Кайл Кристин. Сокровища Монтесумы

   — Ты не видишь никаких ацтекских символов?
   Она огляделась вокруг, рассматривая гладкие серые стены пещеры. Казалось, у нее появились новые силы, когда она воскликнула с энтузиазмом:
   — Нет. Но я уверена, мы в том самом месте!
   — Согласен, — довольно мрачно пробормотал Мэтт, вспомнив свои ощущения опустошенности и смерти.
   Элли подозрительно вглядывалась в туннель.
   Проход может разветвляться, и не один раз. Как мы найдем дорогу назад?
   Мэтт достал из кармана кусочек белого известняка.
   Старый трюк искателей кладов и исследователей пещер. Время от времени я буду наносить метки, чтобы пометить наш путь.
   Ее зубы сверкнули в полутьме.
   — Отлично! Пошли?
   — Да. Только я впереди, И без споров.
   Элли шла за ним так близко, что он мог ощущать тепло ее дыхания на своих лопатках.
   Туннель заворачивал налево, затем направо, ничем интересным не привлекая их внимания, пока они не углубились в гору примерно на сотню футов. Запах тлена при этом все усиливался. Внезапно стена слева пропала. Мэтт подумал было, что здесь начинается боковое ответвление, Но свет лампы помог обнаружить, что это всего лишь глубокая ниша в стене, имеющая форму бутылки.
   Естественная ниша, превращенная рукой человека в алтарь.
   Элли и Мэтт застыли, не в силах произнести ни слова от волнения.
   Несколько минут они просто смотрели. Элли с радостным любопытством, Мэтт — с изумлением и недоверием. Хотя он активно помогал Элли в ее поисках и был не меньше ее захвачен этой увлекательной охотой за сокровищами, в глубине души он не верил, что они найдут что-нибудь действительно ценное.
   Первой заговорила Элли, прервав напряженное молчание:
   Мы определенно пришли туда, куда нужно.
   Здесь в нише находились самые разные предметы: одни были прислонены к стене, другие лежали на полу и на каменных выступах, образующих естественные полки.
   Скульптурные изображения богов и каких-то животных из золота и драгоценных камней, обычные глиняные сосуды, а также полусгнившие куски каких-то тканей, кожи, перьев и еще чего-то, не поддающегося определению. Золотые предметы были здесь повсюду, но они явно не составляли большую часть хранившихся здесь сокровищ, почти полностью превратившихся в труху.
   Перья были связаны большими пучками, и сейчас только приблизительно можно было догадаться об их первоначальном цвете и форме. Рулоны материи едва угадывались под слоем пыли и трухи. Эти полусгнившие остатки когда-то явно занимали место не менее почетное, чем изделия из золота и драгоценных камней.
   — Все это не имеет смысла, — пробормотал Мэтт. — Зачем было тащить весь этот хлам на своих спинах аж из самой Мексики?
   — Большинство этих предметов очень высоко ценилось и использовались в культуре ацтеков, как и деньги, при обмене товарами, — сказала Элли с благоговением. Она осторожно взяла маленький черный шарик из резного глиняного горшка. — Это зерна какао. Из них ацтеки готовили горький шоколад. А эти экзотические перья использовались для нарядов воинов и жрецов. Они, должно быть, были очень красивые когда-то. И все это безвозвратно погибло со временем. Как это печально!
   Она осторожно дотронулась ногтем до одного из перьев, и кусочек его тут же рассыпался под ее рукой. Мэтт тем временем подошел к другой стене.
   — Взгляни-ка на это, — он кивнул на ряд стопок какого-то почти неразличимого тряпья. В одной из них еще можно было узнать аккуратно сложенные цветные одеяла.
   — Сюда, видимо, проникла влага уже после того, как пещера была запечатана. — Приподнимая материю за уголки, Элли шептала: — Это шерстяные ткани, кожи, шкуры ягуаров.
   От ее прикосновений ткани крошились, воздух наполнился мелкой пылью и вонью. Мэтт закашлялся.
   Давай оставим все как есть.
   — Я знала, что ацтеки очень высоко ценили подобные предметы, но я никогда не думала… — Ее голос затих на печальной ноте.
   — Что такие вещи, которые едва ли могли пройти проверку временем, будут занимать львиную долю сокровищ Монтесумы? — закончил за нее Мэтт.
   Элли кивнула. В ее глазах стояли слезы. Мэтт почувствовал, как у него при виде ее несчастных глаз сжимается сердце.
   Это уменьшает ценность коллекции. Мне жаль, Элли.
   — Я, конечно, ожидала увидеть золото и камни, — грустно призналась Элли. — В конце концов, именно несметные сокровища поражают воображение людей, которые ходят в музеи. Но все эти вещи трогают меня гораздо сильнее как человека и как археолога. Они рассказывают о том, как ацтеки любили яркие наряды, как ценили соль и теплые одеяла. — Элли дотронулась до глиняного горшочка, в котором хранились серые кристаллы соли. — Я чувствую, как эти люди становятся мне понятнее, ближе.
   — Так, значит, ты нашла здесь именно то, что искала?
   — Может быть, и так, — прошептала она.
   Неожиданно Мэтта обожгла вполне ясная и очевидная, но от этого не менее горькая мысль. Элли нашла все, чего хотела, а значит, у нее больше нет никаких причин оставаться в Нью-Мексико… с ним, Мэттом Деверо. Он знал и раньше, что конец неизбежно наступит, но не думал, что ему будет так больно, когда это случится. Он не может, не хочет отпускать ее так скоро. И все же у него нет никаких прав удерживать ее возле себя.
   Если бы только был какой-нибудь способ законсервировать все это, — пробормотала Элли. — Но здесь все почти полностью сгнило. Эти вещи невозможно перевезти, даже просто вынести отсюда. Они сразу рассыплются в прах.
   Ну почему у него все внутри переворачивается от ее растерянного, печального голоса?
   — Здесь еще есть вещи из камня, металла и глины. Ты можешь все их хорошо упаковать и забрать домой.
   — Да, правда.
   — Давай посмотрим, может, найдем еще чего-нибудь, — сказал Мэтт. Надеясь отвлечь ее от грустных мыслей, он показал на три маленьких закрытых глиняных горшочка.
   Она вздохнула:
   Хорошо, давай.
   Элли протянула один Мэтту, другой взяла себе и открыла его. Сначала она хотела в него заглянуть, но горло было слишком узкое. Тогда она его осторожно перевернула и потрясла. Серо-коричневый песок высыпался ей на руку.
   — Опять соль, — сказала она и, высыпав песок обратно в горшочек, вытерла ладонь о брюки.
   — А здесь есть что-то интересное, — таинственно прошептал Мэтт. Подняв сосуд к уху, он потряс его. Раздался звук, похожий на стук кастаньет. Мэтт усмехнулся. — Гремит. Интересно, что бы там могло быть?
   Внезапно загоревшийся взгляд Элли с лихвой вознаградил его за все попытки поднять ей настроение.
   Ну ладно, не томи. Покажи.
   Он перевернул горшочек. Ему на ладонь выкатились голубовато-зеленые камешки.
   Бирюза! — возбужденно воскликнула Элли. — Никогда не видела таких крупных камней. А что в третьем?
   Мэтт взял последний сосуд. Его брови поползли вверх от удивления.
   Тяжелый.
   Открыв крышку, он наклонил его и отсыпал на ладонь его содержимое. Засверкала золотая пыль, отражая свет лампы.
   О, — разочарованно сказала Элли, — ничего интересного. Золотой песок.
   Мэтт с трудом подавил смех. Элли была единственной из всех знакомых ему женщин, которая считала золото не стоящим внимания, если на нем не было изображено ничего исторически ценного.
   Элли между тем повернулась к выходу из ниши.
   Я должна сходить за моим блокнотом. Здесь все не обходимо записать. Потому что большая часть этих вещей никогда не увидит дневного света.
   — Элли!
   — Что?
   — Мы не обследовали еще всю пещеру, — напомнил ей Мэтт несколько удивленно. Ее одержимость каким-нибудь одним делом была, конечно, очень милой чертой, но иногда она могла просто привести в отчаяние.
   — О да, конечно! Ну тогда пошли. Не будем терять времени.

21.

   Мэтт шел за Элли и едва не молился, чтобы они нашли еще что-нибудь. Ведь для Элли это было так важно. Эти сокровища стали ее навязчивой идеей, ее мечтой.
   — Учитывая, как лежат эти вещи, — объясняла она, пока они шли по главному туннелю дальше, — ацтеки явно не собирались хранить их здесь долго. Должно быть, они рассчитывали очень скоро за ними вернуться и все опять перенести в Теночтитлан. Скорее всего им помешала затянувшаяся война с конквистадорами.
   — Взгляни-ка сюда.
   Мэтт указал на темный пролом в стене, который оказался узким боковым туннелем. Они прошли по нему совсем мало, когда он вдруг закончился тупиком. Здесь находился еще один алтарь, подобный первому, где были сложены в таком же беспорядке прекрасные драгоценные изделия и полусгнившая труха.
   Элли любовно касалась найденных предметов. Мэтт сохранял молчание, не зная, что сказать. Это было именно то, что она надеялась найти. И все же не совсем.
   Следующий час прошел в поисках. Они обнаружили одиннадцать таких же точно ниш, с таким же набором самых разных предметов. И хотя количество находившихся здесь артефактов было впечатляющим, но лишь очень немногие предметы можно было сохранить.
   Элли рассматривала последний алтарь.
   — Этот последний, так?
   — Да. Мы дошли до конца пещеры. — Она глубоко вздохнула.
   — Я всегда думала, что здесь должно быть гораздо больше всего. Очевидно, легенда, как всегда, все преувеличила.
   — Для легенд это обычное дело. Ты разочарована?
   — Нет. Просто мне немного грустно. Ацтеки стремились спасти то, что еще не было украдено солдатами Кортеса. Но, видимо, у них не так-то много всего и осталось. Ведь все эти вещи они считали достаточно ценными, что бы предпринять такой титанический труд, стараясь спасти хоть что-то…
   Сняв с каменной полки какой-то предмет, Элли сдула с него пыль веков. Мэтт подошел ближе. Она держала в руке кинжал, не похожий ни на один из виденных им раньше. Рукоятка была сделана из золота, клинок — из твердого черного камня, который был так хорошо обточен, что поверхность его казалась совершенно гладкой, как сталь.
   Элли задумчиво продолжала:
   Около трех тысяч носильщиков были принесены в жертву богам. У них вырезали сердца вот таким же обсидиановым кинжалом, чтобы никто из них не смог рассказать о месте захоронения сокровищ.
   Вытащив из кармана платок, Элли протерла клинок, затем подняла его над головой. Поверхность вулканического камня засверкала в свете керосиновой лампы.
   — С другой стороны, то, что мы сейчас нашли, это мечта любого археолога. Я насчитала примерно около четырех тысяч находок из камня, металла или глины, все в великолепной сохранности. И мне даже не надо выкапывать все это из земли, — заключила она. Ее улыбка вновь сияла энтузиазмом. — Стой тут, мне надо принести мой блокнот из седельной сумки.
   Она развернулась и побежала назад по туннелю чуть ли не вприпрыжку.
   Культура ацтеков совершенно очаровала ее. Кажется, она полностью примирилась с их жестоким и кровавым историческим прошлым, решил Мэтт.
   Но больше всего его занимал сейчас вопрос, смогла бы она быть так же снисходительна к его мрачному прошлому.
   Элли возбужденно, без умолку болтала, когда они вылезали из пещеры, предвкушая, как она будет описывать и изучать все эти сокровища.
   Внезапно проснувшаяся интуиция Мэтта заставила его обратить внимание на западный склон скалы. Была вторая половина дня, солнце палило нещадно, и ему пришлось прикрыть глаза, чтобы разглядеть то, что там было.
   На вершине скалы сидела пума и наблюдала за ним. На нее падало солнце, и ее шкура блестела, как древнее золото. Она временно оставила своих котят, чтобы найти его. Зачем? Мэтт почувствовал уже знакомую дрожь, пробежавшую по спине.
   Внезапно она резко поднялась и потрусила налево вдоль гряды. Когда Мэтт последовал за ней, неожиданный блеск привлек его внимание. Он отреагировал мгновенно — сказался богатый опыт и интуиция предков.
   — Элли, осторожно! — крикнул Мэтт, прижимая ее к земле. Он накрыл ее своим телом, и почти в то же мгновение рядом с ними в камень ударила пуля, выбив фонтан мелких камешков.
   Этот блеск был отражением солнечных лучей на дуле винтовки. Пума вновь предупредила его об опасности. Его дух-хранитель на этот раз спас жизни им обоим.
   Мэтт схватил Элли за локоть, они вместе вскочили на ноги. Следующая пуля ударила в землю как раз в том месте, где они были всего мгновение назад. Они бросились к основанию скалы. Мэтт выхватил свой “кольт” и несколько раз выстрелил, чтобы прикрыть их отход.
   Пока они бежали, сзади послышалось злобное рычание пумы, эхом раздавшееся по каньону. Она, видимо, напала на стрелка, наполовину спрятавшегося среди скал. Сердце Мэтта остановилось. Что, если негодяй повернет винтовку в сторону кошки-матери?
   Голова стрелка дернулась, шляпа слетела, и Мэтт узнал Бена Дэрби.
   Вскочив на ноги, Дэрби в ужасе отступал от пумы по гребню скалы. Кажется, он даже забыл про винтовку. Дикий вопль вырвался из его глотки, когда он увидел обнаженные клыки и сотню фунтов шипящей ярости, бросившихся прямо на него.
   В последнюю секунду кошка чуть отклонилась в сторону и, проскочив мимо человека, скрылась за гребнем и растворилась среди скал.
   Бандит продолжал отступать, видимо, совершенно ошеломленный, чтобы заметить другую опасность. Он подошел слишком близко к краю. Шатающийся камень качнулся под его ногой и рухнул вниз. Судорожно взмахнув руками, Дэрби полетел следом. Тошнотворный звук удара человеческих костей о скалы заставил Элли крепче вцепиться в руку Мэтта.
   — Откуда она узнала, что нам грозит опасность? — прошептала пораженная Элли.
   — Не уверен, но мне кажется, животные всегда лучше чувствуют опасность, чем мы. — Он потянул ее за руку. — Идем. Братья Хейли не заставят себя ждать.
   Стук копыт, почти мгновенно раздавшийся после его слов, послужил их лучшим подтверждением. Из-за ближайшего гребня выехали Клив и Сэм, выхватывая оружие. Питер следовал за ними, чуть отстав.
   Было слишком поздно прятаться в пещере. Мэтт развернулся лицом к нападающим, не желая окончить свою жизнь с пулей в спине.
   Проезжая мимо того места, куда упал стрелок, Клив бросил беглый взгляд на окровавленное тело Дэрби и равнодушно проехал мимо.
   Мэтт пихнул Элли себе за спину, не обращая внимания на ее протесты. Он стоял напряженный, готовый к битве, проклиная перестрелку с Дэрби, из-за которой у него осталась всего одна пуля. Он опустил револьвер, понимая, что в противном случае Хейли откроют огонь немедленно.
   Мысль о том, что Элли могут изнасиловать и убить, наполнила Мэтта бессильной яростью и тошнотворным страхом. Хотя он давным-давно поклялся, не жалея жизни, защищать женщин, оказавшихся в опасности, именно с Элли эта клятва приобретала самый прямой, страшный по своей жестокости смысл.
   Трое мужчин остановили коней в десяти футах от них. Мэтт понимал, что весь его опыт, кулаки и нож на боку вдобавок к единственной пуле не помогут ему против трех револьверов.
   Он заметил, что Питер наконец-то заметил отверстие в скале. Он уставился на него, выпучив глаза и открыв рот.
   Ну на этот раз вам не уйти, — прорычал Клив. Элли попыталась выйти из-за спины Мэтта, но он крепко держал ее за руку, удерживая на месте. Ее беззащитностью вполне могли бы воспользоваться бандиты, чтобы заставить его сдаться.
   Перегнувшись через луку седла, Клив направил дуло револьвера прямо в грудь Мэтта.
   Знаешь, Деверо, если я выстрелю в тебя несколько раз, то хотя бы одна из пуль непременно попадет в твою девку. Не понимаю, зачем ты теряешь время, стараясь ее защитить?
   — Ты и не можешь понять, Клив. Это одно из многих различий, существующих между нами.
   — Ну да, ты тупой, а я нет.
   Его палец поглаживал курок револьвера. Затем он с усмешкой взвел курок.
   — Нет! — прошептала Элли упавшим голосом. Тем не менее она не шевелилась, чтобы не отвлекать Мэтта.
   Его рука лежала на рукоятке его верного “кольта”. Мэтт знал, что вполне мог бы убить Клива первым, используя последнюю пулю, но что с того? Его победа будет слишком короткой. Сэм в тот же миг срежет его наповал. Но какой еще выход у него был?
   Мышцы Мэтта напряглись, он уже приготовился выхватить револьвер и…
   Его остановил голос Сэма. Мэтт замер.
   Черт побери, Клив, — гнусаво протянул Сэм. — Деверо дважды уходил от меня. Еще никому такое не удавалось. Я хочу сам убить его в конце концов.
   Знаешь, братец, иногда ты бываешь настоящей занозой в заднице.
   Но ты же обещал!
   Клив фыркнул в нетерпении и сунул револьвер в кобуру.
   Ладно, развлекайся, маленький братец. Только давай побыстрее. И убедись на этот раз, что он действительно мертв.
   В этот момент заговорил Питер. Он указал на отверстие в скале и, дрожа от возбуждения, спросил:
   — Что это? Вы нашли их?
   — А тебе известно, что ты представляешь собой яркий пример самой низшей из всех известных форм жизни, Питер Уэнворт? — бросила ему в лицо Элли.
   — Думаю, что не стану обижаться на тебя за последние слова в твоей жизни, Элисия, — сказал Питер с самодовольной ухмылкой. — В конце концов совершенно очевидно, кто победил в этой гонке.
   — Только благодаря обману.
   — Ну, ты никогда не умела достойно проигрывать.
   — Что ж, иди туда, ублюдок, — прошипела сквозь зубы Элли. — Попробуй взять, что найдешь… если, конечно, тебя не остановят мертвецы или ловушки.
   Мертвецы? Ловушки? Уверен, ты шутишь. — Он нервно поджал губы.
   Элли заговорила глухим замогильным голосом:
   И это еще не все! Там тысячи пауков. Огромных. И открытые бездонные шахты.
   Ее упрямство и безумная, почти бессмысленная отвага поразили Мэтта. Он крепко сжал ей руку.
   — Хватит, Элли.
   — Но он же все погубит! — в отчаянии прошипела она ему на ухо.
   Мука, прозвучавшая в ее голосе, заставила его сердце болезненно сжаться. Эти сокровища значили для нее гораздо больше, чем богатство и известность, как он когда-то подозревал. Это открытие затронуло какие-то очень глубокие струны в ее душе. Она хотела защитить свое детище. И Мэтту отчаянно хотелось что-нибудь сделать для нее.
   У нас сейчас и так есть о чем беспокоиться. — Она кивнула.
   Глядя Кливу в глаза, Мэтт сказал:
   У вас нет причин убивать Элли. Только меня. — Клив бросил быстрый взгляд на вход в пещеру.
   Похоже, у меня нет причин оставлять ее в живых. Больше уже нет. — Он сплюнул свою жвачку. — Конечно, такая хорошенькая крошка может для чего-нибудь пригодиться. Я подумаю над этим, когда тебя не станет, Деверо.
   От сальной ухмылки, появившейся на лице Клива, по коже Мэтта поползли мурашки. Что же говорить об Элли, с ужасом вцепившейся ему в руку.
   Сэм спешился. Он снял свой пояс с оружием и перекинул через седло. Затем вынул нож, тот самый, которым уже однажды воспользовался, когда мучил Мэтта.
   Ну, иди-ка сюда, игрок, — сказал Сэм, взмахнув ножом. Гладкое отполированное лезвие ярко сверкнуло на солнце. — Я собираюсь доказать тебе, кто из нас лучше.
   Мэтт сунул “кольт” Элли в руку и прошептал:
   — Осталась всего одна пуля. Не трать ее зря.
   — Мэтт, — прошептала она срывающимся от волнения и отчаяния голосом.
   Что ж, если ему суждено сегодня умереть, по крайней мере, у него будет утешение, что он ей небезразличен. Благодарение небесам, она не пыталась удержать его и не обливала слезами. Слезы ей не помогут, а ему только помешают сосредоточиться.
   Его охотничий нож легко скользнул ему в ладонь. Привычная тяжесть костяной ручки успокаивала. Нож был прекрасно сбалансирован. Если и были в его жизни с команчерос какие-либо положительные моменты, то один из них — умение владеть ножом. Ни один человек не смог бы выжить в их компании, не овладев в совершенстве этим оружием.
   Странное спокойствие снизошло вдруг на Мэтта. Все его внимание сосредоточилось на противнике.
   Сэм злорадно усмехнулся.
   Я так давно этого ждал!
   И он начал обходить Мэтта по кругу, выискивая слабое место для нападения. Мэтт мог поклясться, что не найдет.
   Ты всегда слишком много говорил и мало делал, Сэм. Бандит сделал выпад, Мэтт легко увернулся. Лезвие прошло в нескольких дюймах от его живота. Мэтт ответил, полоснув противника по руке, в которой тот держал нож.
   Воздух с шумом вырвался сквозь сжатые зубы Сэма, пожелтевшие от табака.
   Дьявол! Ты за это заплатишь!
   Они кружили, прощупывая друг друга. И вновь Сэм сделал короткий выпад, не достигший цели. Мэтт парировал его и сам нанес удар, заставивший Сэма отступить.
   Снова и снова сверкала сталь. Удар следовал за ударом. Ножи со свистом рассекали воздух, исполняя свой смертельный танец. Сталь ударялась о сталь. Мышцы были напряжены до предела, каждый из противников старался заставить другого потерять равновесие, оступиться, сделать ошибку. Когда они расходились, влажные алые полоски блестели на лезвии, остром как бритва. На том самом лезвии, что уже почувствовало вкус крови в этой схватке.
   И с каждым разом, когда удары Мэтта попадали в цель, а его нет, Сэм бесился все больше. Теперь разбойник бросался в атаку, как раненый бык. Мэтт же экономил энергию, не делая ни одного лишнего движения.
   Вскоре стало ясно, что Сэм начал уставать. Его шейный платок весь промок от пота, текущего по шее и спине.
   Теряешь силы, слабак, — насмешливо бросил ему Мэтт.
   Еще чего!
   Мэтт сделал выпад, полоснув по ребрам Сэма.
   Я никогда не проигрываю, Деверо! — крикнул ему младший Хейли.
   Отпрянув назад, Сэм сунул левую руку в сапог и, выхватив оттуда двухзарядный “дерринджер”, прицелился.
   Нет! — крикнула Элли.
   Она подняла “кольт” Мэтта и выстрелила. Пуля попала Сэму в спину. Красное пятно разлилось по его рубахе. Последний вздох вырвался из его груди. Мэтт обернулся, кровь отчаянно пульсировала в его ушах. Элли только что пожертвовала последней пулей… и она истратила ее на брата Клива!
   Ах ты, стерва! — взревел Клив, приставив свой револьвер к ее лбу.
   Элли отшатнулась в тщетной попытке избежать смертельного выстрела и упала на спину. Мэтт рванулся вперед, понимая, что не успеет…
   Одинокий выстрел разорвал тишину ущелья, эхом прокатившись по горам.
   Ярость, отчаяние, ненависть ослепили Мэтта. Наверное, в этот момент он мог бы убить Клива голыми руками. Но внезапно он остановился. Элли, невредимая, поднималась с земли, а Клив, согнувшись пополам, рухнул на землю. Яркое пятно разлилось по его рубашке между лопаток.
   Мэтт и Элли повернулись, в изумлении глядя на верхушку гряды, откуда прозвучал спасительный выстрел.
   Они увидели высокого темноволосого мужчину, словно изваяние восседавшего на гнедой лошади. Тонкий дымок, поднимающийся от дула его револьвера, не оставлял сомнений в том, что стрелял именно он. Золотые эполеты на его широких плечах сверкали на солнце.
   Питер, который до этого момента был лишь безмолвным зрителем, пришпорил лошадь и быстро исчез за поворотом лощины.
   Элли открыв рот, смотрела на мужчину в форме. Ее облегчение мгновенно сменилось паникой, как только она узнала всадника. Мэтт также застыл безмолвным изваянием. Ему показалось, что он знает, кто это, хотя прошло уже столько лет. Ирония судьбы, заключающаяся в том, что выстрел именно этого человека спас жизнь Элли, показалась ему слишком жестокой.
   Энрико Салазар с насмешливой улыбкой отдал им честь:
   — Вот мы и встретились, сеньорита Карлайл.

22.

   Шесть солдат показались за спиной мексиканского капитана, по три с каждой стороны. Мэтт стоял выпрямившись, сжимая в руке нож. Он понимал, что ни о какой драке не может быть и речи. Без вмешательства этих людей Элли была бы уже мертва, впрочем, он, скорее всего, тоже. Но с их появлением появились новые проблемы.
   Черт возьми! — прошептала потрясенная Элли. Салазар взмахнул своим оружием в их сторону.
   — Думаю, вам лучше подождать, пока мои люди спустятся. Вы ведь подождете?
   — Можно подумать, у нас есть выбор, — буркнул Мэтт.
   Быстрый приказ, отданный солдатам, — и вот они уже скрылись с глаз в поисках тропинки, чтобы спуститься вниз, в то время как сам капитан продолжал занимать свою удобную позицию на вершине скальной гряды. Мэтт и Элли стояли не двигаясь.
   Прошу прощения, мистер, за того парня! — крикнул сверху Салазар. — Я подумал, что он вряд ли является вашим другом. Он едва не застрелил женщину, которую я собираюсь арестовать. А этого я просто не мог допустить.
   Элли прочистила горло.
   Как только вы спуститесь, капитан Салазар, я вам все объясню.
   Даже отсюда было видно, как сверкнули его зубы на фоне черной короткой бороды.
   Да. Я уверен, что вы попытаетесь. Но едва ли вам удастся объяснить тот факт, что некоторые очень ценные ваши находки, которые принадлежат моей стране, исчезли.
   Мэтт, сложив на груди руки, сердито уставился на Элли.
   Ты говорила мне, что Питер стащил твои находки, но отчего-то забыла упомянуть, что мексиканская полиция знает об этом и преследует тебя.
   Элли вспыхнула:
   Я старалась забыть об этом! Вернее, думала, что здесь они меня не достанут!
   Между тем их окружили спустившиеся с противоположной стороны склона солдаты. Капитан, увидев это, также начал спускаться.
   Капитан Салазар был приставлен ко мне мексиканским правительством. Его задачей было следить, чтобы ни один артефакт не пропал, — неохотно объяснила Элли. — Ну как я могла им объяснить, что все золотые пластины из захоронения погибли безвозвратно? Я улизнула из Мехико-Сити, чтобы избежать ареста. Я всегда знала, что Салазар настойчивый человек, но никак не думала, что он отправится за мной сюда, на американскую территорию.