Казанцев Александр Петрович. Донкихоты Вселенной

   Рыцарь рассказал, что в Святикане очень любят угадывать людские судьбы по расположению звезд, и кому-то из пришельцев полезно стать там звездоведом.
   - Но это же невежество, суеверие! - запротестовал Галлей.
   - Я и стремлюсь к победе наших гостей над суеверием, которое, как я говорил, хуже религии. Хочу добавить, что моя супруга в таком восторге от посланницы неба, - он посмотрел на Надю, - что с моей стороны было бы деспотизмом лишать ее такого общества. Но пока я готов заменить прекрасную Лореллею и подняться с нашей гостьей по винтовой лестнице в башню, дабы насладиться там заоблачным миром.
   Надя переглянулась с отцом и согласно кивнула.
   Хозяин замка с рыцарской вежливостью предложил ей идти первой.
   - На короткое, но блаженное для меня время вы подниметесь ближе к небу, откуда пришли.
   - Увы, лифтов у вас нет, - с улыбкой обернулась Надя.
   В забытой нише подземного коридора Горений жадно прижался к трещине.
   - Признаюсь вам, пришелец, - с очаровательной откровенностью говорила белокурая ученая заоблачного замка, - с горечью признаюсь вам в неудачах моих главных опытов.
   - Чем же вы заняты здесь, прекрасная госпожа?
   - Получением одного вещества из другого. Многое удалось. Но мне надоело делать хлопушки и увеселительные огни.
   - Хлопушки? - удивился Никита.
   - Да. Вот из этой безобидной массы я делаю наконечники для стрел. При ударе о панцирь при хлопке пробивается броня. Владельцы Горного замка очень ценили эти "хлопушки", делавшие их войско непобедимым.
   - Сударыня! Вы изобрели, как у нас говорят, "кумулятивный заряд", направленный взрыв. Преклоняюсь перед вами, но хотел бы предостеречь...
   - Ах, не надо меня ни от чего предостерегать! Мне нужно золото. Понимаете? Богатство! Огромное богатство. И я вас умоляю помочь мне. Скажите откровенно, у вас, на вашей родине, умеют превращать одни вещества в другие?
   - Превращают, сударыня, - с присущей ему прямотой ответил Никита Вязов, не желая начинать свою пропагандистскую деятельность на чужой планете со лжи.
   - Тогда скажите, звездный мужчина, почему у меня не получается? Вот мои тигли, вот мои колбы, вот материалы, которые я хочу сделать драгоценными. Хочу, но не могу! А вы должны, непременно должны помочь.
   - То, чем вы занимаетесь, сударыня, на нашей Земле называется алхимией.
   - Как вы сказали? - рассмеялась Лореллея. Глаза ее блестели, белокурые волосы распустились.
   - На френдляндском языке, - продолжала она, - надо выговаривать "Адхимия", что очень подходит к тому, что вы здесь видите.
   "Адхимия", - почти вслух повторил Горений, комком сжавшись в своей нише. - "Адское камлание"! - И он осенил себя добриянским знаком, отгоняя нечистую силу.
   - Если я занимаюсь адхимией, то мне, как вы понимаете, ничего не страшно. Поэтому говорите, говорите. Мне так надо понять вас. Если вы дьявол, возьмите мою душу, если мужчина, то... - она не договорила, заглядывая пришельцу в глаза.
   Горений видел, как задумчиво свесил голову Долговязый рыцарь. Однако он не мог проникнуть в его мысли, да едва ли и понял бы ход его размышлений о том, что он, прилетевший на чужую планету, дабы предотвратить там любые ядерные исследования, может натолкнуть сейчас очаровательную и талантливую исследовательницу на путь, который впоследствии приведет ее планету к ядерной катастрофе при развязывании атомных войн. Ведь явление радиоактивности на родной Земле было открыто тоже женщиной, Марией Кюри!
   И Никита, закусив губу, молчал. Он не хотел лгать, но не мог и говорить.
   Лореллея совсем по-иному расценила смущенное молчание гостя. Она поправила волосы, загадочно улыбнулась и впилась в него своими зеленоватыми, чуть прищуренными глазами.
   - А если... - кокетливо начала она, - если за свои сведения вы получили бы высшую награду, какую только может дать женщина... Впрочем, может быть, не столь прекрасная, как вам хотелось бы?..
   - Мне хотелось бы, сударыня, не отвечать на ваш вопрос.
   - Но почему? Почему? У вас умеют делать искусственное золото или алмазы?..
   - Да, искусственные алмазы, - ухватился Никита, - у нас широко применяют, правда, не в драгоценных украшениях, а в машинах.
   - Фи, как это грязно! - поморщилась Лореллея. - Драгоценные камни нужны для служения Красоте, торжеству Прекрасного, Празднику всего лучшего, что есть в Женщине. Или вы не находите этого в своей собеседнице?
   - Нет, почему же, - смутился Никита. - Я плохой поэт и только потому уступаю право воспеть вас более талантливому.
   - Не говорите мне о талантах! Научите лучше, как получать золото и алмазы, и я буду счастливой. А счастливые умеют делать счастливыми и других, - многозначительно добавила она, полузакрыв глаза. Потом словно встряхнулась и воскликнула: - Нет, вы, очевидно, слишком долго пробыли под водой и уподобились, не обижайтесь, пожалуйста, рыбам. Прошу, поскучайте среди этих тиглей и колб самое короткое время, а я вернусь к вам в более подходящем одеянии, - и она скрылась за маленькой затейливой дверцей в соседнее помещение.
   Горений зажмурился, а губы растянул в скабрезную улыбочку. Он-то знал, что находится за этой дверцей. Ему даже один раз удалось заглянуть туда. Он назвал ее тогда "комнатой счастья". Это был подземный будуар несравненной Лореллеи. Дорогие шелка, драпирующие стены, манящая постель под полупрозрачным балдахином, зеркала перед грациозными столиками с гнутыми ножками. Флакончики, вазочки, пуховки заменяли кисть художника, воспевающего Красоту, которая и отражалась во всех зеркалах в виде пленительной Лореллеи, украшающей собой "приют счастья".
   Дверца открылась, и появилась преображенная Лореллея в полураспахнутом легком капотике, напоминающем древнегреческую тунику.
   - Пойдем, я там все пойму, - требовательно позвала она, взяв одной рукой Никиту за руку, а другой ласково наклоняя его голову, чтобы он прошел через низенькую резную дверцу.
   В лицо ему пахнуло дурманящим ароматом.
   - Ничего, ничего, - шептала она. - Мы будем там откровенными, совсем откровенными... оба.
   Горений неистовствовал. "Вот чего удостоился долговязый нечестивец! Впрочем, колдунья задумала выудить из него способ получения золота! И алмазов! Клянусь И Скалием, не одной ей должны достаться эти тайные знания!".
   Долговязому придется пройти подземным коридором мимо ниши в былую комнату пыток. Идя сзади с палицей, достаточно будет оглушить его ударом по голове и оттащить потом неуклюжее тело в заветную камеру, где они с Борением сумеют вытрясти из него все его звездные тайны не хуже слуг СС увещевания. Отцы и маги святого ордена братьев-добреитов будут довольны и не обидят золотом тех, кто преподнесет им способ его получения, секрет чужезвездной адхимии.
   Когда Никита и его грациозная хозяйка появились вновь в лаборатории, нетерпеливый Горений уже ждал их там.
   При виде его Лореллея нахмурилась.
   - Кто позволил тебе войти сюда? - строго спросила она.
   - Ваш супруг, достойный Горный рыцарь, сударыня! Он послал меня за долговязым господином, вышедшим из воды. Все уже собрались в рыцарском зале. Не угодно ли почтеннейшему Серебряному рыцарю пройти вперед, а я, из учтивости, пойду следом. Боевой свой шлем, идя к обеденному столу, надеюсь, вы снимете?
   - Как! Разве уже пора обедать? - удивилась Лореллея. - Однако быстро же летит время с интересным гостем, - сказала она, украдкой глянув на Никиту.
   Тот хмуро смотрел на Горения, опять о чем-то размышляя.
   "Хмурься, хмурься! - мысленно восклицал Горений, расплываясь в угодливой улыбке. - Мы еще с тобой побеседуем, только не в комнате счастья, а в другой каморке".
   - Хорошо, пусть он проводит вас, - решила Лореллея. - А я быстро переоденусь и пойду следом.
   Никита шел по коридору, невольно чуть пригнув голову, чтобы не задевать за сводчатый потолок.
   Шедший на два шага сзади Горений прикидывал, далеко ли еще до ниши. Ему не хотелось напрягаться и тащить по полу тяжелое, бесчувственное тело. Пусть сам дотопает напоследок.
   А вот и ниша. Пора отстегнуть палицу и приготовиться к удару.
   Шаги гулко отдавались под низкими сводами.
   Глава шестая
   БАШНЯ НАД ПРОПАСТЬЮ
   Нет большего несчастья, чем незнание границ своей страсти.
   Лао Цзы, древнекитайский философ,
   VI - V века до нашей эры.
   Угловая, самая высокая башня замка нависала над пропастью и казалась чудом искусства давних строителей.
   Венчающий ее шатер нередко купался в облаках. Но порой они оказывались ниже, и тогда башня парила над ними.
   С нее открывался ошеломляющий вид. Надя, войдя в обзорную комнату, тотчас выбежала на круговой балкон и, держась за перила, наслаждалась чувством высоты, которое всегда приподнимало ее над обыденностью, не раз внушало важнейшие мысли даже из такой отвлеченной области, как математика.
   Ведь именно высота подсказала ей все, что связано было с тайной нуля, когда удалось доказать бесспорность сокращения времени при достижении субсветовых скоростей.
   Перед ней, сколько хватал глаз, раскинулся бескрайний океан, его застывшие в размеренном беге поднебесные валы в пенных гривах клубящихся облаков. С высоты башни горизонт в туманной синеве дальних хребтов казался приподнятым. А башня, воздвигнутая на вершине, стояла как бы в глубине впадины, хотя, безусловно, была высшей точкой этой части гор.
   Горный рыцарь вышел за Надей следом и тоже любовался, но не привычным ландшафтом, а необыкновенной гостьей. Каждый из них был взволнован по-своему. Надю волновали знакомые пейзажи, которые она знавала когда-то. Горный же рыцарь видел только Надю. Все в ней притягивало его: и привлекательность, и отвага, и загадочность. Он боролся сам с собой, с чувствами, которых прежде стыдился. Этот великан словно бился сейчас на устрашающей высоте с титаном, невидимым и более сильным, слабел, теряя голову, которая кружилась не от страха пропасти внизу, а из боязни потерять над собою власть. Это была схватка рассудка со страстью, объявшей этого огромного мужчину, гордившегося своей философией отрицания общепризнанного.
   Зачем только явилась со звезд эта фея, ангел или волшебница? Чтобы смутить его покой, доказать всю никчемность его суждений, принизить необоснованную гордость? Неужели только мечта о нежданном счастье может пошатнуть его отрицание всевышнего, именно затем и пославшего ему Ее?
   Непроизвольно опершись на перила, которые от его тяжести могли обвалиться, он сказал:
   - Зачем вы разрушаете мое столь стройное неверие в силы небесные?
   - Я? - удивилась Надя. - Что вы, Рыцарь! Вы так ярко и смело показали свой образ мысли, присущий, кстати говоря, нашей современности, столь далекой для нас с вами сейчас.
   - Вы разрушаете мою крепость духа, вторгаясь в сокровенные тайники моей души.
   - Полно, почтенный Рыцарь! Я не смею даже приблизиться к ним.
   - Вы овладели ими, богиня звезд! Глядя на вас, я готов поверить, что всевышний вопреки моим рассуждениям послал вас ко мне в назидание и тем победил меня. И я готов теперь возносить ему моления. И знаете, о чем?
   - Вы - и моления? У меня не укладывается это в голове после того, что я слышала в рыцарском зале!
   - Да! Я и моления, которые я отвергал! Моления о милосердии и невозможной, но желанной "межзвездной любви"!
   - О чем вы говорите, философ и сильный человек?
   - О том, что сводит меня с ума! О вас, владеющей мной, моим растерянным умом, моей сокрушающей силой. О вас, черты лица которой вошли в меня, как нечто обожаемое, незабываемое...
   - Вы забудете о своих гостях, едва они скроются, как появились... под водой, - попробовала отшутиться Надя.
   - Улетите обратно к звездам, поднявшись со дна озера? О, не раньше, чем ответите мне с той же страстностью, с какой я припадаю к вашим ногам. И он опустился на колени, стараясь обнять ее бедра.
   Надя растерянно смотрела перед собой. Ей показалось, что башня качается, проваливаясь в центр чаши, какую она вообразила, выйдя на круговой балкон.
   - Что вам стоит, богиня! - дрожащим голосом продолжал он. - Да-да, богиня! Если есть Разум Вселенной, то он воплощен вот в такой Красоте, которой я с восторгом поклоняюсь и которую исступленно молю пойти мне навстречу. Мы здесь одни на этой высоте. Так станьте же на миг моей! Дайте мне ощутить себя богом рядом с вами. Подарите мне миг блаженства, и этим вы сделаете ваш немыслимый по дальности перелет среди звезд не напрасным! Я все выполню для ваших друзей и для вас самой. Вы спасете миллионы жизней и цветущую планету. У меня неограниченные возможности благодаря кровному родству с самым сильным владыкой на Землии папием И Скалием. Я готов стать орудием в ваших руках. Если же вы отвергнете меня, все, вами сделанное, пойдет прахом. Тот же И Скалий, который и без меня, через своих соглядатаев узнает о шести колдунах, вышедших со дна озера, чтобы подорвать твердую, как скала, веру его религии, расправится с вами, заставив меня броситься в пропасть с этой башни. Преступление ваше для нашего мира ужасно. И еще ужаснее расплата за него. Подумайте об этом. Пусть я упаду в ваших глазах, пусть сравняюсь по невежеству с самыми жалкими и тупыми людишками, лишь покрасовавшись перед вами своим вольнодумством, пусть покажусь вам таким. Но разве не стоит ценой одной вашей женской уступки превратить меня в могучего союзника, каким я мог бы стать? Разве вы имеете право отказаться от таких услуг, чего бы они вам ни стоили? Ведь для любой женщины, по крайней мере в нашем мире, это не столь уж большая жертва! Пустяки! Вы уже принесли куда большую жертву, отправившись со своей благословенной планеты в неведомый путь.
   Надя далеко не все понимала из сказанного с таким жаром этим могучим человеком чужой Земли, но женским чутьем она поняла главное.
   Ужас объял ее. Могла ли она даже во имя общей цели, приведшей всех звездонавтов на чужую планету, по существу, продав себя мужчине чужого мира, повлиять на исход звездной экспедиции?
   - Простите, богиня, - сказал Горный рыцарь, поднимаясь с колен. - Я понимаю, что творится в вашем сердце. Прошу вас, обдумайте в одиночестве шаг, о котором я молю вас. Я дам вам время принять решение, и, чтобы никто не помешал вам, я замкну вас в этой башне, откуда нет выхода, кроме как в эту пропасть, под вашими ногами. Пусть я выгляжу в ваших глазах злодеем, силой добивающимся своего, но я готов ко всему! Думайте обо мне, что хотите, но лишь согласитесь. И тогда вы будете царицей расстилающегося перед вами мира! Будете помогать отсюда своим друзьям, которые разъедутся по приготовленным мною местам для пропаганды ваших идей, вашей цели. Эта цель, по зрелому размышлению, не позволит вам отказать мне в этой прелестной женской милости, о которой я так молю.
   При этих словах Горный рыцарь обеими руками схватил Надины запястья и страстно сжал их так, что она крикнула:
   - Пустите, мне больно! - и вывернулась, с ужасом услышав хруст.
   А Горный рыцарь с видом оскорбленного благородства возмущенно изрек:
   - Мне остается только оставить вас наедине с самой собой.
   Горный рыцарь метнулся на лестницу. Спохватившись, Надя бросилась за ним, чтобы остановить, убедить, но он, как пообещал, уже запер дверь на ключ снаружи и не отозвался на Надин стук. Ей теперь не выйти отсюда, не дать о себе знать, и никому не войти сюда.
   Надя в отчаянии сжимала в руке сломанный браслет и проклинала себя. Как быть с наглым домогательством феодала, очевидно, не привыкшего к отказам? А Никита? Что он скажет о Надиных размышлениях? Простит ли ее возможную уступчивость?
   Надя с омерзением передернула плечами.
   Разве не возненавидит она сама себя, если пойдет на такую грязную сделку? А гибель звездной экспедиции из-за ее "чистоплюйства" сможет простить себе?
   Что же делать? Дверь заперта, браслет сломан, связи нет!
   Горькая усмешка появилась у нее на губах.
   Как это ни смешно, но она уже была однажды в сходном положении на родной, неимоверно далекой Земле, когда лучшая подруга Кассиопея заперла ее в светелке под крышей дедовой дачи, чтобы Надя не помешала вылету звездолета с Никитой. Потом все изменилось, и сама она, доказав непреложность сокращения времени при субсветовой скорости, в конце концов полетела вместе с Никитой, чтобы спасти на терпящем бедствие звездолете отца и продолжить с ним вместе путь сюда на, казалось бы, столь похожую и не похожую Иноземлю с инолюдьми, которые пылают, оказывается, совсем не Иными страстями. И приходится, считаясь с этим, во имя спасения того же Никиты, отца, соратников и миллионов неведомых жизней, ради чего они летели сюда, пожертвовать своей старомодной "женской честью", над чем, быть может, посмеются те, кто будет судить их поступки.
   И мудрая звездонавтка, шедшая без размышлений на подвиг мечты, остро ощутив теперь собственную слабость и беспомощность, разрыдалась, как девочка.
   Слезы застилали ее глаза, текли по щекам. Всхлипывая, она прислонилась спиной к вогнутой стене комнаты, отчего стало неудобно, даже больно между лопатками.
   Говорят, так узнается сердечный приступ.
   Сандрий-оруженосец спешил подземным коридором к своей обожаемой хозяйке, чтобы пригласить ее вместе с гостем к обеду. Все рыцари уже собрались за длинным столом.
   У низкой ниши он заметил Серебряного рыцаря, шедшего ему навстречу, и еще издали крикнул ему:
   - Счастье без меры могучему!
   Звук отдался под низкими сводами.
   В ответ послышались приглушенные проклятья слуги в кольчуге, посланного сопровождать гостя в зал.
   Горений спрятал отстегнутую палицу, подбирая самые обидные слова в адрес этого несносного липкого молокососа.
   Сандрий поравнялся с Никитой и с подчеркнутой учтивостью произнес:
   - Хозяин замка, доблестный Горный рыцарь, имеет честь пригласить вас, мужественного рыцаря, владельца чужих миров, к его скромному обеденному столу, который украсит своим присутствием сама хозяйка замка несравненная Лореллея, поторопить которую я спешу.
   - Не спеши, волдырь на моем заду, - прервал его Горений, - госпожа переодевается к обеду и появится как самое лакомое блюдо.
   Сандрий оторопел. Слова слуги показались ему недостойно дерзкими. А тот с ненавистью смотрел на сорвавшего его планы маленького оруженосца.
   "Высмотрел прыщ проклятых серебряных жаб на берегу озера!" - подумал Горений, с ожесточением плюнув.
   - Ну ладно, - примирительно сказал он, - проводишь рыцаря в зал, а я еще повстречаюсь с ним.
   Ни Сандрий, ни Никита не поняли его зловещих слов.
   К тому же под сводами застучали женские каблучки, и из-за поворота коридора появилась и сама обворожительная Лореллея, теперь в парчовом платье со стоячим воротником-веером.
   - Как это мило с вашей стороны, гость мой, что вы подождали меня здесь, - произнесла она, улыбаясь и заглядывая Никите в глаза, словно не замечая, что тот избегает ее взгляда.
   - В следующий раз, - непринужденно произнесла она, - я встречусь с вами, украшенная алмазом непревзойденной красоты. Не правда ли, он подойдет к этому платью?
   Никита ответил загадочно:
   - Ваша идея использовать взрывы "хлопушек" для получения высоких давлений при выращивании алмазных кристаллов делает честь вашему уму, подумав при этом, что получение алмазов никак не связано с ядерными превращениями веществ и не может послужить в грядущем оружием возможных ядерных войн. Тут Никита не удержался от насмешки в свой адрес: "Хоть в этом устоял добрый молодец одурманенный!..".
   В рыцарском зале собрались все. Борений стоял за высокой спинкой стула Горного рыцаря, Горений отодвинул такой же стул, чтобы Лореллея могла удобнее сесть. Оба командира расположились: Бережной рядом с хозяином замка, Крылов напротив, справа от Лореллеи. Пришли и все остальные звездонавты. Только место Нади по другую руку Лореллеи пустовало.
   - А где же наша богиня звезд? - спросила Лореллея, испытующе глядя на мужа. Ведь от нее, чья проницательность равнялась лишь ее наблюдательности, не ускользнул ни один восторженный взгляд, который бросал украдкой Горный рыцарь на гостью небес.
   О Джугий сделал вид, что совершенно спокоен, выдержав ревнивый взгляд жены.
   - Если господа позволят, то я схожу за нашей гостьей, поскольку оставил ее любоваться горными вершинами с обзорной башни.
   - Я так и думала! - сквозь зубы процедила Лореллея, метнув глазами черную молнию. - Нет. Мы пойдем вместе, - и шепотом добавила: - Это вы!.. Все вы!.. Не удивлюсь несчастью!..
   Горный рыцарь пожал плечами, словно признаваясь, что всегда выполняет женские капризы.
   - Дозвольте, прекрасная госпожа, сопровождать вас, - робко попросил Сандрий-оруженосец.
   - Будешь при мне, - приказала Лореллея, далее не посмотрев в его сторону.
   Бережной и Крылов переглянулись. Что-то странное, почти тревожное почудилось им в репликах рыцаря и его супруги, хотя они и не произнесли ни одного необычного слова. Тем не менее звездонавты поднялись, чтобы идти за хозяевами.
   - У вас ли запасной ключ от обзорной комнаты? - поинтересовалась у мужа Лореллея.
   - Зачем? - казалось бы, непритворно удивился Горный рыцарь.
   - Наша гостья могла находиться на балконе, когда ленивый дозорный поторопился замкнуть дверь, - надуманно объяснила Лореллея.
   - Может быть, хотя и не похоже, - буркнул О Джугий, величественно возглавляя шествие.
   Но на винтовой лестнице Лореллея обогнала его, словно торопилась спасти от чего-то свою новую подругу.
   Пропустив Лореллею, Никита не отставал от О Джугия.
   Беспокойство за Надю затмило в нем чувство неловкости перед ней. Мальчик, пытавшийся обогнать его, вызывал у Никиты раздражение, которое он едва скрывал.
   Следом поднимались встревоженные звездонавты, а также любопытные ко всему близнецы-соглядатаи в кольчугах.
   Поднимались долго.
   Лореллея первая убедилась, что обзорная комната заперта, и гневно взглянула на мужа, требуя ключ.
   Горный рыцарь отрицательно замотал головой.
   - Пошлите своего пажа за дозорным, - сказал он.
   - Вашего оруженосца, - поправила Лореллея и приказала Сандрию привести дозорного и осмотреть весь замок, нет ли гостьи внизу.
   Мальчик скрылся.
   О Джугий молчал.
   Пока оруженосец бегал за дозорным, Лореллея, Бережной и Крылов стучали в дверь, окликая Надю. Но она не отзывалась.
   Тревога завладела всеми... кроме О Джугия.
   - Я всегда говорил, что вид с балкона завораживает. Мы найдем нашу гостью на балконе, где дозорный, закрывая дверь, очевидно, не заметил ее, успокаивал всех рыцарь.
   Лореллея свела брови.
   Наконец явился дозорный, не понимая, почему обзорная комната закрыта, а ключ у него. Приведший его Сандрий доложил, что "госпожи с неба" нет ни в нижних комнатах, ни во дворе.
   Перепуганный дозорный никак не мог попасть ключом в замочную скважину.
   Когда дверь со скрипом открылась, Горный рыцарь пропустил всех, уверенный, что оставленная им в башне гостья не выдаст его.
   Но ни в круговой комнате, ни на наружном балконе Нади не оказалось.
   Лореллея заглянула через перила в пропасть.
   - Какой ужас! Неодолимо тянет туда. Но какой изверг мог довести ее до этого? - и, обратившись к мужу, приказала: - Позаботьтесь найти тело в пропасти.
   О Джугий сделал знак своему оруженосцу. Тот кинулся к винтовой лестнице, но услышал впереди себя чьи-то удаляющиеся шаги.
   Звездонавты стояли с поникшими головами.
   Крылов окаменел, не произнося ни слова.
   Бережной обнял его за плечи.
   - Алеша, не дай себе воли. В любой необычной ситуации сказывается человеческий фактор. Женский особенно. Это надо было учитывать еще до вылета.
   Крылов, казалось бы, не к месту сказал:
   - Еще девочкой она любила прыгать с крыши сарая.
   - Так ведь то на сено, а не в каменную пропасть, - покачал головой Бережной.
   Спускались медленно, нехотя.
   Вернулись за стол, но никто есть не стал.
   Появился Сандрий-оруженосец и доложил, что самые ловкие скалолазы в пропасти под башней ничего не обнаружили.
   Надя исчезла.
   ПОСЛЕСЛОВИЕ К ПЕРВОЙ ЧАСТИ
   Надменный и упрямый делает все по-своему, не слушая ничьих советов, и скоро становится жертвой своих заблуждений.
   Эзоп.
   Надя исчезла.
   В пропасти под самой скалой Горного замка труп ее так и не был найден. Гости Горного рыцаря, преуспев в изучении местных языков с помощью своих внушающих во сне ящиков, все, кроме Никиты Вязова, исчезнувшего вслед за Надей, готовились к отъезду.
   В Святикане Великопастыря всех времен и народов папий И Скалий уединился в тайном кабинете, вход куда через святилище храма всем был строго заказан. Здесь он метался, как в клетке, между шкафом с бесценными книгами за хрустальным стеклом дверей и былыми своими рыцарскими доспехами в бессильной ярости против самого себя. Как он мог выпустить из рук такого опасного врага, каким оказался Мартий Лютый? И Скалий был не только упорен в своих взглядах и действиях, но и упрям, совмещая в себе сразу обе части афоризма "упрямство - оружие слабых, упорство - оружие славы". Где-то в глубине души он не хотел отказаться от своего решения превратить Мартия Лютого в своего помощника. Если не удалось это сделать отлучением от церкви и превращением его в отвергнутого всеми изгоя, то смутьяна можно привлечь теми реформами, которые вынашивал И Скалий, добиваясь невиданной власти. Что скажет Мартий Лютый, если увидит, что Великопастырь всех времен и народов печется о них и создает вселенский монастырь с уставом общей собственности и обязательного для всех труда, с незыблемыми законами Справедливости. И пусть это Добро зиждется на фундаменте Страха, Лютый способен понять, что лишь Страх может объединить самых разных людей, сплотить их в едином служении. И, кстати, пришло письмо от брата из Горного замка с первой за все время всевластия И Скалия просьбой о каких-то чужеземцах, именуемых "посланцами неба". И Скалий не верил ни в каких "посланцев небес", но знал, что только слепая вера, вселяющая Страх загробных мучений, помогает церкви владеть помыслами людей. И повлиять с помощью "посланцев неба", кто бы они ни были, на сознание народов, подготовить их к переходу к задуманным И Скалием реформам будет полезно.