Кей Гай. Древо Жизни (Гобелены Фьонавара - 1)

   Неожиданный шум удивил ее. Забившись в угол и затаив дыхание, она увидела, как шестеро лучников проскользнули в незапертую дверь галереи и разместились вдоль перил. Галерея была достаточно широкой и глубокой, так что Шарру лучники не заметили, хотя один из них устроился совсем рядом с нею. Она совсем скрючилась в своем уголке, затаилась и, никем не замеченная, узнала много интересного: например, что это не просто коронация, а спор из-за престола, и что кое-кто еще в этом зале будет претендовать на жизнь того, кого она считала своей собственностью.
   У нее даже хватило времени, чтобы подумать, каковы свойства натуры этого старшего принца, этого Айлерона, который послал сюда вооруженных людей, приказав им по первому же знаку убить его единственного брата. И она вспомнила Марлина, своего покойного брата, которого очень любила, но тут же запретила себе думать об этом: подобные мысли слишком размягчали душу, а ей требовалась исключительная твердость, чтобы совершить задуманное. К тому же теперь явно возникли некоторые трудности. Впрочем, до сих пор все получалось слишком легко, и нечего было рассчитывать, что так будет и дальше.
   Она не успела как следует обдумать свои дальнейшие действия: на галерею ворвались вооруженные мечами и кинжалами воины, человек десять, которые быстро и хладнокровно разоружили лучников, а потом обнаружили и ее.
   У нее, правда, хватило сообразительности все время держать голову опущенной. Всех их согнали в угол, где они и оставались, совершенно невидимые снизу, - галерея специально была устроена так, чтобы видны были лишь прикрепленные к ее перилам факелы и музыка, доносившаяся сверху, казалась совершенно бесплотной, как бы порожденной светом этих факелов. Вот что спасло ее от того, чтобы быть узнанной, когда самые знатные люди Бреннина, и принц Дьярмуд в их числе, заполнили зал.
   Все собравшиеся на галерее внимательно наблюдали за тем, как гости, с высоты казавшиеся однообразно приземистыми, постепенно скапливались в дальнем конце зала, где стоял резной деревянный трон. Шарра знала, что этот трон сделан из дуба, как и корона Бреннина, лежавшая рядом на столике.
   А потом к трону подошел Дьярмуд; теперь он был наконец виден ей хорошо, и она еще более утвердилась в своей мысли, что он непременно должен умереть, потому что она просто дышать не могла, стоило ей на него посмотреть. Золотистые волосы Дьярмуда так и светились на фоне черных траурных одежд. На рукаве у него была красная повязка, как и у тех десяти воинов - она совершенно неожиданно осознала это, - что разоружили лучников и стерегли их сейчас. И она вновь невольно восхитилась его ловкостью и умением предугадать намерения противника. Нет, конечно же, жить ему позволить никак нельзя! Так что пусть умрет!
   Она прислушалась: говорил широкоплечий человек с печатью на шее, должно быть, королевский канцлер. Затем его кто-то прервал, затем снова прервал - с еще большей настойчивостью. Сперва ей не было видно, кто это, да и слышно было не очень хорошо, а потом она догадалась, что темнобородый человек, решительно взбежавший на возвышение, где стоял трон, и есть Айлерон, и это он возражал канцлеру. Но этот ссыльный принц был совсем непохож на Дьярмуда.
   - Клянусь всеми Богами, Кевин, он мне за это кровью заплатит! - злобно прошипел один из тех, что сейчас стерегли ее и лучников на галерее.
   - Успокойся, - ответил ему светловолосый мужчина по имени Кевин. Лучше еще послушай.
   И все они стали слушать, что говорит этот темноволосый принц. И Дьярмуд перестал наконец мерить шагами зал, подошел к трону и с лениво-беспечным видом встал рядом с братом.
   - Этот трон мой! - заявил Айлерон. - И ради него я убью любого или же сам умру, но стану королем до того, как мы покинем этот зал. - Даже здесь, на галерее, все примолкли, зачарованные страстностью этих слов. В зале стояла мертвая тишина.
   Внезапно тишину прервали ленивые аплодисменты Дьярмуда.
   - Господи! - услышала Шарра шепот того молодого человека, которого звали Кевином, и подумала: "Ну и чему ты удивляешься? Я, например, так и знала!"
   Теперь Дьярмуд говорил совсем тихо, она почти не слышала его, и это сводило ее с ума, но тут до нее донеслись слова Айлерона:
   - Стоит мне поднять руку, и шестеро лучников, что находятся сейчас на галерее, выстрелят прямо в тебя.
   Шарра похолодела. Время, казалось, невероятным образом замедлило свой бег. Пора, пора - она отлично это понимала. Они что-то еще говорили там, внизу, хотя и очень тихо, а потом послышалось звонкое: "Колл!", и тот великан, что командовал воинами на галерее, подошел к перилам, чтобы все его видели, и сказал именно то, чего она так боялась: "Здесь действительно было семь человек".
   Все, казалось, происходит в каком-то странном замедленном темпе; и у нее было с избытком времени, чтобы подумать и понять, что сейчас случится, - во всяком случае, она поняла это задолго до того, как Айлерон сказал: "Я посылал шестерых. Кто же седьмой?" И сразу после этих слов она прыгнула вниз, внезапностью своего прыжка застав всех врасплох. Кинжал она успела выхватить еще на лету - а летела она почему-то очень медленно, и голова у нее была на удивление ясной, - и, спокойно приземлившись, она предстала перед своим возлюбленным, желая дать ему возможность узнать ее. О, как ей хотелось, чтобы он узнал ее, прежде чем она будет убита!
   Но он узнал ее сразу, мгновенно, еще до того, как она опустилась на пол, и смотрел на нее широко раскрытыми глазами и, будь он проклят, ничуть не был испуган или смущен! И тогда она метнула кинжал. Чтобы успеть сделать это, пока он не улыбнулся.
   Она метила ему прямо в сердце - кинжалом она владела отлично! - но тут что-то тяжелое вдруг ударило ее в спину.
   Она пошатнулась, но не упала. Не упал и он, хотя ее кинжал по самую рукоять вонзился ему в левое плечо, чуть выше красной повязки на рукаве. А потом она услышала его потрясенный шепот - казалось, сама его душа тихо молила об ответе, скрываясь под броней повелительного тона и внешнего блеска, - и вряд ли кто-то еще, кроме нее, расслышал слова Дьярмуда: "Как, вы оба?"
   И в этот миг она увидела его истинную, ничем не защищенную душу.
   Всего лишь на миг его душа приоткрылась ей, и миг этот был так краток, что она уже почти сомневалась, было ли это в действительности, ибо Дьярмуд уже опять улыбался, по-прежнему неуязвимый, непонятный, отлично владеющий собой. Смеясь, он поднял корону, которой его брат швырнул в нее, Шарру, чтобы спасти ему жизнь, и бережно положил на стол. Затем налил себе вина и подошел к ней, чтобы столь экстравагантным образом приветствовать ее и унизить - снял с нее шапку, распустил волосы, и ее тайна стала явной для всех. И хотя кинжал по-прежнему торчал у него в плече, Шарре почему-то казалось, что это ее жизнь он держит сейчас на ладони, ее коротенькую жизнь, и все складывается совсем не так, как этого хотелось бы ей, как это Должно было случиться.
   - Оба! - воскликнул Колл. - Оба хотели его убить, и теперь оба в его власти! Ох, клянусь Богами, теперь-то он своего добьется!
   - А по-моему, - охладил его пыл Кевин, - он не станет ничего добиваться.
   - Это почему же? - изумился Колл.
   - А вот смотри.
   - И мы должны непременно отнестись к этой в высшей степени знатной особе со всем почтением, - говорил между тем Дьярмуд, - ибо, если я не ошибаюсь, она прибыла сюда в авангарде катальских эмиссаров, и Шальхассан оказал нам великую честь, прислав посоветоваться с нами свою единственную дочь и наследницу!
   Это было так изящно и хитроумно преподнесено, что на какое-то время Дьярмуд совершенно заморочил головы всем присутствующим, поставив сложившуюся ситуацию с ног на голову.
   - Но ведь, - пробормотал Кередур, запинаясь и побагровев от возмущения, - она же пыталась убить тебя, мой принц!
   - У нее были на это веские причины, - спокойно ответил Дьярмуд.
   - Может быть, ты нам их назовешь, принц Дьярмуд? - Это сказал Мабон из Родена. Но, как отметил Кевин, сказал он это с должным почтением.
   - Ну, сейчас начнется! - усмехнулся Колл.
   "Ну, сейчас начнется, - подумала Шарра. - А впрочем, что бы сейчас ни началось, я после такого позора все равно жить не стану!"
   - Дело в том, - сказал Дьярмуд, - что четыре ночи назад я выкрал в садах Лараи Ригал один чрезвычайно ценный цветок и постарался сделать это так, чтобы принцесса непременно обо всем узнала. Это был довольно-таки безответственный поступок, надо сказать, ибо, как известно, сады эти для жителей Катала священны. И похоже, Шарра, принцесса Катала, ценит честь своей страны выше собственной жизни - за что, по-моему, можно лишь почтительно склонить перед нею голову.
   Шарре показалось, что все вокруг на миг заволокло туманом, потом туман рассеялся, все снова встало на свои места, и она почувствовала, что безудержно краснеет. Он великодушно предоставил ей лазейку, можно сказать, выпустил ее на свободу, но что стоит такая свобода? Стоит ли принимать этот его дар? Она чувствовала, что сердце вот-вот выскочит из груди.
   У нее не хватило времени додумать эту мысль до конца: внимание собравшихся, до сих пор завороженно слушавших Дьярмуда, привлек резкий голос Айлерона - в точности как недавно аплодисменты Дьярмуда прервали его собственную пламенную речь:
   - Ты лжешь! - резко заявил Айлерон. - Даже ты никогда бы не осмелился пойти через Сереш и Кинан и рисковать столь многим, в том числе и королевским троном, ради какого-то цветка! Довольно шуток и вранья, Дьярмуд!
   Дьярмуд, удивленно приподняв бровь, повернулся к брату.
   - Может быть, вместо шуток мне следовало сразу убить тебя? - спросил он.
   "Очко в его пользу, - подумал Кевин; даже с галереи было видно, как побледнел Айлерон. - Молодец Дьярмуд, ничего не скажешь!"
   - Кстати сказать, - продолжал Дьярмуд, - я и близко к этим крепостям не подходил.
   - Ну да, ты, должно быть, просто перелетел через реку? - язвительно заметила Джаэль.
   Дьярмуд одарил ее самой любезной своей улыбкой.
   - Нет, прелестница. Мы перебрались на тот берег Саэрен чуть ниже скалы Даэль, а на противоположный отвесный берег поднялись по вырубленным в камне ступеням.
   - Это просто возмутительно! - рассердился Айлерон. - Как ты можешь врать в такое время? - В зале послышался гул.
   - Между прочим, принц говорит чистую правду! - Кевин Лэйн специально подошел к перилам галереи, чтобы его видели все. И все действительно посмотрели наверх. - Чистейшую! - Кевин выдержал паузу. - Нас там было девять человек.
   - Помнишь, - Дьярмуд повернулся к брату, - книгу Нигата, которую мы читали в детстве?
   Айлерон неохотно кивнул.
   - Я расшифровал ту загадочную запись, - весело продолжал Дьярмуд. - Ту самую, которую мы с тобой никак не могли прочесть. Там говорилось о вырубленных в скалистом берегу Катала ступенях; так вот, их вырубил Алорр пятьсот лет назад - еще до того, как стал королем. И мы, перебравшись через реку, взобрались по этим ступеням на отвесный утес. Между прочим, это было совсем не так глупо, как тебе кажется: отличная тренировочная вылазка. И даже более того.
   Шарра стояла, гордо подняв голову и не сводя глаз с окон. Но каждый звук голоса Дьярмуда эхом отдавался в ее душе. "И даже более того". Разве сокол перестает быть соколом, если летает не один?
   - Но как же вы перебрались через реку? - Это спросил герцог Ньявин из Сереша; он был явно потрясен и страшно заинтересован. Да, теперь Дьярмуд действительно своего добьется, Кевин это видел отлично. Первая его серьезная ложь теперь быстро скрывалась под толстыми слоями правды.
   - Всего-то благодаря стрелам Лорина и крепкой веревке. Только вы ему не говорите! - Дьярмуд легкомысленно улыбнулся, хотя кинжал по-прежнему торчал у него из плеча и рана, видимо, причиняла ему значительные страдания. - Не то я никогда не узнаю, чем закончилось наше сегодняшнее собрание.
   - Слишком поздно, он уже здесь! - послышался от дверей чей-то голос.
   Все обернулись. В дверях стоял Лорин в своем знаменитом плаще, переливавшемся всеми оттенками серебра. И рядом с ним был тот, кто произнес эти слова.
   - А теперь помолчите, - сказал Лорин Серебряный Плащ. - Я привел к вам Дважды Рожденного. Это о нем говорилось в пророчестве. Перед вами Пуйл-чужеземец, вновь вернувшийся к нам Повелитель Древа Жизни.
   Лорин едва успел закончить эту фразу, как раздался дикий вопль, и ясновидящая Бреннина бросилась к Полу Шаферу. И одновременно с этим послышался еще один крик - с балкона для музыкантов спрыгнул Кевин Лэйн, с грохотом ударился об пол, вскочил и тоже бросился к своему другу, продолжая орать от радости и немыслимого облегчения.
   Ким успела первая; она так обнимала Пола, словно решила задушить его, впрочем, и он обнимал ее с неменьшей силой. На глазах Ким блестели слезы радости, и она знала, что сияет, как полная идиотка, но ей было на это наплевать. Наконец она отступила в сторону, уступая место Кевину.
   - Дружище! - сказал Пол и улыбнулся.
   - С возвращением! - откликнулся Кевин, и вся знать Бреннина в почтительном молчании увидела, как двое друзей сжали друг друга в объятиях.
   Потом Кевин чуть отступил назад, глядя на Пола с нежностью. Глаза его сияли.
   - Ты справился! - сказал он. - И душа твоя теперь чиста, верно?
   - Верно, - улыбнулся Пол.
   И Шарра, глядя на этих двоих со смущенной душой, но ничего не понимая, увидела, что Дьярмуд подошел к ним и в глазах его светится чистая, ничем не замутненная радость.
   - Пол, - сказал он, - до чего же неожиданную и яркую нить сумел ты вплести в наш Гобелен! Мы ведь тебя уже оплакивали.
   Шафер кивнул:
   - Я знаю. Мне очень жаль, что твой отец умер.
   - Наверное, пришла его пора, - сказал Дьярмуд, и они тоже крепко обнялись. И тут примолкший зал вздрогнул от немыслимого грохота, донесшегося сверху: друзья Дьярмуда ревели от восторга и стучали о перила своими мечами. Пол поднял руку, приветствуя их.
   А потом настроение в зале совершенно переменилось: вперед снова вышел Айлерон и остановился перед Полом, а Дьярмуд чуть отступил.
   Казалось, целую вечность они глядели друг другу в глаза. И лица у обоих оставались одинаково непроницаемыми. Никто из присутствующих не мог знать, о чем говорили эти двое в Священной роще две ночи назад, но в зале воцарилась такая напряженная тишина, что ее, казалось, можно было пощупать. И что-то чрезвычайно важное чувствовалось в этой тишине.
   - Слава Морниру! - промолвил наконец Айлерон и упал перед Полом на колени.
   И мгновение спустя все в зале, кроме Кевина Лэйна и трех женщин, сделали то же самое. Пытаясь справиться с поднявшейся в душе бурей чувств, Кевин вдруг понял одну простую истину: вот так Айлерон и поведет всех за собой - ясной и действенной силой собственного примера. Даже Дьярмуд, ни секунды не колеблясь, последовал примеру брата.
   Кевин посмотрел на Ким и, сам до конца не понимая, что, собственно, хочет подтвердить, уверенно кивнул и был до глубины души тронут, когда увидел, какое облегчение плеснулось в ее широко распахнутых глазах. В конце концов, подумал он, не так уж она и изменилась, несмотря на поседевшие волосы и странные речи.
   Айлерон снова поднялся, и вслед за ним - все остальные. Пол по-прежнему стоял совершенно неподвижно, не говоря ни слова. Он, похоже, бережет силы, подумал Кевин. И Айлерон очень тихо сказал:
   - Мы безмерно благодарны тебе за ту прочную нить, которую ты вплел в наши судьбы.
   Губы Шафера дрогнули, и на них появилось некое подобие улыбки.
   - Видишь, как получилось, - сказал он. - Мне так и не удалось отнять у тебя твою смерть!
   Айлерон окаменел. Не сказав ни слова в ответ, он резко повернулся и вновь поднялся по ступеням к трону. Глаза его горели, всем своим видом он требовал внимания:
   - Ракот на свободе, - сказал он. - Сторожевые Камни уничтожены. Мы вступаем в войну с силами Тьмы. И я обращаюсь сейчас ко всем вам - и к тебе, брат мой!.. - В голосе его внезапно послышалась боль. - Я заверяю вас: я был рожден для этой войны! И бессознательно чувствовал это всегда, всю свою жизнь. Но теперь я это знаю твердо. Это моя судьба. И это моя война! - Последние слова Айлерон выкрикнул так, словно они жгли его душу. Лицо его пылало страстью. И воздействие его речи было поистине ошеломляющим. Даже в глазах вечно язвительной Джаэль мелькнуло что-то вроде одобрения. И на лице Дьярмуда не было даже тени насмешки.
   - Ах ты, самоуверенный ублюдок! - сказал вдруг Пол Шафер.
   Это было точно удар в зубы. Даже Кевин это почувствовал. Айлерон вздрогнул, и голова его дернулась назад. Он был чрезвычайно потрясен.
   - Интересно, до каких пределов распространяется твоя самоуверенность? - продолжал Пол, делая шаг вперед и останавливаясь перед Айлероном. - Моя смерть. Моя корона. Моя судьба. Моя война. Твоя ли? - В голосе Пола явственно слышался гнев. Он пошатнулся и схватился за край стола, чтобы не упасть.
   - Пуйл, - сказал ему Лорин, - погоди.
   - Нет! - огрызнулся Шафер. - Я это ненавижу и ненавижу, когда другие этому подчиняются! - Он снова посмотрел прямо на Айлерона. - А как насчет светлых альвов? - спросил он. - Лорин сказал мне, что двадцать альвов уже погибли в этой войне. И как насчет Катала? - Он кивнул в сторону Шарры. Разве это не их война? А про Эриду ты забыл? И про гномов? Разве Мэтту Сорину нечего делать на этой войне? А дальри? Вон стоят двое юных Всадников, а семнадцать их товарищей уже мертвы. Семнадцать! Они погибли в сражении! Разве это не их война, принц Айлерон? А посмотри-ка на нас. Посмотри на Ким - нет, ты ПОСМОТРИ на нее! И, может быть, поймешь, какое бремя она взвалила на свои плечи ради тебя. А еще, - и голос Пола зазвучал глуше, словно он вдруг охрип, - вспомни о Джен, будь так добр, подумай о Джен хотя бы секундочку, а уж потом предъявляй свои "права" на эту войну!
   Повисла напряженная тишина. Айлерон не сводил глаз с Пола, пока тот говорил, не отвел он взгляда и сейчас. Но заговорил совсем иным тоном, и в голосе его теперь звучала почти мольба.
   - Я понимаю, - с трудом произнес он. - Я понимаю все, о чем ты говоришь, но не могу изменить того, что написано мне на роду! Я твердо знаю, Пуйл: я действительно был рожден для этой войны!
   И тут впервые заговорила Ким Форд, испытывая легкое головокружение от того, что она теперь ясновидящая Бреннина и все воспринимают ее именно так.
   - Послушайте меня - ты, Пол, и вы все тоже. Я должна сказать, что ВИДЕЛА его судьбу. Видела ее и Исанна, потому и приютила его у себя. Пол, он говорит истинную правду!
   Шафер не сводил с нее глаз, и она видела, как неистовый гнев, который она так хорошо помнила еще с тех пор, когда была жива Рэчел, постепенно гаснет, столкнувшись с ее уверенностью. "О, Исанна, - думала Ким, видя, какое воздействие производят ее слова, - как же ты выстояла с такой тяжкой ношей на плечах?"
   - Раз это говоришь мне ты, я этому, конечно, поверю, - медленно проговорил Пол, явно истощивший последние свои силы. - Но ты должна знать и то, что он будет считать эту войну "своей войной", даже если не станет Верховным правителем Бреннина. Он все равно поведет людей на эту войну. А это, мне кажется, неверный способ избирать короля.
   - У тебя есть иное предложение? - спросил Лорин, удивив всех.
   - Да, есть, - сказал Пол и довольно долго молчал, заставив присутствующих напряженно ждать продолжения: - Я предлагаю предоставить возможность выбора Верховного правителя Богине, пославшей нам ту луну. И пусть устами Богини говорит ее Верховная жрица. - О да, сейчас он был настоящей Стрелой Бога. И смотрел Джаэль прямо в глаза.
   И все тоже повернулись к ней, увидев, в конце концов, некую неизбежность в том, что Богиня забрала одного короля и теперь посылает на его место другого.
   Джаэль давно ждала, терпеливо слушая все эти бесконечные споры и рассуждения, когда наконец можно будет остановить эту болтовню и сказать то, что только что сказал он. Вместо нее.
   Некоторое время она пристально всматривалась в его лицо, потом встала и выпрямилась во весь рост, высокая, прекрасная, чтобы все эти люди услышали, какова воля Даны и Гуин Истрат - именно так, согласно древнему обычаю, и должно называться имя следующего правителя. В этом дворце, в этом зале, где было душно от скопления властных и могущественных людей, ее, Джаэль, власть и могущество оказались далеко не последними. По крайней мере, они были значительно древнее всех остальных.
   - Печально сознавать, - начала она, сверкнув зелеными очами, - что напоминать вам об истинном порядке вещей пришлось чужеземцу. Впрочем, кто бы об этом ни напомнил, вы узнаете волю Богини-матери из моих уст...
   - Нет, - сказал Дьярмуд. И оказалось, что ничего неизбежного в сложившейся ситуации все-таки нет. - Извини, дорогая. При всем моем восхищении твоей ослепительной улыбкой, я не хочу, чтобы ты поведала мне волю великой Богини.
   - Глупец! - воскликнула она. - Ты хочешь, чтобы тебя прокляли?
   - Я уже и так проклят, - сказал Дьярмуд с каким-то странным выражением лица. - И, надо сказать, проклинали меня довольно сурово и совсем недавно. Что-то сегодня слишком много на мою бедную головушку валится! Нет, сейчас мне решительно необходимо выпить добрую кружечку пивка! Мне, например, пришло в голову, что, будучи Верховным правителем, я уже не смогу запросто заходить вечерком в "Кабана", что было бы в высшей степени грустно. Так что я предлагаю поскорее короновать моего братца и отправиться в эту славную таверну. И, я надеюсь, мне наконец вынут из плеча этот кинжал?
   Даже Пол Шафер промолчал, увидев, какое облегчение разлилось по бородатому лицу Айлерона дан Айлиля, сына Маррьен из рода Гаранта, которого в тот же день короновала Джаэль, Верховная жрица Богини-матери, дабы он стал королем Бреннина и повел свою страну и ее союзников на войну против Ракота Могрима и полчищ Тьмы.
   Не было ни пира, ни праздника, ибо наступила пора оплакивать умерших и погибших, военная пора. И на закате они четверо и двое дальри, с которыми Дейв разлучаться не пожелал, собрались в городском доме Лорина. Один из молодых Всадников был ранен в ногу, и Лорин решил, что уж с этим-то горем справиться вполне в его силах, и принялся за дело. Слишком слабое утешение, правда, ведь столь многое в последние дни оказалось совершенно ему неподвластным.
   Глядя на своих гостей, Лорин считал про себя дни. Восемь. Всего восемь дней, как он привел их сюда, а им уже так много довелось пережить! Он легко прочитал по лицу Дейва Мартынюка, какие перемены произошли в его душе и судьбе и какими тесными узами связан он теперь с двумя дальри. А когда этот великан Дейв поведал свою историю в подробностях, Лорин и вовсе был потрясен: Кинуин! Флидис из Пендаранского леса! Да еще и Рог Оуина, который Дейв носит теперь на поясе!
   Какая бы сила ни подвигнула его тогда выбрать для Перехода именно этих пятерых, поистине могущество ее было очень велико!
   И все же их тогда было пятеро! А сейчас всего четверо, и отсутствие пятой звучит в его душе точно дрожащая струна.
   А потом струна эта вдруг напряглась и заговорила - голосом Кевина Лэйна:
   - Пора бы подумать о том, как вернуть Джен, - сказал Кевин сурово.
   Интересно, думал Лорин, почему всегда именно этот молодой человек инстинктивно говорит то, о чем все остальные только думают про себя?
   Отвечать было трудно, но Лорин все же ответил:
   - Мы сделаем все, что в наших силах. - Он старался выглядеть спокойным. - Но все же вам следует знать: если черный лебедь унес ее на север, то это означает, что ее забрал к себе сам Ракот.
   О, какая боль терзала его душу! Ведь он сам, несмотря на недобрые предчувствия, обманом уговорил Дженнифер совершить Переход, сам оставил ее на попечение светлых альвов, а стало быть, получается, что из-за него эта дивная красавица оказалась привязанной к смердящей спине Авайи, которая унесла ее в крепость Могрима! И если когда-либо его, Лорина, ждет суровый суд во дворце великого Ткача, то именно за Дженнифер с него спросится строже всего.
   - Ты сказал - лебедь? - спросил его светловолосый Всадник, сын Айвора, Ливон, которого он помнил мальчиком, ожидающим своего поста. Лет десять прошло с тех пор. Теперь он мужчина, хоть и молодой. И уже успел взвалить себе на плечи тяжкий груз - ответственность за гибель тех, кто был у него под началом. "Все они еще очень молоды! - вдруг подумал Лорин. - Даже Айлерон. А ведь мы собрались воевать с Богом!" И ощутил горький вкус ужасных сомнений и предчувствий.
   Но переживания свои скрыл.
   - Да, - ответил он юному Всаднику, - черный лебедь. Черная Авайя. Так ее издавна называют. А почему ты спрашиваешь?
   - Мы ее видели, - сказал Ливон. - Вечером, накануне того дня, когда взорвалась гора.
   "Ох, недобрый это был знак!" И сердце у Лорина заныло еще сильнее.
   Кимберли чуть шевельнулась, и все тут же повернулись к ней. Больно было видеть эти седые пряди над юным лбом и молодыми глазами.
   - Я видела ее во сне, - сказала Ким. - Исанна тоже.
   И после ее слов Лорин почувствовал, что в комнате появился призрак еще одной исчезнувшей женщины. "Мы никогда уже не встретимся с тобой по эту сторону Ночи" - так сказала тогда Исанна Айлилю.
   По эту сторону и по ту - теперь уже так. Теперь ее никому не догнать так далеко она ушла. Лорин вспомнил о Локдале, кинжале Колана, подаренном ему королем гномов Сейтром. О, гномы умели делать волшебные вещи! И вещи эти наделены были темной магической силой!