Кингсли Джоанна. Драгоценности

   Наконец Клод Иверес встал и подошел к окну. На фоне изумрудной зелени деревьев его лицо казалось серым.
   – Да, синьор Скаппа, – с горделивым достоинством сказал он, – я смертельно болен.
   – Отец, нет! – воскликнул Марсель.
   – Мне жаль, что ты узнал все таким образом, Марсель, но это правда. У меня редкая форма болезни крови, как говорят врачи, неизлечимая. – Он взглянул на Скаппу. – Правда и то, что в последнее время доходы нашей фирмы упали. Поэтому я приехал сюда.
   – Отлично. – Скаппа подался вперед.
   – Однако, увидев ваш магазин, я решил, что «Тезори» – неподходящий партнер для «Дюфор и Иверес», – заключил Клод.
   – Неподходящий? Но…
   – Стиль нашей работы, причины, побуждающие нас заниматься ювелирным делом, синьор Скаппа, совершенно различны. Ваш подход приносит успех, как вы показали нам сегодня, но все это не соответствует нашим требованиям. Мне придется отклонить ваше предложение. – Клод подошел к Скаппе и протянул ему руку. – Жаль, что мы отняли у вас время, синьор. Мадемуазель. – Он кивнул Андреа. В его глазах мелькнуло то ли разочарование, то ли грусть.
   Потрясенный Марсель поднялся.
   – Вы допустили ошибку, мсье, – бросил Скаппа. – «Тезори» будет расти, с вами или без вас, и рано или поздно проглотит вашу фирму.
   – Возможно, но я готов рискнуть. До свидания.
   Клод вывел Марселя из комнаты.
   Полчаса спустя отец и сын Ивересы сидели у озера на террасе небольшого ресторана. Они ни разу не коснулись темы, волнующей их обоих. Но когда подали кофе, Марсель взглянул на отца.
   – Ты должен был сказать мне. Давно ли?.. – У него дрогнул голос.
   – Год, как говорят. Может быть, меньше.
   – Боже мой! – Марсель вздрогнул. – И все это время ты позволял мне думать, что назначением в Нью-Йорк я обязан своим талантам.
   – Так оно и есть.
   – Но этого не случилось бы, будь ты здоров.
   – Возможно. Но ведь я отказался от предложения Скаппы. Разве я поступил бы так, если бы не верил в твои силы?
   Марсель невидящими глазами смотрел на озеро.
   – Не знаю, – прошептал он.
   Его очень обрадовало назначение в Нью-Йорк, однако Марсель, боясь ответственности, предпочел бы какое-то время просто наслаждаться жизнью.
   – Сможешь ли ты за год взять все дела в свои руки? – спросил Клод. – Мне жаль, что приходится требовать от тебя ответа, но если нет, нам следует продать фирму, хотя и не Антонио Скаппа.
   – Почему ты не принял его предложение?
   – Тайна драгоценных камней в том, что эти твердые и вечные субстанции полны внутреннего света и огня. А в сердце Скаппы царит холод, и мне невыносима мысль, что такому человеку достанется дело всей моей жизни.
   – Но Антонио Скаппа стал легендой в кругах ювелиров. Никто еще не богател так быстро, как он. Возможно, Скаппа прав, и «Тезори» скоро поглотит нас. Только посмотри, как высоко он прыгнул всего за двадцать два года.
   – Не так высоко, чтобы достать «Дюфор и Иверес».
   Проводив Ивересов, Антонио Скаппа сидел за своим огромным столом и что-то подсчитывал в блокноте.
   Он был разгневан. Ему и в голову не приходило, что Иверес откажется от предложения. Антонио потратил уйму времени и денег, чтобы найти единственное слабое место соперника и сломать его волю.
   «Тезори» нуждался в слиянии с такой старой и почтенной фирмой, как «Дюфор и Иверес». Открыв свой магазин, Скаппа стал преуспевать. Но этого ему было мало. Скоро на рынок выйдут большие деньги – он предчувствовал это и не желал упустить свою долю.
   После сегодняшней встречи уже нельзя рассчитывать на Ивереса. Скаппа, хорошо зная людей, понял, что отказ окончателен. Черт побери этого аристократишку!
   В офис вошла Андреа.
   – Ну? – спросила она. – Что будем делать?
   – Ничего. Мне не удалось убедить их продать мне фирму.
   – Я так и думала. Мне очень жаль.
   Антонио и не подозревал, сколько правды в этих словах. Хотя всех поражала красота Андреа, девушка была не только хороша собой, но очень умна и честолюбива. Она обладала прекрасной деловой хваткой и врожденным талантом к ювелирному делу. Андреа знала, что действительно поможет отцу, если только он даст ей шанс. Однако Антонио его не давал. Дочери он отводил роль приманки. Вот и сегодня Скаппа потребовал, чтобы она надела красное платье и держалась полюбезнее с Марселем Ивересом.
   На свои возражения Андреа получала один и тот же ответ:
   – Если хочешь мне помочь, выходи замуж за одного из тех миллионеров, что пялятся на тебя в магазине. Тогда ты станешь моим лучшим партнером.
   Что еще хуже, отец всячески привлекал к делу Франко, брата Андреа, позволяя ему заниматься тем, в чем отказывал дочери. А Франко, благослови его Боже, проявлял полное равнодушие ко всему этому.
   – Ивересы не нужны тебе, отец. – Глаза Андреа сверкнули. – Вместе мы превратим «Тезори» в самую крупную фирму мира. Я могла бы…
   – Довольно, – оборвал ее Скаппа. – Бизнес – не для женщин. А сейчас отправляйся в этом красивом платье туда, где принесешь больше пользы, чем здесь.
   Она вспыхнула от гнева.
   – Когда-нибудь, отец, – ее голос дрожал от ярости, – я создам свое дело. И тогда ты пожалеешь о том, что отказал мне.
   Андреа надеялась, что, купив «Дюфор и Иверес», отец привлечет ее к управлению сети «Тезори», но этому не суждено было сбыться.
   Что ж, есть еще один путь…
   Марсель видел во сне Пет д'Анжели в роли леди Годивы на белой лошади. Внезапно в его видения ворвался резкий телефонный звонок.
   – Да, – пробормотал он в трубку.
   – Мсье Иверес, – сказал женский голос, – надеюсь, я вас не разбудила?
   – Нет. – Он попытался вспомнить голос. Женщина усмехнулась, и от этого звука у него по спине побежали мурашки. Марсель вспомнил.
   – Мадемуазель Скаппа.
   – Я ведь разбудила тебя, не так ли? Извини. Но я хотела бы поговорить с тобой об очень важном деле.
   Марсель уже совсем проснулся. Дело?
   – Я всегда готов побеседовать о делах с прелестными дамами.
   – Не сомневаюсь. Скажем, минут через пятнадцать в баре гостиницы?
   – Скажем, минут через десять.
   Ответом был тихий смешок.
   Когда Марсель спустился в бар, Андреа уже ждала его. Она сменила красное платье на менее яркое, но такое же вызывающее. И он захотел ее еще больше, чем раньше.
   Увидев его, Андреа встала.
   – Я предпочла бы прогуляться с тобой по прохладному ночному городу.
   Марсель улыбнулся:
   – Когда мужчина видит такую женщину, ему необходим холодный воздух.
   Марсель взял ее под руку и вывел на улицу.
   Они молча шли по набережной, чувствуя себя при этом очень свободно. Внезапно Марсель заметил, что от пристани вот-вот отойдет прогулочный паром для туристов.
   – Ты сказала, что у тебя есть предложение для меня. А я всегда считал, что предложения лучше делать на воде.
   – Многое лучше делать на воде, – согласилась Андреа, и они поднялись на палубу.
   Паром отчалил. Марсель и Андреа, устроившись на палубе, заказали устрицы и шампанское. Поев, они перешли в танцевальный зал. Прижав девушку к себе, Марсель ощутил жгучее желание. Он не сомневался, что она чувствует то же самое. Они покачивались в такт музыки, не в силах оторваться друг от друга.
   И молчали… Тишина казалась частью игры. Марсель не сомневался, что Андреа предложит ему секс.
   Паром причалил, они сошли на берег, быстро направились к гостинице Марселя, пересекли холл и вскочили в лифт.
   Двери с тихим шелестом закрылись.
   – Спасибо, Господи, за автоматические лифты!
   С этими словами Марсель заключил Андреа в объятия, припав к ее губам в поцелуе и лихорадочно гладя роскошное тело. Одной рукой он скользнул ей под юбку, нащупал заветное местечко… и застонал. Под поясом для чулок она не носила трусиков, и треугольник волос был чуть влажным, как кожица зрелого персика.
   – Трогай меня, – прошептала Андреа.
   – Да, я буду трогать каждый дюйм твоего тела!
   Его номер был на последнем этаже, но Марсель не мог ждать и нажал на кнопку аварийной остановки. Лифт остановился, и он прижал Андреа к стене.
   Охваченная таким же неистовым желанием, девушка быстро расстегнула ему брюки и высвободила его мужское орудие. Марсель схватил ее ягодицы и слегка приподнял.
   – Сейчас! – крикнула Андреа. – Я хочу тебя сейчас! Он погрузился в нее, и они задвигались в едином ритме.
   – Боже мой, – простонал Марсель, – ты…
   Но он не закончил фразы, захлестнутый волной удовольствия.
   Андреа вместе с ним достигла оргазма, и ее руки с такой силой обхватили Марселя, что ему показалось, будто в небеса его несет орел. Но это не имело значения…
   – Интересно, – сказала Андреа, поправляя одежду, – как все это будет в твоей комнате?
   Позже в его постели они трижды достигали оргазма. Марсель никогда еще не встречал такой раскрепощенной женщины, как Андреа. Он не знал, наскучит она ему когда-нибудь, но сейчас хотел ее все больше и больше.
   Было уже три часа ночи, когда Андреа сказала:
   – Ты можешь использовать меня.
   Марсель сонно усмехнулся.
   – Нет, я говорю не о сексе, а о деле. Вспомни, почему я пришла к тебе…
   – Ах да, предложение.
   – Траханье всего лишь часть его. Ты хороший любовник, Марсель, но нас связывает не только это. – Он нахмурился, раздраженный собственническими нотками в ее голосе. – Я готова помочь тебе в делах. Твой отец болен, я же выросла в среде ювелиров. Отец не дает мне возможности проявить себя, поэтому я предлагаю свои услуги тебе.
   Марсель мгновенно осознал все выгоды такого предложения. Ему понадобится помощь после смерти отца – он не сомневался в этом. Так почему бы не воспользоваться той, у кого он может попросить совета даже ночью – в перерывах между оргазмами.
   К несчастью, штат в Нью-Йорке был полностью укомплектован.
   – Я не могу много платить тебе.
   – Я ничего не требую.
   – Ничего?
   – Абсолютно. В течение полугода. После этого, если я докажу, что полезна фирме, ты назначишь мне хорошее жалованье, не считая процента от сделок.
   – Идет!
   – Отлично! – обрадовалась она. – А теперь снова трахни меня, чтобы скрепить нашу сделку.
   – Как было бы хорошо, если бы все контракты приносили столько удовольствия, – пробормотал Марсель.
   В офисе «Тезори» царила тишина. На одной из пепельниц лежала дымящаяся гаванская сигара. Антонио Скаппа размышлял в одиночестве.
   Ему нужен «Дюфор и Иверес». Черт, почему старик отказался продавать фирму? Он же умирает…
   Что ж, Антонио подождет. Марселю явно не справиться с таким сложным делом. Через год он пойдет на все, лишь бы избавиться от ответственности.
   Антонио не отличался терпением, но обстоятельства научили его скрывать свои чувства.
   Он запер дверь в офис, подошел к окну и задвинул занавеску. На улице не было никого, однако Антонио не хотел рисковать.
   Он подошел к стене, отодвинул картину, за которой находился сейф, набрал шифр, открыл дверцу и осторожно вынул оттуда свое самое главное сокровище. Именно оно помогло ему начать новую жизнь, но из-за него Антонио мог потерять все.
   Он повертел в руках парфюмерный флакон Ла Коломбы – настоящую половинку, соединенную с подделкой, – и улыбнулся.
   – Спасибо, мать, – тихо сказал Антонио. – Ты – старая шлюха.

Книга третья
ОГРАНКА

Глава 1

   Нью-Йорк, осень 1975 года
   – Это очень идет вам, – сказала Пет, стоя за спиной у леди Маргарет Пэккенхэм. Ее клиентка сидела перед огромным, во всю стену зеркалом и разглядывала четыре нити тщательно подобранного розового жемчуга у себя на шее.
   – Да-да, – с энтузиазмом отозвалась леди Маргарет. – Я слышала, что в древности жемчуг измельчали и пили с вином, чтобы улучшить цвет лица. Но я найду для ожерелья другое применение. – Пожилая дама фыркнула. – Будь проклята моя бледность, но я ни за что не растолку жемчужины!
   Пет улыбнулась. Леди Маргарет Пэккенхэм последние полвека была постоянной клиенткой «Дюфор и Иверес», а последние два года всегда просила, чтобы ее обслуживала Петра д'Анжели. Девушка терпеливо сносила надменный тон леди Маргарет и то, что она молола чушь с самым значительным видом.
   – Вы достигнете того же эффекта, если будете носить ожерелье, – сказала Пет. – Смотрите, как жемчуг оживляет вашу кожу. Вы просто светитесь.
   Леди Маргарет пристально оглядела себя в зеркало.
   – Гм, да… теперь, когда вы это заметили…
   Они находились в одном из небольших салонов на третьем этаже, предназначенных для продажи дорогих изделий самым богатым покупателям. В каждом салоне перед зеркальной стеной стоял туалетный столик в стиле эпохи Людовика XVI. Темно-вишневые стены и специально подобранное освещение превращали комнату в маленький театр, где клиентка чувствовала себя королевой, примеряющей при свечах свои украшения.
   Пет немного отошла, ожидая, пока затянувшееся молчание и тщеславие сделают свое дело. На ее глазах титулованная гранд-дама, разменявшая восьмой десяток, превращалась в молоденькую девушку из Северной Каролины. Пятьдесят семь лет назад леди Маргарет повстречала английского баронета средних лет, приехавшего в одну из колоний. На обратном пути из Америки лорд Пэккенхэм внезапно умер, а его состоятельная вдова осталась на родине. Леди Маргарет, гуляя по Пятой авеню, заглядывала в «Дюфор и Иверес» так же часто, как другие женщины в лавку зеленщика. Она не всегда что-то покупала, тем не менее Пет серьезно относилась к ее посещениям.
   – Я всегда считала, что жемчуг – самое романтичное произведение природы, – проговорила Пет. – Вы знаете древнюю персидскую легенду?
   – Нет.
   – Персы считали, что устрицы в ясную ночь всплывают на поверхность моря, и если на каплю воды падает лунный свет, она превращается в жемчужину.
   – Как мило! – воскликнула леди Маргарет, но Пет видела, что она все еще сомневается.
   – Это жемчуг самого высокого качества, тройной А. Сейчас поставки природного жемчуга сокращаются, и думаю, через пару лет он удвоится в цене.
   Леди Маргарет провела пальцами по нитям жемчуга, обвивавшим ей шею.
   – О Боже, как они мне нравятся, но у меня уже есть две нити белого жемчуга.
   Пет поняла, что настало время пустить в ход главный аргумент:
   – Полагаю, леди Маргарет, ваше имя обязывает вас приобретать жемчуг.
   – При чем здесь мое имя? – удивилась клиентка.
   – Как, вы не знаете? Маргарет происходит от греческого margaron, что означает жемчужина.
   – Боже правый, а я всегда думала, что от маргаритки. Я ненавижу этот цветок, растущий повсюду.
   – А вы редкая жемчужина.
   Старуха просияла и вновь повернулась к зеркалу. Решение созрело.
   – Сколько, вы сказали, это стоит?
   Вообще-то Пет еще не говорила. Она никогда не называла цену до тех пор, пока ее не спрашивали. Тем более что цена интересовала леди Маргарет меньше всего.
   – Двадцать семь тысяч долларов. Старуха кивнула.
   – Ожерелье очень украсит черное платье, которое я купила позавчера, и отлично замаскирует мою шею. Увы, в последнее время я немного постарела.
   – Что вы, леди Маргарет, ничуть.
   – О, Петра, вы не умеете льстить.
   Леди Маргарет наклонила голову, показывая, что ожерелье можно снять.
   – Подождете? – спросила Пет, расстегивая застежку.
   – Нет, уже поздно. – Старуха поднялась. – Мой шофер заберет это завтра утром. – Возле двери она обернулась. – Пока вы молоды, моя дорогая, пока красивы, пока способны заставить любить себя – берите от жизни все. Что сейчас было бы со мной, если бы я не вышла замуж за Пэкки? Да я просто умерла бы – ведь только деньги позволяют дожить до глубокой старости. Кроме того, моя жизнь не была бы усыпана розами…
   Пет улыбнулась. Она не слишком одобряла выбор, когда-то сделанный манекенщицей Марго в провинциальном Доме моды, но и не осуждала ее.
   За дверью их ожидал молодой человек в элегантной униформе и белых перчатках. Пет вручила ему ожерелье и велела положить на ночь в сейф, а утром упаковать в коробку.
   – Я, конечно, не вправе вмешиваться, – продолжала леди Маргарет по пути к лифту, – но я вас полюбила и считаю исключительно умной и красивой девушкой. Вам не следует до конца жизни оставаться продавщицей. Ведь и я не стала топтаться по сцене в этих дурацких шляпках, которые нас заставляла надевать мадам Фло.
   Пет вызвала лифт.
   – Вполне согласна с вами. В жизни нужно сделать что-то более важное, леди Маргарет. Но у меня есть соображения, как этого достичь.
   – Отлично, моя дорогая, только помните, что удачное замужество – лучшее средство для достижения любой цели.
   Пет рассмеялась:
   – Буду иметь в виду.
   Она собиралась проводить леди Маргарет до дверей, как всех других важных клиентов, но старуха остановила ее:
   – Не провожайте меня, Петра. Уже поздно, а вам еще нужно заполнить журнал.
   Этими несколькими минутами Пет очень дорожила, поскольку в шесть пятнадцать у нее было назначено свидание. Прошлым вечером позвонил Чарли, и она согласилась встретиться с ним в Рокфеллер-центре.
   – Спасибо, леди Маргарет. Была рада видеть вас. Двери лифта закрылись, и Пет улыбнулась. Да, она не останется продавщицей, а достигнет большего. Пет мечтала об этом с того дня, как пришла сюда. Она станет дизайнером и будет сама создавать изысканные украшения. Пет сразу сказала об этом Марселю, но за три года работы в «Дюфор и Иверес» не приблизилась к своей цели ни на шаг.
   Начать пришлось продавщицей за прилавком на первом этаже, где подростки покупали кулоны на простеньких золотых цепочках, а чадолюбивые мамаши – детские медальоны. Через год ее перевели в отдел настоящих драгоценностей и там быстро заметили. Знание камней, врожденный вкус и чутье психолога, приобретенное за время болезни матери, помогали Пет не только определить, что идет клиенту, но и угадать его вкус, уговорить его, приободрить или польстить ему. Вскоре она начала работать с самыми богатыми и именитыми покупателями. За каждую проданную вещь, стоившую более десяти тысяч долларов, Пет получала комиссионные – не слишком много, но все же это ощутимо увеличивало ее доход.
   Казалось бы, в свои двадцать четыре Пет многого достигла, но она знала, что нынешний успех лишь отдаляет ее от намеченной цели. С такой продавщицей не захотят расстаться. Кроме того, существовали и другие обстоятельства.
   Начав работать в «Дюфор и Иверес», Пет забрала мать из клиники для умалишенных. Два года назад она перевезла Беттину в маленькую частную клинику в Ниаке, всего в часе езды от Нью-Йорка. Тоже не идеальное место, но куда лучше, чем больница в Йонкерсе.
   Пет хотелось бы перебраться с дедом в хорошую квартиру на Двадцать второй Ист-стрит. Четыре комнаты, высокие потолки и камин напоминали бы Джозефу его дом в Голландии. Семьсот пятьдесят долларов в пять раз превышали ту сумму, которую Пет платила сейчас, но она считала эту сделку выгодной.
   Однако плата за квартиру, приобретение новой мебели, расходы на содержание Беттины и на свои туалеты, необходимые для работы с состоятельными заказчиками, стремительно опустошали ее кошелек и отдаляли желанную цель. Кое-что давал Джозеф, но в последний год не слишком много. Он признался Пет, что стал плохо видеть, и хотя работал, но все чаще и чаще оставался дома.
   Пять месяцев назад Пет нашла клинику «Коул – Хафнер», расположенную в уютном местечке на берегу реки Коннектикут, в старом особняке. Там содержали тихих больных, полагая, что продолжительное лечение приведет к выздоровлению. В середине лета Пет взяла выходной, чтобы поговорить с доктором Хафнером, и очень обрадовалась, когда он согласился положить Беттину в свою клинику. Пет знала, что здесь матери будет хорошо, и надеялась на ее выздоровление. Она сразу же перевезла мать, но осуществление собственных планов снова пришлось отложить. В отделе дизайна ей предложили бы низкооплачиваемую должность ученицы, а сейчас Пет не могла на это пойти.
   Но она не рассталась со своей мечтой. Поступив на работу в «Дюфор и Иверес», Пет стала посещать в обеденный перерыв мастерскую дизайнеров и подружилась с тучным французом лет пятидесяти, Филиппом Мишоном. Как только выдавалась свободная минутка, она садилась рядом с ним и смотрела, как он работает с камнями. Иногда Пет оставалась вечерами, и добродушный ювелир учил ее работать с пламенем горелки и тонкими инструментами, делать формы из золота, серебра и платины, закреплять в них драгоценные камни. Видя, с каким удовольствием Пет перенимает его искусство, Мишон несколько раз предлагал взять ее в ученицы, но она отказывалась. Иногда девушке казалось, что тем самым она упускает свой шанс.
   Пет всегда раздражалась, думая о том, что «Дюфор и Иверес» не оправдала ее ожиданий. Разве она не доказала Марселю свои способности? Вечер, проведенный с ним в «Ла Гренуй», все еще стоял у нее перед глазами. Правда, сейчас Пет видела то, чего не заметила раньше. Она поверила Марселю, а он не сделал ничего для того, чтобы Пет могла осуществить свои мечты. Почему она была так слепа?! Пет рассталась с ним, полагая, что их отношения перерастут в настоящее чувство, если они оба приложат немного усилий. Теперь она осознала, что вела себя наивно, как школьница. А Марсель сразу после ужина уехал за границу и вернулся с любовницей, сделав ее своей главной помощницей в фирме.
   Впрочем, что ж думать об этом? Пет поднялась на третий этаж и вошла в офис. Только за одним из четырех столов еще работала полная, важная седая женщина.
   – Лотти, не запишешь ли на меня покупку?
   – Еще одну?
   Пет утром уже продала кольцо за пять тысяч долларов.
   – Приходила леди Маргарет и купила жемчуг Деладьера.
   Лотти понимающе кивнула.
   – Что она будет делать со всеми своими драгоценностями? У нее их столько же, сколько на «Титанике».
   – Приобретение драгоценностей улучшает ей настроение. Разве это не веская причина?
   – Да уж лучше, чем пить аспирин, коль она может себе это позволить.
   Лотти взяла из шкафа журнал и вернулась к столу, а Пет, сев на стул, начала диктовать: цена, имя покупателя, внешний вид изделия, инвентарный номер. Эта практика установилась более века назад, когда фирма «Дюфор и Иверес» продала первый бриллиант. Поскольку ювелирные украшения часто продаются и покупаются на аукционах, это позволяет проследить их происхождение. Жемчуг, купленный леди Пэккенхэм, до сих пор носил имя мужчины, который почти сто лет назад подарил его своей жене. Чем старше украшение, тем выше его цена.
   Лотти уже заканчивала, когда в офис вошла еще одна женщина.
   – Мерде, ты одна? Мне нужно продиктовать письмо и отослать его сегодня же.
   – Уже седьмой час, мне пора домой, – ответила Лотти. – Я сделаю это завтра утром, как только приду на работу, мисс Скаппа.
   Услышав это имя, Пет подняла глаза. Андреа, с накинутой на руку жакеткой из серебристой лисы, смотрела на секретаршу.
   – Ты, видно, меня не слышала. Я сказала, что это нужно сделать сегодня.
   Пет знала Андреа с того дня, как та появилась в фирме, и видела ее много раз. Но они никогда не разговаривали и лишь иногда на ходу здоровались, сталкиваясь в коридоре. Личная помощница мсье Ивереса, а в последнее время и директор по рекламе, Андреа не имела дела с продавцами.
   Поэтому за все три года Пет впервые видела Андреа вблизи. На ней было ярко-синее чесучовое платье с приподнятыми плечами и широкой юбкой, перехваченной красным поясом из змеиной кожи. На шее висели нити бус из горного хрусталя и нефрита, на руках красовались золотые и нефритовые браслеты. Коротко подстриженные белокурые волосы были зачесаны на одну сторону, большие янтарные глаза слишком заметно подкрашены золотистыми тенями, губы и длинные ногти алели в тон поясу.
   Все в Андреа Скаппе казалось выставленным напоказ, однако Пет не назвала бы ее дешевой или вульгарной, хотя сделала бы это с удовольствием. Яркая, чертовски сексуальная Андреа явно знала себе цену.
   – Послушай, – сказала Андреа, – я не собираюсь торговаться из-за получаса сверхурочных, тебе заплатят, но изволь остаться.
   Секретарша отвела взгляд.
   – Я не могу остаться сегодня, мисс Скаппа. Мне нужно домой.
   – Черт побери, – заявила Андреа. – Если не останешься, то вылетишь из офиса немедленно.
   Пет с тревогой посмотрела на Лотти. Та работала в «Дюфор и Иверес» почти двадцать лет и всегда уходила с работы последней. Если она отказывается задержаться, значит, на то есть серьезная причина.
   Пет поднялась.
   – Я напишу письмо.
   Андреа метнула на нее злобный взгляд.
   – Не суйся не в свое дело, Пет. Речь не о получасе работы, а о добросовестности, верности фирме… и умении выполнять приказы.
   Пет села, ошеломленная грубостью Андреа и фамильярным обращением к ней по имени. Это означало, что Андреа отлично осведомлена, кто такая Пет, и, возможно, говорила о ней с Марселем.
   Лотти надела пальто.
   – Я сказала, что ты уйдешь отсюда навсегда, если…
   – Во времена мсье Клода, – спокойно прервала ее секретарша, – такой женщине, как вы, не позволили бы здесь работать. А я работала с ним и сейчас работаю с его сыном. О том, что меня уволили, я хочу услышать от мсье Марселя. Не сомневаюсь, вы заставите его подчиниться вашему требованию, но до тех пор я буду приходить сюда каждое утро в девять тридцать. До свидания, мисс Скаппа, до свидания, Пет.