Кай Ольга. Городская Ромашка

   - Ну как? - услышала Ромашка голос Мирослава. - Не страшно?
   - Нет!
   Теперь ей и правда не было страшно. Девушка вздохнула, прогоняя подступившую грусть, и принялась смотреть вперед.
   Под ночным небом расстилалась равнина. Поначалу она показалась Ромашке однообразной, но позже девушка различила, что где-то там, где земля подступает к небу, высятся небольшие холмы. Их очертания расплывались в темноте, были нечеткими, но Ромашка вдруг вспомнила свой рисунок, на котором изобразила очень похожий пологий холм, поднимающийся над лесом. Она попыталась различить там, впереди, границу, за которой заканчивается мертвая земля и начинается лес, но так и не смогла.
   Они летели на юго-восток. Мирослав выбрал такое направление, так как знал, что именно с этой стороны города мертвая зона уже всего. Возможно по той причине, что самые крупные предприятия находились ближе к северо-западу. Мирослав опасался, что их все-таки заметят, и в таком случае хотел бы поскорее оказаться в лесу, там, где, если придется спустить параплан, сможет уйти от погони, а не на мертвой земле, по которой придется бежать в противогазе под выстрелами военных на быстроходных машинах. Но пожар, а за ним и взрыв сделали свое дело. Беглецы быстро удалялись от города, и преследовать их пока никто не собирался, а патрульных вертолетов, очертания которых высматривал Мирослав в ночном небе, не было видно.
   Когда мертвая земля осталась позади, и начался луг - Ромашка не заметила. Ей понравилось летать. Это было настолько необычно и захватывающе, что девушка первое время смотрела сверху широко открытыми глазами на все вокруг, хотя панорама почти не менялась, несколько раз оглядывалась на город, но оглядываться было грустно, и Ромашка решила, что будет смотреть только вперед и по сторонам, но не назад. "Я никогда раньше не видела такого простора!" - восторженно подумала она, и, немного погодя, произнесла это вслух. Сейчас ей было безразлично, что подумает о ней Мирослав, чужак, с детства, наверное, приученный к открытому пространству, явно не впервые поднявшийся в воздух на такой вот штуке. Она осторожно разжала пальцы и попыталась поднять руки или развести их в стороны, однако сделать это, не задев строп, было довольно проблематично, и Ромашка довольствовалась тем, что могла свободно водить пальцами, не хватаясь за куртку Мирослава, и упиваться собственной смелостью и чувством пусть и не комфортного, не красивого и свободного, как у птицы, но все же полета.
   Вскоре у нее затекли ноги, которыми Ромашка почти не могла шевелить, разве только ступнями. Сначала ощущение было просто неприятным, а потом стало заметно снижать удовольствие от полета, и Ромашка поинтересовалась:
   - А долго нам еще?
   - Надеюсь, батарейка продержится еще час или…
   Он вдруг замолчал, словно прислушивался к чему-то, а потом натянул стропы, поворачивая параплан строго на юг.
 

Глава 12

 
   Ромашка смотрела влево. Там, над горизонтом, небо было немного светлее, чем везде. Девушка столько раз наблюдала закаты и ни разу не видела, как встает солнце, теперь же твердо намеревалась не пропустить этого зрелища. Под ними плыла неровная и какая-то пушистая поверхность. Мирослав сказал, что это - лес. Девушка поверила, но ей почему-то казалось, что лес должен выглядеть по-другому: в темноте да еще и сверху лес был как-то не очень похож на то, что рисуют художники.
   - А почему мы повернули? - наконец поинтересовалась Ромашка. Она спросила это просто так, потому что, по сути, ей было все равно, куда направляться - лишь бы было интересно. Пока девушка не жаловалась. На ноющие ноги она давно перестала обращать внимание.
   - Там мой друг. Ему нужна помощь, - ответил Мирослав.
   - Помощь? - Ромашка несказанно удивилась: она-то думала, Мирослав переменил курс, чтобы запутать погоню.
   Размеренное урчание мотора за Ромашкиной спиной сбилось, стало реже.
   - Ой, - пискнула Ромашка, когда стало совсем тихо. А через несколько секунд озабоченно поинтересовалась: - А почему мы не падаем?
   Мирослав обернулся через плечо. Он ничего не сказал, просто улыбнулся. Ромашка улыбнулась в ответ, а потом подумала, что, вполне вероятно, выглядит абсолютной невеждой. Но сейчас ее это не беспокоило.
   Они не упали, а мягко спланировали на замеченную Мирославом поляну.
   - Ну, вот и приземлились, - сказал Мирослав, освобождаясь от ремней и вставая на ноги. Затем обернулся к девушке: - Давай, помогу.
 
   Пока Мирослав тщательно упаковывал свой летательный аппарат в объемистый рюкзак, Ромашка разминала ноги и оглядывалась вокруг. Под легким ночным ветерком ветви обступивших поляну деревьев колыхались, словно косматые исполины дышали во сне.
   - Мы в лесу? - зачем-то спросила Ромашка.
   - Да.
   - Какой же он странный! - удивилась девушка и, запрокинув голову, посмотрела в небо. Ветер постепенно разгонял тучи, и кое-где в просветах поблескивали самые настоящие звезды. Ромашка насчитала четыре. Потом одну из них снова закрыло тучей, но тут же рядом вынырнула новая звезда, а потом еще одна, и еще.
   - Ромашка!
   Девушка не сразу услышала, что ее зовут.
   - Ромашка, нам пора идти. Сможешь?
   - Ага, - задумчиво отозвалась Ромашка: стоя с запрокинутым кверху лицом куда удобнее выговорить "ага", чем "да". Нехотя девушка оторвалась от созерцания неба и подошла к Мирославу.
   - А куда мы пойдем? - Ромашка опасливо заглянула в непроницаемую тьму под пушистыми ветвями. - Там ведь темно…
   - Там нет никого, кого стоило бы бояться, - уверил ее Мирослав и шагнул по направлению к казалось бы сплошной стене пушистой листвы.
   "Значит, кто-то там все-таки есть" - подумала Ромашка, и поспешила схватить Мирослава за руку, прежде чем они вошли под густую сень леса.
   Шла Ромашка медленно, потому что поначалу пугалась каждого незнакомого звука, а их в лесу было не просто достаточно, а даже чересчур. В конце концов, Ромашка просто устала пугаться, но от Мирослава не отдалялась ни на шаг и руки его не выпускала. Да не забывала задавать вопрос каждый раз, когда до ее слуха доносился какой-то необычный звук.
   - Это всего лишь ветер, - объяснял Мирослав, удивляя девушку своей терпеливостью. - Это просто ночная птица, а это - ежик. Здесь крупные звери не водятся, мы еще слишком близко от городов.
   Посмотреть, как восходит солнце, Ромашке так и не удалось. Она даже не сразу заметила, что начало светать, просто в какой-то момент, подняв голову, увидела, что небо стало бледного серовато-голубого цвета, а листва деревьев вдруг перестала быть черной, и Ромашка видела вокруг темную зелень. Среди ветвей сначала робко и несмело, а затем все веселей и звонче запели птицы. Солнце поднималось выше и выше, и Ромашка видела, как его лучи пробираются меж ветвей, словно золотые нити натягиваются между небом и землей. Ноги несли девушку будто бы сами собой, и Ромашка давно уже выпустила руку Мирослава, который то и дело весело поглядывал на нее. Непосредственная радость и изумление Ромашки при виде всего, к чему он был привычен с детства, другого человека, быть может, и позабавила бы. Мирослав же просто радовался вместе с ней.
   Лес закончился как-то вдруг, и перед путниками теперь раскинулось несколько километров открытой местности без единого деревца. Вдалеке, за лугом, можно было разглядеть новый лес, не такой густой, как тот, что они оставляли позади, и какой-то неряшливый. Мирослав не спешил идти вперед. Он задумчиво посмотрел на небо и заключил:
   - Лучше не рисковать.
   - А разве нас будут искать? - спросила девушка. - Никто ведь, наверное, еще не знает, что мы ушли из города… Я имею в виду, полиция не знает.
   - Во-первых, тут могут летать патрульные вертолеты, а во-вторых, мы не так далеко и от другого города, из которого вышел мой друг. Я не знаю всех обстоятельств, но его вполне могут разыскивать.
   - А как ты узнал, что ему нужна помощь?
   Они двигались вдоль леса, обходя луг, который, как объяснил Мирослав, был, по всей видимости, когда-то вспаханным полем.
   - Он позвал. Понимаешь, Ромашка, как только мы вылетели из мертвой зоны, я сообщил всем, что вышел, а через некоторое время от него поступила просьба о помощи.
   - А как ты сообщил?
   - Как тебе объяснить, - Мирослав задумался. - Послал определенный сигнал.
   - Как это? Каким образом? - не унималась Ромашка.
   - Телепатически. Кажется, у вас это называется так.
   Слегка шокированная этим объяснением, Ромашка замолчала.
   Солнце стояло уже высоко, и по ясному небу плыли пушистые белые облачка, принимающие самые причудливые формы. Девушка часто поглядывала вверх.
   - Какое небо сегодня красивое! - произнесла она.
   Когда путники обошли луг, Мирослав предложил сделать привал. Ромашка, которая только после его слов поняла, что и в самом деле, неплохо бы отдохнуть немного да перекусить, с удовольствием сбросила на землю рюкзак с провиантом и прочими мелочами, который несла всю дорогу. Мирослав же первым делом вынул из своего рюкзака две какие-то пластины серого цвета и положил их на освещенное солнцем место.
   - Это аккумуляторы, - сказал он. - Сейчас они подзарядятся, а когда стемнеет, мы снова сможем полететь.
   Ромашка оглянулась в поисках того, на что она могла бы присесть, но увидев, как Мирослав спокойно садится на землю, немного растерялась. Для нее это было немного странно, как если бы кому-то вдруг пришла в голову идея рассесться посреди Кольцевой, на тротуаре или проезжей части - не важно. Но делать было нечего, и Ромашка, после недолгих колебаний, тоже опустилась и села.
   Трава укрывала землю неопрятным, но достаточно плотным ковром, который отнюдь не был мягким и удобным. Сухие травинки покалывали бедра Ромашки даже сквозь штаны, и поначалу девушка, привыкшая сидеть только на стульях, табуретках и диванах, ерзала, не понимая, как Мирославу не мешают эти стебельки, колючки и ползающие по ним насекомые. Все последнее время отчаянно мечтавшая оказаться за стеной, Ромашка вдруг обнаружила, что здесь далеко не так комфортно, как у нее дома. С несчастным видом она взяла бутерброд и принялась жевать, параллельно обдумывая свои ощущения. Одолев второй бутерброд, девушка вдруг обнаружила, что наелась, и оглянулась на своего спутника.
   Мирослав потянулся, откинулся назад и с довольной улыбкой лег прямо на землю. Девушка моргнула, потом медленно сняла спортивную курточку, расстелила ее позади себя и очень осторожно легла.
   В первый момент ей показалось, что она сможет сейчас сосчитать все стебельки, разом впившиеся в спину, но потом… Потом Ромашка увидела небо прямо перед глазами, и пышную зелень листвы, медленно колышущуюся под легкими дуновениями ветерка. Ромашка подложила руки под голову и зажмурилась от удовольствия. Перед закрытыми глазами весело плясали солнечные зайчики, а легкий шелест вокруг почему-то напомнил Ромашке море, хотя настоящего моря она не видела, и уж тем более не слышала. Мирослав позволил ей пролежать так почти час, потом пришлось вставать и идти дальше.
 
   Вечерело. Ромашка чувствовала, что устала, но продолжала идти вперед так быстро, как могла. Ей в жизни не приходилось, наверное, столько ходить, и, по идее, она должна была свалиться уже давно, где-то после трети сегодняшнего пути, но пока сил идти дальше хватало. Лесок, в который они вошли минут пятнадцать назад, поредел, и в первых вечерних сумерках за деревьями показались невысокие холмы какой-то неестественной формы. Больше всего они были похожи на обломки гигантских кирпичей, наполовину утопленных в почве. Кое-где эти обломки соединялись прутьями, которые девушка сначала приняла за корни растущих на "кирпичах" деревьев, но вскоре поняла, что не права. Создавалось такое впечатление, что в давние времена землю эту страшно искорежило, и хотя с тех пор все успело зарасти травой и небольшими деревцами, следы неведомой катастрофы все еще навевали тоскливое ощущение чего-то ненастоящего, чужого. Ромашка вздрогнула и застегнула курточку, словно ей стало вдруг холодно. Поправив лямки рюкзака на плечах, девушка вложила свою руку в ладонь Мирослава. Они шли, осторожно обходя ямы и провалы, а Ромашка, глядя на холмы, вдруг подумала, что они ей что-то напоминают.
   - Какие-то они странные и… - Ромашка поежилась, - страшные!
   Мирослав остановился, глядя в темную дыру пещеры в одном из холмов.
   - Погоди-ка, - сказал он вдруг и, выпустив Ромашкину ладонь, подошел к дыре, посветил фонариком внутрь.
   - Ты знаешь, Ромашка, что это такое? - произнес он, оборачиваясь к девушке. - Это дома. Разрушенные дома. Здесь когда-то был город.
   Эти слова заставили девушку снова вздрогнуть: теперь "холмы" вокруг показались ей еще более зловещими. Девушка почему-то все время ждала чего-то ужасного, что должно было вот-вот вырваться из-под поросших травой стен, напасть и утащить за собой куда-то в непроглядную тьму пещер-окон. В сумеречной дымке стены поверженных гигантов окончательно потеряли сходство с холмами, которое в дневное время им обеспечивала зелень трав и листвы.
   - Пойдем отсюда, - шепотом попросила девушка. Мирослав все еще задумчиво стоял возле стены, в которой чернела дыра, бывшая когда-то окном, и подходить к нему Ромашка не хотела. Она очень боялась темноты, особенно такой - черной и плотной - какая наполняла собой внутренности разрушенного дома.
   Мирослав подошел к ней и снова взял за руку. Ромашке показалось, или ему тоже было немного не по себе? Осторожно, внимательно глядя под ноги, они обошли огромный "холм" и двинулись дальше. Ромашка испуганно жалась к своему спутнику. Обломки разрушенных зданий окружали их со всех сторон, и не было им видно ни конца, ни края.
   - Это был, наверное, большой город, - сказал Мирослав, тоже понизив голос почти до шепота. - Быстро мы его не пройдем. Лучше давай найдем здесь более-менее ровную площадку. Скоро совсем стемнеет, и мы сможем взлететь.
 
   В темноте, едва рассеиваемой скупым светом звезд и молодого месяца, Мирослав распаковывал свой параплан, в то время как Ромашка стояла неподалеку, гладя в ясное ночное небо. Столько звезд Ромашка никогда в своей жизни не видела, и теперь, приоткрыв рот, смотрела и смотрела на них, не в силах оторваться. И вдруг ей показалось, что какая-то звезда движется. Девушка решила, что ей померещилось, и даже моргнула несколько раз, но звезда медленно плыла по небосводу. Тогда Ромашка повернулась к Мирославу, думая спросить, что это за звезда такая странная, но не успела.
   Мирослав, до этого спокойно расправлявший сложенное крыло параплана, вдруг вздрогнул, поднял голову, потом внезапно вскочил, быстро отволок параплан в тень у "холма", схватил Ромашку за руку и потащил за собой. Мгновение спустя они оказались у дыры-окна. Мирослав посветил внутрь фонариком и спрыгнул первым, затем помог забраться внутрь Ромашке. Если б не явная спешка, с которой все это было проделано, девушку пришлось бы очень и очень долго уговаривать, но сейчас страх оказаться внутри мертвого, давно разрушенного и опустошенного жилища, отступил перед необходимостью срочно укрыться от другой, неведомой пока угрозы.
   Ромашка не сразу решилась спросить, что случилось. Она видела, как Мирослав осторожно выглянул из-под бахромы свисающих перед окном корней и посмотрел на небо, потом сделал несколько шагов вглубь своеобразной пещеры, увлекая за собой Ромашку.
   - Что там?
   Мирослав присел и потянул Ромашку за собой. Теперь, сидя на корточках, девушка видела, как в небе появляются продолговатые черные тени, над которыми едва угадываются размытые круги вращающихся лопастей. Двигались вертолеты бесшумно.
   Решив, что на всякий лучше отойти еще дальше от окна, Мирослав выпрямился и, осторожно ступая по нанесенному внутрь дома слою земли, снова повел за собой Ромашку. Вспоминая, как выглядел этот холм снаружи, Ромашка решила, что сейчас они, наверное, идут по боковой стене помещения. А в одной из боковых стен обязательно должна быть дверь…
   Мирослав остановился - его нога не нащупала впереди опоры, и он пришел к тому же выводу, что и Ромашка - дверь в боковой стене. Теперь их не было видно в окно, но Ромашка все никак не могла успокоиться - она боялась того, что снаружи, и, не меньше, - того, что внутри. Откуда-то снизу то и дело доносились пугающе-странные звуки.
   - Наверное, они уже пролетели, - срывающимся голосом предположила девушка. Ей не терпелось выйти наружу.
   - Нет. Они все еще поблизости. К тому же могут появиться и другие.
   Некоторое время Мирослав молчал, потом Ромашка вновь услышала его голос:
   - Да… Я об этом не подумал. Глупо получилось.
   "Но ведь там темно, - подумала Ромашка, - вряд ли нас бы увидели. Можно спрятаться в тени, только не здесь, только бы выйти отсюда". И тут же спросила:
   - Разве они нас увидят?
   - Их приборы улавливают тепловое излучение. Если бы не толща бетона и земли у нас над головами, нас бы нашли и довольно быстро. Почему-то я не подумал о ночных патрулях… Надеюсь, они не включат прожекторы.
   Мирослав был очень недоволен собственной непредусмотрительностью - Ромашка чувствовала это - и теперь опасался, что патрульные заметят оставленный снаружи параплан. Но прожекторы на вертолетах так и не включились.
   - Нам придется переночевать здесь, - сказал Мирослав.
   Такого Ромашка не ожидала.
   - Как здесь?
   Мирослав снова осторожно подобрался к окну, глянул на небо, и, вернувшись к Ромашке, включил фонарик. Ненадолго, только чтобы осмотреться, и сразу выключил, но увиденное не прибавило девушке оптимизма. Действительно, они стояли на боковой стене помещения, некогда бывшего жилой квартирой - сохранились даже трухлявые остатки мебели - а над головой Ромашки была еще одна дыра. Все поверхности были покрыты мхом, на стене, которая теперь являлась полом, росла хиленькая травка.
   - Жутковатое место, - подытожил ее размышления Мирослав.
   Он вынул их рюкзака одеяло и положил его на пол.
   - Ложись и укутывайся как следует.
   - Я не буду здесь спать! - испуганно возразила Ромашка.
   - Если мы не сможем лететь по ночам, это значит, что нам придется долго идти пешком, и не только завтра. Причем идти как можно быстрее. Так что лучше поспи, хорошо?
   Возражать было бессмысленно, а главное - Ромашка вдруг почувствовала, что действительно очень хочет спать. Она улеглась на одеяло, завернулась в него, прячась от ночной прохлады и сырости.
   - А ты? - спросила она Мирослава.
   Он был рядом, и уже немного привыкшими к темноте глазами девушка различала его силуэт.
   - Я? Я, наверное, тоже прилягу, но не сейчас, попозже…
   - А… а у нас только одно одеяло, - виновато пробормотала девушка.
   - Мне не надо. Я привык, не замерзну.
   А вот Ромашка бы точно замерзла, не догадайся Мирослав взять одеяло специально для нее. Девушка устроилась поуютнее и подумала, что здесь, на самом деле, не так уж и страшно.
 
   Утро Ромашка проспала. Мирослав не стал ее будить, и когда девушка открыла глаза, солнечные лучи уже заглянули в окно и освещали небольшой пятачок перед входом. Ромашка потянулась и попыталась встать, но не тут то было! Ноги болели так, как не болели еще никогда, и каждое движение получалось каким-то скованным и неловким. И все-таки Ромашка встала и даже, придерживаясь рукой за стену, подошла к окну, за которым разглядела Мирослава. Рядом с ним лежал на траве упакованный в рюкзак параплан.
   - Доброе утро, Ромашка, - поприветствовал он ее, оборачиваясь. - Как спала?
   - Нормально.
   Девушка попыталась выбраться из пещеры, которая уже не казалась такой зловещей, как накануне, но ноги не слушались.
   - Ноги болят? - спросил Мирослав и, не дожидаясь ответа, помог Ромашке вылезти наружу.
   - Чуть-чуть, - соврала Ромашка.
   Под пристальным взглядом Мирослава девушка сначала отвела глаза, но тут же упрямо вскинула голову.
   - Ничего, идти смогу, - твердо сказала она. А-то думает, небось: городская, неженка…
   Мирослав с сомнением пожал плечами, но ничего не сказал.
 
   Останки разрушенного города сменились тусклой равниной, когда время уже перевалило за полдень. Первое воодушевление прошло, пейзаж не отличался разнообразием - реденький лес, желтеющая трава, - и так целый день. Пару раз над ними бесшумно проплывал вертолет, но днем патрульные могли полагаться лишь на свое зрение. Пока путникам везло - их так и не заметили.
   К вечеру у них остался последний кусок хлеба и несколько пачек с картошкой, вернее с мелкими хлопьями, почти порошком, который можно было залить горячей водой и приготовить картофельное пюре. Как бы Мирослав не кривился при виде этого самого порошка, как бы не доказывал девушке, что это никакая не картошка, и даже не еда, в крайнем случае пришлось бы есть и эту, по словам Мирослава, отраву. Зверей в лесу водилось очень мало, и то не крупных, а в речушке, которую они еще днем перешли вброд, всего лишь подкатив до колен штаны, рыбы не было.
   После того, как путники перешли речку, равнина постепенно сменилась невысокими холмами, и это обстоятельство очень обрадовало Мирослава. На исходе дня, когда солнца уже не видно было над лесом, а небо еще не потемнело, Мирослав остановился возле одного из холмов, скинул с плеч упакованный параплан, и, вынув из Ромашкиного рюкзака лопатку, совсем маленькую, принялся копать. У него ушло около получаса, чтобы вырыть небольшую нору, в которую могли поместиться два человека, и Ромашка, без особого аппетита сжевав свою порцию хлеба, тут же спряталась в нору.
   - Ромашка, - услышала она уже сквозь дремоту голос Мирослава. - А ты не будешь меня стесняться?
   Сначала девушка хотела ответить "нет, не буду", потом решила сказать "да, буду", а потом запуталась окончательно и… уснула.
 
   На этот раз Мирослав разбудил ее рано, когда еще только-только светало. Минут через пятнадцать они подошли к небольшой речушке, и Мирослав предложил выкупаться, тем более что день обещал быть жарким, да и после сна совсем не мешало взбодриться. Купались по очереди. Ромашка, несмотря на все заверения своего спутника о том, что в округе нет людей, очень стеснялась, потому что в ее сознании как-то не укладывалось, что посреди открытой местности с редкими группками плакучих ив у воды ее, совершенно раздетую, никто не увидит. Но желание искупаться превысило все опасения, и девушка, беспокойно оглянувшись на стоящего к ней спиной Мирослава, вошла в воду.
   Ощущение было странное. Столько воды Ромашка никогда не видела - у нее дома даже не было ванной, только душ - и, с удивлением смотрела на свои ноги, твердо стоящие на песчаном дне, на проплывающие по поверхности листики и травинки, на маленьких, почти незаметных существ, резвящихся в воде у самого дна, которые, стоило ей сделать шаг, бросались врассыпную.
   Долго купаться девушка не решилась. Она подошла к берегу, взяла свои вещи и аккуратно перенесла их, держа над головой, на другой берег. Благо, речка оказалась неглубокой - вода лишь раз накрыла плечи Ромашки. Выкарабкавшись по корням растущей у воды ивы наверх, Ромашка быстро вытерлась, оделась и крикнула Мирославу, что он может переходить, а сама отвернулась. Она слышала, как ее спутник вошел в воду, слышала также, как вышел и положил на траву вещи. Вскоре Мирослав, полностью одетый, с влажными, распущенными по плечам волосами, опустился перед нею на корточки и, немного хмурясь, сказал виновато:
   - Ромашка, я забыл спросить, ты умеешь плавать?
   Ответ Ромашки поверг его в легкий шок. Похоже, даже от выросшей в городе девушки он такого не ожидал. Ромашка же не видела в этом ничего необычного: у них, конечно, были бассейны, но, во-первых, их посещение являлось не дешевым удовольствием, а во-вторых… ну зачем бы ей понадобилось учиться плавать, если, живя в окруженном стеной городе, она не видела ни рек, ни моря?
 
   Среди лиственных деревьев все чаще стали попадаться сосенки, а ветерок доносил неприятный запах, понять природу которого не могла не только Ромашка, но и Мирослав.
   - Воняет словно помоями, - озадаченно пробормотал он. - Может, где-то рядом большая свалка?
   Они шли, а запах все не пропадал и, казалось, даже усиливался. В конце концов, путники решили не обращать на него внимания, тем более что Мирослав сообщил Ромашке, что они вот-вот встретятся с его другом.
   И они встретились.
   По убегающей вправо тропинке, обрамленной пушистыми лапками невысоких сосен, шел, сильно хромая на правую ногу, человек с очень внушительной фигурой и при этом чрезвычайно добродушным лицом. На незнакомце были светлые штаны, правая штанина, закатанная до колена, открывала перебинтованную голень, матерчатый ремень дорожной сумки серой полосой пересекал покрытый густым загаром торс. Если б Ромашка не догадалась сразу, что это и есть друг Мирослава, она бы решила, что незнакомец из тех мужчин, что глотают специальные таблетки для массы - такой он весь был огромный, а деревянный посох, на который опирался богатырь, смотрелся совершенно неуместно.
   Лицо незнакомца, заросшее рыжеватой щетиной, выражало искреннюю радость, улыбались даже глаза - голубые, как ясное небо. Но, заметив Ромашку, он остановился, растеряно глядя на нее. В это время девушка заметила, что за спиной богатыря кто-то прячется.
   - Здравствуй, Мирослав, - в басистом голосе незнакомца прозвучало смущение. - Прости меня, если б я знал, что ты не один, я бы не попросил помощи.