Кайл Кристин. Сокровища Монтесумы

   Элли не обращала сейчас внимания на кости, полностью сосредоточившись на погребальных предметах. Она сможет вытащить этот скелет позже, со всеми предосторожностями и необходимым почтением, чтобы отвезти его на конечный пункт, в новый музей Мехико-Сити.
   Конечно, она предпочла бы, чтобы все найденные ею артефакты заняли свое достойное место в Британском музее, но она заключила договор с мексиканским правительством и будет неуклонно следовать этому договору. Она была археологом, хотя ученые мужи в Лондоне спорили по поводу того, может ли женщина носить этот почетный титул. Но что бы там они ни думали, она уж точно не была могильным вором.
   Изолированное захоронение обещало много интересных находок, но это было совсем не то важное открытие, о котором она мечтала. Раскопки одинокой могилы ацтекского шамана не решали ее проблем.
   — Это все чертовски несправедливо, — пробормотала Элли. — Я не должна была соглашаться с условиями отца.
   Она приподняла волосы, завязанные сзади в конский хвост, чтобы ветерок хоть немного обдул мокрую от пота шею. Вздохнув, она снова принялась осторожно освобождать предмет из многолетнего плена. И наконец спрессованный за сотни лет песок разжал свою хватку.
   Элли с облегчением выдохнула. Она села на пятки, а затем легко поднялась. Ацтекский артефакт лежал у нее в руке. Это был плоский кусок желтого металла длиной с ее ладонь, с изображением мужчины. Он оказался самым большим из всех, которые она нашла в этом месте, и скоро он присоединится к тем тридцати золотым пластинам, которые она уже детально описала, занесла в каталог и упаковала для отправки президенту Порфирио Диасу.
   Привыкнув работать в одиночестве, Элли задрала свою коричневую хлопчатобумажную юбку и принялась стирать ею грязь веков, въевшуюся в поверхность золотой пластины. Легкий ветерок обдувал ее голые ноги выше ободранных кожаных ботинок на шнуровке. Она не носила ни нижней юбки, ни чулок, в которых было неудобно лазить по скалам, пробираться по узким подземным ходам и копаться в грязи.
   Ее модные нарядные платья благополучно покоились в дорожном сундуке, соседствуя с бриджами и широкой юбкой-брюками, в которой Элли обычно путешествовала.
   Если отец хотел, чтобы она стала настоящей английской леди, он не должен был таскать ее с двенадцати лет за собой по всему свету с одних археологических раскопок на другие. Любовь графа Авершема к античности и экзотическим приключениям вошла в плоть и кровь его дочери, сформировала ее образ мыслей, повлияла на независимый характер и любовь к свободе, о чей теперь ее отец мог только сожалеть. Но жаловаться ему было не на кого, кроме как на самого себя.
   Элли подняла пластину к солнцу. Золотая поверхность тускло блеснула, впервые увидев свет за последние триста лет. Золото и драгоценные камни всегда были самыми ценными находками — не только из-за своей денежной стоимости, но еще и потому, что, пролежав в земле или морской воде сотни лет, они сохранялись в том же виде, в каком вышли из рук древнего мастера. Именно такими их видели люди, жившие много веков назад.
   Элли почувствовала, как ее охватывает знакомое возбуждение. Эта осязаемая, совершенно реальная связь с древними людьми и их уникальной культурой придавала ее жизни особый волнующий интерес, некую остроту, цель и смысл — именно то, что не могли дать ни балы, ни красивая одежда, ни пятичасовой чай, за которым женщины с такой охотой делятся сплетнями и болтают о всяких глупостях. И это возбуждение Элли не променяла бы ни на что другое.
   Археология была ее страстью.
   Но скоро ее заставят отказаться от всего, что составляет смысл ее жизни. И как же она сможет вынести то пресное существование, что ждет ее впереди?
   Элли почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Как же глупо было поддаться на уговоры отца и обменять свободу на этот единственный шанс сделать по-настоящему великое открытие!
   Впрочем, она едва ли что могла поделать с угрозой отца лишить ее содержания, если она не вернется домой к назначенному дню свадьбы и не выполнит свой долг перед семьей.
   Ей приходилось признать, что деньги, к сожалению, вещь совершенно необходимая для занятий археологией. Она должна была платить за возможность путешествовать по далеким странам, и платить много: чтобы нанять проводников и рабочих на раскопках, чтобы покупать оборудование и продовольствие, а также постоянно платить чиновникам взятки за разрешение проводить раскопки.
   Печальная, горькая улыбка появилась на лице Элли. Она села на камень, положив локти на колени, а подбородок — на сжатые в замок руки. Уинстон Карлайл, граф Авершем, хотел внуков, и он не был намерен полагаться в этом своем стремлении на вечно отсутствующего сына или крайне легкомысленную младшую дочь.
   Элли была более надежным вариантом, тем более что она не смогла устоять против настойчивого требования отца и приняла предложение руки и сердца от Питера Уэнворта, сына старейшего друга графа Авершема. Она знала Питера с детства, и хотя он был очень красив и нравился ей, без всякого сомнения, это был брак по расчету. Впрочем, чего еще она могла ожидать в свои двадцать семь да еще при ее столь удручающем опыте взаимоотношений с мужчинами?
   Но как могли так быстро пролететь два года после ее помолвки? Ах, если бы ей выпал шанс совершить великое открытие, о котором она всегда мечтала, разгадать какую-нибудь необыкновенную историческую загадку, найти нечто такое, одновременно прекрасное и значимое, что могло бы ее утешить в грядущие пустые годы, когда она будет вынуждена выполнять скучные обязанности виконтессы Хавертон. Найти бы нечто такое, что принесло бы ей известность и уважение научного сообщества, так же, как в свое время редкие находки принесли всеобщее уважение и славу ее отцу.
   Найти бы что-нибудь необыкновенное, такое, как, например, легендарные сокровища Монтесумы!
   Элли вгляделась в противоположный конец гробницы, с интересом разглядывая любопытные знаки, вырезанные и нарисованные на ее каменных стенах. Два дня назад она обнаружила там карту — сначала только яркий цветной кусочек, проглядывающий сквозь вековую грязь. Ей стоило немалого труда осторожно расчистить это бесценное сокровище, засыпанное землей и камнями. Счастье еще, что она тут же делала копии на бумаге с помощью графитных отпечатков, так как многие фрагменты рисунка буквально рассыпались в прах у нее под руками. Она изучала эту карту уже сотни раз и знала наизусть все нарисованные там знаки.
   Центральную часть занимали пять стилизованных изображений: ягуара, орла, двухголовой змеи, обезьяны и ацтекского бога войны.
   Внизу было изображение главного храма в Теночтитлане, древней ацтекской столице, на месте которой испанцы построили современный Мехико-Сити. Неровные линии, ведущие от его стен, явно обозначали путь, который заканчивался в стране гор, островерхих и плоских, как стол. В конечной точке было нарисовано поселение из хижин, очень напоминающих по форме те, что профессор Бэндолер описал еще десять лет назад при изучении культуры индейцев из Нью-Мексико.
   Древняя легенда об ацтекских сокровищах, спрятанных где-то еще триста лет назад, захватила воображение Элли. И все же она всегда считала, что это лишь красивый миф. До последних дней.
   Легенда гласила, что после того, как испанские конквистадоры захватили большую часть ценностей индейцев, ацтекские жрецы и правители тайно вывезли все, что осталось, из Теночтитлана. Более трех тысяч носильщиков, груженных золотом и другими драгоценностями, отправились на север в неизвестном направлении. После того как сокровища были спрятаны, жрецы, дабы тайна сокровищ никогда не была открыта, повелели принести всех носильщиков в жертву богам. Война с конквистадорами и привезенными ими болезнями белых людей, такими, как оспа, полностью уничтожила народ ацтеков, и вместе с ними исчезли с земли все сведения о зарытых где-то на севере сокровищах.
   Но, быть может, эта карта и есть последнее свидетельство о том самом месте? Может ли эта гробница принадлежать одному из тех жрецов, которые возглавляли экспедицию? Идея, конечно, фантастическая. Но разве не случаются в жизни еще и не такие чудеса?
   Элли расстегнула две верхние пуговицы блузки и вытащила каменный диск на шелковой ленточке, который носила на шее как ожерелье.
   Еще до того как она обнаружила карту, она нашла на груди скелета этот талисман. Этот округлый, отшлифованный кусочек камня заинтриговал ее больше, чем все золото, которое она нашла в этой могиле. На одной стороне камня была выгравирована змея, у которой вместо хвоста была еще одна голова. Другая сторона камня была гладкой с несколькими прямыми линиями, вырезанными на поверхности этого трехдюймового камня без всякого видимого порядка.
   Самое интересное заключалось в том, что точно такое же изображение змеи было на карте.
   Но значило ли это хоть что-нибудь? Теперь в душе Элли поселилось нестерпимое желание отправиться на север и поискать там. Вдруг она сможет найти еще какие-нибудь ключи, которые помогут ей разгадать эту головоломку? Но она поклялась отцу вернуться домой после этой экспедиции. Граф твердо пообещал больше не давать ей денег, если она нарушит их соглашение. В том, что он это сделает, Элли не сомневалась.
   Чувство безысходного отчаяния вновь овладело девушкой. Она поднялась, сунула золотую пластину в карман своей юбки. Затем убрала талисман и застегнула блузку, чувствуя сильную внутреннюю потребность спрятать от всех это необычное сокровище. С тех пор как на раскопки три дня назад совершенно неожиданно приехал Питер, она рассказывала ему обо всех своих находках. Так почему же сейчас ей хотелось скрыть от него этот талисман?
   Элли выбралась по лестнице наверх из гробницы и попала под обжигающие лучи полуденного солнца. Она пожелала хорошего дня солдату, который охранял раскопки. Пока она шла до своей хижины на окраине Мехико-Сити, которую сняла здесь для раскопок, все ее ботинки покрылись пылью, а тело — липким потом, стекающим ручейками по ее спине и груди.
   У Питера никогда не хватало ни терпения, ни желания участвовать в раскопках. Элли охотно признавала, что эта кропотливая, утомительная работа не для каждого. Ну, по крайней мере, он согласился сегодня остаться дома и охранять от грабителей и воров те находки, которые она еще не успела отправить.
   Элли толкнула дверь своего дома и… замерла на пороге. Огонь ревел в очаге главной комнаты, наполняя ее нестерпимым жаром. Двое мексиканцев — тех, кого Питер нанял для охраны археологических находок, — истекали потом у огня. Один раздувал мехи, другой держал в руке металлический брусок.
   Питер работал за столом, там, где она с такой тщательностью и любовью очищала, измеряла и описывала каждую находку. Он склонился над литейной формой. В ярком свете очага его светлые волосы сверкали золотом, оттеняя его красивый, аристократический профиль. Питер сосредоточенно лил желтый металл тонкой струйкой из небольшого литейного ковша в изложницу. Элли не надо было долго гадать, что это за металл, — неповторимая гладкая текстура и блеск золота сразу же сказали ей о том, что здесь происходит.
   Ее жених поднял голову. На его красивом лице мгновенно появилось выражение досады.
   — Что ты делаешь? — хриплым шепотом спросила Элли, хотя уже знала ответ на этот вопрос.
   — Ты вернулась слишком рано сегодня, дорогая, — насмешливо растягивая слова, произнес Питер.
   — Зависит от точки зрения. Скорее, я пришла слишком поздно.
   Она бросилась вперед. Быстрый осмотр хижины подтвердил ее самые худшие опасения. Золотой слиток, остывающий сейчас в изложнице, был далеко не первым. Двенадцать небольших слитков лежали рядком на столе. Для такого огромного количества золота было необходимо очень много…
   Ледяной ужас сжал тисками ее сердце. Она повернулась к деревянным упаковочным ящикам, стоящим в углу. Еще утром, уходя на работу, она забила их гвоздями, готовя к отправке. Теперь все они были открыты.
   Элли бросилась к ним и сорвала крышку с верхнего ящика. Сухая солома колола ее кожу, когда она запустила руку внутрь, почти не надеясь обнаружить там знакомые золотые пластины с погребальным орнаментом. Ее пальцы наткнулись на что-то твердое. На одно мгновение к ней вернулась надежда. Она вынула руку и… тяжелый булыжник, изо всех сил брошенный ею, ударил в стену.
   Дальнейшие лихорадочные поиски позволили обнаружить лишь камни, упрятанные в солому. Элли наконец остановилась и, тяжело дыша, вцепилась в ящик так, что побелели костяшки пальцев.
   — Так ты все?.. — резко выдохнула она.
   — Извини, дорогая, но у меня просто не было больше времени ждать инвестиций.
   Она едва могла поверить своим глазам. Ведь это был Питер Уэнворт, английский виконт, джентльмен, которого все считали человеком чести, старый друг ее семьи, более того, человек, за которого она собиралась выйти замуж! Он не мог, просто не мог совершить такое предательство! Но и она не могла отрицать очевидное.
   Он переплавил все те золотые находки, которые она обнаружила. Все эти прекрасные бесценные кусочки истории потеряны теперь безвозвратно. А вместе с ними и ее последняя и лучшая возможность доказать свою значимость как археолога. Элли медленно подняла с пола горсть соломы и положила обратно в ящик. Она все еще не могла поверить, не могла свыкнуться с чудовищностью этого предательства.
   Но тут до нее дошли его слова. Элли моргнула, внезапно насторожившись.
   — Инвестиции? Что ты имеешь в виду?
   — Тебя, конечно. — Он издевательски усмехнулся. Элли на миг показалось, что она никогда раньше не знала этого человека. — А точнее, нашу помолвку, если, конечно, ее можно так назвать, поскольку ты постоянно переносила день свадьбы на неопределенное время. Впрочем, можешь успокоиться. Я больше не претендую на твою руку и твои деньги. Слишком поздно.
   — Но… ты ведь специально приехал сюда на эти раскопки! Ты проделал такой путь из Англии, утверждая, что не мог больше вынести разлуки. Ты снял комнату в лучшем отеле…
   Он снова усмехнулся:
   И ты на самом деле думаешь, что я ради тебя притащился бы в эту чертову дыру, обрекая себя на страшные лишения и отсутствие нормального общества, если бы у меня не было вполне определенной цели?
   Нестерпимое унижение больно кольнуло Элли. Не в первый раз мужчины проявляли гораздо больший интерес к кошельку ее отца, чем к ней самой. И снова, как это уже случалось ранее, ее суждение о мужчинах оказалось совершенно неверным. Ей нравился Питер, и она была уверена в том, что очень нравится ему. Конечно, она не слишком обольщалась на свой счет, понимая, что деньги тоже сыграли свою роль в его решении об их помолвке. Но чтобы до такой степени… Что ж, это лишний раз доказывало ее полную неспособность здраво судить об этих непостижимых существах — мужчинах.
   Так все дело было в деньгах, не так ли? Все это время ты охотился за моим наследством?
   Питер покраснел, но скорее от ярости, чем от стыда.
   — Мои кредиторы просто не давали мне проходу перед тем, как я покинул Англию. Я крупно проигрался, и мне пришлось взять в долг весьма солидные суммы под залог твоего приданого. Поместье в последние годы уже почти не приносит дохода, и из этих денег я никак не смогу покрыть долги. А я должен выплатить их еще до того, как узнает отец.
   — Ты с самого начала задумал украсть то золото, которое я нашла, вот почему ты приехал, не так ли?
   — К сожалению, того, что ты нашла на этот раз, мне недостаточно, — сказал он сердито, словно именно она была виновата во всех его неприятностях. — Что еще ценного было в этой могиле?
   — Почему бы тебе самому не покопаться в ней? — выкрикнула вконец возмущенная Элли. — Вместо того чтобы, как всегда, пользоваться трудами других людей.
   Питер окинул ее пренебрежительным взглядом, словно она была грязной уличной девкой.
   Ползать по грязи с таким же самозабвением, как это делаешь ты, моя дорогая? Ну уж нет. Это твое хобби весьма оригинально, но оно не в моем вкусе. Посмотри на себя. — Он пожал плечами. — Ты похожа на крестьянку.
   Элли вздернула подбородок.
   Во всяком случае, я не избалованное жадное дитя. — Она подошла к столу, схватила кусок золота и потрясла им перед носом Питера. — Эти исторические находки принадлежали мексиканцам. Это их история, важная часть наследия этой земли! Неужели ты нисколько не ценишь этого, не понимаешь, что погубил сегодня?!
   Он расхохотался:
   Разумеется, нет. Какое мне дело до того, сохранится здесь что-нибудь или нет! Меня вообще не интересует Мексика. Единственное мое желание это поскорее убраться отсюда. А теперь отдай-ка мне это, — приказал он, потянувшись за золотым слитком, который она держала в руке.
   Элли отдернула руку.
   Какая же я была дура, что думала, будто в тебе есть хоть что-то достойное уважения Хавертон.
   Он бросился к ней и схватил за запястье. Несколько мгновений она пыталась сопротивляться, но в конце концов он вырвал слиток из ее руки.
   Тяжело дыша, Питер пригладил волосы:
   Когда я вернусь в Лондон, я найду себе наконец настоящую женщину, не такую, которая предпочитает иметь дело с мертвецами и могилами, а страстную и нежную, способную испытывать желание и удовлетворять мужчину. Наконец-то я могу сказать тебе это, Элисия Карлайл: ты скучная, холодная, как рыба, старая дева, начисто лишенная нормальной женской теплоты и очарования, подобная тем костям, с которыми ты так любишь возиться.
   Его слова, произнесенные издевательским тоном, больно задели Элли. Она и так не чувствовала уверенности в себе как в женщине. К тому же Питер был не первым мужчиной, который обвинял ее в холодности.
   Пытаясь побороть слезы, она сорвала с руки кольцо, которое подарил ей Питер во время помолвки, и швырнула ему в лицо, добавив к этому еще и пощечину. Питер отступил на шаг, что-то зло бормоча себе под нос. Кольцо покатилось по полу. Он наклонился и поднял его.
   Благодарю тебя, моя дорогая, — сказал он, опуская кольцо в нагрудный карман. — Будем считать это твоим добровольным вкладом в оплату моих долгов.
   Элли подступила к нему, сжав кулаки.
   — Заприте ее, — вдруг приказал Питер двум своим помощникам.
   — Ты не посмеешь! — воскликнула Элли.
   — Ты же не думаешь, будто я жажду, чтобы ты рассказала об этом небольшом происшествии всему миру? Кроме того, ты мне больше не нужна. Ведь теперь у меня есть это! — И Питер поднял со стола сложенный лист бумаги. Глаза у Элли вылезли на лоб. Это была карта, вернее, ее копия, которую она сняла со стены гробницы ацтекского жреца. Та самая карта, которая, как она мечтала, могла привести ее к сокровищам Монтесумы!
   Я должен поблагодарить тебя за то, что ты показала ее и рассказала мне о ее значении, Элисия. Легенда это или нет, но за этим определенно стоит нечто стоящее. Ну а если то, что ты мне рассказала, правда, мне скоро не придется беспокоиться о своих долгах. Никогда.
   Элли действовала, почти не думая. Как дикая кошка, защищающая своих котят, она впилась ногтями прямо в лицо Питеру. Но в то же мгновение сильные жилистые руки оторвали ее от Питера.
   Держите ее, крепче, идиоты! — закричал Питер мексиканцам, схватившим ее за руки. — Боже мой! Она расцарапала мне все лицо!
   Несмотря на отчаянное сопротивление девушки, мужчины запихнули ее в маленькую кладовую без окон, грубо швырнув на пол, и захлопнули дверь. Она услышала, как к двери подтащили что-то тяжелое, чтобы припереть ее снаружи. Элли поднялась и изо всех сил толкнула дверь, но убедилась, что не может сдвинуть ее с места.
   Питер! Негодяй! — кричала Элли. Она колотила в деревянную дверь, пока не отбила себе все руки. Тогда изо всех сил ударила по ней ногой, скорее от отчаяния, нежели на что-то еще надеясь. — Выпусти меня отсюда! Ты не смеешь так поступать со мной! Твой отец придет в ярость, когда узнает.
   Ответа не было. Элли прижала ухо к щели. Что он там делает? Она услышала шипение и представила себе, как выливают воду на раскаленные угли, чтобы загасить их. Затем она услышала шаги, и все стихло.
   Элли вытащила из кармана острую стамеску, которую использовала при раскопках, и задумчиво повертела ее в руках. Сможет ли она проковырять этим толстую деревянную дверь? Но ничего более подходящего у нее все равно не было. Недолго думая она воткнула ее между досками двери, осторожно отщепив кусочек дерева.
   Через два часа утомительной кропотливой работы ей все же удалось проделать дыру, в которую могла пройти рука до плеча. Элли вытащила ножку стула из дверной ручки и вышла на свободу.
   Питера, разумеется, уже и след простыл. Что ж, его счастье. К сожалению, тщательно обыскав дом, Элли обнаружила, что вместе с ним исчезли все ее припасы и запас наличных денег. Остались лишь ее одежда да инструменты, да и то, видимо, только потому, что ее бывший жених счел их для себя бесполезными.
   Без сомнения, он рассчитывал на то, что Элли бросят в тюрьму или она просто погибнет здесь одна без денег, без всякой защиты. И, таким образом, известие о его предательстве никогда не достигнет ушей его отца.
   Так уж случалось, что каждый раз, когда ей приходилось иметь дело с мужчинами, все заканчивалось катастрофически. Отчаянным жестом она засунула руки в карманы своей юбки и наткнулась на что-то твердое. Последний золотой образец с погребальным орнаментом из захоронения. Она совсем забыла о нем.
   Она вытащила золотую пластинку и задумчиво уставилась на нее. Ужасная мысль пришла ей в голову. Элли тяжело сглотнула, пораженная тем, что может об этом думать. Каждый честный археолог питал отвращение к краже исторических ценностей, так как они в этом случае оказывались почти всегда потерянными для науки. Продать археологическую находку ради личной выгоды — значило предать все, во что она верила.
   Но какой у нее был выбор? Без денег, без продовольствия, она оказалась практически в ловушке. Этот драгоценный кусочек истории мог быть принесен в жертву ради более высокой цели — ради сокровищ Монтесумы. Она должна во что бы то ни стало остановить Питера, не дать ему добраться до них первому. Даже если для этого ей придется огорчить отца и впервые в жизни отказаться от своего слова. Элли завернула свою находку в кусок ткани и, чувствуя себя преступницей, выскользнула из хижины. Она собиралась расспросить у местных жителей, как ей найти Хуана Гонзалеза, известного торговца ворованными драгоценностями на черном рынке. Не далее как неделю назад она имела с ним весьма нелицеприятный разговор по поводу продажи им некоторых золотых изделий из гробницы. Захочет ли он теперь иметь с ней дело, думала она в растерянности. Но больше обратиться ей было не к кому.
   Уже отойдя довольно далеко от дома, Элли услышала за спиной стук копыт. Она оглянулась и… замерла от ужаса.
   С самого начала археологических раскопок в Мексике Элли находилась под постоянным надзором военной полиции. Президент Диас поручил некоему капитану Салазару не спускать с нее глаз. Для ее безопасности, как он объяснил Элли. Но она-то знала истинную причину. Капитан несколько раз наносил ей визиты, и от его внимательного взгляда не ускользала ни одна мелочь. Он явно головой отвечал за то, чтобы ни одна драгоценная находка не пропала.
   А теперь все золотые пластины не только пропали, они погибли безвозвратно, переплавленные в слитки. В глазах капитана она даже хуже, чем самая обыкновенная воровка. Он всегда обращался с ней подчеркнуто вежливо, но страшно подумать, что теперь с ней будет. Капитан Салазар был предан своей стране и весьма серьезно относился к своим обязанностям.
   Элли ускорила шаги и, надеясь, что солдаты ее не заметят, свернула в сторону, решив пробираться задворками.
   — Сеньорита Карлайл, — окликнул девушку капитан, мгновенно разглядев ее в тени дома своим зорким взглядом.
   Элли с трудом подавила глупое желание броситься бежать. Подобно знаменитым профессиональным игрокам из десятипенсовых книжек о Диком Западе, которыми она втайне от всех зачитывалась, ей теперь придется отчаянно блефовать, выкручиваясь из создавшейся ситуации, если она не хочет оказаться в тюрьме.
   Все бы хорошо, но была одна проблема. Язык вранья был ей знаком гораздо меньше, чем языки многих стран, по которым она путешествовала. Впрочем, выбор у нее был небольшой: либо солгать, либо сгнить в грязной яме под названием “мексиканская тюрьма”, откуда даже отцу будет нелегко, если не совсем невозможно ее вызволить. Хоть золотые находки расплавил Питер, но именно она отвечала за их сохранность перед мексиканским правительством, а значит, и вина за их пропажу полностью лежит на ней.
   Элли повернулась и изобразила на лице улыбку, хотя ее щеки вдруг омертвели, словно сделанные из застывшего воска.
   — Добрый день, сеньорита, — приветствовал ее капитан Салазар, спешиваясь. Его серебряные шпоры громко звякнули, когда он спрыгнул на землю. Он внимательно взглянул на нее своими серыми глазами, странно контрастирующими с иссиня-черными волосами и бородой. У него было грубое, но по-своему очень привлекательное лицо, если бы его не портил уродливый шрам, пересекавший сверху вниз левую щеку.
   Элли попыталась сохранить беспечное выражение, хотя чувство вины скручивало ее внутренности в тугой узел. Салазар отнюдь не был дураком. Если только он почувствует ее настроение, он тут же прикажет обыскать ее дом.