Казанцев Александр Петрович. Донкихоты Вселенной

   Церемония коронации оказалась столь пышной, что Надя даже вообразить себе не могла всей изобретательности священнослужителей, направленной ими на постановку красочного церковного спектакля. Яркие одежды, продуманные позы, торжественные возгласы, величественные движения, нежное песнопение и льющаяся как бы с небес музыка завораживали. Больше всего на Надю подействовали звуки органа, небесным громом отдавались они под высокими сводами собора, волнуя слушателей строгой гармонией.
   Надя держала в руках переданную ей золотую корону, с горечью думая о размолвке с Мартием Лютым.
   С этими мыслями подошла она к коленопреклоненному Кардию, увидев, что его склоненная голова изрядно полысела, образовав отчетливую плешь, которую Надежанна и прикрыла столь желанной ему короной.
   Церемония еще продолжалась. Надя вышла на воздух. Разодетые вельможи и дамы расступались перед нею.
   Из храма доносился многоголосый хор. С широкой лестницы Надя искала глазами Никиту и Дезония, но увидела только генерала, оттесненного вниз тритцанскими воинами.
   Герцог, предводитель тритцев, вышел вслед за Надежанной и, оглядываясь на двери храма, напыщенно произнес:
   - Принося вам рыцарскую благодарность за посвящение в короли Великого Кардия, отныне VII, я прошу извинить нас за желание выполнить деликатную просьбу представителя Великопастыря всех времен и народов папия И Скалия и попросить вас уступить в пустяковом, чисто формальном вопросе.
   - В чем я должна уступить? И кому? - удивилась Надя.
   - Только воинам, выполняющим данный им приказ. Дело в том, что, по законам святой папийской религии, твердой, как скала, веры, ношение женщиной мужской одежды карается смертной казнью. Конечно, к Деве Небес это не может иметь отношения. Святиканского папийца, слугу увещевания, вполне удовлетворит свидетельство нескольких придворных дам, на интимную встречу с которыми вы дадите согласие, приняв их в отведенной вам башне королевского двора.
   Надежанна оглянулась и увидела, что окружена тритцанскими стражами герцога.
   Так вот как повторяется для нее судьба земной Жанны д'Арк! Она уже пленница!
   - Знает ли об этой гнусности король Кардий VII? - возмущенно произнесла Надежанна.
   - Разумеется, сударыня. Все делается с его согласия и ведома, ибо без его воли ни один волос не упадет ни с чьей головы. Речь идет о нарушении церковного закона женщиной, но никак не Девой, какой вы являетесь, что и надлежит установить, - и он натянуто улыбнулся.
   Тут Надя встретилась глазами с девицей де Триель, прочтя в них неподдельный ужас.
   - Значит, коронованный мной король предал меня? - холодно спросила Надежанна.
   - Ну полно! Разве можно назвать предательством выполнение всех пунктов договора, который с этой минуты входит в силу? - с насмешливой теперь улыбкой произнес герцог Нозльский.
   Маршал Надежанна, опустив свою рыжую голову, молчала.
   Папийские воины провели ее в башню замка, но не в королевскую, а в другую, лишь внешне схожую с первой.
   Герцог Ноэльский с наглой усмешкой и деланной учтивостью провожал ее до круглого зала, который в отличие от такого же роскошно убранного в первой башне выглядел здесь мрачным запущенным помещением, холодным и сырым, где солдаты принялись разводить костер прямо на полу, не смущаясь едким дымом, поднимавшимся к стропилам.
   Наде отвели маленькую спальню, примыкавшую к этому залу, где было так же холодно и сыро. Над одиноким жестким каменным ложем издевательски красовался королевский балдахин.
   Стоя на пороге спальни, как бы не решаясь из вежливости войти в нее, герцог говорил:
   - Дамы незамедлительно нанесут вам интимный визит, и вы, я надеюсь, с почетом перейдете в зал, где начинается пиршество после коронации. Да поможет вам всевышний избежать СС увещевания. Прощайте, - и герцог захлопнул дверь в камеру узницы.
   Однако посещение высокой пленницы избранными дамами откладывалось, ибо девица де Триель, которой предстояло возглавить щекотливую миссию, не торопилась.
   Вместо фрейлин двора она отыскала в толпе Санчо Пансия и Гиевия Народного, предложив им следовать за собой.
   Она провела их в подвальное помещение, где суетились повара в белых колпаках около пылающих плит и клокочущих котлов. Затем повела по коридорам мимо кладовых со всевозможной предназначенной для пира снедью. В самом дальнем чулане она попросила мужчин расчистить его от рухляди, пока в стене не обозначилась потайная дверь.
   Открыв ее, Гневий Народный увидел винтовую лесенку. Девица де Триель что-то шепнула Санчо, добавив вслух:
   - Редкий юноша отказался бы от удовольствия увидеть смущение рассматривающих его дам.
   Гневий Народный только усмехнулся.
   Молча поднимались они с Сандрием по лесенке.
   Она заканчивалась дверью, ведущей прямо в каменную спальню, где заключена была несчастная Надежанна.
   Велико же было их изумление, когда, открыв потайную дверь в эту спальню-клетку, они обнаружили там сидящую на каменном ложе Надежанну. Она откинулась назад и, упершись за спиной руками, смеялась.
   Это не был смех исступленного отчаяния. Нет! Надежанна заразительно смеялась, глядя на своих верных соратников.
   Смущенный юноша еле нашел в себе силы сказать:
   - О, божественная Надежанна, позвольте мне еще раз облачиться в ваш хорошо сидящий на мне серебристый костюм, не лишайте меня удовольствия поразить дам, визита которых вы ожидаете. Вы же в моем одеянии выйдете с Гневием Народным через эту дверь и черный ход на волю.
   - Милый мой юный защитник! Я так благодарна тебе еще за прошлое переодевание...
   - Я лишь соблюдал рыцарские традиции, чтобы заслужить посвящение в рыцари.
   - И достоин этого, Санчо! Однако позволь мне самой насладиться разочарованием своих гостей. Я не могу и не хочу отдавать тебя на растерзание разгневанных тюремщиков.
   - И ради этого, ваша Сила и Нежность, вы готовы остаться в этом каменном мешке? - с упреком спросил Гневий Народный.
   - Надеюсь, ненадолго, мой верный соратник! Заготовленное против меня варварское церковное обвинение развеется, как дым, проникающий сюда от костра, разложенного в соседнем зале.
   Гневий Народный покачал головой.
   - Плохо у вас там, на небесах, знают наших священнослужителей, которые большие охотники до разжигания костров не только в залах.
   - Поймите, друзья. Мой побег с вами сорвет мирный договор. А мир важнее всего для людей. Не так ли?
   - Так-то так, - согласился Санчо Пансий и полушепотом добавил: - Но девица де Триель шепнула мне, что догадалась о вашем замужестве за моим патроном.
   - Это так и не так, - загадочно сказала Надежанна.
   Ничего не поняв, кроме того, что имеют дело с женщиной непостижимой твердости и отваги, Сандрий в сопровождении Гневия Народного с большой неохотой покинул бесстрашную узницу, с тяжелым сердцем бросив на нее последний взгляд.
   Всегда ли разумно поступала Надя? Да, она отдала весь свой математический талант, чтобы, скорректировав Эйнштейна, доказать раскрытой "тайной нуля" непреложность изменения масштаба времени при субсветовых скоростях. Ей хотелось удержать этим от звездного полета любимого человека, но удалось лишь освободить место математика в экипаже. Американец Генри Гри отказался лететь, поскольку не смог бы вернуться к современникам. Вместо него за математическое открытие и спортивную форму взяли Надю, но перед самым стартом. Сборы ее были более чем поспешны. И вот после свадьбы в невесомости, когда супруги остались наедине...
   - Это мама! Понимаешь, мама! Проверяла мои пожитки...
   - И что же? Обнаружила космическую контрабанду?
   - Не смейся! Это ужасно! Ведь появление нашего ребенка может сорвать звездную экспедицию! Вынула пилюли, не подумав!
   - Что ж, - усмехнулся Никита. - Будешь последовательницей Софьи Ковалевской не только в математике.
   - Что ты хочешь сказать?
   - Придется нам с тобой счесть наш космический брак фиктивным, хотя мужу твоему не требуется увозить тебя за границу для получения там высшего образования, запретного для женщин в царской России.
   - А как же ты? - растерянно спросила Надя. - Станешь рубить себе пальцы, как отец Сергий?
   - Нет! Зачем же? Ковалевский пальцев себе не рубил. Просто был порядочным человеком. Или сомневаешься во мне?
   - Ну что ты! Но как же мы скажем всем?
   - Семейная тайна, - прошептал Никита, делая большие глаза.
   И вот теперь этой "семейной тайной" Надя рассчитывала обезоружить своих недругов, сделать неприменимым к ней изуверский закон о ношении женщинами мужского платья.
   Представив себе перекосившиеся физиономии папийца св. Двора и герцога Ноэльского, Надя снова рассмеялась.
   А может быть, ей все-таки следовало бежать? Но ведь она прыгала с двадцатого этажа университета, потом ринулась в инопланетную пропасть!..
   Когда дамы под предводительством девицы де Триель отправлялись в тюремную башню, подвыпивший король напутствовал их.
   - Поверьте, целомудренницы, не мог же король пренебречь папийским запретом носить бабам мужскую одежду. Разве маршал Френдляндии непременно должен быть в штанах? А важны-то не штаны, а что в них: мужчина или женщина! - И Кардий VII захихикал.
   Когда процессия дам-визитерш вернулась, заняв свои места за столом, девица де Триель прошептала на ухо королю:
   - Единственный раз в жизни я счастлива, оказавшись неправой! Скорее, умоляю вас, мой возлюбленный король, пригласите своего маршала Надежанну к столу. Закон не распространяется на нее!
   Кардий VII растерянно озирался, отыскивая глазами своего "царственного брата".
   А тот уже совещался с папийцем св. Двора, после чего подошел к королю.
   - Ваше всевластие! Посланец св. Двора считает, что Дева-воительница не может быть лишена его пастырской заботы, поскольку не выяснено, откуда она прилетела по воздуху: с неба или из ада, поддержав отлученного от церкви злодея.
   - Но... - пробормотал Кардий VII. Однако герцог властно прервал его.
   - Осмелюсь напомнить вам, ваше всевластие, пункт мирного договора. По нему так называемая Дева, летавшая по воздуху, подобно нечистой силе, передается для заботы о ней слугам Святой Службы увещевания. А против нее ни вы, ни я, истые приверженцы святой папийской, крепкой, как скала, веры, ничего поделать не можем, - и он снисходительно улыбнулся королю, который обрел корону, но не смелость использовать власть для освобождения Надежанны, уже сыгравшей свою роль.
   - Да поможет ей всевышний, - вздохнул король, осеняя себя символом папийской веры.
   - Или силы, пославшие ее, - добавил герцог. - Не нам, царственный мой брат, заботиться об этом, когда стол ломится от яств и вина.
   Глава пятая
   ТАЙНА КОРОЛЕВСКОЙ КРОВИ
   Оптимист - не тот, кто не знал отчаянья, а тот, кто пережил его.
   А. Н. Скрябин.
   Только в безлунные дождливые недели осени бывают такие непроглядные ночи, как в этот раз в Ремле.
   Две темные, закутанные в плащи женские фигуры, неразличимые на фоне черных стен замка, пробирались к подножию его тюремной башни на берегу Сонмы.
   Ноги скользили по мокрым от накрапывающего дождя камням.
   - Осторожнее, госпожа де Триель, здесь придется спуститься к самой воде, - слышался из-под капюшона высокий голосок впереди идущей.
   Казалось странным, что каменистый берег, сливающийся с основанием башни, покрыт кустарником.
   Но стволы растений жадно проросли сквозь трещины в камне и так распустили ветви, что позволили скрыть под ними лодку.
   Обе фигурки, балансируя на ходу руками, перебрались в суденышко, закачавшееся под их ногами.
   Первая из них села на весла, предусмотрительно обвязанные тряпками, и лодка бесшумно отчалила от башни.
   Почти рядом прозвучал голос часового, невнятно окликнувшего на тритцанском языке не людей в лодке, а своего собрата, ближнего стража.
   - Мнят себя здесь хозяевами, - зло прошептала девица де Триель.
   - Хозяева, зажатые в тиски осады! Моя госпожа, им трудно позавидовать.
   - Это правда, - согласилась Лилия де Триель, опуская концы пальцев в воду. - А вода холодная, - прошептала она.
   На другом берегу их ждали. Сильные руки ухватились за веревку и вытащили лодку на низкий берег.
   Сидевшая на веслах слишком проворно для дамы выскочила первой и протянула руку спутнице, которая старалась возможно изящнее сойти на песок.
   - Теперь пожалуйте за мной, - сказал встречавший мужчина, чья борода сливалась с темнотой ночи, в которой люди растворялись, как тени в овраге. - Господин рыцарь ждет вас в рыбацкой хижине. Конечно, это не нарядный павильон для свиданий в графском парке, но по крайней мере нет посторонних ушей и дождь не накрапывает.
   - Ах, этот дождь! Я боюсь, он испортит мне прическу, - жеманно произнесла Лилия де Триель.
   - Надвиньте капюшон на глаза, хотя они не менее прически делают дам прекрасными.
   - Вы учтивы как рыцарь, любезнейший.
   - Увы, я только в числе его соратников.
   - А кто из соратников? - заинтересовалась де Триель.
   - Гневий, моя госпожа, - пояснила ей спутница. - Это разбойник Гневий Народный.
   - О, всевышний! Я так страшусь разбойников! - в притворном ужасе воскликнула любимица короля.
   - Не стоит их бояться, если они берут вас под защиту, - успокоил даму Гневий, вводя спутницу в убогую хижину, где их ждал, подпирая потолок своей длинной фигурой в серебряных доспехах, рыцарь О Кихотий.
   - Рад приветствовать вас, прекрасные дамы, - встретил он прибывших, надеюсь, прогулка была приятной?
   - Если не считать струек воды, льющихся за ворот столь неудобного дамского платья, от которого так приятно освободиться, - с этими словами оруженосец рыцаря Санчо Пансий стянул с себя костюм придворной фрейлины, надетый им на камзол, и облегченно вздохнул, словно освободился от лат, а не от легкого дворцового наряда. - О, если бы вы знали, патрон, как эти тритцанские вельможи липли ко мне, словно я был вымазан медом.
   - Вид у тебя был сладкий, можно их понять, - вставил Гневий.
   - Он удивительно женствен. Я бы взяла его в сестренки, - произнесла Лилия де Триель.
   - О сестрах еще поговорим, - непонятно пообещал О Кихотий.
   - Во всяком случае, я душевно благодарна ему за свидание с вами, рыцарь О Кихотий.
   - Что касается меня, госпожа де Триель, то я рассчитывал на встречу с будущей королевой Френдляндии.
   - Вы больно жалите своей шуткой, рыцарь. Пристало ли вам так говорить с дамой?
   - Я просто имею в виду, что вам чужды дворцовые интриги, а я прямодушен, тем более когда говорю о том, что принадлежит вам по праву.
   - Я ненавижу интриганов, ибо корона несовместима с интригой.
   - Как приятно слышать из столь прелестных уст столь мудрые слова. Значит, я не ошибся, предлагая свою помощь, правда, рассчитывая и на вашу.
   - Какой же вы большой! Вот это мужчина! С вами не страшно! - сказала девица де Триель, приблизившись к рыцарю и запрокидывая голову, чтобы посмотреть ему в лицо.
   - На ваше бесстрашие я и рассчитывал.
   - Тогда говорите, прошу вас, говорите.
   Никита наклонился к ней, чтобы продолжать беседу вполголоса, подумав при этом, что Лилия одного роста с его Надей.
   Ночью в каменную спальню-клетку, где томилась Надя, через скрипучую дверь вошел папиец св. Двора в алой мантии и остановился на пороге, опустив глаза и молитвенно сложив руки.
   Надежанна вскочила с каменного ложа и выпрямилась во весь свой маленький рост, словно готовясь к бою в своих серебряных доспехах.
   Папиец низко поклонился и пропел сладким голосом:
   - Слуга Святой Службы увещевания, приближенный к Великопастырю всех времен и народов, Великому папию И Скалию, недостойный монах Кашоний счел за особую честь для себя навестить тяжкую грешницу, скрытую от всевышнего под именем Надежанны.
   - Чем она может служить столь высокому духовному лицу? - с вызовом спросила Надежанна, хотя сердце в ней тревожно забилось.
   - Только полным откровением, дочь сумерек. Ваша вина перед святой, твердой, как скала, верой видна без доказательств - это ваш мужской рыцарский наряд, за ношение которого женщина карается смертной казнью, почти ласково произнеся последние слова, закончил он.
   - Но посланные вами ко мне с непристойной миссией дамы отвергли применение ко мне этого варварского закона, - запальчиво произнесла Надежанна.
   Папиец деланно вздохнул.
   - Если бы этой формальностью завершалась ваша вина!
   - Ах так! Значит, не одно, так другое найдется у духовных отцов, лишь бы увещевать свою жертву.
   - Именно увещевать, направлять, спасать, несчастная грешница! Пока это увещевание словесно и душевно, но... под нами находится такая же каменная комната, откуда не доносятся никакие стоны и где пол не раз орошался багровыми пятнами, не будем уточнять какими. Мне не хотелось бы повергать вас в это "убежище откровенности", и я слезно умоляю вас признаться через меня перед всевышним, что вы прилетели по воздуху на поле боя прямо из ада, покаяться, что послал вас туда нанести поражение доблестным тритцанским войскам, защищающим правую, твердую, как скала, папийскую веру, не кто иной, как Сатана.
   - Вы прекрасно знаете, что это гнусная ложь! Впрочем, ложь - ваша сущность, вы не мыслите себе в жизни ничего иного, кроме лжи, - гордо сказала Надежанна, цепенея от ужаса и своих собственных слов.
   Папиец сокрушенно покачал головой.
   По мере того, как рыцарь О Кихотий говорил, глаза Лилии де Триель расширялись. Иногда она вскрикивала от неожиданности или от восхищения, влажным взором глядя в лицо этого чем-то отличающегося от всех человека.
   - Я сделаю все, что вы хотите, - сказала она, когда Никита закончил. Но я не вижу пути к освобождению Надежанны. Потайная дверь, которой воспользовался в первый день ее заключения этот молодой человек, обнаружена и строго охраняется.
   - Надежанна отказалась от побега, теперь следует избавить ее от поползновений слуг увещевания на ее доспехи и достоинство, дабы не посмели изуверы унизить ее.
   - Разве это спасет ее? - удивилась де Триель.
   - Это поможет нам, - загадочно ответил Никита.
   - Ах, лучше бы я остался тогда на месте божественной Надежанны! воскликнул Сандрий.
   - Еще лучше, дорогой мой Санчо, если бы она не осталась на коронацию, - ответил О Кихотий и обратился к молчаливому бородачу: - Гневий, тебе придется вспомнить свое раменское прошлое...
   - Я все понял, еще когда восхищался мудростью возвращенного вашей доблести браслета.
   - Это были мудрые советы моих друзей с такими же браслетами, друзей, рассеянных по всему свету.
   Дождь усилился, лодка причалила к своему прежнему месту, а две тени снова растворились на фоне стен замка.
   Девица де Триель появилась в холодном полутемном зале пиршеств и потребовала у стражей немедленно вызвать из королевских покоев герцога Ноэльского.
   Один из двух стражей повиновался и вскоре вернулся, со стуком приставив алебарду к ноге.
   Наконец появился наскоро одетый, недовольный и сонный герцог Ноэльский.
   При виде дамы в мокром плаще он не удержался от привычного ему насмешливого тона.
   - Вы всегда гуляете, миледи, по ночам в такую погоду? Вам надлежало бы жить на наших островах, там непогода чаще.
   - Тем не менее я напомню вам, что непогожая ночь стоит сейчас во Френдляндии, в осажденном вашими врагами Ремле, очень благоприятствуя началу штурма и возможного конца...
   - Ах, вы не досмотрели кошмар и решили поделиться им со мной.
   - Да, ваше всесилие, поделиться некоторыми кошмарными тайнами.
   - Если это не милая шутка, то беседу нашу следует продолжить в более благоприятном месте, миледи. В замке есть помещения, откуда не вырваться ни одному звуку.
   И герцог, продолжая зевать, прикрывая рот рукой, повел девицу де Триель к двери в тюремную башню, но не наверх, по ступеням в круглый зал и спальню-клетку Надежанны, а вниз...
   - "Камера откровенности", - объявил герцог. - Стоит ознакомиться с ее достопримечательностями. Вот полюбуйтесь. Эти клещи не для вытаскивания углей из камина, а для вырывания каленым железом живого мяса при увещевании, а другие, поменьше, - только для вырывания ногтей. Менее эффектно, но, уверяю вас, очень болезненно, судя по отчаянным воплям.
   Лилия поморщилась.
   - Но это пустяки по сравнению с такими орудиями, как, скажем, железный сапог, сдавливаемый винтами. Что может быть ужаснее тесной обуви? А здесь дробятся кости, с хрустом, моя миледи. Еще страшнее "Железная Дева". Их несколько разных размеров, есть и для дам. Они напоминают футляр для драгоценностей, куда в живом виде помещаются допрашиваемые. Вот так, смотрите, я открыл, и вы убедитесь, что вся внутренняя часть футляра усеяна, как иглами, кинжалами, вонзающимися в тело увещеваемого или увещеваемой ради их откровенности и достижения небесной дали блаженства, ждущих их. А дыба, я думаю, известна каждому. Ну как?
   - Могу сказать вам, ваше герцогское всесилие, что не хотела бы видеть вас после штурма Ремля здесь в виде принуждаемого к откровенности.
   - Ну знаете ли... если ваши тайны так же успокаивающе действуют, как ваши обещания, то я предпочитаю быть в покоях своего царственного брата.
   - Вот о всяческом родстве, ваше всесилие, и пойдет речь.
   - О родстве? - удивился герцог.
   - Да, о родстве, предусмотренном условием введения в действие мирного договора между тритцами и френдляндцами, который избавил бы вас, ваше всесилие, от неприятностей, связанных с вашим пребыванием в этой "камере откровенности".
   - Вы правы, несравненная, если имеете в виду женитьбу Кардия VII. К сожалению, прибытие его невесты, юной принцессы, моей сестры, задерживается.
   - Должна вас огорчить, юная принцесса не приедет.
   - Почему же? Ее не пропустят лютеры?
   - Это тоже послужило бы препятствием, но дело хуже. Ваша милая сестра умерла от оспы.
   - Умерла от оспы? Вы шутите?
   - Оспой не шутят, ваше всесилие. Каждый из нас мог бы последовать за нею следом, если бы она успела приехать и повенчаться с моим королем.
   - Так, - яростно затеребил свой ус герцог. - Чем еще вы меня сразите?
   - Тем, что ваш всевластный отец жив и здоров, что радует меня не в меньшей степени, чем вас.
   - Благодарю за вежливое участие.
   - Это не участие, а родственные чувства.
   - Родственные, вы сказали?
   - Да, вам придется выслушать некоторые тайны королевской крови, вашей в том числе.
   - Не заставляйте меня забыть, что вы дама.
   - Не только дама, но и родная ваша сестра, ваше всесилие, горюющая вместе с вами о кончине юной принцессы, тоже сестры моей.
   - Может быть, вы плохо спали, или у вас привычка будить людей, чтобы рассказывать им свои сны?
   - Ничуть, ваше всесилие. Двадцать пять лет назад тогда еще юный король Великотритцании Керней III впервые вторгся во Френдляндию, позволив своим войскам грабить, жечь, насиловать и захватывать любые трофеи. Сам он, как вы, вероятно, знаете, тоже не отставал от них. Но будучи бескорыстным, с одной стороны, и мужчиной из мужчин...
   Герцог поклонился.
   - Ваш батюшка в качестве трофеев предпочитал пользоваться лучшими красавицами Френдляндии, и первой из них считалась моя мать.
   - Вы, безусловно, унаследовали ее внешность, - галантно произнес герцог, стараясь скрыть недоумение и заинтересованность.
   - Моя мать тогда еще не была замужем, и ваш батюшка по-королевски одарил ее своим вниманием, она же благодарно, будучи еще незамужней, одарила его, тайно родив королю Великотритцании сразу двух девочек. Конечно, этот неблаговидный случай пришлось скрыть. Возлюбленной короля тритцев нужно было как ни в чем не бывало вернуться ко двору, а девочек отдать на воспитание в село, старосте Гарию Лютому. Когда они подросли, их обучали в монастыре святых Девственниц, о чем позаботился мудрый старец, впоследствии птипапий Пифий.
   Вернувшись на свои острова для подготовки нового набега на Френдляндию, ваш всевластный отец Керний III не забыл своей френдляндской привязанности, с королевской щедростью обеспечил мою мать завидным приданым, выдав замуж за неимущего рыцаря де Триель, который за полученное приданое должен был признать девочек своими дочерьми, что, верный рыцарской чести, готов был сделать, но...
   - Какое еще "но"? Еще одна оспа, унесшая вашу сестру?
   - Не только мою, но и вашу, ваше всесилие. Отец-то у нас общий. Нет, не оспа, а проклятые кочующие рамены. Они украли девочку из монастыря, обучив ее в своем таборе чернокнижным гаданиям, внушениям и даже умению летать по воздуху.
   - О, всевышний! Когда же настанет конец мучившим вас сегодня кошмарам?
   - Вы можете не поверить мне, но не увидеть в том, что я говорю, выгоду для себя просто неразумно, ваше всесилие.
   - Какая выгода? В чем?
   - Вы удивляете меня, ваше всесилие, своей недогадливостью. Разве не мирный договор, введенный в действие, снимает осаду с Ремля?
   - Допустим, - неохотно согласился герцог.
   - Для этого требуется венчание короля Френдляндии с вашей сестрой, ваше всесилие. Не так ли?
   - Но оспа унесла ее.
   - Ее, увы, да! Но ваша сестра, готовая идти под венец с Кардием VII, стоит перед вами, ваше всесилие.
   - Вы? Королева Френдляндии? - расхохотался герцог.
   - В моих жилах течет не меньше королевской крови, чем в ваших, герцог, найденный брат мой!
   - Г-м, - проворчал лорк Стемли, исподлобья глядя на фаворитку своего "царственного брата", породниться с которой ему было так необходимо, чтобы вырваться живым из кольца осады Ремля и не попасть в камеру откровенности или прямо на эшафот.