Кейз Джон. Первый всадник

   — Хлебная ржавчина, — любезно объяснил Соланж и указал на фотографии. — Первые полевые испытания. Мы ищем способы сделать ее более эффективной. Пока наш фаворит — пятьдесят шесть, однако исследования еще в самом начале. Помимо паразитов пшеницы, мы также исследуем кукурузу и рис.
   Энни слегка нахмурилась и покосилась на Фрэнка. Несмотря на ее безжизненный голос и очевидные последствия пытки, она на удивление хорошо держалась.
   — Зачем?
   — Чтобы восстановить естественный баланс, разумеется, — ответил Соланж. — Чтобы защитить природу от вида, который нарушил этот баланс в свою пользу. Вы ученый, вы должны нас понять. «Зеленая революция» — все ваши устойчивые к болезням злаки — поддерживает вид, который разрушает планету. Мы не хотим этого. И природа не хочет.
   — Поэтому вы творите мор и голод.
   Соланж, не ответив, посмотрел на часы и вскочил на ноги:
   — Нам пора.
   Вся нелепая процессия — шатающиеся Энни с Фрэнком в окружении фаланги охранников — направилась к лифту.
   — Голод и мор, говорите? — повторил Соланж. — Почему бы и нет? Если один человек создает вакцины против гриппа, почему другому не создать новый, улучшенный грипп? Будь у нас время, я бы объяснил вам, почему это необходимо, — у меня есть статистика, графики и прогнозы того, сколько осталось существовать Земле при нынешних темпах человеческого «развития». Вы бы поняли, насколько необходимо остановить вид, который уничтожает все вокруг, и присоединились бы к нам. Не сомневаюсь, вы бы принесли немалую пользу нашим лабораториям, хотя, — он слегка нахмурился, — я не могу представить возможную роль Фрэнка. Так или иначе, — хлопнул в ладоши Соланж, — на все это у нас нет времени.
   У Фрэнка быстрее забилось сердце — охранник нажал в лифте кнопку «ЗБ», на этом этаже их с Энни пытали. Да, тот же самый коридор. Рядом с камерой пыток у Энни подкосились ноги, но Соланж не замедлил шаг. Процессия миновала ряд зеленых железных дверей с маленькими стеклянными окошками, повернула и уперлась в огромные железные ворота. Охранник целую минуту возился с тремя засовами.
   Они оказались в квадратном помещении с черными стенами и усыпанным гравием полом, почти как в саду камней. В центре стояли плетеный стол и два стула, на столе — ваза с лилиями. Одна из стен состояла из огромных белых дверей, на каждой — конь на фоне земного шара.
   — Прошу, садитесь. — Соланж указал на стулья. Фрэнк и Энни сели.
   Соланж кивнул охранникам — те достали оружие.
   — Я очень извиняюсь, — произнес Соланж. — К сожалению, наши действия могут показаться кому-то недопустимыми. Поэтому нам приходится избегать огласки.
   Энни с Фрэнком в ужасе уставились на оружие. Соланж это заметил и поспешил их успокоить.
   — Не волнуйтесь, прежде чем отправить туда, — он с гордостью похлопал по белым дверям, — мы предоставим вам несколько часов, чтобы помедитировать и очистить разум. Так мы решаем самые насущные проблемы с посторонними. Жаль, что проблема с Бергманами возникла слишком рано.
   Он открыл двери. Внутри оказалась такая пустая комната, что грязь на полу — не то копоть, не то сажа — выглядела нелепой. Но что значит «проблема с Бергманами возникла слишком рано»?
   — Микроволновая камера, — объяснил Соланж. — Она испаряет всю жидкость, и в конце концов человек превращается в горстку пыли. Это ваш приятель, Бен Стерн.
   Забыв и про нацеленные на него «ингрэмы», и про транквилизатор, который тянул к земле, и про то, что двигаться приходилось как будто в воде, Фрэнк бросился на Соланжа.
   — Ублюдок паршивый!
   Соланж легко увернулся и нанес удар. Потом еще и еще. Фрэнк, почти прикованный к земле, не успевал даже закрыться. Наконец от удара в живот он повалился на спину. Охранники снова усадили его на стул.
   Соланж фыркал от смеха в неподдельном восторге. Вскоре он успокоился и потряс головой:
   — От такой дозы даже бык свалится, а он на меня набросился! Очень, очень впечатляет.
   — Зачем... вы... это... делаете? — спросила Энни, как паралитик, выговаривая каждое слово по отдельности.
   — Я же сказал! — нетерпеливо дернул головой Соланж. — Это практически безотходное решение проблемы.
   — Нет! — поморщилась Энни. — Зачем вам «испанка»? Хлебная ржавчина?
   — Потому что я первый всадник, — недоуменно объяснил он. — Вам надо слушать внимательнее.
   — Что за чушь? — спросил Фрэнк.
   — Откровение Иоанна Богослова, — с сожалением посмотрел на него Соланж и начал говорить другим голосом, голосом проповедника: — И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырех животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри. И я взглянул, и вот конь белый и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он как победоносный и чтобы победить.
   У охранников загорелись глаза.
   — Бог послал меня, победоносного, чтобы победить, да, победить безудержный род, неистовый, без надзора, уничтожающий рай на земле.
   Фрэнк повернулся к охранникам:
   — И вы верите в такую чушь? Ты самый чокнутый кретин, которого я видел! — Это уже Соланжу. И не выдержал, расхохотался. Иначе бы заплакал.
   Соланж посмотрел на него такими глазами, что Фрэнк понял: его убьют прямо сейчас. Но когда Соланж шагнул вперед, у него в кармане загудел мобильный телефон. От неуместного звука Фрэнк вздрогнул.
   — Да? — нетерпеливо сказал Соланж в трубку. — Что случилось?
   Слушал он, наверное, целую минуту. Было видно, как с каждой секундой он терял интерес и к Фрэнку, и к Энни, так что Фрэнка внезапно посетило странное чувство — заброшенности.
   Наконец, нахмурившись, Соланж сунул телефон обратно в карман и, не оглядываясь, двинулся к двери.
   — Идемте.
   — А с ними что?
   — Пусть тут сидят, — пожал плечами Соланж.
   Снаружи задвинулись засовы — сначала один, потом второй.
   Из-за гравия на полу расколоть толстую стеклянную вазу оказалось не так-то просто, гораздо сложнее, чем потом перерезать веревки осколками. Но выйти не удалось — как выяснили пленники, единственный выход из комнаты отпирался только снаружи.
   Оставалось обняться и ждать. Фрэнк пообещал Энни, что убьет первого, кто переступит порог. На их стороне внезапность. Если повезет, отнимут у охранника пистолет. Надежда небольшая, но ни о чем другом думать не стоило. I Потом они уснули, прямо на полу, прижавшись друг к другу.
   Энни снился Стерн, она всхлипывала. Фрэнку снился Карлос.
   Они все еще спали, когда вдалеке раздался грохот. Стены несколько раз содрогнулись — лампы на потолке замигали, а дверь загромыхала. Фрэнку показалось, что это тоже сон. Или галлюцинация. Но Энни тоже проснулась от шума. Вдруг взорвались лаборатории?
   Но вот шум прекратился, и они снова задремали.
   Их разбудило громогласное «ОТОЙДИТЕ ОТ ДВЕРИ!»
   Внутрь ворвались солдаты в бронежилетах, с надписью «ФБР» на спинах, в противогазах и касках. Они не сразу поняли, что Фрэнк и Энни пленники, а не спрятавшиеся последователи «Храма».
   На объяснения ушло немало времени. Когда наконец появился Нил Глисон, он тоже не выказал никакой радости.
   Его глаза были налиты кровью, как у человека, который не спал несколько суток.
   — Вижу, до вас дошел мой пакет, — сказал Фрэнк.
   — Их предупредили, — хмуро произнес Глисон. — Наверняка у них свой человек в полиции Лейк-Плэсида, больше о рейде никто не знал...
   — Кто-то смог уйти?
   — Соланж. И его группа по особым поручениям.

Глава 29

   Фрэнк сидел в главном зале особняка и дожидался, пока Энни проснется — ей дали снотворное. Хотелось работать, но на чем? Кто он, в конце концов, Виктор Гюго? Как работать без компьютера или печатной машинки? Будь хоть телефон, статью можно было бы надиктовать. Телефон в зале был отключен, а в коридор не пускали. За дверью сидел солдат с «узи» и следил, чтобы без разрешения Глисона никто не входил и не выходил.
   — Я тут вас защищаю, — буркнул он, когда понял, что просто так Фрэнк не отвяжется. — Ясно?
   — Нет, — ответил Дейли. — Ни хрена мне не ясно. И не нужна мне никакая защита. Мне нужен ноутбук.
   Ноутбука ему, разумеется, не дали. Глисон не хотел публикации статьи, тем более пока Соланж на свободе. Фрэнку оставалось мерить зал шагами и смотреть в окна.
   Там развернулась зловещая сюрреалистическая картина — Босх, наверное, назвал бы ее «Поверженный рай». На лугу медленно крутил лопастями вертолет, вокруг сновали солдаты в противогазах. По лабораториям расхаживали морские пехотинцы в защитных костюмах — точь-в-точь реклама «Интел», агенты ФБР грузили компьютеры и картотеки в большой армейский грузовик. В остальном, казалось, штаб был заброшен — сектантов согнали в общежитие дожидаться допроса.
   Глазеть надоело, и Фрэнк уселся за рабочий стол Соланжа с девятнадцатидюймовым монитором, провода от которого тянулись под стол, в никуда.
   Потому что системного блока не было.
   Жаль, вот бы порыться в его файлах. Вдруг завалялось что-то еще? Блокнот, дискетка, календарик с пометками...
   Фрэнк принялся открывать ящики стола — пусто. Пара ручек, несколько карандашей, скрепок, чистый блокнот, пачка бумаги для лазерного принтера. Карта Нью-Йорка, ножницы, коробочка кнопок.
   Он развернул карту. Ничего, никаких пометок. Просто карта. Вздохнув, Фрэнк откинулся на спинку и закрыл глаза.
   Потом внезапно подпрыгнул, сбросил карту со стола, схватил бумагу и начал писать. В конце концов, чем он хуже Виктора Гюго?
   Минут пятнадцать спустя он посмотрел на написанное — варианты первого абзаца. Нет, все-таки Виктор Гюго — это недосягаемо. Скомкав лист, Фрэнк бросил его в корзину для бумаг.
   Стоп. Корзина.
   Неужели в ФБР работают такие идиоты? Разве они могли забыть про корзину для бумаг?
   Очевидно, да.
   Фрэнк вытряхнул ее содержимое прямо на стол. Распечатка «еженедельной статистики заболеваемости и смертности» за прошлую неделю. Записки с надписями вроде «Позвонить Никки — втор, интерв.» и «Взять у Белинды список новичков». Бутылка из-под минералки, пакетик из-под лакричных тянучек и клочки разорванной фотографии.
   На фотографии был маленький дом. Вернее, строительная времянка. Или что-то очень на нее похожее. Ничем не примечательный район — такой, наверное, можно найти в тысяче крупных городов. Тем более трудно понять, при чем тут Соланж.
   Он все еще гадал над фотографией, когда появился агент ФБР с большим пакетом куриных сандвичей и банок «маунтин-дью».
   — Если вы дадите показания, то дело двинется.
   — То есть мы сможем уйти?
   — Решать Нилу, — развел руками агент, — но, полагаю, без показаний не обойдется.
   Фрэнк разбудил Энни — день уже клонился к закату, — и они рассказали все, что знали. Или почти все. Когда Фрэнк упомянул организацию «Сорен», агент внезапно убрал ручку, вздохнул и заявил, что сейчас вернется.
   Они прождали еще два часа. Наконец появилась грузная, роскошно одетая женщина с элегантным кейсом.
   — Жанин Вассерман, — проскрипела она, пожав Фрэнку и Энни руки. — Я следователь ФБР.
   — Очень рады за вас, — ответил Фрэнк, — но мы ждали Глисона. Мы хотим убраться отсюда.
   — Скоро мы все отсюда уедем. Расскажите-ка мне про t корейцев. — Она с улыбкой уселась на обитый зеленой кожей мягкий стул. — Можете быть уверены, ваша информация послужит благому делу.
   Энни с Фрэнком переглянулись. Наконец Фрэнк сказал:
   — Мы знаем не так уж много. Кажется, северные корейцы финансировали Соланжа.
   — Откуда такие сведения?
   — Из таможенного отчета о том, как деньги корейцев переправляли через Японию...
   — Да? — перебила Вассерман. — Интересно. У вас есть этот отчет?
   — Нет.
   — То есть у вас его нет? — нахмурилась она.
   — У нас его нет, — подтвердила Энни.
   — Но вы его видели?
   Фрэнк покачал головой.
   — Тогда откуда у вас эти сведения? — дернула бровью Вассерман. — Не понимаю.
   — Нам рассказали.
   — Понятно, земля слухом полнится.
   — Да.
   — Что ж, иногда слухи оборачиваются правдой. Это зависит от источника. Кто вам рассказал?
   — Боюсь, наш источник уже мертв, — покачал головой Фрэнк. — Некий Бенджамин Стерн. Соланж убил его.
   — Ясно, — вздохнула Вассерман. — И все равно не понимаю. Зачем корейцам финансировать Соланжа? У них и без того мало денег.
   — Вам нужно мое мнение?
   — Хм.
   — По-моему, у них схожие интересы.
   — Какие? — нахмурилась Вассерман. — Что у них может быть общего?
   — Вы хотите услышать ответ? — вмешалась Энни, когда Фрэнк задумался. — Или вы хотите выяснить, как много мы знаем?
   — О! Хороший вопрос!
   — У вас есть удостоверение? — снова спросила Энни.
   — Нет, — ответила Вассерман с легким сожалением, — боюсь, что нет.
   Фрэнк раздраженно фыркнул.
   — Послушайте, — сказала она, — давайте договоримся. Если вы хотите сегодня отсюда выбраться, то лучше отвечайте на вопросы.
   — Если мы хотим выбраться? — переспросил Фрэнк. — Да кто вы такая?! И что это значит, мы арестованы?
   — Нет, — ответила Вассерман, осторожно подбирая слова. — Насколько я понимаю, вы не совсем арестованы. Точнее назвать это «превентивным задержанием».
   — "Превентивным задержанием"?! — воскликнула Энни.
   — И что это значит? — спросил Фрэнк.
   — В стране объявлено чрезвычайное положение, — ответила Вассерман, оправляя складки на юбке. — Сегодня, в три семнадцать утра.
   — А нас-то почему задержали? — возмущенно воскликнул Фрэнк.
   — Спросите у Нила. Он здесь главный.
   — Мы же ничего плохого не сделали! — со слезами на глазах проговорила Энни.
   — Нил, разумеется, все уладит. Все-таки у нас мало времени, и я буду вам очень обязана, если мы вернемся к теме, хорошо?
   Энни вздохнула.
   — Вы упомянули схожие интересы.
   — Да, — кивнул Фрэнк. — Вот что я думаю: и корейцам, и Соланжу на руку, если США развалятся.
   — Допустим.
   — Соланж в силах этому поспособствовать, к тому же он ненормальный!
   — Ну и что? — удивилась Вассерман.
   — Все они ненормальные. Что бы ни случилось, что бы они ни сделали, это происходит без повода. Слово «культ» лишает любое событие политического значения.
   — Почему?
   — Потому что культ — сборище психов-одиночек, — ответил Фрэнк. — Так считают люди. А раз они психи, то их поведение нерационально. И у их действий не бывает причин. Значит, расследовать их действия бессмысленно.
   Вассерман кивнула и задумалась.
   — Допустим, вы правы. Но зачем Северной Корее убивать как минимум половину населения другой страны?
   — Потому что из-за этого развалится государство. Нам останется только хоронить мертвых. Или сжигать. Если и не развалится, то государству будет уже не до войны где-нибудь в Азии.
   — Какой войны?
   — Например, войны Северной и Южной Кореи.
   — И об этом вы собираетесь написать?
   — Не знаю, — почесал подбородок Фрэнк, — возможно.
   — Не стоит, — покачала головой Вассерман. — У вас нет доказательств.
   — Да, пока нет, — согласился Фрэнк.
   — К тому же это не имеет значения, — добавила она, поднявшись на ноги.
   — Как не имеет?! — воскликнула Энни.
   — Потому что Соланж ненормальный, вы правы. Подумайте сами: если у Соланжа все получится, то возлагать на него вину будет некому.
   — Ладно, а если его поймают?
   — Упрячут в психушку. Допустим, удастся проследить источник финансирования — кстати, очень трудная задача, — что это докажет? Что деньги из Северной Кореи? Нет. Они от корейцев, работающих в Японии. Может, у Соланжа миллион корейских последователей? Может, они тоже психи?
   — К чему вы ведете?
   — К тому, — пожала плечами Вассерман, — что вам надо быть осторожнее. Вы рискуете своей репутацией. Вам ведь не очень хочется прослыть параноиком?
   Не дожидаясь ответа, она ушла.
   Вскоре появился Глисон и предложил лететь с ним в Нью-Йорк.
   — У нас есть выбор? — спросил Фрэнк.
   — Разумеется. Если хотите, можете остаться здесь. Неподалеку есть мотель, я могу поставить кого-нибудь у двери. По-моему, вас это не устроит. В Нью-Йорке вы будете при мне, да к тому же в гуще событий. Вам ведь этого хочется?
   Двигатель ревел, перелет все не кончался.
   Устаревшая станция береговой охраны закрылась около года назад. Крошечный Губернаторский остров расположился в заливе Аппер-Бей, где сливаются Гудзон и Ист-ривер. Полтора километра от Манхэттена — а какой контраст по сравнению с перенаселенным стеклянно-неоновым городом! Здесь поселились лишь обшитые доской семейные гостиницы, чайки да соленые ветры.
   Фрэнк и Энни провели ночь без охраны в одном из пансионов, почти у самой пристани. Телефона не было, зато вид — закачаешься: статуя Свободы, Бруклинский мост, между ними Манхэттен.
   Наутро они вместе с Глисоном поднялись на борт корабля береговой охраны с установленным на корме крупнокалиберным пулеметом.
   — Нам известно, что он хочет сделать, — сказал Глисон, рассматривая в мощный бинокль вереницу кораблей, заходивших в порт. — С другой стороны, он прекрасно знает, что нам это известно. — Он передал бинокль Энни, потер глаза и зевнул.
   Корабельным флагом играл легкий ветерок, в остальном день идеально подходил для «инцидента» — было тепло, влажно и облачно.
   — Все равно сделает, — сказал Фрэнк. — У него мания величия. Такие наполеоны не славятся гибкостью мышления.
   — Согласен, — кивнул Глисон. — Он непременно попытается. Хотя бы для того, чтобы доказать миру, что он на это способен.
   — Вдруг он воспользуется запасным вариантом? — неуверенно спросила Энни.
   — Каким? — недоуменно поднял брови Глисон.
   — Не знаю, — покачала головой она. — Но у него наверняка такой есть. Тесты он проводил с одним и тем же штаммом.
   — Ну и что?
   — Значит, он тестировал методы заражения, а не сам вирус.
   На мгновение Глисон, казалось, занервничал, однако быстро взял себя в руки.
   — Мы все равно его опережаем. В пятидесятых мы проводили свои тесты, и результаты теперь заведомо известны. Максимальная площадь заражения достигается с помощью лодки, самолета или метро.
   — И вы все перекрыли? — спросил Фрэнк.
   — Да.
   Фрэнк только хмыкнул.
   — С нами сотрудничает Федеральное агентство по чрезвычайным ситуациям. Мы закрыли небо над Нью-Йорком и Вашингтоном для частных самолетов. И реки — Гудзон, Ист-ривер и Потомак свободны от частных судов.
   — А как же большие корабли? — спросила Энни, кивнув в сторону порта.
   — Их пускают в порт только после тщательного обыска и уже с нашими людьми на борту.
   — А метро? — напомнил Фрэнк.
   — На каждом поезде наши агенты.
   — Вдруг они решат воспользоваться машиной? — сказала Энни. — Или грузовиком. Вирус в микрокапсулах можно поместить в бензин и выпустить в выхлопную трубу. Катайся себе вокруг — никто ничего не заметит.
   Глисон задумался.
   — Господи, Энни! — воскликнул Фрэнк. — Ты опасный человек!
   — Нет, не выйдет, — заявил Глисон. — Недостаточная степень проникновения. Нужна лодка или самолет. На худой конец — метро.
   — А водопровод? — спросил Фрэнк.
   — Водопровод — это сказки. Даже если выпить такой воды, заражение невозможно. Грипп распространяется воздушно-капельным путем.
   — Я все еще не понимаю, — сказал Фрэнк, — как вы собираетесь все провернуть незаметно? Те же пилоты...
   — Да, они, разумеется, заметят. Но в газетах не будет ни слова.
   — Почему?
   — Потому что все средства информации сегодня утром получили соответствующие указания.
   — У нас появилась цензура?
   Глисон брезгливо поморщился.
   — Не больше, чем во время «Бури в пустыне». И то временно и лишь на одну тему. Отчетам о футбольных матчах можете смело верить.
   Фрэнк нахмурился, и Глисон решил пояснить:
   — Послушайте, мы живем в двадцатом веке. Это значит, людей слишком много. Если кто-нибудь крикнет «пожар», то...
   — А если и правда пожар?
   — Мы его потушим.
   — Ладно, тушите, — нетерпеливо согласился Фрэнк. — Нас-то зачем здесь держать? Если я не могу напечатать статью, то...
   — Все не так просто, — отрезал Глисон.
   — Почему?
   — Из-за Интернета, — грустно объяснила Энни.
   Глисон кивнул:
   — Да, Интернет — большая проблема.
   — И долго нам тут сидеть? — спросил Фрэнк.
   — Спросите Соланжа, — пожал плечами Глисон.

Глава 30

   Стейтен-Айленд
   Сюзанна не привыкла водить грузовики, но «Ю-хол» с автоматической коробкой передач и широким обзором оказался совсем легким в управлении. Обзор — это хорошо, потому что после «боксерского матча» у нее начались проблемы с глазами. Правый глаз оплыл и почти не открывался, а левый видел все как в тумане.
   В общем, она вела грузовик, а Стивен сидел рядом и агукал.
   Страшно. Вдруг что-нибудь пойдет не так?
   Она приехала на причал почти за час, через минуту после отплытия предыдущего парома. Как будто не повезло. Кто первый на борту, первый на берегу. Так сказал Соланж, что бы это ни значило.
   Поэтому она прождала пятьдесят девять минут и, когда поднялись ворота, медленно въехала на паром. Следом за ней въехала машина француза с Боном и Белиндой на заднем сиденье.
   Не стоит, не стоит нервничать. В конце концов задание самое легкое — вообще ничего не делать. Если не начнутся неприятности. «Вот тогда вступаешь ты, красавица. Ты — запасной вариант».
   Здорово, запасной вариант! Никому больше не доверили такую честь! Только, наверное, основному варианту. Но их-то много!.. Сюзанна зажмурилась и поморгала — глаза часто слезились. Снаружи паромщики что-то крикнули, завыл гудок. Пол задрожал, стены тоже, и внезапно паром двинулся, медленно набирая скорость.
   Как по сигналу Вон с Белиндой вышли из машины и направились к багажнику, где еще вчера спрятали оружие. На них были одинаковые футболки — Соланж придумал, чтобы легче узнавать друг друга в толпе. Отпадные футболки: кроваво-красные, с головой Соланжа и надписью: «СМИРЕННЫЕ».
   Вот бы такую же!.. Хотя ну ее. Так даже лучше. Запасной вариант, без футболки. И нечего им завидовать. Соланж ведь без футболки. Значит, он тоже запасной вариант.
   «Ю-хол» громыхнул дверью — наверное, Саул вытаскивает распылитель.
   Сюзанна вышла, отстегнула Стивена с детского сиденья и понесла на палубу.
   — Удачи, — сказала она ухмыльнувшемуся Соланжу.
   Снаружи было здорово — свежо и чуть ветрено. Кругом прогуливались люди.
   — Смотри, — показала она Стивену, — это большой город! Видишь большой город? Где у нас большой город? Да вот он где!
   Чернокожий старик — чистильщик обуви улыбнулся ей и поднял голову к богато одетому типу:
   — Вам ботинки почистить пора!
   В кают-компании заиграла музыка. По палубе с криком пробежали дети. Сюзанна стояла на носу и показывала Стивену статую Свободы.
   Раздался стрекот «ингрэма», женский крик. Люди заметались, как будто было куда бежать, бросились на нос. Потом крики стихли, паром остановился, и появились они — такие крутые, что даже не верилось.
   Саул, француз, Вон, Белинда, Вера, Абрам, еще несколько человек. Все, кроме Саула и француза, с «ингрэмами». Саул тащил к носу корабля распылитель, француз шел за ним с отбойным молотком.
   — Все внутрь, — скомандовала Вера.
   — Вперед! — рявкнул Антонио, наставив «ингрэм» на какую-то толстуху.
   — Шевелись! — крикнула Джейн.
   Сначала по одному, потом по двое, по трое пассажиры поплелись в кают-компанию.
   Хорошо быть с теми, кого все боятся. Француз, проходя мимо, наставил на нее дрель и «выстрелил» — Сюзанна засмеялась.
   Действительно, смешно.
   Вдруг на секунду все стало плохо. Какой-то пассажир схватил Джейн за волосы, отобрал «ингрэм» и швырнул ее на палубу, как настоящий профи.
   Как выяснилось, не совсем.
   Вера бросила «ингрэм» и завизжала:
   — Не стреляй!
   Парень обернулся, и тут с порога кают-компании в него полетела очередь Антонио — так, что «профи» чуть голову не оторвало.
   Он стоял довольно долго, стоял и качался, в то время как женщина, которой пуля попала в горло, уже давно упала. Наконец Вера его подтолкнула, и он рухнул словно подкошенный.
   Пассажиры визжали, а Вера послала Антонио воздушный поцелуй и подняла свой «ингрэм».
   — Заткнитесь, уроды! — крикнула она, как будто ей мешают смотреть телевизор.
   Самое удивительное, что все заткнулись. Значит, уроды.
   Соланж стоял на верхней палубе и улыбался. Сюзанна перешагнула через ручеек крови и прижала Стивена к себе.
   — Фу, бяка, — шепнула она, обнаружив, что носок правой туфли все-таки заляпала.

* * *

   — Смотрите, — сказала Энни.
   — Куда?
   — Паром остановился.
   — Действительно. — Фрэнк вгляделся повнимательнее. — Нет, опять пошел. — Он посмотрел в бинокль. Странно. На палубе должна быть толпа, а там, похоже, всего десяток человек. Подкрутить бинокль, чтобы картинка сделалась четче, не получалось. Одни пятна и цвета. В основном красный.
   — Паромщики носят униформу?
   — По-моему, нет, — ответила Энни.
   Внезапно появился Глисон с капитаном корабля, молодым лейтенантом по имени Хорват.
   — У нас проблемы.
   — С чем? — спросил Фрэнк.
   — С паромом, — ответил Хорват и принялся выкрикивать приказы команде. Где-то внизу зазвонил колокол.
   — Что происходит? — спросила Энни, когда корабль отчалил.
   — Паром захватили.
   — Их нельзя пустить в Гудзон, — уставилась на него Энни. — Ни при каких обстоятельствах.
   Корабль начал набирать скорость. Фрэнк не отрывался от бинокля.