жизни ее поверхности и не доверял ей.
С противоположного конца зала доносилось журчание и всплескивание
падающей воды. На пороге другой комнаты, у решетки, Сэм остановился в
изумлении.
Комната тоже была необычна. Растительные стены были сплошь покрыты
цветами, от которых исходил тяжелый аромат. Пол комнаты был покрыт водой.
Голубоватой водой примерно в фут глубиной. В ее поверхности отражались
цветы, другие цветы плавали в ней. Крошечные рыбки мелькали среди плывущих
листьев. В голубой воде неподвижно висели несколько медуз, раскачивая
опасно выглядевшую бахрому.
Филигранный стеклянный мостик, необыкновенно хрупкий на вид, шел
через бассейн. Один его конец находился у ног Сэма, другой оканчивался у
низкой платформы, покрытой подушками. Среди подушек лежала женщина,
опершись на руку: другая рука ее была опущена в воду. Волосы закрывали ее
лицо, их концы завивались. Волосы бледного зелено-золотого цвета.
Сэм знал ее. Длинные линия тела Кедры Уолтон, ее ленивые движения,
форма головы и рук - все это нельзя было не узнать, хотя лицо и было
закрыто. Почему она здесь, в башне Харкеров, и почему она призвала его?
- Кедра?-сказал он.
Она подняла голову. На мгновение голова Сэма закружилась. Это была
Кедра - и не была. То же узкое, длинное, презрительное лицо, с затененными
глазами и таинственным египетским ртом... но другая личность смотрела на
него. Злобная, неуравновешенная личность, подумал он сразу, уловив блеск в
ее глазах.
- Нет, я Сари Уолтон, - ответила светловолосая женщина, улыбаясь
своей зловещей улыбкой. - Кедра моя бабушка. Помните?
Он помнил. Сари Уолтон, прижавшаяся к плечу Захарии Харкера когда-то
давно, когда Захария говорил с ним об убийстве Робина Хейла. Сэм тогда
едва заметил ее. Он быстро порылся в памяти - первое, что бросилось ему в
глаза, - антагонизм. Антагонизм между Сари и Кедрой, скрытый, но мощный.
Вот что он понял, когда две прекрасные женщины посмотрели друг на друга.
- И что же это значит? - сказал он. Он хорошо знал это. Джоэль Рид не
мог помнить сцену, в которой участвовал Сэм Рид. Значит, она знает, кто
он. Значит, знает и то, что он бессмертный.
- Идите сюда, - сказала Сари, подзывая его жестом своей белой руки, с
которой капала вода. Она села среди подушек, подогнув ноги. Сэм с
сомнением посмотрел на стеклянный мостик. - Он вас выдержит. Идите. -
Голос ее звучал насмешливо.
Мостик выдержал, хотя отвечал слабым звоном на каждый его шаг. По
знаку Сари Сэм с сомнением сел рядом с ней на подушку, держась напряженно,
всем своим видом отвергая эту экзотическую обстановку.
- Как вы меня нашли?
Она рассмеялась, склонив на бок голову, так что зелено-золотые волосы
раздели их, как вуаль. Что-то в ее взгляде, в звуке ее смеха ему совсем не
понравилось.
- Кедра следила за вами все прошедшие сорок лет, - сказала она. -
Думаю, вас обнаружили по запросу в архив. Кто-то затребовал снимок вашей
сетчатки. Во всяком случае вас нашли.
- Почему здесь нет Кедры?
Она снова рассмеялась.
- Она не знает. Вот почему. Никто не знает, кроме меня.
Сэм задумчиво рассматривал ее. В ее глазах был вызов, в поведении -
непредсказуемая капризность. В прежние дни он знал одно решение таких
проблем. Быстрым движение схватив ее за руку, он рванул, так что она
утратила равновесие и гибким, змееподобным движением упала ему на колено.
Изогнувшись, невероятно гибкая, она рассмеялась насмешливо.
Какая-то мужская агрессивная уверенность была в том, как она взяла
его голову в руки. Он позволил ей сделать это, но поцеловал ее свирепо, а
затем резко оттолкнул и гневно посмотрел на нее.
Она снова рассмеялась.
- Кедра вовсе не глупа, - сказала она, проведя пальцем по губам.
Сэм вскочил, пнув подушку. Ни слова не говоря, он вступил на звенящий
мостик и направился к выходу. Краем глаза он видел змеиное движение, с
которым встала Сари Уолтон.
- Вернитесь, - сказала она.
Сэм не оборачивался. Тут же он услышал слабый свист и волну жара от
выстрела игольчатого пистолета. Он мгновенно остановился, не решаясь
шевельнуться, чтобы не вызвать второй выстрел. Второй выстрел опалил ему
ухо. Слишком хороший выстрел, подумал Сэм. Не поворачивая головы, он
сказал:
- Ладно, я возвращаюсь. Бросьте оружие.
Послышался тупой стук о подушку, Сари негромко рассмеялась. Сэм
повернулся и пошел к ней.
Подойдя, он наклонил голову и заглянул ей в глаза. Они ему не
понравились. Ему ничего в ней не нравилось, и меньше всего самоуверенная
агрессивность, спокон веку скорее присущая мужчине, а не женщине. Она
выглядела такой хрупкой - как стеклянный мостик, - такой женственной, но
она была бессмертной, и мир принадлежал ей и ее племени. Многие годы жизни
позволили ей утвердиться в самоуверенности и злобе.
Или... возможно ли это? Сэм задумчиво сощурился, у него начала
формироваться мысль, на момент затмившая все остальное. В
противоположность Кедре, это прекрасное хрупкое создание казалось
удивительно несозревшим. Вот оно - незрелость. Вот объяснение ее
капризности, ее злобности, которую Сэм сразу ощутил. И понял, что у
бессмертных зрелость достигается в очень-очень позднем возрасте. Вероятно,
он сам очень далек от зрелости, но ранние испытания закалили его и придали
черты взрослого.
Но Сари - защищенная, имеющая доступ к любым удовольствиям,
обладающая почти божественной властью - неудивительно, что она кажется
нестабильной, неуравновешенной. Вероятно, она никогда не станет
уравновешенной, подумал Сэм. Ей никогда нельзя будет доверять, Но она
уязвима, и уязвима больше, чем думает. И тут же в мозгу Сэма начал
формироваться план, как использовать слабость противника.
- Садитесь, - сказал ей Сэм.
Она подняла руки над головой и сорвала плод, похожий на виноградную
гроздь. Ягоды были почти прозрачны, в крошечных шариках виднелись
голубоватые семена. Сари улыбнулась и опустилась на колени с гибкостью
кошки, как будто у нее совсем не было костей.
Сэм посмотрел на нее сверху вниз.
- Ладно, - сказал он. - Почему же именно вы вызвали меня сюда? Почему
не Кедра?
Сари положила в рот бледный стеклянистый шарик и раскусила. Выплюнула
синие семечки.
- Кедра не знает. Я уже говорила вам. - Она посмотрела на него из-под
густых ресниц. Глаза у нее были несколько светлей, чем у Кедры. - На этой
неделе она в башне Невада.
- Вы известили ее?
Сари покачала головой, слегка раскачивая свои роскошные, невероятные
волосы.
- Никто, кроме меня, не знает. Я хотела вас видеть. Если бы Захария
узнал, он был бы в ярости. Он...
- Захария приказал усыпить меня сонным порошком, - нетерпеливо
прервал Сэм, желая прояснить эту историю. - Была ли Кедра с ним?
- Захария приказал отравить вас, - поправила Сари с улыбкой. - Он
думал, вы умрете. Кедра возражала. У них из-за этого была ужасная ссора. -
Казалось, она наслаждается этим воспоминанием. - Кедра настояла на сонном
порошке, - сказала она спустя мгновение. - Никто не понял, почему. От вас
для нее больше не было пользы, ни от живого, ни от мертвого, ни от
молодого, ни от старого. - Голос ее затих, она сидела, сжимая в руке
прозрачный плод, и не двигалась.
У Сэма возникло ошеломляющее подозрение. Он опустился перед ней на
колени, поднял голову за подбородок и заглянул в глаза.
- Наркотик! - негромко сказал он. - Будь я проклят! Наркотик!
Сари захлебнулся смехом, потерлась лбом о его плечо, в глазах ее
появился странный блеск, безошибочно указывавший на ее порок.
Это объясняло многое: ее неуравновешенность, странное равнодушие, тот
даже факт, что она не осознала еще странной молодости Сэма. Как странно,
подумал он, и как знаменательно: оба встреченных им человека, которые
помнили его, жили во власти наркотических иллюзий.
Сари оттолкнула его. Она положила фрукт в рот, выплюнула семечки и
улыбнулась ему злорадной усмешкой, за которой ничего не скрывалось. Да,
его необъяснимая молодость не удивила ее. Она привыкла видеть вокруг себя
десятилетиями не изменяющиеся лица. И под влиянием наркотика принимала все
окружающее без вопросов. Но в любой момент в голове у нее могло
проясниться. А Сэму нужно было узнать еще многое.
- Кедра заменила яд сонным порошком, - сказал он. - Приказала ли она
кому-нибудь следить за мной после этого?
Зеленоватые волосы взметнулись волной, когда Сари покачала головой.
- Она хотела. И Захария приказал. Но когда ее люди отправились на
поиски, вы исчезли. И с тех пор о вас не было ничего известно. Где вы
были, Сэм Рид? Я думаю, вы мне нравитесь, Сэм. Мне кажется, я понимаю,
почему Кедра хотела отыскать вас и вылечить. Я...
- Что вы делаете здесь, в доме Харкера?
- Я живу здесь, - рассмеялась Сари, но в смехе ее звучала какая-то
неприятная нотка. Она неожиданно сжала гроздь плодов своей узкой тонкой
рукой. - Я живу здесь с Захарией. Он хочет Кедру. Но когда не может ее
иметь, удовлетворяется мной. Мне кажется, что когда-нибудь я убью Захарию.
- Она снова улыбнулась, и Сэм подумал, знает ли Захария о ее чувствах и о
том, что она наркоманка. Он сомневался в этом. Эта комбинация
взрывоопасна.
Он начал осознавать, какая возможность открывается перед ним, но
позже знакомые сомнения охватили его. В конце концов какие это
возможности? Что скрывается за событиями, происшедшими с ним после
пробуждения? Есть разумное объяснение появления наблюдателя в переулке?
Тот человек знал, что происходит.
- Почему вы послали за мной? - спросил Сэм Рид. Сари отпустила руку в
воду, чтобы смыть сок. Он дважды задал свой вопрос, прежде чем она
услышала. Посмотрев на него, она улыбнулась своей яркой отсутствующей
улыбкой.
- Я любопытна. Все время слежу за частным визором Кедры. Она не
знает. Когда я услышала, что они обнаружили вас... я подумала, что смогу
вас использовать. Против Кедры или против Захарии. Я пока еще не решила.
Потом подумаю. Не сейчас. Сейчас я думаю о Захарии. И о Харкерах. Я
ненавижу Харкеров, Сэм. Всех Харкеров. Даже себя ненавижу, потому что я
наполовину Харкер. Да, думаю, я использую вас против Захарии. - Она
наклонилась вперед, задев лицо Сэма зелено-золотыми волосами и глядя ему в
глаза из-под густых ресниц.
- Вы ведь тоже ненавидите Захарию, Сэм. Должны ненавидеть. Он хотел
вас отравить. Как вы думаете, Сэм, что больнее всего ранит его? Теперь,
когда Кедра знает, что вы живы - и молоды... Молоды? - В кратковременном
раздумье брови ее сдвинулись. Но эта тема требовала умственных усилий, а
она на них не была способна. Мозг ее сейчас мог работать лишь на самом
примитивном уровне, автоматически, без сознательных усилий.
Неожиданно она откинула голову и рассмеялась.
- Как замечательно! Я накажу их обоих! Захария будет ждать, пока вы
не наскучите Кедре, теперь, когда вы снова живы. А Кедра не сможет
получить вас: она не знает, где вы. Вы можете спрятаться, Сэм?
Куда-нибудь, где вас не найдут люди Кедры? О, пожалуйста, Сэм, спрячьтесь!
Ради Сари. Сари будет так счастлива!
Сэм встал. Мостик музыкально звенел под его ногами в сопровождении
смеха Сари. Ароматный ветерок дул ему в лицо, когда он шел по решетчатому
залу. Лифт ждал там, где он его оставил. Когда он вышел внизу из лифта,
никого вокруг не было. Он прошел над потоком и вышел на улицу.
Как в тумане, вступил он на ближайший Путь и позволил ему нести себя
куда угодно. Происшествие имело все свойства сна, и ему пришлось убеждать
себя в его реальности. Но сознание счастливой возможности не оставляло
его.
У Харкеров есть уязвимое место, о котором они даже и не подозревают,
- Сари. И за нею скрывается еще более глубокая слабость, если Сари
действительно Харкер. Она явно ненормальна. Наркомания и незрелость лишь
частично объясняют неуравновешенность, которая составляет самую суть ее
существа. Это открывало новые горизонты перед мыслью Сэма. Значит даже
бессмертные уязвимы, даже в их наследственности есть слабые места.
Есть два возможные пути, на которых он сможет подстеречь Харкеров.
Оба пути требуют дополнительного изучения. Этим можно заняться позже.
Самое важное сейчас - скрыться. И чем больше Сэм размышлял, тем
больше он склонялся к тому, чтобы посетить колонию, где правит Робин Хейл.
Джоэль Рид? Никто не знает о Сэме, кроме Сари. Надо действовать
побыстрее.
Так он и поступил.
Самое удивительное в колонии заключалось в том, что она могла бы
находиться и на дне моря.
Ни разу после отъезда из башни над головой Сэма не было открытого
неба. Вначале империумный купол башни и миля воды над ним. Затем самолет с
его стенами из металла и пластика. Затем большие шлюзы колонии с
приспособлениями для борьбы с инфекцией - ультрафиолетовым облучением,
распылителями кислоты и т.д. - и вот он стоит на почве Венеры, над головой
его прозрачный империумной купол отбрасывает радужные отражения, когда его
освещает выходящее из-под толстого слоя облаков солнце. Воздух тот же
самый. В атмосфере Венеры мало кислорода и много двуокиси углерода, она
пригодна для дыхания, но не очень приятна. Здесь, под куполом, ингредиенты
тщательно сбалансированы. Конечно, это необходимо, как кажется необходимым
и купол для защиты от плодовитого безумия, заполнявшего поверхность
Венеры, - флора и фауна тянулась к свету, убийственно и братоубийственно
пуская корни, рассеивая семена, производя детенышей в окружающей среде,
настолько плодородной, что она сама выводила себя из равновесия.
На берегу стоял старый форт - крепость вольного товарищества Дупелен.
Она была переоборудована и тоже покрыта империумом - большим куполом в
четверть мили в диаметре. Тут и там располагались небольшие домики без
всяких попыток планировки. Дома были всех форм, размеров и цветов. У
архитекторов в связи с отсутствием ветра и осадков были развязаны руки.
Единственным ограничением оставалась естественная сила тяготения, но
парагравитационные щиты делали возможной даже Пизанскую башню. Впрочем, в
материалах или конструкциях не было ничего экстравагантного. Не было
излишеств. На всей колонии лежал чуть заметный отпечаток потертости.
Открытой земли под куполом не было видно.
Вся поверхность покрыта пластиком. Защита от растительности?
Возможно. В больших гидропонных бассейнах росли сады, несколько мелких
резервуаров содержали стерилизованную почву. Люди неторопливо работали.
Похоже на сиесту.
Сэм пошел по дороге, следуя за знаком с надписью "Администрация".
Слабая агорафобия преследовала его. Всю жизнь он провел под непрозрачным
куполом, зная о лежащей сверху толще воды. Теперь сквозь прозрачный купол
пробивались лучи солнца, и это освещение не было искусственным, хотя
казалось плохой имитацией ламп дневного света в башнях. Мозг Сэма
напряженно работал. Он тщательно рассматривал все увиденное, оценивал,
классифицировал факты и впечатления в ожидании момента, когда все это
понадобится. На время он отодвинул в сторону Сари и Харкеров. Пусть эти
идеи созревают. Самый важный вопрос теперь - кто предстанет перед Робином
Хейлом: Сэм Рид или его сын? Он не считал, что обязан чем-то Хейлу. Сэм
никогда не мыслил такими категориями. Единственное, что его занимало, -
выгодно ли это Сэму Риду, а колония вся еще казалась многообещающей.
Девушка в розовом халате, склонившаяся к резервуару с растениями,
взглянула на него, когда он проходил мимо. Любопытно было видеть, какое
действие производит даже рассеянный солнечный свет на лица жителей
поверхности. Кожа ее была кремовой, а не молочно-белой, как у Сари. У
девушки короткие каштановые волосы, глаза карие, отличающиеся от глаз
жителей башни. Империумный купол тоже закрывал ее всю жизнь, но через него
пробивался свет солнца, а к воротам рвались джунгли - голодные живые
джунгли, а не мертвый вес морской воды. По ее глазам было видно, что она
сознает это.
Сэм слегка задержался.
- Администрация? - спросил он.
- Сюда. - У нее был приятный голос.
- Вам здесь нравится?
Она пожала плечами.
- Я здесь родилась. В башнях, должно быть, удивительно. Но я там
никогда не была.
- Вы бы даже не заметили разницы - ее нет, - заверил ее Сэм и пошел
дальше с беспокойными мыслями в голове. Она родилась здесь. Ей не больше
двадцати лет. Хорошенькая, но не совсем в его вкусе. И тут ему в голову
пришла мысль, что если в ней хоть частично есть качества, которые нравятся
ему в женщинах, он может подождать ее дочери или внучки - если достаточно
тщательно подобрать родителей. Бессмертный может выращивать людей, как
смертный выводит породу элегантных кошек или быстрых лошадей. Он подумал,
сколько бессмертных действительно занимаются этим, создавая себе гарем не
только в пространстве, но и во времени. Должно быть, это прекрасно.
Губернатор колонии должен был быть занят. Однако не был. Через минуту
после того как Сэм сообщил свое вымышленное имя, дверь открылась и он
вошел в кабинет Робина Хейла.
- Джоэль Рид? - медленно сказал Хейл. Взгляд его был проницателен, и
Сэму потребовалась вся воля, чтобы его встретить уверенно.
- Да. Сэм Рид был моим отцом.
- Садитесь.
Сэм смотрел на Хейла. Как будто они виделись лишь вчера. Хейл так
мало изменился. Или нет, изменился, но настолько мало, что глазу трудно
уловить. Голос говорил об этом. По-прежнему худой, загорелый, спокойный,
человек, привыкший к терпению из-за лет, оставленных позади, и столетий,
лежащих впереди. Изменение было временным, но не менее реальным. НЕ было
спокойного энтузиазма в голосе и манерах, который помнил Сэм. То, к чему
он стремился с такой надеждой, когда они расстались, теперь осуществилось,
но окончилось неудачей. Впрочем, это такой кратковременный эпизод в долгой
жизни Хейла. Робин Хейл помнил дни вольного товарищества, долгие военные
годы, времена нескольких поколений назад, когда последние остатки
человечества были вольны населять моря, смотреть в лицо опасности. Тогда
это было делом, а не разбойничьей романтикой. Вольные товарищи вели
кочевую жизнь, они были последними кочевниками перед тем, как человечество
ушло в убежище башен, в подводную оцепенелость. Башни стали могилой, или
маткой, или и тем и другим для людей Венеры, которые начали свою жизнь как
дикие кочевники на Земле.
- Вы доброволец? - спросил Робин Хейл.
Сэм пришел в себя.
- Нет.
- Я не знал, что у Сэма был сын. - Хейл по-прежнему смотрел на него
спокойным задумчивым взглядом, который Сэму трудно было выдержать. Неужели
бессмертный знает ответ, умеет увидеть правду, несмотря на всю маскировку?
Возможно. Но к нему это не относится. Он еще не стал бессмертным в таком
смысле, как эти. Он не привык к взгляду долгоживущего, не знал еще жизнь
так, как они.
- Я сам до последнего времени не знал, - сказал он. - После скандала
с колонией моя мать сменила фамилию.
- Понятно. - Голос у Хейла был уклончивый.
- Знаете ли вы, что случилось с моим отцом? - Это было опасное место.
Если Хейл скажет: "Да. Вы Сэм Рид", - по крайней мере исчезнет
неопределенность. Но он не сказал этого. Впрочем, это не означало, что он
не узнал Сэма Рида.
Вольный товарищ покачал головой.
- Он усыплен сонным порошком. Думаю, сейчас он мертв. У него было
много врагов, особенно после скандала.
- Я знаю. Вы... вы должны быть одним из них. - Хейл снова покачал
головой, слегка улыбнувшись. Сэм знал, что означает эта улыбка. Невозможно
ни любить, ни ненавидеть эфемерных короткоживущих. Временное раздражение -
вот самое худшее, что они могут вызвать. Тем не менее Сэм не собирался
открываться. У олимпийцев есть божественная прерогатива быть
непредсказуемыми. Зевс бросал свои молнии, повинуясь случайным порывам.
- Это не была вина Сэма Рида, - сказал Хейл. - Он не мог не стать
мошенником. Это у него врожденное. И во всяком случае он был только
орудием. Нет, я не ненавижу Сэма Рида.
Сэм сглотнул. Что ж, сам напрашивался. Он решительно перешел к
следующему пункту.
- Мне нужен ваш совет, губернатор Хейл. Я лишь недавно узнал, кто я.
Я знаю, что мой отец был мошенником и банкротом, но правительство отыскало
его вклады и оплатило все долги - верно?
- Верно.
- Он ничего не оставил мне - даже имени. Но я произвел расследование.
Существует ценное имущество, которым обладал мой отец перед тем, как
уснул, и которое не могло быть отобрано у него. Документы на землю. Сорок
лет назад правительство выдало ему патент на центральные области Венеры, и
этот патент до сих пор сохраняет силу. Я хочу знать: стоит ли он сейчас
хоть что-нибудь?
Хейл постукивал пальцами по столу.
- Почему вы пришли ко мне?
- Отец был с вами, когда начиналась колония. Я считал, что вы знаете.
Вы помните. Ведь вы бессмертный.
Хейл сказал:
- Я, конечно, знал об этом патенте. И пытался перехватить его. Но он
был на имя вашего отца. А такие патенты не подлежат отмене. У
правительства есть для этого причина. Колонии на Венере полностью зависят
от башен, и в случае необходимости их легко отрезать от источников
снабжения. Значит, вы унаследовали этот патент?
- Он чего-нибудь стоит?
- Да. Харкеры немало заплатят вам за скрытие этой информации.
- Харкеры? Почему?
- Чтобы я не смог организовать новую колонию, - сказал Хейл, и руки
его, лежавшие на столе, медленно раскрылись. - Вот почему. Я начал эту
колонию после того, как ваш отец... После того, как он исчез. Я пошел
вперед. Начинали мы маленькой группой тех, кто верил в меня. Мало их
осталось в живых. Жизнь тут вначале была нелегкой.
- Сейчас она не кажется такой, - сказал Сэм.
- Сейчас? Она и есть не такая. Колония ослабла. Но видите ли...
Харкеры пытались помешать мне основать колонию. Не смогли. И после того,
как колония появилась, они не посмели дать ей погибнуть. Они ведь хотят со
временем колонизировать Венеру и не хотят, чтобы психологический эффект от
гибели нашей колонии помешал им. Они не хотят, чтобы мы погибли, но и не
дают нам двигаться вперед. И вот...
- Да?
- Истощение. Мы тяжело трудились первые годы. Мы не победили джунгли,
но начали. Мы расчистили место и построили колонию. Мы сражались за каждый
шаг, и джунгли пытались отбросить нас назад. Но мы продолжали идти вперед.
И когда мы готовы были основать новую колонию, Харкеры помешали нам.
Они лишили нас снабжения.
Они лишили нас добровольцев.
В соответствии с договором мы должны давать ежегодную прибыль. Иначе
правительство имеет право взять руководство на себя. Они не смогли
отстранить меня, но зато смогли сделать так, чтобы колония не давала
прибыли. Вот что они сделали 34 года назад. С тех пор правительство
распоряжается здесь, поддерживая status quo.
Они управляют. Они дают нам столько припасов, чтобы мы не погибли. Но
этого недостаточно, чтобы мы могли пойти вперед. Они не хотят, чтобы мы
шли вперед, - из-за риска неудачи. Они хотят подождать, пока не будет
никакого риска. А это время никогда не наступит.
Хейл посмотрел на Сэма, в его глазах разгорелся огонь. Говорил ли он
с Джоэлем Ридом или с Сэмом? Трудно сказать. Несомненно, он сказал больше,
чем сказал бы случайному посетителю.
- У меня связаны руки, - продолжал Хейл. - Номинально я губернатор.
Номинально. Все здесь остановилось. Если бы у меня был патент... если бы я
мог начать другую колонию... - он замолчал, глядя на Сэма из-под сдвинутых
бровей. - Но мне не дадут патент. Понимаете теперь, как важен ваш патент?
Харкеры немало заплатят вам за него.
Вот в чем причина. Вот почему он так много сказал. Хейл кончил, но он
не смотрел на Сэма. Он сидел неподвижно за своим столом, ожидая. Но не
просил и не спорил.
Что он мог предложить стоявшему перед ним человеку? Но Харкеры дадут
больше. Участие в новой колонии? К тому времени, как она начинает
приносить прибыль, любой короткоживущий будет давно мертв. Неожиданно Сэм
сказал:
- Что вы сделаете с патентом, губернатор?
- Начну заново. Я не смогу вам много заплатить. Могу взять потом
взаймы, но прибыли придется ждать долго. Вначале потребуется очень много
ждать. На Венере колонии должны расширяться. Это единственный путь. Теперь
я знаю.
- Но что, если вы потерпите поражение? Ведь правительство снова
придет к руководству - и все снова?
Хейл молчал.
Сэм сказал:
- Вам понадобятся большие средства, чтобы начать новую колонию. Вы...
- Не спорю, - сказал Хейл. - Я сказал вам, что Харкеры дадут больше.
Настала очередь Сэма молчать. Десятки возможностей возникали в его
мозгу - десятки возможностей раздобыть деньги, перехитрить Харкеров,
развернуть пропаганду, сделать следующую колонию успешной, несмотря на
противодействие. Он сумеет сделать это. Перед ним теперь все время в мире.
Хейл следил за ним, сквозь фаталистическое уныние, с которым он
говорил раньше, начала пробиваться надежда. Сэм снова удивился этому
человеку. Со всей своей долгой жизнью, со всей своей зрелостью, которая
была результатом жизненного опыта, он однажды обратился к Сэму Риду и
готов был обратиться снова, а ведь Сэм Рид для него - короткоживущий,
невзрослый до степени детскости, с точки зрения бессмертного. Хейл
признавал, что его любимое детище потерпит неудачу, если не этот человек,
короткоживущий, как кошка, и с таким же кругозором.
Почему?
Смутная параллель с социальной историей Старой Земли пришла Сэму в
голову. Когда-то Сэм вычитал теорию о том, что в давние времена на Земле
монгольские орды были настолько обессилены своим быстрым расширением, что
не смогли больше играть активную роль в истории. Со всеми ресурсами,
которыми располагала их территория, народ сам по себе не в силах что-либо
С противоположного конца зала доносилось журчание и всплескивание
падающей воды. На пороге другой комнаты, у решетки, Сэм остановился в
изумлении.
Комната тоже была необычна. Растительные стены были сплошь покрыты
цветами, от которых исходил тяжелый аромат. Пол комнаты был покрыт водой.
Голубоватой водой примерно в фут глубиной. В ее поверхности отражались
цветы, другие цветы плавали в ней. Крошечные рыбки мелькали среди плывущих
листьев. В голубой воде неподвижно висели несколько медуз, раскачивая
опасно выглядевшую бахрому.
Филигранный стеклянный мостик, необыкновенно хрупкий на вид, шел
через бассейн. Один его конец находился у ног Сэма, другой оканчивался у
низкой платформы, покрытой подушками. Среди подушек лежала женщина,
опершись на руку: другая рука ее была опущена в воду. Волосы закрывали ее
лицо, их концы завивались. Волосы бледного зелено-золотого цвета.
Сэм знал ее. Длинные линия тела Кедры Уолтон, ее ленивые движения,
форма головы и рук - все это нельзя было не узнать, хотя лицо и было
закрыто. Почему она здесь, в башне Харкеров, и почему она призвала его?
- Кедра?-сказал он.
Она подняла голову. На мгновение голова Сэма закружилась. Это была
Кедра - и не была. То же узкое, длинное, презрительное лицо, с затененными
глазами и таинственным египетским ртом... но другая личность смотрела на
него. Злобная, неуравновешенная личность, подумал он сразу, уловив блеск в
ее глазах.
- Нет, я Сари Уолтон, - ответила светловолосая женщина, улыбаясь
своей зловещей улыбкой. - Кедра моя бабушка. Помните?
Он помнил. Сари Уолтон, прижавшаяся к плечу Захарии Харкера когда-то
давно, когда Захария говорил с ним об убийстве Робина Хейла. Сэм тогда
едва заметил ее. Он быстро порылся в памяти - первое, что бросилось ему в
глаза, - антагонизм. Антагонизм между Сари и Кедрой, скрытый, но мощный.
Вот что он понял, когда две прекрасные женщины посмотрели друг на друга.
- И что же это значит? - сказал он. Он хорошо знал это. Джоэль Рид не
мог помнить сцену, в которой участвовал Сэм Рид. Значит, она знает, кто
он. Значит, знает и то, что он бессмертный.
- Идите сюда, - сказала Сари, подзывая его жестом своей белой руки, с
которой капала вода. Она села среди подушек, подогнув ноги. Сэм с
сомнением посмотрел на стеклянный мостик. - Он вас выдержит. Идите. -
Голос ее звучал насмешливо.
Мостик выдержал, хотя отвечал слабым звоном на каждый его шаг. По
знаку Сари Сэм с сомнением сел рядом с ней на подушку, держась напряженно,
всем своим видом отвергая эту экзотическую обстановку.
- Как вы меня нашли?
Она рассмеялась, склонив на бок голову, так что зелено-золотые волосы
раздели их, как вуаль. Что-то в ее взгляде, в звуке ее смеха ему совсем не
понравилось.
- Кедра следила за вами все прошедшие сорок лет, - сказала она. -
Думаю, вас обнаружили по запросу в архив. Кто-то затребовал снимок вашей
сетчатки. Во всяком случае вас нашли.
- Почему здесь нет Кедры?
Она снова рассмеялась.
- Она не знает. Вот почему. Никто не знает, кроме меня.
Сэм задумчиво рассматривал ее. В ее глазах был вызов, в поведении -
непредсказуемая капризность. В прежние дни он знал одно решение таких
проблем. Быстрым движение схватив ее за руку, он рванул, так что она
утратила равновесие и гибким, змееподобным движением упала ему на колено.
Изогнувшись, невероятно гибкая, она рассмеялась насмешливо.
Какая-то мужская агрессивная уверенность была в том, как она взяла
его голову в руки. Он позволил ей сделать это, но поцеловал ее свирепо, а
затем резко оттолкнул и гневно посмотрел на нее.
Она снова рассмеялась.
- Кедра вовсе не глупа, - сказала она, проведя пальцем по губам.
Сэм вскочил, пнув подушку. Ни слова не говоря, он вступил на звенящий
мостик и направился к выходу. Краем глаза он видел змеиное движение, с
которым встала Сари Уолтон.
- Вернитесь, - сказала она.
Сэм не оборачивался. Тут же он услышал слабый свист и волну жара от
выстрела игольчатого пистолета. Он мгновенно остановился, не решаясь
шевельнуться, чтобы не вызвать второй выстрел. Второй выстрел опалил ему
ухо. Слишком хороший выстрел, подумал Сэм. Не поворачивая головы, он
сказал:
- Ладно, я возвращаюсь. Бросьте оружие.
Послышался тупой стук о подушку, Сари негромко рассмеялась. Сэм
повернулся и пошел к ней.
Подойдя, он наклонил голову и заглянул ей в глаза. Они ему не
понравились. Ему ничего в ней не нравилось, и меньше всего самоуверенная
агрессивность, спокон веку скорее присущая мужчине, а не женщине. Она
выглядела такой хрупкой - как стеклянный мостик, - такой женственной, но
она была бессмертной, и мир принадлежал ей и ее племени. Многие годы жизни
позволили ей утвердиться в самоуверенности и злобе.
Или... возможно ли это? Сэм задумчиво сощурился, у него начала
формироваться мысль, на момент затмившая все остальное. В
противоположность Кедре, это прекрасное хрупкое создание казалось
удивительно несозревшим. Вот оно - незрелость. Вот объяснение ее
капризности, ее злобности, которую Сэм сразу ощутил. И понял, что у
бессмертных зрелость достигается в очень-очень позднем возрасте. Вероятно,
он сам очень далек от зрелости, но ранние испытания закалили его и придали
черты взрослого.
Но Сари - защищенная, имеющая доступ к любым удовольствиям,
обладающая почти божественной властью - неудивительно, что она кажется
нестабильной, неуравновешенной. Вероятно, она никогда не станет
уравновешенной, подумал Сэм. Ей никогда нельзя будет доверять, Но она
уязвима, и уязвима больше, чем думает. И тут же в мозгу Сэма начал
формироваться план, как использовать слабость противника.
- Садитесь, - сказал ей Сэм.
Она подняла руки над головой и сорвала плод, похожий на виноградную
гроздь. Ягоды были почти прозрачны, в крошечных шариках виднелись
голубоватые семена. Сари улыбнулась и опустилась на колени с гибкостью
кошки, как будто у нее совсем не было костей.
Сэм посмотрел на нее сверху вниз.
- Ладно, - сказал он. - Почему же именно вы вызвали меня сюда? Почему
не Кедра?
Сари положила в рот бледный стеклянистый шарик и раскусила. Выплюнула
синие семечки.
- Кедра не знает. Я уже говорила вам. - Она посмотрела на него из-под
густых ресниц. Глаза у нее были несколько светлей, чем у Кедры. - На этой
неделе она в башне Невада.
- Вы известили ее?
Сари покачала головой, слегка раскачивая свои роскошные, невероятные
волосы.
- Никто, кроме меня, не знает. Я хотела вас видеть. Если бы Захария
узнал, он был бы в ярости. Он...
- Захария приказал усыпить меня сонным порошком, - нетерпеливо
прервал Сэм, желая прояснить эту историю. - Была ли Кедра с ним?
- Захария приказал отравить вас, - поправила Сари с улыбкой. - Он
думал, вы умрете. Кедра возражала. У них из-за этого была ужасная ссора. -
Казалось, она наслаждается этим воспоминанием. - Кедра настояла на сонном
порошке, - сказала она спустя мгновение. - Никто не понял, почему. От вас
для нее больше не было пользы, ни от живого, ни от мертвого, ни от
молодого, ни от старого. - Голос ее затих, она сидела, сжимая в руке
прозрачный плод, и не двигалась.
У Сэма возникло ошеломляющее подозрение. Он опустился перед ней на
колени, поднял голову за подбородок и заглянул в глаза.
- Наркотик! - негромко сказал он. - Будь я проклят! Наркотик!
Сари захлебнулся смехом, потерлась лбом о его плечо, в глазах ее
появился странный блеск, безошибочно указывавший на ее порок.
Это объясняло многое: ее неуравновешенность, странное равнодушие, тот
даже факт, что она не осознала еще странной молодости Сэма. Как странно,
подумал он, и как знаменательно: оба встреченных им человека, которые
помнили его, жили во власти наркотических иллюзий.
Сари оттолкнула его. Она положила фрукт в рот, выплюнула семечки и
улыбнулась ему злорадной усмешкой, за которой ничего не скрывалось. Да,
его необъяснимая молодость не удивила ее. Она привыкла видеть вокруг себя
десятилетиями не изменяющиеся лица. И под влиянием наркотика принимала все
окружающее без вопросов. Но в любой момент в голове у нее могло
проясниться. А Сэму нужно было узнать еще многое.
- Кедра заменила яд сонным порошком, - сказал он. - Приказала ли она
кому-нибудь следить за мной после этого?
Зеленоватые волосы взметнулись волной, когда Сари покачала головой.
- Она хотела. И Захария приказал. Но когда ее люди отправились на
поиски, вы исчезли. И с тех пор о вас не было ничего известно. Где вы
были, Сэм Рид? Я думаю, вы мне нравитесь, Сэм. Мне кажется, я понимаю,
почему Кедра хотела отыскать вас и вылечить. Я...
- Что вы делаете здесь, в доме Харкера?
- Я живу здесь, - рассмеялась Сари, но в смехе ее звучала какая-то
неприятная нотка. Она неожиданно сжала гроздь плодов своей узкой тонкой
рукой. - Я живу здесь с Захарией. Он хочет Кедру. Но когда не может ее
иметь, удовлетворяется мной. Мне кажется, что когда-нибудь я убью Захарию.
- Она снова улыбнулась, и Сэм подумал, знает ли Захария о ее чувствах и о
том, что она наркоманка. Он сомневался в этом. Эта комбинация
взрывоопасна.
Он начал осознавать, какая возможность открывается перед ним, но
позже знакомые сомнения охватили его. В конце концов какие это
возможности? Что скрывается за событиями, происшедшими с ним после
пробуждения? Есть разумное объяснение появления наблюдателя в переулке?
Тот человек знал, что происходит.
- Почему вы послали за мной? - спросил Сэм Рид. Сари отпустила руку в
воду, чтобы смыть сок. Он дважды задал свой вопрос, прежде чем она
услышала. Посмотрев на него, она улыбнулась своей яркой отсутствующей
улыбкой.
- Я любопытна. Все время слежу за частным визором Кедры. Она не
знает. Когда я услышала, что они обнаружили вас... я подумала, что смогу
вас использовать. Против Кедры или против Захарии. Я пока еще не решила.
Потом подумаю. Не сейчас. Сейчас я думаю о Захарии. И о Харкерах. Я
ненавижу Харкеров, Сэм. Всех Харкеров. Даже себя ненавижу, потому что я
наполовину Харкер. Да, думаю, я использую вас против Захарии. - Она
наклонилась вперед, задев лицо Сэма зелено-золотыми волосами и глядя ему в
глаза из-под густых ресниц.
- Вы ведь тоже ненавидите Захарию, Сэм. Должны ненавидеть. Он хотел
вас отравить. Как вы думаете, Сэм, что больнее всего ранит его? Теперь,
когда Кедра знает, что вы живы - и молоды... Молоды? - В кратковременном
раздумье брови ее сдвинулись. Но эта тема требовала умственных усилий, а
она на них не была способна. Мозг ее сейчас мог работать лишь на самом
примитивном уровне, автоматически, без сознательных усилий.
Неожиданно она откинула голову и рассмеялась.
- Как замечательно! Я накажу их обоих! Захария будет ждать, пока вы
не наскучите Кедре, теперь, когда вы снова живы. А Кедра не сможет
получить вас: она не знает, где вы. Вы можете спрятаться, Сэм?
Куда-нибудь, где вас не найдут люди Кедры? О, пожалуйста, Сэм, спрячьтесь!
Ради Сари. Сари будет так счастлива!
Сэм встал. Мостик музыкально звенел под его ногами в сопровождении
смеха Сари. Ароматный ветерок дул ему в лицо, когда он шел по решетчатому
залу. Лифт ждал там, где он его оставил. Когда он вышел внизу из лифта,
никого вокруг не было. Он прошел над потоком и вышел на улицу.
Как в тумане, вступил он на ближайший Путь и позволил ему нести себя
куда угодно. Происшествие имело все свойства сна, и ему пришлось убеждать
себя в его реальности. Но сознание счастливой возможности не оставляло
его.
У Харкеров есть уязвимое место, о котором они даже и не подозревают,
- Сари. И за нею скрывается еще более глубокая слабость, если Сари
действительно Харкер. Она явно ненормальна. Наркомания и незрелость лишь
частично объясняют неуравновешенность, которая составляет самую суть ее
существа. Это открывало новые горизонты перед мыслью Сэма. Значит даже
бессмертные уязвимы, даже в их наследственности есть слабые места.
Есть два возможные пути, на которых он сможет подстеречь Харкеров.
Оба пути требуют дополнительного изучения. Этим можно заняться позже.
Самое важное сейчас - скрыться. И чем больше Сэм размышлял, тем
больше он склонялся к тому, чтобы посетить колонию, где правит Робин Хейл.
Джоэль Рид? Никто не знает о Сэме, кроме Сари. Надо действовать
побыстрее.
Так он и поступил.
Самое удивительное в колонии заключалось в том, что она могла бы
находиться и на дне моря.
Ни разу после отъезда из башни над головой Сэма не было открытого
неба. Вначале империумный купол башни и миля воды над ним. Затем самолет с
его стенами из металла и пластика. Затем большие шлюзы колонии с
приспособлениями для борьбы с инфекцией - ультрафиолетовым облучением,
распылителями кислоты и т.д. - и вот он стоит на почве Венеры, над головой
его прозрачный империумной купол отбрасывает радужные отражения, когда его
освещает выходящее из-под толстого слоя облаков солнце. Воздух тот же
самый. В атмосфере Венеры мало кислорода и много двуокиси углерода, она
пригодна для дыхания, но не очень приятна. Здесь, под куполом, ингредиенты
тщательно сбалансированы. Конечно, это необходимо, как кажется необходимым
и купол для защиты от плодовитого безумия, заполнявшего поверхность
Венеры, - флора и фауна тянулась к свету, убийственно и братоубийственно
пуская корни, рассеивая семена, производя детенышей в окружающей среде,
настолько плодородной, что она сама выводила себя из равновесия.
На берегу стоял старый форт - крепость вольного товарищества Дупелен.
Она была переоборудована и тоже покрыта империумом - большим куполом в
четверть мили в диаметре. Тут и там располагались небольшие домики без
всяких попыток планировки. Дома были всех форм, размеров и цветов. У
архитекторов в связи с отсутствием ветра и осадков были развязаны руки.
Единственным ограничением оставалась естественная сила тяготения, но
парагравитационные щиты делали возможной даже Пизанскую башню. Впрочем, в
материалах или конструкциях не было ничего экстравагантного. Не было
излишеств. На всей колонии лежал чуть заметный отпечаток потертости.
Открытой земли под куполом не было видно.
Вся поверхность покрыта пластиком. Защита от растительности?
Возможно. В больших гидропонных бассейнах росли сады, несколько мелких
резервуаров содержали стерилизованную почву. Люди неторопливо работали.
Похоже на сиесту.
Сэм пошел по дороге, следуя за знаком с надписью "Администрация".
Слабая агорафобия преследовала его. Всю жизнь он провел под непрозрачным
куполом, зная о лежащей сверху толще воды. Теперь сквозь прозрачный купол
пробивались лучи солнца, и это освещение не было искусственным, хотя
казалось плохой имитацией ламп дневного света в башнях. Мозг Сэма
напряженно работал. Он тщательно рассматривал все увиденное, оценивал,
классифицировал факты и впечатления в ожидании момента, когда все это
понадобится. На время он отодвинул в сторону Сари и Харкеров. Пусть эти
идеи созревают. Самый важный вопрос теперь - кто предстанет перед Робином
Хейлом: Сэм Рид или его сын? Он не считал, что обязан чем-то Хейлу. Сэм
никогда не мыслил такими категориями. Единственное, что его занимало, -
выгодно ли это Сэму Риду, а колония вся еще казалась многообещающей.
Девушка в розовом халате, склонившаяся к резервуару с растениями,
взглянула на него, когда он проходил мимо. Любопытно было видеть, какое
действие производит даже рассеянный солнечный свет на лица жителей
поверхности. Кожа ее была кремовой, а не молочно-белой, как у Сари. У
девушки короткие каштановые волосы, глаза карие, отличающиеся от глаз
жителей башни. Империумный купол тоже закрывал ее всю жизнь, но через него
пробивался свет солнца, а к воротам рвались джунгли - голодные живые
джунгли, а не мертвый вес морской воды. По ее глазам было видно, что она
сознает это.
Сэм слегка задержался.
- Администрация? - спросил он.
- Сюда. - У нее был приятный голос.
- Вам здесь нравится?
Она пожала плечами.
- Я здесь родилась. В башнях, должно быть, удивительно. Но я там
никогда не была.
- Вы бы даже не заметили разницы - ее нет, - заверил ее Сэм и пошел
дальше с беспокойными мыслями в голове. Она родилась здесь. Ей не больше
двадцати лет. Хорошенькая, но не совсем в его вкусе. И тут ему в голову
пришла мысль, что если в ней хоть частично есть качества, которые нравятся
ему в женщинах, он может подождать ее дочери или внучки - если достаточно
тщательно подобрать родителей. Бессмертный может выращивать людей, как
смертный выводит породу элегантных кошек или быстрых лошадей. Он подумал,
сколько бессмертных действительно занимаются этим, создавая себе гарем не
только в пространстве, но и во времени. Должно быть, это прекрасно.
Губернатор колонии должен был быть занят. Однако не был. Через минуту
после того как Сэм сообщил свое вымышленное имя, дверь открылась и он
вошел в кабинет Робина Хейла.
- Джоэль Рид? - медленно сказал Хейл. Взгляд его был проницателен, и
Сэму потребовалась вся воля, чтобы его встретить уверенно.
- Да. Сэм Рид был моим отцом.
- Садитесь.
Сэм смотрел на Хейла. Как будто они виделись лишь вчера. Хейл так
мало изменился. Или нет, изменился, но настолько мало, что глазу трудно
уловить. Голос говорил об этом. По-прежнему худой, загорелый, спокойный,
человек, привыкший к терпению из-за лет, оставленных позади, и столетий,
лежащих впереди. Изменение было временным, но не менее реальным. НЕ было
спокойного энтузиазма в голосе и манерах, который помнил Сэм. То, к чему
он стремился с такой надеждой, когда они расстались, теперь осуществилось,
но окончилось неудачей. Впрочем, это такой кратковременный эпизод в долгой
жизни Хейла. Робин Хейл помнил дни вольного товарищества, долгие военные
годы, времена нескольких поколений назад, когда последние остатки
человечества были вольны населять моря, смотреть в лицо опасности. Тогда
это было делом, а не разбойничьей романтикой. Вольные товарищи вели
кочевую жизнь, они были последними кочевниками перед тем, как человечество
ушло в убежище башен, в подводную оцепенелость. Башни стали могилой, или
маткой, или и тем и другим для людей Венеры, которые начали свою жизнь как
дикие кочевники на Земле.
- Вы доброволец? - спросил Робин Хейл.
Сэм пришел в себя.
- Нет.
- Я не знал, что у Сэма был сын. - Хейл по-прежнему смотрел на него
спокойным задумчивым взглядом, который Сэму трудно было выдержать. Неужели
бессмертный знает ответ, умеет увидеть правду, несмотря на всю маскировку?
Возможно. Но к нему это не относится. Он еще не стал бессмертным в таком
смысле, как эти. Он не привык к взгляду долгоживущего, не знал еще жизнь
так, как они.
- Я сам до последнего времени не знал, - сказал он. - После скандала
с колонией моя мать сменила фамилию.
- Понятно. - Голос у Хейла был уклончивый.
- Знаете ли вы, что случилось с моим отцом? - Это было опасное место.
Если Хейл скажет: "Да. Вы Сэм Рид", - по крайней мере исчезнет
неопределенность. Но он не сказал этого. Впрочем, это не означало, что он
не узнал Сэма Рида.
Вольный товарищ покачал головой.
- Он усыплен сонным порошком. Думаю, сейчас он мертв. У него было
много врагов, особенно после скандала.
- Я знаю. Вы... вы должны быть одним из них. - Хейл снова покачал
головой, слегка улыбнувшись. Сэм знал, что означает эта улыбка. Невозможно
ни любить, ни ненавидеть эфемерных короткоживущих. Временное раздражение -
вот самое худшее, что они могут вызвать. Тем не менее Сэм не собирался
открываться. У олимпийцев есть божественная прерогатива быть
непредсказуемыми. Зевс бросал свои молнии, повинуясь случайным порывам.
- Это не была вина Сэма Рида, - сказал Хейл. - Он не мог не стать
мошенником. Это у него врожденное. И во всяком случае он был только
орудием. Нет, я не ненавижу Сэма Рида.
Сэм сглотнул. Что ж, сам напрашивался. Он решительно перешел к
следующему пункту.
- Мне нужен ваш совет, губернатор Хейл. Я лишь недавно узнал, кто я.
Я знаю, что мой отец был мошенником и банкротом, но правительство отыскало
его вклады и оплатило все долги - верно?
- Верно.
- Он ничего не оставил мне - даже имени. Но я произвел расследование.
Существует ценное имущество, которым обладал мой отец перед тем, как
уснул, и которое не могло быть отобрано у него. Документы на землю. Сорок
лет назад правительство выдало ему патент на центральные области Венеры, и
этот патент до сих пор сохраняет силу. Я хочу знать: стоит ли он сейчас
хоть что-нибудь?
Хейл постукивал пальцами по столу.
- Почему вы пришли ко мне?
- Отец был с вами, когда начиналась колония. Я считал, что вы знаете.
Вы помните. Ведь вы бессмертный.
Хейл сказал:
- Я, конечно, знал об этом патенте. И пытался перехватить его. Но он
был на имя вашего отца. А такие патенты не подлежат отмене. У
правительства есть для этого причина. Колонии на Венере полностью зависят
от башен, и в случае необходимости их легко отрезать от источников
снабжения. Значит, вы унаследовали этот патент?
- Он чего-нибудь стоит?
- Да. Харкеры немало заплатят вам за скрытие этой информации.
- Харкеры? Почему?
- Чтобы я не смог организовать новую колонию, - сказал Хейл, и руки
его, лежавшие на столе, медленно раскрылись. - Вот почему. Я начал эту
колонию после того, как ваш отец... После того, как он исчез. Я пошел
вперед. Начинали мы маленькой группой тех, кто верил в меня. Мало их
осталось в живых. Жизнь тут вначале была нелегкой.
- Сейчас она не кажется такой, - сказал Сэм.
- Сейчас? Она и есть не такая. Колония ослабла. Но видите ли...
Харкеры пытались помешать мне основать колонию. Не смогли. И после того,
как колония появилась, они не посмели дать ей погибнуть. Они ведь хотят со
временем колонизировать Венеру и не хотят, чтобы психологический эффект от
гибели нашей колонии помешал им. Они не хотят, чтобы мы погибли, но и не
дают нам двигаться вперед. И вот...
- Да?
- Истощение. Мы тяжело трудились первые годы. Мы не победили джунгли,
но начали. Мы расчистили место и построили колонию. Мы сражались за каждый
шаг, и джунгли пытались отбросить нас назад. Но мы продолжали идти вперед.
И когда мы готовы были основать новую колонию, Харкеры помешали нам.
Они лишили нас снабжения.
Они лишили нас добровольцев.
В соответствии с договором мы должны давать ежегодную прибыль. Иначе
правительство имеет право взять руководство на себя. Они не смогли
отстранить меня, но зато смогли сделать так, чтобы колония не давала
прибыли. Вот что они сделали 34 года назад. С тех пор правительство
распоряжается здесь, поддерживая status quo.
Они управляют. Они дают нам столько припасов, чтобы мы не погибли. Но
этого недостаточно, чтобы мы могли пойти вперед. Они не хотят, чтобы мы
шли вперед, - из-за риска неудачи. Они хотят подождать, пока не будет
никакого риска. А это время никогда не наступит.
Хейл посмотрел на Сэма, в его глазах разгорелся огонь. Говорил ли он
с Джоэлем Ридом или с Сэмом? Трудно сказать. Несомненно, он сказал больше,
чем сказал бы случайному посетителю.
- У меня связаны руки, - продолжал Хейл. - Номинально я губернатор.
Номинально. Все здесь остановилось. Если бы у меня был патент... если бы я
мог начать другую колонию... - он замолчал, глядя на Сэма из-под сдвинутых
бровей. - Но мне не дадут патент. Понимаете теперь, как важен ваш патент?
Харкеры немало заплатят вам за него.
Вот в чем причина. Вот почему он так много сказал. Хейл кончил, но он
не смотрел на Сэма. Он сидел неподвижно за своим столом, ожидая. Но не
просил и не спорил.
Что он мог предложить стоявшему перед ним человеку? Но Харкеры дадут
больше. Участие в новой колонии? К тому времени, как она начинает
приносить прибыль, любой короткоживущий будет давно мертв. Неожиданно Сэм
сказал:
- Что вы сделаете с патентом, губернатор?
- Начну заново. Я не смогу вам много заплатить. Могу взять потом
взаймы, но прибыли придется ждать долго. Вначале потребуется очень много
ждать. На Венере колонии должны расширяться. Это единственный путь. Теперь
я знаю.
- Но что, если вы потерпите поражение? Ведь правительство снова
придет к руководству - и все снова?
Хейл молчал.
Сэм сказал:
- Вам понадобятся большие средства, чтобы начать новую колонию. Вы...
- Не спорю, - сказал Хейл. - Я сказал вам, что Харкеры дадут больше.
Настала очередь Сэма молчать. Десятки возможностей возникали в его
мозгу - десятки возможностей раздобыть деньги, перехитрить Харкеров,
развернуть пропаганду, сделать следующую колонию успешной, несмотря на
противодействие. Он сумеет сделать это. Перед ним теперь все время в мире.
Хейл следил за ним, сквозь фаталистическое уныние, с которым он
говорил раньше, начала пробиваться надежда. Сэм снова удивился этому
человеку. Со всей своей долгой жизнью, со всей своей зрелостью, которая
была результатом жизненного опыта, он однажды обратился к Сэму Риду и
готов был обратиться снова, а ведь Сэм Рид для него - короткоживущий,
невзрослый до степени детскости, с точки зрения бессмертного. Хейл
признавал, что его любимое детище потерпит неудачу, если не этот человек,
короткоживущий, как кошка, и с таким же кругозором.
Почему?
Смутная параллель с социальной историей Старой Земли пришла Сэму в
голову. Когда-то Сэм вычитал теорию о том, что в давние времена на Земле
монгольские орды были настолько обессилены своим быстрым расширением, что
не смогли больше играть активную роль в истории. Со всеми ресурсами,
которыми располагала их территория, народ сам по себе не в силах что-либо