Кай Ольга. Городская Ромашка

   Что-то прогрохотало совсем рядом, заставив девушку вздрогнуть и прикрыть руками голову. Зазвенели стекла, и перепуганной Ромашке показалось, что стены тоже задрожали и вот-вот обвалятся. Но ничего такого не случилось. "Что ж это я все не привыкну", - с досадой подумала девушка, и тут заметила, что на стекле ее окна появилась трещина. Она спускалась блестящим шрамом от левого верхнего угла по диагонали, и, пройдя лишь треть пути к центру, резко поворачивала вверх. Ромашка долго смотрела на эту трещину, и лицо ее не меняло выражения, потом девушка вынула из стола краски, кисть и положила перед собой чистый лист бумаги.
 

Глава 5

 
   Почему-то Ромашке снова захотелось сходить в музей. Благо, в последнее время цены на билеты все снижали и снижали. На сей раз девушка позвала с собой подругу. В выходные Дельфина любила поспать до обеда, но Ромашка долго убеждала ее, что лучше всего прийти в музей пораньше утром. Хорошо бы как раз к открытию. Тогда они договорились, что Ромашка позвонит подруге и разбудит. Но погода наутро была отвратительной, и Ромашка сама проспала. А когда открыла глаза - было уже десять, и под баюкающий шелест дождя хотелось еще нежиться в постели. Пересилив себя, девушка встала, выпила горький-прегорький кофе и принялась звонить Дельфине.
   Около двенадцати часов дня подруги купили по билету и вошли в просторный холл первого этажа музея. Путеводителей и услуг экскурсовода им не требовалось - Ромашка могла рассказать все, что рассказывали экскурсантам, и даже, наверное, больше. Дельфина же была здесь впервые за всю свою сознательную жизнь. То есть когда-то, в детстве, родители водили ее сюда, но это же было так давно!
   Предвкушая, как будет показывать Дельфине сначала море, а потом статуи, Ромашка вместе с подругой прошла по холлу, в котором висело всего несколько картин, а потом повела Дельфину к лифту. Кабинка почти мгновенно опустилась на один этаж, и двери бесшумно разъехались в стороны. Ромашка вышла первой и замерла с широко открытыми глазами - моря не было.
   То есть были, конечно, картины на боковых стенах, но самого главного, огромного, во всю стену - не было. Ромашка растерянно моргала, глядя на пустую белую стену, и не сразу заметила табличку, надпись на которой гласила: "картина на реставрации". Девушка перечитала надпись несколько раз, не понимая, почему по ее спине вдруг поползли мурашки. Но вот рядом раздался приглушенный возглас Дельфины, разглядывавшей ясное море с белыми крыльями парусов над водой:
   - Какая красота!
   И Ромашка повернулась к подруге.
   Дельфина долго как завороженная смотрела на море.
   - Ты знаешь, - сказала она, наконец, - я ведь его тоже никогда не видела…
 
   Статуи, так поразившие Ромашку, смотрелись в электрическом освещении совершенно по-другому, но Дельфина все равно заинтересовалась ими и долго ходила от одной фигуры к другой, разглядывая их внимательно и с искренним удивлением на лице.
   - Мужчины красивые, - вынесла она свой приговор. - Странные немного, но красивые. Если бы вот этого, - она указала на мраморную фигуру обнаженного спортсмена, - сделать повыше ростом и оживить, да еще дать ему не самый скверный характер, я бы не отказалась стать его девушкой!
   - А женщины тоже странные, - задумчиво продолжила Дельфина. - Я не знаю, можно ли назвать их красивыми… Наверное да, но они такие другие!
   И тут Ромашка вдруг вспомнила, что в этом зале должен бы находиться Рысь. Она быстро огляделась по сторонам, но парня нигде не было. Вроде бы строило обрадоваться такому стечению обстоятельств, потому как встречаться с Рысем у девушки не было никакого желания, но что-то ее беспокоило. "Может, он дежурит в другом зале? - подумала Ромашка. - Тогда сегодня мы его, наверное, увидим".
   Девушки ходили по этажам и залам до тех пор, пока голос в динамиках, прервав негромкую музыку, попросил посетителей заканчивать осмотр и направляться к выходу. Рыся Ромашка так и не увидела.
   Подруги вышли последними. Уже темнело, и девушки заспешили домой. Когда они оказались на Кольцевой, Дельфина сказала:
   - Ты знаешь, недавно нас всем потоком водили в музей современного искусства. Мне там не очень понравилось.
   - Да, мне тоже, - ответила Ромашка. Она была там всего один раз, и впечатления после этого остались не самые приятные.
   - Мне кажется, - задумчиво произнесла Ромашка, - что в тех картинах и статуях, которые создали после Каменного Дождя, не хватает чего-то очень важного.
   Дельфина согласилась. А Ромашка еще очень долго думала, чего же именно не хватает и почему.
 
   Вечером Ромашка сидела у окна, как делала всегда, когда у нее появлялось свободное время. Она все смотрела на полоску неба над стеной и гадала, появятся ли там сегодня звезды. День был пасмурный, но к вечеру небо прояснилось и стало приятного синего цвета. Конечно не везде над городом, а только там, над стеной. Вдруг тишину прорезал громкий крик, и волна ледяного холода пробежала по всему телу девушки от макушки и до пяток: кто-то кричал почти так же, как недавно, в темном проулке, кричала она сама. Крики быстро оборвались. Ромашка замерла, прислушиваясь, но на улице теперь было тихо - до слуха доносился лишь привычный шорох колес по дороге. И все же руки Ромашки дрожали, а по коже словно гулял холодный ветер. "А вдруг Мирослав там? Ведь с него станется ввязаться", - подумала со страхом девушка, и тут же отругала себя за эту мысль: если б этот человек не был тем, кем был, что тогда стало бы с нею самой в ту ночь?
   Дрожь не проходила, и девушка, стараясь стряхнуть испуг, вышла в гостиную. Свет включился сразу же, среагировав на движение - это тетушка Полиана так настроила включатель, а Ромашка с тех пор ничего не меняла. Пульт от телевизора валялся на диване, и девушка, подхватив его все еще дрожащей рукой, наугад нажала какую-то кнопку.
   Экран на стене напротив мгновенно загорелся, и Ромашка села, приготовившись переключать каналы. Лицо дикторши, появившееся в центре экрана, было очень красивым и приятным. Молодая женщина рассказывала что-то о политике, об экономике, и Ромашка слушала, не особо вникая, но тут на экране появилось сначала здание музея, а потом большой холл, картины на стенах… вот в кадр попала табличка "картина на реставрации", и девушка прислушалась.
   А минуту спустя в квартире Дельфины запиликал телефон.
   - Привет, это я! - взволнованный голос Ромашки донесся из динамика на стене - наушники лежали далеко, и Дельфина включила громкую связь. - Слушай, мне срочно нужно найти Рыся. Ты не знаешь, у кого из наших можно узнать телефон или адрес?
 
   Рысь жил в высотном доме на одной из улиц, что лучиками расходились от центра города к его окраинам, упираясь в Кольцевую. Квартира, которую он делил с родителями и братом, находилась на первом этаже, а потому в ней почти всегда было холодно и немного сыро. Зато в этой квартире, кроме кухни-гостиной, было еще две комнаты, и в каждой из них - по окну. Когда-то здесь жил еще дедушка Рыся и его тетя с дочкой, но потом дедушка умер, а тетя вышла замуж и уехала, и вся квартира осталась в распоряжении семьи из четырех человек. Правда, платить за эту квартиру приходилось немало, но родители Рыся решили, что уж лучше они будут экономить, спать на старых диванчиках и не покупать новой мебели, чем переберутся в однокомнатную. Экономить приходилось практически на всем - и на одежде, и на еде, но ради привольной жизни в двух комнатах семья готова была на подобные неудобства.
   В прошлом году случилось несчастье: отец Рыся вдруг заболел. Никто не знал, что с ним, подозревали, правда, что он отравился испарениями на химическом заводе, когда за добавку к ежемесячной зарплате выполнял какую-то работу. Добавку он все-таки получил, но на завод больше не пошел - не смог. Теперь отец Рыся редко вставал с постели. С завода его уволили сразу же, и денег в семье стало куда меньше. Мать и старший брат работали теперь с утра до ночи, Рысь поначалу тоже работал, но платили ему мало, и парень решил придумать какой-нибудь другой способ раздобыть денег, иначе скоро не то, что лекарства для отца покупать, а и жить станет не на что.
   В один из первых весенних дней, ничем не отличающихся от предыдущих зимних, Рысь пришел домой под утро вымотанный и уставший, разминувшись с ушедшими на работу матерью и братом всего на две минуты. Сегодня он собирался отоспаться как следует. Не позарившись на оставшуюся с вечера лапшу, Рысь повалился на старый диван, жалобно скрипнувший под ним, и попросту отключился. Надоедливая трель дверного звонка долго не могла разбудить его, и Рысь, услышав сквозь сон громкие, разносящиеся по квартире, звуки, ворочался, не понимая, во сне ли он это слышит или наяву. Но в какой-то миг до него дошло, что кто-то стоит под входной дверью и трезвонит. Рысь вскочил. "Полиция!" - пронеслось у него в голове. Он осторожно подошел к двери и прислушался. "Если б полиция, они бы уже дверь выломали" - в конце концов решил Рысь, и глянул в глазок. В следующий миг он отпер замки и зло рванул дверь на себя.
   - Ты! - прорычал он. - Ты чего пришла!
   - Ты хочешь, чтоб я ответила на твой вопрос прямо сейчас? - строго спросила Ромашка. - Хорошо. Я знаю, что ты украл из музея картину и продал…
   Она не договорила. Рысь схватил ее за курточку и буквально втащил внутрь.
 
   - Ты что несешь! - зашипел он, закрыв сначала входную дверь, а потом и дверь комнаты родителей.
   - Я не несу! Я знаю! - ответила девушка, понижая голос и переходя на шепот. - Те двое, которые на нас напали, говорили, что ты им денег должен. А ты сказал, что уже нашел покупателя! А вчера в новостях передали, что из музея похитили картину, ту большую, с морем!
   Все это девушка выпалила на одном дыхании и теперь стояла, ожидая реакции Рыся. Тот сначала молча смотрел на нее, потом тихо выругался.
   - Я не брал картину, - сказал он. - Ее украл другой человек, а я действительно нашел для него покупателя, и получил за это свой процент.
   Ромашка, уверенная в своей правоте, все же до последнего надеялась, что Рысь окажется здесь не при чем. Потому его спокойное признание повергло-таки девушку в шок.
   - Все равно, Рысь, ты соучастник! Ты хоть понимаешь, что ты сделал?
   - А еще, - спокойно продолжал Рысь, - я нашел и скопировал не только подробные планы этажей музея с сигнализацией, со всеми служебными лестницами, а еще и план хранилища. И продал их за хорошие деньги.
   Плечи Ромашки поникли.
   - Зачем? - прошептала она.
   - Глупый вопрос, - огрызнулся Рысь.
   В этот момент из-за закрытой двери в родительскую комнату раздался стон, и парень быстро метнулся туда. Дверь за собою он прикрыл, но не плотно. Ромашка слышала, как Рысь тихо разговаривал с кем-то, потом парень вернулся в гостиную. Вид у него был мрачный и уставший.
   - Кто там? - тихо спросила Ромашка, запоздало сообразив, что лезет не в свое дело.
   - Отец, - ответил Рысь.
   Девушка смущенно опустила глаза. Как она помнила, отец у Рыся был еще совсем не старый, а если так, то есть только одна причина, почему он сейчас дома, а не на работе.
   - Давно болеет? - вопрос прозвучал едва слышно.
   - Уже почти год, - Рысь вздохнул. - Последний месяц вообще на ноги не встает.
   Ромашка украдкой посмотрела на закрытую дверь и почувствовала себя неловко. Она, конечно, не могла себе полностью представить, насколько тяжело ухаживать за прикованным к постели больным человеком, но понимала теперь, почему Рысь отважился на преступление. И почему нисколечко в нем не раскаивается. Наверное, на самом деле этот парень не так уж плох, просто обстоятельства вынудили поступить против совести. Так смеет ли она осуждать его?
   Ромашка вспомнила ту страшную ночь, когда за ней гнались бандиты, и то, как спокойно Рысь признался, что убежал сразу, как только смог, не заботясь о судьбе девушки… и окончательно запуталась. Она повернулась, намереваясь уйти, но перед самой дверью обернулась и спросила:
   - Скажи, а зачем ты встречался со мной, приглашал в музей, а потом на прогулки?
   Рысь отчего-то смутился и не стал отвечать, тогда Ромашка ответила вместо него:
   - У тебя сейчас трудности с деньгами, и поэтому тебе нужна была девчонка, которая не попросила бы тебя повести ее в ресторан, а согласилась бродить по улицам. И которая, в благодарность за то, что ее слушали и поддакивали, пригласила бы к себе на ночь. Так? Никаких растрат, сплошная экономия! Можно сказать, бесплатное удовольствие!
   Ромашка чувствовала, что говорит чушь, что от своих слов сейчас расплачется сама, но остановиться не могла. А потому, договорив, быстро отвернулась и вышла из квартиры. Рысь не сразу закрыл за ней дверь.
   - Ты себя в зеркало видела! Какое удовольствие? Такое только даром и предлагать! - бросил он ей вслед. Ромашка услышала грохот с силой захлопнутой двери и ускорила шаг.
   Горькая обида жгла изнутри, и перед полными слез глазами все расплывалось. Девушка подумала еще о том, что теперь, наверное, никогда больше не увидит ту картину, и никогда не сможет показать ее Дельфине. Но, тем не менее, она точно знала, что как ни гадко поступил с нею Рысь, она его все-таки не выдаст.
 
   Дельфина с удивлением увидела Ромашку у себя на пороге - обычно подруга не приходила без предупреждения.
   - Можно к тебе? - спросила Ромашка.
   - Можно, - растерянно пробормотала Дельфина.
   Ромашка зашла внутрь, разулась, повесила курточку на вешалку у двери, а сама примостилась на диване. Дельфина села рядом с ней.
   - Что случилось?
   Вместо ответа Ромашка вдруг уткнулась в плечо подруги и громко зарыдала.
 

Глава 6

 
   Первый ясный день после нескольких недель непрекращающегося дождя был так прекрасен и радостен, что даже к вечеру, когда солнце спряталось за темными громадами домов, хорошее настроение Ромашки не улетучилось. Она беспечно задержалась в центральном здании университета, а после еще и отправилась домой пешком. Сегодня все плохое, могущее огорчить ее, словно ускользало от взгляда - не видать было и сгущающейся тени под арками домов, ни мусорных куч, зловоние от которых выползало из подворотен, ни озабоченных лиц прохожих, оглядывающихся по сторонам. Наверное то, что Ромашка, находясь в таком мечтательно-рассеянном состоянии, благополучно дошла почти до Кольцевой, можно было назвать чудом, но это были не все чудеса, которыми собирался удивить ее сегодняшний день.
   - Здравствуй, Ромашка, - услышала вдруг девушка знакомый голос. - Поздно ты нынче.
   Ромашка обернулась, мгновенно ощутив, как сердце в груди кувыркнулось, но не от испуга - от радости. А она-то уже почти перестала надеяться на встречу! И вот теперь у нее даже не нашлось слов, чтобы поприветствовать Мирослава, так неожиданно появившегося и спокойно идущего рядом с нею широкими, уверенными шагами.
   - Вечером у вас небезопасно, - сказал он, словно сообщил ей не абы-какую новость, и тут же добавил: - За тобой парень идет какой-то. Мне он не понравился - глаза нехорошие.
   Ромашка тут же захотела обернуться, но Мирослав предупредил: "не надо".
   - Ростом с меня. Волосы темные, вьющиеся. Курточка коричневая.
   - Не знаю, - прошептала Ромашка. - Наверное, Рысь.
   - А что ему нужно? Как думаешь?
   - Не знаю, - растерянно пробормотала девушка.
   - Вот и я не знаю. - Мирослав смотрел прямо перед собой, потом глянул на девушку, улыбнулся, и тут же нахмурился: - Но глаза у него нехорошие. Кабы не обидел.
   Вспыхнули фонари. Тени под арками и в проулках теперь казались еще резче, еще чернее, но Ромашка, вопреки обыкновению, не бросала в них опасливые взгляды. Она глядела на лицо своего спутника, а когда серые глаза из-под нахмуренных бровей посмотрели в ее сторону, смутилась, сама не зная отчего. Они свернули за угол.
   - Лучше все-таки выяснить, что ему от тебя нужно. Если сейчас не узнаем - и в другой раз за тобой увяжется.
   Еще один поворот.
   Мирослав вдруг остановился.
   - Постой здесь и подожди, пока он подойдет.
   - Как это? - не поняла Ромашка.
   Серые глаза Мирослава посмотрели на нее не то с удивлением, не то с жалостью.
   - Не бойся. Я здесь буду, совсем рядом.
   Он отступил буквально на пару шагов в тень, что тут же сделало его невидимым, а Ромашка осталась стоять посреди тротуара, поджидая, пока из-за поворота выйдет Рысь. И действительно: парень вскоре показался на улице и оторопело замер, увидев, что Ромашка стоит и смотрит прямо на него. Деваться было некуда, и Рысь пошел к ней.
   - Ты зачем за мной шел? - грозно спросила Ромашка, когда Рысь остановился в двух шагах от нее.
   Рысь молчал. Ромашке казалось, что он хочет что-то сказать, но не может решиться. Парень, однако, колебался недолго, - он сунул руку под курточку и… и вдруг закрыл глаза и мягко осел на руки мгновенно появившегося за его спиной Мирослава. Что-то звякнуло об асфальт - это из разжавшихся пальцев Рыся выпал и блеснул узким лезвием нож.
 
   Они сидели в арке. Было темно, и редкие прохожие, спешащие по улице, не замечали их. Глаза Ромашки понемногу привыкали к темноте, и она уже смутно различала лицо Мирослава, который, как обычно, хмурил брови, а также неподвижно лежащего с закрытыми глазами Рыся, и у нее никак не укладывалось в голове, что Рысь, бывший одноклассник и несостоявшийся ухажер, только что собирался ее убить.
   Поначалу ей показалось, что Рысь умер, но Мирослав объяснил, что парень просто спит. И молча ждал, пока девушка придет в себя, думая о чем-то своем.
   - Не понимаю, как же так…
   - А мне казалось, я один здесь чего-то не понимаю, - хмыкнул ее спаситель.
   Девушка поежилась, и Мирослав это заметил. Он снял куртку и протянул ей.
   - Нет-нет, - поспешно отказалась Ромашка. - Это не от холода.
   - А отчего же?
   - От страха, наверное, - робко призналась она. - Пожалуйста, надень куртку. Сейчас ведь холодно, и… и мне как-то неловко.
   - В вашем городе не бывает по-настоящему холодно, - возразил Мирослав и, несмотря на протесты, накинул-таки свою куртку на плечи Ромашки. - Согреешься - отдашь.
   Смущенная и согретая не столько старенькой курточкой, сколько позабытым уже ощущением искренней заботы о себе, Ромашка смотрела, как Мирослав вновь садится, а его рука поднимается, чтобы убрать со лба выбившуюся светлую прядь. Ромашка вздохнула: она вдруг поняла, отчего Мирослав постоянно хмурится: не оттого, что сердится, а потому что все время пытается что-то понять и никак понять не может. "Неужели их жизнь настолько отличается от нашей?" - удивленно подумала она. Потом взгляд ее упал на все еще неподвижного Рыся.
   - Это, наверное, потому, что я узнала о его соучастии в краже, - сказала девушка, и, в ответ на вопросительный взгляд Мирослава, объяснила: - У нас из музея украли картину. Рысь в этом участвовал. Он, правда, сам не воровал, но нашел покупателя, а еще планы этажей кому-то продал. Я узнала об этом, и поэтому Рысь решил меня убить. Чтобы не выдала.
   - Интересно, кому и зачем могло понадобиться красть картину? - задумчиво пробормотал Мирослав, и Ромашка отчего-то вдруг рассердилась: да как же можно быть таким непонятливым?
   - Она же дорогая!
   Мирослав смотрел на нее с недоумением.
   - Она очень дорогая! За нее дадут кучу денег! Ну, как ты не понимаешь? Какой-нибудь богач ее купит и повесит у себя дома или где-нибудь еще, я не знаю…
   Ромашка замолчала, услышав тихий смех, и вспылила еще больше. Она решительно не понимала, над чем смеялся Мирослав.
   - Прости меня, Ромашка, - сказал он, наконец. - Я не над тобой смеюсь, а над собой. Я в свое время изучал психологию людей, живущих в обществе, подобном вашему. Никогда не думал, что эти познания так сложно применять на практике.
   - Значит, вы еще и специальную психологию про нас придумали! - прошипела Ромашка. - Ну-ну…
   - Пожалуйста, не обижайся, - попросил Мирослав, - я не хотел тебя обидеть. И… и тут, у вас, действительно все по-другому.
   Ромашка хотела еще что-то сказать, но как-то сникла. Потом тихо сказала:
   - Спасибо. Ты опять меня спас.
   - Не за что, - пожал плечами Мирослав.
   - Нет, очень даже есть за что. Если б не ты, и тогда, и сейчас, мне бы никто не помог.
   - Этого не может быть. Просто я оказался рядом - и помог. Не я, так кто-нибудь другой.
   - Нет. Пойми, у нас, как ты сам сказал, все по-другому. Сколько бы я не звала на помощь - никто бы не пришел! - она вздохнула и, видя, что Мирослав вновь собирается ей возразить, добавила едва слышно: - Вспомни лучше эту свою специальную психологию.
   После этих слов он не стал отвечать. Ромашка тоже помолчала, а потом встала и протянула Мирославу его куртку:
   - Я уже согрелась, правда. Возьми.
   Он не стал спорить. Ромашка вновь присела, облокотившись о стену. Непроглядная темнота двора, куда вела эта арка, пугала ее, и вскоре девушка осмелилась спросить:
   - А ты не боишься, что какие-нибудь хулиганы увидят нас здесь?
   - Обычно они меня не трогают, - ответил Мирослав.
   Ромашка с сомнением окинула взглядом худощавую фигуру своего собеседника, и тут же вспомнила бандитов, которые напали на нее и Рыся. Против них Мирослав смотрелся как-то маловнушительно, но ведь смог с ними справиться… Да только спросить как, Ромашка не решилась. Вместо этого она подумала о другом.
   У них обычно предпочитали короткие имена, а длинные всегда сокращали. Так, еще в школе, многие Нарциссу называли Цисси, а Дельфину - Дилли. Ромашке это не нравилось - чаще всего имена теряли при сокращении и красоту, и смысл. Но она попыталась по-привычке сократить имя своего нового знакомого, и к своему удивлению получила слово простое и понятное.
   - Мир, - прошептала Ромашка.
   Мирослав удивленно поднял голову.
   - Мир, - повторила Ромашка. - Ты знаешь, у нас принято сокращать длинные имена.
   - А у нас обычно не сокращают, - ответил Мирослав.
   - Слушай, - попросила вдруг Ромашка, - а расскажи мне, что находится там, за стеной?
   - Не сегодня, Ромашка.
   Девушка огорченно вздохнула.
   - Ты знаешь, где живет этот Рысь? - неожиданно спросила Мирослав. - Скажи мне адрес. Когда он придет в себя, я с ним поговорю немного и, может быть, придется его еще домой вести. А пока… - Он поднялся на ноги, выпрямился и протянул руку Ромашке, помогая ей встать с корточек, - пойдем, я провожу тебя.
   Перед тем, как попрощаться, Ромашка наконец решилась и спросила робко:
   - А когда я снова тебя увижу?
   - Не знаю, Ромашка, - ответил Мирослав. - Пока не знаю. И все-таки, думаю, скоро.
 
   Сидя на широком подоконнике, Ромашка смотрела на небо, уже потемневшее и, как обычно, беззвездное. "Интересно, - думала она, - а что находится там, за стеной?" Девушка ненадолго прикрыла глаза, пытаясь представить себе, что же там может быть. Перед ее мысленным взором вставали виденные в музее картины, но почему-то девушка точно была уверена, что таких чудес, как на старинных полотнах, она не увидит за стеной. Вряд ли сразу, за городом, начнутся вековые леса с тенистыми озерами и веселыми ручейками, вряд ли встанут величественные пики горных вершин, укрытые сияющими невероятной белизной снегами. Вряд ли… Но все-таки там обязательно должно быть что-то интересное, и очень необычное, разительно отличающееся от всего того, что она видела в жизни. Ведь мир - он такой огромный! Неизвестно, правду ли говорят о сплошной ядовитой пустыне. А вдруг нет? Ведь пришел же откуда-то из-за стены чужак-Мирослав?
   Ромашка встала, подошла к столу и вынула из ящика коробку с красками. Еще через минуту на столе стояла чашка с водой, рядом белел чистый лист. Ромашка окунула кисточку в воду и взяла немного черной краски: и вот на листе появились зловещие прямоугольники домов, между которыми Ромашка каждый день видела стену и небо. Да только сегодня девушка не стала рисовать стену, а представила себе, будто ее и вовсе нет. Тогда сразу, за домами, желтой краской, постепенно переходящей в свежую зелень, обозначились небольшой пустырь и луг, тянущийся до самого горизонта. Более темной зеленой краской Ромашка нарисовала лес, а за лесом - холмы. И над холмами, на фоне яркого голубого неба, сияло солнце.
 

Глава 7

 
   А жизнь между тем текла своим чередом. Дни стали теплее и ярче, прохожие сбросили куртки и все чаще забывали дома зонтики. Лужи наконец-то исчезли с тротуаров, а темнело вечером теперь куда позже, и потому можно было дольше гулять на улице, чаще ходить пешком и вообще не слишком спешить домой.
   Сколько раз во время таких прогулок Ромашка намеревалась свернуть с Музейной, пройти квартала четыре до старого дома, на первый взгляд ничем не выделяющегося из серого ряда точно таких же домов, пробраться в подъезд и отпереть подвальную дверь… Но ключ так и лежал в тайнике за плинтусом, а Ромашка каждый раз проходила мимо. Не то, чтобы ей не хотелось увидеть Мирослава, - напротив, очень хотелось, но девушка знала, что ключ он ей дал на случай, если произойдет что-то из ряда вон выходящее, а пока ничего такого не случалось. "И хорошо", - убеждала себя Ромашка, вернее пыталась убедить, потому как скучала. И, может быть, не столько по самому Мирославу, сколько по всему, что он собой олицетворял - искреннюю заботу, доброту, надежду на что-то очень-очень светлое и почти несбыточное. И, может быть, Ромашка отважилась бы все-таки прийти к нему, но не пускал страх, боязнь того, что она, сама того не зная, может кого-то привести к нему. А вдруг за нею следят, а она просто этого не замечает? Маловероятно, конечно, но вдруг? Как же она сможет посмотреть в глаза Мирослава, если из пустого каприза приведет кого-то туда, где он прячется от всего города.