Кей Гай. Древо Жизни (Гобелены Фьонавара - 1)

   - У нее все отлично, пап. Она передавала тебе привет. И Ким тоже.
   - А Пол? У него, похоже, не все так хорошо?
   Кевин сделал круглые глаза:
   - Ох, абба! Слишком уж ты у нас проницательный! Откуда такая осведомленность?
   - А оттуда. Если б у него все было о'кей, ты бы сейчас не сидел со мной на кухне, а отправился бы куда-нибудь с ним, как раньше бывало. И чай я бы сейчас один пил. В полном, так сказать, одиночестве. - Глаза его смеялись, но в голосе слышалась грусть.
   Кевин рассмеялся и тут же умолк, почувствовав себя неловко.
   - Ты прав, абба. У Пола действительно дела неважные. Но я, похоже, единственный человек, которому это не все равно. И, по-моему, я этими своими вопросами ему уже просто плешь проел! Чего мне меньше всего хотелось бы...
   - Иногда, - заметил его отец, наливая чай в стаканы с подстаканниками - в русском стиле, - настоящий друг и должен проедать плешь.
   - Так больше никто, похоже, и не подозревает, что с ним что-то не так! Самое большее - скажут, что, мол, время все лечит, или еще какую-нибудь чушь.
   - Время действительно все лечит, Кевин.
   Кевин нетерпеливо отмахнулся.
   - Да знаю я! Не такой уж я дурак. Но я ведь и Пола знаю! А он... Что-то с ним происходит, абба, и я никак не могу понять...
   Отец, молча слушавший его, спросил:
   - И давно это продолжается?
   - Уже десять месяцев, - безнадежным тоном ответил Кевин. - С прошлого лета.
   - Господи! - Сол покачал своей массивной, все еще красивой головой. Какое все-таки ужасное несчастье!
   Кевин наклонился к нему и почти лег на стол:
   - Абба, он же ото всех отгораживается! Он абсолютно закрыт! И я не... Если честно, я боюсь того, что с ним может произойти. Но, похоже, мне к нему не пробиться.
   - А может, зря ты так стараешься - пробиться? - мягко спросил Сол Лэйн.
   Кевин устало откинулся на спинку стула.
   - Может, и зря, - неохотно согласился он наконец, и отец заметил, каких усилий стоил ему этот ответ. - Но на него ведь больно смотреть, абба! Он же весь... перекрученный!
   Сол Лэйн, женившись поздно, потерял жену, умершую от рака, когда их единственному ребенку, Кевину, было пять лет. Теперь он смотрел на своего взрослого, красивого и светловолосого сына, и сердце его сжималось от боли.
   - Знаешь, Кевин, - осторожно начал он, - тебе придется усвоить - хоть это и нелегко - что порой просто НИЧЕГО нельзя сделать. Что это не в ТВОИХ силах.
   Кевин допил чай, поцеловал отца в лоб и поплелся к себе - навстречу той новой печали, которая становилась для него уже привычной, навстречу уже роившимся в его голове планам и своему вечному желанию действовать.
   Один раз среди ночи он проснулся - за несколько часов до того, как в своей квартире должна была проснуться Кимберли. Протянув руку, он взял блокнот, всегда лежавший у изголовья, и нацарапал в нем несколько слов, а потом снова заснул. "Мы - лишь сумма собственных желаний" - вот что он написал. Но Кевин не был настоящим поэтом, он писал только песни, так что строчка эта ему так никогда и не пригодилась.
   А Пол Шафер, расставшись с Кевином, тоже пошел домой пешком. Путь его лежал на север, по Авеню-роуд. После перекрестка нужно было свернуть возле "Бернара" и пройти еще два квартала. Шел он куда медленнее, чем Дейв, и по его походке совершенно невозможно было определить, каковы его мысли и настроение. Он шел, сунув руки в карманы, и два-три раза останавливался там, где уличные фонари светили не так ярко, и смотрел в небо, на неровную гряду облаков, из-за которой то и дело выглядывала луна.
   Лишь у дверей дома лицо его приобрело достаточно конкретное выражение, но в движениях сквозила некоторая нерешительность, словно он так и не решил, лечь ли ему спать или еще немного прогуляться.
   Шафер все же отпер дверь своей квартиры на первом этаже, вошел, зажег свет в гостиной и налил себе выпить, а потом уселся в глубокое кресло со стаканом в руке. И снова бледное лицо его под густой шапкой растрепанных волос стало совершенно безжизненным. И снова единственным, что отражалось в его глазах, когда они хоть чуточку оживали, была та же странная нерешительность, которую он, впрочем, сразу, стиснув зубы, стирал с лица, хотя это и стоило ему значительных усилий.
   Через некоторое время он наклонился к стоявшей рядом стереосистеме, включил ее и вставил кассету. Отчасти потому, что было уже очень поздно, но только отчасти, он выключил звук и надел наушники. А затем погасил и единственный горевший в комнате светильник.
   Это была очень личная запись. Он сам сделал ее год назад. Когда он слушал ее, сидя вот так, без движения, в темноте, оживали и, казалось, обретали материальную форму звуки прошлого лета, когда состоялся выпускной концерт студентки музыкального факультета Рэчел Кинкейд, девушки с такими же темными волосами, как у Пола, и с такими темными глазами, каких не было больше ни у кого на свете.
   И Пол Шафер, считавший, что человек должен быть способен вынести все, что угодно, и прежде всего относивший это к самому себе, старался слушать эту музыку так долго, как только хватало сил, но до конца никогда не выдерживал. Вот и теперь, когда началась вторая часть, его всего затрясло, он стал задыхаться и в конце концов резким движением выключил систему.
   Видно, некоторые вещи на свете человеку все-таки не под силу. Ну что ж, тогда придется делать то, что пока еще в его силах, и все время искать для себя новые дела и занятия, все время пробовать, пробовать, пробовать, чтобы хоть немного обрести уверенность в себе, и каждый раз, соприкоснувшись со смыслом и сутью той или иной вещи, того или иного занятия, сознавать, что конец света, в общем, не так уж и далеко.
   Именно поэтому, несмотря на отчетливое понимание того, что о многом им совсем ничего не сказали, Пол Шафер был рад, прямо-таки счастлив отправиться завтра куда-то далеко, может быть, даже дальше этого самого конца света. И луна, беспрепятственно заливавшая комнату своим сиянием через незанавешенное окно, видела, каким безмятежным становилось лицо Пола, когда он думал о завтрашнем дне.
   А где-то далеко от Пола, дальше, чем конец света, раскинулся Фьонавар, ожидая их, своих гостей, с нетерпением пылкого влюбленного, и над Фьонаваром тоже взошла луна, но совсем другая, огромная, куда больше обычной, и луна эта осветила коридоры и залы Парас-Дерваля. И то потайное помещение, где возле Сторожевого Камня происходила смена караула.
   Дежурная жрица, сопровождавшая новых стражников, подбросила топлива в очаг, где горел священный огонь нааль, и, зевая, снова легла на свое узкое ложе - спать.
   А Сторожевой Камень, творение Гинсерата, возвышаясь на постаменте из обсидиана с изображением Конари, стоящего перед горой со своим войском, светился, как и тысячу лет назад, ясным синим светом.
   Глава 3
   К рассвету низкие облака нависли над городом, и Кимберли Форд, вздрогнув от холода, почти проснулась было, но потом снова погрузилась в легкий сон, не похожий ни на один из снов ее прошлой жизни.
   А снилось ей какое-то странное место, груды огромных каменных глыб, широкое, покрытое травой пространство, ветер над ним, сумерки... Казалось, она почти узнает это место, вот-вот вспомнит, как оно называется, и все-таки никак не может вспомнить, отчего во рту был горький привкус неосуществленного желания. Ветер дул в том странном месте с пронзительным свистом и нес с собой промозглый холод - так ветер воет порой в теснине среди скал. И явилась она, Ким, туда в поисках кого-то очень ей нужного, но откуда-то знала, что этого человека там нет. На пальце у нее было кольцо с камнем, светившимся в сумерках неярким красным светом, и кольцо это, похоже, воплощало одновременно и некое ее могущество, и тяжкое бремя. А камни вокруг точно требовали от нее то ли какого-то заклинания, то ли мольбы о помощи, и ветер угрожал силой вырвать у нее из уст эту мольбу. И она, понимая, ЧТО должна сказать, чувствовала, как сердце у нее разрывается от горя, самого горького горя, какое она когда-либо знала, ибо ей было известно, какую цену запросит в ответ на ее мольбу тот, кого она пришла сюда то ли умолять, то ли вызывать заклятием. И она уже открыла было рот, намереваясь произнести нужные слова...
   ...но вдруг проснулась и долгое время лежала совершенно неподвижно. Когда же наконец она все же заставила себя встать с постели, то первым делом подбежала к окну и отдернула штору.
   Облака почти рассеялись; на светлеющем восточном краю неба ярко светилась серебристо-белая Венера - как надежда на спасение. И то кольцо у нее на пальце, во сне, тоже светилось, как звезда, но только глубоким красным светом, как светится самоуверенный Марс.
   Гном присел на корточки, свесив руки между коленями. Пришли все. Кевин со своей гитарой. И Дейв Мартынюк, с неким вызовом сжимавший в руках переданный ему Лэйном конспект "Улик". Лорин еще не выходил из своей комнаты. "Готовится", - кратко пояснил собравшимся гном. Они ждали уже довольно долго, и вдруг, безо всякого предупреждения, Мэтт Сорин заговорил:
   - Как вы уже слышали, Айлиль правит Королевством Бреннин пятьдесят лет. Он состарился и сильно ослабел в последнее время. Метран возглавляет королевский Совет магов, а канцлер Горлас считается наипервейшим советником короля. Вы вскоре познакомитесь с обоими. У Айлиля два сына - оба поздние дети. Старшего зовут... - Мэтт помедлил. - У нас запрещено произносить его имя вслух. А имя младшего принца - Дьярмуд. И теперь он наследник трона.
   Слишком много загадок, думал Кевин Лэйн. Он нервничал и сам на себя за это сердился. Он заметил, что стоявшая рядом с ним Ким тоже изо всех сил старается взять себя в руки и сосредоточиться: ее лоб пересекала знакомая вертикальная морщинка.
   - К югу от Парас-Дерваля, - продолжал гном, - пенится в тесном ущелье река Саэрен, а за ней раскинулась Страна Садов, Катал. Мне довелось пережить войну с подданными Шальхассана. Границы обеих стран, проходящие вдоль реки, тщательно охраняются. К северу от Бреннина бескрайние просторы великой Равнины; там живут дальри, Всадники. Эти кочевые племена весь год следуют за стадами элторов. Но Всадников вам вряд ли удастся увидеть: они не любят крепостных стен и больших городов.
   Кевин заметил, что Ким еще больше нахмурилась.
   - За горами, на востоке, края более дикие, но удивительно прекрасные. Теперешнее название этой горной страны - Эриду, хотя раньше она называлась совсем иначе. И живут там люди, некогда дикие и жестокие, но в последнее время изрядно присмиревшие. О том, что происходит в Эриду, известно мало, ибо через эти горные хребты не всякий сумеет перебраться. - Голос Мэтта Сорина посуровел. - Там же, в стране Эриду, живут и гномы, но они по большей части никогда и никому не попадаются на глаза, скрываясь в своих подземных дворцах под горами-близнецами Банир Лок и Банир Тал, которые высятся близ озера Калор Диман, Хрустального озера. И во всех мирах нет места более прекрасного, чем Калор Диман.
   У Кевина просто язык чесался, но он все же сумел удержаться и не задал ни одного из мучивших его вопросов, чувствуя в словах гнома какую-то давнюю затаенную боль.
   - К северу и западу от Бреннина, - продолжал Мэтт Сорин, - на много миль протянулся Пендаранский лес, отделяющий великую Равнину от моря. За этим лесом находится Данилот, Страна Теней... - Гном вдруг умолк, причем так же внезапно, как и начал свой рассказ. И зачем-то принялся поправлять свое снаряжение и поклажу. В комнате стояла мертвая тишина.
   - Мэтт... - Тишину нарушила Кимберли. Гном обернулся к ней. - А вы не хотите немного рассказать нам о той горе, что высится к северу от Равнины?
   Мэтт как-то странно дернулся, конвульсивно взмахнул рукой и молча уставился на хрупкую темноволосую девушку.
   - Да, ты оказался прав, друг мой. С самого начала прав!
   Кевин резко обернулся. В дверях, ведущих в спальню, высилась фигура Лорина, закутанного в длинный плащ, переливавшийся всеми оттенками серебристого цвета.
   - А что еще вы видели? - почти с нежностью спросил маг, наклоняясь к Ким.
   Она встрепенулась и повернулась к нему. Взгляд его серых глаз, словно обращенных куда-то внутрь, в глубины души, был тревожен. Ким тряхнула головой, как бы отгоняя ненужные мысли, и ответила:
   - Да, в общем-то, ничего особенного. Но вот гору... я действительно видела.
   - И что? - настойчиво спросил Лорин.
   - И еще... - она закрыла глаза. - Я чувствовала, что в ней таится... что-то вроде голода. Там, ВНУТРИ горы... Нет, я не могу этого объяснить!
   - В наших старинных книгах, где собрана великая премудрость, - сказал, помолчав, Лорин, - записано, что в каждом из миров существуют те, кто видит сны или пророческие видения, - один мудрец назвал их воспоминаниями... о Фьонаваре, Первом из миров. Мэтт, который обладает множеством собственных талантов и достоинств, вчера назвал вас, Ким, одной из таких провидиц. - Он снова помолчал; Ким стояла, застыв как статуя. - В этих книгах говорится также, - продолжал Лорин, - что для возвращения назад тех, кто совершил Переход, необходим человек, способный быть центром Круга.
   - Так вот почему мы вам понадобились? Из-за Ким? - Это были первые слова, которые Пол Шафер произнес с момента своего прихода.
   - Да, - просто ответил маг.
   - Черт возьми! - попытался пошутить Кевин. - А я-то решил, что все дело в моем личном обаянии.
   Но никто не засмеялся. Ким впилась взглядом в лицо Лорина, словно надеясь найти ответы на мучившие ее вопросы в его благородных морщинах или переливах серебристого плаща.
   Потом все же спросила:
   - Что же это все-таки за гора?
   И Лорин сухо ответил:
   - Тысячу лет назад кое-кто был заключен там в подземную темницу. В самую глубокую темницу на свете, созданную под пятой Рангат - той самой горы, которую вы видели.
   Ким кивнула, явно не решаясь спросить еще.
   - И этот "кое-кто"... имеет отношение к силам Зла? - все-таки выговорила она, хотя слово "Зло" явно далось ей с трудом.
   Теперь эти двое разговаривали так, словно были в комнате совершенно одни.
   - Да, - сказал маг.
   - И это было тысячу лет назад?
   Он молча кивнул. И в эти мгновения лживых признаний и заверений, когда можно было провалить все дело, глаза мага смотрели на нее с таким спокойствием и состраданием, с каким никогда не смотрели ни на кого больше.
   Ким, как всегда машинально, потянула себя за прядь каштановых волос, свешивавшуюся на лицо, вздохнула и сказала:
   - Ну ладно. Хорошо. Что я должна делать, чтобы помочь вам совершить Переход?
   Дейв все еще боролся с собой - происходящее просто не укладывалось у него в голове, - когда события стали вдруг разворачиваться с немыслимой быстротой, и он обнаружил, что уже стоит в общем кругу, в центре которого Ким вместе с этим магом, и крепко держит за одну руку Дженнифер, а за другую - Мэтта. Гном казался чрезвычайно сосредоточенным; ноги его были широко расставлены и крепко уперты в пол. Затем Лорин стал произносить какие-то фразы на неведомом Дейву языке, и голос его все креп, звучал все более и более гулко...
   - Лорин... а тот человек под горой мертв? - спросил вдруг Пол Шафер.
   Лорин как-то странно посмотрел на хрупкого юношу, задавшего тот самый вопрос, которого маг так страшился, и прошептал:
   - Как, и ты тоже? - И сказал уже громче: - Нет. - Что было истинной правдой. - Нет, он жив. - И снова заговорил на том странном языке.
   Дейву очень не хотелось показывать другим, что ему страшно - в сущности, он потому и явился сюда - и его все сильнее охватывает самая настоящая паника. Пол, услышав ответ Лорина, лишь раз кивнул в знак согласия и не сказал больше ни слова. Странный речитатив тем временем стал, скорее напоминать некую песнь с весьма сложной мелодией и звучал все громче и громче. Облако исходившей из невидимого источника энергии окутало их, в воздухе разлилось отчетливо видимое сияние, возник негромкий гудящий звук...
   - Эй! - взорвался Дейв. - Пусть мне сперва твердо пообещают, что я вернусь назад! - Ответа не последовало. Глаза Мэтта Сорина были закрыты. Он крепко сжимал руку Дейва.
   Сияние стало ярче, усилилось и гудение.
   - Нет! - снова выкрикнул Дейв. - Я не хочу! Пусть мне сперва пообещают... - И он, изо всех сил рванув руки, высвободил их из рук Дженнифер и гнома.
   Кимберли Форд пронзительно вскрикнула.
   И в этот самый миг Кевин, не веря своим глазам, увидел, что комната вокруг них начала расплываться, а Ким с безумным выражением лица вцепилась в руку Дейва и в свободную руку Джен, а из горла ее рвется странный пронзительный крик.
   Затем они провалились в леденящий холод и тьму, царившие в пространстве между мирами, и перед Кевином все померкло. Но ему показалось, что где-то в мозгу у него - это продолжалось то ли мгновение, то ли столетие - грохочет странный издевательский смех. Во рту был отвратительный горький привкус перегоревшей печали. "Ах, Дейв, - думал он, - Дейв Мартынюк! Что же ты наделал?"
   Часть вторая
   ПЕСНЬ РЭЧЕЛ
   Глава 4
   Совершив Переход, они оказались в небольшой, тускло освещенной комнате, где-то высоко над землей. За раскрытыми окнами была ночь. В комнате имелись два кресла, скамьи вдоль стен и камин, в котором не горел огонь. На каменном полу лежал ковер с каким-то чрезвычайно сложным рисунком. На одной из стен, почти полностью закрывая ее, висел огромный гобелен, но в комнате, несмотря на неровное пламя горевших на стенах факелов, было темновато, и разобрать рисунок, вытканный на гобелене, оказалось практически невозможно.
   - Ну что, Серебряный Плащ, вернулся? - послышался от двери чей-то довольно противный, пронзительный голос, в котором не чувствовалось ни капли радости. Кевин быстро посмотрел в ту сторону и увидел бородатого мужчину, лениво опиравшегося на копье.
   Лорин даже головы не повернул в сторону бородача и с нескрываемой тревогой громко окликнул гнома:
   - Ты как, Мэтт?
   Тот явно чувствовал себя неважно: он молча, с явным трудом кивнул и сразу же рухнул в одно из тяжелых кресел. На лбу у него выступили крупные капли пота. Кевин посмотрел на остальных, но все вроде бы перенесли Переход прекрасно, хоть и выглядели несколько ошалелыми. Вот только...
   ВОТ ТОЛЬКО СРЕДИ НИХ НЕ БЫЛО ДЕЙВА МАРТЫНЮКА.
   - Господи! - охнул Кевин. - Лорин, а где же...
   И умолк, остановленный его умоляющим взглядом.
   Пол Шафер, стоявший рядом с Кевином, тоже успел перехватить взгляд мага, тут же подошел к девушкам, что-то тихо им сказал, затем обернулся к Лорину и один раз утвердительно кивнул.
   И только после этого маг наконец посмотрел в сторону бородатого стражника, стоявшего в прежней ленивой позе.
   - Нынче ведь канун праздника? - спросил его Лорин.
   - Ну да, канун, - ответил бородач. - А разве наш великий маг и сам этого не знает?
   Кевин заметил, что глаза Лорина в свете факелов сердито блеснули.
   - Ступай, - велел стражнику маг, - передай королю, что я вернулся.
   - Ночь на дворе. Король давно спит.
   - Не твое дело. Эти новости он узнать захочет. Ступай же!
   Физиономия у стражника была на редкость наглая, и двигался он нарочито медленно. Впрочем, стоило ему повернуться лицом к двери, как в воздухе что-то просвистело, и брошенный чьей-то рукой нож вонзился, дрожа, в дверной косяк буквально в нескольких дюймах от головы бородача.
   - Я тебя, Варт, знаю преотлично, - сказал кто-то глубоким басом, и стражник резко обернулся, бледный как полотно; это было хорошо заметно даже при тусклом свете факелов. - Учти: я тебя давно заприметил. А сейчас ты быстренько сделаешь то, что тебе было велено, и впредь будешь почтительно разговаривать с теми, кто выше тебя, иначе в следующий раз нож мой вонзится прямо тебе в глаз! - Мэтт Сорин, внезапно поднявшийся с кресла, так и излучал опасность.
   Повисла напряженная тишина. Затем стражник пробормотал униженно:
   - Ты уж прости меня, господин мой. Час больно поздний... устал я... Добро пожаловать домой! Что ж, поспешу выполнить твое поручение, господин маг. - Бородач отсалютовал им копьем, снова повернулся к двери - на сей раз, надо сказать, весьма проворно - и вышел из комнаты. Мэтт тоже подошел к двери, вытащил из притолоки свой кинжал и остался стоять там - на страже.
   - Да скажите же наконец, где Дейв! - воскликнул Кевин.
   Лорин, явно совершенно обессилевший, буквально упал в то кресло, где только что сидел Мэтт Сорин.
   - Я не уверен, что... - Он не договорил. - Простите меня, но я действительно не знаю, где он!
   - Но вы же должны знать! - воскликнула Дженнифер.
   - Он вырвался как раз в тот момент, когда я замыкал Круг. Я был во власти... я не мог прервать воздействие магических чар и проследить его путь. Я не уверен даже, совершил ли он Переход с нами вместе.
   - А я уверена, - просто и твердо сказала Ким Форд. - Мы совершили Переход все вместе, и Дейв все время был рядом со мной. Я его удержала.
   Лорин резво вскочил на ноги.
   - Удержала? Отличная работа, девочка! А раз Переход он совершил, то непременно находится где-то здесь, во Фьонаваре! Стало быть, вскоре он будет найден. И наши друзья немедленно начнут поиск.
   - Ваши друзья? - переспросил Кевин. - Надеюсь, не тот урод, что стоял в дверях? Он же еле движется!
   Лорин покачал головой.
   - О нет, не он! Это всего лишь жалкий подручный Горласа... и по этому поводу я должен сказать вам... попросить вас еще об одном... - Он явно колебался. - Видите ли, во дворце сейчас множество различных партий, соперничающих друг с другом, ибо наш Айлиль уже стар... Ну а Горлас - по многим причинам! - хотел бы навсегда от меня избавиться, и, поскольку ему это до сих пор так и не удалось, он с огромным удовольствием воспользуется любым предлогом, чтобы опорочить меня в глазах короля...
   - Значит, Дейв просто куда-то пропал по дороге?.. - пробормотал Кевин, словно не слыша слов мага.
   - Именно так. И, по-моему, только Метран знает, что я собирался переправить сюда пять человек, - впрочем, я никогда не обещал ему привести пятерых сразу... Дейв будет найден, это я вам обещаю! Но я бы хотел попросить вас пока что держать в тайне и его исчезновение, и его присутствие во Фьонаваре...
   Дженнифер Лоуэлл тем временем отошла к окну. Какая жаркая ночь, думала она. И какой ужасно сухой воздух! Внизу, чуть левее, были видны огни какого-то селения, раскинувшегося у стен замка, который, видимо, и назывался Парас-Дерваль. За селением расстилались поля, а на самом горизонте виднелась темная стена леса. Не ощущалось ни малейшего дыхания ветерка. Дженнифер с любопытством глянула на небо и очень обрадовалась, обнаружив там знакомые созвездия. Впрочем, ее тонкая рука, опиравшаяся о подоконник, не дрожала, а взгляд зеленых глаз был по-прежнему внимателен и остер, хотя она и была потрясена исчезновением Дейва. Немалое впечатление произвел на нее и кинжал, который Мэтт метнул в того стражника.
   В ее жизни, выстроенной на основе осторожно принятых решений, до сих пор единственным абсолютно импульсивным поступком было стремительное начало ее романа с Кевином Лэйном, та самая ночь два года назад. Теперь же она самым невероятным образом оказалась в таком месте, где, похоже, ощущение хоть какой-то безопасности и уверенности ей способно было обеспечить лишь то, что над головой виднеется знакомое летнее созвездие Треугольника. Дженнифер только головой покачала да улыбнулась как бы про себя, по-прежнему ничуть не утратив свойственной ей самоиронии. И услышала, как Пол Шафер, отвечая магу, говорит очень тихо (все они здесь почему-то говорили очень тихо):
   - Создается ощущение, что раз уж вы притащили нас сюда, то мы как бы уже считаемся членами вашей группировки. Во всяком случае, окружающие будут воспринимать нас именно так. Что ж, я буду держать рот на замке.
   Кевин согласно кивнул, Ким тоже. Дженнифер тоже подала голос от окна:
   - Ну и я ничего не скажу, только... Пожалуйста, поскорее найдите Дейва! Потому что... иначе уж очень становится страшно!
   - А вот и честная компания! - прорычал Мэтт от двери.
   - Айлиль? Уже? Не может быть! - вырвалось у Лорина.
   Мэтт прислушался:
   - Нет... и впрямь не он... Ага! По-моему, это... - и его темное бородатое лицо исказилось в некоем подобии улыбки. - Сам послушай.
   А через секунду Кевин тоже услышал чье-то нестройное пение и шум шагов. Кто-то шел к ним по коридору, и, похоже, люди эти здорово набрались. Пьяный голос, больше похожий на рев, выводил:
   Ревор той ночью глухой, бесконечной,
   Подвиг свершил, что запомнят навечно...
   Из нитей прочнейших Ткач наш соткал
   Тех, кто в Данилоте тогда скакал!
   - Ну ты, толстый фигляр! - Это уже был кто-то другой, явно более трезвый. - Заткнись-ка лучше, а то его еще наследства лишат за то, что он тебя привел. - Кто-то третий язвительно засмеялся, и пение стихло. Некоторое время в коридоре слышались лишь неровные шаги пьяной компании, потом тот же голос, что пел песню, печально и назидательно провозгласил:
   - Песня - это дар человеку от бессмертных Богов!
   - Только не в твоем исполнении, - заметил тот же критик, и Ким обратила внимание, что Лорин с трудом подавил улыбку. Кевин громко прыснул.
   - Деревенщина! - огрызнулся певец. - Из тебя же невежество так и прет! А вот те, кто слышал меня в пиршественном зале Сереша, никогда этого не забудут. Ах как я пел в ту ночь! Я заставил своих слушателей плакать! Я...
   - Между прочим, мы с тобой вместе там были. Эх ты, дурачина! Неужели не помнишь? Я же с тобой рядом сидел. У меня до сих пор мой любимый зеленый дублет весь в пятнах от помидоров, которыми твои слушатели, озверев, стали в тебя кидаться. И не отчищается!