Кэрри Майк. Мой знакомый призрак

   «Изящный способ не называть вещи своими именами!» – подумал я.
   – По-твоему, дело в этом? – взяв со стола связку ключей, спросил Клидеро. Нахально ухмыльнувшись, Шерил помахала мне рукой. Я ответил тем же, но с чувством собственного достоинства. – Призрак появился вместе с русской коллекцией?
   – Да, такой сценарий представляется наиболее вероятным, – кивнул я. – Хотя ваша гостья много передвигается, чаще всего ее видели на первом этаже, то есть фактически у закрытого хранилища. Впервые она появилась вскоре после приобретения русской коллекции, а стиль одежды призрачной женщины можно с некоторой натяжкой все-таки назвать русским. Другие варианты я тоже не исключаю, однако сегодня буду работать именно в том направлении.
   – Очень разумно, – признал Клидеро.
   Долго ли, коротко ли мы шли к секретному хранилищу, и наконец Рик открыл дверь.
   – В холодильнике много «Люкозейда», – напомнил Клидеро. – В крайнем случае…
   – Бей бутылки! – подсказал я.
   – Именно.
   – Водка есть?
   Рик пронзил меня удивленным взглядом.
   – С ней куда надежнее, – пояснил я.
   – Надо будет на Джеффри опробовать, – усмехнулся Клидеро.
   Я подтянул к себе стул. Грандиозность стоящего передо мной задания подавляла, вызывая инертность и апатию. Бесцельно обежав по хранилищу, мой взгляд упал на рабочий стол. Неожиданно вспомнилось, что Шерил говорила о ретрооптимизации.
   – А нельзя было поручить эту работу – ну, вводить данные в ноутбук – редактору каталога, например?
   Похоже, Рик заподозрил, что я над ним издеваюсь.
   – Захоти я получить от Шерил в глаз – обязательно поручил бы ей. К тому же во время регистрации данные хранятся в личной директории архивариуса, а в общий каталог попадают лишь после одобрения руководства, в данном случае старшего архивариуса… – На секунду Клидеро нахмурился, вероятно, думая о несправедливости управленческого аппарата и своем месте в нем. Однако, когда он заговорил, в голосе не слышалось ни капли напряжения. – Ну, что у тебя сегодня по программе?
   Теперь моя очередь хмуриться.
   – Собираюсь просмотреть каждое письмо, конверт, открытку или список покупок, чтобы найти документ, а может, не один, который хранит некий отголосок, или психический отпечаток вашего призрака. Затем с помощью этого отпечатка сузим зону поиска.
   – Ты совсем как охотничий пес! – с искренним интересом воскликнул Клидеро.
   – Сравнение не очень лестное, но, пожалуй, справедливое: да, как охотничий пес, идущий по следу от предмета к человеку, которому этот предмет принадлежал.
   – Здо-орово! Мне стоит посмотреть спектакль? Я невесело рассмеялся.
   – Сколько документов в коробках?
   – Тысячи четыре или пять… Может, больше, точно неизвестно.
   – Попробуй представить шоу: я, любовно поглаживая, осматриваю каждую из этих бумаг.
   – Ладно, тогда зайду попозднее.
   – Договорились.
   Рик вышел в коридор, а когда стихли его шаги, я пододвинул поближе одну из коробок и приступил.
   Отклик, который я чувствую, прикасаясь к неодушевленным предметам, не сравнить с тем мощным информационным потоком, что я получаю от живых людей; с предметами все гораздо слабее и рассеяннее, а порой, если честно, отклика вообще нет. Если кто-то взял молоток, чтобы проломить вам череп, взрывчатый заряд гнева убийцы и вашей агонии сохранится в дереве или вулканизированной резине ручки. Впоследствии, если человек с моими способностями придет и коснется ручки – бам! – заряд выйдет на волю, и я, как любят говорить психотерапевты, почувствую вашу боль.
   Однако большинство вещей, к которым вы прикасаетесь, такого объема информации не несут или, что еще хуже, попадают ко мне через десятые (в буквальном смысле) руки. Чем старше предмет, тем более грязен и размыт эмоционально-информационный отклик. В качестве последнего штриха добавлю: когда изгоняющий нечисть берет предмет, его собственные эмоции добавляют к уже наложенным еще один слой. В итоге создается впечатление, что снимаешь отпечатки пальцев с тающей льдинки.
   Зато в нормальных условиях «общение» с предметами дается мне очень и очень неплохо.
   Вывалив документы на стол, я постарался разложить их более или менее ровным слоем. Затем провел над ними левой ладонью, представляя, что растопыренные пальцы – стальные кольца на рабочей части маленьких металлоискателей. Я не спешил, двигая рукой туда-сюда над старыми письмами и открытками. Мало-помалу в голове сложился образ – трехмерная сеть, в которой вертикальной осью служило время. Сеть смутных и бесформенных ощущений, размытых и смешанных до неразборчивости – этакая безвкусная солянка чувств и воспоминаний.
   Когда образ сложился окончательно, я подключил вторую руку. Левая неподвижно висела над бумагами, а правая легонько касалась то одного документа, то другого, тыкая и простукивая самые многообещающие.
   Вообще-то дело не такое сложное, я ведь уже дважды встречался с призраком, и оба раза он воздействовал на мое сознание, оставив неполное и довольно размытое впечатление. Теперь в огромной массе документов я искал нечто способное дополнить его и конкретизировать. Когда впечатление станет достаточно ярким и законченным, можно будет снять с пояса вистл и завершить начатое: четкие настройки станут основной идеей заклинания, а музыка – силой, приводящей его в действие.
   Через пятнадцать минут я понял: ничего; аккуратно сложил документы в коробку и притянул поближе к себе вторую. Дальше все по привычной схеме: вскрыл, выложил старые документы на стол и начал «считывать».
   Так прошла первая половина дня. Работал я размеренно, старательно укрощая собственные эмоции; спешка и разочарование сейчас ни к чему.
   Я потерял счет времени – не из-за однообразия действий, а из-за впечатления, которое производили документы, обладавшие собственным, хоть и слабым, притяжением. Я погрузился в этот туманный палимпсест и возвращаться в промозглый ноябрьский день, служивший мне отправной точкой, становилось все труднее. Ни день, ни я никуда не делись, просто настоящее постепенно вымывалось из мыслей. Мало-помалу я перестал слышать, как в трубах журчит вода, а на верхних этажах хлопают двери: сознание сместилось в другую плоскость, вышло за пределы временного потока.
   Лишь раз я вроде бы что-то почувствовал: коснулся фотографии и очень ясно увидел плачущую женщину. Совсем молодая, сильно расстроенная. Образ был пустым, словно яркое пятно, остающееся на сетчатке после того, как сам источник раздражения исчезает. Какие уж тут эмоции! На фотографии улица, судя по всему, где-то в Восточной Европе. Городок маленький, серый, забытый богом и временем.
   Работа мысли почти вывела меня из транса, и я неожиданно уловил пронзительный звон тоненьких голосков и дрожание пола под ногами чудища с шестьюдесятью короткими, но проворными ножками. Взяв себя в руки, я выполз из трехмерной эмоциональной сети в свою плоть и протер глаза. Шум усилился; я вышел за дверь и огляделся. Коридор кишел детьми в синих блейзерах с красными значками на карманах. В руках у малышей по смятому листочку. Работают в парах, но соперников из виду не выпускают – наверное, ведут какую-то игру с целью заработать хорошую оценку.
   – Это же не гипсовая лепнина! – Маленькая светловолосая девочка кричала на своего напарника, а тот в полном замешательстве не мог вымолвить ни слова. – Сюда просто огнетушитель вешают! Нам нужно найти гипсовую лепнину!
   Дети волнами накатывали в коридор, пристально оглядывали стены, пол и потолок, а потом убегали, бросая слабых и нерасторопных. Где-то вдали послышался крик Джона Тайлера: «Нет, на другой этаж не ходить! Не смейте! Я скажу, когда можно будет подняться по лестнице».
   Судя по интонации, еще чуть-чуть – и у него истерика начнется.
   Кто-то из детей уронил листочек, и я, подняв его, стал изучать.
   «ОХОТА ЗА АРХИТЕКТУРНЫМИ СОКРОВИЩАМИ БОННИН-ГТОНСКОГО АРХИВА». Ниже шел список архитектурных объектов, составленный так, чтобы детишки почувствовали своеобразный вызов:
   «СКОЛЬКО СМОЖЕШЬ НАЙТИ ТЫ? ПОТОЛОЧНАЯ РОЗЕТКА, СТЕНОВАЯ ПАНЕЛЬ, ФРОНТОН» и так далее. Напротив каждого пункта окошко для галочки. Пункт первый, который уже отметили, гласил: «МОЙ НАПАРНИК».
   Я вернулся в хранилище, радуясь, что Джон замаливает вчерашний грешок: лучших воспитательных работ не придумаешь! Ненавязчивая мягкость и туманная логика прошлого накрыли меня с головой, обвив мысли бесформенной, но удивительно прочной сетью, которую я сплел сам. Безликим потоком текли часы: я методично прорабатывал содержимое коробок. В результате – уже приевшаяся каша эмоций, слишком жидкая и пустая, чтобы насытиться, и слишком пресная, чтобы насладиться вкусом.
   В следующий раз я вернулся к реальности, почувствовав, что свет стал другим: неудивительно, пасмурный ноябрьский день уже начал гаснуть. На часах половина шестого, а мне еще осталось проверить пять коробок. Вывод – искомое обнаружить так и не удалось: ни на одной из страниц, к которым я прикасался, не было ни запаха, ни следа призрачной женщины.
   Интуиция подсказывала: нужно идти дальше, однако унылая атмосфера хранилища сильным ознобом терзала мое тело. «Охотящиеся за сокровищами» дети немного подпитали мои эмоционально-душевные резервы, но заряд быстро иссяк. К тому же часы работы архива подходили к концу, значит, если я решу задержаться, нужно, чтобы кто-то запер входную дверь. Сладко зевнув, я потянулся, а потом заставил себя встать и вернуться в мастерскую.
   За исключением Элис, там собралась вся честная компания: Шерил с Джоном Тайлером работали за компьютерами, Рик сосредоточенно заносил длинный список каких-то имен из старого документа в ноутбук, а незнакомый мне рыжий парень делал ксерокопии. Оказалось, это еще один работник на полставки; по словам Шерил, его зовут Уил.
   – Как успехи? – поинтересовался Клидеро.
   – Не очень, – пробормотал я. – Работа в самом разгаре. Сегодня призрака не видели?
   – Нет, – покачал головой Рик, – в Багдаде все спокойно.
   – Порой, когда нарушается обычный ход событий, привидения на время исчезают. – Вообще-то я не из болтливых, просто любой ценой хотелось оттянуть неприятный момент: отчет перед Элис. – Духи очень привязываются к установившемуся порядку: могут веками обитать в облюбованном месте, но стоит сменить обои – исчезают.
   Едва речь зашла о призраках, Шерил встрепенулась.
   – А как насчет буйных? – спросила она. – У них тоже есть какой-то порядок или режим? Бывают, например, среди призраков серийные убийцы?
   Уязвленный, Рик замахал перевязанной рукой.
   – Слушай, Шерил, уже не смешно! Если не заметила, твои коллеги страдают… Нельзя ли относиться к этому не как к ролевой игре?
   Девушка и не думала каяться:
   – Ладно-ладно, так куда интереснее! Может, в этом секрет «синдрома больных зданий»? Вдруг на людей нападают призраки, которых они не видят?
   Клидеро открыл было рот, чтобы ответить, но передумал, и в попытке избавиться от горьких мыслей покачал головой, нахмурился и уткнулся в клавиатуру.
   – Да, – отвечая на вопрос Шерил, кивнул я. Так, сейчас главное сдержать улыбку: Рик имеет полное право обижаться, но до чего трудно остаться серьезным, когда Шерил веселится от души. Чем дальше, тем больше мне нравилась эта девушка. – Иногда они впрямь снова и снова повторяют одну и ту же последовательность действий. Впрочем, данных слишком мало, чтобы придавать им какое-то значение. Число призраков, когда-либо нападавших на людей, ничтожно, особенно если отсечь сказки и рассказы маниакальных лжецов.
   Внезапно Рик с Шерил посмотрели мимо меня в открытую дверь. Обернувшись, я увидел Элис. Так же, как вчера, старший архивариус подкралась совершенно бесшумно.
   – Что, работа не из легких? – вкрадчиво спросила она. Лизоблюд Тайлер тотчас же ей подыграл.
   – Элис, о какой работе ты говоришь?
   – Об отсекании сказок, – процедила она, не удосужившись даже взглянуть на Джона. – Ну, Кастор, сегодня удача вам улыбнулась?
   Можно было бы попробовать сорваться с крючка, но, думаю, Элис с удовольствием натянула бы лесу.
   – Боюсь, что нет, – спокойно отозвался я. – Весь день проверял русские документы, однако ничего полезного не нашел.
   Пару секунд Элис просто смотрела на меня. Зашла было в мастерскую, но, судя по всему, здесь она чувствовала себя ненамного уютнее, чем Пил. Уголки аккуратного рта изогнулись, словно ей захотелось сплюнуть.
   – Вы говорили, работа будет зависеть от образа призрака, от вашей настроенности на нее…
   – Именно.
   – Но ведь образ с настройками сформировались вчера, когда вы впервые зашли в закрытое хранилище. Сами мне говорили. Почему же до сих пор вы не можете ее изгнать?
   – Образ очень слабый.
   – «Слабый» значит «бесполезный»?
   Я стиснул зубы, пытаясь сдержать слово, которое вряд ли встречалось на ста двадцати километрах стеллажей архива.
   Если честно, я и сам был немного разочарован. Призрака видел уже дважды: в первый раз контакт провалил, а во второй – Тайлер помог… Продлись хоть одна из встреч на секунду дольше – сейчас бы уже я стряхнул с сапог боннингтонскую пыль и шагал домой с кровно заработанной тысячей в кармане. Увы, о такой перспективе оставалось только мечтать. Вместо этого я оправдываюсь перед Элис: она, как нетрудно догадаться, из тех, кто мучает людей вопросами, пока не получит удобный для себя ответ.
   Тогда я и сделал большую глупость: нужно было встать и уйти, а я остался.
   – Нет, я такого не говорил. Слабая настройка – уже хорошо, особенно с учетом скорости, с которой она появилась.
   Я еще мог встать и уйти. Но Элис смотрела на меня с презрительным скептицизмом, явно считая, что мои невнятные потуги не стоят трех уже заплаченных сотен.
   – Кстати, кое-что можно проверить хоть сейчас, при условии, что Рик согласен.
   – Что? – Все это время взгляд Клидеро не отлипал от компьютера: он либо работал, либо притворялся.
   – Я пару раз использовал такой трюк. Если призрачная гостья поблизости, есть шанс затянуть ее в мастерскую; в любом случае я четче увижу, где она находится: на каком этаже ее дом или прибежище.
   Я освободил разметочный стол, для чего пришлось переложить ведомости и карандаши Джона Тайлера, которые он с негодованием вырвал у меня из рук.
   – А у нее обязательно должно быть прибежище? – спросила Элис, упрямо называя призрака Сильви исключительно личным местоимением.
   – Нет, – признал я, – но у большинства привидений есть, так что сыграем наудачу.
   Я повернулся к Клидеро.
   – Слушай, как насчет еще одного ранения? На этот раз легкого и во имя науки?
   Рик замялся и испытывающе на меня посмотрел, будто силясь разгадать мой замысел. Когда я достал из кармана набор для анализа крови (такой обычно используют диабетики), во взгляде Клидеро появилось еще больше сомнения, а Тайлер вообще позеленел.
   – Не бойтесь, – успокоил я обоих, – нужен не анализ, а отраженная, или, если хотите, симпатическая магия. Темноволосая женщина пустила Рику кровь, что само по себе очень необычно: призраки, даже самые буйные, зачастую ограничиваются небольшим бардаком – пару окон разобьют, мебель поцарапают. Насилие, как таковое, случается крайне редко. Нападение на Рика наверняка самое яркое переживание из тех, что испытал призрак женщины, вернувшись в наш мир.
   Все, аудитория у моих ног! Вскрыв набор, я достал пузырек с дезинфицирующим средством и снял крышечку, а затем подцепил краешек фольги и разорвал блистерную упаковку. Внутри лезвие – тоненькая полоска нержавейки с коротким, но острым шипом с одного конца. Этот шип я и продезинфицировал.
   – Никто не знает, состоят ли призраки из эмоций, или эмоции их только притягивают. Зато всем известно, что часто они появляются в местах, где в бытность людьми испытывали сильные переживания. Страх, боль, любовь – что угодно. Столкнувшись с сильными переживаниями уже после смерти, непосредственно участвуя в каких-то событиях или просто наблюдая, призраки также чувствуют притяжение. Когда женщина ранила Рика ножницами, эмоции наверняка были очень сильными и очень яркими. Приятными или неприятными, не важно. Почти уверен: ощущения Рика тесно переплелись е ощущениями призрака и по накалу достигли предельной сте-лени – получилось нечто среднее между оргазмом и агонией пострадавшего от взрыва самодельной гранаты.
   Элис поморщилась: сексуальная лексика ей не по нраву, зато смысл уловили все.
   – Это мы и используем, – подвел итог я. – Если Рика снова ранят, ваша гостья может отреагировать. Она почувствует эхо первого события, вызванное эмоциями второго. Если повезет, она не выдержит и явится сюда, позволив мне закончить работу уже сегодня. В любом случае она хотя бы посмотрит в нашу сторону: смешавшиеся переживания буквально потянут в мастерскую, а я этого не пропущу и постараюсь запеленговать ее укрытие.
   Все взгляды обратились к Рику. Тот, старательно изображая безразличие, пожал плечами. – Ладно, маленькой иголочки я не боюсь!
   В пропитанной напряженным ожиданием тишине никто не решался вымолвить и слова. Клидеро протянул руку, и я без всякой преамбулы проткнул ему указательный палец.
   – Выдави капельку крови, – попросил я. – Лучше всего – на стол.
   – Не могу допустить, чтобы уборщицы вытирали кровь, – возразила Элис, но было уже поздно. Крепко сжав указательный палец, Клидеро сдавливал подушечку, пока из ранки не вытекла капелька крови. Достигнув критической массы, она с негромким отчетливым кап!упала на стол.
   Я хотел дать Рику ватный тампон, и тот уже протянул левую руку, когда невидимая сила вырвала и тампон, и лезвие. Клидеро взвизгнул от ужаса: его руку будто отдернули от меня. Все головы, включая мою, резко повернулись, чтобы увидеть… пустоту.
   А потом в мастерской воцарился хаос.
   Казалось, поднялся ветер, даже ураган, который, не трогая людей, срывал ярость на неодушевленных предметах. Обе двери в мастерскую захлопнулись с оглушительным грохотом, книги и папки сначала покосились, потом накренились и, наконец, попадали на пол. Со всех столов и полок летела бумага, окутывая нас пургой формата А4. Пол задрожал от толчков такой силы, что я язык прикусил. Шерил ругалась, Элис визжала, а Рик, хрипло вскрикнув, попятился от бумажного смерча, с неведомой целью рассекающего воздух. Джон Тайлер и рыжий парень, имя которого я уже забыл, бросились на пол и скрестили руки за головой в лучших традициях курсов гражданской обороны, будто в любую минуту ожидали ядерного нападения.
   Сам я просто стоял и смотрел, как карты, плакаты и пособия по тушению пожаров слетают со стен и вливаются в общий кавардак. Такая позиция чисто инстинктивна: ни заносчивости, ни вызова неизвестной силе, ни особой храбрости в ней не было. Хаос представлялся мне неуправляемым потоком информации, и я старался не пропустить ничего важного.
   Поэтому, когда в мою сторону, борясь со смерчем, полетел небольшой клочок плотной бумаги или картона, я сразу заметил. В отличие от дьявольски оживленных документов, он был куда меньше формата А4 и, что еще важнее, двигался в совершенно ином ритме: чуть вправо, чуть влево, но держался у моего лица. Р-раз – я схватил его и сунул в карман брюк. Рассмотреть не мог, потому что пластиковые файлы, конверты, каталоги и ведомости бешеными птицами бились, льнули, липли, мешали. Я просто зажал его в руке, а другой прикрывал лицо до тех пор, пока – всего несколькими секундами позднее – буря не прекратилась. Не ослабла или притихла, а именно прекратилась, и все, что непонятно как поднялось в воздух, одновременно упало на пол. Все, за исключением клочка картона, уютно лежавшего в моем кармане.
   Потрясенные до глубины души, сотрудники архива растерянно смотрели по сторонам. Причем стояли лишь Элис и Рик; Шерил пряталась под столом, а Джон Тайлер и рыжий парень плашмя лежали на полу. Поднимаясь, они молча разглядывали царящий в мастерской погром.
   – Ну, результат однозначно положительный, – бодро проговорил я.
   – А-а-а ущерб? – заикаясь, спросил Тайлер. – Только посмотрите! Кастор, что ты наделал?! Какого черта все это затеял?!
   Элис молча буравила меня глазами, и я заметил, что у нее дрожат руки.
   – Джон, по-моему, почти ничего не сломалось, – нерешительно проговорила Шерил. – Хотя бардак, конечно, жуткий, в основном это просто бумага.
   – «Просто бумага»? Мои ведомости – просто бумага? – взвыл Тайлер. – Я теперь никогда их не разберу!
   – Давайте лучше думать о плюсах, – предложил я. – Эксперимент удался, я получил много информации о призраке. Теперь я могу более или менее точно сказать, где он находится.
   Все горящие от нетерпения глаза обратились ко мне.
   – На первом этаже, – кивнул я, – как мы и предполагали.

8

   В зависимости от избранной позиции мой уход можно назвать либо трусливым бегством, либо стратегически обоснованным отступлением. Очень помогло то, что Элис была не в состоянии не то чтобы выговорить, а элементарно подобрать резкие, безжалостные, как кинжал, слова, которыми она собиралась меня пронзить. Я поклялся, что вынес из короткой встречи куда больше, чем простое подтверждение уже известных фактов, и пообещал на следующий день добиться ощутимого успеха.
   В коридоре уже погасили свет, но на лестнице горели люминесцентные лампы. В их холодном свете я достал из кармана подарок, который швырнуло мне в лицо привидение. Так, это действительно не плотная бумага, а картон в форме белого прямоугольника с перфорацией по длинному краю. Когда-то отверстие находилось сантиметрах в полутора от кромки, а сейчас соединялось с неровной линией обрыва.
   Все понятно: карточка из картотеки, а на ней четыре буквы и семь цифр.
   ВСКН 7405818.
   ВСКН? Что это за сокращение? Высокоскоростной… черт знает что? Цифры больше всего похожи на телефонный номер центральной части Лондона, особенно с учетом того, что клочок вырвали из чьей-то настольной картотеки. Если отстраниться от очевидного вопроса – что же делать со щедрым подарком? – можно сказать, что наконец-то сдвинулась с мертвой точки работа (чуть не подумал: «дело моего клиента»!), прежде ничего, кроме осложнений и трудностей, не приносившая.
   Я живо достал сотовый: да здравствует настоящее! Увы, аккумулятор в моем телефоне неисправен и быстро разряжается. Сунув карточку и сотовый обратно в карман, я двинулся вниз по лестнице.
   Кабинет охранника заперт, миляги Фрэнка давно след простыл. Я зашел в гардероб за шинелью, но она, конечно же, висела в шкафчике, а у меня, конечно же, не было ключа. Может, выбить хлипкую дверь? Увы, в тот момент по оставшейся за спиной лестнице спустилась Элис и увидела меня. Поворачиваясь к ней, я мысленно готовился к разборке, однако, судя по выражению лица, мисс Гасконь злиться не собиралась.
   – Отличное шоу! – процедила она. – Мы славно повеселились.
   – Ну, не знаю… – протянул я, – боюсь, мне не хватает хороших заводных мелодий.
   – Как вы это делаете?
   Я подумал: может, проявить такт и вежливость? Подумал-подумал и передумал.
   – Шаг первый: берете призрака. Шаг второй: сводите его с ума капелькой крови. Основной рецепт дается в «Илиаде». – Старший архивариус молчала, и я попробовал по-другому: – Понимаете, такой реакции я не ожидал, рассчитывая, что ваша гостья проглотит наживку, однако…
   Элис не слушала. Обогнув стойку, она быстро нашла на недоступной простым смертным связке ключей нужный и освободила мою шинель. В знак благодарности я коротко кивнул, предвкушая очередной «комплимент», но Элис молчала: просто открыла соседний шкафчик и достала свое пальто с сумочкой. Ее руки тряслись, и, когда она, отстегнув большую громоздкую связку ключей, попыталась переложить ее в сумку, ничего не получилось. «Черт!» – пробормотала она, засовывая ключи в карман пальто. На этом я ее и оставил.
   Хотя на улице моросил мелкий дождь, продышав целый день спертым, пересушенным кондиционерами воздухом архива, я искренне наслаждался легким, дующим прямо в лицо ветерком. Можно было сесть в метро, потом перейти на другую линию или дождаться автобуса, едущего на север от Камден-тауна, но я решил прогуляться до Кингс-Кросс, чтобы сразу попасть на линию Пиккадилли. Лишь прошагав пару кварталов от архива по Юстон-роуд, я неожиданно заметил, что меня успела нагнать Элис. Ишь, трясется, несмотря на теплое пальто, вся зажалась, а в кармане громко звякают ключи.
   Я повернулся к ней: ну, мол, давай к делу. Глаза у Элис были потухшие и какие-то затравленные.
   – Не нравится мне нынешняя ситуация… И как события развиваются, тоже не нравится.
   Я терпеливо ждал. К чему ведет старший архивариус, в принципе понятно, просто хотелось расставить все точки над i.
   – Я думала… – признание давалось Элис с огромным трудом, – … я думала, Клидеро лжет, а у остальных истерика. Потому что, поселись в архиве привидение, от меня бы оно не скрылось, а я ничего не видела. До сегодняшнего дня…
   Слова я подбирал с максимальной аккуратностью: никаких намеков, никакой двусмысленности.
   – Клидеро при вас порезал щеку.
   – Ну, это не впервые, Рик вообще часто ранится. Пару месяцев назад защемил себе руку, а еще как-то раз поскользнулся и упал с лестницы. Я решила, что дело снова в его катастрофической неловкости, а ему стыдно признаться.