Кэмпбелл Алан. Ночь шрамов

   Чтобы лишний раз не наткнуться на лаборантов, Девон вышел через заднюю дверь. Рабочие, медленно шаркая ногами, длинными цепочками направлялись к печам и обратно: черные изможденные лица — в одну сторону, красные и унылые — в другую.
   К своему глубокому разочарованию, отравитель заметил небольшую группу лаборантов под уличным фонарем недалеко от часовой башни. Где-то в темноте медный звон провозгласил наступление полночи. Еще издали Девон узнал Дэвенпорта, бодренького, нетерпеливого новичка с вечно мокрыми губами и беспокойными руками, который непрестанно вел самые ожесточенные споры с невысоким, сморщенным, пропитавшимся серой химиком.
   Заметив Девона, Дэвенпорт позвал начальника:
   — Господин, хотелось бы узнать ваше мнение.
   — Что такое? — недовольно спросил отравитель.
   — Насчет Зуба, господин.
   — Что насчет Зуба?
   Виноватая улыбка расплылась по лицу лаборанта, пальцы нервно заплясали.
   — Аэронавты «Адраки» смогли как следует разглядеть машину, пока облетали Блэктрон в поисках «Скайларка». Хотелось бы поинтересоваться, что выдумаете о методе ее постройки. По моему собственному мнению, материал корпуса мог быть искусственно выращен в специальном контейнере. А вот Брэнт со мной не согласен.
   Девон действительно задумывался об этом. Зуб Бога, как машину прозвали священники, внешне казался слишком тяжелым и вряд ли мог передвигаться, не утопая в песке. И все-таки Зуб в свое время передвигался: глубокие следы вдавленной земли то исчезали под дрейфующими дюнами, то вновь появлялись спустя годы. Какие бы материалы ни использовались при строительстве Зуба, они были намного легче и прочнее всего известного науке на данный момент.
   — Это вполне возможно, — признал Девон.
   — Господин, может быть, стоит провести более тщательное исследование объекта? — запел молодой химик. — Обычная инспекция. Мы ничего не будем трогать.
   Отравитель усмехнулся:
   — Как только Сайпс выдаст на то санкцию, я дам вам знать. Лицо лаборанта мгновенно осунулось, и он вернулся к прерванной дискуссии.
   Куда ни выйдешь, повсюду эта работа! Лаборанты развесили уши и лакают бредовые идеи Дэвенпорта, словно свиньи грязное пойло. Было уже поздно, отравитель порядком устал, а предстояло еще избавиться от трупа.
 
   Стоя на узкой перегородке в кромешной темноте, господин Неттл пытался балансировать, не имея возможности двигаться дальше — не было видно ни ближайшей перегородки, ни самого стеклянного лабиринта. Невидимый вихрь призраков кружил по комнате, словно заточенный в бутылку шторм. Ярость демонов казалась почти осязаемой.
   Нон Морай набрасывался на свою жертву, даже не прикасаясь к ней.
    — Закрой глаза. Закрой глаза. Закрой глаза.
   — Отвали! — взвыл Неттл, вытащил из-за пояса длинный нож и полоснул по воздуху. Стена качнулась, чуть не сбив бродягу с ног.
   Вихрь снова зашумел.
    — Закрой глаза! Впусти нас!
   Неттл видел их краем глаза, когда не смотрел: черные тени, темнее самой ночи, кровавые клыки и длинные белые пальцы с острыми когтями. Стоило только повернуться, и призраки исчезали, словно это приводило их в ярость. Неттл отчаянно крутил головой, пытаясь разглядеть демонов, а те одновременно были повсюду и никогда прямо перед глазами, с сумасшедшей скоростью кружа по лабиринту. Бродяга начинал сомневаться, видел ли он духов вообще или то был просто шальной ветер. Когда глаза чуть привыкли к темноте, на дальней стене стали различимы размытый серый квадрат окна и край ближайшей к выходу перегородки. Впереди точно должна быть еще одна стена, но расстояние придется преодолеть по памяти. Права на ошибку не было: если промахнуться и упасть в лабиринт, выбраться из него уже вряд ли удастся.
   Неттл почувствовал, как что-то дотронулось до его затылка. Он вздрогнул и резко повернулся. Тени стремительно разлетелись по комнате, словно жужжащий осиный рой.
    — Закрой глаза. Останься с нами.
   Черта с два! Бродяга заткнул нож обратно за пояс и шагнул в пустоту.
   Подошва сапога уперлась во что-то твердое. Неттл остановился так на мгновение, стоя сразу на двух перегородках, а потом собрался с духом и шагнул.
    — Впусти нас!
   Теперь можно было различить очертания нескольких ближайших к окну перегородок. Осколки поблескивали в мрачном свете. Оставалось еще пересечь футов двадцать кромешной темноты, глубокой, словно бездна. Не было даже уверенности, что следующая стена параллельна предыдущей. А вдруг шагнешь туда, где соединяются два коридора, и полетишь вверх тормашками прямо на осколки? А если упадешь, вероятно, инстинктивно закроешь глаза.
    — Мы совсем не опасны, — запел Нон Морай. — Мы лишь хотим тебе помочь. Если пойдешь здесь, ты упадешь. Сделай шаг влево — это надежнее.
   Меньше всего Неттл сейчас собирался слушаться совета духов. Он сделал шаг. Под ногами пустота!
   Неттл упал.
   Стекло врезалось в плечи и руки, лабиринт со всей силы вцепился острыми зубами в плоть. Неттл ударился лицом об пол, от удара перехватило дыхание. Он не мог ничего сделать: глаза сами закрылись на какое-то мгновение. Этого было достаточно.
   Опомнившись, бедняга заставил себя открыть глаза, но слишком поздно. Что-то проникало внутрь, будто застоялая болотная вода затекала в легкие, на вкус словно грязь, словно гнилые водоросли или ил. Неттл в отчаянии стал хвататься за пустой воздух, пытаясь вытянуть то, что овладевало им. Нотам ничего не было. Зловонная жидкость просочилась через глотку в легкие. Неттл начал захлебываться и кашлять. Стало трудно дышать. Непреодолимый страх завладел им, заставил из последних сил подняться на ноги и побежать.
   Стеклянные осколки изорвали бедняге плечи в кровь. Дыхание перехватило, глаза смотрели в кромешную тьму, а ноги сами несли вперед и вперед, прочь от зловонного гневного вихря. Неттл в душе знал, что всегда был трусом. Знал с тех самых пор, как отец, здоровенный мужичина с вечно грязными от водорослей руками, поднял его, мальчишку, за шиворот над самым краем моста Девяти Веревок, над черной бездной.
   Там бутылки.
   Пяти лет от роду он еще не знал, что над пропастью была натянута сеть, и умолял отца не отпускать его. И в следующий момент оказался в воздухе. А еще через секунду — в сетях. Он целую вечность пролежал там, вцепившись в веревки и заливаясь слезами. А когда слезы остановились, пополз на поиски бутылок. Сети оказались пусты.
    — Там бутылок никогда и не было, —прошипел Нон Морай, подражая голосу отца. — Я просто думал, что сеть в этом месте совсем прохудилась.
   Неттла снова охватил тот же самый слепой страх, сдавивший сердце и легкие. Он несся по коридору, а лезвия осколков рвали в кровь тело. Все равно. Нет сил дышать. Нет сил думать. Это смерть?
   Бедняга, совсем потеряв голову, врезался в колючую стену.
   Осколки, словно жала, намертво впились в руки, плечи, грудь. Взвыв от боли, бродяга отскочил назад и снова со всей силы ударил телом в стену.
   Святыня Айрил пошатнулась. Перегородка рухнула.
   Неттл по стеклянному наклону вскарабкался вверх и увидел заветное окно в каких-то трех ярдах от себя. Он прыгнул и повис на руках на следующей стене, порезав колени об острые, стекла. Он подтянулся и повис на животе. Окно теперь оказалось совсем близко.
    — Нет! —Вихрь закружил яростные голоса, хватая израненную кожу ледяными пальцами. — Обманщик! Ты не можешь покинуть лабиринт! Не смеешь!
   Забыв про дверь, Неттл бросился прямо в окно.
   Он упал на деревянную площадку, и сверху посыпался целый град осколков. Заскрипев, конструкция покачнулась и начала наклоняться к каналу. Стекляшки зазвенели о металлические звенья цепей где-то в глубине. Неттл боялся шевельнуться и даже вздохнуть. Затем постепенно напряжение ослабло, легкие и горло словно стали чище, исчез привкус болотной воды. Неттл сплюнул… и наконец-то свободно вздохнул.
   Одежда висела клочьями, каждый дюйм тела был изрезан, руки изодраны в кровь. Но Неттл поднялся на ноги, словно заключенный, освободившийся от тяжелых оков после долгого заточения, и посмотрел дальше, за канал, где на том берегу ревели огненные языки Ядовитых Кухонь. Небо с хитрой улыбкой смотрело на него.
 
   В кабинете стоял густой запах крови, и Девону пришлось открыть окно. Чтобы по-человечески поужинать, надо сначала избавиться от трупа и как следует проветрить комнаты. В кладовке специально для таких целей хранились мешки. Осталось уже не больше дюжины, и отравитель мысленно сделал пометку закупить еще тары. После уборки можно поручить это дело какому-нибудь лаборанту. Надо снова просмотреть папки с личными делами, составленные в храме, и подобрать кого-нибудь без семьи.
   Обескровленное тело девочки весило относительно немного, так что поднять его и положить в мешок не составило особого труда. Может быть, на этот раз все-таки лучше выбросить тело в пропасть где-нибудь подальше? В некоторых местах сети отсутствовали, и бездна навеки проглотила бы любое свидетельство преступления.
   Нет. Пускай тела найдут. Пускай пресвитер, если именно он тайно потворствовал отравителю, видит плоды своих трудов.
    Видишь, над чем я сейчас работаю? Что, нравится?
   Он получал какое-то странное удовольствие от мысли, как старик с отвращением наблюдает за ним с вершины своего храма. Убийство давалось нелегко даже такому человеку, как Девон. Несмотря на чистоту мотива, убийство он считал делом утомительным и неприятным, даже несколько вульгарным. Это Дипгейт сделал из отравителя обычного душегуба, а значит, город должен разделить вину за эти преступления.
   Но больше всего Девону хотелось, чтобы Сайпс прервал наконец-то невыносимое молчание. Что пытался старик в итоге получить? Власть? Бессмертие? Почему он так уверен, что Девон охотно поделится плодами своих трудов?
   Он действительно так боится смерти? Или здесь кроется что-то еще?
   Отравитель потер глаза. Ответа осталось ждать недолго. А сейчас нужно избавиться от тела. Девон слишком устал и проголодался, чтобы далеко тащить девочку.
   Но что-то в нем все-таки протестовало против подобной крайней неосторожности: зачем лишний раз привлекать внимание? Ничто уже не защитит человека, прилюдно уличенного в краже душ. Тогда висеть ему на виселице Авульзора вместе с язычниками. Лучше спрятать тело на приличном расстоянии, чтобы отвести возможные подозрения. Чем быстрее разберешься с делом, тем скорее приступишь к ужину.
   Покосившиеся заброшенные здания теснились вдоль темных улиц. Какое бы направление ни выбрал Девон, ему все равно приходилосьтащить свою ношу в гору. Каких-то двадцать лет назад здесь находился процветающий промышленный район, но со временем под весом многочисленных фабрик, литейных и складов этот квартал просел много ниже уровня города, потянув за собой всю округу. Безусловно, городскими властями было сделано все возможное, чтобы поддержать уровень зданий как можно дольше, но поскольку проседание было вызвано растяжкой цепей, такие полумеры помочь уже не могли.
   К западу от осевой части Впадины, как позже назвали этот район, канал Скиз уходил в сторону от Ядовитых Кухонь и соседних с ними доков. Широкую трещину на теле Дипгейта рабочие прозвали Скизом за сходство с очертаниями полумесяца. Он начинался узкой щелочкой у мельницы Дрейка рядом с Тридцать третьей цепью, превращаясь у кирпичного завода Коттера и дипгейтских доков в широкий канал, пригодный для навигации воздушных судов. Скиз пересекал район Церковных труб, в прошлом угольный центр города, Вращающиеся Комнаты и дыру, что осталась после таверны «Цистерна». Самой большой ширины канал достигал около Ядовитых Кухонь. Скиз оброс щетиной грузовых кранов там, где расположились главные городские доки, в том числе причал Колтера, до сих пор разбитый и почерневший после пожара на церковном судне «Аталер» пять лет назад. Отовсюду раздавались перезвон молотков, вой плавилен и горнов. Скиз снова сужался в Бриче, где когда-то лопнула и напополам разбила посудную лавку цепь. Несчастный случай унес жизни шестидесяти трех человек. И, наконец, канал сходил на нет около Сорок седьмой цепи, или цепи Меза, проглоченный рабочими трущобами: жалкие лачужки, словно плесень, разрослись на его берегах.
   Впадина некогда сотрясалась от шума церковных и торговых кораблей, военных судов, криков рабочих, носильщиков и бригадиров, здесь стонали натянутые до предела канаты и цепи. Теперь же здания, сгорбившись, тихо дремали, медленно приходя в упадок.
   В нескольких кварталах от Скиза находилась и собственная квартира Девона, приспособленная под жилье из верхнего этажа бывшего склада спиртного Кроссопа. Хотя предприятие Кроссопа и не относилось к передовым отраслям экономики городских доков, в свое время оно процветало, свидетельством чему и служило весьма внушительное здание склада. Благодаря своему расположению в мертвом центре Впадины строение осталось стоять практически ровно после того, как район просел, и требовало минимального ремонта. Старик Кроссоп в последние годы буквально наблюдал из окна, как вымирал бизнес во Впадине, пока не остался в числе немногих выживших, а потом и единственным. В конце концов сокращение количества торговых судов, швартовавшихся в этой части Скиза, привело к его изоляции от поставщиков и заставило старика продать дело по такой цене, что осталось только плюнуть и схватиться за сердце. Остатки рома на складе стоили едва ли не больше, чем само здание, и Девон их тоже выкупил. Время от времени он любил открыть бутылочку ракии.
   Отравитель приобрел склад пятнадцать лет назад, и уже тогда это было единственное пригодное для жилья строение во всем квартале. Никто не выглядывал из окон напротив, мощные стальные двери надежно защищали жилище от любого вторжения, а толстые стены заглушали любой звук. Хотя и подслушивать во Впадине было совершенно некому. Место это идеально подходило Девону.
   Все дороги вели в гору, но все же надо было сделать выбор. Городские доки плохо подходили для того, чтобы избавиться от трупа: пришлось бы либо бросить тело по меньшей мере футов на двадцать, чтобы оно не попало в сети, либо совершить опасное путешествие по причалам. Обе перспективы мало привлекали Девона. К тому же была велика вероятность, что кто-нибудь выглянет из окна рабочих бараков на противоположной стороне Скиза. Нет, есть место поближе.
   Добравшись до вершины холма, Девон едва мог вздохнуть, а грудь словно горела изнутри. Задыхаясь, отравитель упал на колени. Тело словно потяжелело вдвое. Боли в последнее время становились все сильнее, и чувствовалось, как в легких булькает кислота. Он сплюнул. В слюне была кровь.
   На Ядовитых Кухнях как раз осушали баки с горючим, и столбы серебряного огня вырывались в небо, освещая кирпичную кладку и плоские асфальтированные крыши Впадины. Даже на таком расстоянии от огнедышащих печей с неба хлопьями опускалась зола. Большинство нормальных людей таким воздухом дышать не сможет, но Девон давно привык: прогресс имел вкус газа и нефти, сырой и чистой. Это и есть вкус настоящей власти.
    Не власти. Цепей.
   Девону вдруг захотелось закричать на весь город.
    Посмотри, что ты сделал со мной! Посмотри на жертву, которую я принес ради твоей безопасности… Ты видишь?!
   Со злости он ударил кулаком по мертвому телу девочки.
    Вы все просто живые мертвецы. Все вы. Трупы, которые ждут своей очереди отправиться в пропасть. Я — единственный живой человек на весь город, и я медленно умираю.
   Это не просто смерть. Это убийство. И убийца — Дипгейт. Девон снова сплюнул и посмотрел на кровавую слюну. Убийство? Будет вам убийство!
   На расстоянии квартала грузовой мост соединял литейный цех Блэклока с единственной покосившейся трубой и длинный ряд арок на противоположной стороне, ведущий от смитпортской мельницы к складам.
   Здесь внизу тоже были сети, но на достаточно большой глубине. Можно разрезать веревки, но Девон уже слишком вымотался. Днем тень от моста скроет мешок, а немногочисленные прохожие, если они вообще появятся, вряд ли заметят запах. Бродяги больше не шарили по сетям во Впадине: там давно уже все вычистили.
   Девон затащил мешок на ржавую балюстраду и столкнул в пропасть. Через некоторое время сеть скрипнула. Отравитель долго смотрел в черноту. Аппетит совершенно пропал.
 
   Господин Неттл знал, что в мешке. Знал с того самого момента, как увидел Девона выходящим со старого склада Кроссопа. Неделю назад он вытащил из сетей неподалеку точно такой же мешок и долго смотрел на него перед тем, как решился открыть.
   Притаившись за стеной литейного цеха, бродяга дождался, пока Девон скрылся из виду. Тогда он подбежал к мосту, зацепил крюк за перила и ловко соскользнул вниз.
   Вокруг царили мрак и тишина. Неттл зажег фонарь. Потревоженная зола хлопьями полетела в бездну. Мешок лежал прямо под мостом, там, где растянувшиеся сети просели примерно на фут. Держа зубами ручку фонаря, Неттл вынул нож и разрезал материю.
   Девочка оказалась еще моложе, чем Абигайль, лет пятнадцати-шестнадцати, темноволосая, с полными губами. Но, несмотря на все отличия, она была сейчас похожа на его дочь: та же бледная кожа, те же пустые глаза. Неттл взял девочку на руки и прижал к себе. Она была легкая, как перышко.
   Бродяга не помнил, как долго он держал на руках ребенка и раскачивался взад и вперед, слушая собственное дыхание. Ищет ли ее кто-нибудь сейчас? Может быть, отец ее в отчаянии бродит по улицам, выкрикивая имя дочери. Как же тебя зовут? А отравитель знал твое имя? Было ли ему дело до твоего имени?
   Порезы на руках и плечах бродяги пульсировали в такт сердцу и ныли, словно осколки из лабиринта Скэттерклоу засели глубоко в ранах.
   Неттл крепко сжал сеть, снова достал нож и верным движением перерубил пеньковые веревки. Девочка соскользнула в пустоту.
   Оказавшись наверху, Неттл побежал к складу Кроссопа. Удары тяжелых сапог разносились по пустым улицам, но его это уже мало волновало. Когда бродяга добежал до склада, отравитель как раз входил внутрь. Металлическая дверь захлопнулась, и за ней эхом раздались три щелчка — закрылись замки.
   Господин Неттл вышел на свет и внимательно присмотрелся к зданию.
   На верхнем этаже горел свет. Окно оказалось открытым. Рядом как раз спускалась водосточная труба — совсем трухлявая, но другого выбора не было.
    — Папа.
   Голос Абигайль звучал из какого-то отдаленного и тихого уголка его сознания.
   — Не сейчас, девочка моя.
    — Папа, не делай этого.
   — Оставь меня.
    — Это убийство.
   — Это справедливость.
    — Убийство!
   Слезы Абигайль разрывали ему сердце, и на какое-то мгновение решимость покинула Неттла. Убийство? Как мог он убить живого человека, в груди которого бьется сердце?
   Но убийство ли это?
   Что, если ты убьешь человека без души? Грех ли это? А если грех?
    Что, если действительно грех?
   В висках застучало. Он подтянулся и начал осторожно подниматься. Ржавчина сыпалась вниз, но труба выдержала. Неттл карабкался, забыв о боли, пронзавшей изрезанные мышцы. Тяжелые сапоги крошили старый кирпич, словно песок. Если добраться до комнаты раньше Девона, все будет гораздо проще. Замеченный в окне Неттл будет уязвим. Лучше поджидать отравителя внутри и быть наготове.
   Забравшись на нужную высоту, бродяга поставил ногу на подоконник и заглянул внутрь, держась рукой за водосточную трубу.
   Масляные лампы освещали обшитые деревянной панелью стены, какие-то медные приборы, склянки и колбы. За столом, отвернутое от окна, стояло широкое кресло с высокой спинкой. Напротив располагался стул с кожаными ремешками на подлокотниках. Какие-то сосуды и трубки висели рядом на металлической подставке. Вот оно. Нож на месте. Неттл уже было взялся за оконную раму, приготовился пролезть в комнату и… остановился.
   Из-за высокой спинки кресла в воздух поднялась тоненькая струйка дыма. Кто-то невидимый сидел за столом.
   Господин Неттл спрятался за оконной рамой. Сердце бешено колотилось. Как старому ублюдку удалось так быстро добраться до верхнего этажа? Это просто невозможно. Тогда кто там? Сообщник? Бродяга от досады заскрипел зубами: справиться с отравителем не составит проблемы. Одолеть двоих будет уже сложнее.
   За широкой спинкой кресла ничего нельзя было разглядеть. А значит, куривший тоже не заметил Неттла. Если сделать все тихо и быстро, эффект неожиданности сработает. Но его сдерживала нерешительность: Девон вот-вот должен войти в комнату.
   Черт с ним!
   Бродяга снова потянулся к окну.
   В этот момент дверь открылась, и в комнату вошел Девон.
 
   Отравитель замер на месте. Заводской рабочий, с ног до головы покрытый сажей, сидел в его кресле. Честно говоря, ничего грязнее в этой комнате до сих пор не было.
   — Чем могу помочь? — поинтересовался Девон. Рабочий вытащил нож. В другой руке он держал наручники, в которые еще недавно была закована девочка.
   — Синяки на руках. — Незнакомец мотнул головой в сторону стула с бутылями и запачканными кровью трубками. — Души воруем, не так ли?
   Сердце Девона упало чуть не до самого пола. Неужели он ошибался с самого начала?Непростительно глупо и высокомерно было думать, что именно Сайпс является его тайным покровителем.
   — Тому есть рациональное объяснение.
   Последовала тишина.
   — Скажите, — прервал молчание отравитель, — Сайпс собирается предать меня суду?
   Незнакомец осторожно посмотрел на него.
   Он не знает? Значит, Сайпс тут ни при чем. Но тогда кто же?
   — Фогвилл, — сказал Девон и сразу понял правдивость своей догадки по глазам рабочего.
   Помощник решил сработать за спиной хозяина. Он внимательно посмотрел на неудавшегося убийцу и еле сдержал улыбку, когда заметил вытатуированные узлы на шее, практически скрытые под слоем сажи. Это не спайн, это просто изгой, сломленный посвящением. В душе снова проснулась надежда. Шансы спастись еще оставались. Всем известно, что психика таких спайнов крайне нестабильна. Она подобна кипящим в одном котле эгоизму и фанатизму. Ну и, безусловно, с примесью безумия.
   И Девон решил немножко взболтнуть все это варево.
   — Помощник допустил ошибку, послав тебя сюда. Ты фанатик, не прошедший процедуры посвящения. Ты не можешь сдерживать своих эмоций, а значит, тобой легко манипулировать.
   — Думаешь, сможешь мной манипулировать?
   — Должно быть, это не так уж сложно, — нежно пропел Девон. — Нужно только немного тебя разозлить.
   На черном лице заблестели белые зубы.
   — Твое высокомерие просто поразительно, — прошипел незнакомец. — Тебе так хочется побыстрее сдохнуть?
   Как печально: он совсем ничего не может с собой поделать.
   — На самом деле не так сильно, — ответил отравитель. — Смерть лишь мой оппонент, а моя работа — искать защиты от нее. Наши праотцы почти преуспели в этом деле еще тысячу лет назад. Ты ведь помнишь сказку о Мягких Людях?
   Кажется, черное лицо еще больше потемнело.
   — Я помню, как их наказали.
   Девон только улыбнулся.
   — Они разработали процедуру извлечения души и помещения ее в сосуд. Знаешь ли ты, что происходит, когда один человек поглощает душу другого? Я тебе расскажу. Когда плоть насыщается той единственной субстанцией, что несет в себе жизненные силы, баланс между физическим и метафизическим смешается. Разум получает практически безграничную силу. Одним желанием можно продлить жизнь, укрепить тело, залечить раны. Физическое старение становится лишь делом прихоти.
   Отравитель сделал шаг в сторону стула с металлической подставкой и трубками.
   — Это оборудование подобно тому, которое использовали Мягкие Люди. Требуются тринадцать душ, чтобы дойти до точки насыщения или такого уровня силы вещества, когда раствор может быть поглощен человеческим организмом. Одной капли хватит на несколько жизней. Человек получит такую власть над плотью, что смертельные раны будут не страшнее царапины. Тот, кто выпьет ангельского вина, станет во всех смыслах ближе к богу.
   Убийца весь напрягся, словно сжатая пружина, стиснул рукоятку ножа и прорычал:
   — Суда ты не дождешься!
   Девон вынул из кармана пиджака стеклянный пузырек с прозрачной жидкостью и поднял его над головой…
   — Одиннадцать неосвященных душ. — Отравитель вытащил пробку и поднес склянку к носу. — Украдены у самого Ульсиса. Без сомнения, даже в этот самый момент Айрил охотится за ними. Интересно, чувствует ли Лабиринт то, что было у него украдено?
   — Закрой пузырек! — Убийца в ужасе выскочил из-за стола и прошипел: — Спрячь души, пока…
   Уловив момент, Девон выплеснул содержимое сосуда прямо в лицо незнакомцу. Тот взвыл и упал на колени, отплевываясь и, как безумный, пытаясь стереть жидкость с лица.
   Девон схватил металлическую стойку и со всей силы ударил убийцу, перебросив его через стол. Колбы и мензурки со звоном посыпались на ковер, а незнакомец упал на пол.
   У Девона перехватило дыхание, грудь стиснуло от резкой боли. Бинты намокли от крови из раскрывшихся ран. Морщась и тяжело дыша, отравитель вытащил из другого кармана пузырек с бледно-розовой жидкостью.