Рид.
- Вы были вольным товарищем.
- Это совсем другое дело. Мы...
- Вы сражались по приказам башен. В тех обстоятельствах это было
необходимо. Вы по-своему участвовали в убийствах и грабежах. Проигравшая
башня откупалась кориумом перед лицом бомбардировки. Вероятно,
бомбардировка была блефом. Ни одна башня ей в действительности не
подвергалась. Я тоже предлагаю блеф. Семьи будут знать это. Мы будем
знать. Но мы их перехитрим.
- Каким образом?
- Что мы теряем? Преимущество на нашей стороне - они могут потерять
все. Мы можем все выиграть.
- Но они знают, что мы не осмелимся на это. Население даже не
воспримет нашу угрозу серьезно. Вы знаете жителей башен. Они... инертны.
Они не поймут угрозу. Их невозможно убедить, что мы собираемся бомбить их.
Они будут смеяться над нами. Раса пережила страх перед опасностью. Мы
должны будем разбомбить одну башню и убить тысячи людей, прежде чем сумеем
убедить их, что говорим серьезно. Я...
Смех Сэма прервал его.
- Я не уверен в этом. Мы все еще человеческие существа. Правда, уже
много поколений не было ни войн, ни настоящей опасности - но люди
по-прежнему просыпаются в страхе падения, как первая обезьяна, решившая
оторваться от ветви дерева. Ноздри людей по-прежнему раздуваются в гневе,
потому что раньше им нужно было дышать - рот их был полон вражьей плоти!
Не думаю, что мы совершенно изжили свои страхи.
- Я не сделаю этого, - кратко сказал Хейл. - Это заходит слишком
далеко. Тут нет вопроса...
Угроза, впервые прозвучавшая с экранов, была так же поразительна, как
сама бомба. Во всех башнях на мгновение наступила мертвая тишина. Потом
ропот. Потом смех.
Хейл был прав - частично. Никто не поверил в угрозу возобновленного
флота. Само существование колоний зависело от поддержки башен. Кто же
осмелится бомбардировать свой источник снабжения? И даже если они окажутся
такими безумцами, в первые же минуты каждый житель башен решил, что угрозе
подвергнется какая-нибудь другая башня - не его собственная.
И тогда Сэм с общественных экранов назвал башню - Делавер. Назвал
время - сейчас. И цену - кориум.
И борьба воль началась.
Но у Сэма было другое оружие, которое он запас до начала своего блефа
и которое давало ему уверенность. Это было не очень сильное оружие, но это
просто означало, что он должен более искусно использовать его. Оно должно
было принести успех. Это был пункт, после которого поворот назад
становился невозможен.
Оружие, подобно большинству наиболее эффективных видов оружия,
которое человек может использовать против человека, было личным.
Он отыскал Блейза Харкера.
При конечном анализе вся борьба сводилась к конфликту двух человек -
Сэма и Захарии. Семьи бессмертных правили башнями, Харкеры давали образец
всем семьям, и Захария был главой клана Харкеров. Захария мог отдавать, а
мог не отдавать себе отчета, где находилось главное напряжение, но Сэм
знал это. Он поставил все в надежде, что выиграет с помощью этого, и
тщательно разрабатывал свои планы. Он перехитрит Захарию.
Он сознавал, конечно, что семьи, вероятно, составляют свои планы. В
прошлый раз они действовали тайно до самого последнего момента, и в
результате Сэм и все его намерения были отброшены, как ненужные обломки.
На этот раз будет по-другому.
Блейза отыскал для Сэма Слайдер. Получив это сообщение, Сэм как можно
быстрее добрался до маленькой, дурно пахнущей берлоги в районе притонов
башни Делавер. Когда он вошел, Слайдер покоился в объятиях сна оранжевого
дьявола. В течение нескольких минут он обращался к Сэму, называя его
Клано, и говорил о старых преступлениях, которых даже Сэм не помнил.
Он дал Слайдеру выпить, и вскоре наркотический туман рассеялся и
огромное тело приподнялось в постели, хихикая и фыркая.
- По поводу этого Харкера, сынок, - я достал для тебя адрес. - Он
отдал бумажку с адресом.
Сэм устремился к двери.
- Минутку, сынок, подожди! Куда ты направился?
- К Блейзу.
- Ты никогда не попадешь к нему. Место охраняется.
- Проберусь!
- Тебе понадобится для этого шесть недель. Придется отыскать
кого-нибудь, кто берет взятки. Только тогда ты сможешь проникнуть в этот
квартал. Тебе понадобятся первоклассные помощники. И нужно будет подумать
об организации выхода. И еще...
- Ладно, ладно! Тогда выкладывай. Ты можешь мне помочь?
- Может быть. Попытаюсь.
- Начинай. Сколько времени потребуется? Я не могу ждать шесть недель.
Уложишься в три? - Он замолчал, прерванный громовым для все усиливающимся
хихиканьем, распространявшим волны землетрясения по огромному туловищу под
одеялом.
- Забудь это, малыш. Дело сделано. - Сэм удивленно посмотрел на него.
Слайдер захлебнулся собственным смехом. - Старые руки не потеряли еще
мастерства, сынок. Не думай, что работа была легкой, - но она сделана.
Закрой ставни, выключи свет. Теперь жди.
Тусклый освещенный квадрат появился на дальней стене. По нему
двигались тени, искаженные неровностями стены. Они смотрели фильм, снятый
крошечной шпионской камерой, очевидно, укрепленной на высоте пояса у
человека, двигавшегося с неодинаковой скоростью. Иногда он шел, и тогда
фильм продвигался ровным, ритмично раскачивающимся движением, иногда
бежал, и тогда картины резко сменяли друг друга. Когда он останавливался,
с ним останавливался и объектив. В результате получилось не совсем ясная,
но очень убедительная картина.
В первые секунды фильма камера, очевидно смотрела на железную
решетку, очень близкую к объективу. Появились ноги в белых брюках, решетка
открылась, на несколько мгновений развернулся вид с многочисленными
фонтанами. Очевидно, одна из крепостей бессмертных.
В развертывании фильма ощущалась какая-то скрытая тревога; человек,
несущий камеру, поворачивал то направо, то налево, снимая окружение.
Дважды носитель камеры прятался в каких-то укрытиях, и когда дверь или
занавес скрывали его, фильм на несколько секунд становился темным. Человек
быстро и крадучись преодолевал поразительное количество коридоров и
переходов.
Вдруг скорость неожиданно увеличилась - человек побежал. Стены
проносились мимо, резко пропадая, когда он заворачивал за угол. Затемнений
стало больше. Подъем лифта с застекленными стенами. Еще коридоры, и всюду
бегом.
Остановка перед еще одной решетчатой дверью. Прутья решетки
увеличились, стали туманными, растаяли. Объектив прижали к двери, и он
сквозь решетку смотрел внутрь.
Эта ключевая сцена прошла очень быстро. Мимолетная картина богато
меблированной комнаты. В ней человек. К нему склонились еще двое. Человек,
казалось, боролся с двумя другими.
Неожиданно картина покачнулась, все предметы на экране размазались.
Быстрый взгляд вперед, вдоль стен, мелькнул потолок, нахмуренное лицо,
приближающееся к объективу, поднятая рука, в которой что-то сверкнуло.
Изображение исчезло, послышался щелчок, и экран побелел.
Потом фильм повторился. Объектив снова приближался к расплывающимся
прутьям решетки, на этот раз очень медленно. Очень медленно в фокусе
возникла комната. С кошмарной медленностью, которая давала возможность
напряженно проследить каждое движение, борющиеся люди двигались по стене.
Все в комнате было мягким. Ковер глубоко проседал под ногами троих
человек, стены выше головы были покрыты роскошным бархатом. Вся мебель
была мягкой без острых углов.
Борющийся человек был высок и строен. У него прекрасной формы голова,
и даже конвульсивные движения казались ровными и грациозными. Вначале
казалось невозможным рассмотреть черты его лица, настолько они были
искажены быстрой последовательностью яростных гримас. Кровь из разбитых
губ покрывала это лицо, глаза закатились, так что даже зрачки исчезли.
Соперники старались надеть на молотящие руки смирительную рубашку.
Мало - помалу они побеждали. Все происходило в таких медленных
движениях, что создавалось впечатление ритмичности, страшного балета,
заранее отрепетированной сцены. Высокий человек бил связанными руками себя
по бокам, откидывал голову и дико и беззвучно хохотал. Кровь текла по его
подбородку. Смех без всякого перехода сменился дикой яростью, человек с
звериной ловкостью бросился в сторону, увлекая за собой на пол одного из
противников. Другой наклонился над ними, но тут изображение метнулось в
сторону и фильм прекратился.
- Это был Блейз Харкер, - произнес в наступившем молчании Слайдер. -
Дай мне выпить, сынок. Ты тоже выпей - похоже, это тебе необходимо.
...так и подошло к этому, - говорил Сэм тысячам слушателей. - Дайте
нам кориум, на который мы имеем право, или получайте последствия. Время
переговоров и обращений прошло. Пора раскрывать карты. Каков будет ваш
ответ, Харкер?
Под всеми морями, под всеми империумными куполами толпы, затаив
дыхание, смотрели на лицо Сэма, размноженное на множество экранов. И в
девятнадцати башнях, по мере того как длилось ожидание ответа, начал расти
гул. Для жителей этих девятнадцати башен вопрос оставался академическим.
Но не для башни Делавер. Здесь на улицах не слышалось ни звука, и
впервые, может быть, с момента сооружения башни стало слышно глухое мягкое
гудение Путей, двигавшихся в своем бесконечном течении.
Захария заставил их ожидать достаточно долго. Затем, с превосходным
чувством времени, когда ожидание становилось непереносимым, он дал сигнал
в своем отдаленном кабинете. Лицо Сэма на всех экранах отодвинулось на
задний план и превратилось в тень. Показалось безмятежно прекрасное лицо
Харкера.
- Рид, вы глупец. - Голос Захарии звучал спокойно и медлительно. - Мы
знаем, что это ребяческий трюк.
Тень, бывшая лицом Сэма, прояснилась. Лицо Захарии стало прозрачным.
- Я ожидал такого ответа. Вероятно, вы верите в свои слова. Сначала я
должен вас убедить. Времени мало - смотрите.
Сэм и Захария расплылись и исчезли с экрана. Их место заняло
изображение сверкающего моря. Столбы солнечного света пробивались сквозь
облака, превращая серую воду в голубое сияние. Вспахивая это сияние,
отбрасывая струи брызг от бронированных рыл, по направлению к наблюдателю
двигался флот из пяти кораблей.
Корабли небольшие, но построенные со знанием дела. Со всех сторон их
защищал империум, линии у них ровные, низкие, созданные для скорости.
Выглядели корабли угрюмо. Они и были угрюмыми. Но больше всего поразило и
внушило зрителям страх то обстоятельство, что они были совершенно
безлюдны. Ни один человек не показывался на палубах, только под
империумным укрытием двигались неопределенные тени. Это были машины для
разрушения, двигающиеся вперед, чтобы выполнить свое предназначение.
Из-за экрана бестелесный голос Сэма сказал:
- Смотрите! - и мгновение спустя на расстоянии за последним кораблем
море внезапно вскипело белым столбом, высоко поднялось, обрушилось
сверкающими брызгами.
Корабли исчезли. Экран на мгновение потускнел, затем на нем появилась
новая картина. Это был подводный мир, полный дрожащего света,
зеленовато-желтый - сцена происходила недалеко от поверхности. Глядя
вверх, можно было разглядеть поверхность как нечто поразительно гибкое,
все исчерченное тенями волн. Разламывая поверхность, проходили резкие
контуры кораблей - один, два, три, четыре, пять - бронированные, темно
блестящие.
Освещение поблекло, корабельные кили пошли вверх, все изображение
стало смещаться вниз, следуя за темным цилиндрическим предметом, выпавшим
из последнего в линии корабля. Фокус телекамеры сосредоточился на бомбе,
которая медленно и молча скользила в глубине венерианского моря. Каждый
зритель в башнях чувствовал, как по коже его пробежали мурашки при
вопросе:
- Какова цель?
Море в этом месте было глубоким. казалось, глубинная бомба падает
вечно. Мало кто смотрел на сам снаряд, большинство следило за нижним краем
экрана, напряженно ожидая, когда покажется дно... Это был песок.
Бомба ударилась о дно, и тут же фокусировка изображения сменилась,
чтобы можно было видеть весь взрыв. Но мало что можно было разглядеть.
Вероятно, это и было самое ужасное - только что возникший, вертящийся
подводный хаос, слепое пятно на экране и глухой громовой гул взрыва, ясно
донесенный звуковым лучом.
Все услышали его.
И не только в телевизорах. В башне Делавер взрывная волна пронеслась
через толщу воды и ударила в империумный купол. Неужели башня - сама
башня! - слегка вздрогнула, когда подводный гигант ударил своим молотом по
морскому дну.
Звук замер. Наступило молчание.
Далеко вверху на флагманском корабле Сэм поставил на место
звукопоглощающие панели и повернулся к вспомогательному экрану. Он получал
сообщения.
На этом экране не появлялось ничье лицо. Не звучал голос. Но Сэм
автоматически переводил световой код в понятное сообщение:
- Кедра Уолтон выбыла из башни Монтана час назад. Она направляется в
башню Делавер.
Сэм инстинктивно посмотрел вниз.
- Она знает, что происходит?
- Вряд ли. Узнает из общественных экранов в Делавере.
- Получила Сари снадобье?
- Как только стало известно об отъезде Кедры из Монтаны. Сейчас она
его принимает.
Настойчиво вызывал другой экран. Послышался беспокойный голос Робина
Хейла.
- Рид? Вы уладили дело?
- Да, - ответил Сэм, снова переключаясь на связь с башнями. Глядя в
глаза Захарии, он приводил в порядок свои мысли. Он не смог сдержать
искаженную триумфальную улыбку при виде божественной, но ошибочной
уверенности бессмертного.
Потому что его схема действовала. Он очень тщательно подобрал время.
Ключевой момент, нулевой час зависел от времени возвращения Кедры Уолтон в
башню Делавер. Удар психологического молота в отношении бессмертного был
гораздо эффективнее любой бомбы.
Сейчас Сари держит в руках наркотик, который в подходящий момент
подсунул ей Сэм через свои подпольные связи. Наркоман не задает вопросов.
Она возьмет порошок, как только увидит его, - а это не обычный наркотик.
К нему было примешано еще одно снадобье.
Сейчас нервы Сари испытывали удар за ударом. Те узы, которые еще
сдерживали ее мозг в рамках нормальности, порваны. Она готова к взрыву и
ждет только события, которое спустит курок. А направление взрыва
предопределено условиями и окружением. К тому же она была рождена под той
же звездой, что и Блейз Харкер. Не Марс - зловещая Земля, глядевшая на
Венеру в разрывы облаков и давшая Сари ее наследственную душевную
нестабильность.
- Рид, - спокойно сказал Захария, - нас невозможно обмануть. Вы не
разрушите башню Делавер.
- Это была первая бомба, - сказал Рид. - Мы направляемся к Делаверу.
Каждые пять минут мы будем сбрасывать бомбу, пока не остановимся над вами.
Но и тогда мы не прекратим сбрасывать бомбы.
- Вы подумали о последствиях?
- Да, - сказал Сэм. - У нас есть радар и средства противовоздушной
обороны. У нас есть управляемые снаряды. А в башнях нет вооружения. К тому
же они под водой. Под водой безопасно - пока на вас не нападают. Но оттуда
невозможно нанести ответный удар. Вы можете только ждать и умирать.
Его голос доносился из всех динамиков. Сэм переключился на прием с
одного из больших общественных экранов на перекрестке Путей. Он увидел
собирающуюся толпу. Со всех направлений из башни по Путям-артериям к
центрам новостей двигались люди. Все это были строители, но не борцы. Что
же, колониям понадобятся и строители.
А пока, однако, он сражался с башнями.
Он начинал немного беспокоиться по поводу Хейла. Он не был уверен в
вольном товарище. Если придет пора раскрывать карты, сможет ли Хейл на
самом деле сбросить бомбу на Делавер? А он сам?
Нельзя допустить, чтобы дело зашло так далеко.
Теперь Кедра должна направляться к крепости Харкеров. Она уже знает,
что случилось; телевизоры по всей башне распространяют новости. Она
торопится помочь Захарии. Захарии, которого она любила в течение столетий,
не всплеском атомного пламени, а как планета, приближающаяся к своему
солнцу в перигелии, потом устремляющаяся к другим планетам, но всегда
возвращающаяся на свою орбиту. Да, в этом кризисе она захочет быть рядом с
Захарией.
- Еще бомбу, - сказал Сэм.
Снова фокус телевизионного изображения сместился. Снова упала бомба.
На этот раз она ударилась в склад. Взрыв донесся долгим раскатистым громом
с экранов телевизоров, и толпы качнулись от вибрации, как водоросли на
волнах.
Снова послышался гул толпы.
На этот раз все были уверены; башня Делавер слегка вздрогнула.
Тишина прервалась. Пути загудели. Люди в башне ждали, собираясь
большими толпами, большими, чем когда-либо с тех пор, как человек ступил
на Венеру, - стада, всегда управлявшиеся бессмертными, следили за дуэлью
между Захарией Харкером и пиратом.
Сэм сказал:
- Допустим, вы сдадитесь. Семьи кое-что потеряют, но не простые люди.
Вы боитесь отпустить короткоживущих на поверхность? Боитесь, что не
сможете править там ими?
- Любой человек, пожелавший отправиться в вашу колонию, волен сделать
это, - сказал Захария. - Любой человек в башнях свободен. Вы стараетесь
получить рабов. Люди еще не должны жить на поверхности, еще не время.
Сейчас это еще слишком опасно. Вы говорите, что вам нужен кориум. Думаю,
что это лишь первое ваше требование. Потом вы захотите насильственный
набор для колонии, захотите крепостного труда.
- Время отвлеченных споров миновало, - сказал Сэм, понимая, что его
голос звучит во всех башнях Венеры. - Слушайте! Заплатите нужным нам
кориумом, или мы разбомбим башню Делавер!
- Вы не будете бомбить башню. При этом умрет полмиллиона людей.
- Для вас это дешевая цена, чтобы помешать колонии, не так ли?
Возможно, вы предпочитаете погибнуть вместе с башней Делавер, но как
остальные бессмертные Делавера? Ходят слухи, что все Харкеры, кроме вас,
покинули башню, да и вас ждет наготове корабль.
Захария не мог оставить этот вызов без внимания. Кроме того, как знал
Сэм, перед ним тоже стоял экран, показывающий толпу в башне. Весь престиж
Харкеров - и вообще всех бессмертных - зависел от того, поверят ли жители
башен в то, что они говорят правду. Иначе они больше не могут быть
лидерами.
Захария повернул голову и коротко заговорил. Он сказал, обращаясь к
Сэму и к башням:
- Ни один бессмертный не покидал Делавер. Я говорю из комнаты советов
Харкеров. Как вы видите.
Изображение на экране изменилось, оно показывало хорошо известную
всем комнату советов, пустую, если не считать Захарию, сидевшего во главе
длинного стола перед передатчиком.
Но вот дверь открылась, и начали входить мужчины и женщины. Сэм узнал
Рауля. Он искал другие знакомые лица.
Правильно ли он рассчитал время?
- Другие семьи... - сказал Захария. - Мы сейчас увидим их.
На экране появились другие комнаты советов - святыни больших семей
башни Делавер. Все они быстро заполнялись - Рендольфы, клан Вудов,
Дэвидсоны, Маусоны, - но именно Харкеры были истинными правителями
Делавера, как знали все. Изображение вернулось к Захарии. На втором плане
виднелись Джеффри, Рауль и другие, сидевшие за столом. Сэм поискал Сари и
увидел ее. Он хотел бы рассмотреть ее внимательней. Приняла ли она
наркотик?
Она сидела неподвижно. Но неожиданно руки ее, лежавшие на столе,
яростно сжались. Сэм узнал то, что хотел.
- Ваш обман не подействует, - сказал Захария. - Ни один бессмертный
не покинул башню.
- Значит, вы согласны скорее умереть, чем отдать немного кориума, -
сказал Сэм. - Это ваше дело, оно касается лишь ваших жизней. Но кориум не
принадлежит вам. Он принадлежит всему населению башни. Народ производит
его и владеет им - или должен владеть. Вы не имеете права решать, жить ему
или умереть.
- Мы сами народ, - сказал Захария.
- Вы лжете. Что вы знаете о нас? Вы боги. Вы ничего не знаете о
простых людях, которые трудятся в надежде на вознаграждение, которое
никогда не получают. Все достается вам. Вы просто ждете и ничего не
делаете, пока короткоживущие работают, рождают детей и умирают - и дети их
поступают так же. Вы можете и отложить колонизацию поверхности, потому что
живете долго, вы ходили под солнцем и звездами и знаете, каково это было
на старой Земле.
Вы полетите к планетам. Вы получите награду. А мы? Мы умрем, и дети
наши умрут, и дети наших детей - тяжелым трудом создавая пирамиду, вершину
которой мы никогда не увидим. Вы не народ! - Голос Сэма поднялся до крика.
- Вы даже не люди! Вы бессмертные!
- Мы правим волей народа. Потому что мы лучше подготовлены.
- Подготовлены? - спросил Сэм, а затем: - Где Блейз Харкер?
- В данный момент его нет в башне Делавер...
- Направленный луч, - сказал Сэм.
Наступила пауза. Затем Захария сделал жест. Во всех башнях экраны
затуманились, изображение на них пропало. Только два телевизора продолжали
действовать - Сэма и Харкеров.
Сэм тоже переключился на направленный луч. Он сказал:
- Я знаю, где Блейз Харкер. У меня есть его снимки. Могу
продемонстрировать их. Вы знаете, что будет с престижем Харкеров, если
народ узнает, что бессмертные могут сходить с ума.
Сэм услышал негромкое пощелкивание. Автоматически он перевел:
- Кедра Уолтон вступила на территорию Харкеров... Вовремя.
Неожиданно сигналы начались снова. Удивленный, Сэм услышал:
- Слушайте башни! Настраивайтесь! Слушайте!
Он не хотел этого. На это отвлечение он не рассчитывал. Так много
зависело от правильного, до секунды, расчета времени и от удачи! Если
что-нибудь пойдет не так, все пропало. Он ни на мгновение не хотел
отрываться от Харкеров. Но на мгновение ему пришлось переключиться, и он
напряженно вслушался. Внизу в башнях экраны по-прежнему были немыми. Людей
отрезали от напряженных переговоров как раз в тот момент, когда переговоры
достигли высшей точки.
И людям это не понравилось.
Низкий гневный ропот доносился от теснившихся тысяч. Толпы тяжело
передвигались, образуя водовороты вокруг общественных экранов. С каждой
секундой гневный гул усиливался. Послышались крики, требования действий.
Нужно было отвечать - и быстро.
Сэм вернулся к направленному лучу. В комнате Харкеров тоже слушали
гневный гул. Там тоже следили за толпами. Там тоже поняли, что нужно
действовать быстро. Сэм улыбнулся. Прекрасно. Лучше и быть не может.
Теперь им придется поторопиться. До этого момента ни один бессмертный не
испытывал такого давления. Они к этому не привыкли. А Сэм жил под таким
давлением всю жизнь. Он привык действовать быстро. Если бы только он мог и
говорить так же быстро...
- Престиж бессмертных! - быстро сказал он по направленному лучу. - Вы
утратили все связи с человеческими существами. Что вы знаете о
человеческих чувствах, бессмертные? Вера, преданность, не будут ли они
совсем другими через несколько столетий? Я рад, что я короткоживущий!
Захария удивленно взглянул на него, когда Сэм остановился, чтобы
перевести дыхание. Он уловил фальшивую ноту. Прекрасно когда говоришь с
толпой, но для частных переговоров такие напыщенные речи не годятся.
Фальшивая героика нужна лишь для толпы.
Сэм собрался сказать еще что-то, но в этот момент дверь за Захарией
раскрылась. Сэм понял, что рассчитал верно.
- Похоже на таких, как вы, - закричал он, - использовать глупую
доверчивую женщину, а затем вышвырнуть ее, когда можно вернуться к...
В комнате Советов появилась Кедра Уолтон. Краем глаза Сэм уловил
всплеск зелено-золотых волос, когда Сари подняла голову, увидел, как
напряглись ее плечи под сверкающим ливнем. Но глаза его были устремлены на
Кедру.
Казалось, она ничего не слышала. Быстро шла она по комнате, высокая,
изысканно прекрасная, слегка отклоняя назад голову, как будто ей было
слишком тяжелы лежавшие на спине волосы. По пути она расстегнула свой
длинный плащ, и он сияющими складками опустился на пол; узкие белые руки
Кедры были протянуты к Захарии.
Сэм был уверен, что так и произойдет. Между Кедрой и Захарией было
слишком много десятилетий близости в прошлом, чтобы она не явилась сейчас.
За прошедшие столетия они привыкли думать вместе, и их разум действовал
при этом более эффективно. Если раньше Захария не нуждался в такой
поддержке, то теперь она была ему нужна. Кедра явилась так быстро, как
смогла. Все видели, что сейчас эти двое представляют единое целое. Сэм
перевел взгляд на Сари. Захария тоже - но слишком поздно. Он слишком
поздно понял, что произойдет, и не смог остановить ее. Расчет времени
оказался верным. Удар за ударом обрушивались на Сари, усиливая действие
наркотика, подброшенного Сэмом.
Действия Сари были предопределены. Она ненавидела Захарию и Кедру.
Наступило мгновение критической массы. Она родилась под звездой
взорвавшейся Земли. И Сари была рождена для взрыва в накале безумия или
гнева.
Через мгновение собрание бессмертных превратилось в сцену схватки в
попытках оторвать Сари от горла Кедры.
Сэм нажал клавишу и увидел, как его лицо появилось на экранах
общественных телевизоров далеко внизу, в башнях. Тупое гудение, все
усиливавшееся, внезапно сменилось мертвой тишиной. Сэм крикнул.
- Харкер! Харкер! Я не могу связаться с вами! Включитесь!
Ответят ли бессмертные.
- Харкер! Харкер! Вы покинули башню?
Взорвалась еще одна глубинная бомба.
Над громом взрыва, над зловещим потрескиванием империумного купола
вновь послышался голос Сэма:
- Харкер, где вы? Если Харкеры бежали, кто остался у власти?
Отвечайте мне!
Внезапно на экране появилось лицо Захарии.
- Вы были вольным товарищем.
- Это совсем другое дело. Мы...
- Вы сражались по приказам башен. В тех обстоятельствах это было
необходимо. Вы по-своему участвовали в убийствах и грабежах. Проигравшая
башня откупалась кориумом перед лицом бомбардировки. Вероятно,
бомбардировка была блефом. Ни одна башня ей в действительности не
подвергалась. Я тоже предлагаю блеф. Семьи будут знать это. Мы будем
знать. Но мы их перехитрим.
- Каким образом?
- Что мы теряем? Преимущество на нашей стороне - они могут потерять
все. Мы можем все выиграть.
- Но они знают, что мы не осмелимся на это. Население даже не
воспримет нашу угрозу серьезно. Вы знаете жителей башен. Они... инертны.
Они не поймут угрозу. Их невозможно убедить, что мы собираемся бомбить их.
Они будут смеяться над нами. Раса пережила страх перед опасностью. Мы
должны будем разбомбить одну башню и убить тысячи людей, прежде чем сумеем
убедить их, что говорим серьезно. Я...
Смех Сэма прервал его.
- Я не уверен в этом. Мы все еще человеческие существа. Правда, уже
много поколений не было ни войн, ни настоящей опасности - но люди
по-прежнему просыпаются в страхе падения, как первая обезьяна, решившая
оторваться от ветви дерева. Ноздри людей по-прежнему раздуваются в гневе,
потому что раньше им нужно было дышать - рот их был полон вражьей плоти!
Не думаю, что мы совершенно изжили свои страхи.
- Я не сделаю этого, - кратко сказал Хейл. - Это заходит слишком
далеко. Тут нет вопроса...
Угроза, впервые прозвучавшая с экранов, была так же поразительна, как
сама бомба. Во всех башнях на мгновение наступила мертвая тишина. Потом
ропот. Потом смех.
Хейл был прав - частично. Никто не поверил в угрозу возобновленного
флота. Само существование колоний зависело от поддержки башен. Кто же
осмелится бомбардировать свой источник снабжения? И даже если они окажутся
такими безумцами, в первые же минуты каждый житель башен решил, что угрозе
подвергнется какая-нибудь другая башня - не его собственная.
И тогда Сэм с общественных экранов назвал башню - Делавер. Назвал
время - сейчас. И цену - кориум.
И борьба воль началась.
Но у Сэма было другое оружие, которое он запас до начала своего блефа
и которое давало ему уверенность. Это было не очень сильное оружие, но это
просто означало, что он должен более искусно использовать его. Оно должно
было принести успех. Это был пункт, после которого поворот назад
становился невозможен.
Оружие, подобно большинству наиболее эффективных видов оружия,
которое человек может использовать против человека, было личным.
Он отыскал Блейза Харкера.
При конечном анализе вся борьба сводилась к конфликту двух человек -
Сэма и Захарии. Семьи бессмертных правили башнями, Харкеры давали образец
всем семьям, и Захария был главой клана Харкеров. Захария мог отдавать, а
мог не отдавать себе отчета, где находилось главное напряжение, но Сэм
знал это. Он поставил все в надежде, что выиграет с помощью этого, и
тщательно разрабатывал свои планы. Он перехитрит Захарию.
Он сознавал, конечно, что семьи, вероятно, составляют свои планы. В
прошлый раз они действовали тайно до самого последнего момента, и в
результате Сэм и все его намерения были отброшены, как ненужные обломки.
На этот раз будет по-другому.
Блейза отыскал для Сэма Слайдер. Получив это сообщение, Сэм как можно
быстрее добрался до маленькой, дурно пахнущей берлоги в районе притонов
башни Делавер. Когда он вошел, Слайдер покоился в объятиях сна оранжевого
дьявола. В течение нескольких минут он обращался к Сэму, называя его
Клано, и говорил о старых преступлениях, которых даже Сэм не помнил.
Он дал Слайдеру выпить, и вскоре наркотический туман рассеялся и
огромное тело приподнялось в постели, хихикая и фыркая.
- По поводу этого Харкера, сынок, - я достал для тебя адрес. - Он
отдал бумажку с адресом.
Сэм устремился к двери.
- Минутку, сынок, подожди! Куда ты направился?
- К Блейзу.
- Ты никогда не попадешь к нему. Место охраняется.
- Проберусь!
- Тебе понадобится для этого шесть недель. Придется отыскать
кого-нибудь, кто берет взятки. Только тогда ты сможешь проникнуть в этот
квартал. Тебе понадобятся первоклассные помощники. И нужно будет подумать
об организации выхода. И еще...
- Ладно, ладно! Тогда выкладывай. Ты можешь мне помочь?
- Может быть. Попытаюсь.
- Начинай. Сколько времени потребуется? Я не могу ждать шесть недель.
Уложишься в три? - Он замолчал, прерванный громовым для все усиливающимся
хихиканьем, распространявшим волны землетрясения по огромному туловищу под
одеялом.
- Забудь это, малыш. Дело сделано. - Сэм удивленно посмотрел на него.
Слайдер захлебнулся собственным смехом. - Старые руки не потеряли еще
мастерства, сынок. Не думай, что работа была легкой, - но она сделана.
Закрой ставни, выключи свет. Теперь жди.
Тусклый освещенный квадрат появился на дальней стене. По нему
двигались тени, искаженные неровностями стены. Они смотрели фильм, снятый
крошечной шпионской камерой, очевидно, укрепленной на высоте пояса у
человека, двигавшегося с неодинаковой скоростью. Иногда он шел, и тогда
фильм продвигался ровным, ритмично раскачивающимся движением, иногда
бежал, и тогда картины резко сменяли друг друга. Когда он останавливался,
с ним останавливался и объектив. В результате получилось не совсем ясная,
но очень убедительная картина.
В первые секунды фильма камера, очевидно смотрела на железную
решетку, очень близкую к объективу. Появились ноги в белых брюках, решетка
открылась, на несколько мгновений развернулся вид с многочисленными
фонтанами. Очевидно, одна из крепостей бессмертных.
В развертывании фильма ощущалась какая-то скрытая тревога; человек,
несущий камеру, поворачивал то направо, то налево, снимая окружение.
Дважды носитель камеры прятался в каких-то укрытиях, и когда дверь или
занавес скрывали его, фильм на несколько секунд становился темным. Человек
быстро и крадучись преодолевал поразительное количество коридоров и
переходов.
Вдруг скорость неожиданно увеличилась - человек побежал. Стены
проносились мимо, резко пропадая, когда он заворачивал за угол. Затемнений
стало больше. Подъем лифта с застекленными стенами. Еще коридоры, и всюду
бегом.
Остановка перед еще одной решетчатой дверью. Прутья решетки
увеличились, стали туманными, растаяли. Объектив прижали к двери, и он
сквозь решетку смотрел внутрь.
Эта ключевая сцена прошла очень быстро. Мимолетная картина богато
меблированной комнаты. В ней человек. К нему склонились еще двое. Человек,
казалось, боролся с двумя другими.
Неожиданно картина покачнулась, все предметы на экране размазались.
Быстрый взгляд вперед, вдоль стен, мелькнул потолок, нахмуренное лицо,
приближающееся к объективу, поднятая рука, в которой что-то сверкнуло.
Изображение исчезло, послышался щелчок, и экран побелел.
Потом фильм повторился. Объектив снова приближался к расплывающимся
прутьям решетки, на этот раз очень медленно. Очень медленно в фокусе
возникла комната. С кошмарной медленностью, которая давала возможность
напряженно проследить каждое движение, борющиеся люди двигались по стене.
Все в комнате было мягким. Ковер глубоко проседал под ногами троих
человек, стены выше головы были покрыты роскошным бархатом. Вся мебель
была мягкой без острых углов.
Борющийся человек был высок и строен. У него прекрасной формы голова,
и даже конвульсивные движения казались ровными и грациозными. Вначале
казалось невозможным рассмотреть черты его лица, настолько они были
искажены быстрой последовательностью яростных гримас. Кровь из разбитых
губ покрывала это лицо, глаза закатились, так что даже зрачки исчезли.
Соперники старались надеть на молотящие руки смирительную рубашку.
Мало - помалу они побеждали. Все происходило в таких медленных
движениях, что создавалось впечатление ритмичности, страшного балета,
заранее отрепетированной сцены. Высокий человек бил связанными руками себя
по бокам, откидывал голову и дико и беззвучно хохотал. Кровь текла по его
подбородку. Смех без всякого перехода сменился дикой яростью, человек с
звериной ловкостью бросился в сторону, увлекая за собой на пол одного из
противников. Другой наклонился над ними, но тут изображение метнулось в
сторону и фильм прекратился.
- Это был Блейз Харкер, - произнес в наступившем молчании Слайдер. -
Дай мне выпить, сынок. Ты тоже выпей - похоже, это тебе необходимо.
...так и подошло к этому, - говорил Сэм тысячам слушателей. - Дайте
нам кориум, на который мы имеем право, или получайте последствия. Время
переговоров и обращений прошло. Пора раскрывать карты. Каков будет ваш
ответ, Харкер?
Под всеми морями, под всеми империумными куполами толпы, затаив
дыхание, смотрели на лицо Сэма, размноженное на множество экранов. И в
девятнадцати башнях, по мере того как длилось ожидание ответа, начал расти
гул. Для жителей этих девятнадцати башен вопрос оставался академическим.
Но не для башни Делавер. Здесь на улицах не слышалось ни звука, и
впервые, может быть, с момента сооружения башни стало слышно глухое мягкое
гудение Путей, двигавшихся в своем бесконечном течении.
Захария заставил их ожидать достаточно долго. Затем, с превосходным
чувством времени, когда ожидание становилось непереносимым, он дал сигнал
в своем отдаленном кабинете. Лицо Сэма на всех экранах отодвинулось на
задний план и превратилось в тень. Показалось безмятежно прекрасное лицо
Харкера.
- Рид, вы глупец. - Голос Захарии звучал спокойно и медлительно. - Мы
знаем, что это ребяческий трюк.
Тень, бывшая лицом Сэма, прояснилась. Лицо Захарии стало прозрачным.
- Я ожидал такого ответа. Вероятно, вы верите в свои слова. Сначала я
должен вас убедить. Времени мало - смотрите.
Сэм и Захария расплылись и исчезли с экрана. Их место заняло
изображение сверкающего моря. Столбы солнечного света пробивались сквозь
облака, превращая серую воду в голубое сияние. Вспахивая это сияние,
отбрасывая струи брызг от бронированных рыл, по направлению к наблюдателю
двигался флот из пяти кораблей.
Корабли небольшие, но построенные со знанием дела. Со всех сторон их
защищал империум, линии у них ровные, низкие, созданные для скорости.
Выглядели корабли угрюмо. Они и были угрюмыми. Но больше всего поразило и
внушило зрителям страх то обстоятельство, что они были совершенно
безлюдны. Ни один человек не показывался на палубах, только под
империумным укрытием двигались неопределенные тени. Это были машины для
разрушения, двигающиеся вперед, чтобы выполнить свое предназначение.
Из-за экрана бестелесный голос Сэма сказал:
- Смотрите! - и мгновение спустя на расстоянии за последним кораблем
море внезапно вскипело белым столбом, высоко поднялось, обрушилось
сверкающими брызгами.
Корабли исчезли. Экран на мгновение потускнел, затем на нем появилась
новая картина. Это был подводный мир, полный дрожащего света,
зеленовато-желтый - сцена происходила недалеко от поверхности. Глядя
вверх, можно было разглядеть поверхность как нечто поразительно гибкое,
все исчерченное тенями волн. Разламывая поверхность, проходили резкие
контуры кораблей - один, два, три, четыре, пять - бронированные, темно
блестящие.
Освещение поблекло, корабельные кили пошли вверх, все изображение
стало смещаться вниз, следуя за темным цилиндрическим предметом, выпавшим
из последнего в линии корабля. Фокус телекамеры сосредоточился на бомбе,
которая медленно и молча скользила в глубине венерианского моря. Каждый
зритель в башнях чувствовал, как по коже его пробежали мурашки при
вопросе:
- Какова цель?
Море в этом месте было глубоким. казалось, глубинная бомба падает
вечно. Мало кто смотрел на сам снаряд, большинство следило за нижним краем
экрана, напряженно ожидая, когда покажется дно... Это был песок.
Бомба ударилась о дно, и тут же фокусировка изображения сменилась,
чтобы можно было видеть весь взрыв. Но мало что можно было разглядеть.
Вероятно, это и было самое ужасное - только что возникший, вертящийся
подводный хаос, слепое пятно на экране и глухой громовой гул взрыва, ясно
донесенный звуковым лучом.
Все услышали его.
И не только в телевизорах. В башне Делавер взрывная волна пронеслась
через толщу воды и ударила в империумный купол. Неужели башня - сама
башня! - слегка вздрогнула, когда подводный гигант ударил своим молотом по
морскому дну.
Звук замер. Наступило молчание.
Далеко вверху на флагманском корабле Сэм поставил на место
звукопоглощающие панели и повернулся к вспомогательному экрану. Он получал
сообщения.
На этом экране не появлялось ничье лицо. Не звучал голос. Но Сэм
автоматически переводил световой код в понятное сообщение:
- Кедра Уолтон выбыла из башни Монтана час назад. Она направляется в
башню Делавер.
Сэм инстинктивно посмотрел вниз.
- Она знает, что происходит?
- Вряд ли. Узнает из общественных экранов в Делавере.
- Получила Сари снадобье?
- Как только стало известно об отъезде Кедры из Монтаны. Сейчас она
его принимает.
Настойчиво вызывал другой экран. Послышался беспокойный голос Робина
Хейла.
- Рид? Вы уладили дело?
- Да, - ответил Сэм, снова переключаясь на связь с башнями. Глядя в
глаза Захарии, он приводил в порядок свои мысли. Он не смог сдержать
искаженную триумфальную улыбку при виде божественной, но ошибочной
уверенности бессмертного.
Потому что его схема действовала. Он очень тщательно подобрал время.
Ключевой момент, нулевой час зависел от времени возвращения Кедры Уолтон в
башню Делавер. Удар психологического молота в отношении бессмертного был
гораздо эффективнее любой бомбы.
Сейчас Сари держит в руках наркотик, который в подходящий момент
подсунул ей Сэм через свои подпольные связи. Наркоман не задает вопросов.
Она возьмет порошок, как только увидит его, - а это не обычный наркотик.
К нему было примешано еще одно снадобье.
Сейчас нервы Сари испытывали удар за ударом. Те узы, которые еще
сдерживали ее мозг в рамках нормальности, порваны. Она готова к взрыву и
ждет только события, которое спустит курок. А направление взрыва
предопределено условиями и окружением. К тому же она была рождена под той
же звездой, что и Блейз Харкер. Не Марс - зловещая Земля, глядевшая на
Венеру в разрывы облаков и давшая Сари ее наследственную душевную
нестабильность.
- Рид, - спокойно сказал Захария, - нас невозможно обмануть. Вы не
разрушите башню Делавер.
- Это была первая бомба, - сказал Рид. - Мы направляемся к Делаверу.
Каждые пять минут мы будем сбрасывать бомбу, пока не остановимся над вами.
Но и тогда мы не прекратим сбрасывать бомбы.
- Вы подумали о последствиях?
- Да, - сказал Сэм. - У нас есть радар и средства противовоздушной
обороны. У нас есть управляемые снаряды. А в башнях нет вооружения. К тому
же они под водой. Под водой безопасно - пока на вас не нападают. Но оттуда
невозможно нанести ответный удар. Вы можете только ждать и умирать.
Его голос доносился из всех динамиков. Сэм переключился на прием с
одного из больших общественных экранов на перекрестке Путей. Он увидел
собирающуюся толпу. Со всех направлений из башни по Путям-артериям к
центрам новостей двигались люди. Все это были строители, но не борцы. Что
же, колониям понадобятся и строители.
А пока, однако, он сражался с башнями.
Он начинал немного беспокоиться по поводу Хейла. Он не был уверен в
вольном товарище. Если придет пора раскрывать карты, сможет ли Хейл на
самом деле сбросить бомбу на Делавер? А он сам?
Нельзя допустить, чтобы дело зашло так далеко.
Теперь Кедра должна направляться к крепости Харкеров. Она уже знает,
что случилось; телевизоры по всей башне распространяют новости. Она
торопится помочь Захарии. Захарии, которого она любила в течение столетий,
не всплеском атомного пламени, а как планета, приближающаяся к своему
солнцу в перигелии, потом устремляющаяся к другим планетам, но всегда
возвращающаяся на свою орбиту. Да, в этом кризисе она захочет быть рядом с
Захарией.
- Еще бомбу, - сказал Сэм.
Снова фокус телевизионного изображения сместился. Снова упала бомба.
На этот раз она ударилась в склад. Взрыв донесся долгим раскатистым громом
с экранов телевизоров, и толпы качнулись от вибрации, как водоросли на
волнах.
Снова послышался гул толпы.
На этот раз все были уверены; башня Делавер слегка вздрогнула.
Тишина прервалась. Пути загудели. Люди в башне ждали, собираясь
большими толпами, большими, чем когда-либо с тех пор, как человек ступил
на Венеру, - стада, всегда управлявшиеся бессмертными, следили за дуэлью
между Захарией Харкером и пиратом.
Сэм сказал:
- Допустим, вы сдадитесь. Семьи кое-что потеряют, но не простые люди.
Вы боитесь отпустить короткоживущих на поверхность? Боитесь, что не
сможете править там ими?
- Любой человек, пожелавший отправиться в вашу колонию, волен сделать
это, - сказал Захария. - Любой человек в башнях свободен. Вы стараетесь
получить рабов. Люди еще не должны жить на поверхности, еще не время.
Сейчас это еще слишком опасно. Вы говорите, что вам нужен кориум. Думаю,
что это лишь первое ваше требование. Потом вы захотите насильственный
набор для колонии, захотите крепостного труда.
- Время отвлеченных споров миновало, - сказал Сэм, понимая, что его
голос звучит во всех башнях Венеры. - Слушайте! Заплатите нужным нам
кориумом, или мы разбомбим башню Делавер!
- Вы не будете бомбить башню. При этом умрет полмиллиона людей.
- Для вас это дешевая цена, чтобы помешать колонии, не так ли?
Возможно, вы предпочитаете погибнуть вместе с башней Делавер, но как
остальные бессмертные Делавера? Ходят слухи, что все Харкеры, кроме вас,
покинули башню, да и вас ждет наготове корабль.
Захария не мог оставить этот вызов без внимания. Кроме того, как знал
Сэм, перед ним тоже стоял экран, показывающий толпу в башне. Весь престиж
Харкеров - и вообще всех бессмертных - зависел от того, поверят ли жители
башен в то, что они говорят правду. Иначе они больше не могут быть
лидерами.
Захария повернул голову и коротко заговорил. Он сказал, обращаясь к
Сэму и к башням:
- Ни один бессмертный не покидал Делавер. Я говорю из комнаты советов
Харкеров. Как вы видите.
Изображение на экране изменилось, оно показывало хорошо известную
всем комнату советов, пустую, если не считать Захарию, сидевшего во главе
длинного стола перед передатчиком.
Но вот дверь открылась, и начали входить мужчины и женщины. Сэм узнал
Рауля. Он искал другие знакомые лица.
Правильно ли он рассчитал время?
- Другие семьи... - сказал Захария. - Мы сейчас увидим их.
На экране появились другие комнаты советов - святыни больших семей
башни Делавер. Все они быстро заполнялись - Рендольфы, клан Вудов,
Дэвидсоны, Маусоны, - но именно Харкеры были истинными правителями
Делавера, как знали все. Изображение вернулось к Захарии. На втором плане
виднелись Джеффри, Рауль и другие, сидевшие за столом. Сэм поискал Сари и
увидел ее. Он хотел бы рассмотреть ее внимательней. Приняла ли она
наркотик?
Она сидела неподвижно. Но неожиданно руки ее, лежавшие на столе,
яростно сжались. Сэм узнал то, что хотел.
- Ваш обман не подействует, - сказал Захария. - Ни один бессмертный
не покинул башню.
- Значит, вы согласны скорее умереть, чем отдать немного кориума, -
сказал Сэм. - Это ваше дело, оно касается лишь ваших жизней. Но кориум не
принадлежит вам. Он принадлежит всему населению башни. Народ производит
его и владеет им - или должен владеть. Вы не имеете права решать, жить ему
или умереть.
- Мы сами народ, - сказал Захария.
- Вы лжете. Что вы знаете о нас? Вы боги. Вы ничего не знаете о
простых людях, которые трудятся в надежде на вознаграждение, которое
никогда не получают. Все достается вам. Вы просто ждете и ничего не
делаете, пока короткоживущие работают, рождают детей и умирают - и дети их
поступают так же. Вы можете и отложить колонизацию поверхности, потому что
живете долго, вы ходили под солнцем и звездами и знаете, каково это было
на старой Земле.
Вы полетите к планетам. Вы получите награду. А мы? Мы умрем, и дети
наши умрут, и дети наших детей - тяжелым трудом создавая пирамиду, вершину
которой мы никогда не увидим. Вы не народ! - Голос Сэма поднялся до крика.
- Вы даже не люди! Вы бессмертные!
- Мы правим волей народа. Потому что мы лучше подготовлены.
- Подготовлены? - спросил Сэм, а затем: - Где Блейз Харкер?
- В данный момент его нет в башне Делавер...
- Направленный луч, - сказал Сэм.
Наступила пауза. Затем Захария сделал жест. Во всех башнях экраны
затуманились, изображение на них пропало. Только два телевизора продолжали
действовать - Сэма и Харкеров.
Сэм тоже переключился на направленный луч. Он сказал:
- Я знаю, где Блейз Харкер. У меня есть его снимки. Могу
продемонстрировать их. Вы знаете, что будет с престижем Харкеров, если
народ узнает, что бессмертные могут сходить с ума.
Сэм услышал негромкое пощелкивание. Автоматически он перевел:
- Кедра Уолтон вступила на территорию Харкеров... Вовремя.
Неожиданно сигналы начались снова. Удивленный, Сэм услышал:
- Слушайте башни! Настраивайтесь! Слушайте!
Он не хотел этого. На это отвлечение он не рассчитывал. Так много
зависело от правильного, до секунды, расчета времени и от удачи! Если
что-нибудь пойдет не так, все пропало. Он ни на мгновение не хотел
отрываться от Харкеров. Но на мгновение ему пришлось переключиться, и он
напряженно вслушался. Внизу в башнях экраны по-прежнему были немыми. Людей
отрезали от напряженных переговоров как раз в тот момент, когда переговоры
достигли высшей точки.
И людям это не понравилось.
Низкий гневный ропот доносился от теснившихся тысяч. Толпы тяжело
передвигались, образуя водовороты вокруг общественных экранов. С каждой
секундой гневный гул усиливался. Послышались крики, требования действий.
Нужно было отвечать - и быстро.
Сэм вернулся к направленному лучу. В комнате Харкеров тоже слушали
гневный гул. Там тоже следили за толпами. Там тоже поняли, что нужно
действовать быстро. Сэм улыбнулся. Прекрасно. Лучше и быть не может.
Теперь им придется поторопиться. До этого момента ни один бессмертный не
испытывал такого давления. Они к этому не привыкли. А Сэм жил под таким
давлением всю жизнь. Он привык действовать быстро. Если бы только он мог и
говорить так же быстро...
- Престиж бессмертных! - быстро сказал он по направленному лучу. - Вы
утратили все связи с человеческими существами. Что вы знаете о
человеческих чувствах, бессмертные? Вера, преданность, не будут ли они
совсем другими через несколько столетий? Я рад, что я короткоживущий!
Захария удивленно взглянул на него, когда Сэм остановился, чтобы
перевести дыхание. Он уловил фальшивую ноту. Прекрасно когда говоришь с
толпой, но для частных переговоров такие напыщенные речи не годятся.
Фальшивая героика нужна лишь для толпы.
Сэм собрался сказать еще что-то, но в этот момент дверь за Захарией
раскрылась. Сэм понял, что рассчитал верно.
- Похоже на таких, как вы, - закричал он, - использовать глупую
доверчивую женщину, а затем вышвырнуть ее, когда можно вернуться к...
В комнате Советов появилась Кедра Уолтон. Краем глаза Сэм уловил
всплеск зелено-золотых волос, когда Сари подняла голову, увидел, как
напряглись ее плечи под сверкающим ливнем. Но глаза его были устремлены на
Кедру.
Казалось, она ничего не слышала. Быстро шла она по комнате, высокая,
изысканно прекрасная, слегка отклоняя назад голову, как будто ей было
слишком тяжелы лежавшие на спине волосы. По пути она расстегнула свой
длинный плащ, и он сияющими складками опустился на пол; узкие белые руки
Кедры были протянуты к Захарии.
Сэм был уверен, что так и произойдет. Между Кедрой и Захарией было
слишком много десятилетий близости в прошлом, чтобы она не явилась сейчас.
За прошедшие столетия они привыкли думать вместе, и их разум действовал
при этом более эффективно. Если раньше Захария не нуждался в такой
поддержке, то теперь она была ему нужна. Кедра явилась так быстро, как
смогла. Все видели, что сейчас эти двое представляют единое целое. Сэм
перевел взгляд на Сари. Захария тоже - но слишком поздно. Он слишком
поздно понял, что произойдет, и не смог остановить ее. Расчет времени
оказался верным. Удар за ударом обрушивались на Сари, усиливая действие
наркотика, подброшенного Сэмом.
Действия Сари были предопределены. Она ненавидела Захарию и Кедру.
Наступило мгновение критической массы. Она родилась под звездой
взорвавшейся Земли. И Сари была рождена для взрыва в накале безумия или
гнева.
Через мгновение собрание бессмертных превратилось в сцену схватки в
попытках оторвать Сари от горла Кедры.
Сэм нажал клавишу и увидел, как его лицо появилось на экранах
общественных телевизоров далеко внизу, в башнях. Тупое гудение, все
усиливавшееся, внезапно сменилось мертвой тишиной. Сэм крикнул.
- Харкер! Харкер! Я не могу связаться с вами! Включитесь!
Ответят ли бессмертные.
- Харкер! Харкер! Вы покинули башню?
Взорвалась еще одна глубинная бомба.
Над громом взрыва, над зловещим потрескиванием империумного купола
вновь послышался голос Сэма:
- Харкер, где вы? Если Харкеры бежали, кто остался у власти?
Отвечайте мне!
Внезапно на экране появилось лицо Захарии.