Страница:
– Почему ты решил, что именно она?
– Потому что, знакомясь, она называет имя, производное от настоящего. Причем делает это с завидной регулярностью. С какой целью, не спрашивай, наверное, у демонов так принято. Кстати, на ней было серебро?
– Да, цепочка на лодыжке.
– Вот видишь! Знаешь, Кастор, тебе очень повезло остаться живым. Эта Джулиет любит подлянки строить, в любую секунду может что-нибудь выкинуть! Джеральд Гарднер, старый приятель Кроули, рассказывал об одном парне, который вызвал ее на мальчишник, чтобы приятелей поразить. Поначалу Джулиет строила из себя тихоню, но, стоило парню переступить границы магического круга, откусила член с яйцами и съела на его глазах. Думаю, в плане орального секса он рассчитывал немного на другое.
А еще Джулиет не сдается – на этом сходятся все оккультисты. Взяв след жертвы, ни за что в покое не оставит. Так что смотри, осторожнее.
Ну что тут скажешь? Я смог лишь болезненно поморщиться.
– Спасибо, Никки. Я чувствовал, дело плохо, но, очевидно, не подозревал насколько. Ты усложнил мне задачу.
– Прости, я решил, что тебе лучше знать.
– Никки, не тяни с этим. Сможешь – перезвони сегодня. Мне нужно вернуть его, пока никто не хватился.
– Обязательно с тобой свяжусь, – пообещал зомби. Я уже развернулся, чтобы уйти, когда он, подняв руку, остановил. – Ты в курсе, что за тобой хвост?
– Что, до сих пор? Я видел её у киоска, но йотом…
– Трижды прошла мимо. Наверное, ждет, когда ты освободишься.
Я изумился чувствительности его радара и обрадовался, подтвердив свои подозрения.
– Да, я в курсе.
– Мне нужно что-нибудь о ней знать?
– Нет, тут дело сугубо личное.
– Ты шутишь! – с раздражением воскликнул Никки. – Фикс, она для тебя слишком молода. Она для любого слишком, молода.
– Жду твоего звонка! – вместо прощания бросил я, вышел в зал, а потом через одну из многочисленных дверей – к автобусной остановке. Впереди – бетонные ступеньки подземного перехода, ныряющего под Юстон-роуд. Спустившись в него, я свернул за угол и стал ждать.
Услышал я ее раньше, чем увидел: неловкое цок-цок-цок высоких неустойчивых каблуков. Благодаря обильному, неумело наложенному макияжу, карие глаза делали ее похожей на панду. На смертельно напуганную панду. Это Роза! Сейчас, увидев вблизи, я отбросил последние сомнения.
– Так о чем ты хотела со мной поговорить? – поинтересовался я.
Трудно сказать, чего именно я ожидал, но явно не этого. Из кармана жакета Роза достала острый кухонный нож, в такой ситуации выглядевший нелепо и угрожающе.
Через секунду стало и того хуже: размахнувшись, она попыталась вонзить его мне в сердце. Я отскочил назад, и лезвие вспороло пустой воздух. Роза чуть не потеряла равновесие, но, устояв на ногах, с силой ударила снова.
– Это сделал ты! – кричала она с сильным русским или, возможно, чешским акцентом. – Снова! Ты снова с ней это сделал! Он сказал, что виноват ты!
С третьей попытки мне удалось поймать ее за запястье, но девчонка вырвалась и чуть не задела неожиданным ударом, справа. Господи, какая худенькая! Пальцы чуть не сомкнулись, когда я на секунду схватил ее за предплечье. Однако ненависть, которую она, судя по всему, ко мне испытывала, придавала воистину дьявольскую силу: с гневным криком Роза снова бросилась в атаку.
На этот раз я не стал ее удерживать, а резким вертикальным ударом выбил нож. Роза, сдавленно всхлипнув, схватилась за запястье. Пнув нож в противоположный конец туннеля, я широко раскинул руки, показывая: драться не буду.
– Я ничего никому не сделал, – заявил я, – но хотел бы узнать, что такого, по-твоему, совершил и кто тебе об этом сказал. Может, хоть после твоих объяснений я пойму, в чем дело…
По-прежнему сжимая запястье, Роза пронзила меня ненавидящим взглядом, затем с тоской посмотрела на нож и со всех ног рванула к лестнице. Я поймал ее на второй же ступеньке и, обвив руками талию, прижал к себе. Пришлось наклониться в сторону, потому что строптивая девица вырывалась, а я побаивался ее жутких каблуков.
– Пожалуйста, Роза, объясни, почему ты злишься? В чем пеня обвиняешь?
Р-раз – худенькое тельце напряглось, а потом неожиданно обмякло. Повернувшись вполоборота, Роза прижала голову к моему плечу, и из груди вырвался полустон-полувздох. Затем она снова будто обессилела, и я прижал ее к себе.
Сбитый с толку, я ослабил бдительность; девица же, выбрав оптимальный момент, резко согнулась и, выпрямляясь, сильно ударила меня затылком по переносице. Я повалился назад, к стенке туннеля, а Роза сбежала. Когда мои глаза перестали слезиться, она уже скрылась.
Затылок болел, уязвленная гордость – еще сильнее, и я, поднявшись на Юстон-роуд, огляделся по сторонам. Никого. Даже на пятнадцатисантиметровых каблуках девчонка двигалась с поразительной скоростью.
Головная боль превратилась в мигрень, от которой началась тошнота. В попытке успокоиться и прийти в себя, я опустился на высокий поребрик, что тянулся вдоль дороги. Похоже, женское насилие – характерная и очень опасная особенность этого заказа. Одна Шерил была со мной мила.
Неожиданная идея всплыла на поверхность пульсирующей боли; всплыла и закачалась поплавком: бодро, как может лишь абстрактная мысль посреди бурного моря мигрени. «Она все повторяла „розы“, „розы“, – сказала Фархат, когда я спросил про призрачную женщину. И Шерил во время первого разговора говорила практически о том же. Но они обе ошиблись: я почти не сомневался, что незваная гостья архива имела в виду девушку Розу.
Так, что у меня по плану? Во-первых, хотелось устранить кое-какие неясности в Боннингтоне – неясности, связанные с пластиковыми пакетами на крыше пристроя. Во-вторых, последние события склоняли, к необходимости побеседовать с Розой в следующий раз, когда поймаю ее без колюще-режущего предмета в руках. Однако важнее всего в тот момент казались листочки Никки: если вернуться сними в Боннингтон, велик шанс попасть под горячую руку Элис, а там и до рукопашной недалеко.
Поэтому вместо архива я спустился с драгоценными записями в метро. Конечно, до Банхилл-филдс подземке далеко, но она куда лучше улицы и в принципе оказывает действие аналогичное кладбищу. Быстро движущийся поезд что глушитель, или демпфер для моей внутренней антенны. Поэтому, несмотря на шум, тряску, отсутствие вентиляции, запах разлагающейся еды и близость потных подмышек, метро, словно крылья ангела, окутывает меня дымкой покоя. А где покой, там и мысли совсем другие… В общем, когда нужно не спеша и как следует подумать, я частенько катаюсь по Кольцевой. Неудобно устроившись на сиденье (один из пластиковых поручней вырвали с мясом, потому приходилось нарушать Личное пространство дородного парня в футболке «Сизор систерс», от которого нещадно разило ацетоном), я вытащил из кармана листочки и стал изучать. Информации куда больше, чем мне сначала показалось: около десяти обманчиво тонких, как калька, листов, полных плотного отформатированного текста, испещренного значками процентов: мол, все написанное относительно. Одному Богу известно, где Никки все это нарыл!
Итак, передо мной заметки о сомнительных смертях, но в слегка запутанном виде из-за того, что слова шли единым массивом без знаков препинания, заголовков и пробелов, Вот, например, первая:
МЭРИПОЛИНАГЛИСОН28ИССИНЯЧЕРНЫЕ54ТУПОЙИНТСРУМЕНТВКЛИНЕННЫЙПЕРЕЛОМ12НЕУСТАНОВЛЕННЫЙ7ЧЕРЕПК-ЛЮЧИЦАЛЕВАЯПЛЕЧЕВАЯКОСТЬУЛИЦАТРОТУАРСТАРАЯБОЧ-КАПУБЛИЧНЫЙДОМПОКАЗАНИЯСВИДЕТЕЛЕЙ2253ДА12МИНУТМНОГОКРАТНЫЙПРИЛАГАЕТСЯ1Й2ЙЗЙ4Й5Й6Й7ЙВПРИЛА-ГАЕТСЯ8Й9Й10ЙПРИЛАГАЕТСЯ11ЙСОДРАННЫЙЧИСТЫЙСОД-РАННЫЙ
И так далее в той же мрачной бесстрастной манере, затем второе имя – КЭТРИН ЛАЙЛ, и следующий массив слов и цифр. Просматривая их, я твердо решил никогда не прикасаться к оригиналам полицейских отчетов: волна отрицательных эмоций накроет меня с головой и утопит.
Местами распечатка была совершенно нечитаемой, местами – рассказывала до боли знакомую историю в различных угнетающих вариантах. Особо не надеясь на мои скромные способности, на последних страницах Никки приложил материал иного рода: подборку с различных новостных сайтов, где факты излагались в менее сжатом виде. С помощью этих подсказок я и сквозь полицейский отчет продрался куда быстрее.
Сначала я отсеивал явные несоответствия, а потом соответствия, не вписывающиеся в мою схему. Несчастные случаи с множеством свидетелей, домашнее насилие, жертвы которого жили в районе Юстона: воскреснув, они, скорее, вернулись бы домой, а не в архив, этот полный заплесневелой бумаги холодильник; инфаркты, инсульты и другие банальные трагедии человеческого существования: они обычно позволяют проскользнуть в загробную жизнь без особого шума и затруднений.
В итоге из всего списка осталось всего три происшествия, однако я понимал: чтобы определить, которая из жертв терзает Боннингтонский архив, понадобится дополнительная информация. В тот момент сознание пронзила блестящая идеи, по силе и весу сопоставимая с ударом кирпича по затылку.
Мы знакомы, так почему бы это не использовать? Ему, конечно, не понравится, очень не понравится, но ведь все, что не убивает, делает нас сильнее, верно?
Взгляд метнулся к электронному дисплею на степс вагона: «СЛЕДУЮЩАЯ СТАНЦИЯ МУРГЕЙТ». Значит, я проехал почти по всему кольцу. После «Мургейта», «Барбикан», а потом «Фаррингдон», откуда рукой подать до клуба Дамджона. Еще две станции от «Фарингдогна» – и снова окажусь на Юстон-сквер у архива. Однако, по словам Клидеро, там караулит Элис, чтобы со мной разделаться. К тому же, пока Никки не разложит по полочкам содержимое ноутбука, в Боннингтоне мне делать нечего.
Итак, сначала отправлюсь в «Розовый поцелуй». Блестящая идея состояла в том, чтобы помириться с Розой и узнать, как она связана с Боннингтонским архивом. О деталях я пока не думал, но искренне надеялся на удачу.
По дороге к борделю я достал сотовый, который вкои веки зарядил, и набрал хэмпстедский номер. Дозвонился с первой же попытки. Джеймс Додсон был совсем не рад меня слышать, а когда понял, что я хочу встретиться, совсем сник. Пришлось настаивать. Могло дойти до скандала, разговаривай мы не по телефону, а лицом к лицу. Впрочем, такое удовольствие мне еще предстояло.
На первом этаже Розы не было, а подняться на второй этаж и допрашивать жриц любви не хватало духа. Пришлось ограничиться официанткой, по словам которой Розина смена уже кончилась и теперь девушку ждали на следующий день или, как обычно, в пятницу. Я попросил дорогущий джин с тоником и медленно пил его у стойки, мрачно поглядывая на вереницу красивых, обнаженных, подчеркнуто живых девушек, которые, однако, в тот момент казались куда менее реальными и материальными, чем одна мертвая.
Потом справа от меня возник небольшой переполох: подобострастно-почтительная официантка усаживала за столик двоих мужчин. Прищурившись, я ничуть не удивился, когда, несмотря на полумрак, узнал пришедших по: телосложению: плотного низенького Дамджона и высокого, по-аристократически худощавого Гейба Маккленнана.
Происходящее в зале их ничуть не волновало: оба целиком и полностью сосредоточились на напряженной беседе, очевидно, начатой немного раньше. Хотя напряженной она была только со стороны Маккленнана: руки Гейба принимали в разговоре не менее активное участие, чем рот, а лицо перекосилось от досады и гнева. Дамджон реагировал с невозмутимым спокойствием, сквозь которое проглядывало легкое раздражение.
Вообще-то при появлении Лукаша я собирался ретироваться: незачем показывать, что ищу Розу; не дай бог, еще проблемы девушке создам. Однако отступать в тот момент очень не хотелось: иногда приходится ворошить гнездо палкой, чтобы узнать, с каким насекомым имеешь дело. Минусом такого подхода является то, что порой тебя жалят.
Поэтому без какого-то определенного плана я пересек бар, поставил полупустой бокал на их столик и втиснул стул между Дамджоном и Маккленнаном.
– Добрый день, джентльмены. Не возражаете, если присоединюсь?
Гейб взглянул на меня так, будто, откусив от большого яблока, обнаружил внутри червяка. Пару секунд лицо Дамджона оставалось бесстрастным, а потом расплылось в улыбке, которую даже при помощи царской водки не отличишь от настоящей.
– Мистер Кастор, ну конечно, не возражаем! Пожалуйста, садитесь. – Лукаш милостиво махнул рукой, и я с фальшивым вздохом облегчения опустился на стул.
Судя по цвету лица, Маккленнан сейчас задохнется. – Как работа, Гейб? – дружелюбно поинтересовался я.
– Гаденыш, ты документы у меня украл! – Голос Маккленнана превратился в глухое, пропитанное ядом рычание. – Пришел ко мне в офис со своей липовой историей, а. потом…
Подняв ладонь, Дамджон остановил его на полуслове. Вышло очень впечатляюще, я чуть не зааплодировал.
– Мы тут о вас говорили, – вежливо пояснил. он, поворачиваясь ко мне.
– Надеюсь, только хорошее, – кокетливо наклонил голову я.
– Хорошее вперемешку с плохим. Но ведь с такой профессией трудно быть ангелом, верно, мистер Кастор? Меня, должен признать, удивили ваша стойкость и упорство. Выходит, невысокий рост и тщедушное сложение искажают правду, ложное впечатление уязвимости создают.
– Угу, я как сорняк!. Чем больше травят, тем сильнее разрастаюсь.
– Неужели? Тогда, к. черту, отравлю тебя…
– Маккленнан, – негромко начал Лукаш, – еще одно слово, и я начну сердиться. Этого добиваетесь?
Гейб оставил, вопрос без ответа, а Дамджон продолжал как ни в чем не бывало…
– Возможно, такие способности и темперамент, как у вас, будут полезны в одном из моих маленьких проектов, – задумчиво проговорил он, оглядывая меня с головы до ног.
– Предлагаете работу? – не веря своим ушам, спросил я, потому что рассчитывал совсем не на взятку.
– Мистер Кастор, подобные предложения делают, лишь не сомневаясь в положительном ответе. Уверен, мы друг друга поняли. Кстати, вы ищете постоянную работу?
Лицо Гейба приобрело жуткий, выгодно оттеняемый белоснежной шевелюрой оттенок. Кажется, попытка заговорить стоила ему крупного кровяного сосуда.
– У вас уже есть специалист по изгнанию нечисти, – кивнув в сторону Маккленнана, напомнил я.
– За моим столом свободных мест хватает… Все зависит от того, что вы можете принести.
– Вот здесь начинаются проблемы. Ну, в том смысле, что мне под силу лишь самое основное. Например, демонов вызывать не умею.
– Конечно, нет! – На какую-то долю секунды глаза Дамджона метнулись к Гейбу. – Для опасных и незначительных дел подобного рода существуют глупые и опрометчивые. Вам бы я давал другие задания. Я покачал головой: не потому, что отказывался, а потому, что пребывал в полном замешательстве. В самом деле, сюр какой-то! Дамджон сидел между мной и сценой, на которой раздвигала ноги пышногрудая шатенка. Прямо за головой Лу-каша… Так что получился очень своеобразный, но вполне подходящий владельцу борделя нимб.
– Сколько-вы могли бы платить?
– Для начала? Ну, две тысячи фунтов в месяц. Плюс отдельная компенсация дорожных издержек и возможных сделок с совестью. Само собой разумеется, любая из моих девочек будет счастлива принять вас хоть днем, хоть ночью. Даже больше, чем счастлива, потому что сочтет вас моим другом и партнером. Если понадобятся какие-то особые в сексуальном плане услуги, девочки окажут их на высшем уровне.
Наши взгляды встретились, и я почувствовал: меня взвешивает и оценивает матерый охотник за головами.
– Очевидно, ключ к вам я пока не подобрал, но одна приманка еще осталась.
Сделав паузу, Лукаш стал ждать ответа, а я лишь плечами пожал: продолжай, мол. На сцене пышногрудую шатенку сменил саксофонист, который лениво и без всякого энтузиазма подыгрывал льющемуся из динамиков аккомпанементу, вероятно, помогая секстуристам ощутить себя искушенной публикой.
– Наверняка вам хотелось бы знать – человеку, профессионально занимающемуся таким делом и обладающему вашими способностями, непременно захочется, – почему мертвые воскресают, почему воскресают именно так и почему впоследствии убираются восвояси стараниями подобных вам и мистеру Маккленнану. Другими словами, вас явно интересует структура и логика невидимого мира, его география, если хотите. Уверен, вы спрашивали себя, что все это значит.
А я уверен: Дамджон почувствовал мое напряжение. До этого момента именно я вел беседу, потому что знал: его предложения меня не заинтересуют. Сочетания Феликс Кастор плюс любовь, даже Феликс Кастор плюс секс стабильных результатов не дают, даже протертую одежду и пустой кошелек можно носить с определенным шиком, словно символы чистоты. Но ответы… Да, в поиске ответов я бы полмира пешком обошел.
Лукаш улыбнулся – на этот раз совершенно искренне, – однако не по доброте душевной, а радуясь, что наконец нащупал мое слабое место.
– Сами-то вы все это знаете? Если да, то откуда? Насколько я помню, Иисус общался с падшими женщинами, так ведь е тех пор немало воды утекло! Неужели вы с ним все-таки встретились?!
Улыбка на секунду скривилась, хотя голос Дамджона звучал по-прежнему беззаботно.
– Нет, такой чести не удостоился, зато я общался с его, так сказать, противной стороной. Знания мои приобретены ценой, которую далеко не каждый согласится заплатить. Естественно, – Лукаш взглянул на Маккленнана с открытым презрением, – обычно я стараюсь делать так, чтобы за меня ее платили другие.
Подавшись вперед, хозяин борделя пронзил меня взглядом.
– Мне известно, откуда они появляются, и куда вы их посылаете, тоже известно. Возможно, я ошибаюсь, но, похоже, эта информация возбудила ваше любопытство.
Теперь в глазах Лукаша сквозила доброжелательность: совсем как у милого дяди, заманившего ребенка в чащу, чтобы «посмотреть на щенков». Я перехватил его взгляд, но ответить помешала сумятица, на секунду всколыхнувшая душу. Секунда казалась бесконечной, а япревратился в шестилетнего мальчишку – в холодильнике на верхней полке еще остался именинный пирог, – кричащего на сестру, чтобы убиралась из моей кроватки: она ведь уже мертва и очень меня пугает. Бледное обиженное личико Кэти растворялось в воздухе; увы, ни тени улыбки, как у гребаного Чеширского кота из «Алисы в Стране Чудес», на нем не было.
– Но поймите, – откинулся на спинку стула Дамджон, – официально предложение еще не сделано. Потому что сначала я должен получить ответ, – явно довольный собой, он выжидающе на меня посмотрел. Маккленнан последовал его примеру: в глазах Гейба столько пылкой, неприкрытой ненависти, что вспомнилась южноамериканская лягушка, потеющая ядом. Дело ведь не в папке, которую я вынес из его офиса, а в том, что Дамджон умасливает меня, хотя должен был свистнуть вышибал: пусть руки-ноги-незваному гостю переломают. Их поведение помогло прийти в себя, и Кэти тоже помогла, хотя и совершенно другим образом, даже не могу объяснить как. Я решительно поднялся.
– Значит, предложение еще не сделано? – Дамджон покачал головой обнадеживающе и совершенно невозмутимо.
– Ну, тогда не стоит себя насиловать: запихивать ненавистное предложение в горло и проталкивать поглубже, чтобы с рвотой не вышло. А я лучше останусь с призраками, со своими знакомыми призраками. Ладно, до скорого!
На столе остался недопитый джин с тоником. Может, сделать большой глоток и плюнуть Дамджону на голову? Пожалуй, не стоит…
Я уже пробирался через фойе к входной двери, когда на притаившемся в закутке столе зазвонил телефон. Дежурный вышибала схватил трубку. В тот самый момент за спиной раздался очередной аккорд дурного джаза, от которого между клетками мозга возник неожиданный импульс.
Пара секунд – и план был приведен в действие. Скорее, скорее из клуба, но от двери далеко не отходить! Достав мобильный, я нашел в меню нужный номер: 020 7405 818. Нажав на «повтор», сначала услышал короткие гудки и секунд через тридцать попробовал снова.
В клубе раздался звонок, а в моей трубке послышался скрипучий голос вышибалы:
– Алло!
– Извините, не туда попал, – пробормотал я.
ВСКН 7405 818. Кто-то из служащих Боннингтона держал в картотеке номер борделя. Сам по себе факт довольно безобидный, но, учитывая трогательный интерес, который проявлял ко мне Дамджон, его можно рассматривать как очередное звено в цепи.
Чуть позже, по дороге в архив, клетки мозга снова оживил импульс. Думая о вырванной из журнала происшествий странице, я неожиданно понял, что гроссбух Пила даже в искалеченном виде способен мне помочь.
В общем, несмотря на то что едва спасся от кухонного ножа и не нашел Розу, в архив я возвращался в отличном настроении. Еще бы, удалось устоять перед соблазном, расстроить планы врагов и практически понять, во что. все-таки складываются детали этой невеселой головоломки.
Короче говоря, я уже испытывал радость и удовлетворение от хорошо начатой и, как следствие, наполовину выполненной работы.
Радость испарилась, когда Элис объявила, что я уволен.
15
– Потому что, знакомясь, она называет имя, производное от настоящего. Причем делает это с завидной регулярностью. С какой целью, не спрашивай, наверное, у демонов так принято. Кстати, на ней было серебро?
– Да, цепочка на лодыжке.
– Вот видишь! Знаешь, Кастор, тебе очень повезло остаться живым. Эта Джулиет любит подлянки строить, в любую секунду может что-нибудь выкинуть! Джеральд Гарднер, старый приятель Кроули, рассказывал об одном парне, который вызвал ее на мальчишник, чтобы приятелей поразить. Поначалу Джулиет строила из себя тихоню, но, стоило парню переступить границы магического круга, откусила член с яйцами и съела на его глазах. Думаю, в плане орального секса он рассчитывал немного на другое.
А еще Джулиет не сдается – на этом сходятся все оккультисты. Взяв след жертвы, ни за что в покое не оставит. Так что смотри, осторожнее.
Ну что тут скажешь? Я смог лишь болезненно поморщиться.
– Спасибо, Никки. Я чувствовал, дело плохо, но, очевидно, не подозревал насколько. Ты усложнил мне задачу.
– Прости, я решил, что тебе лучше знать.
– Никки, не тяни с этим. Сможешь – перезвони сегодня. Мне нужно вернуть его, пока никто не хватился.
– Обязательно с тобой свяжусь, – пообещал зомби. Я уже развернулся, чтобы уйти, когда он, подняв руку, остановил. – Ты в курсе, что за тобой хвост?
– Что, до сих пор? Я видел её у киоска, но йотом…
– Трижды прошла мимо. Наверное, ждет, когда ты освободишься.
Я изумился чувствительности его радара и обрадовался, подтвердив свои подозрения.
– Да, я в курсе.
– Мне нужно что-нибудь о ней знать?
– Нет, тут дело сугубо личное.
– Ты шутишь! – с раздражением воскликнул Никки. – Фикс, она для тебя слишком молода. Она для любого слишком, молода.
– Жду твоего звонка! – вместо прощания бросил я, вышел в зал, а потом через одну из многочисленных дверей – к автобусной остановке. Впереди – бетонные ступеньки подземного перехода, ныряющего под Юстон-роуд. Спустившись в него, я свернул за угол и стал ждать.
Услышал я ее раньше, чем увидел: неловкое цок-цок-цок высоких неустойчивых каблуков. Благодаря обильному, неумело наложенному макияжу, карие глаза делали ее похожей на панду. На смертельно напуганную панду. Это Роза! Сейчас, увидев вблизи, я отбросил последние сомнения.
– Так о чем ты хотела со мной поговорить? – поинтересовался я.
Трудно сказать, чего именно я ожидал, но явно не этого. Из кармана жакета Роза достала острый кухонный нож, в такой ситуации выглядевший нелепо и угрожающе.
Через секунду стало и того хуже: размахнувшись, она попыталась вонзить его мне в сердце. Я отскочил назад, и лезвие вспороло пустой воздух. Роза чуть не потеряла равновесие, но, устояв на ногах, с силой ударила снова.
– Это сделал ты! – кричала она с сильным русским или, возможно, чешским акцентом. – Снова! Ты снова с ней это сделал! Он сказал, что виноват ты!
С третьей попытки мне удалось поймать ее за запястье, но девчонка вырвалась и чуть не задела неожиданным ударом, справа. Господи, какая худенькая! Пальцы чуть не сомкнулись, когда я на секунду схватил ее за предплечье. Однако ненависть, которую она, судя по всему, ко мне испытывала, придавала воистину дьявольскую силу: с гневным криком Роза снова бросилась в атаку.
На этот раз я не стал ее удерживать, а резким вертикальным ударом выбил нож. Роза, сдавленно всхлипнув, схватилась за запястье. Пнув нож в противоположный конец туннеля, я широко раскинул руки, показывая: драться не буду.
– Я ничего никому не сделал, – заявил я, – но хотел бы узнать, что такого, по-твоему, совершил и кто тебе об этом сказал. Может, хоть после твоих объяснений я пойму, в чем дело…
По-прежнему сжимая запястье, Роза пронзила меня ненавидящим взглядом, затем с тоской посмотрела на нож и со всех ног рванула к лестнице. Я поймал ее на второй же ступеньке и, обвив руками талию, прижал к себе. Пришлось наклониться в сторону, потому что строптивая девица вырывалась, а я побаивался ее жутких каблуков.
– Пожалуйста, Роза, объясни, почему ты злишься? В чем пеня обвиняешь?
Р-раз – худенькое тельце напряглось, а потом неожиданно обмякло. Повернувшись вполоборота, Роза прижала голову к моему плечу, и из груди вырвался полустон-полувздох. Затем она снова будто обессилела, и я прижал ее к себе.
Сбитый с толку, я ослабил бдительность; девица же, выбрав оптимальный момент, резко согнулась и, выпрямляясь, сильно ударила меня затылком по переносице. Я повалился назад, к стенке туннеля, а Роза сбежала. Когда мои глаза перестали слезиться, она уже скрылась.
Затылок болел, уязвленная гордость – еще сильнее, и я, поднявшись на Юстон-роуд, огляделся по сторонам. Никого. Даже на пятнадцатисантиметровых каблуках девчонка двигалась с поразительной скоростью.
Головная боль превратилась в мигрень, от которой началась тошнота. В попытке успокоиться и прийти в себя, я опустился на высокий поребрик, что тянулся вдоль дороги. Похоже, женское насилие – характерная и очень опасная особенность этого заказа. Одна Шерил была со мной мила.
Неожиданная идея всплыла на поверхность пульсирующей боли; всплыла и закачалась поплавком: бодро, как может лишь абстрактная мысль посреди бурного моря мигрени. «Она все повторяла „розы“, „розы“, – сказала Фархат, когда я спросил про призрачную женщину. И Шерил во время первого разговора говорила практически о том же. Но они обе ошиблись: я почти не сомневался, что незваная гостья архива имела в виду девушку Розу.
Так, что у меня по плану? Во-первых, хотелось устранить кое-какие неясности в Боннингтоне – неясности, связанные с пластиковыми пакетами на крыше пристроя. Во-вторых, последние события склоняли, к необходимости побеседовать с Розой в следующий раз, когда поймаю ее без колюще-режущего предмета в руках. Однако важнее всего в тот момент казались листочки Никки: если вернуться сними в Боннингтон, велик шанс попасть под горячую руку Элис, а там и до рукопашной недалеко.
Поэтому вместо архива я спустился с драгоценными записями в метро. Конечно, до Банхилл-филдс подземке далеко, но она куда лучше улицы и в принципе оказывает действие аналогичное кладбищу. Быстро движущийся поезд что глушитель, или демпфер для моей внутренней антенны. Поэтому, несмотря на шум, тряску, отсутствие вентиляции, запах разлагающейся еды и близость потных подмышек, метро, словно крылья ангела, окутывает меня дымкой покоя. А где покой, там и мысли совсем другие… В общем, когда нужно не спеша и как следует подумать, я частенько катаюсь по Кольцевой. Неудобно устроившись на сиденье (один из пластиковых поручней вырвали с мясом, потому приходилось нарушать Личное пространство дородного парня в футболке «Сизор систерс», от которого нещадно разило ацетоном), я вытащил из кармана листочки и стал изучать. Информации куда больше, чем мне сначала показалось: около десяти обманчиво тонких, как калька, листов, полных плотного отформатированного текста, испещренного значками процентов: мол, все написанное относительно. Одному Богу известно, где Никки все это нарыл!
Итак, передо мной заметки о сомнительных смертях, но в слегка запутанном виде из-за того, что слова шли единым массивом без знаков препинания, заголовков и пробелов, Вот, например, первая:
МЭРИПОЛИНАГЛИСОН28ИССИНЯЧЕРНЫЕ54ТУПОЙИНТСРУМЕНТВКЛИНЕННЫЙПЕРЕЛОМ12НЕУСТАНОВЛЕННЫЙ7ЧЕРЕПК-ЛЮЧИЦАЛЕВАЯПЛЕЧЕВАЯКОСТЬУЛИЦАТРОТУАРСТАРАЯБОЧ-КАПУБЛИЧНЫЙДОМПОКАЗАНИЯСВИДЕТЕЛЕЙ2253ДА12МИНУТМНОГОКРАТНЫЙПРИЛАГАЕТСЯ1Й2ЙЗЙ4Й5Й6Й7ЙВПРИЛА-ГАЕТСЯ8Й9Й10ЙПРИЛАГАЕТСЯ11ЙСОДРАННЫЙЧИСТЫЙСОД-РАННЫЙ
И так далее в той же мрачной бесстрастной манере, затем второе имя – КЭТРИН ЛАЙЛ, и следующий массив слов и цифр. Просматривая их, я твердо решил никогда не прикасаться к оригиналам полицейских отчетов: волна отрицательных эмоций накроет меня с головой и утопит.
Местами распечатка была совершенно нечитаемой, местами – рассказывала до боли знакомую историю в различных угнетающих вариантах. Особо не надеясь на мои скромные способности, на последних страницах Никки приложил материал иного рода: подборку с различных новостных сайтов, где факты излагались в менее сжатом виде. С помощью этих подсказок я и сквозь полицейский отчет продрался куда быстрее.
Сначала я отсеивал явные несоответствия, а потом соответствия, не вписывающиеся в мою схему. Несчастные случаи с множеством свидетелей, домашнее насилие, жертвы которого жили в районе Юстона: воскреснув, они, скорее, вернулись бы домой, а не в архив, этот полный заплесневелой бумаги холодильник; инфаркты, инсульты и другие банальные трагедии человеческого существования: они обычно позволяют проскользнуть в загробную жизнь без особого шума и затруднений.
В итоге из всего списка осталось всего три происшествия, однако я понимал: чтобы определить, которая из жертв терзает Боннингтонский архив, понадобится дополнительная информация. В тот момент сознание пронзила блестящая идеи, по силе и весу сопоставимая с ударом кирпича по затылку.
Мы знакомы, так почему бы это не использовать? Ему, конечно, не понравится, очень не понравится, но ведь все, что не убивает, делает нас сильнее, верно?
Взгляд метнулся к электронному дисплею на степс вагона: «СЛЕДУЮЩАЯ СТАНЦИЯ МУРГЕЙТ». Значит, я проехал почти по всему кольцу. После «Мургейта», «Барбикан», а потом «Фаррингдон», откуда рукой подать до клуба Дамджона. Еще две станции от «Фарингдогна» – и снова окажусь на Юстон-сквер у архива. Однако, по словам Клидеро, там караулит Элис, чтобы со мной разделаться. К тому же, пока Никки не разложит по полочкам содержимое ноутбука, в Боннингтоне мне делать нечего.
Итак, сначала отправлюсь в «Розовый поцелуй». Блестящая идея состояла в том, чтобы помириться с Розой и узнать, как она связана с Боннингтонским архивом. О деталях я пока не думал, но искренне надеялся на удачу.
По дороге к борделю я достал сотовый, который вкои веки зарядил, и набрал хэмпстедский номер. Дозвонился с первой же попытки. Джеймс Додсон был совсем не рад меня слышать, а когда понял, что я хочу встретиться, совсем сник. Пришлось настаивать. Могло дойти до скандала, разговаривай мы не по телефону, а лицом к лицу. Впрочем, такое удовольствие мне еще предстояло.
На первом этаже Розы не было, а подняться на второй этаж и допрашивать жриц любви не хватало духа. Пришлось ограничиться официанткой, по словам которой Розина смена уже кончилась и теперь девушку ждали на следующий день или, как обычно, в пятницу. Я попросил дорогущий джин с тоником и медленно пил его у стойки, мрачно поглядывая на вереницу красивых, обнаженных, подчеркнуто живых девушек, которые, однако, в тот момент казались куда менее реальными и материальными, чем одна мертвая.
Потом справа от меня возник небольшой переполох: подобострастно-почтительная официантка усаживала за столик двоих мужчин. Прищурившись, я ничуть не удивился, когда, несмотря на полумрак, узнал пришедших по: телосложению: плотного низенького Дамджона и высокого, по-аристократически худощавого Гейба Маккленнана.
Происходящее в зале их ничуть не волновало: оба целиком и полностью сосредоточились на напряженной беседе, очевидно, начатой немного раньше. Хотя напряженной она была только со стороны Маккленнана: руки Гейба принимали в разговоре не менее активное участие, чем рот, а лицо перекосилось от досады и гнева. Дамджон реагировал с невозмутимым спокойствием, сквозь которое проглядывало легкое раздражение.
Вообще-то при появлении Лукаша я собирался ретироваться: незачем показывать, что ищу Розу; не дай бог, еще проблемы девушке создам. Однако отступать в тот момент очень не хотелось: иногда приходится ворошить гнездо палкой, чтобы узнать, с каким насекомым имеешь дело. Минусом такого подхода является то, что порой тебя жалят.
Поэтому без какого-то определенного плана я пересек бар, поставил полупустой бокал на их столик и втиснул стул между Дамджоном и Маккленнаном.
– Добрый день, джентльмены. Не возражаете, если присоединюсь?
Гейб взглянул на меня так, будто, откусив от большого яблока, обнаружил внутри червяка. Пару секунд лицо Дамджона оставалось бесстрастным, а потом расплылось в улыбке, которую даже при помощи царской водки не отличишь от настоящей.
– Мистер Кастор, ну конечно, не возражаем! Пожалуйста, садитесь. – Лукаш милостиво махнул рукой, и я с фальшивым вздохом облегчения опустился на стул.
Судя по цвету лица, Маккленнан сейчас задохнется. – Как работа, Гейб? – дружелюбно поинтересовался я.
– Гаденыш, ты документы у меня украл! – Голос Маккленнана превратился в глухое, пропитанное ядом рычание. – Пришел ко мне в офис со своей липовой историей, а. потом…
Подняв ладонь, Дамджон остановил его на полуслове. Вышло очень впечатляюще, я чуть не зааплодировал.
– Мы тут о вас говорили, – вежливо пояснил. он, поворачиваясь ко мне.
– Надеюсь, только хорошее, – кокетливо наклонил голову я.
– Хорошее вперемешку с плохим. Но ведь с такой профессией трудно быть ангелом, верно, мистер Кастор? Меня, должен признать, удивили ваша стойкость и упорство. Выходит, невысокий рост и тщедушное сложение искажают правду, ложное впечатление уязвимости создают.
– Угу, я как сорняк!. Чем больше травят, тем сильнее разрастаюсь.
– Неужели? Тогда, к. черту, отравлю тебя…
– Маккленнан, – негромко начал Лукаш, – еще одно слово, и я начну сердиться. Этого добиваетесь?
Гейб оставил, вопрос без ответа, а Дамджон продолжал как ни в чем не бывало…
– Возможно, такие способности и темперамент, как у вас, будут полезны в одном из моих маленьких проектов, – задумчиво проговорил он, оглядывая меня с головы до ног.
– Предлагаете работу? – не веря своим ушам, спросил я, потому что рассчитывал совсем не на взятку.
– Мистер Кастор, подобные предложения делают, лишь не сомневаясь в положительном ответе. Уверен, мы друг друга поняли. Кстати, вы ищете постоянную работу?
Лицо Гейба приобрело жуткий, выгодно оттеняемый белоснежной шевелюрой оттенок. Кажется, попытка заговорить стоила ему крупного кровяного сосуда.
– У вас уже есть специалист по изгнанию нечисти, – кивнув в сторону Маккленнана, напомнил я.
– За моим столом свободных мест хватает… Все зависит от того, что вы можете принести.
– Вот здесь начинаются проблемы. Ну, в том смысле, что мне под силу лишь самое основное. Например, демонов вызывать не умею.
– Конечно, нет! – На какую-то долю секунды глаза Дамджона метнулись к Гейбу. – Для опасных и незначительных дел подобного рода существуют глупые и опрометчивые. Вам бы я давал другие задания. Я покачал головой: не потому, что отказывался, а потому, что пребывал в полном замешательстве. В самом деле, сюр какой-то! Дамджон сидел между мной и сценой, на которой раздвигала ноги пышногрудая шатенка. Прямо за головой Лу-каша… Так что получился очень своеобразный, но вполне подходящий владельцу борделя нимб.
– Сколько-вы могли бы платить?
– Для начала? Ну, две тысячи фунтов в месяц. Плюс отдельная компенсация дорожных издержек и возможных сделок с совестью. Само собой разумеется, любая из моих девочек будет счастлива принять вас хоть днем, хоть ночью. Даже больше, чем счастлива, потому что сочтет вас моим другом и партнером. Если понадобятся какие-то особые в сексуальном плане услуги, девочки окажут их на высшем уровне.
Наши взгляды встретились, и я почувствовал: меня взвешивает и оценивает матерый охотник за головами.
– Очевидно, ключ к вам я пока не подобрал, но одна приманка еще осталась.
Сделав паузу, Лукаш стал ждать ответа, а я лишь плечами пожал: продолжай, мол. На сцене пышногрудую шатенку сменил саксофонист, который лениво и без всякого энтузиазма подыгрывал льющемуся из динамиков аккомпанементу, вероятно, помогая секстуристам ощутить себя искушенной публикой.
– Наверняка вам хотелось бы знать – человеку, профессионально занимающемуся таким делом и обладающему вашими способностями, непременно захочется, – почему мертвые воскресают, почему воскресают именно так и почему впоследствии убираются восвояси стараниями подобных вам и мистеру Маккленнану. Другими словами, вас явно интересует структура и логика невидимого мира, его география, если хотите. Уверен, вы спрашивали себя, что все это значит.
А я уверен: Дамджон почувствовал мое напряжение. До этого момента именно я вел беседу, потому что знал: его предложения меня не заинтересуют. Сочетания Феликс Кастор плюс любовь, даже Феликс Кастор плюс секс стабильных результатов не дают, даже протертую одежду и пустой кошелек можно носить с определенным шиком, словно символы чистоты. Но ответы… Да, в поиске ответов я бы полмира пешком обошел.
Лукаш улыбнулся – на этот раз совершенно искренне, – однако не по доброте душевной, а радуясь, что наконец нащупал мое слабое место.
– Сами-то вы все это знаете? Если да, то откуда? Насколько я помню, Иисус общался с падшими женщинами, так ведь е тех пор немало воды утекло! Неужели вы с ним все-таки встретились?!
Улыбка на секунду скривилась, хотя голос Дамджона звучал по-прежнему беззаботно.
– Нет, такой чести не удостоился, зато я общался с его, так сказать, противной стороной. Знания мои приобретены ценой, которую далеко не каждый согласится заплатить. Естественно, – Лукаш взглянул на Маккленнана с открытым презрением, – обычно я стараюсь делать так, чтобы за меня ее платили другие.
Подавшись вперед, хозяин борделя пронзил меня взглядом.
– Мне известно, откуда они появляются, и куда вы их посылаете, тоже известно. Возможно, я ошибаюсь, но, похоже, эта информация возбудила ваше любопытство.
Теперь в глазах Лукаша сквозила доброжелательность: совсем как у милого дяди, заманившего ребенка в чащу, чтобы «посмотреть на щенков». Я перехватил его взгляд, но ответить помешала сумятица, на секунду всколыхнувшая душу. Секунда казалась бесконечной, а япревратился в шестилетнего мальчишку – в холодильнике на верхней полке еще остался именинный пирог, – кричащего на сестру, чтобы убиралась из моей кроватки: она ведь уже мертва и очень меня пугает. Бледное обиженное личико Кэти растворялось в воздухе; увы, ни тени улыбки, как у гребаного Чеширского кота из «Алисы в Стране Чудес», на нем не было.
– Но поймите, – откинулся на спинку стула Дамджон, – официально предложение еще не сделано. Потому что сначала я должен получить ответ, – явно довольный собой, он выжидающе на меня посмотрел. Маккленнан последовал его примеру: в глазах Гейба столько пылкой, неприкрытой ненависти, что вспомнилась южноамериканская лягушка, потеющая ядом. Дело ведь не в папке, которую я вынес из его офиса, а в том, что Дамджон умасливает меня, хотя должен был свистнуть вышибал: пусть руки-ноги-незваному гостю переломают. Их поведение помогло прийти в себя, и Кэти тоже помогла, хотя и совершенно другим образом, даже не могу объяснить как. Я решительно поднялся.
– Значит, предложение еще не сделано? – Дамджон покачал головой обнадеживающе и совершенно невозмутимо.
– Ну, тогда не стоит себя насиловать: запихивать ненавистное предложение в горло и проталкивать поглубже, чтобы с рвотой не вышло. А я лучше останусь с призраками, со своими знакомыми призраками. Ладно, до скорого!
На столе остался недопитый джин с тоником. Может, сделать большой глоток и плюнуть Дамджону на голову? Пожалуй, не стоит…
Я уже пробирался через фойе к входной двери, когда на притаившемся в закутке столе зазвонил телефон. Дежурный вышибала схватил трубку. В тот самый момент за спиной раздался очередной аккорд дурного джаза, от которого между клетками мозга возник неожиданный импульс.
Пара секунд – и план был приведен в действие. Скорее, скорее из клуба, но от двери далеко не отходить! Достав мобильный, я нашел в меню нужный номер: 020 7405 818. Нажав на «повтор», сначала услышал короткие гудки и секунд через тридцать попробовал снова.
В клубе раздался звонок, а в моей трубке послышался скрипучий голос вышибалы:
– Алло!
– Извините, не туда попал, – пробормотал я.
ВСКН 7405 818. Кто-то из служащих Боннингтона держал в картотеке номер борделя. Сам по себе факт довольно безобидный, но, учитывая трогательный интерес, который проявлял ко мне Дамджон, его можно рассматривать как очередное звено в цепи.
Чуть позже, по дороге в архив, клетки мозга снова оживил импульс. Думая о вырванной из журнала происшествий странице, я неожиданно понял, что гроссбух Пила даже в искалеченном виде способен мне помочь.
В общем, несмотря на то что едва спасся от кухонного ножа и не нашел Розу, в архив я возвращался в отличном настроении. Еще бы, удалось устоять перед соблазном, расстроить планы врагов и практически понять, во что. все-таки складываются детали этой невеселой головоломки.
Короче говоря, я уже испытывал радость и удовлетворение от хорошо начатой и, как следствие, наполовину выполненной работы.
Радость испарилась, когда Элис объявила, что я уволен.
15
. – Дайте еще хоть день! – ответил я, с изумлением расслышав в своем голосе умоляющие нотки. – Богом клянусь: еще день – и все закончу. Пил разрешил остаться, до конца недели.
Ни один мускул не дрогнул на каменном лице Элис, которая держала в руках мой тренч.
– Вещь ваша? – поинтересовалась она подчеркнуто официальным тоном.
– Да, моя. Послушайте, Элис, я серьезно. Всего-то осталось кое-какие мелочи доделать. Я почти закончил, честно.
– Фрэнк повесил ваше пальто на плечики, – пропустив мои слова мимо ушей, начала Элис, – а потом понадобилось отойти, и он в целях безопасности решил убрать его в шкафчик. Когда сложил, из кармана выпало это. – Она помахала перед моим носом тяжелой связкой ключей.
Черт! Мне-то казалось, я переложил гребаные ключи в карман брюк!
– Вы оставили ключи в церкви святого Панкраса. Я все собирался вернуть, но как-то забыл… – Неужели? – с едким сарказмом переспросила Элис. – Кастор, при первом же разговоре я объяснила, какова ценность коллекции и насколько серьезно мы относимся к ее сохранности. Вы в Боннингтоне почти неделю и видели: наши сотрудники пользуются электронными пропусками, сначала открывают перед вами двери, потом закрывают. Не верится, что все это осталось без вашего внимания! Что вы… «как-то забыли».
– Пытаетесь с помощью агрессии скрыть собственное замешательство? Кто ключи в церкви потерял?
Если я рассчитывал прямотой и откровенностью выбить Элис из колеи, то явно просчитался. Старший архивариус разразилась руганью, которая поразила меня не столько силой и горячностью, сколько м-м-м… лексическим богатством. Красивое лицо порозовело, затем побагровело, и, хотя особой последовательности в потоке брани не наблюдалось, мне удалось выделить основные пункты. Во-первых, я вор, во-вторых, подверг риску безопасность коллекции, а в-третьих, Пил согласился не подпускать меня к зданию архива на расстояние выстрела.
– Вон отсюда! – вопила Элис. – Вон отсюда, Кастор! Чтобы завтра вернули нам аванс, иначе по судам затаскаем! Фрэнк, уберите его с глаз моих!
Охранник показат на дверь, что сильно отличалось от вытаскивания за ухо и наверняка вызвало у Элис ощущение коитуса прерванного. И тем не менее следовало послушаться.
Я решил сделать последнюю попытку.
– Мне кажется, призрак – жертва убийства, – открыл карты я. – Еще кажется, среди ваших сотрудников есть вор, который регулярно крал из архива на протяжении нескольких месяцев или даже лет. Позвольте просто…
Элис отвернулась и пошла прочь. Фрэнк коснулся моего плеча легонько, но лицо у него было суровое.
– Мистер Кастор, нам ведь не нужны проблемы?
– Нет, Фрэнк, – с мрачным смирением ответил я, – не нужны. Беда в том, что они все равно появляются.
– Феликс, все страшно на тебя злятся! – радостно объявила Шерил, устраиваясь за выбранным мной столиком в кафе «Костелла». Убрав со лба вьющуюся прядь, девушка с трудом подавила широкую ухмылку. – Прости, понимаю, это не смешно, но не могу сдержаться при виде, как Элис выходит из берегов. Все равно что наблюдать, как Нельсон спускается с колонны, чтобы набить глаз таксисту.
– Ты с балкона подсматривала, как она меня разносит! – возмутился я.
– Ага, подсматривала и запросто могла бы билеты зрителям продавать! Элис весь день тебя разыскивала. Пришла в. мастерскую и спросила, не видела ли я тебя. Пришлось врать и выкручиваться: «Разве Феликс еще не ушел?» А потом выяснилось: ты действительно уже ушел. Жаль, я не записала твой сотовый – могла бы предупредить… Слушай, у тебя ведь и другие заказы есть? – под конец из насмешливого голос Шерил стал сочувственным.
Вместо ответа я сжал ее ладонь и, заглянув в глаза, торжественно объявил:
– Шерил, можно попросить тебя о чем-то важном? Полные губы тревожно скривились.
– Слушай, Феликс, мы классно потрахались, ты мне нравишься и все такое. Но не хочу, чтобы у тебя сложилось ложное впечатление…
– Мне нужно, чтобы ты кое-что украла. В темных глазах загорелся огонек.
– Секретным агентом нанимаешь? Здорово придумал! Что красть?
– Журнал происшествий. Пил держит его в ящике стола. Огонек погас.
– Не говори ерунду! Как я пронесу гроссбух через Фрэнка? Поймают – не сносить мне головы, еще, не дай бог, взыскание наложат. Я-то думала, речь о секретной информации…
Ни один мускул не дрогнул на каменном лице Элис, которая держала в руках мой тренч.
– Вещь ваша? – поинтересовалась она подчеркнуто официальным тоном.
– Да, моя. Послушайте, Элис, я серьезно. Всего-то осталось кое-какие мелочи доделать. Я почти закончил, честно.
– Фрэнк повесил ваше пальто на плечики, – пропустив мои слова мимо ушей, начала Элис, – а потом понадобилось отойти, и он в целях безопасности решил убрать его в шкафчик. Когда сложил, из кармана выпало это. – Она помахала перед моим носом тяжелой связкой ключей.
Черт! Мне-то казалось, я переложил гребаные ключи в карман брюк!
– Вы оставили ключи в церкви святого Панкраса. Я все собирался вернуть, но как-то забыл… – Неужели? – с едким сарказмом переспросила Элис. – Кастор, при первом же разговоре я объяснила, какова ценность коллекции и насколько серьезно мы относимся к ее сохранности. Вы в Боннингтоне почти неделю и видели: наши сотрудники пользуются электронными пропусками, сначала открывают перед вами двери, потом закрывают. Не верится, что все это осталось без вашего внимания! Что вы… «как-то забыли».
– Пытаетесь с помощью агрессии скрыть собственное замешательство? Кто ключи в церкви потерял?
Если я рассчитывал прямотой и откровенностью выбить Элис из колеи, то явно просчитался. Старший архивариус разразилась руганью, которая поразила меня не столько силой и горячностью, сколько м-м-м… лексическим богатством. Красивое лицо порозовело, затем побагровело, и, хотя особой последовательности в потоке брани не наблюдалось, мне удалось выделить основные пункты. Во-первых, я вор, во-вторых, подверг риску безопасность коллекции, а в-третьих, Пил согласился не подпускать меня к зданию архива на расстояние выстрела.
– Вон отсюда! – вопила Элис. – Вон отсюда, Кастор! Чтобы завтра вернули нам аванс, иначе по судам затаскаем! Фрэнк, уберите его с глаз моих!
Охранник показат на дверь, что сильно отличалось от вытаскивания за ухо и наверняка вызвало у Элис ощущение коитуса прерванного. И тем не менее следовало послушаться.
Я решил сделать последнюю попытку.
– Мне кажется, призрак – жертва убийства, – открыл карты я. – Еще кажется, среди ваших сотрудников есть вор, который регулярно крал из архива на протяжении нескольких месяцев или даже лет. Позвольте просто…
Элис отвернулась и пошла прочь. Фрэнк коснулся моего плеча легонько, но лицо у него было суровое.
– Мистер Кастор, нам ведь не нужны проблемы?
– Нет, Фрэнк, – с мрачным смирением ответил я, – не нужны. Беда в том, что они все равно появляются.
– Феликс, все страшно на тебя злятся! – радостно объявила Шерил, устраиваясь за выбранным мной столиком в кафе «Костелла». Убрав со лба вьющуюся прядь, девушка с трудом подавила широкую ухмылку. – Прости, понимаю, это не смешно, но не могу сдержаться при виде, как Элис выходит из берегов. Все равно что наблюдать, как Нельсон спускается с колонны, чтобы набить глаз таксисту.
– Ты с балкона подсматривала, как она меня разносит! – возмутился я.
– Ага, подсматривала и запросто могла бы билеты зрителям продавать! Элис весь день тебя разыскивала. Пришла в. мастерскую и спросила, не видела ли я тебя. Пришлось врать и выкручиваться: «Разве Феликс еще не ушел?» А потом выяснилось: ты действительно уже ушел. Жаль, я не записала твой сотовый – могла бы предупредить… Слушай, у тебя ведь и другие заказы есть? – под конец из насмешливого голос Шерил стал сочувственным.
Вместо ответа я сжал ее ладонь и, заглянув в глаза, торжественно объявил:
– Шерил, можно попросить тебя о чем-то важном? Полные губы тревожно скривились.
– Слушай, Феликс, мы классно потрахались, ты мне нравишься и все такое. Но не хочу, чтобы у тебя сложилось ложное впечатление…
– Мне нужно, чтобы ты кое-что украла. В темных глазах загорелся огонек.
– Секретным агентом нанимаешь? Здорово придумал! Что красть?
– Журнал происшествий. Пил держит его в ящике стола. Огонек погас.
– Не говори ерунду! Как я пронесу гроссбух через Фрэнка? Поймают – не сносить мне головы, еще, не дай бог, взыскание наложат. Я-то думала, речь о секретной информации…