Кингсли Джоанна. Драгоценности

   После ленча из вареной рыбы и фруктового салата Хиро показал Пет свои плантации. В ячейки клеток помещались раковины моллюсков. Затем клетки опускали в теплую воду лагуны.
   – Различные виды дают разные по форме и цвету жемчужины, – объяснил Хиро.
   Он показал Пет помещение, где женщины осторожно вскрывали створки раковин и вставляли туда маленькую песчинку, которой предстояло превратиться в драгоценную жемчужину. Через пять – семь лет ныряльщики доставали эти раковины, и жемчуг попадал в руки ювелиров.
   Больше всего Пет поразила сортировка жемчуга – она впервые увидела такое огромное количество переливающихся маленьких шариков света.
   – Как их много, – прошептала она.
   – Ты слышала историю о жемчужном ковре Гаэквара? – спросил Хиро.
   – Это сказка?
   – Нет. В начале века одному человеку в Индии принадлежал ковер размером шесть на десять футов, сделанный из настоящих жемчужин. Они были подобраны так искусно, что казалось, по его поверхности проходят волны, розовые, кремовые и белые. Я очень хотел бы посмотреть на это чудо.
   – И я, хотя история похожа на вымысел.
   – Ты просто не представляешь себе, что хранилось в сокровищницах махараджей.
   Пет опустила руки в миску с жемчугом.
   – Если проглотишь жемчужину, то проживешь немного дольше, – сказал Хиро. – Микимото, усовершенствовавший технику культивирования жемчуга, каждое утро проглатывал по одной жемчужине и прожил более девяноста лет.
   – Я, пожалуй, не последую его примеру.
   – Завтра мы осмотрим дно моря там, где лежат раковины. А сейчас я покажу тебе место, где расположимся мы.
   Пет нравилось заниматься любовью с Хиро. Это напоминало ей удивительное путешествие с неожиданными сюрпризами по дороге.
   На следующий день Хиро подарил ей парео – кусок ткани, который обматывали вокруг себя. Сам он тоже надел нечто похожее.
   – Кроме этого, тебе ничего не понадобится.
   Они смотрели, как ныряльщики спускаются за раковинами. В такой прозрачной воде они за несколько минут достигали дна.
   – А мне можно нырнуть? – спросила Пет. Хиро усмехнулся.
   – Пошли.
   Вода оказалась очень теплой. Пет нырнула, собрала полдюжины раковин, поднялась на поверхность и бросила их в плавающий на воде специальный деревянный бочонок.
   – Мне нравится! – крикнула она Хиро. – Иди сюда.
   – Не сейчас. Позже я опущусь в место, закрытое от других.
   Первую половину дня Пет ныряла за раковинами. После обеда они сели в катамаран и, обогнув остров, направились к уединенной бухточке, где, надев маски, обследовали подводный мир.
   Под водой время замедлило бег. Хиро подплыл к Пет и, лаская местечко между ее ног, погрузил пальцы в теплое лоно.
   День сменялся ночью. Солнце, вода, разговоры, любовь, еда и снова любовь.
   – Называй меня Евой. – Пет оглядела свое загорелое тело. – Это рай.
   Порой, когда Хиро не было рядом, Пет невольно сравнивала его с Люком. Другие не выдерживали сравнения. Все, кроме Хиро. Может, именно он заставит ее забыть Люка Сэнфорда?
   Хиро возвращался, и Пет действительно забывала о Люке.
   Через неделю Хиро сказал:
   – Оставайся со мной.
   Они сидели на террасе, наблюдая за собирающимися на горизонте тучами.
   Пет ждала этих слов с нетерпением и страхом. Это, конечно, Эдем, но готова ли она вечно жить в раю?
   – Оставайся со мной, – повторил Хиро. – Здесь. Навсегда.
   – Ты серьезно?
   – Помнишь, где мы встретились?
   – Еще бы. На свадьбе Марселя и Андреа.
   – А о чем ты тогда думала?
   Тогда она думала, что скучает по Люку.
   – Я думала, как счастливы Марсель и Андреа и как долго они не решались сделать последний шаг!
   – Вот видишь. Не стоит тянуть, Пет. Давай сделаем это.
   – Что именно?
   – Поженимся.
   Пет хотела бы согласиться и прожить до конца жизни в этом бездумном и чувственном мире. Но ее тут же захлестнули сомнения. Что будет, когда в рай вторгнется реальность? Любит ли она Хиро? Сможет ли прожить с ним всю жизнь, а не несколько дней, полных света и тепла?
   – Я должна подумать.
   – Помнишь, – с улыбкой спросил Хиро, – как в день приезда в Токио я помешал тебе думать? Разве плохо получилось? Не думай, Пет. Отдайся ощущениям.
   «Нет, это не для меня», – внезапно поняла Пет. Слишком долго она подчинялась чувствам.
   – Для этого надо знать, что это за ощущения. – Пет, наклонившись, поцеловала его в щеку. – Пойду погуляю.
   Пет бродила по берегу, размышляя. Выйти замуж за Хиро? Почему бы и нет? Он ей нравится, она почти влюблена в него. Но достаточно ли этого?
   Возможно, из-за болезни матери Пет более чем другие боялась пустоты. Она всегда заполняла свою жизнь работой, чувствами, впечатлениями, переживаниями, стараясь узнать как можно больше и не бояться риска.
   Не потому ли она и вступила в связь с таким необычным и экзотическим мужчиной? Желание испытать что-то новое, очередной вклад в ее банк ощущений? Или Хиро – лишь ее фантазия, избавляющая от эмоциональной пустоты? Пет взглянула на небо. Она не жалела о времени, проведенном в постели Хиро, но его вселенная вращается вокруг жемчуга, а это хоть и порождение живых организмов, но все же камень. «Может быть, – думала Пет, – я, как и мать, предпочитаю мечты реальности. Люк был реальностью, и что с нами случилось? Все это как дым рассеялось навсегда».
   Каждая минута все более отдаляла Пет от острова. Он по-прежнему был ярким и праздничным, однако она стала другой.
   – Прости меня, Хиро, – сказала Пет, вернувшись в дом. – Я не могу остаться с тобой. Это не мой мир.
   – Люди создают свой собственный мир, Пет.
   – Это верно, но не для нас. За последние недели я узнала о себе то, о чем не подозревала раньше. Нельзя отгораживаться от реальности, Хиро. Рано или поздно она настигнет тебя. Ты дал мне чудесный дар, научив принимать себя такой, какая я есть. Но я бы хотела уехать завтра.
   В аэропорту Нарита, ожидая самолет на Нью-Йорк, Пет впервые за две недели подошла к телефону.
   Она рассталась с Хиро на Капингоро, где он должен был завершить работу. Хиро явно не хотел прощаться с Пет в реальном мире.
   – Здесь все сошли с ума от волнения! – воскликнула Лотти, услышав голос Пет. – Я собиралась звонить во все наши посольства в Азии. Где ты была?
   – Я уезжала на две недели, – уклончиво ответила Пет, решив никому не говорить, где провела это время.
   – Ты раньше никогда не забывала позвонить. У меня для тебя куча информации. – Лотти сказала, что Пет ждут сообщения от поставщиков, от Брента Лоуэлла, от строительной компании, предлагающей Пет открыть отделение «Тезори» в новом жилом комплексе в Лос-Анджелесе. Секретарь первой леди Америки просила Пет сделать ей колье. Из аукционного дома «Дрюо» звонил Рене Вагилланде.
   Только ему Пет позвонила сразу.
   – Я готов назвать вам имя интересующего вас человека, мадемуазель, – сухо сказал он.
   Закончив разговор с ним, Пет поспешила к терминалу. Ей рано возвращаться домой.

Глава 8

   Четырнадцатый граф Амберлей жил в старинном георгианском особняке, расположенном на зеленых холмах Дорсета. Пока такси преодолевало долгий подъем к огромному дому, Пет размышляла о том, что ее ждет там.
   Лорд Амберлей, как сообщил Вагилланде, в 1963 году выставил на продажу сапфирово-изумрудное ожерелье. Пет подозревала, что он едва ли расстался бы с недавним приобретением. Должно быть, граф купил его за несколько лет до этого, и, возможно, ему первому предложили ожерелье вскоре после войны. Из этого следовало, что граф мог знать Витторио д'Анжели или кого-то, связанного с ним.
   У массивных дубовых дверей Пет встретил пожилой слуга с военной выправкой. Он провел ее через огромный мраморный холл в уютную, обитую дубовыми панелями библиотеку. За столом Пет поджидал седой человек с худым лицом.
   – Милорд, – объявил слуга. – Мисс Петра д'Анжели. Пет увидела, что граф сидит в инвалидном кресле. Вагилланде сообщил ей, что лорд Амберлей, в прошлом военный летчик, был сбит и тяжело ранен, после чего стал затворником. Заметив, что одна нога у него ампутирована до колена. Пет сочла это следствием ранения.
   – Добрый день, лорд Амберлей, – сказала она. – Спасибо, что согласились принять меня.
   – Что вы, мисс д'Анжели, – сердечно ответил он. – Это дело с ожерельем заставило вас проделать долгий путь.
   Позавчера Пет позвонила ему из Токио и договорилась о встрече.
   – Я боюсь упустить время, сэр.
   – Отлично. Мсье Вагилланде сообщил мне, что вы уже много лет охотитесь за ожерельем. – Несмотря на увечье, лорд сохранил прекрасную осанку и уверенность в себе. Пет сразу прониклась симпатией к нему, но удивилась, почему он не хотел ей помочь.
   – Вообще-то я пыталась связаться с вами более года назад, – заметила Пет.
   – Знаю. Получилось очень глупо. Я скорее отозвался бы на вашу просьбу, если бы знал подробности. Написав мне первый раз, мсье Вагилланде спросил, можно ли раскрыть мое имя, но не дал никаких объяснений. Я не видел причин соглашаться. Иногда я довольно упрям. – Он улыбнулся и указал Пет на кресло у камина. – Хотите, Баннермэн принесет вам что-нибудь выпить?
   Усаживаясь, Пет заметила, что слуга стоит у двери.
   – Нет, спасибо.
   Легким кивком лорд Амберлей отпустил слугу.
   – Скажите, чем я могу вам помочь.
   – Мне нужно знать все об обстоятельствах покупки этого ожерелья.
   – Все? – Густые брови лорда Амберлея поползли вверх. – Непростой вопрос. Я купил его… почти сорок лет назад. В те дни я проводил в Лондоне больше времени. Однажды я сидел в клубе, когда вошел мужчина и спросил меня. Он казался довольно респектабельным… отличные манеры. Вытащив из кармана ожерелье, этот человек сказал, что хочет продать его и Реджи Леммингтон посоветовал ему обратиться ко мне, так как моя жена любит драгоценности. Что ж, оно мне сразу понравилось. Я хорошо разбираюсь в камнях, поэтому понял, что эти – настоящие. Реджи – человек надежный, а уж Касси обожала побрякушки. – Его взгляд обратился вверх.
   Проследив за ним, Пет увидела на стене большой, писанный маслом портрет красивой женщины в синем атласном платье и с диадемой. Она стояла рядом с тем самым креслом, на котором сидела Пет, и ее стройную шею украшало ожерелье Ла Коломбы.
   – Это моя Касси, – сказал лорд Амберлей. – Ожерелье было самым любимым ее украшением. Поэтому я и продал его, как только она умерла. Такую красивую вещь грех прятать, а я никому больше не позволил бы надеть его.
   – Тот, кто продал ожерелье, сказал вам, откуда оно у него? – спросила Пет.
   – Сказал, что оно из семейного наследства, с которым он вынужден расстаться. Я сразу понял, что ему нужны деньги. Одежда хорошая, но слегка потрепанная, а каблуки стесались. В те времена многие люди с континента потеряли все имущество, кроме драгоценностей, зашитых в подкладку пальто. Звучит глупо, но это действительно так. Тогда можно было приобрести хорошие вещи за разумную цену. Не то что сейчас, когда выкладываешь миллионы за пустяки.
   – По вашим словам, этот человек приехал из Европы. А из какой страны? – Пет затаила дыхание.
   – Точно не помню… Я не спрашивал.
   – Но у него был акцент?
   – Конечно.
   – Итальянский?
   – Нет. Скорее, одной из северных стран – Дания, Швеция, возможно, даже Германия, хотя он, разумеется, пытался его скрыть. Явно не итальянец. Блондин. Кроме того, его имя ничуть не похоже на итальянское…
   – А как его звали?
   – Не помню его имени, а вот фамилия – Фармер. Мне это запомнилось, потому что звучит по-английски, хотя его никто не принял бы за англичанина.
   Имя, конечно, выдуманное, решила Пет. Волосы, возможно, покрашены, акцент подделан. Но Амберлей быстро распознал бы самозванца, так же как легко узнал бы фальшивый камень. Возможно, мистер Фармер все-таки не был Витторио д'Анжели.
   – Лорд Амберлей, не знаете ли вы, куда отправился этот человек после того, как продал вам ожерелье? Это очень важно.
   – Не знаю, куда отправился, но я случайно узнал, где он находился несколько лет спустя. И это крайне удивило меня.
   – Что именно?
   – Я увидел его фотографии в газетах. Оказалось, что он преступник и его посадили в тюрьму.
   – В тюрьму?!
   – Да. Я испугался, что арест связан с ожерельем, поэтому постарался подробнее разузнать о нем. Но ничто не указывало на то, что оно ворованное. Это чрезвычайно обрадовало меня, потому что Касси очень любила это украшение.
   – Лорд Амберлей, я должна найти Фармера! – воскликнула Пет. – Вы не помните название тюрьмы? – «Даже если его там нет, – подумала она, – можно отыскать какие-то сведения о нем».
   – «Уормвуд скрабз», – сказал Амберлей, – но без медиума вам не удастся поговорить с ним. Он там умер.
   Пет охватило горькое разочарование. Ниточка оборвалась.
   Пет встала.
   – Вы были очень терпеливы, лорд Амберлей. – Она протянула ему руку. – Спасибо.
   – Не за что, не за что. Всегда буду рад вас видеть.
   Уже собираясь выйти, Пет задала ещё один вопрос:
   – Лорд Амберлей, а за что этого Фармера посадили? Его обвиняли в воровстве?
   – Нет, мисс д'Анжели. Его посадили как фальшивомонетчика.
   В вагоне поезда, направлявшегося в Лондон, Пет обдумывала то, что узнала от графа Амберлея.
   Витторио забрал коллекцию Ла Коломбы из швейцарского банка, представив подделку верхней половинки флакона. Тот, кто сделал эту фальшивку, очевидно, был одаренным мастером. Мог ли взяться за это человек, занявшийся впоследствии изготовлением фальшивых денег?
   Без сомнения! Фармер навел бы ее на след Витторио. Но он мертв.
   Пет охватило отчаяние. У нее нет времени на поиски потерянного сокровища. Она вспомнила слова Лотти: «Вам лучше вернуться домой до конца недели, мисс. Иначе лишитесь работы. А вместе с вами и я, а мне мое место очень нравится».
   Пет знала, что Лотти права. Она провела в отъезде почти месяц, вдвое дольше, чем планировала. Сейчас, когда рядом не было Хиро, Пет знала, что ее влечение к нему несопоставимо с чувством к другому человеку.
   Решив покинуть Жемчужного Принца, Пет больше не хотела прятаться от того мира, который выбрала для себя.
   Толкая перед собой багажную тележку в аэропорту Джона Кеннеди, Пет шла мимо газетного киоска. Ее глаза автоматически скользнули по заголовкам газет и внезапно остановились на первой странице «Дейли ньюс». Она увидела фотографию женщины с закрытыми глазами, лежащей под капельницей. Статья называлась «Живой труп».
   В женщине она узнала. Джесс.
   Пет начала лихорадочно шарить по карманам в поисках мелочи и тут же заметила фотографию в «Пост»: Фернандо де Моратин в наручниках заходит в полицейский участок.
   Купив газету, Пет выяснила, что Джесс лежит в больнице Ленокс-Хилл без сознания в результате приема большой дозы инсулина. Пет похолодела, прочитав, что, по мнению врачей, мозг поражен и кома необратима.
   Но почему арестован Фернандо? Ее глаза скользнули вниз по колонке…
   «Так как миссис де Моратин страдала диабетом и находилась под постоянным наблюдением, вначале ничего не заподозрили. Однако родители миссис де Моратин потребовали расследования, в результате которого полиция арестовала ее мужа. Не углубляясь в детали, детектив Джон Терасси сообщил репортерам, что, по мнению полиции, мистер Моратин ввел жене смертельную дозу инсулина. Он арестован по обвинению в умышленном убийстве».
   Оцепенев от ужаса, Пет быстро покатила тележку к выходу из аэропорта.
   В залитой светом комнате Джесс казалась особенно бледной. К ее телу тянулись многочисленные трубочки. Рядом попискивали и гудели электронные приборы и аппарат для искусственной вентиляции легких. Возле дочери сидела резко постаревшая Салли Уолш.
   Когда вошла Пет, Салли повернула к ней голову:
   – Она проснется, Пет. Ты знаешь, она уже была в коме. Она проснется.
   Пет кивнула, хотя знала, что прогноз крайне неблагоприятный. Врачи сказали ей, что уровень инсулина у Джесс катастрофически низкий, а энцефалограмма практически не выявляет активности мозга.
   – Я всегда боялась за нее, – тихо сказала Салли. – Всю жизнь боялась чего-то такого.
   «Поэтому старалась держаться подальше и лишила Джесс своей любви?» – подумала Пет, но промолчала.
   Глядя на неподвижную подругу, она вспомнила последнюю встречу с ней за обедом в «Плаза-Палм-Корт» – как раз перед тем, как Пет отправилась на свадьбу Андреа. К тому времени Джесс уже сообщила Фернандо о будущем ребенке и сказала, что он очень обрадовался…
   Предположим, Фернандо не был рад. Но достаточное ли это основание для убийства?
   – А что с ребенком? – спросила Пет.
   Салли Уолш сделала вид, будто не слышала вопроса.
   – Ребенок, Салли, – повторила Пет чуть громче, – он?..
   – Погиб, – безжизненным голосом отозвалась та. – Плод удалили вчера вечером.
   Слова падали как камни. Пет безмолвно смотрела на подругу.
   «О, Джесс, – взмолилась она, – неужели я предала тебя? Могла ли я что-то сделать?»
   Внезапно на нее нахлынули воспоминания о свадьбе Джесс и ссоре с Люком, который презирал Фернандо и не верил ему. Пет вспомнила его слова: «Фернандо почти признал, что женился на Джесс ради ее денег…»
   А она обвинила Люка в предвзятости. Джесс была страстно влюблена в своего испанца, и Пет пыталась полюбить его, поверить ему и оправдать перед Люком.
   Но Люк оказался прав.
   – Салли, отдохни немного и выпей кофе. Я побуду здесь. Салли кивнула и вышла.
   Пет присела на край кровати и взяла Джесс за руку. Повинуясь внезапному импульсу, она тихо заговорила:
   – Хорошо же ты отметила мое возвращение домой, малышка. Я так надеялась… стать крестной матерью… Черт побери, Джесс, я не могу потерять тебя. Как ты думаешь, сколько у меня друзей? Что он сделал с тобой, Джесс? Неужели так боялся потерять даже часть денег, что убил жену и ребенка?
   В дверь заглянула медсестра.
   – Извините. Вы мисс д'Анжели? Вас к телефону. Пройдите к посту…
   Пет опустила руку Джесс на простыню.
   – Он заплатит за это, Джесс!
   Пет ожидала услышать голос Лотти, единственной, кто знал о ее возвращении. Только она могла догадаться, что Пет первым делом отправится в больницу.
   Но это была не Лотти.
   – Я так и знал, что ты здесь.
   Мгновенно узнав этот голос, Пет потеряла дар речи.
   – Эй, – позвал он, – ты еще здесь?
   – Здесь, – выдавила Пет.
   – Мне хотелось поддержать тебя, – с сочувствием сказал Люк. – Сейчас тебе несладко.
   – Настоящий ад. Но мне легче, когда я говорю с тобой.
   – Есть ли шансы?
   – Не думаю. Ее поддерживает аппаратура.
   – Держись, Пет. Я понимаю, как много значила для тебя Джесс.
   – Помнишь, о чем мы спорили в день их свадьбы?
   – А как же! Временами я даже спрашивал себя, не допустил ли страшную ошибку, открыв рот. Если бы я промолчал, то мы…
   – Нет, ты был прав. У меня не хватило здравого смысла прислушаться к тебе и смелости поговорить об этом с Джесс…
   Впервые с того момента, как Пет узнала страшную новость, она расплакалась. Но плакала Пет не только об умирающей подруге, но и о том дне, когда потеряла любовь Люка.
   – Пет… Я могу приехать… Если я нужен тебе…
   – Нужен мне? Я так давно жду тебя… – Она больше не сдерживала чувства, с которыми боролась много лет. – Приезжай, дорогой! Приезжай.
   Люк молчал. Неужели передумал?
   – Люк?
   – Я здесь. Какими же мы были дураками! Сколько лет потеряли из-за гордости, страха и…
   – Мы потеряли только время, но, слава Богу, не друг друга, – оборвала его Пет. – Собирай вещи. Ты нужен мне здесь.
   – Дай мне время до завтра. И, Пет…
   – Да?
   – Скажу, когда приеду.
   Пет улыбнулась и положила трубку. Она уже знала, что скажет ей Люк.
   И следующий день Пет провела в больнице. Утром она зашла в «Тезори», чтобы решить накопившиеся за время ее отсутствия вопросы или по крайней мере отложить их еще на один день. Пет ни о чем не договорилась с Люком, но знала наверняка, что он приедет в больницу.
   Он вошел в палату уже на закате. Высокий, загорелый, сильный и прямой человек, с которым хорошо быть рядом.
   Пет поднялась. Они немного постояли, обнявшись и глядя на Джесс.
   – Поехали домой, – сказал Люк. Казалось, он никогда не уходил.
   В такси они обменялись последними новостями. Робби обратил внимание Люка на статью в «Пипл», посвященную невероятному успеху американского филиала «Тезори». И все же Люк с удовольствием слушал все подробности. Это разительно отличалось от его былого отношения к работе Пет. «Надолго ли? – подумала она, но тут же одернула себя: – Сомнениям уже нет места».
   Люк сказал, что продает свое дело большой компании, где найдется место и Робби. Ничто теперь не мешало ему переехать на запад.
   – Мне нужно несколько недель, чтобы закончить переговоры. А потом я могу поселиться здесь.
   – Ты приедешь ко мне?
   – Ну ты же не можешь руководить магазином по телефону.
   Казалось, он готов на любые уступки. Как только дверь квартиры закрылась за ними, они упали друг другу в объятия.
   – Я люблю тебя, Петра д'Анжели, – сказал Люк. – Я люблю тебя такой, какая ты есть.

Глава 9

   Проходили месяцы, но Джесс по-прежнему была в коме, что крайне удручало Пет, хотя все остальное, казалось, наладилось.
   Люк почти год ездил в Калифорнию, а потом обосновался в Нью-Йорке. За свою компанию он получил почти сто миллионов долларов. Эти деньги и те, что достались ему в наследство, он вложил в фонд, финансирующий различные проекты, начиная от спасения амазонских лесов до строительства больниц в странах Африки. Люк часто путешествовал, но, возвращаясь домой, проводил все время с Пет.
   «Тезори – Нью-Йорк» процветал. Пет была все так же увлечена работой, но Люк больше не осуждал ее за то, что она служит привилегированному меньшинству. Чтобы предотвратить размолвки, Пет помещала большую часть своего жалованья в различные благотворительные фонды.
   Когда прибыль стала расти, Пет предложила расширить американский филиал «Тезори», но этому неожиданно воспротивился Антонио Скаппа.
   – Ты и так слишком занята, – сказал он ей по телефону и категорически отказался открывать новые магазины в Чикаго, Беверли-Хиллз или Нью-Йорке.
   Это очень удивило Пет, поскольку в Европе сеть «Тезори» расширялась и сам Скаппа не раз говорил ей, что хочет стать первым в своем деле. «Дай мне волю, – думала Пет, – и я уничтожила бы конкурентов по эту сторону Атлантики». Со временем ее недоумение сменилось гневом. Достигнув успеха, она считала, что заслужила право определять стратегию развития филиала. Несколько раз Пет звонила в Женеву и предлагала Скаппе встретиться, но он ссылался на занятость. Этот человек явно избегал ее.
   Пет была разочарована и неудачными поисками драгоценностей Ла Коломбы. Вначале, правда, все выглядело не так удручающе. Пет поручила частному детективу отыскать следы Фармера. Проштудировав тюремные записи, детектив обнаружил, что одним из свидетелей по делу Джеральда Фармера выступал его сын Джон. Это же имя значилось в списках посетителей тюрьмы. После смерти отца Джон забрал останки и собирался перевезти их на родину, в Амстердам.
   Узнав об этом, Пет поехала к деду в надежде, что он вспомнит таинственного мистера Фармера.
   – Он изготовил половину бутылочки, дед, и сделал это блестяще. Должно быть, этот человек отличался недюжинным талантом и был известен в своем деле.
   Но Джозеф покачал головой:
   – Прости меня, Пет, но я не помню никого с такой фамилией, по крайней мере в Роттердаме.
   – Фармер родом из Амстердама. Перед войной было немного таких, как он. Наверняка коллеги помнят его… – Восьмидесятилетний Джозеф не жаловался на здоровье, но вот память стала слабеть. – Подумай. Может, один из твоих друзей…
   – Бесполезно, Пет. Ты сама сказала, что имя, возможно, вымышленное. Джеральд Фармер – не голландское имя. Твой лорд мог не расслышать, или это была английская версия голландской фамилии, например, Фермер, Фроммер, Ферне… – таких имен дюжины в Голландии.
   Пет сразу же послала детектива в Голландию, но тот ничего не нашел.
   Фернандо де Моратина судили зимой. Обвинение было построено на свидетельствах о том, что муж Джесс втайне закупал инсулин. Кроме того, он сообщил дюжине своих беспутных собутыльников, что скоро унаследует деньги жены. И Пет, и Люк выступали свидетелями обвинения. Люк сообщил о словах Фернандо в день свадьбы, а Пет рассказала, что Джесс узнала о беременности всего за несколько недель до покушения на убийство. По мнению прокурора, Фернандо испугался, что ребенок уменьшит его шансы на получение денег. Фернандо осудили на восемь лет.
   Вернувшись домой после суда, Пет подошла к небольшому сейфу в стене.
   Люк сидел в гостиной, когда она положила на стол свою половинку флакона. Он впервые увидел эту реликвию.
   – Так вот эта маленькая часть головоломки, которая заставляет тебя столько лет надеяться и искать! Красивая.
   – Красивая, но незаконченная. Как и моя жизнь сейчас. – Пет села рядом с Люком.
   – Такова жизнь. Не все заканчивается как в сказках. Тебе придется привыкнуть к этому.
   – Не могу. Думая о недостающей половинке и вспоминая, что ее украли у меня… у моего отца, я понимаю, что вместе с ней у меня похитили покой и веру. Справедливость не восторжествует, пока я не найду виновного и не заставлю его вернуть то, что он взял.