Кай Ольга. Городская Ромашка

   Мелкие, холодные капли вновь повисли в воздухе, и прохожие принялись раскрывать зонты. "А когда-то вместо дождя зимой был снег", - вздохнула Ромашка, раскладывая старый зонт. Она как раз проходила мимо крыльца больницы, той самой, с зеленым крестом на вывеске…
   Благодаря удачной выдумке Дельфины, для двух подруг все закончилось без особых последствий. Им поверили сразу. Долго спрашивали, как выглядел тот человек, какие особые приметы, и девушки не врали, прекрасно понимая, что все их показания будут сопоставлены с описанием, которое дадут соседи. Пару раз их "приглашали" в отделение, и Ромашка тихо радовалась про себя, зная, что странного незнакомца так и не поймали. Позже, когда девушка вспоминала его, она видела перед собой бородатое лицо с удивленными светло-серыми глазами. Возраст своего нечаянного гостя девушка так и не определила для себя. Лицом он казался значительно старше ее, но вот странное выражение, застывшее в глазах незнакомца, когда он сидел на ступенях больницы, по убеждению Ромашки, могло быть только у ребенка. Или у не по годам наивного человека.
   Тускло блестящие под моросящим дождиком ступени вели к белоснежным дверям, по обе стороны от которых на стене располагались ряды аккуратных окон, плотно закрытых белыми жалюзи. Здание больницы всегда казалось Ромашке каким-то негостеприимным, а после того случая месяц назад - и подавно. "И ведь странно, - думала она. - Если бы тот человек не удивился, что его не впустили в больницу, я бы и сейчас думала, что все происходит так, как д олжно".
   Из раздумья девушку вывел негромкий возглас. Она сначала и не поняла, что обращались к ней, но возглас повторился:
   - Ромашка!
   Парня, стоявшего в нескольких шагах от нее, девушка узнала не сразу. Несмотря на то, что Рысь был ее одноклассником все двенадцать лет, Ромашка не водила с ним дружбы, и даже наоборот, недолюбливала, в основном потому, что Рысь постоянно ее дразнил. Но сейчас ей показалось, что парень рад нечаянной встрече.
   - Здравствуй, Рысь, - ответила девушка.
   - Узнала? - он засмеялся. - А ты совсем не изменилась со школы!
   Некоторое время он просто смотрел и улыбался, потом спросил:
   - Как дела? Где работаешь?
   - Учусь.
   - Ого! - Рысь искренне удивился, и даже присвистнул: поступить в ВУЗ поистине было непросто, а учитывая, что у Ромашки не было богатых родственников - так и подавно. - Ну, ты молодец! Всегда знал, что ты очень умная! Еще бы, училась лучше всех!
   - А ты как?
   Ромашка спросила не столько из интереса, сколько желая прекратить поток восхищений, а возможно и вопросов, отвечать на которые не хотелось.
   - Работаю, - сказал Рысь. - Угадай, где!
   Девушка пожала плечами, тогда бывший хулиган и забияка прищурился и произнес заговорщицким тоном:
   - В музее.
   - Да ладно! - удивилась Ромашка, вспомнив большое серое здание, уходящее, как говорили, еще и на много этажей под землю. - А кем?
   - Вообще-то сторожем, - ответил Рысь, немного смущаясь. Нет, не то, чтобы это было зазорным, да только Ромашка, кажется, ожидала другого. И верно разочарование девушки не укрылось от него.
   - Только я работаю днем, - тут же добавил он. - Хожу по залу, смотрю, чтобы никто ничего не трогал.
   - Трудно, наверное, - хмыкнула девушка. Она довольно часто, почти каждый год, ходила в музей посмотреть на картины, а потому знала: многие посетители не понимали, что все выставленные в залах предметы бесценны, и смотрителям приходится очень внимательно следить за тем, чтобы кто-нибудь не отколупнул кусочек от шедевра или не попортил его маркером.
   - Не трудно, - ответил с улыбкой парень. - Людей ходит все меньше и меньше.
   - Ясно, - кивнула Ромашка, и заметила вдруг, что Рысь смотрит на нее с какой-то странной задумчивостью.
   - Знаешь, - произнес он негромко, - я вот увидел тебя и понял, кого они мне все время напоминают…
   Ромашка так удивилась странной фразе, что даже забыла спросить, кто это - "они".
   - Слушай, - снова заговорил Рысь, - у нас открыли новую экспозицию. Недавно, всего месяц назад. Не хочешь ли пойти посмотреть?
   - А что там? - поинтересовалась девушка, хотя про себя тут же решила, что пойдет обязательно.
   - Не скажу, - улыбнулся парень, - пусть это будет сюрпризом. Когда ты сможешь?
   Девушка задумалась на минутку.
   - Давай послезавтра, - предложила она.
   - Давай! - обрадовался Рысь. - Я, правда, не смогу встретить тебя у входа… Ты сразу спускайся на этаж ниже и иди от лифта налево. Там, в самом конце коридора, будет поворот. Найдешь?
   - Конечно.
   - Ну, тогда договорились! Только ты обязательно приходи.
   - Приду, - улыбнулась девушка.
   Довольный Рысь попрощался, а Ромашка пошла дальше.
 
   В назначенный день Ромашка встала рано и была у входа едва ли не к моменту открытия. Сказать, что Рысь ее заинтриговал, значило бы не сказать ничего. Мало того, что ей обещали показать нечто особенное, так кто обещал - тот самый хулиган, так досаждавший ей во время учебы в школе! А ко всему прочему это означало еще одну долгожданную прогулку по полюбившимся с детства просторным залам с чудесными картинами. Чудесными потому, что на каждой из них было изображено какое-то чудо: снег, искрящийся под лучами восходящего солнца, бурный поток воды, низвергающийся со скал в живописное ущелье, пушистые медвежата в светлом сосновом лесу… Были еще портреты людей, но Ромашка редко задерживалась подле них, потому как люди на портретах казались ей какими-то сказочными существами, еще более невероятными, чем резвящиеся у поваленного дерева медвежата, и имеющими куда меньшее отношение к реальному миру.
   Неторопливо девушка пересекла огромный холл и остановилась у лифта. Почти сливающиеся со стенами створки тут же разъехались в разные стороны, пропуская Ромашку внутрь. Через несколько секунд девушка вышла этажом ниже, прежде чем свернуть в коридор, остановилась полюбоваться морем…
   Море было огромным, почти во всю стену. Высокие волны переливались малахитом и бирюзой, склонившееся к горизонту солнце подсвечивало вздыбившуюся воду, делая картину еще более яркой и выразительной. На переднем плане барахтались люди, цепляясь за какие-то обломки, но Ромашка почему-то никогда не обращала на них внимания.
   С трудом оторвав взгляд от картины, девушка повернулась: и перед ее глазами снова было море. Таинственные громады черных скал поднимались из воды, по которой, искрясь, бежала дорожка закатных лучей. Рядом, чуть левее, - снова море. Приветливая лазурь под ясным небом, на ней - невероятные, кажущиеся скорее порождением волн, чем творением человеческих рук, корабли с белоснежными парусами… В этом зале кругом было море. Ромашка всегда подолгу стояла здесь, среди картин. Она любила море, можно сказать, заочно, потому что никогда не видела его своими глазами. Где-то, ближе к югу, располагался город-курорт. Он стоял на самом берегу моря, и, казалось Ромашке, был не слишком далеко от ее родного города, но очень мало кто из Ромашкиных знакомых мог позволить себе отдых на побережье. Однако такое все же случалось изредка, и тогда счастливец по возвращении собирал всех знакомых и весь вечер рассказывал и показывал фотографии. Или пересылал письма и фото по сети. Несколько раз такие фотографии попадали к Ромашке, и она с жадностью принималась их рассматривать в надежде увидеть наконец, какое оно на самом деле - море. Но ее каждый раз ожидало разочарование: почему-то на фотографиях море лишь изредка показывалось бледно-голубой полосой где-то на горизонте, едва проглядывая между стен зданий и ветвями диковинных растений. Чаще всего на снимках был запечатлен крупным планом сам счастливец, отдыхавший в приморском городе: на фоне отеля, в аквапарке или в красиво обставленном номере, в выложенном мозаикой бассейне или в ресторане. Иногда Ромашка думала: "А что, если море нельзя фотографировать?", и тут же отбрасывала эту мысль - ну кому и зачем может понадобиться запретить фотографировать море! Но, так или иначе, а моря на снимках действительно не было.
   Ромашка нехотя покинула зал и направилась по коридору. Нужный поворот девушка нашла сразу, и, едва зайдя за угол, остановилась как вкопанная. Первый подземный этаж имел окна почти под самым потолком. Обычно они давали мало света, но сегодня день был необычно ясный и солнечный, поэтому слабые лучи все же проникали в зал, и в их таинственном свете Ромашка увидела вдруг множество людей: они стояли вдоль стен, замерев в разнообразных позах, величественные, изящные и прекрасные…
   Девушка моргнула, и наваждение прошло. Теперь она видела, что это не люди, но в неверном свете белый мрамор, казалось, дышал, статуи жили своей собственной жизнью и только и ждали, чтобы Ромашка отвернулась. Она сделала шаг вперед, и негромкий стук каблуков разнесся эхом, едва не напугав. А хотелось ступать тихо-тихо, чтобы подслушать почудившийся вдруг тихий шепот. Но в этот миг тишину прорезал новый звук:
   - Ромашка, привет!
   От неожиданности девушка вздрогнула всем телом и, обернувшись, увидела Рыся, спешащего к ней из дальнего угла зала.
   - Привет, - ответила она почти шепотом.
   Парень, видимо, понял, что зрелище Ромашку потрясло, и удовлетворенно хмыкнул:
   - Нравится?
   Она медленно кивнула.
   - Их совсем недавно подняли из хранилищ, - принялся рассказывать Рысь. - Как я слышал, эти статуи очень древние. Ну, конечно, их вряд ли создали еще до Большого Ледника, но уж точно задолго до Каменного Дождя!
   Ромашка слушала молча, но Рысь правильно рассудил: это вовсе не потому, что ей неинтересно, - просто девушка все еще не оправилась от потрясения.
   - Так вот, когда я впервые их увидел, я подумал, - тут Рысь понизил голос, оглянулся, и продолжил уже едва слышным шепотом, - я подумал, что если хутор в лесах существует на самом деле, то тамошние люди должны быть похожи на них. И еще я подумал о тебе…
   Ромашка шла, стараясь ступать как можно мягче. Робко, словно опасаясь обидеть мраморное изваяние, и в то же время внимательно, девушка разглядывала фигуры и лица людей, в первый момент показавшихся ей живыми. На портретах, созданных художниками до Каменного Дождя, люди тоже были непохожи на современников Ромашки, и оттого девушка почти не воспринимала их, как изображения реальных, когда-то живших людей. Здесь же все было по-другому: недаром в первый момент статуи показались ей живыми.
   Она переходила от одной фигуры к другой. Чаще всего они были ниже ее ростом, хотя, стоя на постаментах, и казались выше. А еще они совсем не были похожи на людей, вернее, на тех людей, которых Ромашка знала. Мужчины в городе редко занимались работой, где требовалась физическая сила - всё делали роботы, потому-то Ромашкин отец смотрелся против них богатырем, хотя ростом часто оказывался ниже остальных на целую голову. Многие, правда, пытались усовершенствовать свое тело, занимаясь в спортзалах или глотая специальные таблетки, и их сила, так явно выпяченная напоказ широченными - не обхватишь и двумя руками - буграми мышц под одеждой, вселяла страх. Но, глядя на мраморные фигуры, Ромашка думала почему-то, что вздумай ожить один из замерших у стены воинов - и никто из местных хулиганов не выстоит против него в честном поединке. Правда, честного поединка такому воину вряд ли следовало ожидать.
   А женщины! Они казались Ромашке уж совсем странными: широкие бедра, небольшие груди, плавные линии тела - модели, с которых ваяли скульпторы свои шедевры, сейчас обязательно получили бы обидные прозвища и считались бы если и не уродинами, то уж во всяком случае дурнушками. Хотя… может, как раз такой и была ее бабушка?
   - Я так и знал, что тебе понравится, - раздался за спиной довольный голос Рыся. - Другим они почему-то не нравятся. Вчера приходили несколько человек, - он умолк на секунду, а когда Ромашка обернулась, опустил глаза и сказал: - Ржали как ненормальные!
   Ромашка отвернулась, и на лице ее появилась недоверчивая улыбка. Вот как, значит, отпетый хулиган так проникся искусством, что ему обидным и неприятным показалось поведение вчерашних посетителей. Да что показалось - так оно и было! Но вот уж от кого-кого, а от Рыся девушка меньше всего ожидала подобной реакции. Наверное, что-то в этом здании есть такое, что может поселить чувство прекрасного даже в самую черствую душу. А может, дело в самом Рысе, который оказался лучше, чем она, Ромашка, думала?
 
   Рысь провел ее только до выхода в коридор.
   - Слушай, Ромашка, а у тебя есть уже какие-то планы на вечер?
   Вопрос застал девушку врасплох, и потому она едва вспомнила, что сегодня у нее много дел, особенно после полудня, и домой она вернется поздно, к тому же, скорее всего, уставшая.
   - Сегодня я буду занята, - пробормотала она.
   - А завтра?
   - Завтра? Наверное, свободна… А что?
   - Давай встретимся завтра вечером, - предложил Рысь.
   - Давай, - нерешительно ответила девушка.
   - Договорились! - воскликнул Рысь. - Завтра вечером в пять на перекрестке Кольцевой и Музейной. Идет?
   - Идет.
 
   Домой Ромашка вернулась уже затемно. На Кольцевой освещение включали всегда вовремя, потому что этот район города считался очень неспокойным. Девушка старалась держаться как можно ближе к обочине, опасаясь, что из какого-нибудь подъезда или арки вдруг выскочит темная тень и на нее набросится. Однажды она была свидетелем того, как черная тень кинулась из-под арки на прохожего и уволокла куда-то в темноту. До той арки было далеко, и девушка, понимая, что сама не сможет помочь, подняла крик. Как и следовало ожидать, ее просто проигнорировали. Бросившись назад, к перекрестку, Ромашка наткнулась на полицейского, но уговорить его сдвинуться с места не смогла, да еще и сама едва не угодила в отделение за нарушение общественного порядка.
   Услышав позади резкий визг тормозов, девушка метнулась от тротуара к стене дома и едва ли не побежала. Уже удалившись на приличное расстояние, Ромашка поняла, что никто за ней не гонится, и машина, скорее всего, просто привезла домой своего хозяина. На Кольцевой мало кто имел свой автомобиль, потому девушка всегда подозрительно относилась к машинам, останавливающимся на этой улице, да еще так резко. Один раз такая подозрительность, а также быстрые ноги спасли ей жизнь.
   Закрыв за собой дверь квартиры, Ромашка облегченно выдохнула и, разувшись, сразу двинулась к кухонной стенке. Наскоро приготовив себе еду, она взобралась на широкий подоконник в комнате. Полоса неба над стеной была, как всегда, ярче, и Ромашка по-привычке устремила усталый взгляд именно туда. В следующее мгновение забыта была и едва, и все волнения сегодняшнего дня: над самой стеной мерцали два огонька. И девушка долго неподвижно сидела, вглядываясь в них, пока не устали глаза, потому что на небе даже в ясную погоду нечасто можно увидеть звезды.
 
   На следующий день без десяти минут пять Ромашка уже подходила к перекрестку. Ей почему-то было важно, чтобы Рысь пришел раньше нее. Дойдя до перекрестка, девушка выглянула на Музейную и тотчас заметила бегущего со всех ног Рыся. Решив, что в таком случае можно и показаться, Ромашка вышла на середину тротуара и с улыбкой ждала, пока парень подбежит к ней.
   В этот вечер они долго гуляли по тротуарам близлежащих улиц. В основном разговаривали о музее. Рысь работал там недавно, но успел обойти, наверное, все доступные залы. Когда включили освещение, Ромашка сказала, что ей пора домой. Рысь засмеялся.
   - Ну, пойдем, - сказал он. - Я тебя провожу.
   Уже возле подъезда парень остановился, немного смущенно глядя на Ромашку.
   - Тебе понравилось гулять? - вдруг спросил он.
   Девушка кивнула, и лицо Рыся расцвело улыбкой.
   - Слушай, а запишешь мне свой телефон!
 
   - Рысь? Это тот самый хулиган?
   Удивленный возглас Дельфины заставил Ромашку рассмеяться.
   - Да, тот самый.
   В наушниках раздалось недоверчивое хмыканье.
   - Ну, я не знаю, может, он и исправился сейчас, - произнесла Дельфина. Старый телефон Ромашка уже не раз самостоятельно ремонтировала, но все равно голос подруги, доносившийся из динамиков, постоянно прерывался шипением и треском. - Помнишь Нарциссу? Мы с ней как-то виделись, и она рассказывала, что Рысь пытался за ней ухаживать.
   - Ну и что? - тут же отозвалась Ромашка.
   - А то, что ухажер из него оказался никудышный! Нарцисса его бросила, потому что он зануда и совершенно не умеет себя вести!
   - Нарцисса его бросила, потому что он, наверное, предложил ей погулять по улицам, вместо того, чтобы повести в ресторан или кафе! - резко ответила Ромашка.
   Сначала в наушниках раздавалось только шипение, потом Дельфина хихикнула:
   - А ведь ты права! - она вздохнула и добавила: - За Нарциссой, я слышала, сейчас какой-то богач ухаживает. Она даже пешком перестала ходить - все на его машине катается.
   - Ну и пусть катается, - буркнула Ромашка.
   - Ты только смотри, - в голосе Дельфины прозвучали покровительственные нотки, - не позволяй ему слишком многого. Кто знает, что у него на уме?
   Вскоре девушки попрощались. От разговора с подругой у Ромашки остался неприятный осадок: почему-то ей казалось, что если б Рысь был богачом или хотя бы просто обеспеченным человеком, Дельфина посоветовала бы ей наплевать на все чувства и держаться за такого ухажера руками и ногами. А правильно это или нет - Ромашка не знала. Наверное, правильно, да только родители воспитали ее по-другому, и жизни никак не удавалось вытряхнуть из нее это никому ненужное и такое непрактичное воспитание.
 
   Рысь позвонил через два дня, и они снова встретились. И снова гуляли по улице, благо, темы для разговоров как-то сами находились. Провожая девушку домой, Рысь задержался на пороге подъезда и неуверенно предложил:
   - Может, пригласишь меня?
   Разочарование отразилось на ее лице в ту же секунду, что сначала удивило парня, потом глаза его подозрительно сузились.
   - Что-то не так? - с вызовом спросил он.
   "Наверное, все так, - думала Ромашка, - просто мне почему-то не хочется тебя приглашать". Она смотрела на Рыся и молчала. Своего лица в этот момент девушка, естественно, видеть не могла, но Рысь прекрасно его видел. Грусть, появившаяся в ее серых глазах, не осталась незамеченной.
   - А ты как думала? - зло бросил Рысь. - Если я тебе не нравлюсь, то чего приходишь на встречи?
   "Нравишься", - хотела было возразить Ромашка, но не нашла в себе сил ответить.
   - Или ты так же, как остальные, ждешь, что какой-нибудь богач поведет тебя в ресторан и накупит дорогих шмоток? Тогда зачем морочила мне голову?
   - Ты говоришь глупости и гадости, - медленно, чеканя каждое слово, ответила Ромашка.
   - Глупости?
   Девушка решительно не понимала, чем она могла так разозлить Рыся, а тем более обидеть настолько, чтобы парень сказал ей то, что сказал. Но сказанного не воротишь, и потому, понимая даже, что со злости всякого можно наговорить, Ромашка почувствовала, как болезненно сжалось сердце. То же самое она чувствовала, когда, еще в детстве, они с мамой купили цветущее растение в горшке и несли его домой, а какой-то хулиган толкнул ее, и горшок упал на асфальт, да так неудачно, что весь стебель изломался. Правда, тогда мама подсказала Ромашке, что можно взять кусочек стебля и поставить его в воду, а потом посадить в новый горшочек - и вырастет цветок даже лучше, чем был.
   Но Рысь злился. Может, припомнил неудачу с Нарциссой? Ромашка вздохнула.
   - Я пойду, - прошептала она и, отвернувшись, взялась за ручку двери.
   - Иди, иди! - прозвучало в спину.
   Девушка уже закрывала за собой дверь подъезда, когда до нее донеслось:
   - А те статуи действительно безобразные. Уродливые. Как и ты!
   Ромашка замерла, перевела дыхание и выглянула наружу. Рысь, кажется, и сам испугался своих слов, и теперь смотрел на нее даже растерянно.
   - Мне и правда было с тобой интересно, - сказала девушка. - Ты просто дурак! - и закрыла дверь.
 
   Она провалялась все утро в постели. Благо, спешить было некуда. Хотя, с распространением сети, понятие выходного дня несколько размылось, потому что выполнять работу можно было и на дому, не стесняя себя рамками рабочего дня. Но все-таки сегодня был выходной. Девушка сладко потянулась и долго лежала с открытыми глазами, глядя то в окно, то в потолок. Вспомнив вчерашний вечер, Ромашка подумала, что, может быть, Рысь не зря на нее обиделся: он все же попросился в гости не на первом свидании. Терпеливей оказался…
   Вместе с Дельфиной они погуляли в центре, прошлись даже по магазинам. Правда, их пускали не везде, а в иных местах продавцы явно выказывали неудовольствие от того, что две девушки бесцельно разглядывают витрины, не собираясь ничего покупать. Но подруги уже привыкли к этому и не обращали внимания. В парке, несмотря на зимнюю сырость и прохладу, было людно. Какофония звуков, смешавшая в себе и громкую музыку, и надоедливые рекламные лозунги, и выкрики лоточников, необъяснимым образом поднимала настроение. В такой шумной толпе легче всего затеряться среди самого разного люда, половина из которых, хотя и не могли себе позволить прокатиться на аттракционе "Крутые виражи", но зато получали возможность вдоволь насладиться визгами тех, кому такое развлечение было по карману.
   Правда, случались и неприятные моменты. Какой-то парень в толпе принялся лапать Дельфину, и девушкам пришлось удирать от него, лавируя в пестрой массе народа. К их огромному облегчению, верзила вскоре потерял подруг из виду. Это было обычным делом, и девушки уже давно усвоили, что в подобных случаях нечего обращаться за помощью или пытаться вразумить приставучих парней. Лучше всего - быстренько скрыться. Правда, однажды к Дельфине привязался человек в форме полицейского. Неизвестно, чем бы все кончилось, если б Ромашка не изловчилась пнуть его как следует. После того случая девушки еще месяц не показывались в парке, опасаясь, что их узнают.
   Сегодня же все обошлось лишь одним неприятным моментом, и под вечер подруги, довольные, разошлись по домам.
   А закат этим вечером выдался на удивление красочный. Ромашка долго смотрела в окно, потом открыла ящик стола, достала краски, кисточку, папку с бумагой. Набрала в чашечку воды и обмакнула кисть. Она не рисовала уже очень давно, не вынимала краски и кисть с тех пор, как погиб ее брат. А вот сегодня отчего-то захотелось рисовать.
   В том же ящике, откуда девушка достала краски, лежала еще одна папка - с рисунками. Эти рисунки были все одинаковы: два дома по бокам, между ними, на треть высоты листа, стена, - это нарисовано черной акварелью. А над стеной - разноцветное небо. Каждый раз небо получалось у Ромашки другим, но все-таки ее рисунки были очень похожи друг на друга. Когда Дельфина увидела их, то посоветовала Ромашке никому не показывать. И Ромашка так и не поняла, почему: то ли потому, что одинаковые - явный повод для какого-нибудь психиатра усомниться в здравости рассудка художницы, а может по той причине, что, хотя Ромашка сама за городскую стену не выходила, небо, видимое ею из окна, было не городским. А, как известно, каждый, кто проявляет чрезмерный интерес к тому, что находится за городом, за стеной, рано или поздно оказывается зарезанным под темной аркой или пропадает без вести.
 
   Телефон пиликал так громко и надоедливо, что Ромашка оторвалась от своего занятия и включила связь.
   - Ромашка… Привет, это я.
   Девушка с легким удивлением узнала голос Рыся. Она слушала, но не собиралась пока отвечать.
   - Слушай, я это… Я действительно глупость сказал, извини.
   Ромашка все еще молчала.
   - Ты это… Ты прости меня, ладно? Я сам не знаю, чего это вдруг.
   Рысь тоже замолчал, и девушка вдруг подумала: "интересно, кто кого перемолчит?". Но парень снова заговорил:
   - Мне поговорить с тобой надо. Давай встретимся, а?
   Девушка сомневалась, буквально разрываясь между желанием сказать высокомерным тоном: "Я подумаю" и просто согласиться: "Хорошо, давай". В конце концов она, наверное, согласилась бы, но голос Рыся в наушниках произнес:
   - Не хочешь, значит?
   - Не хочу, - спокойно сказала Ромашка и отключила телефон.
 
   - Ромашка! Ромашка, постой, подожди!
   Девушка не оглядывалась. Она спешила домой. Было пасмурно, а освещение еще включат не скоро, так что минут через десять-двадцать станет совсем темно, и к этому времени лучше быть уже дома, в своей квартире, за запертой дверью. К тому же Ромашка сразу узнала голос Рыся.
   Парень все-таки догнал ее и забежал вперед. Пришлось остановиться.
   - Ромашка, пожалуйста, не уходи, - произнес он, силясь побороть отдышку. - Послушай, я не хотел тебя обидеть, оно само как-то вырвалось. Честное слово, не хотел. Давай завтра встретимся. Я больше не буду напрашиваться в гости, пока сама не позовешь. Ты мне веришь? Ну, так как? Ты согласна.
   Девушка ответила честно:
   - Я подумаю.
   Рысь улыбнулся с явным облегчением, но улыбка тут же стерлась с его лица: из темного проулка вышли двое парней примерно одного с ним роста, такие же мускулистые, да ко всему прочему у одного из них была металлическая дубинка.