Кингсли Джоанна. Драгоценности

   Беттина походила на привидение. Когда раскололся алмаз, ее мозг пострадал так же сильно, как камень. Она погрузилась в глубокую депрессию, не поднималась с постели ни днем, ни ночью и ни с кем не разговаривала.
   Первое время Джозеф даже не искал работу, и Стиву приходилось зарабатывать на всех. Скрепя сердце он вернулся в ювелирный бизнес и опять стал посредником у мелких торговцев и ювелиров. Стив ненавидел свою работу, и его утешало лишь то, что она приносила постоянный доход.
   Им было уже не по карману оставаться в дорогой квартире на Риверсайд-драйв, и они переехали в четыре маленькие комнатки на Сорок пятую улицу рядом с Гудзоном – в район под названием «Чертова кухня», кишевший проститутками, бездомными и неблагополучными подростками.
   Пет предоставили самой себе. Она часто думала, как все чудесно сложилось бы, если бы дедуля правильно разрезал алмаз. В такие минуты девочка представляла себе, как должен был выглядеть камень, мысленно обрамляла его кольцами, брошами, вкрапляла в них изумруды, рубины или сапфиры.
   Она с радостью отправлялась с дедом на прогулки к Гудзону. Пройдя несколько кварталов, девочка забывала о своем постоянном окружении – печальных одиноких матерях с кучей ребятишек, о здоровенных мужчинах, игравших целыми днями на улице в домино, потому что в большом городе для них не нашлось работы. Пет и дедушка, глядя на реку, переносились совсем в другой мир.
   – Доки как в Роттердаме, – с улыбкой замечал Джозеф. – Как дома.
   Пет знала, что в Роттердаме родилась ее мама и умерла бабушка Аннеке, убитая нацистами. Она знала, что этот город находится очень далеко, и чтобы попасть туда, надо пересечь голубую часть карты. И еще она знала, что дед скучает по родине. Он никогда не говорил об этом, но Пет догадывалась.
   Девочка слышала, что другую бабушку тоже звали Петра и она жила в Италии, где родился папа. Пет хотелось узнать больше, но когда однажды она спросила о ней отца, его лицо омрачилось.
   – Она была королевой с прекрасными пышными волосами и кожей цвета слоновой кости. У нее в замке была тысяча драгоценностей. Но, малышка, я и сам не очень хорошо ее знал, к сожалению.
   – Она бы полюбила меня, папа?
   – Конечно, детка, так же сильно, как я.
   Потом Стив заговорил о другом, и Пет поняла, что больше не следует задавать вопросов. Но она всегда думала о своей бабушке как о сказочной фее.
   Как-то вечером, в начале весны, Джозеф пришел домой возбужденный. Целый год он стучал во все двери, унижался перед каждым, кто соглашался его выслушать, и наконец нашел работу. Настоящую работу огранщика. Джозеф уже смирился с тем, что никто никогда не доверит ему ценных камней. Но теперь он будет резать и огранять маленькие, обычные алмазы, может быть, изумруды и сапфиры, будет зарабатывать деньги, хорошие деньги. Он поможет своей любимой дочери, так нуждающейся в помощи.
   С легким сердцем, забыв про свои шестьдесят лет, Джозеф быстро шел домой с букетом бледных роз для Беттины и бутылкой вина. Сегодня вечером у них будет праздник, и Беттина снова улыбнется. Приветливо помахав рукой соседу, он побежал вверх по лестнице.
   Открыв дверь квартиры, Джозеф сразу почувствовал запах газа.
   Выронив цветы и бутылку, он бросился на кухню. Под столом, прижав к полу Пет, лежала Беттина. Она открыла до отказа все конфорки плиты и духовку.
   Джозеф моментально отключил газ и попытался открыть кухонное окно, но его заклинило. Высадив кулаком стекло, он кинулся в другие комнаты и открыл все окна. Потом вытащил Беттину и Пет из квартиры.
   Они обе кашляли, и их глаза слезились, но Джозеф видел, что все более или менее в порядке.
   – Зачем, Тинти? – простонал он, обняв дочь как маленького ребенка. – Почему ты это сделала, дорогая?
   Она шепотом ответила:
   – Я не позволю им забрать ее, папа. Только не Петру, мою девочку. Я никогда не позволю ей узнать, что это такое.
   – О, моя бедная любовь.
   – Почему они не убили меня, папа? – заплакала Беттина. – Лучше бы они убили меня. Почему они не отправили меня в газовую камеру, как маму?
   Крепко прижимая дочь к себе, Джозеф гладил ее по волосам. Слезы катились из его глаз.
   – Ох, Аннеке, что эти ублюдки сделали с нашим ребенком!
   Опасаясь реакции Стива, Джозеф решил скрыть попытку самоубийства Беттины. Ведь она подвергла Пет смертельной опасности! К возвращению Стива квартира была проветрена, а разбитое окно задернуто занавесками. Беттина лежала в постели, успокоенная транквилизаторами и травяным чаем.
   Но Пет уже все понимала, даже если не догадывалась о причинах. Ложась спать, она спросила отца:
   – Почему мама ненавидит меня? – И вся история выплыла наружу.
   Стив выбежал из комнаты Пет разъяренный, влетел в спальню и сдернул с Беттины одеяло.
   – Как ты могла сделать это? – кричал он, тряся ее за плечи. – Ты монстр! Сделать такое со своим ребенком!
   Если бы Джозефа не было дома, Стив завершил бы то, что его жена начала днем.
   На крики прибежал Джозеф и оттащил Стива от своей дочери.
   – Genoeg! – завопил он. – Хватит! Все обошлось!
   Стив посмотрел на жену. Она скорчилась возле кровати, обхватив руками голову. Гнев иссяк. Стив желал только защитить дочь.
   – Нет, Джо. Этому не будет конца, пока Беттина в доме. – Он вышел из комнаты.
   Пет видела все из коридора, но отец взял ее за руку и отвел спать.
   Стив и Джозеф проговорили всю ночь. Злость утихла, и они спокойно обсудили проблему, придя к решению, что Беттину больше нельзя оставлять дома. Ее надо поместить в лечебницу. Это единственное спасение для Пет.
   Но даже заработок Джозефа не позволял положить Беттину в дорогую частную больницу.
   Так Беттина оказалась в государственном психиатрическом институте в Йонкерсе.
   Пет долго не понимала, куда и почему уехала ее мама. Стив объяснил, что мама болеет и находится в больнице, где ее лечат. Девочка постоянно просыпалась от ночных кошмаров и росла нервным ребенком, непохожим на других.
   Прошло шесть месяцев. Однажды Стив вернулся домой простуженным. Пет забралась к нему в постель, хотя отец сказал, что она может заразиться.
   – Ты тоже уедешь, папа?
   – Что? – смущенно спросил он.
   – Дедушка говорит, что ты болеешь. Ты уедешь в больницу, как мама, и никогда не вернешься?
   – Не беспокойся. Это обычная простуда, bambina. Я никуда не уеду.
   – Обещаешь?
   – Обещаю. – Стив прижал к себе дочь, ласкал и успокаивал ее, уже не думая о том, заразится ли она от него.
   Пет очень быстро росла. В школе ее дразнили из-за сумасшедшей мамаши, которая жила в дурдоме. Однажды девочка подралась с одноклассником и пришла домой с синяком под глазом.
   Пет пережила слишком много и от всего ждала только плохого. Разбитый алмаз. Переезд в опасный район. Болезнь матери. Несчастий было куда больше, чем радостей. Девочка видела своими глазами, насколько непрочно счастье, как легко разрушить его одним неправильным ударом. Чтобы выжить, надо быть крепкой, тверже алмаза.
   – Он такой красивый, папа, как кинозвезда. Восьмилетняя Пет, стоя перед новым телевизором, смотрела на улыбающегося молодого мужчину, который баллотировался на пост президента Соединенных Штатов Америки. Стив и Джозеф молча наблюдали за Пет. В день выборов никто не работал, и с утра они навестили Беттину. Каждый раз после этих поездок мужчины были мрачными и часами не разговаривали.
   Пет просила, чтобы ей разрешили подольше не ложиться, и наблюдала за ходом выборов. Наконец Джека Кеннеди объявили победителем. В десять часов вечера девочка поцеловала отца и деда и пошла спать.
   Через два часа она проснулась от криков.
   Сначала Пет услышала дедушкин голос, такой же громкий и резкий, как у мистера Ивереса в тот день, когда был разбит алмаз.
   – Нет, Стив, нет! Я не позволю тебе оставить Беттину там! Это какое-то змеиное гнездо!
   Пет поняла, что они снова спорят о маме, но при чем здесь гнездо? Пет никогда не разрешали посещать маму. Что от нее скрывают?
   – Черт побери, у нас нет выбора, Джо. Что мы будем с ней делать? Она опасна! – закричал Стив.
   Пет вышла в коридор и увидела, что отец и дедушка стоят посреди гостиной в позе боксеров на ринге.
   – Они говорят, что лекарства успокоят ее, – возразил Джозеф.
   – Ты хочешь проверить это, подвергнув опасности Пет?
   – Но Бетти там уже девять месяцев! Девять месяцев в этой чертовой дыре. Ты видел, на что это похоже, она там умрет. – Стив не отвечал и казался растерянным. – Ты хочешь, чтобы Беттина умерла? Тебе не нужно, чтобы она выздоровела.
   – Очень нужно. Она же моя жена, черт побери! Мне больно за нее. Но разве я не заслуживаю спокойной жизни, Джо?
   – Но моя дочь умирает!
   – Я не хочу умереть вместе с ней!
   Пет побежала к себе и с головой накрылась одеялом, чтобы не слышать их криков.
   – Пусть они уймутся, – шептала она в подушку. – Пожалуйста, пожалуйста, пусть все снова будет хорошо.
   Девочка схватила любимую игрушку, жирафа Раффи, подарок отца, и сжала его так сильно, что в нем что-то лопнуло.
   – Прости, Раффи, – прошептала Пет, – я не хотела сделать тебе больно.
   Наконец крики прекратились. Девочка подождала, прислушиваясь, потом выбралась из-под одеяла. При свете ночника – Пет боялась спать в темноте – она увидела на животе жирафа порванный шов. Ватные комочки вывалились наружу, и она попыталась заткнуть их обратно. Тут ее палец наткнулся на что-то твердое.
   – Что ты съел? – Девочка усмехнулась. – Камешек? – Она снова сунула палец внутрь и достала небольшой твердый предмет.
   Это напоминало маленькую куколку. Точнее, половину куколки, потому что у нее не было юбочки и ног, а только голова, плечи и чудесная красная блузка. Куколка, настоящая волшебная леди, сверкала драгоценностями, как сказочная фея.
   Пет показалось, что сбылось ее заветное желание: волшебная куколка вернет спокойствие папе, дедушка будет снова улыбаться, а мама приедет домой.
   Соскочив с кровати, девочка побежала в гостиную.
   Там сидел папа, очень усталый. На подлокотнике кресла стоял пустой стакан и бутылка виски.
   – Папа! – крикнула она. – Посмотри, что я нашла! Где деда? Я хочу показать ему это!
   Отец посмотрел на Пет:
   – Что ты хочешь, bambina?
   Она забралась к нему на колени, столкнула стакан, но от возбуждения даже не заметила этого.
   – Я сама нашла! – объяснила Пет и протянула отцу свое сокровище. – Разве это не самая прекрасная вещь на свете, папа? Мне дала ее моя сказочная фея.
   Стив вырвал половину парфюмерного флакона из руки дочери, озадачив ее.
   – Откуда ты знаешь, кто дал тебе эту вещицу? – тихо спросил Стив.
   Он, конечно, знал, где Пет нашла ее, поскольку давным-давно сам зашил драгоценность в игрушку.
   – Это было у Раффи, – сказала Пет. – Совсем как в сказке про Золушку, где карету сделали из тыквы.
   – Знаешь, bambina, некоторые волшебные веши дают нам не как подарок, а как испытание. Их посылают нам злые волшебники. Лучше не брать эти вещи и даже не думать о них. Забудь, что видела это, и не говори дедушке. Пообещай мне.
   – Почему, папа?
   – Потому что это принесет ему очень много бед. А сейчас быстро отправляйся в постель. Иди же!
   Пет соскользнула с колен отца, но не ушла, а смущенно топталась на месте.
   – Разве такая красивая вещь может быть плохой, папа?
   – Я знаю, малышка, только одно – что для меня она была плохой. Очень плохой.
   – Как, расскажи?
   – Она… Если бы я не видел ее… моя жизнь сложилась бы иначе.
   – И меня бы не было?
   Его лицо смягчилось.
   – О нет, моя драгоценная bambina, – улыбнулся Стив. – Ты убеждаешь меня в том, что все произошло так, как надо.
   Он встал, взял дочку на руки и понес в постель.
   – Папа, почему, если эта вещь плохая, ты хранишь ее? – сонным голосом спросила Пет.
   Стив не знал, что ответить. Он подоткнул одеяло, поцеловал девочку и проговорил:
   – Спи, моя радость, уже идет волшебник.
   Утром Пет схватила Раффи, но не нашла на его теле и следа вчерашних событий. Ни одной дырки, ни одной торчащей нитки. Однажды папа сказал ей, что сны иногда походят на жизнь, но это просто фантазии, которые приходят ночью и уходят утром.
   Но ведь куколка с жемчужными плечами и голубыми сапфировыми глазами была настоящей. Или нет?
   Пет сомневалась во всем, но одно знала точно. Она никому не расскажет об этом. Никогда.

Глава 6

   Нью-Йорк, 1966 год
   В это дождливое воскресенье в конце апреля простуженный Стив лежал в постели, а Джозеф работал для своего главного клиента. Мужчины с сожалением сказали Пет, что сегодня придется пропустить поездку к маме, поскольку некому сопровождать ее. Пет подошла к коробке, где хранились деньги, взяла несколько долларов, сунула их в карман, потом быстро и тихо выскользнула из квартиры. Через час она уже ехала в электричке.
   Только недавно Пет узнала о том, как арестовали бабушку и как дедушка спрятал маму, чтобы спасти ее. Раньше от Пет скрывали правду.
   Но однажды, придя домой, Джозеф увидел, что Пет плачет над книгой о войне, и решил: девочке нужно все узнать. Она поймет, раз уж читает «Дневник Анны Франк».
   – Деда, она была всего на год старше меня, когда умерла, – сказала Пет, размазывая слезы по лицу. – В пятнадцать лет.
   – Да, она была ровесницей твоей матери.
   – Это несправедливо!
   – Ха, какая же справедливость у нацистов? Они строили мир, в котором справедливость была бранным словом, глупой детской надеждой. – В его голосе зазвучала старая ненависть, до сих пор не изжитая. – Твоя мать не была бы там, где оказалась сейчас, если бы не нацисты.
   И Джозеф поведал внучке о тех годах. Он рассказал о чердаке, где они прятались, о добром докторе, который помог им, о том, как ужасно долгие часы сидеть молча. Джозеф ответил на все вопросы о том, что они ели, что читали, как Беттина училась.
   Конец истории оставался неясным.
   – Но что же случилось потом, дедуля?
   – Потом?
   – Да. Что было дальше? Как вы вышли?
   Его лицо исказилось болью, и он отвел взгляд.
   – Война кончилась, – сказал Джозеф и вышел из комнаты.
   Стоя одна на дороге, Пет разглядывала ненавистное серое каменное здание, где ее мать проводила свои дни. Сквозь зарешеченные окна выглядывали разные лица. Пет внезапно посетила ужасная мысль. Что, если там, внутри, ее тоже примут за сумасшедшую? Приволокут в комнату с решетками на окнах и оставят там навсегда? Как убедить людей, что ты не безумная? Можно спорить, кричать, бороться, плакать… но это лишь укрепит их подозрения. Чем отличаются обычные люди от тех, кто заперт там?
   Почему маме приходится тут жить?
   Пет набралась смелости и вошла. Она не должна огорчать маму. Даже в те дни, когда Беттина не замечала или не узнавала ее, девочка надеялась, что со временем мама выздоровеет. Возможно, даже сегодня.
   Охранник посмотрел на Пет с удивлением, хотя и узнал ее.
   – Ты одна, малышка?
   Впустят ли ее?
   – Мой папа заболел, а дедушка работает. Можно мне повидать маму? Она ждет меня…
   – Скажи мне ее имя.
   – Беттина д’Анжели.
   Охранник проверил списки.
   – Хорошо. Она не опасна, повидайся с ней. Но тебе не разрешат взять маму на прогулку. Пройди прямо вниз, в холл. Она, наверное, там.
   Охранник показал девочке на двойные двери с армированным стеклом, но она и так знала дорогу. Пет много раз видела, как папа и дедушка входят в эти двери.
   Вскоре она оказалась в совершенно чуждом мире. В вестибюле с зелеными стенами сидел за столом еще один охранник, а за ним была стальная дверь с маленьким зарешеченным окном. У него на поясе висела огромная связка ключей, которые громко звякнули, когда он встал, чтобы открыть дверь.
   – Твоя мама в холле. Знаешь дорогу?
   Пет слышала, как дверь, лязгнув, захлопнулась за ней. Девочка задрожала от страха, но подавила желание попросить, чтобы ее выпустили, и пошла вперед.
   В этом странном месте со всех сторон доносились крики. Мимо прошли двое больных с такими страдальческими глазами, что Пет потупилась. Теперь она поняла, почему ее всегда оставляли снаружи. Ей еще рано посещать такие места.
   Миновав еще одну охранницу, Пет вошла в большой холл. Все здесь бесцельно бродили из угла в угол, одни с отрешенными лицами, другие со страшными гримасами. Девочка даже не представляла себе, что ее мать живет в таком ужасном месте.
   – О Господи! – Пет оглядела прокуренную комнату, пытаясь отыскать Беттину, но поняла, что ее тут нет.
   Можно, конечно, спросить охранницу, как найти миссис д'Анжели, но что, если ее не пустят к маме? Или вообще выгонят? В любом случае охранница была занята, утихомиривая двух пациентов, которые играли в карты. Пет пошла наверх по лестнице. В последний их приезд мама махала им из окна на третьем этаже. Девочка вспомнила лицо Беттины и решила, что это четвертое окно от угла.
   На третьем этаже были серые металлические двери с маленькими окошками. Пет заглядывала в каждое и видела комнатушки с кроватью, столом и одним стулом. На окнах были цветастые занавески, а на стенах висели картинки. В одной комнате старик читал книгу, в другой на постели лежала молодая женщина. Пет почувствовала себя увереннее. По крайней мере здесь чище и тише, вроде и жить можно.
   Но ее настроение резко изменилось, когда она заглянула в четвертое окошко. На полу, широко расставив ноги, сидела женщина с грязными, нечесаными волосами, в бесформенном сером платье. Закрыв глаза, она раскачивалась. Пет заметила, что она засунула обе руки под юбку и что-то там делает.
   Девочка отпрянула от окошка и побежала дальше по коридору.
   Внезапно она замерла от ужаса, не зная, как поступить: убежать или вернуться к окошку и снова посмотреть. Чтобы убедиться. Хотя Пет и так уже все знала.
   Она подошла к тяжелой металлической двери.
   Мама все еще сидела на полу, ее руки двигались быстрее и быстрее. Она громко говорила:
   – Я трахну тебя, трахну, трахну, а ты не сможешь, а я трахну, трахну, трахну…
   – Мама! – Пет вцепилась в дверную ручку, но та не поворачивалась. Девочка начала стучать кулаками в окошко. – Мама! Мама!
   Наконец Беттина подняла глаза и встретилась взглядом с дочерью. Но ее руки продолжали двигаться, а тело изгибалось от наслаждения.
   Кто-то взял Пет за плечо и оттащил от двери. Она обернулась и увидела охранницу.
   – Что ты здесь делаешь?
   – Я… моя мама… – забормотала Пет.
   – Тебе нельзя…
   – Но я нужна маме. Ее надо умыть, причесать. У мамы такие красивые волосы, если только…
   – Уходи. – Охранница все сильнее сжимала руку Пет. – Здесь пятьдесят безумных женщин. Мы не можем позволить детям находиться рядом с ними.
   – Нет, пожалуйста!
   И вдруг Пет вспомнила свои ужасные опасения. Что, если эта строгая охранница примет ее за умалишенную?
   Девочка еще раз заглянула в комнату Беттины. Та, свернувшись на полу, слегка вздрагивала.
   – Я вернусь, мама, – тихо сказала Пет. – Клянусь, я вернусь и заберу тебя отсюда.
   Жарким июльским вечером Пет шла домой из библиотеки в шортах, футболке и сандалиях. Неделю назад она ездила с отцом на Кони-Айленд и уже немного загорела.
   Люди старались укрыться в тени, пили газированную воду. Кто-то открутил пожарный кран и поливал радостно визжавших детишек. Джой Рачетти, красавчик парень, схватил пожарную кишку и направил струю прямо на Пет. Футболка тут же промокла и облепила грудь. От смущения девочка чуть не умерла на месте.
   Лайэм О'Шей, широкоплечий рыжий ирландец, преградив ей путь, попивал пиво «Будвайзер». В восемнадцать лет он уже был главарем местной банды и гордился репутацией развратника. Однажды Пет слышала, как старшие девочки называли его «станцией обслуживания О'Шей». Она не знала, о чем они говорят, но по их смеху поняла, что не о машинах.
   Сейчас он не рассмеялся, как другие, а подошел к Пет и весело присвистнул:
   – Привет, принципесса.
   Такую кличку ей дал Джой Рачетти. Когда-то он попытался дразнить Пет, но она молчала – отец учил ее никогда не разговаривать с плохими мальчишками на улице.
   И тогда же Джой сказал другим ребятам:
   – Принципесса слишком высока и могущественна, чтобы разговаривать с нами, простолюдинами.
   Принципесса – маленькая принцесса. И это прозвище прилипло к ней.
   – Привет, принципесса, – повторил Лайэм. Смущенная Пет попыталась обойти его.
   – Знаешь, – он оглядел ее с ног до головы, – ты очень даже неплохо выглядишь. – Лайэм схватил ее за руку. Пет вздрогнула. – Скоро нам придется что-то с этим делать.
   – С чем? – прошептала Пет, не поднимая глаз и даже не пытаясь вырваться.
   Лайэм на глазах у всех ущипнул ее за грудь.
   – Скоро-скоро, – повторил он.
   – Забудь об этом, Лайэм! – крикнула Шарлин, сидевшая неподалеку. – Принцессы не трахаются. Все это знают. – И она засмеялась так противно, что Пет захотелось ударить ее.
   – А эта будет. – Лайэм усмехнулся. – Она хорошо трахнется, и ей понравится. Уж я способен определить это. – Пет наконец-то вырвала руку и побежала. Лайэм прокричал ей вслед: – Когда-нибудь я тебя трахну, принцесса, и клянусь, заставлю тебя бегать за мной, упрашивая повторить.
   Она мчалась всю дорогу, и в голове эхом отдавались слова, но не те, что сказал этот противный мальчишка, а те, которые говорила Беттина в тот день, когда Пет приезжала одна в Йонкерс. «Я трахну тебя, а ты не сможешь».
   Кому же мама говорила эти слова? На кого она смотрела с такой ненавистью?
   Пет все чаще посещала психиатрическую больницу. По воскресеньям, а иногда и в будние дни она приезжала пораньше, стараясь провести там больше времени. Это место не стало для нее более приятным, но Пет привыкла к нему и перестала бояться его. Она поставила перед собой цель – вытащить маму из больницы.
   Пет читала Беттине газеты, рассказывала о школе, советовалась, делала с ней упражнения, которые назначил доктор, чтобы больная не отвыкла от нормальной жизни.
   Пет познакомилась и с другими пациентами. Заметив, что старую Мэри успокаивает только игра в шахматы, Пет начала проигрывать ей партию за партией. Она внимательно слушала испанские песни в исполнении Консуэлы, постоянно следила за молодой женщиной по имени Сузи, страдающей от шизофрении и диабета. Пет научилась определять симптомы инсулинового шока и дважды спасала Сузи, успев принести ей апельсиновый сок.
   Постепенно Пет пришла к мысли, что, возможно, когда-нибудь поможет многим людям, таким, как ее мать. Ей захотелось стать психиатром.
   Однажды вечером, возвращаясь из больницы домой, Пет увидела, как около булочной затормозил огромный «кадиллак» винно-красного цвета с затемненными стеклами. У машины спустило колесо. Шофер в форменной одежде ударил ногой по мягкой шине и пошел искать телефон.
   Почти сразу вокруг лимузина собралась толпа. Все пытались разглядеть владельца шикарной машины. Пет уже почти поравнялась с толпой, когда из лимузина вышла девочка, очень маленькая и не слишком красивая, но роскошно одетая. Взрослое украшение – рубиновое ожерелье – делало ее похожей на куклу. Девочка попыталась протиснуться сквозь толпу к булочной. Пет заметила, что девочка болезненно бледна.
   – Извините, – то и дело повторяла она.
   – Богатая сучка! – бросила одна из девиц в лицо девочке.
   Лайэм оказался тут как тут. Преградив девочке путь, он потрепал ее по щеке.
   – Ну и ну… И что мы тут делаем? Милая богатая малышка приехала полюбоваться на бедняков?
   Девочка побледнела еще сильнее, ее серые глаза казались огромными.
   – Простите меня, – снова повторила она. – Мне надо…
   Но Лайэм не пропустил девочку, и ее лицо выразило страх.
   Пет вскипела. Она уже знала, как держаться с такими, как Лайэм.
   – Отвали, Лайэм! – бросила Пет, взяла девочку за руку и оттащила подальше от толпы. – Лучше бы ты осталась в машине, – сказала она с участием.
   – Пожалуйста, – прошептала девочка. – Сахар… Мне очень нужно немного сахара.
   Вглядевшись в нее, Пет внезапно вспомнила Сузи. У этой девочки диабет – все симптомы налицо!
   Быстро введя девочку в булочную, Пет усадила ее на стул возле кассы.
   – Апельсинового сока! – крикнула она миссис Ганжемми, хозяйке магазина. – Скорее, иначе она потеряет сознание.
   Дородная итальянка, взглянув на маленькое дрожащее создание, побежала к холодильнику и тут же вернулась с бутылкой сока. Пет подала его девочке.
   – Пей, быстро. – Она наклонила бутылку. Девочке было так плохо, что сок залил ее красивое платье.
   Через минуту дрожь унялась, бледность тоже прошла.
   – Спасибо, – прошептала девочка. Пет улыбнулась:
   – Пронесло. Тебе надо соблюдать осторожность.
   – Обычно в машине всегда есть сок, но на этот раз…
   – Эй! – Пет положила руку на плечо девочки. – Все в порядке. Тебе лучше?
   – Да, спасибо тебе. Меня зовут Джессика Уолш. Спасибо, что спасла меня.
   – На здоровье. А я – Петра д'Анжели.
   На следующий день винно-красный лимузин снова появился в районе «Чертовой кухни», на сей раз у дверей дома, где жили д'Анжели. В записке, написанной на плотной кремовой бумаге, мистер и миссис Джонатан Уолш благодарили мисс д'Анжели и приглашали ее на чай в воскресенье в четыре часа.