Страница:
Копать вечную мерзлоту — все равно что камень долбить, уйдет несколько дней даже с оборудованием. К тому же Копервик расположен так далеко отовсюду, что не сложнее до Марса долететь. Значит, простое гробокопательство исключается. Однако кто-то, причем весьма состоятельный «кто-то», решил, что тела шахтеров того стоят. И единственная причина, по которой понадобились именно эти тела, — вирус, заключенный в мертвых легких.
Но зачем?!
Уж точно не для изучения поверхностных антигенов. О другой научной экспедиции Энни бы знала. Она убила на Копервик столько времени, что ей обязательно сообщили бы или даже пригласили принять участие. В крайнем случае Национальный научный фонд был бы в курсе, не говоря о представителях угледобытчиков и потомках самих шахтеров.
Так что же случилось?
Может, тела выкопала какая-нибудь фармацевтическая компания, решившая приготовить вакцину? Но кому нужна вакцина от вируса, который если и сохранился, то в вечной мерзлоте за Полярным кругом?
Зачем нужен штамм гриппа, которым до сих пор детей пугают?
Ну, это несложно. Если ты не хочешь его изучить или создать вакцину, значит, он нужен тебе как оружие.
И какое оружие! Чрезвычайно заразный вирус, передается воздушно-капельным путем, и мало того...
Сзади раздался нетерпеливый гудок — Фрэнк очнулся и обнаружил, что машина впереди отъехала уже метров на двадцать. Пробка наконец двинулась. Вглядываясь через полупрозрачное от потоков воды лобовое стекло в серую дымку дождя, Фрэнк дал газ. Съехав с моста, он притормозил на светофоре. По мокрой «зебре» захлюпали одуревшие от сырости люди.
Кто? Самый очевидный ответ — военные или какие-нибудь спецслужбы. Но ведь именно они тайно финансировали экспедицию. Значит, им не было известно, что тела уже выкопаны.
Выходит, террористы? Отсюда присутствие Нила Глисона...
Нет, вряд ли. Учитывая, сколько денег нужно, чтобы добраться до Копервика, вероятнее какая-нибудь страна: Иран, Ирак, Ливия. Далеко ходить не надо.
Только тут что-то не то. В чем-то концы с концами не сходятся, но в чем?
Дейли заскочил в ресторанчик в двух кварталах от дома и прикупил рис с бифштексом «аль пасилья». Дома, разложив спутниковые снимки на кофейном столике, включил телевизор и щелкал каналами, пока не нашел матч «Буллетов». Или «Визардов»? По три раза в год названия меняют. Стрикланд не глядя перебросил Уэбберу, того не пропустили, атака захлебнулась... Хорошая, напряженная игра.
Фрэнк выключил телевизор — не то настроение. Все мысли занимали фотографии, не отступало чувство, что он что-то упустил.
Надо поднять старые материалы по экспедиции и гриппу. Сначала перекусить, а потом прослушать пленки с интервью.
Порывшись в ящике стола, он выудил то, что искал, — «грипп/Адэр/интерв/8/март/98», — засунул кассету в магнитофон, принес с кухни банку пива и соус и включил запись:
— Смерть непреднамеренна. Вирус использует клетки носителя для самовоспроизводства и в процессе их убивает. Болезнь — всего лишь побочный эффект. Идеальный вирус не вызвал бы никакого недомогания.
— Почему? Мне казалось, что это смысл его существования.
— (Смех.) Нет, смысл существования вируса тот же, что и человека, — в биологическом смысле, конечно. Вирус существует, чтобы размножаться. Поэтому вирус, который убивает носителя, неэффективен.
Фрэнк покачал головой. Как найти то, что ищешь, если не знаешь, где искать? Он промотал вперед.
— Оспа настолько стабильна, что ее клетку можно положить в конверт, бросить конверт в ящик, и она спокойно проживет там не одну сотню лет. Настоящая беда археологов и антропологов — когда они выкапывают мумии...
— А грипп?
— С гриппом все по-другому.
Дейли выключил магнитофон. От записей никакого толку. Надо поговорить с Энни.
Дом Энни стоял на высоком, около метра, фундаменте. Фрэнк сел на ступеньки крыльца и приготовился к ожиданию. Ждать долго не пришлось — вскоре она вынырнула из-за угла вместе с миниатюрной черноволосой женщиной, обе веселые и нагруженные пакетами с едой. Сейчас на Энни были сандалии, линялая красная футболка и протертые на коленях джинсы. Почему-то у Дейли не возникло сомнений, что джинсы вытерлись в результате долгой носки, а не в погоне за последним писком моды. Заметив Фрэнка, Энни замерла, прекратила смеяться, и по ее лицу пробежала целая гамма выражений. Радость встречи, вырвавшаяся на какую-то долю секунды, превратилась в настороженную улыбку.
— Я принес кое-что показать, — ответил Фрэнк, хлопнув по картонке со снимками.
— Давай, — неуверенно протянула Энни.
Ее подруга стояла в дверях и бесцеремонно слушала. Наконец Энни догадалась их познакомить:
— Фрэнк, это Инду. Моя соседка.
— А Фрэнк? — жеманно поинтересовалась та.
— Он журналист.
Инду криво улыбнулась Фрэнку, бросила на Энни озадаченный взгляд и ушла в дом.
— Что ты хочешь показать?
— Снимки со спутника. Взгляд с высоты птичьего полета — очень интересно.
— Снимки чего?
— Копервика. Двадцать шестое марта, примерно час дня. Ты похожа на черную точку.
— Ты шутишь?
— Я знаю, что вы нашли.
Энни скривилась — если это уловка, то ее явно принимают за полную дуру.
— Да ну?!
— Да.
— И что же мы нашли?
— Дырку от бублика.
— Что?!
— Кто-то успел выкопать шахтеров раньше вас. Немного подумав, Энни пригласила его в дом.
— Не стоит говорить об этом на улице.
Даже в доме, когда фотографии разложили на столе, прижав углы книгами, она нерешительно молчала.
— Глисон наверняка заставил вас что-то подписать, — понимающе кивнул Фрэнк. — И это уже не важно, если ты еще что-нибудь не скрываешь. — Он щелкнул пальцем по фотографии.
— В общем, да, — призналась Энни. — Я была в ужасе. Наверное, до сих пор не пришла в себя.
— Смотри. — Фрэнк показал на одну из фотографий. — Снимок сделан за несколько месяцев до вашего прибытия. Седьмое сентября. — На фотографии могилы были нетронутыми. — А вот девятое сентября, — добавил он и придвинул к ней третье фото. — Тогда это и произошло.
На снимок они смотрели долго, молча. В земле ямы, гробы свалены в кучу. На снегу, неподалеку от церкви, вертолет.
— Значит, их забрали уже полгода назад, — произнесла наконец Энни.
Фрэнк кивнул.
— Кто? — спросила она.
Дейли развел руками. Ему-то откуда знать?
Зазвонил телефон. Они на него даже не посмотрели. Наконец Инду крикнула сверху, что это мать Энни. Та скривилась и закатила глаза, но подошла, и сразу стало ясно, что с матерью у нее замечательные отношения. Разговор пошел негромкий, доверительный и оживленный.
— Не может быть! — повторяла Энни. — Ни за что не поверю!
Фрэнк подумал, что лучше написать статью сейчас, чем распутывать загадки. Даже без ответов получается великолепный материал для первой полосы. Когда выйдет публикация, тогда и Глисон зашевелится. От одного Фрэнка еще можно спрятаться, но от всей прессы страны...
С другой стороны, если статью опубликовать, то тайна перестанет быть его собственной. Лучше убедиться, пока все возможности не исчерпаны. А уверенность в том, что они исчерпаны, куда-то подевалась. Можно сделать еще многое и многое прояснить. Например: какое оружие получится из «испанки»? Спросить хотя бы того типа, с которым Фрэнк познакомился пару лет назад на конференции по терроризму. Широкое лицо, высокие скулы, черные волосы. Смешное имя...
Энни вышла с трубкой из комнаты и вернулась с футляром для контактных линз. Не прекращая разговаривать, она вынула линзы из глаз и оглянулась на Фрэнка безумным, расфокусированным, близоруким взглядом.
Дейли махнул, напоминая о своем присутствии, Энни улыбнулась.
— Мне пора. Я тебя тоже очень люблю, — сказала она и чмокнула в трубку. Потерев глаза кулаками, она вернулась к столу и близоруко уставилась на снимки.
— Я лучше пойду. Много дел, — сказал Фрэнк и принялся снимать книжки со снимков.
Вдруг Энни ухватила его за рукав:
— Постой-постой.
Фрэнк посмотрел на нее, потом на фотографию у нее в руках.
— Что такое? — наконец спросил он. Она ткнула пальцем в вертолет:
— Посмотри сюда.
— Куда? — не понял Фрэнк. — На вертолет?
— На полоски.
— Где ты нашла полоски?
— На фюзеляже.
— Не вижу никаких полосок, — покачал головой Фрэнк.
— Вот, — ткнула она пальцем в размытое пятно на задней части.
Фрэнк вгляделся.
— Все равно не вижу.
— Это американский флаг.
— Бред!
— А ты прищурься.
Фрэнк прищурился — и хлопнул себя по лбу.
— Американский флаг, — повторила она. — Самый настоящий. Полоски направлены вот так, — добавила Энни, проведя пальцем вдоль фюзеляжа. — Теперь видишь?
Да, она права. Та самая «решетка», на которую Дейли обратил внимание еще в «Паноптиконе», оказалась флагом. Сейчас, после объяснения, не заметить его казалось невозможным — так же, как и увидеть в лупу.
— Вот теперь я совсем запутался, — признался Фрэнк. — Опять концы с концами не сходятся.
— Как ты думаешь, это военный вертолет? Он пожал плечами.
— Возможно. А может, он просто с корабля, который ходит под американским флагом.
Энни села на стул верхом и зевнула.
— Скажи, — поинтересовался Фрэнк, — если Копервик здесь, то где ваш корабль, «Рекс мунди»?
Энни подумала и ткнула пальцем в пятно на столешнице, в полуметре от фотографии.
— Примерно здесь. Мы добирались на снегоходах, причем очень долго.
Фрэнк еще немного пощурился на пятно, желая убедиться, что оно действительно сливается в американский флаг. Затем собрал книжки, скрутил снимки и запихнул их в картонку. Он решил еще раз съездить в «Паноптикон» и раздобыть снимки корабля.
— Как называется порт?
— Нет там никакого порта, — развела руками Энни, — а названия тем более. Мы просто бросили якорь у берега.
Так, значит, никаких снимков, с облегчением подумал Фрэнк. Счет на кредитке давно ушел в минус, а фонд вряд ли одобрит сделанные траты, не говоря уже о новых расходах.
Энни, зевая, проводила гостя до двери.
— Я встаю в шесть утра, — извинилась она.
— Ну, это легко исправить. — Внезапно ему очень захотелось ее поцеловать. Но когда он к ней наклонился, она отпрыгнула и затараторила: как хорошо, что он тоже все знает и теперь между ними нет дурацких секретов, поэтому, пожалуйста, позвони, если выяснишь что-нибудь новое.
И выставила его за дверь. Как школьница.
Звали его Томас Б. Олень, а смешным его имя было потому, что Б. означало «Бегущий». Он был родом из восточной Монтаны, из племени сиу, и считался экспертом по химическому и бактериологическому оружию. Его офис расположился на седьмом этаже Национального института государственной безопасности.
Фрэнк представился на входе и уселся ждать в элегантно обставленной приемной, листая свежий выпуск «Экономиста».
Он познакомился с Бегущим Оленем на конференции, посвященной терроризму, которую провел военный колледж сухопутных войск. Большая ее часть состояла из выступлений тупых качков из Пентагона и ученых мужей — частных консультантов. На конференцию съехались пижоны из Белого дома, министерства обороны, управления юстиции и прочая шушера. Присутствовали и дама из научных лабораторий ФБР, и кто-то из Академии врачей «скорой помощи». Фрэнка больше заинтересовали не столь лощеные личности, а те, кто первым оказывается на месте несчастья. Он познакомился с начальником арлингтонской пожарной команды, медсестрой из Фэрфакса и измученным постоянными заботами администратором из нью-йоркской службы спасения.
Эти люди редко оказываются на виду и нечасто тешатся оптимизмом. Спасатели, которых вызвали на химическую атаку, скорее всего пострадают от нее больше всех. Да и что они могут? Полевых госпиталей, коек в больницах, даже мест в моргах не так уж и много. Полевые госпитали требуют регулярного обеззараживания, поэтому при большом числе жертв они практически встанут. Кстати, насколько повысится производительность хирургов и прочих врачей, если придется, не снимая, носить защитные костюмы? Проще говоря, газовая атака на один нью-йоркский небоскреб парализует систему здравоохранения всего города на целый час.
Бактериологическая атака на порядок опаснее, потому что ее невозможно заметить сразу. Она проявляется постепенно, а когда количество заболевших превысит эпидемиологический барьер, действовать поздно — остается только хоронить мертвых. Или сжигать. К тому времени, в зависимости от патогена, начнут умирать и сами врачи.
Такую конференцию долго не забудешь.
— Фрэнк? — В дверях появился Бегущий Олень в блистательном костюме от Армани. — Я так и думал, что это вы! Пойдемте.
Они прошли по выстланному ковром коридору, беседуя про «Вашингтон пост» и модный ресторанчик на восточной окраине, где подают лучший крабовый пирог в городе. В кабинете Олень кивнул на кожаный стул и уселся за огромный стол красного дерева. За его спиной окно во всю стену открывало великолепный вид на город.
Бегущий Олень первый перешел к делу:
— Так что случилось?
— Я напал на странную историю, — развел руками Фрэнк. — Хотел задать вам пару вопросов. — Он виртуозно уместил свой рассказ в десять минут, начав с Архангельска и своих приключений в гостинице «Ломоносовская».
Сначала Олень немало повеселился, затем постепенно его лицо становилось все серьезнее и серьезнее.
— Вы уверены, что ФБР об этом известно?
— Да, — кивнул Фрэнк. — И Пентагону тоже.
— Хорошо, тогда кто забрал трупы?
— Не знаю, — ответил Дейли. — Сначала я подумал, что...
— Иракцы?
— Как вы догадались? — изобразил удивление Фрэнк.
— На них подозрение падает в первую очередь. Чуть что — Ирак виноват.
— Вы так не думаете?
— Нет. Зачем им это надо?
— Не знаю, — пожал плечами Дейли. — Смертельно опасный вирус...
— "Смертельно опасный" — понятие относительное, — перебил Олень. — В случае с гриппом к тому же требуется огромная работа, чтобы получилось пригодное оружие. Столько возни...
— Какой возни?
— У разных вирусов различные свойства. Некоторые почти невозможно уничтожить, другие — очень хрупкие. Если требуется сделать бактериологическое оружие из гриппа, то нужен особенно вирулентный штамм, с повышенным показателем смертности. Затем придется вычислить оптимальный метод распыления. Это очень большая работа. На настоящий момент изучен не один десяток вирусов и токсинов, и незачем плавать за Полярный круг.
— Какие именно вирусы?
— Сибирская язва. Ботулин.
Фрэнк чиркнул в блокноте.
— Разве их можно достать? Олень развел руками:
— Любой сотрудник университетской или коммерческой лаборатории или даже любой человек с бумажкой, что он ученый, может заказать все необходимое по почте. Туляремия, чума, сибирская язва — выбор почти безграничен. Зачем заново изобретать колесо, если нужно бактериологическое оружие? Существует множество общедоступных книг, в которых подробно описывается весь процесс, включая и способы распространения.
— Какие, например? — спросил Фрэнк, лихорадочно заполняя в блокноте страницу за страницей.
— Аэрозольные баллончики. Клещи и блохи. Летучие мыши. Бомбы...
— Летучие мыши?!
— Разумеется! И голуби. Даже дельфины!
— Не может быть!
— По-вашему, я вру? — хмуро посмотрел на него Олень.
— Что же с гриппом? — переспросил Дейли, заерзав на стуле. — Вы говорили...
— Что из него не выйдет нормального оружия? Да, не выйдет.
— Почему?
— По одной простой причине: войну ведут на поле боя. Поэтому нужно что-нибудь быстродействующее, вроде нервно-паралитического газа.
— А если ударить по гражданскому населению? Олень развернулся в кресле и опустил глаза к раскинувшейся за огромным окном панораме.
— Все равно нужно что-то контролируемое, что можно продемонстрировать, не уничтожив полмира.
— Например?
— Например, сибирская язва. С ней можно многого потребовать.
— Что в ней такого особенного?
— Во-первых, этот вирус страшен — буквально. Люди до смерти боятся сибирской язвы. Во-вторых, ее можно продемонстрировать миру и остановить, что не менее важно.
— И если заразить всего лишь один город...
— Или деревню. Чтобы привлечь внимание, много жертв не надо. А мертвых и закапывать нельзя. Приходится сжигать.
— Почему?
— Потому что она стабильнее булыжника. Вирус не гибнет даже после кипячения.
Фрэнк кивнул.
— А грипп? — все-таки спросил он.
— Пугать им нельзя. Его можно только выпустить. Тогда его подхватят птицы. Первая волна начинается где-нибудь в Пекине, и бац! — он расползся по всему миру. Грипп пандемичен. Поэтому я и говорю, что смертельная опасность — понятие относительное. Например, у вируса Эбола показатели смертности куда выше, чем у «испанки». Но его сложно передать, поэтому людей погибает от Эбола немного. А у гриппа относительно низкие показатели смертности, зато он чрезвычайно контагиозен. С другой стороны, если его слегка изменить...
— Как изменить?
— С помощью генной инженерии. Теоретически его можно объединить с каким-нибудь другим, гораздо более опасным патогеном.
— Например, каким?
— Например... — Олень замолчал, перебирая возможные варианты. — Например, с ядом кобры.
— Что?!
— Человек подхватывает грипп и заодно получает змеиный укус в легкие, как, нравится?
— Господи! — не удержался Фрэнк.
— Да, — кивнул Бегущий Олень, — страшное дело. Но вряд ли те, кто забрал тела, занимаются именно этим.
— Почему?
— Потому что, если бы они хотели скрестить таким образом два патогена, «испанка» им ни к чему, подошел бы первый попавшийся штамм. Но не в этом дело, — продолжал он. — Дело в том, что гриппом болеют все. Это его основное свойство. И его невозможно обуздать. Если «испанку» использовать как оружие, то погибнут миллионы, десятки миллионов людей.
— Вот и я о том! — подхватил Фрэнк. — Именно этого я и боюсь.
— Зачем это может кому-то понадобиться?
— Не знаю, — подумав, признался Дейли.
Олень откинулся в кресле и заложил руки за голову.
— Думаю, тела взяли для исследований. Какая-нибудь маленькая фармацевтическая компания из начинающих, у которых наглости больше, чем мозгов.
— Точно? — переспросил Фрэнк.
— Я так думаю.
— А как же Глисон?
— ФБР всегда во все вмешивается. Экспедиция не окупилась — федералы вылезли посмотреть, в чем дело.
— Возможно, и так, — кивнул Дейли.
— С другой стороны... — протянул Бегущий Олень, — если кто-нибудь хочет отомстить всему миру...
— Например, кто? — нахмурился Фрэнк.
— Да кто угодно, — пожал плечами Олень. — Сиу подойдут?
— Сиу? — повторил Фрэнк, не зная, что и думать.
— В ледоколах мы, конечно, мало разбираемся, — сказал Бегущий Олень, — зато наберется немало таких, которым весь мир осточертел.
Фрэнк только и смог, что удивленно поднять глаза. Наконец на бесстрастном лице Бегущего Оленя появилась улыбка.
— Психов везде хватает.
Глава 15
Но зачем?!
Уж точно не для изучения поверхностных антигенов. О другой научной экспедиции Энни бы знала. Она убила на Копервик столько времени, что ей обязательно сообщили бы или даже пригласили принять участие. В крайнем случае Национальный научный фонд был бы в курсе, не говоря о представителях угледобытчиков и потомках самих шахтеров.
Так что же случилось?
Может, тела выкопала какая-нибудь фармацевтическая компания, решившая приготовить вакцину? Но кому нужна вакцина от вируса, который если и сохранился, то в вечной мерзлоте за Полярным кругом?
Зачем нужен штамм гриппа, которым до сих пор детей пугают?
Ну, это несложно. Если ты не хочешь его изучить или создать вакцину, значит, он нужен тебе как оружие.
И какое оружие! Чрезвычайно заразный вирус, передается воздушно-капельным путем, и мало того...
Сзади раздался нетерпеливый гудок — Фрэнк очнулся и обнаружил, что машина впереди отъехала уже метров на двадцать. Пробка наконец двинулась. Вглядываясь через полупрозрачное от потоков воды лобовое стекло в серую дымку дождя, Фрэнк дал газ. Съехав с моста, он притормозил на светофоре. По мокрой «зебре» захлюпали одуревшие от сырости люди.
Кто? Самый очевидный ответ — военные или какие-нибудь спецслужбы. Но ведь именно они тайно финансировали экспедицию. Значит, им не было известно, что тела уже выкопаны.
Выходит, террористы? Отсюда присутствие Нила Глисона...
Нет, вряд ли. Учитывая, сколько денег нужно, чтобы добраться до Копервика, вероятнее какая-нибудь страна: Иран, Ирак, Ливия. Далеко ходить не надо.
Только тут что-то не то. В чем-то концы с концами не сходятся, но в чем?
Дейли заскочил в ресторанчик в двух кварталах от дома и прикупил рис с бифштексом «аль пасилья». Дома, разложив спутниковые снимки на кофейном столике, включил телевизор и щелкал каналами, пока не нашел матч «Буллетов». Или «Визардов»? По три раза в год названия меняют. Стрикланд не глядя перебросил Уэбберу, того не пропустили, атака захлебнулась... Хорошая, напряженная игра.
Фрэнк выключил телевизор — не то настроение. Все мысли занимали фотографии, не отступало чувство, что он что-то упустил.
Надо поднять старые материалы по экспедиции и гриппу. Сначала перекусить, а потом прослушать пленки с интервью.
Порывшись в ящике стола, он выудил то, что искал, — «грипп/Адэр/интерв/8/март/98», — засунул кассету в магнитофон, принес с кухни банку пива и соус и включил запись:
— Смерть непреднамеренна. Вирус использует клетки носителя для самовоспроизводства и в процессе их убивает. Болезнь — всего лишь побочный эффект. Идеальный вирус не вызвал бы никакого недомогания.
— Почему? Мне казалось, что это смысл его существования.
— (Смех.) Нет, смысл существования вируса тот же, что и человека, — в биологическом смысле, конечно. Вирус существует, чтобы размножаться. Поэтому вирус, который убивает носителя, неэффективен.
Фрэнк покачал головой. Как найти то, что ищешь, если не знаешь, где искать? Он промотал вперед.
— Оспа настолько стабильна, что ее клетку можно положить в конверт, бросить конверт в ящик, и она спокойно проживет там не одну сотню лет. Настоящая беда археологов и антропологов — когда они выкапывают мумии...
— А грипп?
— С гриппом все по-другому.
Дейли выключил магнитофон. От записей никакого толку. Надо поговорить с Энни.
Дом Энни стоял на высоком, около метра, фундаменте. Фрэнк сел на ступеньки крыльца и приготовился к ожиданию. Ждать долго не пришлось — вскоре она вынырнула из-за угла вместе с миниатюрной черноволосой женщиной, обе веселые и нагруженные пакетами с едой. Сейчас на Энни были сандалии, линялая красная футболка и протертые на коленях джинсы. Почему-то у Дейли не возникло сомнений, что джинсы вытерлись в результате долгой носки, а не в погоне за последним писком моды. Заметив Фрэнка, Энни замерла, прекратила смеяться, и по ее лицу пробежала целая гамма выражений. Радость встречи, вырвавшаяся на какую-то долю секунды, превратилась в настороженную улыбку.
— Я принес кое-что показать, — ответил Фрэнк, хлопнув по картонке со снимками.
— Давай, — неуверенно протянула Энни.
Ее подруга стояла в дверях и бесцеремонно слушала. Наконец Энни догадалась их познакомить:
— Фрэнк, это Инду. Моя соседка.
— А Фрэнк? — жеманно поинтересовалась та.
— Он журналист.
Инду криво улыбнулась Фрэнку, бросила на Энни озадаченный взгляд и ушла в дом.
— Что ты хочешь показать?
— Снимки со спутника. Взгляд с высоты птичьего полета — очень интересно.
— Снимки чего?
— Копервика. Двадцать шестое марта, примерно час дня. Ты похожа на черную точку.
— Ты шутишь?
— Я знаю, что вы нашли.
Энни скривилась — если это уловка, то ее явно принимают за полную дуру.
— Да ну?!
— Да.
— И что же мы нашли?
— Дырку от бублика.
— Что?!
— Кто-то успел выкопать шахтеров раньше вас. Немного подумав, Энни пригласила его в дом.
— Не стоит говорить об этом на улице.
Даже в доме, когда фотографии разложили на столе, прижав углы книгами, она нерешительно молчала.
— Глисон наверняка заставил вас что-то подписать, — понимающе кивнул Фрэнк. — И это уже не важно, если ты еще что-нибудь не скрываешь. — Он щелкнул пальцем по фотографии.
— В общем, да, — призналась Энни. — Я была в ужасе. Наверное, до сих пор не пришла в себя.
— Смотри. — Фрэнк показал на одну из фотографий. — Снимок сделан за несколько месяцев до вашего прибытия. Седьмое сентября. — На фотографии могилы были нетронутыми. — А вот девятое сентября, — добавил он и придвинул к ней третье фото. — Тогда это и произошло.
На снимок они смотрели долго, молча. В земле ямы, гробы свалены в кучу. На снегу, неподалеку от церкви, вертолет.
— Значит, их забрали уже полгода назад, — произнесла наконец Энни.
Фрэнк кивнул.
— Кто? — спросила она.
Дейли развел руками. Ему-то откуда знать?
Зазвонил телефон. Они на него даже не посмотрели. Наконец Инду крикнула сверху, что это мать Энни. Та скривилась и закатила глаза, но подошла, и сразу стало ясно, что с матерью у нее замечательные отношения. Разговор пошел негромкий, доверительный и оживленный.
— Не может быть! — повторяла Энни. — Ни за что не поверю!
Фрэнк подумал, что лучше написать статью сейчас, чем распутывать загадки. Даже без ответов получается великолепный материал для первой полосы. Когда выйдет публикация, тогда и Глисон зашевелится. От одного Фрэнка еще можно спрятаться, но от всей прессы страны...
С другой стороны, если статью опубликовать, то тайна перестанет быть его собственной. Лучше убедиться, пока все возможности не исчерпаны. А уверенность в том, что они исчерпаны, куда-то подевалась. Можно сделать еще многое и многое прояснить. Например: какое оружие получится из «испанки»? Спросить хотя бы того типа, с которым Фрэнк познакомился пару лет назад на конференции по терроризму. Широкое лицо, высокие скулы, черные волосы. Смешное имя...
Энни вышла с трубкой из комнаты и вернулась с футляром для контактных линз. Не прекращая разговаривать, она вынула линзы из глаз и оглянулась на Фрэнка безумным, расфокусированным, близоруким взглядом.
Дейли махнул, напоминая о своем присутствии, Энни улыбнулась.
— Мне пора. Я тебя тоже очень люблю, — сказала она и чмокнула в трубку. Потерев глаза кулаками, она вернулась к столу и близоруко уставилась на снимки.
— Я лучше пойду. Много дел, — сказал Фрэнк и принялся снимать книжки со снимков.
Вдруг Энни ухватила его за рукав:
— Постой-постой.
Фрэнк посмотрел на нее, потом на фотографию у нее в руках.
— Что такое? — наконец спросил он. Она ткнула пальцем в вертолет:
— Посмотри сюда.
— Куда? — не понял Фрэнк. — На вертолет?
— На полоски.
— Где ты нашла полоски?
— На фюзеляже.
— Не вижу никаких полосок, — покачал головой Фрэнк.
— Вот, — ткнула она пальцем в размытое пятно на задней части.
Фрэнк вгляделся.
— Все равно не вижу.
— Это американский флаг.
— Бред!
— А ты прищурься.
Фрэнк прищурился — и хлопнул себя по лбу.
— Американский флаг, — повторила она. — Самый настоящий. Полоски направлены вот так, — добавила Энни, проведя пальцем вдоль фюзеляжа. — Теперь видишь?
Да, она права. Та самая «решетка», на которую Дейли обратил внимание еще в «Паноптиконе», оказалась флагом. Сейчас, после объяснения, не заметить его казалось невозможным — так же, как и увидеть в лупу.
— Вот теперь я совсем запутался, — признался Фрэнк. — Опять концы с концами не сходятся.
— Как ты думаешь, это военный вертолет? Он пожал плечами.
— Возможно. А может, он просто с корабля, который ходит под американским флагом.
Энни села на стул верхом и зевнула.
— Скажи, — поинтересовался Фрэнк, — если Копервик здесь, то где ваш корабль, «Рекс мунди»?
Энни подумала и ткнула пальцем в пятно на столешнице, в полуметре от фотографии.
— Примерно здесь. Мы добирались на снегоходах, причем очень долго.
Фрэнк еще немного пощурился на пятно, желая убедиться, что оно действительно сливается в американский флаг. Затем собрал книжки, скрутил снимки и запихнул их в картонку. Он решил еще раз съездить в «Паноптикон» и раздобыть снимки корабля.
— Как называется порт?
— Нет там никакого порта, — развела руками Энни, — а названия тем более. Мы просто бросили якорь у берега.
Так, значит, никаких снимков, с облегчением подумал Фрэнк. Счет на кредитке давно ушел в минус, а фонд вряд ли одобрит сделанные траты, не говоря уже о новых расходах.
Энни, зевая, проводила гостя до двери.
— Я встаю в шесть утра, — извинилась она.
— Ну, это легко исправить. — Внезапно ему очень захотелось ее поцеловать. Но когда он к ней наклонился, она отпрыгнула и затараторила: как хорошо, что он тоже все знает и теперь между ними нет дурацких секретов, поэтому, пожалуйста, позвони, если выяснишь что-нибудь новое.
И выставила его за дверь. Как школьница.
Звали его Томас Б. Олень, а смешным его имя было потому, что Б. означало «Бегущий». Он был родом из восточной Монтаны, из племени сиу, и считался экспертом по химическому и бактериологическому оружию. Его офис расположился на седьмом этаже Национального института государственной безопасности.
Фрэнк представился на входе и уселся ждать в элегантно обставленной приемной, листая свежий выпуск «Экономиста».
Он познакомился с Бегущим Оленем на конференции, посвященной терроризму, которую провел военный колледж сухопутных войск. Большая ее часть состояла из выступлений тупых качков из Пентагона и ученых мужей — частных консультантов. На конференцию съехались пижоны из Белого дома, министерства обороны, управления юстиции и прочая шушера. Присутствовали и дама из научных лабораторий ФБР, и кто-то из Академии врачей «скорой помощи». Фрэнка больше заинтересовали не столь лощеные личности, а те, кто первым оказывается на месте несчастья. Он познакомился с начальником арлингтонской пожарной команды, медсестрой из Фэрфакса и измученным постоянными заботами администратором из нью-йоркской службы спасения.
Эти люди редко оказываются на виду и нечасто тешатся оптимизмом. Спасатели, которых вызвали на химическую атаку, скорее всего пострадают от нее больше всех. Да и что они могут? Полевых госпиталей, коек в больницах, даже мест в моргах не так уж и много. Полевые госпитали требуют регулярного обеззараживания, поэтому при большом числе жертв они практически встанут. Кстати, насколько повысится производительность хирургов и прочих врачей, если придется, не снимая, носить защитные костюмы? Проще говоря, газовая атака на один нью-йоркский небоскреб парализует систему здравоохранения всего города на целый час.
Бактериологическая атака на порядок опаснее, потому что ее невозможно заметить сразу. Она проявляется постепенно, а когда количество заболевших превысит эпидемиологический барьер, действовать поздно — остается только хоронить мертвых. Или сжигать. К тому времени, в зависимости от патогена, начнут умирать и сами врачи.
Такую конференцию долго не забудешь.
— Фрэнк? — В дверях появился Бегущий Олень в блистательном костюме от Армани. — Я так и думал, что это вы! Пойдемте.
Они прошли по выстланному ковром коридору, беседуя про «Вашингтон пост» и модный ресторанчик на восточной окраине, где подают лучший крабовый пирог в городе. В кабинете Олень кивнул на кожаный стул и уселся за огромный стол красного дерева. За его спиной окно во всю стену открывало великолепный вид на город.
Бегущий Олень первый перешел к делу:
— Так что случилось?
— Я напал на странную историю, — развел руками Фрэнк. — Хотел задать вам пару вопросов. — Он виртуозно уместил свой рассказ в десять минут, начав с Архангельска и своих приключений в гостинице «Ломоносовская».
Сначала Олень немало повеселился, затем постепенно его лицо становилось все серьезнее и серьезнее.
— Вы уверены, что ФБР об этом известно?
— Да, — кивнул Фрэнк. — И Пентагону тоже.
— Хорошо, тогда кто забрал трупы?
— Не знаю, — ответил Дейли. — Сначала я подумал, что...
— Иракцы?
— Как вы догадались? — изобразил удивление Фрэнк.
— На них подозрение падает в первую очередь. Чуть что — Ирак виноват.
— Вы так не думаете?
— Нет. Зачем им это надо?
— Не знаю, — пожал плечами Дейли. — Смертельно опасный вирус...
— "Смертельно опасный" — понятие относительное, — перебил Олень. — В случае с гриппом к тому же требуется огромная работа, чтобы получилось пригодное оружие. Столько возни...
— Какой возни?
— У разных вирусов различные свойства. Некоторые почти невозможно уничтожить, другие — очень хрупкие. Если требуется сделать бактериологическое оружие из гриппа, то нужен особенно вирулентный штамм, с повышенным показателем смертности. Затем придется вычислить оптимальный метод распыления. Это очень большая работа. На настоящий момент изучен не один десяток вирусов и токсинов, и незачем плавать за Полярный круг.
— Какие именно вирусы?
— Сибирская язва. Ботулин.
Фрэнк чиркнул в блокноте.
— Разве их можно достать? Олень развел руками:
— Любой сотрудник университетской или коммерческой лаборатории или даже любой человек с бумажкой, что он ученый, может заказать все необходимое по почте. Туляремия, чума, сибирская язва — выбор почти безграничен. Зачем заново изобретать колесо, если нужно бактериологическое оружие? Существует множество общедоступных книг, в которых подробно описывается весь процесс, включая и способы распространения.
— Какие, например? — спросил Фрэнк, лихорадочно заполняя в блокноте страницу за страницей.
— Аэрозольные баллончики. Клещи и блохи. Летучие мыши. Бомбы...
— Летучие мыши?!
— Разумеется! И голуби. Даже дельфины!
— Не может быть!
— По-вашему, я вру? — хмуро посмотрел на него Олень.
— Что же с гриппом? — переспросил Дейли, заерзав на стуле. — Вы говорили...
— Что из него не выйдет нормального оружия? Да, не выйдет.
— Почему?
— По одной простой причине: войну ведут на поле боя. Поэтому нужно что-нибудь быстродействующее, вроде нервно-паралитического газа.
— А если ударить по гражданскому населению? Олень развернулся в кресле и опустил глаза к раскинувшейся за огромным окном панораме.
— Все равно нужно что-то контролируемое, что можно продемонстрировать, не уничтожив полмира.
— Например?
— Например, сибирская язва. С ней можно многого потребовать.
— Что в ней такого особенного?
— Во-первых, этот вирус страшен — буквально. Люди до смерти боятся сибирской язвы. Во-вторых, ее можно продемонстрировать миру и остановить, что не менее важно.
— И если заразить всего лишь один город...
— Или деревню. Чтобы привлечь внимание, много жертв не надо. А мертвых и закапывать нельзя. Приходится сжигать.
— Почему?
— Потому что она стабильнее булыжника. Вирус не гибнет даже после кипячения.
Фрэнк кивнул.
— А грипп? — все-таки спросил он.
— Пугать им нельзя. Его можно только выпустить. Тогда его подхватят птицы. Первая волна начинается где-нибудь в Пекине, и бац! — он расползся по всему миру. Грипп пандемичен. Поэтому я и говорю, что смертельная опасность — понятие относительное. Например, у вируса Эбола показатели смертности куда выше, чем у «испанки». Но его сложно передать, поэтому людей погибает от Эбола немного. А у гриппа относительно низкие показатели смертности, зато он чрезвычайно контагиозен. С другой стороны, если его слегка изменить...
— Как изменить?
— С помощью генной инженерии. Теоретически его можно объединить с каким-нибудь другим, гораздо более опасным патогеном.
— Например, каким?
— Например... — Олень замолчал, перебирая возможные варианты. — Например, с ядом кобры.
— Что?!
— Человек подхватывает грипп и заодно получает змеиный укус в легкие, как, нравится?
— Господи! — не удержался Фрэнк.
— Да, — кивнул Бегущий Олень, — страшное дело. Но вряд ли те, кто забрал тела, занимаются именно этим.
— Почему?
— Потому что, если бы они хотели скрестить таким образом два патогена, «испанка» им ни к чему, подошел бы первый попавшийся штамм. Но не в этом дело, — продолжал он. — Дело в том, что гриппом болеют все. Это его основное свойство. И его невозможно обуздать. Если «испанку» использовать как оружие, то погибнут миллионы, десятки миллионов людей.
— Вот и я о том! — подхватил Фрэнк. — Именно этого я и боюсь.
— Зачем это может кому-то понадобиться?
— Не знаю, — подумав, признался Дейли.
Олень откинулся в кресле и заложил руки за голову.
— Думаю, тела взяли для исследований. Какая-нибудь маленькая фармацевтическая компания из начинающих, у которых наглости больше, чем мозгов.
— Точно? — переспросил Фрэнк.
— Я так думаю.
— А как же Глисон?
— ФБР всегда во все вмешивается. Экспедиция не окупилась — федералы вылезли посмотреть, в чем дело.
— Возможно, и так, — кивнул Дейли.
— С другой стороны... — протянул Бегущий Олень, — если кто-нибудь хочет отомстить всему миру...
— Например, кто? — нахмурился Фрэнк.
— Да кто угодно, — пожал плечами Олень. — Сиу подойдут?
— Сиу? — повторил Фрэнк, не зная, что и думать.
— В ледоколах мы, конечно, мало разбираемся, — сказал Бегущий Олень, — зато наберется немало таких, которым весь мир осточертел.
Фрэнк только и смог, что удивленно поднять глаза. Наконец на бесстрастном лице Бегущего Оленя появилась улыбка.
— Психов везде хватает.
Глава 15
Вашингтон
Целых шесть дней они торчали на явке. Томми начал скучать по Сюзанне. Ему не хватало секса, без него он совсем извелся. Не помогали ни йога, ни упражнения по релаксации, которые вдалбливают еще во время обучения. Самое идиотское, что нет никакой причины дергаться. Совсем никакой. Прошвырнутся на лодке, и все. Проверка, ничего особенного.
А если мотор не заведется? Или на пристани что-нибудь? Вдруг береговая охрана? Кто отвечает за лодку? Томми. Что будет, если по его вине все пойдет прахом? Лучше не думать. Вот так он и психовал, а когда приходилось перенести проверку — уже в третий раз! — начинал скучать. Неопределенность злила еще больше. Скука истощала последние силы. А Белинда с Боном вечно крутят прогнозы погоды. Тошнит уже от этих зеленых пятен, ползущих в сторону Атлантики.
Первый тест прошел без сучка, без задоринки. Как по маслу. Не подвел даже распылитель, который Томми сам сделал в мастерской. Проще простого: мощный насос плюс рассеиватель для пестицидов. Выглядело это как пушка, работало как часы. На первых прогонах в Лейк-Плэсиде самоделка превзошла даже крутое устройство, которое Соланж заказал у какого-то «аэрозольного инженера», — каких только придурков не бывает! Но Томми надрал ему задницу. Сюзанна тогда хвасталась: «Томми может сделать что угодно!» Сам Соланж лучезарно улыбнулся и похвалил: «Отличная работа».
В общем, первый прогон прошел гладко, но с тех пор им так и не удалось добраться до пристани — то ветер переменится, то дождь пойдет. И снова телевизор и прогнозы погоды... Они настолько осточертели, что впору разреветься, как младенцу.
— Может, хватит? — раздраженно сказала Белинда.
— Что хватит?
— Стучать ногой.
— Теперь и ногой постучать нельзя?! Я должен стучать ногами! — Томми вскочил и отбарабанил ногами простенький танец, закончив его издевательским поклоном. — Это у меня в крови!
Белинда улыбнулась — Томми неизменно будил в ней материнский инстинкт.
— Прекрати, — произнес Вон своим бесстрастным голосом с гнусным британским акцентом. Словно его ничто не колышет. Вечно он так. Притворяется, будто ему не все равно, чтобы подъехать к Белинде. — Мы пытаемся сосредоточиться.
— Извини.
Им-то ничего, им все по хрену. Они работают. Белинда — заместитель директора отдела особых проектов и всегда занята. Одна связь со штабом чего стоит. Каждое сообщение шифруется по три раза, тремя разными алгоритмами, каждый на сто двадцать восемь бит.
Вообще-то Томми не знал, что такое алгоритм и зачем нужно столько бит. Но сто двадцать восемь — это до хрена. Факт.
А Белинда совсем с катушек съехала, пытается контролировать все и сразу. Без мобильника и ноутбука она делает только две вещи: спит и медитирует.
И Вон не лучше. Круглые сутки сидит на кровати и долбит по клавишам. Чем он там занимается? По лицу никогда не поймешь. Томми нравилось у него спрашивать, чтобы послушать акцент.
— Эй, Вон, что делаешь?
— Рассчитываю предполагаемые показатели рассеивания. Полчаса спустя:
— Эй, Вон...
— Читаю про структуру токсинов.
— Каких?
— Хлебной ржавчины.
Белинда с Боном вечно несут какую-то чушь. Сюзанна однажды сказала, что у них не разговор, а «каша со словами». Ей обычно по барабану, это только Томми вечно кажется, что про него все забыли. Взаперти он чувствовал себя как рыба на берегу. Без мастерской. Без Сюзанны. Без всех, кто остался в штабе. Без разрешения выйти на улицу. Вону с Белиндой все по нулям, они бы и в сортире согласились работать.
Вон — да, чудной тип. Даже на человека не похож. Однажды Сюзанна положила ему руку на плечо, хотела проверить, вдруг он холодный?..
Белинда встала, потянулась и включила очередной прогноз погоды. Диктор все еще распинался про Аляску, но Белинда уже нашла что-то в Интернете.
— Прогноз отличный. В полдень выезжаем.
— Слушаюсь, — ответил Томми.
Время до полудня ушло на отжимания, прыжки, наклоны и серию йоговских упражнений. Совершив стандартный ритуал самопроверки, он обнаружил, что переполнен негативными мыслями! И начал «медитацию синей воды», это упражнение помогало почти всегда. Несмотря на все старания, он все-таки услышал голос Бона: «Смотри, что я нашел!» Наверное, что-то совсем забойное, чтобы такую фразу выдать. Спокойно! Сосредоточиться на синей воде!.. Постепенно голова заполнялась синей водой, синей-синей водой, пока не осталось даже самой завалящей мыслишки. Синяя вода, все синее. Океан синей пустоты.
Уж в чем, в чем, а в лодках Томми с детства разбирался. Здесь главным был он — Белинда с Боном расселись как туристы. Никто не обращал на них внимания. Лодку взяли напрокат на три недели на Вирджиния-Бич. Две недели назад Томми сам сообразил съемные крепления для распылителей и уже погрузил оборудование, спрятанное в холщовых холодильных сумках. Белинда села на виду и принялась намазываться солнцезащитным кремом. «Танцовщица» оторвалась от пристани, и через минуту они уже были на середине Потомака.
Небо затянули облака, на реке почти не было лодок — неудивительно, учитывая будний день, вторник. Операцию назначили на полдень, когда во всех офисах перерыв на обед и люди разбредаются по ресторанам и магазинам.
В небе заходил на посадку самолет. На середине реки, между парком и аэропортом, Томми лег в дрейф. Белинда и Вон достали удочки, а Томми начал распаковывать распылители. Установив их на место, снова завел мотор и рванул вверх по реке, держась набережной.
Там было полно людей. Бегуны, роллеры и велосипедисты, байкеры и туристы, мамаши с колясками. Мимо промчался маленький быстроходный катер, с него помахали ребята в спасательных жилетах. Томми помахал в ответ.
Сколько бы подсчетов ни сделала Белинда, операция от этого сложнее не стала. Имели значение только три фактора: влажность, направление ветра и близость к берегу. Направление струи и мощность распылителя были установлены на фиксированные оптимальные величины. Чем ближе к берегу, тем больше охват. Чем больше охват, тем больше пострадает людей. Сложнее всего с ветром, он должен быть неизменным, либо северо-восточным, либо юго-западным. Иначе все опять отменится.
Целых шесть дней они торчали на явке. Томми начал скучать по Сюзанне. Ему не хватало секса, без него он совсем извелся. Не помогали ни йога, ни упражнения по релаксации, которые вдалбливают еще во время обучения. Самое идиотское, что нет никакой причины дергаться. Совсем никакой. Прошвырнутся на лодке, и все. Проверка, ничего особенного.
А если мотор не заведется? Или на пристани что-нибудь? Вдруг береговая охрана? Кто отвечает за лодку? Томми. Что будет, если по его вине все пойдет прахом? Лучше не думать. Вот так он и психовал, а когда приходилось перенести проверку — уже в третий раз! — начинал скучать. Неопределенность злила еще больше. Скука истощала последние силы. А Белинда с Боном вечно крутят прогнозы погоды. Тошнит уже от этих зеленых пятен, ползущих в сторону Атлантики.
Первый тест прошел без сучка, без задоринки. Как по маслу. Не подвел даже распылитель, который Томми сам сделал в мастерской. Проще простого: мощный насос плюс рассеиватель для пестицидов. Выглядело это как пушка, работало как часы. На первых прогонах в Лейк-Плэсиде самоделка превзошла даже крутое устройство, которое Соланж заказал у какого-то «аэрозольного инженера», — каких только придурков не бывает! Но Томми надрал ему задницу. Сюзанна тогда хвасталась: «Томми может сделать что угодно!» Сам Соланж лучезарно улыбнулся и похвалил: «Отличная работа».
В общем, первый прогон прошел гладко, но с тех пор им так и не удалось добраться до пристани — то ветер переменится, то дождь пойдет. И снова телевизор и прогнозы погоды... Они настолько осточертели, что впору разреветься, как младенцу.
— Может, хватит? — раздраженно сказала Белинда.
— Что хватит?
— Стучать ногой.
— Теперь и ногой постучать нельзя?! Я должен стучать ногами! — Томми вскочил и отбарабанил ногами простенький танец, закончив его издевательским поклоном. — Это у меня в крови!
Белинда улыбнулась — Томми неизменно будил в ней материнский инстинкт.
— Прекрати, — произнес Вон своим бесстрастным голосом с гнусным британским акцентом. Словно его ничто не колышет. Вечно он так. Притворяется, будто ему не все равно, чтобы подъехать к Белинде. — Мы пытаемся сосредоточиться.
— Извини.
Им-то ничего, им все по хрену. Они работают. Белинда — заместитель директора отдела особых проектов и всегда занята. Одна связь со штабом чего стоит. Каждое сообщение шифруется по три раза, тремя разными алгоритмами, каждый на сто двадцать восемь бит.
Вообще-то Томми не знал, что такое алгоритм и зачем нужно столько бит. Но сто двадцать восемь — это до хрена. Факт.
А Белинда совсем с катушек съехала, пытается контролировать все и сразу. Без мобильника и ноутбука она делает только две вещи: спит и медитирует.
И Вон не лучше. Круглые сутки сидит на кровати и долбит по клавишам. Чем он там занимается? По лицу никогда не поймешь. Томми нравилось у него спрашивать, чтобы послушать акцент.
— Эй, Вон, что делаешь?
— Рассчитываю предполагаемые показатели рассеивания. Полчаса спустя:
— Эй, Вон...
— Читаю про структуру токсинов.
— Каких?
— Хлебной ржавчины.
Белинда с Боном вечно несут какую-то чушь. Сюзанна однажды сказала, что у них не разговор, а «каша со словами». Ей обычно по барабану, это только Томми вечно кажется, что про него все забыли. Взаперти он чувствовал себя как рыба на берегу. Без мастерской. Без Сюзанны. Без всех, кто остался в штабе. Без разрешения выйти на улицу. Вону с Белиндой все по нулям, они бы и в сортире согласились работать.
Вон — да, чудной тип. Даже на человека не похож. Однажды Сюзанна положила ему руку на плечо, хотела проверить, вдруг он холодный?..
Белинда встала, потянулась и включила очередной прогноз погоды. Диктор все еще распинался про Аляску, но Белинда уже нашла что-то в Интернете.
— Прогноз отличный. В полдень выезжаем.
— Слушаюсь, — ответил Томми.
Время до полудня ушло на отжимания, прыжки, наклоны и серию йоговских упражнений. Совершив стандартный ритуал самопроверки, он обнаружил, что переполнен негативными мыслями! И начал «медитацию синей воды», это упражнение помогало почти всегда. Несмотря на все старания, он все-таки услышал голос Бона: «Смотри, что я нашел!» Наверное, что-то совсем забойное, чтобы такую фразу выдать. Спокойно! Сосредоточиться на синей воде!.. Постепенно голова заполнялась синей водой, синей-синей водой, пока не осталось даже самой завалящей мыслишки. Синяя вода, все синее. Океан синей пустоты.
Уж в чем, в чем, а в лодках Томми с детства разбирался. Здесь главным был он — Белинда с Боном расселись как туристы. Никто не обращал на них внимания. Лодку взяли напрокат на три недели на Вирджиния-Бич. Две недели назад Томми сам сообразил съемные крепления для распылителей и уже погрузил оборудование, спрятанное в холщовых холодильных сумках. Белинда села на виду и принялась намазываться солнцезащитным кремом. «Танцовщица» оторвалась от пристани, и через минуту они уже были на середине Потомака.
Небо затянули облака, на реке почти не было лодок — неудивительно, учитывая будний день, вторник. Операцию назначили на полдень, когда во всех офисах перерыв на обед и люди разбредаются по ресторанам и магазинам.
В небе заходил на посадку самолет. На середине реки, между парком и аэропортом, Томми лег в дрейф. Белинда и Вон достали удочки, а Томми начал распаковывать распылители. Установив их на место, снова завел мотор и рванул вверх по реке, держась набережной.
Там было полно людей. Бегуны, роллеры и велосипедисты, байкеры и туристы, мамаши с колясками. Мимо промчался маленький быстроходный катер, с него помахали ребята в спасательных жилетах. Томми помахал в ответ.
Сколько бы подсчетов ни сделала Белинда, операция от этого сложнее не стала. Имели значение только три фактора: влажность, направление ветра и близость к берегу. Направление струи и мощность распылителя были установлены на фиксированные оптимальные величины. Чем ближе к берегу, тем больше охват. Чем больше охват, тем больше пострадает людей. Сложнее всего с ветром, он должен быть неизменным, либо северо-восточным, либо юго-западным. Иначе все опять отменится.