Кей Гай. Древо Жизни (Гобелены Фьонавара - 1)

   Торк видел лишь ослепительную вспышку, за которой угадывалась, но не была различима некая фигура, а потом он словно провалился в непроницаемую тьму и очнулся только здесь, на опушке. Ливон, услышав музыку, лившуюся как бы отовсюду, последовал за ней, ибо она непреодолимо влекла его, точно звуки охотничьего рога; потом вокруг него все разом переменилось, причем он не успел даже заметить, как и когда это началось, запомнив лишь, что в какой-то момент музыка стала удивительно печальной и тревожной и он почувствовал настолько сильную усталость, что уснул, - а проснулся уже утром, рядом со своими кровными братьями, и увидел перед собой в мягком солнечном свете бескрайние дали Бреннина.
   - Эй вы! - Дейв был чрезвычайно возбужден. - Посмотрите-ка на это! - И он, подняв вверх, показал друзьям изогнутый рог цвета слоновой кости, инкрустированный золотом и серебром и украшенный резьбой - магическими рунами, вырезанными как раз на сгибе. И, видимо, будучи не в силах сдержать охвативший его восторг, Дейв приложил чудесный рог к губам и подул в него.
   То был, разумеется, весьма необдуманный поступок, однако вреда он никому принести не мог, ибо Кинуин специально оставила Дейву этот рог, чтобы и он, и его друзья услышали те звонкие ликующие звуки, которые сейчас полились из рога к небесам.
   Однако Богиня могла лишь предполагать, что именно произойдет после этого, ибо волшебный рог на самом деле принадлежал вовсе не ей и она не имела права дарить его кому-то. А юноши, подув в рог, должны были, по ее расчетам, узнать, кто его настоящий хозяин, а затем вскочить на своих коней и поскорее мчаться прочь от этого места. Так было задумано Богиней, однако даже Богиня не всегда может воплотить в жизнь свои планы, если они противоречат рисунку великого Гобелена. Кинуин не учла Ливона дан Айвора.
   Стоило Дейву подуть в рог, и звуки, полившиеся оттуда, показались им, всем троим одновременно, самим Светом! Ясные и чистые, звуки эти способны были полностью завладеть душой человека, унести его с собой в неведомые дали, и Дейв понял, почувствовал всем сердцем, изумленно глядя на это удивительное сокровище, что ни один приспешник темных сил никогда не слышал и не услышит звуков волшебного рога, ибо такова его первая и основная особенность.
   - Пошли, - сказал Торк, когда вдали замерло золотистое эхо. - Мы все еще во власти леса. Нужно уходить отсюда. - Дейв послушно двинулся к лошадям, все еще глубоко потрясенный теми звуками, что вырвались из рога.
   - Погодите! - сказал Ливон.
   Во Фьонаваре было человек пять, которые могли бы знать о второй особенности чудесного рога, оставленного Кинуин, но более никто. Одним из этих пяти был Гиринт, шаман третьего племени дальри. Он вообще обладал множеством знаний о свойствах различных утерянных или забытых магических предметов. И он был учителем Ливона дан Айвора.
   Но Кинуин, оставляя рог рядом с молодыми людьми, этого не знала да и не могла знать - даже Богиням не дано знать все на свете. Она всего лишь хотела преподнести этим людям небольшой подарок. Однако невольно преподнесла им великий дар. Какое-то время великий Ткач еще колебался, не, снимая рук со своего Станка, а потом Ливон сказал:
   - Здесь должно быть раздвоенное дерево.
   И с этими его словами в Гобелен Жизни вновь была вплетена некая нить, давным-давно порванная и утраченная.
   Дерево нашел Торк. Это был огромный ясень, ствол которого расщепила молния. Трудно было даже представить себе, как давно это произошло. С тех пор на дереве образовалась развилка - примерно на высоте человеческого роста.
   Ливон и Дейв молча подошли к Торку, который стоял перед раздвоенным деревом. От напряжения он весь застыл, и щека у него нервно подергивалась.
   - А теперь ищите камень, - велел им Ливон.
   И все трое стали смотреть сквозь развилку в стволе, но Дейв оказался удачливее других.
   - Вон там, на опушке, - сказал он.
   И вдруг заметил в глазах Ливона изумление, смешанное с ужасом. Глядя на этот огромный камень, наполовину утопленный в землю, Ливон прошептал еле слышно:
   - А вы знаете, что мы нашли? Вход в Пещеру Спящих!
   - Не понимаю, о чем ты? - спросил Торк.
   - Дикая Охота! - напомнил ему Ливон. От этих слов у Дейва волосы на затылке зашевелились. - Здесь, под этим камнем, крепко спит самая дикая магия, какая только существовала на свете. - Голос Ливона, обычно такой спокойный, звенел от напряжения, а потом и вовсе сорвался, и он продолжал совсем тихо: - Это ведь в Рог Оуина ты только что подул, Дейвор. И если бы мы сумели отыскать то пламя, охотники снова скакали бы верхом на своих конях, клянусь всеми Богами!
   - Расскажи мне об этом! - умоляющим шепотом попросил его Дейв.
   Ливон помолчал несколько минут, а потом вдруг запел, по-прежнему не сводя с камня глаз, и его друзья тоже продолжали смотреть туда сквозь развилку в стволе ясеня.
   То пламя пробудится ото сна,
   И призовет правителей тот рог!
   Хоть чаша горя выпита до дна,
   Никто их в рабстве удержать не смог.
   Тех, кто скакал из Башни Оуина,
   Ребенок вел, трубивший в этот рог
   - Дикая Охота, - снова промолвил Ливон после долгого молчания, когда стихло даже эхо его песни. - У меня не хватает слов, чтобы поведать вам, как все это далеко от нас и насколько нам троим все это недоступно! - И больше он ничего говорить не пожелал.
   И они поспешили прочь от этого страшного места, от этого огромного, утопленного в земле камня, от этого разорванного молнией дерева, и Рог Оуина качался у Дейва на поясе. Потом они, следуя молчаливому уговору, быстро пересекли ту дорогу и продолжили свой путь, стараясь оставаться незамеченными, пока не доберутся до Парас-Дерваля и не встретятся с магом Лорином и Верховным правителем Бреннина.
   Все утро ехали они среди холмов, на склонах которых раскинулись возделанные поля, и время от времени с небес сыпался мелкий дождик, совершенно необходимый этой измученной засухой земле.
   Вскоре после полудня они по пологому склону очередной возвышенности спускались к югу, когда перед ними вдруг открылась сверкающая гладь озера, похожего на драгоценный камень в ожерелье холмов. Это было так красиво, что они даже остановились ненадолго и увидели у самой воды маленький крестьянский домик. Впрочем, скорее не крестьянский, а больше похожий на городской коттедж, за которым, правда, виднелись самые настоящие хлев и амбар.
   Они бы, конечно, проехали мимо этого домика, поскольку старались вообще не попадаться никому на глаза, вот только когда они уже стали спускаться с холма, из задней двери домика вышла какая-то седая старуха и стала пристально вглядываться в их лица.
   И Дейв, присмотревшись, увидел, что никакая она не старуха. А когда женщина эта вдруг странно знакомым жестом поднесла руку к губам, сердце у него тревожно забилось.
   Но она уже бежала к ним со всех ног, приминая траву, и Дейв с радостным криком спрыгнул на землю и тоже помчался, полетел ей навстречу и бежал до тех пор, пока Кимберли не оказалась в его объятиях.
   Часть четвертая
   РАКОТ МОГРИМ
   Глава 15
   Принц Дьярмуд, будучи хранителем Южной твердыни, имел в столице для служебных целей дом, точнее, небольшую казарму. И сам он, бывая в Парас-Дервале, предпочитал жить именно там, так что утром, после всех ночных происшествий и катаклизмов, Кевин Лэйн туда и направился, зная, что уж там-то сумеет его застать.
   Большую часть ночи Кевин провел в бореньях с собственной совестью, и сейчас, когда он под дождем тащился к Дьярмуду в казарму, совесть по-прежнему не давала ему покоя, мысли путались, а душа от страшного горя была подобна кровоточащей ране. Единственное, что еще заставляло его как-то держаться на ногах и даже на чем-то настаивать, это ужасные воспоминания о Дженнифер, привязанной к спине черного лебедя, несущего ее на север, к тому, кто, взорвав Рангат, послал в небеса огненную руку.
   Проблема была и в том, куда пойти, к кому обратиться за помощью, кому хранить верность. Лорин и Ким, немыслимым образом переменившаяся в последнее время, явно поддерживали старшего из принцев, этого мрачного Айлерона, внезапно вернувшегося из ссылки.
   "Это моя война", - заявил тогда Айлерон, и Лорин лишь молча кивнул, подтверждая справедливость подобного утверждения. И Кевину казалось, что спорить тут, в общем-то, не о чем.
   Но, с другой стороны, законным наследником трона был Дьярмуд, а Кевин считался - если он вообще мог кем-то здесь считаться! - одним из его ближайших помощников. Во всяком случае, он себя считал таковым после Саэрен и Катала и особенно после того взгляда, которым они с принцем обменялись после "Песни Рэчел".
   Господи, как было бы хорошо сейчас посоветоваться с Полом! Как он был ему нужен! Но Пол был мертв, а его ближайшими друзьями сейчас считались Эррон, Карде и Колл. Ну и, конечно, сам принц.
   Так что он, войдя в казарму, спросил как можно грубее:
   - А Дьярмуд где? - И замер, не получив ответа, потому что все они были уже там - Тегид и все те, с кем он вместе совершил путешествие на юг, а также многие другие, с кем он еще знаком не был. И все они с суровым видом сидели за столами в просторном переднем помещении, однако дружно встали, когда он вошел. И одеты все были с головы до ног в черное, и на левой руке у каждого - красная повязка.
   И у Дьярмуда тоже.
   - Входи, Кевин, - сказал принц. - Ты, я вижу, хочешь нам что-то сообщить? Но давай подождем немного. - В его обычно резковатом голосе слышалась тихая грусть. - Я понимаю, твое горе, может быть, особенно велико, но и мы, люди Южных болот, горюем с тобой вместе. Мы всегда надеваем красные повязки, когда умирают наши друзья, а в этот раз мы потеряли сразу двоих - Дранса и Пуйла. Да, все мы считаем и Пуйла одним из нас, а потому горюем вдвойне. Ты ведь позволишь нам вместе с тобой оплакать его?
   И Кевин снова почувствовал, что там, где была раньше его душа, нет больше ничего, кроме неимоверного, всеобъемлющего горя. Боясь говорить, он лишь молча кивнул Дьярмуду. Но через некоторое время все же взял себя в руки и, проглотив комок в горле, сказал:
   - Конечно. И спасибо вам. Но все же позволь мне сперва сообщить тебе кое-какие сведения. Тебе необходимо знать это.
   - Хорошо, рассказывай, - сказал принц. - Возможно, впрочем, я и так уже все знаю.
   - Не думаю. Вчера вечером вернулся твой брат.
   Желчная усмешка скользнула по губам Дьярмуда. Однако сообщение действительно оказалось для него новостью, и насмешливое выражение быстро сменилось совсем иным.
   - Ах так? - сказал он неприязненно. - Что ж, мне следовало бы догадаться - ведь небо сегодня такое серое! К тому же освободился трон, на который он давно метит. - Дьярмуд говорил, не обращая ни малейшего внимания на все усиливавшийся ропот своих воинов. - Ничего удивительного, он и должен был вернуться. Айлерон троны любит!
   - Как ты можешь говорить о троне Бреннина в таком тоне, Дьяр? - Это сказал вконец рассерженный багроволицый Колл. - Ты же законный наследник! Да я этого Айлерона на куски разрублю, пусть только попробует тебя сместить!
   - Пока что, - молвил Дьярмуд, ловко играя с ножом, - никто никого смещать не собирается. И уж, разумеется, в последнюю очередь Айлерон. У тебя есть еще новости, Кевин?
   Разумеется, новости у него были. Он рассказал им о смерти Исанны, о том, кем теперь стала Ким, и - очень неохотно - о той молчаливой поддержке, которую Лорин явно оказывает старшему принцу. Дьярмуд не сводил с него глаз, и в глазах этих по-прежнему горел насмешливый огонек, словно напоминая, что острие своего гнева принц до поры до времени просто убрал в ножны. Все это время он продолжал играть с ножом.
   Когда Кевин наконец умолк, в комнате воцарилась полная тишина, нарушаемая лишь грохотом шагов великана Колла, в бессильной ярости метавшегося от стены к стене.
   - Я снова перед тобой в долгу, - проговорил наконец Дьярмуд. - Я ничего этого не знал.
   Кевин кивнул. И практически сразу в дверь постучали. Карде отворил ее.
   На пороге возникла приземистая фигура королевского канцлера Горласа; вода ручьем стекала с его шляпы и плаща. Прежде чем Кевин сумел понять, с какой стати он здесь появился, Горлас шагнул к принцу и без лишних слов перешел к делу:
   - Господин мой, - начал он, - из моих источников мне стало известно, что твой брат вернулся из ссылки. Вернулся за короной Бреннина, я так думаю. Тогда как именно ты, мой принц, являешься законным наследником трона, которому я поклялся служить. И я пришел заявить, что готов служить тебе верой и правдой!
   И тут давно сдерживаемый смех Дьярмуда наконец прорвался, и смех этот казался совершенно неуместным здесь, где только что оплакивали погибших.
   - Ну конечно! - вскричал Дьярмуд. - Конечно же, верой и правдой, Горлас! А как же еще? Ты нам ужасно нужен - у нас тут, в Южной твердыне, явно не хватает такого мастера варить кашу!
   Но даже слушая взрывы этого саркастического хохота, Кевин без конца прокручивал в памяти одно и то же: выражение лица Дьярмуда, когда он узнал, что Айлерон вернулся. В голосе принца и тогда звучала сердитая насмешка, однако Кевин успел заметить, что в глазах его промелькнуло нечто совсем иное. И сейчас он был почти уверен в том, что это было такое.
   К Древу Жизни отправились четверо: Лорин, Мэтт, Тейрнон и Барак. Они должны были снять с него тело Пола и принести его во дворец. В Священную рощу воины всегда ходили очень неохотно, а сейчас, накануне войны, маги единодушно решили никого не беспокоить и все сделать сами с помощью лишь своих Источников. А заодно и поговорить наедине о том, что ожидает их всех в недалеком будущем.
   Насчет того, кто должен теперь стать королем Бреннина, они пришли к полному согласию, хотя и не без некоторых сожалений. В Айлероне, грубоватом, резком, даже порой буйном, безусловно, было нечто от воинственных правителей былых времен. А тонкий, блестящий, но слишком неуравновешенный Дьярмуд казался им сейчас недостаточно надежным. Старым магам, конечно, случалось и ошибаться, но не так уж часто они ошибались оба одновременно. Барак согласился с ними сразу. Мэтт сказал, что должен сперва немного подумать и кое с кем посоветоваться, что было, впрочем, вполне естественно, и остальные трое давно уже привыкли, что гном никогда не спешит, принимая серьезное решение.
   На этом разговор и завершился, тем более они уже вошли в рощу. Сами обладая магической силой, а потому глубоко чувствуя то, что здесь происходило в последние три ночи, они молча подошли к Древу Жизни.
   Но вскоре, по-прежнему храня молчание, вызванное, правда, уже совсем иными причинами, повернули назад. Они быстро шли к выходу из рощи, и с листьев на них капала вода после пролившегося утром дождя. Согласно древним поверьям, которые они знали очень хорошо, Морнир обычно, приходя за своей жертвой, предъявлял права только на ее душу. Само же тело, бренное, опустевшее тело, Богу не было нужно, и он оставлял его на Древе.
   Вот только на этот раз тела там не оказалось!
   Впрочем, эта загадка вскоре разрешилась. Вернувшись в Парас-Дерваль, Лорин и Мэтт на пороге своего Дома увидели девочку в одеждах послушницы Храма. Она, видимо, уже давно поджидала их там.
   - Господин мой, - обратилась она к Лорину, - Верховная жрица просила меня передать: она просит вас обоих сразу, как только сможете, прийти к ней в Храм.
   - Да неужели? - прорычал Мэтт.
   Девочка не удивилась и не испугалась. Она по-прежнему была серьезна и чрезвычайно сосредоточенна.
   - Да, это правда. Она сказала, что это очень, очень важно!
   - Ага, - догадался Лорин, - так это она похитила тело жертвы?
   Девочка кивнула.
   - Ну да. И еще эта красная луна... - пробормотал Лорин. - Все сходится.
   Девочка опять кивнула и неожиданно холодным тоном заметила:
   - Конечно сходится! Ну что, теперь вы со мной пойдете?
   Мэтт и Лорин изумленно подняли брови, но все же последовали за посланницей Джаэль.
   Когда они миновали восточные ворота и оказались за городской стеной, девочка вдруг остановилась и сказала:
   - Сперва я должна вас кое о чем предупредить.
   Лорин с высоты своего огромного роста в очередной раз удивленно воззрился на нее:
   - Это тебе Верховная жрица велела?
   - Ну конечно же, нет! - В ее голосе слышалось нетерпение.
   - В таком случае ты не должна говорить более ни о чем, кроме того, что тебе было поручено сказать. Как давно ты в послушницах?
   - Мое имя Лила! - Она невозмутимо посмотрела на него. "Какие-то у нее чересчур спокойные глаза, - подумал Лорин. - Интересно, зачем она назвала мне свое имя? Может быть, она не в себе? Иногда в Храм берут таких девочек..."
   - Я ведь тебя спрашивал не об этом, - мягко упрекнул он ее.
   - Я знаю, о чем ты спрашивал. - Пожалуй, тон у нее был даже язвительным. - Я - Лила. Это я призвала Финна дан Шарара совершить Самый Долгий Путь. Во время та'киены. И за это лето ему Долгий Путь выпал целых четыре раза.
   Лорин прищурился; он тоже слышал об этом.
   - И Джаэль сама предложила тебе стать послушницей?
   - Да. Два дня назад. Она очень мудра.
   Отважное дитя. И дерзкое. Пора взять инициативу в свои руки, решил маг.
   - Я бы не сказал! - жестко возразил он. - Раз послушницы Храма осмеливаются судить свою Верховную жрицу, а ее посланницы передают адресатам не то, что она велела, а то, что хочется им самим.
   Девчонку это отнюдь не смутило. Равнодушно пожав плечами (и тем самым как бы признавая справедливость утверждений Лорина), она повернулась и не оглядываясь стала подниматься на вершину холма, где находилось святилище Богини.
   Лорин попытался было ее догнать, но она шла слишком быстро, и он вынужден был в кои-то веки признать свое поражение.
   - Постой-ка, - окликнул девочку Лорин и услышал, как за спиной у него насмешливо фыркнул Мэтт. - Что ты хотела сообщить мне? - Он прямо-таки видел, как ухмыляется сейчас гном. Ну что ж, вздохнул он, это действительно довольно смешно.
   - Что он жив, - только и сказала Лила. И сразу беседа их перестала быть смешной и забавной.
   Его давно уже окружала тьма. И казалось, что неведомые силы куда-то влекут его, потому что звезды сперва были совсем рядом, а потом вдруг стали невероятно далекими и словно померкли. И все вокруг сразу потемнело.
   Затем перед ним возникли какие-то расплывчатые тени, колеблющийся свет свечей - казалось, он смотрит сквозь залитое дождем стекло, - и движение прекратилось. Его больше никуда не несли, но все равно было ощущение того, что некая волна вот-вот подхватит его и унесет в темное море, где все кончается и пропадает навеки.
   Не кончалось почему-то лишь одно: его собственная жизнь.
   Да, он был жив.
   Пол открыл глаза. Он преодолел очень долгий путь. И теперь, после этого путешествия, ему казалось, что он лежит на постели в незнакомой комнате, где горят свечи. Он был очень слаб, чтобы понять, наяву ли видит все это. Странно, но физической боли он почти не чувствовал. Зато его вдруг пронзила совсем иная боль - этой боли раньше не было доступа в его душу, и сейчас она казалась ему почти непозволительной роскошью. Он один раз очень медленно вздохнул, и этот вздох, безусловно, означал жизнь, а потом он вздохнул во второй раз, как бы приветствуя возвращение печали.
   - О, Рэчел! - прошептал он едва слышно. Когда-то он строго-настрого запретил себе произносить это имя. Но теперь что-то произошло - еще до того, как он умер, - и он обрел право выпустить свое горе наружу.
   Вот только, как оказалось, он не умер, он остался жив! Страшная мысль пронзила его подобно кинжалу: неужели он остался жив, потому что потерпел неудачу? Неужели? Ему стоило невероятных усилий чуточку повернуть голову, но зато он увидел чью-то высокую фигуру у своей постели и огромные глаза, пристально смотревшие прямо ему в лицо.
   - Ты у меня в Храме, - услышал он голос Джаэль. - А за окном идет дождь.
   Дождь. В глазах жрицы был вызов, но в данный момент ее претензии были ему совершенно безразличны. Разве имеет сейчас значение какая-то жрица? И он снова отвернулся от нее. Главное, идет дождь! И он жив. Значит, Морнир отослал его назад? Стрела Бога...
   И он ощутил тайное присутствие Морнира - у себя в душе, точно тяжкое бремя, требующее неусыпных забот. Нет, пока еще можно было немного отдохнуть, полежать неподвижно, пробуя на вкус ощущение обновленного бытия - впервые за такой долгий период, за целых десять месяцев. И три ночи, которые на самом деле были вечностью. О, ему разрешено было даже немного радоваться! И он, закрыв глаза, провалился поглубже в подушку. Он был ужасно, отчаянно слаб, но и это сейчас ему казалось совершенно нормальным: ведь там шел дождь!
   - С тобой говорила сама Дана!
   В голосе жрицы отчетливо слышался гнев. Нет уж, хватит с него гнева! И он сделал вид, что не слышит ее. "Кевин, - думал он. - Я очень хочу его видеть. И непременно скоро увижу. Вот только немного посплю".
   Джаэль изо всех сил хлестнула его по лицу, случайно оцарапав до крови:
   - Ты находишься в святилище! Отвечай же!
   Пол Шафер открыл глаза и посмотрел жрице в пылающее гневом лицо со своей обычной презрительной и холодной усмешкой. И на этот раз взгляд отвела Джаэль.
   Но вскоре она снова заговорила - монотонно, не отрывая глаз от пламени свечи:
   - Всю жизнь я мечтала услышать, как говорит Богиня, увидеть ее лицо... - Горечь обесцветила ее голос, сделала его безжизненным. - Но мне это дано не было. И я не услышала ни слова. А тебе, мужчине, отвернувшемуся от нее, отдавшему себя Морниру, она явила свою милость просто так, ни за что. Неужели ты удивлен тем, что я так тебя ненавижу?
   Ровный тон делал эти слова куда более пронзительными, чем все ее гневные выкрики. Пол помолчал немного, потом с трудом ответил:
   - Я ведь тоже ее дитя. Не завидуй же тому дару, который она предложила мне.
   - Ты свою жизнь имеешь в виду? - Джаэль снова смотрела прямо на него; при свете свечей она казалась особенно высокой и стройной.
   Он попытался покачать головой, но этот жест пока что требовал слишком больших усилий.
   - Нет, - прошептал он. - В самом начале - возможно, но не теперь. Жизнь мне даровал Морнир.
   - Ничего подобного! Ты, оказывается, куда глупее, чем я думала, раз не узнал явившуюся тебе Дану!
   - Неправда, я прекрасно ее узнал. - Ему совершенно не хотелось с ней пререкаться - слишком высокие материи она затронула. - И понял ее лучше, чем понимаешь ты, жрица. Богиня действительно была там, и она действительно вмешалась в ход событий, но не ради спасения моей жизни. Ради чего-то совсем иного! А спас меня именно Морнир. И выбор был за ним. Ведь Древо Жизни принадлежит ему, Джаэль.
   Впервые он увидел в ее огромных глазах искорку сомнения.
   - Но, значит, она все-таки была там? Она с тобой говорила? Скажи, о чем она с тобой говорила?
   - Нет, - решительно ответил Пол.
   - Ты должен сказать мне. - Но теперь Джаэль уже не приказывала, не требовала. И ему казалось, что он действительно что-то должен, что-то хотел сказать ей, но усталость путала его мысли. У него просто не было сил, он настолько устал, настолько был весь выпит до капли... Выпит... Он только сейчас осознал, что страшно хочет пить.
   - Ты прекрасно знаешь, - сказал он с некоторым нажимом, - что я не пил и не ел целых три дня. Неужели не найдется...
   От неожиданности Джаэль так и застыла, глядя на него, потом быстро подошла к низенькому столику у дальней стены и налила ему целую чашку чуть теплого бульона. Однако он не смог принять у нее чашку - руки слушаться пока не желали - и решил, что сейчас она пошлет за кем-нибудь из своих серых помощниц, однако она, испытывая явную неловкость, присела на краешек его постели и стала кормить его сама.
   Он молча пил бульон, потом устало откинулся на подушки, и она хотела уже встать, но вдруг с выражением брезгливого отвращения на лице наклонилась и рукавом своего белого одеяния отерла ему кровь с лица.
   И сразу вскочила, и снова воздвиглась у его постели, царственно высокая, с пламенеющими в свете свечи волосами. И Пол, глядя на нее снизу вверх, вдруг сам смутился.
   - А почему, - спросил он, - я здесь?
   - Я прочитала тайные знаки.
   - Ты не ожидала, что найдешь меня живым?
   Она покачала головой.
   - Нет, но то была уже третья ночь, и когда взошла красная луна...
   Он понимающе кивнул. Потом спросил:
   - Но тогда зачем же... тебе-то было беспокоиться?
   Она сердито сверкнула глазами:
   - Не изображай невинного младенца! Грядет война. Ты понадобишься.
   У него болезненно сжалось сердце.
   - Что ты имеешь в виду? Какая война?
   - Ты разве не знаешь?
   - В последние три дня ко мне что-то с донесениями не приходили, раздраженно заметил он. - Что-нибудь случилось?
   Должно быть, это стоило Джаэль немалых усилий, но заговорила она ровным тоном:
   - Вчера взорвалась Рангат. И выпустила в небо огненную руку. Сторожевой Камень распался на куски. Ракот на свободе.
   Он похолодел.
   - И еще: наш король умер, - прибавила она.
   - Это я знаю, - сказал он. - Я слышал колокольный звон.
   И тут лицо Джаэль вдруг исказилось; какая-то невысказанная мука таилась в ее глазах.
   - Есть и еще кое-что, - сказала она. - На светлых альвов напали цверги. И волки. Они устроили засаду. Их было очень много! У альвов гостила твоя подруга, Дженнифер. Мне очень жаль, но цверги захватили ее в плен и увезли на север. Точнее, ее унес на спине черный лебедь.
   Вот оно что! Пол снова закрыл глаза, чувствуя, как это новое бремя наваливается на него, грозя раздавить. Видимо, от этого бремени ему уже никогда не избавиться... Стрела Бога. Копье Бога. На три ночи и навсегда так сказал тогда король. Король умер, а Джен...