Кай Ольга. Городская Ромашка

   Поезд уже стоял у перрона. Ромашка никогда не видела поездов, разве только на картинках, и потому не сразу поняла, что находится в вагоне, когда прошла вместе с братом в открытые двери. Сначала девушка решила, что это всего лишь другое помещение, небольшой коридор с лавками у стен. Окон у вагонов не было: поезд всегда ходил только по одному маршруту - подземному тоннелю, где смотреть попросту не на что.
   Когда двери вагона с легким шипением закрылись, отнюдь не робкие, полностью вооруженные и ко всему готовые воины - и те почувствовали себя неуютно. Одна только Ромашка, привыкшая к помещениям без окон, не испытывала никакого дискомфорта, к тому же рядом с нею были и Тур, и Мирослав, и еще много столь же надежных людей. Поезд плавно тронулся и начал быстро набирать скорость. Немного качало, люди держались за поручни. Ромашку усадили на диванчик у стены, и девушка молча смотрела то на названного брата, то на Мирослава, то - украдкой - на остальных. Ехать предстояло долго - часа четыре, поэтому, когда прошли первые напряженные минуты, мужчины тоже принялись поудобней устраиваться на диванчиках и на полу.
   В негромкие разговоры вскоре прокрались нежные звуки музыки - это Светел достал из нагрудного кармана губную гармошку. Все притихли, заслушались. Вспомнилась суровым воинам родная земля, просторы полей, лесные чащи, горы и свежие ручьи, быстрые воды Родны… А Ромашка и вовсе затосковала - Вестовое еще не стало для нее настоящим домом, а тот дом, в котором жила она с детства, давно уже опустел, а теперь и вовсе не существовал. Прикрывать лицо руками девушка не стала, чтобы внимания не привлекать - просто голову опустила ниже, да только слез вдруг стало так много, что капелька за капелькой полились они из глаз.
   Мирослав заметил первым, тронул Ромашку за руку, попытался заглянуть в лицо. Девушка приложила палец к губам и тихонько отвернулась так, чтобы остальные, кто Светела слушал, лица ее не увидели - незачем. Еще перестанет Светел играть, прервет музыку… Ромашка подняла повыше ворот своего тулупчика, еще ниже опустила голову, и волосы плотной занавесью скрыли ее лицо. Наверное, каждому из находящихся в закрытом вагоне, было о чем вспомнить с грустью и тоской, да только никто, кроме Ромашки, не плакал, все слушали молча, а Светел играл и играл.
 
   Вокзал южного города встретил их суетой и гамом. Кругом были люди - множество людей - кто недавно приехал в город, и еще не успел обосноваться, кто-то ожидал отправки в другие союзные города, а кто ждал - вдруг приедет кто-нибудь из родных или знакомых, и ждал, чаще всего, безуспешно. Когда открылись двери вагона, люди лишь только раз взглянули на мужчин в непривычных одеждах - и быстро, все как один, принялись отводить глаза, старались отойти в сторонку, чтобы оказаться как можно дальше от чужаков.
   Ромашка с любопытством смотрела по сторонам - она ведь не была ни в одном городе, кроме того, где родилась. Когда поднялись наверх и вышли из здания вокзала, девушка сразу ощутила, что здесь куда теплее. Перед вокзалом раскинулась широкая площадь с газонами и клумбами, которые зимой выглядели уныло, но зато летом наверняка пышно цвели, дальше виднелись высокие заборы и стены гостиниц, пансионатов, домов отдыха - все красивые, яркие, нарядные, ухоженные. У заборов росли аккуратно подстриженные вечнозеленые кустики и удивительные деревья с мохнатыми стволами и пучками не опавших на зиму листьев у верхушек. "Совсем не так, как у нас" - с удивлением думала Ромашка. Этот город показался ей очень и очень красивым - красивые растения, красивые заборы, красивые дома за оградами. Кое-где сквозь ограду можно было видеть парки - невероятные, с дорожками, фонтанчиками, укрытыми на зиму под прозрачные купола, статуями и лавочками. Ромашка смотрела на все это, разинув рот и широко распахнув глаза, и пришла в полнейший восторг, когда весь отряд завернул в открытые ворота к шикарному пятиэтажному дому. Надпись над воротами гласила: "Дом отдыха "Голубой залив".
   Дорожка, усыпанная круглыми камушками, шуршала под ногами. Ромашке захотелось приотстать немного, чтобы разглядеть парк, но отряд прошел без остановки к парадному входу. Девушка вместе со всеми поднялась на крыльцо и, войдя в холл дома отдыха, остановилась как вкопанная. Такого великолепия она еще не видела! Высокие окна с тяжелыми портьерами, матово поблескивающими в свете хрустальных люстр, колонны под мрамор, лепнина на стенах, мебель резная с позолоченными завитками…
   Тур тронул ее за локоть:
   - Пойдем, Ромашка.
   Девушка нехотя сдвинулась с места и пошла вслед за названным братом по широкой лестнице, не переставая вертеть головой, дивясь пышности и красоте этого сказочного дома.
 
   Люди, которые ходили по дому, совершенно не подходили по внешнему виду к изысканному интерьеру - это Ромашка заметила сразу. А после подумала, что и она сама, и ее спутники тоже смотрятся здесь пришельцами из другого мира. Их усадили в просторной столовой, накормили вкусным обедом. Возможно ранее, когда в "Голубом заливе" отдыхали богатые господа, меню также было куда более изысканным и разнообразным, сейчас же всем досталось по порции каши с мясом и хлеба с чаем. Но и этой пищи хватило, чтобы девушка почувствовала себя сытой. Тур ненадолго отлучился после еды, оставив сестру на Мирослава, а когда вернулся, предложил девушке пойти вместе с ним к родителям Димки.
   - Надо же матери весточку передать, что жив мол и здоров, - сказал Тур, и Ромашка с охотой согласилась.
 
   Пошли втроем. Сначала двигались по широкой улице, по обеим сторонам которой возвышались высокие заборы, а сквозь ворота виднелись красивейшие парки, потом Тур завернул в проулок и повел их меж глухих каменных стен. По пути им пришлось пролезть через недавно проделанную дыру в решетке, закрывающей неширокий проход. Когда стены закончились, Ромашка увидела узенькую улочку, вдоль которой ютились стенка к стенке маленькие домики с пристройками с боков, сверху и даже иногда спереди. Со вторых этажей, которые выглядели совершенно самостоятельными жилыми помещениями, спускались лесенки с перилами. На дороге валялся мусор, дети в заношенной обуви, едва спасающей от холода остывшей за зиму земли, перелатаных штанах и не раз штопаных свитерах, смотрели на незнакомцев с опаской. Улица имела небольшой уклон в сторону моря, и Тур пошел вниз по улице, а за ним и Мирослав с Ромашкой. Вскоре Тур остановился возле кучки - иначе и не скажешь - настроенных друг на друга хибарок, ощетинившихся торчащими со всех сторон крутыми лесенками, на которых еще и не на всех имелись перила. Богатырь немного неуверенно подошел к одной из лестниц, когда из дверей нижнего домика, окна которого даже не поднимались над землей, выглянула маленькая старушка.
   - Тебе чего? - прошепелявила она.
   - Мне… - Тур растерянно почесал затылок, - Мне Анну Васильевну…
   Старушка растянула высохшие губы в неприятной ухмылке:
   - Анька! - неожиданно громко крикнула она, и голос ее показался Ромашке похожим на скрип железа. - Анька, тут к тебе мужик какой-то.
   Дверь над лестницей приоткрылась, и оттуда вышла женщина, уже немолодая, но еще очень стройная. Видно было, что выглядит женщина старше своего настоящего возраста - тяготы жизни прибавили ей морщин, но лицо сохранило следы былой красоты. Женщина молча посмотрела на Тура, потом пристально оглядела и Мирослава с Ромашкой, замерших чуть позади.
   - Мужа нету, - коротко сказала она.
   - Мы к вам пришли, - начал было Тур, но тут же злорадно захихикала старушка.
   - Ишь ты, новый хахаль, что ли? Да не сам пришел, вон - с компанией!
   Женщина нахмурилась, но старушка этого видеть не могла.
   - Надо же, только муж за порог - уже привела! Средь бела дня! Сынок мой вон работает, рук не покладая, а ты полюбовников в дом водишь - одного за другим, меня, старой, уже и не стесняешься!
   Голос старушки теперь был злым, а Ромашка вдруг поняла, что эта старушка - не иначе как Димкина бабушка, и девушке стало вовсе неуютно. Тур же покраснел до корней рыжих волос и смущенно разглядывал теперь неровные камни мостовой.
   - Мы это… от Димки весточку передать, - негромко сказал он. Старушка его не услышала - она все еще сыпала обвинениями в адрес невестки и незваных гостей, которые почему-то вызывали у нее резкую антипатию, но мать Димки вдруг побледнела, на миг прижала руки к груди, а потом коротко бросила: "Поднимайтесь".
   Тур пошел первым. Он все еще не поднимал головы. За ним по скрипучим ступенькам шла Ромашка, последним - Мирослав. Мать Димки встретила их наверху, в тесной комнатке, служившей одновременно и кухней, и столовой, и гостиной, и детской спальней, закрыла за гостями дверь и, молитвенно сложив руки, полными надежды глазами смотрела на Тура. Тот молчал, а женщина, испугавшись этого молчания, покачнулась и спросила едва слышно:
   - Живой?
   Тур, наконец, опомнился:
   - Живой, живой, конечно. Все с ним в порядке, жив, здоров, живет у нас…
   И замолчал, потому что Димкина мать с тихим стоном покачнулась и едва не упала. Тур придержал ее под руки и помог присесть на лавку.
 
   Женщина долго расспрашивала их о сыне, все жалела, что повидать его не сможет, а только, когда предложил Тур привезти Димку в город, резко отказалась:
   - Не надо. Хорошо ему у вас - пускай живет. А здесь - неизвестно как оно еще будет.
   Порядки в приморском городе менялись постепенно, но неотвратимо, однако привыкшие ожидать перемен только к худшему, люди никому и ничему давно уже не верили.
   Димкина мать еще долго расспрашивала бы о сыне, да только гостям ее пора было уходить. Тур и Мирослав с Ромашкой спустились по лесенке и, провожаемые выкриками старушки, снова выглянувшей на улицу, пошли по дороге, но не обратно, а вниз, к морю. У всех троих на душе было как-то нехорошо.
 
   На набережной народу было совсем немного. Вернее, не так много, как обычно бывает в курортном городе по вечерам. Последние месяцы торговцам сувенирами и сладостями некому было продавать свою продукцию. Сначала люди боялись, что теперь им придется голодать, но после оказалось, что без работы не останется никто: необходимо переоборудовать заводы, очистить море, перестроить город - и везде нужны сильные рабочие руки и умные головы. И вот на набережной работа шла полным ходом - разбирали стену.
   Сначала Ромашка не поняла, что это стена - она увидела море, спокойное голубое море. Радостно всплеснув руками, девушка побежала к нему, но вдруг остановилась, упершись в высокую гладкую стену. Казалось, что стена стеклянная. Ромашка прильнула к стеклу, глядя на воду, потом оглянулась на своих спутников и растерянно замерла - оба смотрели на нее с непонятным сожалением.
   - Это не стекло, Ромашка, - тихо сказал Тур. - Это экран.
   Руки девушки скользнули по гладкой поверхности экрана. Она разочарованно поглядела на изображение, такое реалистичное, что вот ни за что не поверишь, будто все видимое не находится по ту сторону стены. Ромашка вздохнула и оглянулась, а увидев, что метрах в трехстах участок стены уже разобран, поспешила туда.
   Знакомый гнилостный запах перекрывался другими запахами - где-то воняла помойка, где-то готовилось что-то весьма ароматное. Девушка, не глядя больше по сторонам, подошла к краю стены и замерла. Картина, открывшаяся перед нею, не была неожиданной - подобное Ромашка уже видела в тот день, когда познакомилась с Димкой и Туром, - но от этого пейзаж не становился менее удручающим. Девушка постояла некоторое время на краю закованного в бетон берега, вздохнула и, опустив голову, медленно побрела по дороге. "А я-то думала, что вот, наконец, увижу море… Настоящее море, такое, как на картинах. Нет, конечно, всего за полгода море не могло измениться, но ведь его уже начали чистить? Надеюсь…"
   - Ромашка!
   Она остановилась и обернулась.
   - Я узнал, где может находиться твоя тетя, - сказал Мирослав. - Завтра мы уедем, так что лучше пойти туда прямо сейчас.
   Девушка кивнула, почему-то больше не ощущая особенного энтузиазма перед встречей с единственной своей родственницей.
 
   Они снова вышли в район богатых домов и ухоженных парков, но Ромашку больше не радовала пышная красота. Она еще помнила решетку, через дыру в которой они пролезли, чтобы попасть из одного района в другой. "Когда-то эта решетка была целой. Может, ее еще и охраняли".
   С парадного входа подошли к высокому зданию гостиницы "Жемчужина". Пока Мирослав что-то объяснял дежурному, девушка поглядывала на людей, которые то и дело ходили через холл. Это все были горожане, ее земляки, те, кого успели увести в катакомбы, кому повезло переждать землетрясение в безопасности, но тем не менее многие все же потеряли друзей и знакомых, кто-то сожалел о потерянном имуществе, кто-то - о всей прежней жизни.
   Лифт открылся, и Ромашка, глядя через весь холл, узнала в молодой рыжеволосой женщине свою тетю Полиану. Девушка сорвалась с места и побежала к ней. Мирослав и Тур - оба встрепенулись и переглянулись радостно, когда раздался ее голос:
   - Тетя! Тетя Полиана!
   - Ромашка! Ты? Неужели? - тетушка обняла девушку, что-то еще прощебетала ласково, потом примолкла. Подождала, пока Ромашка поднимет голову, и спросила:
   - Ты где была?
   - Я… - девушка вдруг обнаружила, что ей снова трудно говорить.
   - Мы тебе звонили-звонили, а ты все трубку не брала, - сокрушалась тетя. - Знаешь, мы тогда решили, что ты погибла, к тому же вся полиция города искала тебя…
   Ромашка непонимающе моргнула:
   - Как? Почему искала?
   - Ну как же! Ведь сказали, что тебя похитил тот самый маньяк… помнишь, которого летом ловили? Его ведь так и не поймали… Тот самый, что твою подругу убил, Дельфину, кажется. К нам полиция приходила, спрашивали о тебе. Ты знаешь, я так перепугалась!
   Тетя еще что-то взволнованно говорила, а Ромашка замерла, совершенно растерявшись. Она-то забыла, что Мирослава обвинили в ее похищении, но вот что на него еще и убийство Дельфины повесили… Хотя, чему удивляться? Правда, теперь объяснить тете, что к чему, будет еще сложнее.
   - Тетя Полиана, знаешь, я… - начала было Ромашка, но тетя вдруг вздрогнула и резко замолчала. Лицо женщины словно окаменело, испуганные глаза смотрели куда-то Ромашке за спину. И, надо сказать, испуг был не только на лице Ромашкиной тети - многие, находящиеся в холле люди, замолкали и замирали, дружно глядя на одного человека.
   - Это он, - прошептала тетя. - Ромашка, это он!
   У Ромашки ни за что бы не хватило фантазии представить Мирослава в роли маньяка-убийцы, но у собравшихся в холле гостиницы горожан, похоже, с фантазией дело обстояло куда лучше. Мирослав очень обрадовался, услышав впервые за несколько дней Ромашкин голос, и потому только сейчас вспомнил, что его лицо многим здесь знакомо - больше месяца фотографию чужака не только показывали на всех телеканалах - его портреты висели даже на стенах и столбах. И вот теперь люди смотрели на него со страхом, не зная, чего ожидать от столь ужасного человека, да еще огромная фигура Тура поистине устрашающе возвышалась за его спиной.
   Руки тети Полианы задрожали, а глаза неотрывно смотрели на мужчину с седыми волосами и светло-серыми глазами. Выглядел этот человек очень удивленным.
   - Здравствуйте, - сказал он, подходя ближе. Ромашка почувствовала, как тетя вздрогнула и, наверное, убежала бы, если б объятия племянницы не стали крепче. - Вы ведь уже видели меня. Помните, в городе, три дня назад?
   - Н-нет! - запинаясь произнесла тетя Полиана.
   - Как же? - Мирослав недоуменно нахмурился. - Я еще сказал, что знаю вашу племянницу, Ромашку.
   - Не помню такого! - возразила тетя, но потом, наморщив лобик, пробормотала неуверенно: - Ах, да… Кажется, что-то такое было, но я тогда так испугалась, вокруг творилось нечто страшное… я даже не обратила внимания, кто это ко мне подошел! Но как же…
   Вцепившись обеими руками в Ромашку, тетя Полиана сделала шаг назад, опасливо глядя на Мирослава, потом взгляд ее метнулся к столику дежурного, затем женщина скользнула взглядом по внушительной фигуре Тура, медленно перевела дыхание и прошептала:
   - Не подходи!
   Это относилось к Мирославу.
   - Тетя Полиана, - попробовала вступиться Ромашка, - он никакой не преступник!
   - Как это? - строго спросила тетя. - Да его же полиция искала, весь город прочесывали, и ты… ты, Ромашка! Почему ты его защищаешь? Чем он тебе угрожал?
   Мирослав огляделся, посмотрел на Ромашку, потом на Тура, сильнее нахмурил брови. Он знал, что лучше всего ему сейчас уйти, но не настолько доверял горожанам, чтобы оставить девушку, пусть и под защитой Тура.
   - Ничем. Тетя, поверь, он вовсе не маньяк и не убийца!
   А люди смотрели на чужака по-прежнему со страхом - еще бы, ведь за плечом у него висел самый настоящий автомат. И вскоре Ромашка заметила, что горожане понемногу расходятся, стремясь покинуть помещение как можно менее заметно. Тетя Полиана тоже с удовольствием бы ушла, да только чужак стоял уж больно близко и смотрел в упор - тут не сбежишь.
   - Пойдемте куда-нибудь, - неуверенно предложила Ромашка.
   Естественно, с места никто не сдвинулся. Тогда девушка освободилась из объятий тети, но тут же взяла ее за руку, потом второй рукой поймала ладонь Мирослава. Тетя при этом вздрогнула и даже сделала движение, будто собиралась высвободить свою руку, которую крепко держала племянница.
   - Пойдемте, - снова сказала Ромашка, на этот раз настойчивей. - Тетя Полиана, а где здесь можно поговорить?
 
   К себе, в ту комнату, где временно обитала ее семья, тетя Полиана их не повела, поэтому они просто нашли диванчик в закутке коридора. Ромашка с тетей сели на диван, Тур опустился в кресло, а Мирослав остался стоять, лишь прислонился спиной к стене. Тетя косилась на него неприязненно и с опаской.
   - Тетя Полиана, он не преступник. Он мой друг.
   - Твой друг? - удивилась тетя. - Убийца? Ромашка, ведь твоя подруга…
   - Дельфина погибла вовсе не по его вине, - тихо сказала девушка. - Наоборот, он пытался спасти и ее, и меня.
   - Но ведь его искала полиция!
   - Тетя Полиана, я сама была в полиции, - вздохнула Ромашка. - Меня допрашивали, потом отправили в психушку. Мирослав спас меня оттуда и помог выбраться из города.
   Тетя покачала головой, рыжие кудряшки запрыгали у ее висков:
   - Что ты такое говоришь, Ромашка! Покинуть город? И где же ты жила? Здесь, в приморье?
   - Нет. Не здесь.
   - А где? В каком городе?
   - Мы жили не в городе. Мы шли через лес, через горы, я видела хутор, на котором родилась моя бабушка, потом мы пришли в поселок, очень красивый. Там много ручьев, река, лес…
   - Этого не может быть!
   Женщина закрыла лицо руками, тонкие бледные пальцы ее дрожали.
   - Я раньше тоже думала, что не может, - прошептала Ромашка.
   Тетя Полиана убрала руки, подняла голову. Взгляд ее уперся в лицо Мирослава, и тот не отвел глаз - ответил женщине прямым, открытым взглядом.
   - Так ты говоришь, Ромашка, он друг? - тихо спросила тетя. - Тогда почему он одет как чужак?
   - Он… он действительно не здешний.
   - Да? - тонкие брови молодой женщины сдвинулись к переносице, глаза гневно сверкнули. - Так это вы разрушили город?
   Вопрос был обращен к Мирославу, и он ответил коротко:
   - Мы.
   Тетя Полиана еще несколько секунд сверлила его ненавидящим взглядом, затем повернулась к Ромашке:
   - Ну вот, а ты говоришь - не убийца!
 
   Молчание длилось долго. Ромашка понимала: все разговоры о том, что другого выхода не было, что города угрожали существованию природы вообще, что с правительством пытались договориться уже долго, но безуспешно, что на самом деле их жизнь в городе напоминала заточение в тюрьме, где каждый только мнит себя свободным, а на деле ограничен не только и даже не столько стеной, сколько собственным невежеством, неведением, незнанием… все эти разговоры сейчас не к месту. Разве можно объяснить потерявшему свой дом человеку, что дом этот был плохой, неправильный, опасный даже? Вот Ромашка и молчала. И остальные молчали.
   - Значит, ты с ними, Ромашка? - спросила, наконец, тетя.
   Отвечать было трудно - была б ее воля, девушка вообще бы не раскрывала рта, но надо было дать ответ. Ромашка глухо и с усилием произнесла единственное слово:
   - Да.
   Произнесла и замерла в напряженном ожидании. Вот бы тетя сейчас обняла ее, как делала это когда-то давно… Тогда Ромашка, не оправившись еще после потери брата, считала заботливую доброту материной сестры надоедливой, а сейчас - сейчас совсем другое дело! Но разве можно было надеяться на понимание, когда Ромашка даже самой себе порой казалась предательницей?
   Тетя Полиана вздохнула и положила тонкую руку девушке на плечо:
   - Эх ты, Машка-Ромашка…
   Девушка прижалась к тетиному боку, опасаясь, как бы та не убрала руки.
   - Ну, рассказывай, - сказала тетя.
   Ромашка обрадовалась, что ее все-таки выслушают, и принялась пересказывать тете все, что произошло с того дня, как Дельфина у нее в квартире зашивала рану подобранного на улице незнакомца. Тетя слушала внимательно, не перебивая и ни о чем не переспрашивая - просто слушала. И на Тура с Мирославом теперь обращала внимания не больше, чем на мебель, топорно сделанную и абсолютно неинтересную.
 
   Наверное, тетя просто не хотела обижать Ромашку, но на самом деле не слишком ей поверила - несмотря на ласковые слова, Ромашка почувствовала некоторую холодность и отчужденность. После того, как девушка закончила свой не слишком подробный за неимением времени рассказ, тетя Полиана спросила, не останется ли Ромашка с ними. Спросила без особого энтузиазма, и девушка отрицательно покачала головой. Тетя в нескольких словах рассказала, как ее мужа кто-то предупредил о землетрясении всего за час, и они едва успели собрать кое-какие вещи, как знакомый мужа пришел за ними и повел через подвалы и тоннели в подземные убежища, где уже было много народу. В этих убежищах они и просидели несколько дней, а потом их вывели наверх. Да, действительно, тетя вспомнила, что какой-то человек говорил ей что-то о Ромашке, но женщина не запомнила его. Она смотрела на разрушенный родной город и не была способна не то что здраво рассуждать, но и вообще понимать, что происходит. Потом оказалось, что город разрушили какие-то чужаки, потому что он, видите ли, чем-то им мешал.
   - Город не им мешал, - попыталась спорить Ромашка. - Мы отравляли природу вокруг себя, и скоро это должно было привести к катастрофе. Возможно, мы бы и сами такого не пережили…
   Тетя лишь передернула плечами.
   - Если уж такие умные, могли бы что-нибудь другое придумать. Так нет же. Ну, ломать - не стоить, это ясно, - протянула она. За последний час тетя Полиана впервые взглянула на чужаков. - Что ж, если вы и не были убийцами, теперь вы ими стали.
   Она вздохнула, поднялась с дивана.
   - Ты, Ромашка, будь осторожна, - тихо сказала тетя. - Если что - мы с мужем всегда тебя примем как дочь.
   Девушка кивнула. Горло сжалось, и ответных слов у нее не нашлось.
 
   Темнело. Холода не ощущалось, но ночная прохлада уже давала о себе знать. Девушка спустилась по ступенькам, медленно прошла по дорожке парка, ведущей в калитке. Гостиница "Жемчужина" осталась позади, и тетя Полиана тоже навсегда осталась в прежней жизни, куда больше не было возврата.
 
   В шикарных апартаментах "Голубого залива", наверное, впервые расположились столь необычные постояльцы. Они жили по десять человек в одном двухкомнатном номере "люкс", и в уютных покоях, где бывали богатейшие люди ближайших городов, чувствовали себя не совсем комфортно. До самого вечера мужчины из Вестового и Гористого ходили по городу да еще помогали технику подгонять и составлять в колонну. Как объяснил девушке Мирослав, техника нужна была в основном чтобы разгрести заводы и призаводские склады, потому как утечка отравляющих веществ все еще наблюдалась, и значит оставалась необходимость поиска ее источника.
   Колонна покидала приморский город рано утром, и потому накануне ночью все старались выспаться как следует. В номере, где находилась Ромашка, мужчины улеглись вповалку на полу - кровать показалась им просто чудовищно мягкой, а диванчик - узким и коротким. В результате Ромашка устроилась на широченной кровати в гордом одиночестве, а на полу, на мягком ковре лежали Тур, Мирослав и Светел, да еще один парень из Гористого. Девушка очень долго не могла заснуть. В конце концов, Ромашка осторожно откинула одеяло и спустила ноги на пол. Стараясь не шуметь, она крадучись прошла к двери мимо спящих людей и вышла в другую комнату. Там тоже все спали. Входная дверь открылась с легким щелчком, Ромашка на секунду замерла, прислушиваясь, потом вышла, прикрыв дверь за собой, и облегченно перевела дыхание - кажется, она никого и не разбудила.
   Девушка прошла по длинному коридору и оказалась в холле у лифта. Здесь было светло - круглая с почти незаметной щербинкой луна заглядывала в огромное, во всю стену, окно, перед которым стоял мягкий диван. Ромашка забралась на диван с ногами и принялась смотреть в окно.
   С третьего этажа видно было немного - лишь парк и несколько таких же пансионатов, но зато над приморским городом зонтом раскинулось настоящее звездное небо. Ромашка подтянула колени к груди и долго смотрела на луну, хотя много раз видела ее в Вестовом - там и луна, и звезды казались ближе. Ей хотелось плакать громко и навзрыд, хотелось с того самого момента, как тетя Полиана зашла в лифт и махнула Ромашке на прощание рукой, но теперь слез не было. Ромашка неподвижно сидела, задумчиво глядя в окно, и лишь вздрогнула от неожиданности, когда кто-то облокотился сзади о спинку дивана. Она настороженно замерла, ожидая, пока человек, стоящий за диваном, заговорит - поднять лицо и посмотреть, кто это пришел, Ромашка почему-то не решалась.