Страница:
Оборудование в Рестоне обеззаражено, Кольп посещает место событий
Две недели, пока НИИИЗ был закрыт на карантин и дезинфекцию исследовательских лабораторий по работе с приматами, Кольп побыл знаменитостью. Счет погибших обезьян пошел тогда на десятки — всех охватил страх, что эпидемия перебросится на людей.
За дело взялись сотрудники Кольпа. Общественность успокоилась. Потом про инцидент написали книжку.
Но была у НИИИЗ и оборотная сторона. Под уродливой трехсложной аббревиатурой скрывалось более старое и простое название — Форт-Детрик. Он расположился по соседству с Кэмп-Дэвидом, но еще ближе — к рядам новых городских домиков. В нем находился главный центр исследования бактериологического оружия.
Разумеется, исследования проводились исключительно в целях обороны. Так по крайней мере объясняли публике. Но на практике невозможно разработать методы обороны, если оружие не изучено во всех подробностях.
Значит, его нужно создавать и тестировать.
Пентагонские исследователи работают с опаснейшими токсинами и вирусами: ботулином, рицином, сибирской язвой, легочной чумой. На применение биологических компонентов в качестве оружия тратятся невероятные средства. Целые группы ученых бьются над методами «аэрозоляции», выискивая средства максимального распыления. Другие — над технологиями микроинкапсуляции, стремясь избежать утечки в воде или в воздухе.
Остальные тратят свои силы на увеличение вирулентности. Некоторые рекомбинируют ДНК и создают новые, невиданные болезни.
Все во имя самозащиты. Раз другие страны, наверное, изучали бактериологическое оружие, значит, и Штаты обязаны заниматься тем же, чтобы разработать антидоты в случае нападения. Ходят слухи, что эти исследования не прекратились до сих пор, но как узнать наверняка?
Фрэнк забарабанил по столу. Детрик. Кольп. Меллоуз. Трест «Компас». Не нужно быть гением, чтобы сделать правильный вывод.
Знает ли Энни? Как она может не знать? Ведь это ее проект.
Фрэнк кликнул на «печать» и дождался, пока статьи поползли из принтера.
Никаких доказательств, только зацепки. Но, чтобы сложить два и два, достаточно: трест «Компас» — подставная контора для финансирования проектов, которые по тем или иным причинам нежелательно включать в отчет.
Все-таки при чем здесь Копервик? И почему только сейчас? Зачем Пентагону тайно финансировать положенный под сукно проект по поискам давно сгинувшего, но очень опасного вируса?
Ответ очевиден: потому что проект незаконен и нарушает запрет на разработку бактериологического оружия.
Только захлопнув ноутбук, Дейли заметил, что за окном пошел дождь и почти совсем стемнело. Вздохнув, он решил, что тьма очень соответствует его настроению.
Господи!
Энни, детка, как ты могла?
Глава 13
Глава 14
Две недели, пока НИИИЗ был закрыт на карантин и дезинфекцию исследовательских лабораторий по работе с приматами, Кольп побыл знаменитостью. Счет погибших обезьян пошел тогда на десятки — всех охватил страх, что эпидемия перебросится на людей.
За дело взялись сотрудники Кольпа. Общественность успокоилась. Потом про инцидент написали книжку.
Но была у НИИИЗ и оборотная сторона. Под уродливой трехсложной аббревиатурой скрывалось более старое и простое название — Форт-Детрик. Он расположился по соседству с Кэмп-Дэвидом, но еще ближе — к рядам новых городских домиков. В нем находился главный центр исследования бактериологического оружия.
Разумеется, исследования проводились исключительно в целях обороны. Так по крайней мере объясняли публике. Но на практике невозможно разработать методы обороны, если оружие не изучено во всех подробностях.
Значит, его нужно создавать и тестировать.
Пентагонские исследователи работают с опаснейшими токсинами и вирусами: ботулином, рицином, сибирской язвой, легочной чумой. На применение биологических компонентов в качестве оружия тратятся невероятные средства. Целые группы ученых бьются над методами «аэрозоляции», выискивая средства максимального распыления. Другие — над технологиями микроинкапсуляции, стремясь избежать утечки в воде или в воздухе.
Остальные тратят свои силы на увеличение вирулентности. Некоторые рекомбинируют ДНК и создают новые, невиданные болезни.
Все во имя самозащиты. Раз другие страны, наверное, изучали бактериологическое оружие, значит, и Штаты обязаны заниматься тем же, чтобы разработать антидоты в случае нападения. Ходят слухи, что эти исследования не прекратились до сих пор, но как узнать наверняка?
Фрэнк забарабанил по столу. Детрик. Кольп. Меллоуз. Трест «Компас». Не нужно быть гением, чтобы сделать правильный вывод.
Знает ли Энни? Как она может не знать? Ведь это ее проект.
Фрэнк кликнул на «печать» и дождался, пока статьи поползли из принтера.
Никаких доказательств, только зацепки. Но, чтобы сложить два и два, достаточно: трест «Компас» — подставная контора для финансирования проектов, которые по тем или иным причинам нежелательно включать в отчет.
Все-таки при чем здесь Копервик? И почему только сейчас? Зачем Пентагону тайно финансировать положенный под сукно проект по поискам давно сгинувшего, но очень опасного вируса?
Ответ очевиден: потому что проект незаконен и нарушает запрет на разработку бактериологического оружия.
Только захлопнув ноутбук, Дейли заметил, что за окном пошел дождь и почти совсем стемнело. Вздохнув, он решил, что тьма очень соответствует его настроению.
Господи!
Энни, детка, как ты могла?
Глава 13
Он ждал ее на крыльце.
На ней были ярко-синий костюм с юбкой до колен, красные туфли на каблуках и красная сумочка в тон. Зажав под мышкой свежий выпуск «Пост», она медленно семенила, чтобы не смотреть под ноги.
В подобном наряде Фрэнк ее уже видел — в первую встречу в институте здоровья. Под белым халатом скрывалась очень похожая одежда — нелепый туалет провинциальной матроны. Видимо, такова ее попытка одеться «прилично». Больше всего Энни походила на девочку, нарядившуюся в мамино.
— Фрэнк, привет! — воскликнула она и лучезарно улыбнулась.
— Привет, — отозвался он и встал.
— Что-то случилось? — спросила Энни, заметив выражение его лица.
— Да как сказать, — ответил Фрэнк.
Они сели на крыльце, в тени цветущего дерева. Энни положила газету на колени и вопросительно подняла глаза.
— Я разослал несколько запросов в соответствии с законом о свободе информации... Насчет экспедиции.
— Я надеялась, что с этой темой уже покончено, — закатила глаза Энни.
— Мне кое-что прислали. Тебе стоит посмотреть.
Она сердито отвернулась.
— Я понимаю, — быстро сказал Фрэнк, — но ты должна на это посмотреть. Честное слово.
— Валяй рассказывай, — раздраженным голосом ответила Энни.
Он показал письмо с пометкой В(1) (Ну и что? Ничего не понимаю) и письмо из треста «Компас» (Покажи-ка... Кто такой Ллойд Кольп?). Рассказал про Кольпа, а заодно и про Меллоуза. Теперь Энни слушала внимательно, и ее взгляд становился все печальнее. (Киклайтер ничего не говорил про финансирование).
Фрэнк закончил и убрал бумаги.
— Ты ничего не знала?
Она помотала головой, поджав губы, как будто вот-вот заплачет.
— Понятно. — Фрэнк попытался взять ее за руку, но она вырвалась и закрыла лицо руками. — По-моему, нам все-таки надо поговорить о Ниле Глисоне и о том, что произошло на Копервике.
Энни молча покачала головой, не отводя рук от лица. На ее юбке появилось несколько мокрых точек — она плакала.
— Кто такой Нил Глисон? — спросила наконец она.
— Он встретил вас в Хаммерфесте и затолкал тебя в машину. Агент ФБР.
Энни судорожно вздохнула и встала.
— Мне пора.
— Энни... — потянулся к ней Фрэнк.
Она отстранилась:
— Я не могу об этом говорить.
— Послушай, это очень важная тема, ее нельзя замалчивать! Люди должны узнать правду! И узнают, так или иначе!
— Я понимаю.
— Тогда почему?..
— Все не так, как ты думаешь.
— А как?
— Пусти меня.
— Экспедицию финансировали спецслужбы. Это же очевидно! И очень просто выяснить. Когда фонд отказал вам в финансировании...
Энни лихорадочно замотала головой.
— ...Киклайтер пошел в ЦРУ.
— Нет! Он не ходил! Все было не так.
— Хорошо, значит, это они к вам пришли! Какая разница? Главное вот что: это разработка бактериологического вооружения, то есть противозаконная акция. Не могу поверить, что ты влипла в такую гадость!
— Ни во что я не влипла!
— Хватит отпираться, Энни. Тебя просто использовали. Я-то понимаю, но никто другой не поверит. Пожалуйста, расскажи мне все!
Энни дернула головой и вытерла слезы кулаком:
— Не могу.
Энни отперла дверь и переступила порог.
— Мне очень понравилось, как мы поужинали, — сказала она, разрыдалась и захлопнула дверь.
Фрэнк барабанил пальцами по столу и пытался все обдумать, однако молчание Энни логическому объяснению не поддавалось. Что же делать?
Полчаса спустя он смотрел на экран со списком действий. Список был очень коротким:
1. Позвонить Кольпу.
2. Проверить декларации.
Первым пунктом стояло упражнение в прикладной самообороне. Звонок, конечно, ничего не даст. Кольп ни за что не подойдет к телефону. Но позвонить просто необходимо, иначе, когда придет время публикации, юристы насядут: «Вы ему даже не позвонили? Решили, что он не станет с вами разговаривать?»
Фрэнк набрал номер Кольпа, и все прошло точно по плану: «Генерала, к сожалению, нет в кабинете. Вы не могли бы пояснить цель звонка?»
Как и любой хороший привратник, секретарь Кольпа вытягивал всю возможную информацию, даже не допуская к начальнику. «Говорит Фрэнк Дейли. Из „Пост“. Да, я временно вышел из штата и работаю на фонд... Да, я знаю, что это сложно, просто передайте ему, что я насчет Копервика».
С этими словами Дейли повесил трубку и перешел к задаче номер два.
Проверить декларации.
Так можно выяснить, что стало с телами шахтеров: куда и как их перевезли. Национальный научный фонд отклонил заявку Киклайтера в первую очередь потому, что его руководителей беспокоил возможный риск. Фрэнк еще до экспедиции заинтересовался мерами предосторожности, и Энни подробно ему их описала.
Во-первых, с трупами должны работать люди в специальных костюмах с биозащитой четвертого уровня. После извлечения из гробов останки завернут в пропитанную формалином ткань и уложат в герметичные контейнеры. Вертолет доставит контейнеры на борт «Рекс мунди», где их поместят в холодильную камеру с постоянной температурой в минус пятнадцать градусов. Из Хаммерфеста груз переправят в Тромсё, на военную авиабазу. Там экспедицию должен ждать военный грузовой самолет с собственной холодильной камерой. На нем Энни, Киклайтер и контейнеры перелетят на военную авиабазу в Довере. Потом трупы пройдут таможенный контроль, и транспортом доверской похоронной службы, оборудованным холодильной установкой, их переправят в Национальный институт здоровья.
Так должно было быть. Но что произошло на самом деле? Вдруг трупы перевезли в другое место, например, в Форт-Детрик?
Фрэнк порылся в телефонной книге и позвонил в службу общественной информации Пентагона капитану Марше Дельвин. Выслушав его, она пообещала перезвонить через час.
— У меня есть для вас информация, — сообщила она, позвонив, как обещала, минута в минуту.
— Отлично!
— Грузовой самолет «С-131» вылетел из Тузлы в шесть утра двадцать восьмого марта, в тот же день в четырнадцать двадцать пять приземлился в Тромсё. Двадцать девятого марта принял на борт пять пассажиров. Вылетел в пять утра, восемь часов спустя приземлился на базе Эндрюс.
— Эндрюс, не Довер?
— Да, сэр, Эндрюс. Самолет приземлился на базе в тринадцать ноль-ноль.
— Значит, они передумали... — заключил Фрэнк.
— Извините, что?
— Передумали. Они собирались лететь в Довер.
— Мне это неизвестно. Но приземлились в Эндрюс, никакого сомнения.
— Большое спасибо, — вздохнул Фрэнк. — Вы не могли бы назвать имена пассажиров?
— Нет.
— Почему? — притворился удивленным Фрэнк.
— Потому что это будет вторжением в частную жизнь.
— То есть это секретно?
— Нет, сэр. Конфиденциально.
Фрэнк рассыпался в благодарностях, повесил трубку и задумался. Пять пассажиров. Киклайтер, Адэр, Глисон... Кто еще?
Снова полистав телефонный справочник, Фрэнк набрал номер авиабазы Эндрюс. Его соединили с сержантом пресс-службы Реймондом Гарсией.
Дейли представился и объяснил:
— Капитан Дельвин сказала, что мне лучше обратиться к вам. Она ведь работает в службе общественной информации в Пентагоне, верно?
— Да, сэр.
— Понимаете, я пишу статью для «Пост», — соврал Фрэнк, — и Марша... то есть капитан Дельвин, сказала, что вы можете помочь.
— Если смогу, разумеется.
— Это насчет взаимодействия таможни и военных.
— Вас интересует авиабаза Эндрюс? — внезапно насторожился Гарсия.
— В общем-то нет. Просто она недалеко, сами понимаете, с вами работать удобнее, чем с какой-нибудь Аляской.
— И что вы хотите узнать?
— Я бы хотел посмотреть на какие-нибудь декларации грузов.
— Какие именно?
— Да мне все равно. За прошлый месяц, например, лишь бы они были типичными. В марте у вас все было как всегда?
— Вы имеете в виду заграничные перелеты?
— Да.
— Не знаю, наверное.
— Тогда март мне вполне подойдет.
— Но что вы хотите найти? — Фрэнку показалось, что голосу Гарсии свойственны только две интонации: настороженность и замешательство.
— Меня интересует загруженность авиалиний. Да, и неплохо бы получить общее представление о том, какие грузы военные декларируют на таможне. Понятно, что вооружение и медикаменты, но наверняка же не только.
— И это вся статья? — спросил Гарсия с новой интонацией: недоверием.
— Да, а что?
— Скучновато, по-моему.
Только доморощенного критика не хватало!
— Разбавлю цитатами — выйдет конфетка.
— Ну...
— Скажите, военные рейсы тоже заполняют грузовые декларации?
— Разумеется.
— Они доступны таможенникам?
— Конечно.
— А общественности? Например, если я захочу на них посмотреть, проблем не будет?
— Наверное, нет.
— Понятно.
— Если перелет не засекречен, конечно. Такие тоже случаются.
— Но ведь вы можете их отделить от остальных?
— Да.
— Тогда мне подойдет любой месяц. Март вполне годится.
Потом было три дня молчания. В конце концов сержант Гарсия не придумал повода отказать и все организовал. За эти три дня он наверняка лично прочитал декларации в поисках всего, что могло вызвать неприятности. Например, конгрессмена, возвращавшегося из Перу с доколумбовым антиквариатом. Или посылки для какого-нибудь генерала, любителя голландского порно. Или чинуш из ЦРУ, которые вообще не озаботились декларированием на таможне.
Фрэнк подруливал к авиабазе и мысленно перебирал варианты: если декларация найдется, то выяснится, куда переправили тела, а также личности «пассажира четыре» и «пассажира пять». Если декларации не окажется... то и это кое-что даст — подтвердит, что перелет был секретным или «конфиденциальным».
На главном въезде ему выдали пропуск с талоном на парковку и показали по карте базы, как проехать в главное управление.
Сержант Реймонд Гарсия оказался смуглым коротышкой с таким ненатуральным выражением лица, какое бывает, только если долго тренироваться перед зеркалом. Увидев Фрэнка, он заложил руки за спину, поджал губы и принялся покачиваться на каблуках ботинок, вычищенных до блеска.
— Вы, без сомнения, понимаете, что командование осознает существование возможности использования армейского транспорта в личных целях. Однако смею вас заверить, что подобные инциденты крайне редки. Мы во всем сотрудничаем с таможней. — Наклон головы на тридцать градусов. Многозначительный взгляд.
Речь сержанта была настолько отрепетирована, что при других обстоятельствах Фрэнк не удержался бы и разнюхал причину подобного официоза. Но сейчас важнее успокоить Гарсию.
— Сержант, поверьте, я приехал не за тем, чтобы уличать кого-то в использовании служебного положения. Моя статья носит общий характер и больше касается таможни, чем армии. Я хочу осветить разнообразие их задач.
В конце концов Дейли проводили в комнатушку без окон, ярко освещенную лампами дневного света. Там на столе были пачка деклараций и банка сухого молока для кофе.
— Хотите кофе? — поинтересовался Гарсия.
Фрэнк утвердительно кивнул, и вскоре сержант вернулся с полной пластиковой чашкой.
— Удачной охоты, — пожелал он, повернулся и прикрыл за собой дверь.
Следующие пять минут Фрэнк старательно изображал, что просматривает бумаги. Однако он прекрасно знал, что искать и где: в декларациях, разложенных в хронологическом порядке, найти необходимое не составило труда.
Рейс 1251 вылетел из Тузлы в Тромсё двадцать восьмого марта. На следующий день — из Тромсё в Эндрюс. Приземлился в тринадцать часов тринадцать минут.
Имена пассажиров, по алфавиту, в столбик:
Адэр, Энни, доктор Глисон, Нил
Каралекис, Джордж, доктор Киклайтер, Бентон, доктор Фитч, Тейлор
Каралекис, наверное, работает в Национальном институте здоровья. Фитч — непонятно. ЦРУ, ФБР... Дейли переписал обе фамилии в блокнот и перевернул страницу.
Сначала он решил, что это какая-то ошибка.
В грузовом отсеке значились только личные вещи и различная электроника.
Отхлебнув кофе, Фрэнк уставился на декларацию. Ни слова про контейнеры или тела шахтеров. Снизу стандартная надпись: «Страница 2 из 2».
Фрэнк просмотрел остальные декларации в поисках другого самолета Тромсё — Эндрюс. Его не значилось ни в тот же день, ни в следующий — вообще ни в какой. И никаких контейнеров с трупами.
«Сааб» великолепно держал дорогу и вписывался в повороты — разумеется, когда не простаивал в ремонте. Если бы не восемь штрафных баллов, то по пути на Вашингтон Дейли наверняка дал бы себе волю.
Но он удержался. Впрочем, когда мысли заняты другим, девяносто пять километров в час и лучше.
Трупов нет. Что бы это означало?
Да что угодно. Контейнеры могли переправить засекреченным рейсом. Или их задержали на норвежской таможне и перевезли уже в апреле. Или трупы разложились в какую-нибудь оттепель.
Или их сожрали медведи.
Миновав спортивную арену, Фрэнк влился в пробку вокруг Капитолия.
Энни говорила, что перед эксгумацией возьмут пробы льда над могилами, чтобы узнать, таял ли он за последние восемьдесят лет. Если да, то вирус погиб, и везти тела в Штаты бессмысленно, но почему Энни так и не сказала? Зачем эта скрытность?
Впрочем, биологи могли и не перевозить тела, а взять образцы тканей на месте. Энни однажды рассказывала, как это делается.
Вот только в декларации не было ни слова ни о каких «тканях», «образцах» и тому подобном. А все остальные варианты никак не объясняли ни участия Глисона и треста «Компас», ни того, что произошло в Хаммерфесте.
Вечером опять был назначен футбольный матч на крытом стадионе. Как обычно, вся команда вырядилась в совершенно разные футболки. Противниками были латиноамериканцы, по большей части работавшие в Международном банке[10]. У них была настоящая форма! С гетрами до колен!.. Футболки команды Фрэнка были... вроде как темные.
— Что значит «не синяя»?! Вот синяя полоска!
— Да вы посмотрите, es gris![11] Пусть переоденется!
— Какой еще грис, придурок? Сам ты грис!
Игра закончилась вничью, обе команды вместе отправились пить пиво и чесать языками. Как всегда, вечер прошел отлично — только в такие моменты и удавалось расслабиться и не думать ни о чем серьезном. В голову не лезли ни «Вашингтон пост», ни отец, ни Флетчер Гаррисон Коу, ни Нил Глисон, ни контейнеры для перевозки трупов. Футбол ничего особенно не значил, потому и был так важен. Просто несколько человек целый вечер с удовольствием дают выход энергии.
Около десяти часов Фрэнк неспешно пошел к «саабу». Ему было на удивление хорошо, учитывая, что он окончательно растерялся. Все возможности разузнать про Копервик исчерпаны, а дело так и не сдвинулось с мертвой точки. Отношения с Энни тоже зашли в тупик.
Наступила прекрасная ночь, и Фрэнк остановился у машины, вглядываясь в звездное небо. По созвездию Ориона мучительно медленно ползла светящаяся точка — Фрэнк проследил за ней взглядом. Самолет. Или...
Корпорация спутниковой связи «Паноптикон» находилась в нескольких милях от аэропорта Даллес. Это была коммерческая компания, торговавшая наиточнейшими прогнозами погоды и снимками из космоса, которые пользовались большой популярностью у горнодобытчиков, «зеленых», рыболовецких и сельскохозяйственных компаний и стран «третьего мира», которым не хватало денег на собственный спутник.
Услуги «Паноптикона» стоили немало. Фрэнка мучила совесть, что он тратит средства фонда на сюжет, который ему велели оставить, но что делать...
Он сообщил секретарше координаты Копервика и дату, когда «Рекс мунди» должен был находиться на Эдже. Через несколько секунд та ответила:
— Нет проблем. Мы фотографируем Шпицберген два раза в день и храним снимки три года.
Спустя пару минут она принесла большую черно-белую фотографию, еще немного влажную, разложила ее на столе и прижала загибающиеся края папье-маше.
В правом углу снимка стоял штамп: дата, время, координаты. Фрэнк и секретарша вместе вгляделись в изображение.
— Смотрите! — внезапно рассмеялась секретарша и ткнула пальцем в правый край снимка.
— Куда? — не понял Фрэнк.
— Вот. — Она щелкнула длинным, искусно разрисованным ногтем в крошечный овальный контур, который больше напоминал простое пятно. — Это белый медведь, — объяснила секретарша, — я уже видела такие фотографии.
Действительно, медведь. А рядом — Копервик: несколько домиков, церковь и вертолет в снежном облаке. Видимо, когда делали снимок, его лопасти крутились.
Фрэнк разглядел среди домиков крышу колокольни, рядом с ней — россыпь черных точек. Энни, Киклайтер и, видимо, океанологи.
Они собрались на темном участке — здесь снег лежал неровно. Дейли, уже более-менее привыкший к взгляду с высоты птичьего полета, догадался, что это кладбище. Его окружала каменная ограда, различимая даже несмотря на снег. Взявшись за лупу, Фрэнк заметил пятнышки, равномерно заполнявшие квадрат, — скорее всего надгробные камни. Рядом — более темный, как бы смазанный участок. Не то бревна, не то ящики...
Гробы. Сваленные в кучу.
Фрэнк нахмурился. Именно этого он и ожидал, но... Что-то было не так.
Несколько минут он барабанил пальцами по столу и водил над снимком лупой, однако фотография отказывалась выдавать секреты Копервика. Бросив взгляд на проставленную в углу дату, Фрэнк покачал головой.
Три дня пути. Значит, это последний день на Эдже. Иначе бы они просто не успели. Видимо, эксгумация заняла меньше времени, чем ожидалось. Палаток не видно, их уже свернули и отвезли на корабль. Как и остальное оборудование.
Фрэнк снял с углов папье-маше, и фотография начала сворачиваться в трубочку. Привычным движением секретарша скрутила ее, засунула в картонный цилиндрик с логотипом «Паноптикона», закрыла крышкой и выписала счет на двести восемьдесят шесть долларов сорок шесть центов.
На полпути домой его осенило. «Минутку!» — подумал он у поворота на Чейн-Бридж-роуд и нажал на тормоза.
Позади парень в кабриолете разразился многоэтажной тирадой, но Фрэнк уже перешел на соседнюю полосу и на полной скорости рванул обратно.
— Мне нужен еще снимок, — выпалил он.
— Какой?
— Те же координаты, месяцем раньше. Давайте двадцать восьмое февраля.
Она пожала плечами и забарабанила по клавиатуре.
Полчаса спустя перед ним лежал второй снимок, точно такой же, как первый, минус вертолет и Энни с компанией.
На кладбище ямы и куча гробов. Фрэнк перевел взгляд на дату, чтобы лишний раз перепроверить: одиннадцать сорок семь, двадцать восьмое февраля девяносто восьмого. Энни с Киклайтером еще в Штатах.
Шахтеров уже нет, гробы свалены в кучу.
Вот что не так! Энни невесть сколько переписывалась, чтобы выяснить имена шахтеров, связаться с их родственниками и получить разрешение на эксгумацию, потом убедить лютеранскую церковь, что экспедиция пойдет на благо людям. Завершив исследования, Национальный институт здоровья должен был перезахоронить тела.
После стольких проволочек невозможно и представить, что гробы свалят в кучу, как дрова.
Значит, кто-то добрался на Копервик первым и забрал шахтеров.
С этой мыслью он снова подошел к секретарше:
— Сделайте еще один, на месяц раньше. Двадцатое января подойдет.
Та удивленно подняла глаза:
— Знаете, я еще не видела, чтобы на это подсаживались. — Пробежавшись пальцами по клавиатуре, она добавила: — Кстати, январь я вам не советую, не та широта. Разве что вам подойдет инфракрасный снимок?
— Почему?
— Там полярная ночь. На фотографии будут видны только отдельные огни...
— Нет, поселение заброшено. Давайте двадцатое ноября девяносто седьмого.
На все про все ушло три часа и почти две тысячи восемьсот долларов.
Откручивая назад по месяцу, Фрэнк скоро обнаружил, что искал: белый чистый снег, нетронутые могилы. Двадцатое августа девяносто седьмого года.
Значит, в течение месяца после этой даты трупы выкопали.
Еще несколько снимков, и дата эксгумации: девятое сентября.
На кладбище вырисовывались небольшой подъемный кран, пара снегоходов и четкий контур палатки. За церковью пристроился вертолет. Фрэнк насчитал на снимке полдюжины людей-точек. Но, как ни вглядывайся в лупу, лиц не разглядеть.
Он переключился на вертолет, напоминавший стрекозу. Его размер тоже не позволял различить детали. Дейли долго рассматривал фюзеляж... ни одной зацепки. Не хватало разрешения. Устав, он откинулся в кресле и потер заболевшие глаза.
Мгновение спустя, вновь посмотрев на снимок, он заметил — или показалось? — то, чего там раньше не было: решетку или что-то очень похожее на решетку на задней части вертолета.
Что бы это ни было, под лупой оно расплывалось и исчезало.
Бросив в раздражении лупу, Фрэнк записал расходы на свой счет и вышел с толстой картонкой фотографий под мышкой, тщетно пытаясь переварить полученную информацию.
Теперь хотя бы ясно, что, где и когда. Кто-то добрался на Копервик раньше Энни с Киклайтером. Поэтому и появился Глисон. Поэтому экспедиция вернулась с пустыми руками. Поэтому все и засекретили.
Осталось всего два вопроса.
Кто? И зачем?
На ней были ярко-синий костюм с юбкой до колен, красные туфли на каблуках и красная сумочка в тон. Зажав под мышкой свежий выпуск «Пост», она медленно семенила, чтобы не смотреть под ноги.
В подобном наряде Фрэнк ее уже видел — в первую встречу в институте здоровья. Под белым халатом скрывалась очень похожая одежда — нелепый туалет провинциальной матроны. Видимо, такова ее попытка одеться «прилично». Больше всего Энни походила на девочку, нарядившуюся в мамино.
— Фрэнк, привет! — воскликнула она и лучезарно улыбнулась.
— Привет, — отозвался он и встал.
— Что-то случилось? — спросила Энни, заметив выражение его лица.
— Да как сказать, — ответил Фрэнк.
Они сели на крыльце, в тени цветущего дерева. Энни положила газету на колени и вопросительно подняла глаза.
— Я разослал несколько запросов в соответствии с законом о свободе информации... Насчет экспедиции.
— Я надеялась, что с этой темой уже покончено, — закатила глаза Энни.
— Мне кое-что прислали. Тебе стоит посмотреть.
Она сердито отвернулась.
— Я понимаю, — быстро сказал Фрэнк, — но ты должна на это посмотреть. Честное слово.
— Валяй рассказывай, — раздраженным голосом ответила Энни.
Он показал письмо с пометкой В(1) (Ну и что? Ничего не понимаю) и письмо из треста «Компас» (Покажи-ка... Кто такой Ллойд Кольп?). Рассказал про Кольпа, а заодно и про Меллоуза. Теперь Энни слушала внимательно, и ее взгляд становился все печальнее. (Киклайтер ничего не говорил про финансирование).
Фрэнк закончил и убрал бумаги.
— Ты ничего не знала?
Она помотала головой, поджав губы, как будто вот-вот заплачет.
— Понятно. — Фрэнк попытался взять ее за руку, но она вырвалась и закрыла лицо руками. — По-моему, нам все-таки надо поговорить о Ниле Глисоне и о том, что произошло на Копервике.
Энни молча покачала головой, не отводя рук от лица. На ее юбке появилось несколько мокрых точек — она плакала.
— Кто такой Нил Глисон? — спросила наконец она.
— Он встретил вас в Хаммерфесте и затолкал тебя в машину. Агент ФБР.
Энни судорожно вздохнула и встала.
— Мне пора.
— Энни... — потянулся к ней Фрэнк.
Она отстранилась:
— Я не могу об этом говорить.
— Послушай, это очень важная тема, ее нельзя замалчивать! Люди должны узнать правду! И узнают, так или иначе!
— Я понимаю.
— Тогда почему?..
— Все не так, как ты думаешь.
— А как?
— Пусти меня.
— Экспедицию финансировали спецслужбы. Это же очевидно! И очень просто выяснить. Когда фонд отказал вам в финансировании...
Энни лихорадочно замотала головой.
— ...Киклайтер пошел в ЦРУ.
— Нет! Он не ходил! Все было не так.
— Хорошо, значит, это они к вам пришли! Какая разница? Главное вот что: это разработка бактериологического вооружения, то есть противозаконная акция. Не могу поверить, что ты влипла в такую гадость!
— Ни во что я не влипла!
— Хватит отпираться, Энни. Тебя просто использовали. Я-то понимаю, но никто другой не поверит. Пожалуйста, расскажи мне все!
Энни дернула головой и вытерла слезы кулаком:
— Не могу.
Энни отперла дверь и переступила порог.
— Мне очень понравилось, как мы поужинали, — сказала она, разрыдалась и захлопнула дверь.
Фрэнк барабанил пальцами по столу и пытался все обдумать, однако молчание Энни логическому объяснению не поддавалось. Что же делать?
Полчаса спустя он смотрел на экран со списком действий. Список был очень коротким:
1. Позвонить Кольпу.
2. Проверить декларации.
Первым пунктом стояло упражнение в прикладной самообороне. Звонок, конечно, ничего не даст. Кольп ни за что не подойдет к телефону. Но позвонить просто необходимо, иначе, когда придет время публикации, юристы насядут: «Вы ему даже не позвонили? Решили, что он не станет с вами разговаривать?»
Фрэнк набрал номер Кольпа, и все прошло точно по плану: «Генерала, к сожалению, нет в кабинете. Вы не могли бы пояснить цель звонка?»
Как и любой хороший привратник, секретарь Кольпа вытягивал всю возможную информацию, даже не допуская к начальнику. «Говорит Фрэнк Дейли. Из „Пост“. Да, я временно вышел из штата и работаю на фонд... Да, я знаю, что это сложно, просто передайте ему, что я насчет Копервика».
С этими словами Дейли повесил трубку и перешел к задаче номер два.
Проверить декларации.
Так можно выяснить, что стало с телами шахтеров: куда и как их перевезли. Национальный научный фонд отклонил заявку Киклайтера в первую очередь потому, что его руководителей беспокоил возможный риск. Фрэнк еще до экспедиции заинтересовался мерами предосторожности, и Энни подробно ему их описала.
Во-первых, с трупами должны работать люди в специальных костюмах с биозащитой четвертого уровня. После извлечения из гробов останки завернут в пропитанную формалином ткань и уложат в герметичные контейнеры. Вертолет доставит контейнеры на борт «Рекс мунди», где их поместят в холодильную камеру с постоянной температурой в минус пятнадцать градусов. Из Хаммерфеста груз переправят в Тромсё, на военную авиабазу. Там экспедицию должен ждать военный грузовой самолет с собственной холодильной камерой. На нем Энни, Киклайтер и контейнеры перелетят на военную авиабазу в Довере. Потом трупы пройдут таможенный контроль, и транспортом доверской похоронной службы, оборудованным холодильной установкой, их переправят в Национальный институт здоровья.
Так должно было быть. Но что произошло на самом деле? Вдруг трупы перевезли в другое место, например, в Форт-Детрик?
Фрэнк порылся в телефонной книге и позвонил в службу общественной информации Пентагона капитану Марше Дельвин. Выслушав его, она пообещала перезвонить через час.
— У меня есть для вас информация, — сообщила она, позвонив, как обещала, минута в минуту.
— Отлично!
— Грузовой самолет «С-131» вылетел из Тузлы в шесть утра двадцать восьмого марта, в тот же день в четырнадцать двадцать пять приземлился в Тромсё. Двадцать девятого марта принял на борт пять пассажиров. Вылетел в пять утра, восемь часов спустя приземлился на базе Эндрюс.
— Эндрюс, не Довер?
— Да, сэр, Эндрюс. Самолет приземлился на базе в тринадцать ноль-ноль.
— Значит, они передумали... — заключил Фрэнк.
— Извините, что?
— Передумали. Они собирались лететь в Довер.
— Мне это неизвестно. Но приземлились в Эндрюс, никакого сомнения.
— Большое спасибо, — вздохнул Фрэнк. — Вы не могли бы назвать имена пассажиров?
— Нет.
— Почему? — притворился удивленным Фрэнк.
— Потому что это будет вторжением в частную жизнь.
— То есть это секретно?
— Нет, сэр. Конфиденциально.
Фрэнк рассыпался в благодарностях, повесил трубку и задумался. Пять пассажиров. Киклайтер, Адэр, Глисон... Кто еще?
Снова полистав телефонный справочник, Фрэнк набрал номер авиабазы Эндрюс. Его соединили с сержантом пресс-службы Реймондом Гарсией.
Дейли представился и объяснил:
— Капитан Дельвин сказала, что мне лучше обратиться к вам. Она ведь работает в службе общественной информации в Пентагоне, верно?
— Да, сэр.
— Понимаете, я пишу статью для «Пост», — соврал Фрэнк, — и Марша... то есть капитан Дельвин, сказала, что вы можете помочь.
— Если смогу, разумеется.
— Это насчет взаимодействия таможни и военных.
— Вас интересует авиабаза Эндрюс? — внезапно насторожился Гарсия.
— В общем-то нет. Просто она недалеко, сами понимаете, с вами работать удобнее, чем с какой-нибудь Аляской.
— И что вы хотите узнать?
— Я бы хотел посмотреть на какие-нибудь декларации грузов.
— Какие именно?
— Да мне все равно. За прошлый месяц, например, лишь бы они были типичными. В марте у вас все было как всегда?
— Вы имеете в виду заграничные перелеты?
— Да.
— Не знаю, наверное.
— Тогда март мне вполне подойдет.
— Но что вы хотите найти? — Фрэнку показалось, что голосу Гарсии свойственны только две интонации: настороженность и замешательство.
— Меня интересует загруженность авиалиний. Да, и неплохо бы получить общее представление о том, какие грузы военные декларируют на таможне. Понятно, что вооружение и медикаменты, но наверняка же не только.
— И это вся статья? — спросил Гарсия с новой интонацией: недоверием.
— Да, а что?
— Скучновато, по-моему.
Только доморощенного критика не хватало!
— Разбавлю цитатами — выйдет конфетка.
— Ну...
— Скажите, военные рейсы тоже заполняют грузовые декларации?
— Разумеется.
— Они доступны таможенникам?
— Конечно.
— А общественности? Например, если я захочу на них посмотреть, проблем не будет?
— Наверное, нет.
— Понятно.
— Если перелет не засекречен, конечно. Такие тоже случаются.
— Но ведь вы можете их отделить от остальных?
— Да.
— Тогда мне подойдет любой месяц. Март вполне годится.
Потом было три дня молчания. В конце концов сержант Гарсия не придумал повода отказать и все организовал. За эти три дня он наверняка лично прочитал декларации в поисках всего, что могло вызвать неприятности. Например, конгрессмена, возвращавшегося из Перу с доколумбовым антиквариатом. Или посылки для какого-нибудь генерала, любителя голландского порно. Или чинуш из ЦРУ, которые вообще не озаботились декларированием на таможне.
Фрэнк подруливал к авиабазе и мысленно перебирал варианты: если декларация найдется, то выяснится, куда переправили тела, а также личности «пассажира четыре» и «пассажира пять». Если декларации не окажется... то и это кое-что даст — подтвердит, что перелет был секретным или «конфиденциальным».
На главном въезде ему выдали пропуск с талоном на парковку и показали по карте базы, как проехать в главное управление.
Сержант Реймонд Гарсия оказался смуглым коротышкой с таким ненатуральным выражением лица, какое бывает, только если долго тренироваться перед зеркалом. Увидев Фрэнка, он заложил руки за спину, поджал губы и принялся покачиваться на каблуках ботинок, вычищенных до блеска.
— Вы, без сомнения, понимаете, что командование осознает существование возможности использования армейского транспорта в личных целях. Однако смею вас заверить, что подобные инциденты крайне редки. Мы во всем сотрудничаем с таможней. — Наклон головы на тридцать градусов. Многозначительный взгляд.
Речь сержанта была настолько отрепетирована, что при других обстоятельствах Фрэнк не удержался бы и разнюхал причину подобного официоза. Но сейчас важнее успокоить Гарсию.
— Сержант, поверьте, я приехал не за тем, чтобы уличать кого-то в использовании служебного положения. Моя статья носит общий характер и больше касается таможни, чем армии. Я хочу осветить разнообразие их задач.
В конце концов Дейли проводили в комнатушку без окон, ярко освещенную лампами дневного света. Там на столе были пачка деклараций и банка сухого молока для кофе.
— Хотите кофе? — поинтересовался Гарсия.
Фрэнк утвердительно кивнул, и вскоре сержант вернулся с полной пластиковой чашкой.
— Удачной охоты, — пожелал он, повернулся и прикрыл за собой дверь.
Следующие пять минут Фрэнк старательно изображал, что просматривает бумаги. Однако он прекрасно знал, что искать и где: в декларациях, разложенных в хронологическом порядке, найти необходимое не составило труда.
Рейс 1251 вылетел из Тузлы в Тромсё двадцать восьмого марта. На следующий день — из Тромсё в Эндрюс. Приземлился в тринадцать часов тринадцать минут.
Имена пассажиров, по алфавиту, в столбик:
Адэр, Энни, доктор Глисон, Нил
Каралекис, Джордж, доктор Киклайтер, Бентон, доктор Фитч, Тейлор
Каралекис, наверное, работает в Национальном институте здоровья. Фитч — непонятно. ЦРУ, ФБР... Дейли переписал обе фамилии в блокнот и перевернул страницу.
Сначала он решил, что это какая-то ошибка.
В грузовом отсеке значились только личные вещи и различная электроника.
Отхлебнув кофе, Фрэнк уставился на декларацию. Ни слова про контейнеры или тела шахтеров. Снизу стандартная надпись: «Страница 2 из 2».
Фрэнк просмотрел остальные декларации в поисках другого самолета Тромсё — Эндрюс. Его не значилось ни в тот же день, ни в следующий — вообще ни в какой. И никаких контейнеров с трупами.
«Сааб» великолепно держал дорогу и вписывался в повороты — разумеется, когда не простаивал в ремонте. Если бы не восемь штрафных баллов, то по пути на Вашингтон Дейли наверняка дал бы себе волю.
Но он удержался. Впрочем, когда мысли заняты другим, девяносто пять километров в час и лучше.
Трупов нет. Что бы это означало?
Да что угодно. Контейнеры могли переправить засекреченным рейсом. Или их задержали на норвежской таможне и перевезли уже в апреле. Или трупы разложились в какую-нибудь оттепель.
Или их сожрали медведи.
Миновав спортивную арену, Фрэнк влился в пробку вокруг Капитолия.
Энни говорила, что перед эксгумацией возьмут пробы льда над могилами, чтобы узнать, таял ли он за последние восемьдесят лет. Если да, то вирус погиб, и везти тела в Штаты бессмысленно, но почему Энни так и не сказала? Зачем эта скрытность?
Впрочем, биологи могли и не перевозить тела, а взять образцы тканей на месте. Энни однажды рассказывала, как это делается.
Вот только в декларации не было ни слова ни о каких «тканях», «образцах» и тому подобном. А все остальные варианты никак не объясняли ни участия Глисона и треста «Компас», ни того, что произошло в Хаммерфесте.
Вечером опять был назначен футбольный матч на крытом стадионе. Как обычно, вся команда вырядилась в совершенно разные футболки. Противниками были латиноамериканцы, по большей части работавшие в Международном банке[10]. У них была настоящая форма! С гетрами до колен!.. Футболки команды Фрэнка были... вроде как темные.
— Что значит «не синяя»?! Вот синяя полоска!
— Да вы посмотрите, es gris![11] Пусть переоденется!
— Какой еще грис, придурок? Сам ты грис!
Игра закончилась вничью, обе команды вместе отправились пить пиво и чесать языками. Как всегда, вечер прошел отлично — только в такие моменты и удавалось расслабиться и не думать ни о чем серьезном. В голову не лезли ни «Вашингтон пост», ни отец, ни Флетчер Гаррисон Коу, ни Нил Глисон, ни контейнеры для перевозки трупов. Футбол ничего особенно не значил, потому и был так важен. Просто несколько человек целый вечер с удовольствием дают выход энергии.
Около десяти часов Фрэнк неспешно пошел к «саабу». Ему было на удивление хорошо, учитывая, что он окончательно растерялся. Все возможности разузнать про Копервик исчерпаны, а дело так и не сдвинулось с мертвой точки. Отношения с Энни тоже зашли в тупик.
Наступила прекрасная ночь, и Фрэнк остановился у машины, вглядываясь в звездное небо. По созвездию Ориона мучительно медленно ползла светящаяся точка — Фрэнк проследил за ней взглядом. Самолет. Или...
Корпорация спутниковой связи «Паноптикон» находилась в нескольких милях от аэропорта Даллес. Это была коммерческая компания, торговавшая наиточнейшими прогнозами погоды и снимками из космоса, которые пользовались большой популярностью у горнодобытчиков, «зеленых», рыболовецких и сельскохозяйственных компаний и стран «третьего мира», которым не хватало денег на собственный спутник.
Услуги «Паноптикона» стоили немало. Фрэнка мучила совесть, что он тратит средства фонда на сюжет, который ему велели оставить, но что делать...
Он сообщил секретарше координаты Копервика и дату, когда «Рекс мунди» должен был находиться на Эдже. Через несколько секунд та ответила:
— Нет проблем. Мы фотографируем Шпицберген два раза в день и храним снимки три года.
Спустя пару минут она принесла большую черно-белую фотографию, еще немного влажную, разложила ее на столе и прижала загибающиеся края папье-маше.
В правом углу снимка стоял штамп: дата, время, координаты. Фрэнк и секретарша вместе вгляделись в изображение.
— Смотрите! — внезапно рассмеялась секретарша и ткнула пальцем в правый край снимка.
— Куда? — не понял Фрэнк.
— Вот. — Она щелкнула длинным, искусно разрисованным ногтем в крошечный овальный контур, который больше напоминал простое пятно. — Это белый медведь, — объяснила секретарша, — я уже видела такие фотографии.
Действительно, медведь. А рядом — Копервик: несколько домиков, церковь и вертолет в снежном облаке. Видимо, когда делали снимок, его лопасти крутились.
Фрэнк разглядел среди домиков крышу колокольни, рядом с ней — россыпь черных точек. Энни, Киклайтер и, видимо, океанологи.
Они собрались на темном участке — здесь снег лежал неровно. Дейли, уже более-менее привыкший к взгляду с высоты птичьего полета, догадался, что это кладбище. Его окружала каменная ограда, различимая даже несмотря на снег. Взявшись за лупу, Фрэнк заметил пятнышки, равномерно заполнявшие квадрат, — скорее всего надгробные камни. Рядом — более темный, как бы смазанный участок. Не то бревна, не то ящики...
Гробы. Сваленные в кучу.
Фрэнк нахмурился. Именно этого он и ожидал, но... Что-то было не так.
Несколько минут он барабанил пальцами по столу и водил над снимком лупой, однако фотография отказывалась выдавать секреты Копервика. Бросив взгляд на проставленную в углу дату, Фрэнк покачал головой.
Три дня пути. Значит, это последний день на Эдже. Иначе бы они просто не успели. Видимо, эксгумация заняла меньше времени, чем ожидалось. Палаток не видно, их уже свернули и отвезли на корабль. Как и остальное оборудование.
Фрэнк снял с углов папье-маше, и фотография начала сворачиваться в трубочку. Привычным движением секретарша скрутила ее, засунула в картонный цилиндрик с логотипом «Паноптикона», закрыла крышкой и выписала счет на двести восемьдесят шесть долларов сорок шесть центов.
На полпути домой его осенило. «Минутку!» — подумал он у поворота на Чейн-Бридж-роуд и нажал на тормоза.
Позади парень в кабриолете разразился многоэтажной тирадой, но Фрэнк уже перешел на соседнюю полосу и на полной скорости рванул обратно.
— Мне нужен еще снимок, — выпалил он.
— Какой?
— Те же координаты, месяцем раньше. Давайте двадцать восьмое февраля.
Она пожала плечами и забарабанила по клавиатуре.
Полчаса спустя перед ним лежал второй снимок, точно такой же, как первый, минус вертолет и Энни с компанией.
На кладбище ямы и куча гробов. Фрэнк перевел взгляд на дату, чтобы лишний раз перепроверить: одиннадцать сорок семь, двадцать восьмое февраля девяносто восьмого. Энни с Киклайтером еще в Штатах.
Шахтеров уже нет, гробы свалены в кучу.
Вот что не так! Энни невесть сколько переписывалась, чтобы выяснить имена шахтеров, связаться с их родственниками и получить разрешение на эксгумацию, потом убедить лютеранскую церковь, что экспедиция пойдет на благо людям. Завершив исследования, Национальный институт здоровья должен был перезахоронить тела.
После стольких проволочек невозможно и представить, что гробы свалят в кучу, как дрова.
Значит, кто-то добрался на Копервик первым и забрал шахтеров.
С этой мыслью он снова подошел к секретарше:
— Сделайте еще один, на месяц раньше. Двадцатое января подойдет.
Та удивленно подняла глаза:
— Знаете, я еще не видела, чтобы на это подсаживались. — Пробежавшись пальцами по клавиатуре, она добавила: — Кстати, январь я вам не советую, не та широта. Разве что вам подойдет инфракрасный снимок?
— Почему?
— Там полярная ночь. На фотографии будут видны только отдельные огни...
— Нет, поселение заброшено. Давайте двадцатое ноября девяносто седьмого.
На все про все ушло три часа и почти две тысячи восемьсот долларов.
Откручивая назад по месяцу, Фрэнк скоро обнаружил, что искал: белый чистый снег, нетронутые могилы. Двадцатое августа девяносто седьмого года.
Значит, в течение месяца после этой даты трупы выкопали.
Еще несколько снимков, и дата эксгумации: девятое сентября.
На кладбище вырисовывались небольшой подъемный кран, пара снегоходов и четкий контур палатки. За церковью пристроился вертолет. Фрэнк насчитал на снимке полдюжины людей-точек. Но, как ни вглядывайся в лупу, лиц не разглядеть.
Он переключился на вертолет, напоминавший стрекозу. Его размер тоже не позволял различить детали. Дейли долго рассматривал фюзеляж... ни одной зацепки. Не хватало разрешения. Устав, он откинулся в кресле и потер заболевшие глаза.
Мгновение спустя, вновь посмотрев на снимок, он заметил — или показалось? — то, чего там раньше не было: решетку или что-то очень похожее на решетку на задней части вертолета.
Что бы это ни было, под лупой оно расплывалось и исчезало.
Бросив в раздражении лупу, Фрэнк записал расходы на свой счет и вышел с толстой картонкой фотографий под мышкой, тщетно пытаясь переварить полученную информацию.
Теперь хотя бы ясно, что, где и когда. Кто-то добрался на Копервик раньше Энни с Киклайтером. Поэтому и появился Глисон. Поэтому экспедиция вернулась с пустыми руками. Поэтому все и засекретили.
Осталось всего два вопроса.
Кто? И зачем?
Глава 14
Кто-то их опередил. Экспедиция опоздала на несколько месяцев.
Дейли сидел в машине на мосту Чейн-Бридж и даже не слушал музыку, которую сам включил. Габаритные огни отражались в мокром асфальте, как лужи крови. Пробка не двигалась. «Дворники» размазывали по лобовому стеклу все новые и новые капли, в черных облаках то и дело вспыхивали молнии.
Наверное, где-то впереди авария.
Давно пора сменить «дворники».
Заднее стекло запотело.
Перед глазами мелькали фотоснимки: сваленные в кучу гробы, вскрытые могилы...
Думать просто не хотелось. Сначала расследование было обыкновенным: сенсация дня, самое большее — недели: сговор военных с учеными. Теперь оно оборачивалось чем-то страшным.
Усилием воли Фрэнк прекратил барабанить пальцами по рулю. Кто? Зачем?
С одной стороны, снимки многое объяснили: и нетвердую походку Киклайтера, который чуть не упал, спускаясь с корабля, и потерянный взгляд Энни, и ее отказ говорить про Копервик, и появление в Хаммерфесте Нила Глисона, и вмешательство Пентагона, и финансирование трестом «Компас». С другой стороны...
С другой стороны, ничего это не объясняло.
Машины все не двигались, где-то вдалеке рыдали полицейские сирены. Фрэнк попытался привести мысли в порядок. Вернее, не мысли, а все те же вопросы: кто вскрыл могилы и зачем?
Дейли сидел в машине на мосту Чейн-Бридж и даже не слушал музыку, которую сам включил. Габаритные огни отражались в мокром асфальте, как лужи крови. Пробка не двигалась. «Дворники» размазывали по лобовому стеклу все новые и новые капли, в черных облаках то и дело вспыхивали молнии.
Наверное, где-то впереди авария.
Давно пора сменить «дворники».
Заднее стекло запотело.
Перед глазами мелькали фотоснимки: сваленные в кучу гробы, вскрытые могилы...
Думать просто не хотелось. Сначала расследование было обыкновенным: сенсация дня, самое большее — недели: сговор военных с учеными. Теперь оно оборачивалось чем-то страшным.
Усилием воли Фрэнк прекратил барабанить пальцами по рулю. Кто? Зачем?
С одной стороны, снимки многое объяснили: и нетвердую походку Киклайтера, который чуть не упал, спускаясь с корабля, и потерянный взгляд Энни, и ее отказ говорить про Копервик, и появление в Хаммерфесте Нила Глисона, и вмешательство Пентагона, и финансирование трестом «Компас». С другой стороны...
С другой стороны, ничего это не объясняло.
Машины все не двигались, где-то вдалеке рыдали полицейские сирены. Фрэнк попытался привести мысли в порядок. Вернее, не мысли, а все те же вопросы: кто вскрыл могилы и зачем?