Казанцев Александр Петрович. Донкихоты Вселенной

   Начался дождь, и рыцари, оберегая свои доспехи от ржавления, поспешили укрыться в палатке, разбитой для них среди руин дома старосты.
   Так по приказу герцога армия тритцев в тяжелых лесных боях с отрядом Гневия Народного прорвалась наконец к стенам Ремля, хлынув через открытые ворота в город под защиту крепости.
   Лютеры, следуя по пятам тритцев, осадили город.
   Высокие крепкие стены его возвышались над глубокими рвами с водой, поступавшей из реки, в одном месте вплотную подходившей к крепостной башне.
   Перед всеми четырьмя городскими воротами подъемные мосты задрали в небо свои подхваченные цепями ребра.
   Начавшиеся дожди не прекращались все дни отступления тритцев к Ремлю. И только после поднятия мостов за прошедшими тритцами дождь стих.
   А наутро вышло солнце, осветив мрачные городские стены, из-за которых выглядывали позолоченные шпили знаменитого ремльского собора, где короновались все властители Френдляндии и куда так стремился для той же цели ехавший в обозе лютеров некоронованный король Френдляндии Кардий VII, конечно, вместе со своей возлюбленной девицей Лилией де Триель, в карете, которая из-за непогоды выглядела отнюдь не королевской.
   Когда поутру слуги принялись отмывать золоченую карету, один из подъемных мостов Ремля опустился, ворота открылись, и на белом в яблоках коне в белом со звездами плаще выехал знатный герольд.
   В лагере лютеров услышали его призывную трубу, и воины высыпали из палаток, бряцая оружием.
   - Рыцари Орлана и доблестное их войско, - громко возвещал глашатай, к вам обращается славный Черный рыцарь, коронованный в Куртиже истинным королем Френдляндии, Дордием IV. Он призывает к милосердному прекращению кровопролития и соблюдению высших законов рыцарства. Пусть не прольется кровь ни одного из воинов во славу всемилостивейшего Великопастыря всех времен и народов папия И Скалия, а судьбу осажденного города Ремля решит суд всевышнего, который определит победителя в поединке высших военачальников обеих враждующих сторон. Великий король Френдляндии Дордий IV, желая умножить свою боевую славу Черного рыцаря, вызывает на поединок маршала Френдляндии, как именует себя Дева-воительница, ведущая армию из-под Орлана. Если по велению всевышнего победит в схватке она, то находящиеся в Ремле тритцанские войска спокойно покинут город, сдав его орланцам. Если же Черный рыцарь выйдет победителем, как и во всех схватках, в которых участвовал прежде, то осаждающие войска орланцев вернутся в Орлан. Да свершится воля всевышнего, и пусть воины обеих сторон ждут ответа отваги или трусости со стороны войска орланского.
   И глашатай повернул коня. Кованые копыта звонко простучали по мосту, который тотчас был поднят.
   Затем со стороны Ремля посыпались стрелы с деталями дамского туалета, что должно было унизить и оскорбить врагов, ведомых Девой, но вызвало бурю гнева лютеров.
   Маршал Френдляндии Надежанна, такая твердая в наступлении, сейчас была в отчаянье.
   - Как я могу сражаться с этим великаном? - говорила она Мартию Лютому. - Только чудо может повергнуть его.
   Мартий Лютый тоном фанатика убеждал ее:
   - Ты не должна отказаться от поединка, Дева Небес! Ты явилась к нам как чудо и ждешь чуда, но призвана сама сотворить его. Все мы верим, что ты не можешь погибнуть, будучи посланницей всевышнего.
   "Посланница небес!.." - горько думала Надя в то время, пока генерал Дезоний убеждал ее принять вызов, как подобает истинному рыцарю.
   "Какой я маршал? - думала Надя. - Все мои военные советы подсказаны или элементарным математическим мышлением, или Никитой, увлекавшимся на Земле историей войн с обходами, клещами, котлами окружения". Надя, несомненно, умаляла свои заслуги, хотя Никита всегда был подле нее в критическую минуту. Избегая оставаться наедине, они все же искали друг в друге поддержки, и каждый считал себя безмерно виноватым перед другим.
   Услышав о вызове Черного рыцаря, Никита поспешил, вместе со своим верным оруженосцем Санчо, в серебряную палатку маршала, откуда удалил всех, взяв на себя переговоры с Надежанной о ее предстоящем поединке с Черным рыцарем.
   Мартий Лютый и генерал Дезоний ушли неохотно.
   - Я знаю, - обратилась Надя к Никите, - на этой планете повторяется история Земли по общим законам развития Кристаллической Вселенной. И мне выпала на долю роль Жанны д'Арк.
   - Ее история может быть прочтена по-разному. Во всяком случае, упустить возможность взятия Ремля без штурма нельзя, - твердо сказал Никита.
   - То есть поединок с Дордием неизбежен, - горестно воскликнула Надя. А по поводу прочтения судьбы Жанны есть стихи Вольтера о ее сражении с рыцарем Шандосом.
   И она прочитала знакомые строки:28
   Летит на Жанну бритт, боец завзятый
   Отвага их равна. Сверкает взор.
   И всадники, закованные в латы,
   Вонзая шпоры, мчат во весь опор,
   Один другого прямо в лоб встречая.
   Как небо рвется, слышен тот же треск,
   Кровь алая струится, обагряя
   Разбитого доспеха ломкий блеск.
   Отдалось эхо страшного удара
   И вопль толпы, как будто рев осла,
   И разом выбитая из седла,
   Лежит она, без чувств, как от угара...
   - Так и будет?! - полувопросительно закончила Надя.
   - Прошу простить, божественная Надежанна, я не понял слов, - вмешался маленький оруженосец, - но я почувствовал небесную их музыку. Мне показалось: сшиблись рыцарские кони. Это так?
   - Да, так, - кивнула Надя.
   - Как это прекрасно! - восхитился юноша. - Нет ничего выше законов рыцарства!
   - И ты тоже? - с печальным упреком произнесла она.
   - И я, конечно! - восторженно воскликнул Сандрий.
   Тритцы со стен Ремля и лютеры, осаждающие город, с волнением наблюдали - после трубного сигнала глашатая, - как сначала из городских ворот по спущенному мосту на вороном длинноногом коне выехал богатырь в черных латах, а ему навстречу на белоснежном гарцующем скакуне, прикрытом синим плащом, - маленький всадник в серебристых латах.
   Держа свои копья остриями в небо, упираясь другими их концами в правые стремена, всадники съехались, чтоб обменяться традиционными фразами.
   - Пусть всевышний, даровавший мне френдляндскую корону, направит тяжкое мое копье, что промаха не знало, на светлые доспехи ваши, мелкий мой противник, сошедший якобы с небес. И пусть копье мое вас выбьет, как пушинку, из седла, а верный меч мой, верьте, без лишних слов закончит дело, не унизив чести рыцарской никак.
   - Не могу ответить вам, враг темный мой, тем же обещанием. Признаюсь вам, хотелось бы иметь противником не людоеда, а подлинного носителя рыцарской чести.
   - Молчать! - грозно крикнул Дордий, уязвленный в самое сердце дерзкими словами "бабы из ада". - Со мной всевышний, и да совершит он здесь свой справедливый суд!
   - Да, пусть свершится суд над вами, - высоким голосом ответил серебряный рыцарь.
   Взбешенные, они развернули коней и отъехали в разные стороны на пятьдесят лошадиных крупов, чтобы дать коням разгон.
   Толпа на стенах и под ними ахнула, когда помчался черный смерч навстречу бело-серебряному вихрю. Маленький всадник припал к белокурой конской гриве, держа над собой нацеленное по ходу скачки копье.
   Черный рыцарь мчался, гордо выпрямившись в седле, держа наперевес угрожающе тяжелое копье.
   Если представить глазами Нади течение поединка в соответствии с земной историей (пусть с некоторыми отклонениями), то вслед за вышибанием ее из седла последует позорный плен, церковный суд святой инквизиции и... костер, закончивший славную земную жизнь ее любимой героини Жанны д'Арк.
   Казалось, так и должно было сейчас произойти, но... случилось нечто совершенно неожиданное. Крик тысяч глоток заглушил шум столкновения коней и всадников. Никто из двух армий не услышал легкого хлопка. Маленький рыцарь с ходу метнул вперед свое копье за несколько ударов сердца перед столкновением. Наконечник легкого копья коснулся черных лат, и тяжелое копье бессильно выпало из черной боевой рукавицы великана, а сам он откинулся назад и вывалился из седла.
   Бело-серебряный его противник не спешился, чтобы пленить или прикончить своего врага, ибо тот был отнюдь не крепче дуба Гневия Народного. Сделав полукруг, победитель скрылся за рядами своих приверженцев.
   Тритцы, выбежав из городских ворот, бросились к самозваному королю Френдляндии, угодливо служившему им, и убедились, что "воля всевышнего сразила его". Все подивились маленькому, оплавленному по краям отверстию в его доспехах, отнявшему жизнь их преступного владельца.
   Лютеры-френдляндцы ликовали. Рыцарское право помогло избежать тяжелых потерь во время штурма Ремля. Ни одна капля солдатской крови не была пролита при взятии укрепленного города.
   - Умоляю вас, божественная Надежанна, не терзайтесь, - убеждал маленький оруженосец, вылезая из серебристого космического скафандра, пришедшегося ему как раз впору. Пластиковые пластины придавали костюму сходство с рыцарскими латами. - Все произошло по всем рыцарским правилам. Оруженосец, происходя из столь же достойного рода, как и патрон, всегда имел право заменить его в любом единоборстве. Я лишь выполнил свой долг, продолжая рыцарские традиции.
   - Спасибо тебе, отважный юноша, - сквозь слезы произнесла Надежанна.
   - Скажите спасибо, божественная, несравненной Лореллее, в чьей лаборатории изготовлен наконечник копья, поразившего Черного рыцаря.
   - Смелый юноша, прими же благодарность женщины, которую ты так отважно заменил, - произнесла Надежанна, снова облаченная в свой небесный костюм.
   Она притянула к себе маленького оруженосца и подарила ему такой женский поцелуй благодарности, от которого Сандрий, теряя сознание, пал к ее ногам, словно все-таки сраженный ударом Черного великана.
   - Ах, всевышний! - прошептал влюбленный юноша. - Пошли мне еще и еще такие же поединки с благодарностями за них!
   Рыцарь О Кихотий помог ему подняться на ноги, говоря:
   - Как видно, история людей творится самими людьми, и нет ничего наперед кем-то или чем-то предопределенного.
   - Ах, если бы то было правдой! Но почему здесь все так похоже на нашу Землю? - отозвалась Надя.
   - Не больше, чем похожи люди друг на друга, - пробасил Вязов.
   Френдляндцы, во главе со своим духовным вождем Мартием Лютым, шумно ликовали у серебряной палатки маршала, прославляя непобедимую Деву Небес.
   В Ремле спустили все четыре моста через глубокие рвы, и согласно уговору и рыцарским правилам тритцы четырьмя колоннами покидали город. Френдляндцы не нападали на них.
   Перед их боевым строем на этот раз бесстрашно выехала отмытая от грязи золоченая карета престолонаследника Кардия VII, спешившего скорее провести коронацию и стать общепризнанным королем.
   Сидевшая с ним рядом девица де Триель шептала ему в несчетный раз:
   - О мой возлюбленный король! Чтобы Великопастырь всех времен и народов папий И Скалий признал ваше всевластие и мои права королевы при вас, коронацию и наше венчание надо провести непременно по обрядам скалийской веры.
   Будущий король загадочно усмехнулся.
   Золотомастные, запряженные цугом гривастые кони двинулись, карета закачалась на мягких рессорах и тронулась с места, первой въехав на мост в освобожденный город.
   А позади слышались крики войска:
   - Долой И Скалия, святиканское исчадие Сатаны!
   На подъемном мосту карете встретился роскошно одетый всадник в шляпе с пышным пером, которую тот снял перед Кардием, почтительно обращаясь к нему:
   - Наследник тритцанской короны, лорк Стемли, герцог Ноэльский приветствует своего френдляндского собрата и просит чести присутствовать на его коронации, оберегаемый королевским рыцарским словом.
   - M-м, - замычал Кардий, оглядываясь вокруг и ища глазами Мартия Лютого или Надежанну.
   - О, ваше всесилие! - защебетала девица де Триель. - Конечно, король дает такое слово, сочтя за великую честь ваше присутствие на коронации во имя мира между нашими народами.
   - Да-да, конечно, - промямлил Кардий.
   Лорк-наследник тритцанской короны поклонился, надел шляпу и повернул коня обратно в Ремль.
   Наблюдавший за этой сценой из первых рядов лютеров воин, похожий на цыгана с бронзовой серьгой в ухе, неодобрительно покачал головой.
   Глава четвертая
   КОРОНАЦИЯ
   Подлость - царица всех пороков.
   По Сократу.
   Помимо собора с золотыми шпилями, Ремль славился еще и старинным замком, неуклюжим скалообразным строением грубой кладки из полуобтесанных каменных глыб. Две крепостные башни соединялись приземистым по сравнению с ними зданием, хотя и с островерхой крышей. В одной из башен размещались пышные покои коронованного монарха, в другой - тюрьма для высокопоставленных особ, где неугодные могущественным вассалам короли расставались с короной или с собственной головой вместе с нею.
   Эта мрачная башня с решетками на узких окнах ограждалась у подножия глубокой рекой Сонмой.
   В круглом, роскошно убранном зале королевской башни уединились для тайной беседы два престолонаследника: Кардий Френдляндский и герцог Ноэльский.
   Знающая обо всем больше всех девица де Триель уверяла, что речь идет о заключении мирного договора между Френдляндией и Великотритцанией, по которому тритцанские войска должны оставить все завоеванные земли и убраться на свои острова через морской пролив.
   Сообщив это Надежанне и ее окружению: Мартию Лютому, генералу Дезонию, а также странствующему рыцарю О Кихотию с неизменным оруженосцем, девица де Триель принялась расхаживать по длинному залу, большому и холодному, с потемневшими от времени стропилами крыши вместо потолка.
   Лакеи в кожаных ливреях молча и ловко готовили длиннейший стол для предстоящего после коронации пиршества.
   Первая дама двора с трудом подавляла волнение, поскольку в башне, помимо заключения мира, решался куда более важный для нее вопрос о бракосочетании ее с Кардием еще до коронации, после которой она рассчитывала стать королевой Френдляндии.
   Эти тщеславные мысли фаворитки были прерваны суматохой, вызванной появлением прибывшего из Святикана посланца Великопастыря всех времен и народов папия И Скалия, папийца св. Двора в алой мантии Кашония.
   Мартий Лютый сразу узнал его, "наставника" птипапия Пифия перед диспутом "о святом прощении".
   Однако лукавый посланец, спеша к королевской башне, не позволил себе узнать отлученного от церкви безбожника, ибо задание имел особо важное. Папий И Скалий грозно настаивал на скорейшем мире между враждующими сторонами, дабы они объединились для подавления общими усилиями преступной смуты, поднятой отлученным от церкви монахом против святой церкви твердой, как скала, веры.
   Мартий Лютый, заметив, как папиец, расчетливо опустив глаза, мягкой крадущейся походкой пробирается к двери королевской башни, воскликнул:
   - Кто дал право этой псевдосвятоше прошмыгнуть по-лисьи в королевский курятник?
   - Очевидно, стражи герцога Ноэльского, - ответила оказавшаяся с ним рядом девица де Триель. - Замок охраняется только ими.
   - Куда же вы смотрели, генерал? - обратился к Дезонию Мартий Лютый.
   - Таково было желание самого престолонаследника, - развел тот руками.
   - А я добавляю, - произнес подошедший Гневий Народный, привычно теребя серьгу в ухе, - что мои молодцы не решились сразиться с оставшимися в Ремле тритцами, больше привыкнув к лесам, чем к городским каменным мешкам, равно пригодным и для пиров, и для казней. Боялись наделать глупостей.
   - Как бы нам не допустить подлинных глупостей, - проворчал Мартий Лютый.
   В зале лакеи как по команде замерли, вытянулись, словно каждый из них проглотил по вертелу. Стража у дверей в королевскую башню звякнула оружием и застыла.
   Из ведущей на винтовую лестницу двери вышли Кардий и герцог, оба в роскошных костюмах с позументами, а за ними, скромно свесив голову с лисьей физиономией, шествовал папиец в алой мантии.
   Заканчивая разговор, герцог говорил Кардию:
   - Не забудьте, мой царственный брат, что второй пункт о церемониале коронации имеет особое значение в нашем договоре.
   - Напомните, ваше всесилие, - робко попросил Кардий.
   - Корона ваших предков, ваше всевластие, должна быть возложена на вашу голову высшим военачальником, знаменуя тем единение короля с его воинством.
   - Маршалом Надежанной? Какие пустяки! - беззаботно отозвался Кардий. Я сам договорюсь с ней сейчас. - Произнеся это, он почувствовал, что девица де Триель с кошачьей грацией берет его под руку и отводит в сторону.
   - О, мой возлюбленный мужчина из мужчин, равного которому нет среди рыцарства! - вкрадчиво начала она. - Принято ли решение об обряде нашего с вами бракосочетания?
   - Об обряде? Разумеется, коронация будет проведена по обрядам папийской религии, твердой, как скала, веры. Словом, именно так, как вы того желали, моя дорогая.
   - Но я спрашиваю не об этом, возлюбленный мой король.
   - Ну конечно! Сам Великопастырь всех времен и народов папий И Скалий прислал для церемонии коронации своего прелата, слугу СС увещевания, что должно сказать о многом.
   - Говорит ли это о том, что он перед коронацией примет участие в нашем бракосочетании?
   - В женитьбе... м-м... - сразу стал заикаться Кардий. - Видите ли... м-м... Мне так не хотелось огорчать вас, но вы сами вынуждаете открыть вам некоторые пункты тайного договора о мире.
   - Какие у вас могут быть от меня тайны, первый рыцарь среди королей?
   - М-м, - замычал Кардий. - Дело в том, что... я должен срочно переговорить с маршалом Надежанной.
   - Не раньше, чем я услышу ваш ответ на мой вопрос.
   - Ах, о женитьбе!.. Ну конечно... в мирном договоре оказался пункт о моей женитьбе...
   - Ну, дальше, дальше, - уже ликуя, торопила девица де Триель.
   - О моей женитьбе... м-м... почти на девочке, на младшей сестре тритцанского престолонаследника герцога Ноэльского.
   - Как?! Я не ослышалась? Предусмотрена ваша женитьба на какой-то тритцанской бабе?
   - Не на бабе, с вашего позволения... м-м... а на юной принцессе королевской крови... Видите ли... м-м... моя дорогая.... одно дело делить ложе счастья с престолонаследником... и совсем другое - с коронованной особой, которая теряет право выбора... Интересы нации становятся выше привязанностей и чувств короля.
   - Ах, вот как?! Значит, не я буду королевой?
   - Увы... при всей знатности вашего славного рода... в нем, как на беду, нет ни капли королевской крови. А королева должна производить святокровных королей.
   - Не грозили ли вам второй башней замка, мой бесстрашный король? - со скрытой насмешкой произнесла фаворитка.
   - Всем известно ее назначение, - не замечая иронии, ответил Кардий. Королю вполне естественно ставить интересы своих вассалов и нации выше собственных. Но сердце мое по-прежнему принадлежит вам, моя дорогая.
   - Интересам какой же нации придется служить вам, став королем? Не тритцам ли, подобно людоеду Дордию?
   - Отнюдь нет! - обиделся Кардий. - Мои войска разбили его армию. А сам он погиб в рыцарском поединке.
   - Прикажете считать себя бывшей фавориткой бывшего престолонаследника? - притворно произнесла девица де Триель, уронив голову.
   - Нет, почему же отставной? - пробормотал Кардий. - Почему же бывшего? Я останусь им до коронации.
   - Мой бедный, бедный, возлюбленный король! Как жестоко было бы лишить вас моих советов, - с новым вздохом, приседая в глубоком реверансе, произнесла девица де Триель. И мысленно добавила: "Любезный мой недокороль!".
   Никто не слышал этого разговора вполголоса, но ни от кого не ускользнула яркая краска на фарфоровом личике первой красавицы королевства.
   Меж тем Кардий, оставив учтиво склонившуюся перед ним девицу де Триель, направился к Надежанне.
   Увидев это, она сделала несколько шагов ему навстречу.
   - Правда ли, ваше всевластие, что мир наконец воцарится в вашей истерзанной стране? - спросила она.
   - О да, конечно! Но это зависит от вас.
   - От меня? - искренне удивилась Надежанна.
   - Именно так. Для выполнения мирного договора коронация должна подтвердить, что отважные войска наши, доблестно приведенные вами к победе, стоят за своего законного короля. В знак этого их предводительнице, маршалу Френдляндии Надежанне, предоставляется право возложить корону предков на мою склоненную голову.
   - Разумеется, я все сделаю, чтоб достигнуть столь желанного мира.
   - Позвольте от всего королевского сердца поблагодарить вас, мой доблестный маршал, Спасительница страны и Гордость Френдляндии.
   Король галантно раскланялся перед закованной, как он считал, в серебряные доспехи военачальницей.
   - Позвольте и мне, прекрасная воительница, со своей стороны, - вступил подошедший вслед за Кардием герцог Ноэльский, - поблагодарить вас за готовность установить мир между нашими народами и принять участие в коронации нашего царственного брата Кардия, который отныне будет считаться законным королем Френдляндии Кардием VII. - И он рассыпался в комплиментах, натянув маску любезности на свое надменное лицо. - Могу ли я считать нерушимым ваше слово? - вопросительно закончил он.
   Надежанна удивленно посмотрела на главаря завоевателей и сухо ответила:
   - "Власть Зла сразить Мечтой я в мир пришел".
   Герцог, конечно, не понял скрытого смысла цитаты из сонета земного провозвестника коммунизма Кампанеллы, приведенной участницей звездной экспедиции, но сделал вид, что вполне удовлетворен.
   - Тогда позвольте глашатаям-герольдам возвестить перед войском, что их предводительница сама венчает на царство короля.
   Надежанна пожала плечами и отошла к группе своих приверженцев.
   Мартия Лютого не было с ними, но он вскоре появился с улицы, вне себя от гнева и возмущения:
   - Что я услышал сейчас на площади, победоносная наша Дева Небес? Вы согласились принять участие в церковном обряде папийской ложной веры, представляемой в Святикане самим Сатаной?
   - Я не думала о религиозных обрядах, дорогой мой соратник. У меня одна цель, и я считаю ее общей для всех нас: избавить Френдляндию от захватчиков-тритцев и способствовать заключению мира между государствами. Если для этого надо возложить корону на френдляндского престолонаследника, то я не вижу в этом ничего противного Добру.
   - Как вы можете так говорить? Принимая участие в церемонии Зла, вы творите Зло! Откажитесь, мы просим вас, от возложения короны.
   - Простите, Мартий. Но это противоречило бы цели, которая привела меня к вам. Я не откажусь ни от чего, что способствовало бы воцарению мира.
   - Мир невозможен, пока попы берут плату за "святое прощение", поощряя злодеяния, пока они холодными скалами стоят между людьми и всевышним, не допуская обращения к нему без их жадного участия. Лютеры, как называют себя мои сторонники, изгоняли из Френдляндии не только тритцев, но и папийцев, горячо говорил Лютый.
   - Поверьте, Мартий. Я не могу служить разжиганию вражды между людьми из-за того, как следует возносить моления всевышнему: прямо к небу или через посредство священнослужителей в храмах.
   - И вы примете участие в коронации?
   - Непременно, чтобы способствовать прекращению войны, как меня заверили обе враждующие стороны.
   - Религиозная война не может прекратиться, пока существует сатанинский Святикан! - решительно заявил Мартий. - И коль скоро вы, маршал Френдляндии, спустившаяся на моих глазах с неба, отказываетесь теперь признать необходимость продолжить борьбу против злой церкви, я объявляю, что вывожу лютеров из Ремля. Мы не только не хотим участвовать в коронации короля папийцем, к алой мантии которого не мешало бы пришить лисий хвост, но даже присутствовать в городе, где такое свинство совершается. Мы готовы провозгласить Кардия королем, но без церковной мишуры.
   Надя замерла, глядя в нерешительности на Никиту в серебряных латах странствующего рыцаря.
   Что-то прочтя на его лице, она с твердым упорством заявила.
   - Война должна быть прекращена.
   - Тогда прощайте, Небожительница, обманутая Сатаной. Мы покидаем Ремль, - объявил Мартий, круто повернулся и первым вышел из замка.
   Блестящая толпа придворных, теснясь у выхода из зала, мешала ему.
   Дезоний шепнул рыцарю О Кихотию:
   - Верните его, прошу вас, верните его, рыцарь. Ремль нельзя оставить без надежного гарнизона. Надо знать тритцев, детей порока.
   Никита прекрасно понял генерала и, протискиваясь через толпу вельмож, вышел из зала, сделав знак оруженосцу остаться здесь.
   Через площадь шагали покидающие город солдаты-лютеры, но Никита никак не мог найти Мартия, чтобы остановить их.
   Меж тем красочная процессия под охраной стражей герцога Ноэльского выбралась из замка и двинулась к собору.
   Возглавлял ее шедший мягкими шажками папиец св. Двора, следом за которым шествовала Надежанна с престолонаследником Кардием в сопровождении герцога Ноэльского и толпы разодетых и чванливых придворных из королевской свиты, включая и обольстительных дам, среди которых особенно выделялась, конечно, девица де Триель.
   Уже в соборе папиец св. Двора поднес Надежанне золотую корону на кованом железном блюде с выложенными на нем драгоценными камнями, символами папийской религии.
   Надежанна приняла поднос с короной, ощутив ее огромную тяжесть. Но герцог Ноэльский услужливо подкатил к ней маленький столик на колесиках, учтиво сопровождая ее до сверкающего золотом алтаря, за витыми воротами которого как бы ощущались небесные дали блаженства.