедился, что цель - не темный переулок, а
третьеразрядный игорный дом, который он помнил как ресторан.
На этот раз игра шла более привычными картами. Играя с трезвыми
партнерами, Сэм не мошенничал и в результате проиграл все, что имел, и
вдобавок наделал долгов. Как обычно, Сэм играл из расчета в 300 процентов
на свой капитал.
И вот его отвели к доку Малларду. Так называл себя низкорослый,
лишенный шеи человек с курчавыми волосами и лицом, смазанным коричневым
маслом. Док Маллард холодно взглянул на Сэма.
- В чем дело? Мне не нужны расписки.
Голос за ней произнес:
- Позвольте мне говорить самому, Кедра, дорогая, - и с экрана на Сэма
взглянуло гладкое, лишенное возраста лицо Захарии. Глаза его были
задумчивы. - В чем-то я должен быть благодарен вам, Рид, - продолжал голос
бессмертного. - Вы умны. У вас оказалось больше ресурсов, чем я ожидал. Вы
заставили меня поднапрячься, а это большое удовольствие. К тому же вы
сделали уязвимым Хейла и весь его честолюбивый проект. И за это я тоже
хочу вас поблагодарить. Я люблю воздавать должное.
Глаза его были глазами человека, глядящего на что-то такое безличное,
что Сэм ощутил холодную дрожь. Такая отдаленность во времени и
пространстве, как будто Сэма здесь вообще нет.
Или будто Харкер смотрел на мертвеца. Что-то безличное и отдаленное
отделяет живого от мертвеца. От Сэма Рида.
И в этот момент глубочайшего прозрения, потрясшего все его убеждения,
Сэм понял, что, видимо, Харкер с самого начала знал, что Сэм перехитрит
его в истории с Хейлом и перехитрит также и Хейла. Сэм был слабым звеном в
крестовом походе Хейла, единственным звеном, которое, будучи заподозрено,
приведет к крушению всего проекта. До сих пор Сэм думал, что никто не
заподозрит.
Но Захария Харкер знал.
- Прощайте, Рид, - сказал ровный голос. - Кедра, дорогая...
На экране снова появилось лицо Кедры. Она по-прежнему сердилась, но
гнев был поглощен другим чувством, когда ее глаза встретились с глазами
Сэма. Длинные ресницы наполовину скрывали их, на ресницах виднелись следы.
- Прощай, Сэм, - сказала она. - Прощай. - Взгляд ее голубых глаз
устремился куда-то за ее плечо.
Сэму хватило времени, чтобы повернуться и увидеть угрозу. Но не
хватило - чтобы остановить ее. Потому что Розата стояла рядом и тоже
смотрела на экран. И когда он повернулся, ее пальцы оторвались от струн
арфы, неся ему забвение.
Он ощутил сладкий ужасный запах порошка, ударивший ему в нос. Тщетно
пытаясь схватить ее и сломать ей шею, вытянул руки. Но она уплыла от него,
и все комната закружилась, и вот Розата глядит на него откуда-то сверху, и
в ее глазах тоже стоят слезы.
Запах наркотического порошка поглотил все. Наркотик, вызывающий
эвтаназию, способ самоубийства.
Последнее, что он видел, - две женщины, глядевшие на него со слезами
в глазах. Должно быть, они любили его, раз плакали, но они же принесли ему
гибель.
Он проснулся. Запах смертоносного порошка не ощущался. Было темно. Он
почувствовал, что плечом упирается во что-то, и встал неуклюже. Чуть
посветлело. Конец переулка, тупик, подумал он. Где-то в полутьме проходили
люди.
Ногам было больно от ходьбы. Осмотрев себя, Сэм обнаружил, что он в
лохмотьях и босой.
Наркотический порошок мог заставить человека спать очень, очень
долго. Как долго?
Он заковылял к выходу из тупика. Прохожий взглянул на него с
любопытством и отвращением. Он схватил прохожего за одежду.
- Колония, - прохрипел он, - Ее открыли?
Прохожий отбросил его руку.
- Какая колония? - нетерпеливо спросил он.
- Колония! Колония на поверхности!
- Ах, это. - Он рассмеялся. - Вы малость опоздали. - Очевидно, он
решил, что Сэм пьян. - Ее открыли уже давно.
- Когда?
- Сорок лет назад.
Сэм вцепился в поручень торгового автомата у выхода из тупика. Колени
у него подогнулись, и ему пришлось держать себя руками. Он смотрел в
пыльное зеркало и в собственные глаза.
- Сорок лет! Сорок лет! - и лишенное возраста, не изменившееся лицо
Сэма Харкера смотрело на него, с красными бровями, без морщин, как всегда.
- Сорок лет! - пробормотал Сэм Харкер.
И действительно будет время,
Когда желтый дымок заскользит по улицам
И будет тереться о стекла окон;
Будет время, будет время
Подготовиться к встрече тех, кого вы встретите;
Будет время убивать и созидать;
Будет время для всех работ
И для ответа на все вопросы.
Т.С.Эллиотт
Город двигался мимо него медленной опускающейся спиралью. Сэм Харкер
тупо смотрел на него, не воспринимая отдельных деталей. Мозг его был
слишком полон и в то же время пуст. Слишком со многим нужно ему
справиться. Он еще не мог думать как следует. И никакие воспоминания не
сохранились у него между тем мгновением, когда он взглянул на свое
невозможно юное лицо в стекле, и настоящим моментом. Разбитыми ступнями он
ощущал слабую вибрацию Пути, и город, медленно двигавшийся, открывавший
одну улицу за другой по мере того, как спираль Пути уходила дальше, - этот
город был ему знаком. И не на чем было сосредоточиться, остановить
мечущийся мозг.
- Мне нужна выпивка, - сказал он себе, и даже эта мысль рождалась
неуклюже, как бы пробираясь по мозговым каналам, не использовавшимся сорок
лет. Но, ощупав рваные карманы, он убедился, что они пусты. У него ничего
не было. Ни денег, ни памяти, ни даже прошлого.
- Ничего? - туманно подумал он. - Ничего? - И тут впервые он понял,
что видел в зеркале. - Ничего? Я бессмертный!
Это не может быть правдой. Это часть фантазии, навеянной сонным
порошком. Но ощущение собственных гладких щек и твердых мышц шеи под
дрожащими пальцами - это не фантазия. Это реально. Значит, нереальность -
эти сорок прошедших лет. И человек у начала переулка солгал. Припоминая,
Сэм подумал, что этот человек глядел на него странно, с необычным
интересом. Вначале ему казалось, что это прохожий, но теперь, напрягая
свои заржавевшие извилины, он решил, что человек ждал его, готовый уйти
или остаться в соответствии с действиями Сэма. Он попытался вспомнить лицо
этого человека и не смог. Пятно, смотревшее на него и говорившее с ним. Но
глядевшее с клиническим интересом, говорившее с целью и намерением,
которые не могли быть случайными. Это была первая сознательная мысль,
сформировавшаяся в затуманенном мозгу Сэма, и воздействие ее было очень
сильно. Человек должен был находиться там по какой-то причине. Причина эта
связана с Сэмом.
- Сорок лет, - пробормотал Сэм. - Во всяком случае я могу это
проверить.
Город совсем не изменился. Но это не критерий. Башни никогда не
менялись. Далеко впереди, возвышающийся над зданиями, он увидел большой
шар мертвой земли в черном пластиковом пологе. Он смог сориентироваться, и
все улицы и здания заняли вокруг него знакомые места. Он знал город. Он
знал, где находится, где его квартиры, где роскошные апартаменты,
смотревшие сверху вниз на сверкающие Пути; он вспомнил девушку с голубыми
глазами, бросившую ему в лицо порошок.
Перед ним всплыло лицо Кедры на экране, слезы на ее глазах,
приказывающий жест, которым она несла ему падение. Кедра и Розата. У него,
значит, было дело. Он знал, что на самом деле не Кедра стояла за этим
сонным порошком и не Розата. Захария Харкер - вот кто отдал приказ. И
Захария поплатится за это. И Кедра тоже. А что касается Розаты... Сэм сжал
кулаки. Розате он верил. Ее преступление было тягчайшим - предательство.
Лучше бы Розата умерла, - подумал он.
Но погоди. Сорок лет? Может, время уже выполнило его задачу? Первое,
что ему нужно узнать, - это дату своего пробуждения. Движущиеся Пути
проходили мимо большого общественного экрана, и он подумал, что сможет
здесь узнать дату. Впрочем, подумал он, это и не нужно. У него было
ощущение прошедшего времени. Город не изменился, но люди изменились -
слегка. Некоторые мужчины носили бороды, это было для него ново. У одежды
был более смелый покрой, чем он помнил. Мода меняется в ритме,
соответствующем изменениям социального порядка, не бессмысленно, но по
определенным законам. Только по одному этому он смог бы определить срок,
если бы у него четко работал мозг и не было другой возможности узнать.
Путь медленно повернул, так что стал виден угол экрана, и Сэм
заметил, как мало лиц обращено к нему. Он мог вспомнить время, когда все
шеи изгибались и люди толкали друг друга, стремясь быстрее узнать новости
на экране. Все теперь было не так. Апатия в прямом и легко объяснимом
контрасте с крайне смелым новым стилем проявлялась на каждом лице. Сэм был
единственным, кто смотрел на экран.
Да, прошло сорок лет.
Что-то подобное яркому взрыву вспыхнуло в центре его мозга.
Бессмертие! Все возможности, все опасности, вся слава - все лежащее перед
ним вспыхнуло ослепительным светом. Но вот сияние ослабло, и он на
мгновение испугался ответственности - той новой, невероятной зрелости,
которая превосходила все, о чем он мог мечтать. Но тут его снова охватили
сомнения, и он яростно начал вспоминать - есть ли наркотик, какое-нибудь
средство, способное вызвать такую каталепсию и задержать старение
организма? Ничего подобного он не знал. Нет, это реальность. Этого не
может быть, и все же это правда.
Это подождет. Сэм сухо рассмеялся про себя. Все это может ждать. Есть
более необходимые вопросы, над которыми следует подумать. Что-то
необыкновенное произошло с ним, и вот результат: сорок лет сна и затем
бессмертие. Но что же это могло быть?
Сонный порошок. Памятный запах все еще держался в его ноздрях, горло
пересохло. Начиналась жажда, которую не мог ликвидировать ни один напиток.
Мне нужно вылечиться. Прежде всего мне нужно вылечиться.
Он знал сонный порошок. Действие его можно было излечить, но он легко
входил в привычку. Хуже всего было то, что, оказавшись под влиянием этого
смертоносного вещества, вы не выходили из него. Не существовало периода,
после которого можно было бы обратиться за помощью. Нужно было, чтобы
организм выработал антитела, а на это требовалось время почти всей жизни.
Но даже и в этом случае вирус сонного порошка быстро мутировал, и вы снова
погружались в сон, а потом умирали.
Паника на мгновение охватила Сэма. Долго ли длится этот период
бодрствования? В любой момент вирус снова ударит и его заново обретенное
сознание уйдет. Бессмертие бесполезно, если будешь все время спать.
Он должен вылечиться. Теперь, когда он понял, что означает его жажда,
она страшно усилилась. Лечение требует денег. Несколько тысяч
кориум-кредитов, по крайней мере. А у него ничего нет. Если бессмертие
действительно таково, как он думал, он по счастливой случайности богаче
самых богатых, но это богатство бесконечных лет может исчезнуть из-за
отсутствия денег, материального богатства. Парадокс. Ему принадлежали
будущие столетия, но из-за нехватки нескольких часов сейчас он может
лишиться всего будущего.
Паника опасна. Он знал это. Заставил себя успокоиться и подумать. Что
делать? Что узнать? Прежде всего два обстоятельства - бессмертие и влияние
наркотика.
Деньги.
Их нет.
Бессмертие.
Это ценное преимущество, много обещающее в будущем. Но как обращаться
с ним сейчас, он не знает. Поэтому - пока держать в тайне.
Как?
Маскировка.
Под кого?
Под самого себя, разумеется. Под Сэма Рида, но не под Сэма Рида
бессмертного. В Сэма, каким он выглядел бы в восьмидесятилетнем возрасте.
Это опять - таки приводило к проблеме денег. Единственный способ раздобыть
деньги - вернуться к своей прежней практике. И не раскрывать своей тайны.
У него в голове зашевелились мысли, как использовать эту удивительную
тайну. Позже. Потом времени будет достаточно, если его хватит сейчас.
Но сначала немного денег, немного знаний.
Знания получить легче и безопасней. Поэтому займемся ими сначала. Он
должен немедленно узнать, что произошло за последние четыре десятилетия,
что случилось с ним самим, когда он исчез из внимания публики и почему.
Ясно, что он больше не был общественной фигурой, но где же он находился
эти сорок лет?
Он перешел на перекрестный Путь и направился к ближайшей библиотеке.
По пути он обдумывал проблему денег. Когда Розата бросила ему в лицо
сонный порошок, он был очень богат. Некоторые вклады были сделаны на его
имя, но четыре крупные суммы - на предъявителя. Возможно, принадлежность
хотя бы одной из них ему осталась тайной. Но сможет ли он получить эти
деньги? Впрочем, если деньги ждали сорок лет, то подождут еще несколько
часов.
Пока же у него не было даже нескольких центов, чтобы взять отдельный
кабинет в библиотеке. Поэтому он присел к длинному столу, пряча лицо за
поглощающими звук перегородками, отделявшими его от соседей. Опустив глаза
на экран визора, он нажал кнопку.
На экране перед ним разворачивался общий обзор новостей сорокалетней
давности. Еженедельный обзор, посвященный последним семи дням, которые он
помнил.
Рип ван Винкль смог бы сориентироваться, читая газеты двадцатилетней
давности. Они рассказали бы ему, что произошло за двадцать лет, но они же
убедили бы его в прочности мира. Во всей башне, на всей планете только
старый обзор мог дать прочную почву ногам Сэма Рида. За пределами
библиотеки его повсюду ждали опасности и неожиданности, потому что сильно
изменились обычаи и действия.
Больше всего изменяется мода, обычаи, сленг. Но их и заметить легче.
Перед Сэмом так ярко разворачивалось прошлое, что он чуть ли не
заново ощутил запах сонного порошка. При этой мысли сухость в горле снова
поразила его, и он опять подумал, что нужно торопиться. Нажал кнопку -
событие стали проходить быстрее.
СЭМ РИД УСЫПЛЕН СОННЫМ ПОРОШКОМ! Тонкий голос из прошлого призрачно
звучал в его ушах, а трехмерные изображения быстро проносились по экрану.
Сегодня кончилась карьера Сэма Рида, известного деятеля наземной колонии.
Удивив всех знавших его, он найден уснувшим под влиянием сонного
порошка...
Все было здесь. Расследование, последовавшее за его очевидным
самоубийством, скандал, когда обнаружился его обман. Через четыре дня
после исчезновения Сэма Рида мыльный пузырь колонии лопнул.
Робин Хейл, вольный товарищ, ничего не говорил. Да и что он мог
сказать? Было продано триста процентов акций, и этот факт громче всего
говорил о том, что Сэм не верил в успех колонии. Хейл сделал единственно
возможное - попытался успокоить бурю, как ему уже не раз приходилось в его
долгой жизни - выдерживать бури, поднятые людьми, и природные бури на
поверхности. Конечно, это было невозможно. Слишком накалилась атмосфера.
Слишком много людей поверило в колонию.
Когда пузырь лопнул, мало что осталось.
Главный удар позора приняло на себя имя Сэма Рида. Он был не только
обманщик. Он трусливо сбежал, скрывшись в самоубийственном сне. Никто не
удивился его поступку. Поступок его был нелогичен, но у публики не было
времени задуматься над этим. Если колония обречена на неудачу, Сэму можно
было скрыться и спокойно дождаться своих трехсот процентов прибыли. Его
самоубийство доказывало, что он опасался успеха колонии. Но над этим никто
не задумался. Все решили, что, опасаясь разоблачения, он избрал самый
быстрый выход.
Расследование обнаружило все скрытые им вклады. Оказывается он
спрятал их недостаточно тщательно. Все четыре тайника были найдены и
опустошены. Старый обзор новостей сообщил все подробности.
Сэм откинулся назад и замигал в тусклом воздухе библиотеки. Итак, он
разбит.
Он видел за событиями сорокалетней давности руку Харкеров. Лицо
Захарии встало перед ним, как будто виденное час назад. Гладкое и
улыбающееся с экрана, бесстрастное, как лицо бога, следящее за эфемерным
смертным. Захария, конечно, знал, что делал. Но это только начало игры.
Сэм в этой игре должен был послужить пешкой, отброшенной за ненадобностью.
И он повернулся к экрану, чтобы узнать, какими были следующие ходы.
Он был удивлен, узнав, что Робин Хейл пошел вперед и основал наземную
колонию - почти без всякой поддержки, при активном противодействии врагов.
Да, колония была основана. Но удивительно мало новостей сообщалось о
ней. В башне Делавер произошло сенсационное убийство, и сообщение о нем
вытеснило все новости о колонии. Сэм просматривал недели за неделей и
находил лишь краткие сообщения о колонии.
Конечно, это было не случайно. Харкеры знали, что делали.
Сэм выключил экран и задумался. Придется изменить первоначальный
план, но ненамного. Он по-прежнему нуждается в данных. И они нужны
немедленно. Он судорожно глотнул, вновь ощутив сухость в горле. Его
сбережения исчезли. Что же осталось? Только он сам, его опыт, его
бесценная тайна, которую он пока не может открыть, - что еще? Документы на
землю, оформленные на его имя сорок лет назад, все еще действительны, они
не подлежат отмене. Но под своим именем он не может затребовать их, а все
другие требования будут незаконны. Ну, этим можно будет заняться позже.
Сейчас - деньги. Губы Сэма сжались. Он встал и вышел из библиотеки.
Он шел искать оружие и жертву. Грабежом не добудешь нескольких тысяч
кредитов без сложной подготовки, но он мог отобрать где-нибудь в переулке
20-30 кредитов - если повезет.
Ему повезло. И тому человеку, которого он оглушил, тоже, потому что
его череп не раскололся от удара носка, набитого булыжниками. Сэм был
удивлен, обнаружив, что физически он находиться в гораздо лучшей форме,
чем можно было ожидать. Большинство жертв сонного порошка становятся
мумиями - мешком с костями - ко времени смерти. Еще одна загадка - как же
он провел эти сорок сонных лет?
Снова вернулось воспоминание о человеке в тупике. Если бы только у
него тогда была ясная голова. Он схватил бы этого наблюдателя за горло и
вытряс бы из него информацию. Ну, ладно, и на это будет еще время.
С сорока тремя кредитами в кармане он направился в заведение, которое
знавал сорок лет назад. Служители здесь держали рот на замке и работали
искусно, а в башнях не происходит быстрых изменений. Он подумал, что они
еще там.
По дороге он миновал несколько больших новых салонов, где мужчин и
женщин украшали до степени совершенства. Очевидно, запросы повысились. В
башне стало заметно больше щегольства. Повсюду встречались мужчины с
тщательно завитыми бородами и локонами. Сэму было необходимы скрытность и
благоразумие. Он не очень удивился, увидев, что полулегальное заведение
еще действует.
Нервы его напряглись, когда он остановился у входа. Но, очевидно, на
Пути никто не узнал его. Сорок лет назад его лицо было знакомо всем в
башнях, но теперь...
Размышление в мозгу человека строится по определенным образцам. Если
на него посмотрят и увидят нечто знакомое, то автоматически решат, что это
случайное сходство, не больше. Подсознательное всегда толкает сознательное
к наиболее логичному заключению. Иногда происходят удивительные
совпадения, это естественно. Но совершенно неестественно увидеть Сэма Рида
на Путях таким же, каким он был сорок лет назад. И многие из тех, мимо
кого он проходил на Путях, родились после фиаско колонии или видели Сэма
Рида равнодушными глазами детства. Те же, кто помнил, были теперь стары,
зрение их ослабло, да и множество известных лиц наложилось на тускнеющее
воспоминание.
Нет, он в безопасности, если не считать крайних случаев. Он вошел в
стеклянную дверь и обратился к слушателю с обычным заказом.
- Постоянно или временно?
- Временно, - сказал Сэм после короткой паузы.
- Быстрая смена? - Так называлось быстрое изменение наружности, часто
необходимое клиентуре этого заведения.
- Да.
Художник принялся за работу. Он был анатомом и психологом, а не
только специалистом по маскировке. Голову Сэма он оставил лысой, красивые
брови и веки покрасил и отбелил. Для бороды они выбрали грязно-белый цвет.
Он переделал нос и уши Сэма так, как их переделало бы время.
Искусственными наращениями он проложил несколько морщин в нужных местах.
Борода не скрывала лицо Сэма, но когда художник кончил, с лица Сэма
глядело сорок лишних тяжелых лет жизни.
- Для быстрого изменения, - сказал мастер, - снимете бороду и
измените выражение. Убрать морщины быстро невозможно, но их можно
разгладить правильным выражением. Попробуйте, пожалуйста. - Он повернул
кресло Сэма к зеркалу и заставил его практиковаться, пока оба не были
удовлетворены.
- Хорошо, - сказал наконец Сэм. - Мне нужен костюм. - Они выбрали три
вещи: шляпу, плащ, башмаки. Простота и быстрота - вот факторы,
определявшие выбор. Каждый предмет особого устройства. Шляпа легко меняла
форму. Плащ темный, но из такой ткани, что, сжатый, помещался в кармане.
Он мог скрыть то обстоятельство, что под ним не старческое тело. Башмаки
неожиданного цвета, как и шляпа, но под их большими тусклыми пряжками
скрывались пышные голубые банты.
Сэм вышел через черный ход. Двигаясь неловко, как под грузом
восьмидесяти лет, он вернулся в библиотеку. Глядя на свое отражение,
решил, что у него хорошая маскировка. Сойдет.
Теперь ему нужно было изучить хронику текущих преступлений.
В некотором смысле преступные группы напоминают крестьян - если
посмотреть на них с такого широкого поля, как Сэм. Они движутся вслед за
кормом, с одного пастбища на другое, более зеленое. Глядя на экран, Сэм
видел, что преступления не очень изменились. Основа их осталась прежней.
Порок меняется меньше, чем добродетель.
Наконец он нащупал современное зеленое пастбище. Он купил бутылочку с
жидкой красной краской и мощную дымовую бомбу. Инструкция объясняла, как
применять бомбу в гидропонных садах для уничтожения вредных насекомых. Сэм
не читал ее, он уже использовал такую бомбу раньше.
Теперь ему нужно было выбрать место для ловушки.
Ему нужны были два переулка, находящиеся поблизости и выходящие на не
слишком оживленный Путь. В одном из переулков, как помнил Сэм, находился
подвал. Сейчас, как и раньше, он пустовал. Подобрав у входа несколько
кусков металла размером с кулак, Сэм спрятал в подвале дымовую бомбу.
После этого он был готов к следующему шагу.
Он не разрешал себе думать, сколько шагов еще предстоит ему одолеть.
Но когда думал, то вспоминал, что теперь у него много времени - и это
погружало его в ликующее, пьянящее настроение, далекое от настоятельной
необходимости немедленно обеспечить свое будущее. Он вынужден был
напоминать себе о наркотике, о необходимости денег и лечения.
Он отправился на современное зеленое пастбище и пил самое дешевое
виски. И ни на минуту не забывал, что он очень стар. Он не позволял себе
полностью наполнять легкие воздухом перед тем, как заговорить: у стариков
не хватает дыхания, а голоса их тусклы. Результат был убедителен. К тому
же он двигался медленно и осторожно, заставляя себя предварительно
обдумывать каждое движение. Хромота не обозначает возраста, но действия,
возникающие в результате работы старого мозга, обозначают его. Старик
вынужден двигаться медленно, чтобы успеть обдумать, смогут ли его неловкие
руки и ноги преодолеть препятствие. Мир столь же опасен для очень старых
людей, как и для малышей, но дети не знают опасностей тяготения.
Поэтому Сэм не хромал. Но он двигался очень медленно - и в
Джем-о-Венус сидел, пил виски и заметно пьянел настоящий старик.
Это был ресторанчик. Очень колоритный ресторанчик, один из множества
подобных, какие могли встретиться в императорском Риме, с обрывками
костюмов и обычаев, попадавших сюда с более высоких социальных уровней,
так что глаз мог уловить тут и там блеск позолоченного пояса, кровавую
алость украшенной перьями шляпы, водоворот радужного плаща.
Но в основном Джем-о-Венус предназначался для выпивки, игры и более
грязных способов провести время. В высших классах играли в сложные,
усовершенствованные древние игры типа рулетки.
В Джем-о-Венус тоже были механические игры, но основным все же
оставались кости и карты. Лица не были знакомы Сэму, но типы он хорошо
знал. Некоторые посетители не заботились о том, где сидят, другие всегда
сидели лицом к двери. Именно они интересовали Сэма. Заинтересовала его и
игра в карты. Игроки были слишком пьяны, чтобы сохранять осторожность.
Сначала Сэм давал непрошеные советы. Спустя некоторое время он вступил в
игру.
Он был удивлен, обнаружив, что карты изменились. Они стали больше,
были украшены экзотическими рисунками. Сорок лет назад старые земные карты
уже начали входить в моду, но Сэм поразился тому, как они распространились
за сорок лет.
Он тщательно подобрал напарников и мог поэтому выигрывать не очень
заметно. Ставки не были высоки, но Сэм не рассчитывал здесь на наживу. В
любом случае карты слишком ненадежны. Ему нужно было лишь произвести
впечатление, и ему удалось создать впечатление, что в карманах у него
припрятано немало денег. В этом мире нищие не котировались.
Вскоре он внезапно прервал игру, протестуя тонким старческим голосом.
Потом вышел из Джем-о-Венус и постоял немного, слегка покачиваясь.
Следовавшему за ним человеку он казался совсем пьяным.
- Слушай, дед, хочешь еще сыграть?
Сэм осторожно осмотрел его.
- Сезонник?
- Нет.
Сэм остался доволен осмотром. Позволил втянуть себя в разговор, но
держался настороже, пока не убедился, что цель - не темный переулок, а
третьеразрядный игорный дом, который он помнил как ресторан.
На этот раз игра шла более привычными картами. Играя с трезвыми
партнерами, Сэм не мошенничал и в результате проиграл все, что имел, и
вдобавок наделал долгов. Как обычно, Сэм играл из расчета в 300 процентов
на свой капитал.
И вот его отвели к доку Малларду. Так называл себя низкорослый,
лишенный шеи человек с курчавыми волосами и лицом, смазанным коричневым
маслом. Док Маллард холодно взглянул на Сэма.
- В чем дело? Мне не нужны расписки.