Страница:
– Я не нуждаюсь в твоей дурацкой защите.
– Полагаю, когда наши танки выйдут на дороги Италии, ты просто скажешь: «Не беспокойте меня, я читаю сонеты»? – Витторио фыркнул. – Конечно, ты не сомневаешься, что мне придется защищать тебя в любом случае, поскольку мы – родственники.
Стефано криво улыбнулся. Родственники, а не братья. Похоже, Витторио готовится к тому дню, когда будет разумнее вовсе не признавать его братом.
– Не беспокойся, брат. – Стефано сделал ударение на последнем слове. – Мне не понадобится твое покровительство. Если начнется война, ты будешь слишком занят тем, чтобы защитить себя.
Витторио возмущенно схватил брата за рукав, но тот не остановился.
– Послушай меня, Стефано, они уже составляют списки тех, кому нельзя доверять, людей, чье предательство или трусость могут помешать нашим мечтам о новой империи. Я не хочу, чтобы твое имя внесли туда.
– Ты беспокоишься обо мне или о себе?
– Это будет плохо для нас обоих, – замявшись, ответил Витторио.
– Учту, – пообещал Стефано.
Они дошли до маленького «фиата», и через несколько минут машина, выехав из центра города, направилась в сторону Флоренции.
В дороге братья молчали. Стефано не нравилось спорить с Витторио, а в последнее время они только этим и занимались. Лучше уж ничего не говорить. Дождь усиливался, гипнотически шелестели стеклоочистители. Стефано задремал, когда они проезжали Ломбардию, и проснулся уже возле холмов Тосканы.
Ребенком он проводил лето в Тоскане на летней вилле Карло. В окружении темно-коричневых холмов Стефано всегда чувствовал себя как дома, словно был отсюда родом. Сейчас, в темноте и под дождем, непрерывно стучащим по ветровому стеклу, он не видел кипарисов, оливковых рощ, виноградников, раскинувшихся на склонах холмов… но ощущал их. Тоскана, сладкая, как виноград в жбанах, пикантная, как оливки после первой прессовки, дающие жирное чистое масло. Эта земля подарила миру Данте и Петрарку, Леонардо и Микеланджело. Возможно, именно поэтому Стефано было так хорошо здесь.
Увидев на дорожном знаке, что до Флоренции осталось десять километров, Стефано достал из кармана конверт от Бранкузи с инструкцией и картой, нарисованной клиентом.
Стефано смотрел на карту и указывал Витторио направление к поместью, расположенному среди холмов на окраине Фьезоле. Дождь начал стихать, и через двадцать минут братья подъехали к длинной кипарисовой аллее. На мраморном пьедестале было высечено название поместья. Когда они развернулись, фары высветили выгравированные буквы: «Ла Тана». «Милое название, – подумал Стефано, – „Гнездо“».
Витторио нажал на тормоза так сильно, что машину занесло на влажном гравии. Стефано схватился за приборную доску.
– Какого черта?.. – вскрикнул он, взглянув на брата.
– Ты не сказал мне, что мы едем в «Ла Тана», – недовольно пробормотал Витторио.
– Ну и что?
– Неужели ты так наивен, Стефано? Разве не знаешь, кто здесь живет?
– Карло сказал, что это интересная женщина и нам доставит удовольствие знакомство с ней.
– Удовольствие, вот именно! Если она сделает для нас то, что уже делала для половины богатых мужчин Европы… – Стефано удивленно посмотрел на брата. – Значит… Карло не рассказал тебе об этой женщине, хозяйке «Ла Тана»?
– Нет…
– Ты никогда не слышал о Ла Коломбе?
Стефано начал что-то припоминать. «Голубка». Да, конечно, он что-то слышал о Ла Коломбе – или читал о ней. Эта легендарная женщина была в свое время самой известной куртизанкой. Она никогда не состояла в браке, но ее расположения добивались великие мужи всего мира: аристократы, политики, художники, известные оперные певцы… Рассказывали, будто даже король Виктор Эммануил в юности любил ее. Судя по слухам, Ла Коломба была предана каждому из них, но только год или два. Многочисленные связи и щедрые подарки поклонников, восхищенных ее красотой, сделали Ла Коломбу очень богатой женщиной.
Витторио дал задний ход.
– В чем дело? – спросил Стефано.
– Неужели ты всерьез думаешь, что я войду в дом самой известной в Европе старой шлюхи? Возможно, тебе незачем беспокоиться о своей репутации, но я не хочу погубить свою. Во всяком случае, сейчас.
Стефано схватил брата за руку и выключил двигатель.
– Не будь ослом. Она богата и умна. И говорят, красива. Пусть куртизанка, хотя это уже в прошлом, но вовсе не та женщина, которую надо избегать. Все знают, что у нее много влиятельных друзей.
Витторио усмехнулся.
– Это ненадолго. Дуче искоренит в Италии такую безнравственность. Шлюха, пользующаяся благосклонностью министров и королей! Отвратительно! – Он выглянул в окно и тихо добавил: – Не удивлюсь, если это место уже под наблюдением.
– Я не уеду, – отрезал Стефано. – Я обещал Карло.
– Вполне в духе Бранкузи иметь такого клиента, – пробормотал Витторио.
Стефано хотелось выскочить из машины и заявить, что он справится сам, а Витторио может проваливать, но тут полная луна выглянула из-за облака. Впереди на пологом холме среди кипарисов возвышалась огромная вилла, залитая лунным светом. Пораженный волшебным видом, Стефано посмотрел на брата и увидел, что тот притих.
– Она удачно выбрала название для своего дома, – съязвил Витторио. – «Ла Тана» – лисья нора, куда лисица завлекает свои жертвы.
– «Ла Тана» означает также «гнездо», а это отлично подходит для дома Голубки.
Братья смотрели на особняк, пока луна вновь не скрылась за облаками и его вновь не поглотила тьма. Но даже мимолетное впечатление от «Ла Тана» приободрило братьев. Витторио переключил передачу, медленно въехал в ворота и двинулся по кипарисовой аллее.
Через несколько минут они затормозили перед виллой, выстроенной из розового и белого мрамора в палладианском стиле. От портика с колоннами расходились два крыла дома. Огромная, обитая железом дубовая дверь открылась прежде, чем Стефано протянул руку к звонку.
– Добро пожаловать, господа, – проговорила женщина, появившаяся в дверном проеме. – Рада видеть вас в моем доме.
Стефано ожидал, что им откроет слуга, но это, конечно же, была сама Ла Коломба, женщина, очаровывавшая Европу почти полвека. Он в немом восхищении уставился на нее, ибо никогда еще не наблюдал столь поразительного сочетания элегантности и красоты. Блестящие черные волосы, уложенные в высокую прическу, подчеркивали стройность шеи. Шелковое платье цвета чайной розы, отделанное жемчугом, облегало изящную фигуру и ниспадало вниз мягкими складками. Красоту лица не затмевал даже блеск бриллиантов на шее. Клеопатра, Троянская Елена, Жозефина… сама Ева… История не знала женщины более изысканной, совершенной и соблазнительной, чем Ла Коломба.
Стефано ощутил укол зависти, когда она взглянула вначале на его брата.
– Вы, должно быть, Витторио. – Ла Коломба протянула ему руку.
Стефано затаил дыхание, опасаясь, как бы брат не сказал какой-нибудь бестактности. Но тот, чуть помедлив, пожал хозяйке руку и слегка кивнул.
Чуть заметно улыбнувшись, она посмотрела на второго гостя:
– А вы – Стефано…
Он склонился над протянутой рукой, нежной и шелковистой. Выпрямившись, Стефано встретил мягкий взгляд сапфировых глаз. Легкая улыбка осветила лицо женщины, и Стефано сразу понял, почему она покоряла мужчин.
– Пожалуйста, заходите, – пригласила Ла Коломба. – Я давно жду вас.
Витторио замялся в дверях, и Стефано заметил настороженность брата.
Сам он был готов сделать для этой женщины все что угодно.
Глава 3
– Полагаю, когда наши танки выйдут на дороги Италии, ты просто скажешь: «Не беспокойте меня, я читаю сонеты»? – Витторио фыркнул. – Конечно, ты не сомневаешься, что мне придется защищать тебя в любом случае, поскольку мы – родственники.
Стефано криво улыбнулся. Родственники, а не братья. Похоже, Витторио готовится к тому дню, когда будет разумнее вовсе не признавать его братом.
– Не беспокойся, брат. – Стефано сделал ударение на последнем слове. – Мне не понадобится твое покровительство. Если начнется война, ты будешь слишком занят тем, чтобы защитить себя.
Витторио возмущенно схватил брата за рукав, но тот не остановился.
– Послушай меня, Стефано, они уже составляют списки тех, кому нельзя доверять, людей, чье предательство или трусость могут помешать нашим мечтам о новой империи. Я не хочу, чтобы твое имя внесли туда.
– Ты беспокоишься обо мне или о себе?
– Это будет плохо для нас обоих, – замявшись, ответил Витторио.
– Учту, – пообещал Стефано.
Они дошли до маленького «фиата», и через несколько минут машина, выехав из центра города, направилась в сторону Флоренции.
В дороге братья молчали. Стефано не нравилось спорить с Витторио, а в последнее время они только этим и занимались. Лучше уж ничего не говорить. Дождь усиливался, гипнотически шелестели стеклоочистители. Стефано задремал, когда они проезжали Ломбардию, и проснулся уже возле холмов Тосканы.
Ребенком он проводил лето в Тоскане на летней вилле Карло. В окружении темно-коричневых холмов Стефано всегда чувствовал себя как дома, словно был отсюда родом. Сейчас, в темноте и под дождем, непрерывно стучащим по ветровому стеклу, он не видел кипарисов, оливковых рощ, виноградников, раскинувшихся на склонах холмов… но ощущал их. Тоскана, сладкая, как виноград в жбанах, пикантная, как оливки после первой прессовки, дающие жирное чистое масло. Эта земля подарила миру Данте и Петрарку, Леонардо и Микеланджело. Возможно, именно поэтому Стефано было так хорошо здесь.
Увидев на дорожном знаке, что до Флоренции осталось десять километров, Стефано достал из кармана конверт от Бранкузи с инструкцией и картой, нарисованной клиентом.
Стефано смотрел на карту и указывал Витторио направление к поместью, расположенному среди холмов на окраине Фьезоле. Дождь начал стихать, и через двадцать минут братья подъехали к длинной кипарисовой аллее. На мраморном пьедестале было высечено название поместья. Когда они развернулись, фары высветили выгравированные буквы: «Ла Тана». «Милое название, – подумал Стефано, – „Гнездо“».
Витторио нажал на тормоза так сильно, что машину занесло на влажном гравии. Стефано схватился за приборную доску.
– Какого черта?.. – вскрикнул он, взглянув на брата.
– Ты не сказал мне, что мы едем в «Ла Тана», – недовольно пробормотал Витторио.
– Ну и что?
– Неужели ты так наивен, Стефано? Разве не знаешь, кто здесь живет?
– Карло сказал, что это интересная женщина и нам доставит удовольствие знакомство с ней.
– Удовольствие, вот именно! Если она сделает для нас то, что уже делала для половины богатых мужчин Европы… – Стефано удивленно посмотрел на брата. – Значит… Карло не рассказал тебе об этой женщине, хозяйке «Ла Тана»?
– Нет…
– Ты никогда не слышал о Ла Коломбе?
Стефано начал что-то припоминать. «Голубка». Да, конечно, он что-то слышал о Ла Коломбе – или читал о ней. Эта легендарная женщина была в свое время самой известной куртизанкой. Она никогда не состояла в браке, но ее расположения добивались великие мужи всего мира: аристократы, политики, художники, известные оперные певцы… Рассказывали, будто даже король Виктор Эммануил в юности любил ее. Судя по слухам, Ла Коломба была предана каждому из них, но только год или два. Многочисленные связи и щедрые подарки поклонников, восхищенных ее красотой, сделали Ла Коломбу очень богатой женщиной.
Витторио дал задний ход.
– В чем дело? – спросил Стефано.
– Неужели ты всерьез думаешь, что я войду в дом самой известной в Европе старой шлюхи? Возможно, тебе незачем беспокоиться о своей репутации, но я не хочу погубить свою. Во всяком случае, сейчас.
Стефано схватил брата за руку и выключил двигатель.
– Не будь ослом. Она богата и умна. И говорят, красива. Пусть куртизанка, хотя это уже в прошлом, но вовсе не та женщина, которую надо избегать. Все знают, что у нее много влиятельных друзей.
Витторио усмехнулся.
– Это ненадолго. Дуче искоренит в Италии такую безнравственность. Шлюха, пользующаяся благосклонностью министров и королей! Отвратительно! – Он выглянул в окно и тихо добавил: – Не удивлюсь, если это место уже под наблюдением.
– Я не уеду, – отрезал Стефано. – Я обещал Карло.
– Вполне в духе Бранкузи иметь такого клиента, – пробормотал Витторио.
Стефано хотелось выскочить из машины и заявить, что он справится сам, а Витторио может проваливать, но тут полная луна выглянула из-за облака. Впереди на пологом холме среди кипарисов возвышалась огромная вилла, залитая лунным светом. Пораженный волшебным видом, Стефано посмотрел на брата и увидел, что тот притих.
– Она удачно выбрала название для своего дома, – съязвил Витторио. – «Ла Тана» – лисья нора, куда лисица завлекает свои жертвы.
– «Ла Тана» означает также «гнездо», а это отлично подходит для дома Голубки.
Братья смотрели на особняк, пока луна вновь не скрылась за облаками и его вновь не поглотила тьма. Но даже мимолетное впечатление от «Ла Тана» приободрило братьев. Витторио переключил передачу, медленно въехал в ворота и двинулся по кипарисовой аллее.
Через несколько минут они затормозили перед виллой, выстроенной из розового и белого мрамора в палладианском стиле. От портика с колоннами расходились два крыла дома. Огромная, обитая железом дубовая дверь открылась прежде, чем Стефано протянул руку к звонку.
– Добро пожаловать, господа, – проговорила женщина, появившаяся в дверном проеме. – Рада видеть вас в моем доме.
Стефано ожидал, что им откроет слуга, но это, конечно же, была сама Ла Коломба, женщина, очаровывавшая Европу почти полвека. Он в немом восхищении уставился на нее, ибо никогда еще не наблюдал столь поразительного сочетания элегантности и красоты. Блестящие черные волосы, уложенные в высокую прическу, подчеркивали стройность шеи. Шелковое платье цвета чайной розы, отделанное жемчугом, облегало изящную фигуру и ниспадало вниз мягкими складками. Красоту лица не затмевал даже блеск бриллиантов на шее. Клеопатра, Троянская Елена, Жозефина… сама Ева… История не знала женщины более изысканной, совершенной и соблазнительной, чем Ла Коломба.
Стефано ощутил укол зависти, когда она взглянула вначале на его брата.
– Вы, должно быть, Витторио. – Ла Коломба протянула ему руку.
Стефано затаил дыхание, опасаясь, как бы брат не сказал какой-нибудь бестактности. Но тот, чуть помедлив, пожал хозяйке руку и слегка кивнул.
Чуть заметно улыбнувшись, она посмотрела на второго гостя:
– А вы – Стефано…
Он склонился над протянутой рукой, нежной и шелковистой. Выпрямившись, Стефано встретил мягкий взгляд сапфировых глаз. Легкая улыбка осветила лицо женщины, и Стефано сразу понял, почему она покоряла мужчин.
– Пожалуйста, заходите, – пригласила Ла Коломба. – Я давно жду вас.
Витторио замялся в дверях, и Стефано заметил настороженность брата.
Сам он был готов сделать для этой женщины все что угодно.
Глава 3
Когда Стефано вошел в царство Ла Коломбы, ему показалось, будто он попал в прошлый век. Следуя за ней по коридору, он слышал только мягкий шелест ее платья и тиканье фарфоровых напольных часов. Сквозь окна, задернутые тяжелыми драпировками, не доносился даже шум дождя. Повсюду горели свечи – в люстрах, на стенах, в серебряных канделябрах на столах, и языки пламени играли на предметах дорогой обстановки: фарфоровых вазах и бронзовых статуэтках, на столиках в стиле будь и серебряных коробочках, на картинах в позолоченных рамах.
Хозяйка двигалась с грацией молодой девушки и с уверенностью женщины, покорившей все страны Европы.
В роскошной гостиной золотое сочеталось с розовым, палево-фиолетовым и бледно-лиловым. На лепном потолке резвились херувимы, на персидском ковре на полу красовались невиданные цветы. На стенах висели картины. Одна из них, изображавшая обнаженную одалиску с блестящей ниткой жемчуга на шее, привлекла внимание Стефано.
– Тициан? – почтительно спросил он.
– Да. – Ла Коломба улыбнулась, приятно удивленная тем, что он узнал художника.
– А это Рубенс. – Стефано посмотрел на большое полотно, где пышнотелая обнаженная женщина склонилась на белоснежную грудь лебедя. – Превосходно!
– Упадничество, – тихо бросил Витторио. Он не разбирался в живописи, но, войдя в дом, сразу же начал прикидывать, сколько стоит то, что попадалось ему на глаза. Ла Коломба, конечно, опасная женщина, но, видит Бог, ее состояние баснословно.
– Пожалуйста, присаживайтесь. – Хозяйка указала на бархатные кресла и софу у камина. При этом она чуть взмахнула рукой, и бриллианты на браслете засверкали. На столе перед софой стоял золотой кофейник, полупрозрачные китайские чашки, лежали салфетки камчатного полотна.
Витторио опустился в кресло, а Стефано сел на софу рядом с Ла Коломбой. Ему хотелось быть ближе к ней, поскольку он никогда не встречал столь очаровательную женщину. Аромат ее духов кружил ему голову, а голос успокаивай. Хотя Стефано только что познакомился с Ла Коломбой, ему казалось, будто он знает ее всю жизнь.
Когда она подняла кофейник, в огне свечей засверкали кольца. Ими были унизаны все ее пальцы, кроме безымянного на правой руке, где носят обручальное кольцо.
– Надеюсь, вы простите меня, что сама подаю вам, – начата Ла Коломба. – Я просила слуг не отвлекать нас. Думаю, наше дело лучше обсудить без посторонних. – Первую чашку она протянула Витторио. – Полагаю, вам черный, Витторио…
Витторио нерешительно взял чашку, словно боясь, что кофе отравлено.
– А вы, Стефано, предпочитаете кофе с молоком, верно?
– Откуда вы знаете, синьора? – удивился Стефано.
– От Бранкузи.
Витторио подался вперед:
– С чего он взял, что вам интересно, какой кофе мы пьем?
Ее глаза лукаво блеснули.
– Он знает: я всегда стараюсь достойно принять гостей, кем бы они ни были.
Витторио нахмурился, явно неудовлетворенный ответом, но Ла Коломба тут же осведомилась:
– А много ли вы знаете обо мне?
– Вполне достаточно, синьора, – отозвался Витторио.
– Слишком мало, Ла Коломба, – ответил Стефано.
Ее смех, прозвучавший как колокольчик, навеял Стефано мысли о бальных залах и роскошных постелях любовников. Витторио же, рассердившись, быстро осушил чашку и отставил ее.
– Синьора, мы много часов провели в машине. Ночью. Под дождем. Из-за вашего каприза. Не лучше ли заняться делами, чтобы мы могли поскорее уехать.
Стефано возмутила грубость Витторио и откровенно выраженное им желание поскорее закончить визит. Он уже собирался одернуть брата, но Ла Коломба опередила его:
– Вам не нравится мой образ жизни, да, Витторио? – мягко спросила она.
– А что здесь может нравиться, мадам? Все знают, что вы…
– Все? Вы мне льстите. А что вы, Стефано, думаете обо мне?
Он думал… надеялся… видел, что ее лицо изменилось, когда она посмотрела на него.
– Ваша жизнь была полна приключений, – с пылом ответил Стефано. – Не вижу в этом ничего плохого.
– Вы очень добры. – Глаза Ла Коломбы затуманились. – К несчастью, в результате моих приключений я приобрела не только друзей, но и врагов. И хотя я здесь живу тихо и желаю только одного, чтобы меня оставили наедине с моим садом, книгами и любимым домом… кое-кто считает меня опасной женщиной. Вот поэтому мне придется перевезти ценности, которые опасно оставлять здесь. – Витторио выпрямился в кресле. – Однако не следует возвращаться с этим к Карло Бранкузи.
– Не… – начал Витторио.
– Это мой вам подарок.
Братья обменялись удивленными взглядами.
– Почему вы решили сделать нам подарки? – спросил Стефано, ничего не понимая, но пытаясь хоть как-то объяснить ее поведение.
Ла Коломба потянулась за кофейником.
– Хотите еще кофе? Чтобы все объяснить, я должна рассказать вам кое-что о своей жизни…
– Синьора, пожалуйста, – перебил ее Витторио. – Убежден, история вашей жизни очень занимательна и весьма поучительна. Но уже поздно, а мне утром нужно быть в Милане.
Глаза Ла Коломбы сверкнули.
– О да, я знаю, вы очень занятой человек, Витторио. Пунктуальность для вас прежде всего. Вы всегда приходите в магазин ровно в восемь двадцать девять, раньше всех служащих, и отпираете дверь ключами, которые висят на золотой цепочке на поясе. В восемь тридцать мальчик из кафе приносит ваш кофе-эспрессо, и ровно в девять магазин открывается для посетителей. Вы никогда не опаздываете.
Витторио уставился на нее.
– Как вы?..
Но она перебила его:
– Боюсь, что вы, Стефано, совсем не так рациональны. По утрам вы слишком долго валяетесь в постели – и зачастую в постели милой молодой синьорины, – потом поспешно одеваетесь и бежите на работу. Костюм ваш редко бывает отглажен, а волосы часто выглядят так, словно вы причесывались граблями. Вы проводите обеденный перерыв в библиотеке, читая Пиранделло и Данте, а потом снова бежите, опасаясь опоздать в контору. Синьор Бранкузи ворчит на вас, однако начинает понимать, что, возможно, вы не созданы для юриспруденции…
Стефано смотрел на Ла Коломбу смущенно, а Витторио злобно.
– Вы шпионили за нами? А вам известно, что я могу арестовать вас только за это? Вот сейчас позвоню и…
– Знаю, что можете, но не сделаете этого.
– Почему, – Витторио разгладил складки на брюках, как будто ждал прихода партийного начальника, – почему вы так уверены, черт возьми?
Удар грома проник сквозь толстые стены, и по стеклам забарабанил ливень. Словно не слыша вопроса Витторио, Ла Коломба подошла к окну, отодвинула тяжелые шторы и выглянула на улицу.
– Едва ли я отпущу вас в Милан в такую погоду.
– Отпустите нас? – с негодованием воскликнул Витторио. – Вы считаете, что можете командовать нами…
– Я говорю лишь о том, что буду рада, если вы останетесь на ночь.
– Невероятно! Ведь если узнают, что я провел ночь в доме…
– Витторио! – оборвал его брат. – Не смей так говорить с дамой!
– Не волнуйтесь, Стефано, – мягко сказала Ла Коломба. – Я слышала вещи и похуже, так что уже давно не обижаюсь. Простите, Витторио, что поставила вас в такое неприятное положение. Понятно, что ваши товарищи по партии не одобрят этого. Однако никто не знает, что вы здесь. Вам лучше вернуться в Милан утром.
– Мы с радостью останемся, – сказал Стефано. Но Витторио не уступал:
– Синьора, у меня нет времени на…
– Вам придется найти его. Уверяю, это в ваших интересах.
Впервые Ла Коломба повысила голос, и в нем послышалась такая властность, что Витторио откинулся в кресле, признавая поражение. Почему бы не потерять время, если за это обещано вознаграждение? Ла Коломба налила еще кофе.
– Предлагаю выслушать мою историю.
Гулкий раскат грома, прозвучав совсем близко, положил конец спору.
Следующий час братья д'Анжели слушали Ла Коломбу. Это в самом деле была интересная история. Стефано был зачарован голосом хозяйки. Витторио едва сдерживал злобу.
– Вы знаете меня как Ла Коломбу, – начала она, – но мое имя Петра Манзи, я родилась в Неаполе, в квартале Спакка. – И она подробно рассказала о том, как умерла вся ее семья в последнее десятилетие прошлого века. – Распространилась эпидемия холеры. Умирали десятки тысяч. Сначала мои сестры, три маленькие девочки, потом мать, а через неделю – отец.
Ла Коломба тяжело вздохнула.
– Потом Агостино Депретис, итальянский премьер-министр в те ужасные дни, подписал приказ: «Неаполь должен быть вычищен». Чтобы избежать катастрофы, он решил снести трущобы. Представьте себе, сотни людей в одно мгновение оказались без крова, и им некуда было идти, ведь они не могли ни снять, ни купить квартиры в других районах. Всю Спакку сровняли с землей. Мне тогда было тринадцать.
Ла Коломба жила с теткой, овдовевшей во время холеры, пока ее не взял в помощницы хозяин магазина.
– А дальше начинается то, что вы слышали сотни раз. Маленькую Золушку вытащил из грязи прекрасный принц – хотя он не был принцем, а я не выходила за него замуж.
Витторио засмеялся:
– Это неудивительно.
Она не обратила внимания на язвительную реплику.
– Моя жизнь совсем не была сказкой. В ней не оказалось волшебства. Все, что у меня есть, я заработала сама. Сама воплотила желания в реальность и добилась всего, о чем может мечтать любая женщина, – богатства, любви, положения, власти.
– Вы называете это властью? – с издевкой спросил Витторио. – Прыгать из одной постели в другую, продавать себя тому, кто предложит больше денег?
Стефано гневно посмотрел на брата и приподнялся, сжав кулаки.
– Я хотел бы извиниться за грубость брата, синьора.
– В этом нет необходимости. Я слишком хорошо знаю его. Вас обоих. – Ла Коломба закрыла глаза, и ее лицо внезапно постарело, словно до сих пор она усилием воли управляла безжалостным временем. – В тридцать с небольшим я приняла решение. Весьма банальное. Миллионы самых обычных женщин принимали такое же решение задолго до меня. Я задумала родить ребенка. – Она улыбнулась и окинула братьев лукавым взглядом. – Я сказала себе, что это самое сильное ощущение, которое может испытать женщина, и не захотела упустить его.
Братья во все глаза уставились на нее и ловили каждое слово.
– Тогда у меня не было любовника. Не усмехайтесь, Витторио. Это случалось часто. Я была очень требовательна к мужчинам. И стала ждать именно Его. Пришел день, когда однажды в опере я познакомилась со своим избранником. Высокий, красивый, он занимал хорошее положение и был весьма известен, но так высокомерен, что пренебрегал условностями и диктовал свои правила… Он не побоялся появиться со мной на публике, и я приняла его приглашение на ужин. В «Гранд Марнье» я решила, что этот человек идеально подходит для моей цели.
И, как обычно, получив то, что хотела, она справилась и со сложной беременностью, и с трудными родами.
– Это было не так загадочно, как я ожидала, – с улыбкой призналась Ла Коломба. – Однако здоровый ребенок с крепкими ножками стал радостью моей жизни. Через четыре года я снова забеременела, но уже случайно. Отец второго ребенка действительно завладел моим сердцем. Он был женат на бесплодной женщине, но церковь запрещала ему развод. Мы были необычайно счастливы, ожидая, что у нас родится великолепный малыш. Так и случилось…
Ла Коломба откинулась на спинку кресла, и ее лицо исказилось болью.
– Я безумно любила моих сыновей, хотя и знала, что мне придется расстаться с ними. В моем мире не было места для подрастающих детей. Я не хотела, чтобы на них пала тень моего позора. Это не позволило бы им стать респектабельными людьми. Расстаться с ними для меня было все равно что отрезать себе руку, но я считала это лучшим выходом.
Вскоре после рождения второго сына Ла Коломба отослала от себя детей.
– У меня был очень преданный друг, юрист в Милане. Я попросила его взять моих сыновей и воспитать их. Мы решили дать им другую фамилию, поскольку моя была слишком хорошо известна. Не сомневаясь в том, что мои дети – дар ангелов, я назвала их д'Анжели – Витторио и Стефано.
Ее взгляд, устремленный на братьев, выражал вызов и мольбу.
Ошарашенные, они испытывали разные чувства. Стефано пришел в восторг. Оказывается, у него есть мать, самая прекрасная, о какой можно только мечтать, смелая, очаровательная, загадочная.
Витторио был в отчаянии.
– Ложь! – Он вскочил с кресла. – Мои родители были убиты…
– Бомбой анархистов? – спокойно спросила Ла Коломба. – Эту историю придумал Карло.
Но Витторио не желал мириться с ужасной новостью.
– Нет! Ты – моя мать?! Это чудовищно! Ты хочешь, чтобы меня считали ублюдком, сыном шлюхи! – Он взмахнул рукой, словно хотел оттолкнуть ее.
Стефано быстро поднялся и встал между братом и… матерью.
– Предупреждаю тебя, Витторио. Никогда больше не говори с ней так!
– Садитесь! – Она не кричала, но ее голос остудил их пыл – голос матери, уверенной, что она вправе повелевать своими детьми. – Я не допущу, чтобы вы дрались в моем доме.
Братья медленно опустились в кресла, и Стефано с яростью посмотрел на Витторио. Значит, он – его единоутробный брат. Это многое объясняло.
Витторио опустил голову.
– Ты очень похож на отца, – заметила Ла Коломба. – Если бы он знал, каким ты вырос…
Витторио бросил на нее хмурый взгляд.
– Он не знает…
Ла Коломба посмотрела на Стефано:
– Ты тоже похож на своего отца. Он был очень талантлив, возможно, даже гениален. Ты гордился бы им. – Она улыбнулась.
– А я гордился бы? – осведомился Витторио.
– О да, ты очень гордился бы своим отцом, Витторио, а он – тобой. – В ее голосе звучала ирония, но старший сын не заметил ее.
Стефано смотрел на прекрасную женщину с добрыми глазами, освещенную дрожащими огоньками свечей. Час назад – возможно ли это? – только час назад Ла Коломба была для него всего-навсего легендой. Сейчас…
И в его голове наконец вспыхнуло верное слово – мама. Интересно, каким бы он вырос рядом с ней?
– Лишь бы это не обнаружилось, – прошептал Витторио, медленно покачивая головой. – Я посвятил себя новой Италии, а там нет места для людей, подобных вам.
– Ты почти преуспел в своем начинании, – заметила Ла Коломба. – Вот почему мне и пришлось позвать вас сюда сегодня.
– Я сделаю все, чтобы помочь вам, синьора, – начал Стефано и умолк, внимательно глядя на нее. – Могу ли я называть вас мамой?
– Как долго я мечтала услышать это слово от тебя, от вас обоих. И никогда не думала, что услышу. Я не собиралась говорить вам о себе. Ни сейчас, ни впоследствии. Но из-за твоих друзей-чернорубашечников это стало необходимо, Витторио. По-твоему, такие, как я, не должны жить в современном фашистском государстве. Недавно я услышала, что меня могут арестовать за антифашистские убеждения. Один из моих дорогих друзей тратит свое огромное состояние на борьбу с Муссолини. К тому же он еврей, а ты, Витторио, особенно хорошо знаешь, как усиливается антисемитизм нашего Бенито. – Она печально улыбнулась. – Дуче намерен пригласить на танец немецкого фюрера.
Стефано пытался незаметно сделать знак и дать ей понять, что при Витторио нельзя говорить так свободно, но она продолжала:
– Поместье и все, что здесь есть, могут конфисковать в любой момент.
– Нет! – вскрикнул Стефано.
– Вы не вправе порицать государство за намерение конфисковать неправедно нажитое богатство, – бросил Витторио.
– Полагаю, ты отнял магазин у еврея из чувства справедливости? – насмешливо заметила Ла Коломба.
Возмущенный Витторио молчал. Стефано все больше восхищался матерью.
– Сейчас чернорубашечники берут верх, – сказала она. – Никто не в силах предотвратить их ужасные беззакония. Но будь я проклята, если буду спокойно смотреть, как моя собственность перекочует в их карманы.
– Чем мы можем помочь? – спросил Стефано.
– Поосторожнее, Стефано. Она же враг государства. Если мы поможем ей…
Ла Коломба спокойно посмотрела на него.
– Конечно, сынок, я не хотела бы, чтобы ты нарушал свои принципы. Но не выслушаешь ли мое предложение, прежде чем донести на меня? – Ла Коломба направилась к двери. – Пойдемте. Я кое-что покажу вам.
Стефано последовал за матерью, а Витторио не двинулся с места, опасаясь скомпрометировать себя. Он подозревал, что за домом наблюдают. Вероятно, кто-то видел, как он вошел сюда. К тому же, наверное, уже известно, что эта женщина считает себя его матерью, хотя это еще не установленный факт. Правду сказала Ла Коломба или нет, но она способна повредить ему, лишить его возможности…
Однако он не забыл и об обещанном ею подарке. Ла Коломба очень богата. Еще раз окинув взглядом картины, мебель и золото, мерцающее при свете свечей, Витторио встал и пошел за братом.
Ла Коломба вела их вверх по лестнице красного дерева. В доме, уставленном предметами роскоши, было уютно, он ничуть не походил на музей.
Ла Коломба открыла комнату, отделанную золотом и шелком цвета слоновой кости. Плотный атлас драпировал окна, им же была обтянута мебель. Потолок украшала лепнина в форме розеток и ангелов. Высокие зеркала в стиле рококо закрывали верхнюю половину стен. Этот будуар был средоточием «Ла Тана».
Кто-то зажег здесь свечи совсем недавно, хотя ничто не говорило о присутствии слуг.
– Это моя комната, – сказала Ла Коломба. – Я называю ее моей драгоценностью.
Она провела рукой по стене, обшитой дубом. Панель с тихим звуком отодвинулась, и за ней открылась глубокая ниша. Л а Коломба выкатила оттуда столик с мраморной столешницей.
На нем стояло более дюжины шкатулок, покрытых бархатом, кожей, эмалью, позолоченных, деревянных. Открыв одну из них, она вынула ожерелье из изумрудов и сапфиров. Оно скользнуло сквозь ее пальцы, как морская змея.
– Великолепно! – восхищенно прошептал Стефано, когда мать протянула ему ожерелье. Красивая буква «К» из маленьких бриллиантов украшала застежку.
Хозяйка двигалась с грацией молодой девушки и с уверенностью женщины, покорившей все страны Европы.
В роскошной гостиной золотое сочеталось с розовым, палево-фиолетовым и бледно-лиловым. На лепном потолке резвились херувимы, на персидском ковре на полу красовались невиданные цветы. На стенах висели картины. Одна из них, изображавшая обнаженную одалиску с блестящей ниткой жемчуга на шее, привлекла внимание Стефано.
– Тициан? – почтительно спросил он.
– Да. – Ла Коломба улыбнулась, приятно удивленная тем, что он узнал художника.
– А это Рубенс. – Стефано посмотрел на большое полотно, где пышнотелая обнаженная женщина склонилась на белоснежную грудь лебедя. – Превосходно!
– Упадничество, – тихо бросил Витторио. Он не разбирался в живописи, но, войдя в дом, сразу же начал прикидывать, сколько стоит то, что попадалось ему на глаза. Ла Коломба, конечно, опасная женщина, но, видит Бог, ее состояние баснословно.
– Пожалуйста, присаживайтесь. – Хозяйка указала на бархатные кресла и софу у камина. При этом она чуть взмахнула рукой, и бриллианты на браслете засверкали. На столе перед софой стоял золотой кофейник, полупрозрачные китайские чашки, лежали салфетки камчатного полотна.
Витторио опустился в кресло, а Стефано сел на софу рядом с Ла Коломбой. Ему хотелось быть ближе к ней, поскольку он никогда не встречал столь очаровательную женщину. Аромат ее духов кружил ему голову, а голос успокаивай. Хотя Стефано только что познакомился с Ла Коломбой, ему казалось, будто он знает ее всю жизнь.
Когда она подняла кофейник, в огне свечей засверкали кольца. Ими были унизаны все ее пальцы, кроме безымянного на правой руке, где носят обручальное кольцо.
– Надеюсь, вы простите меня, что сама подаю вам, – начата Ла Коломба. – Я просила слуг не отвлекать нас. Думаю, наше дело лучше обсудить без посторонних. – Первую чашку она протянула Витторио. – Полагаю, вам черный, Витторио…
Витторио нерешительно взял чашку, словно боясь, что кофе отравлено.
– А вы, Стефано, предпочитаете кофе с молоком, верно?
– Откуда вы знаете, синьора? – удивился Стефано.
– От Бранкузи.
Витторио подался вперед:
– С чего он взял, что вам интересно, какой кофе мы пьем?
Ее глаза лукаво блеснули.
– Он знает: я всегда стараюсь достойно принять гостей, кем бы они ни были.
Витторио нахмурился, явно неудовлетворенный ответом, но Ла Коломба тут же осведомилась:
– А много ли вы знаете обо мне?
– Вполне достаточно, синьора, – отозвался Витторио.
– Слишком мало, Ла Коломба, – ответил Стефано.
Ее смех, прозвучавший как колокольчик, навеял Стефано мысли о бальных залах и роскошных постелях любовников. Витторио же, рассердившись, быстро осушил чашку и отставил ее.
– Синьора, мы много часов провели в машине. Ночью. Под дождем. Из-за вашего каприза. Не лучше ли заняться делами, чтобы мы могли поскорее уехать.
Стефано возмутила грубость Витторио и откровенно выраженное им желание поскорее закончить визит. Он уже собирался одернуть брата, но Ла Коломба опередила его:
– Вам не нравится мой образ жизни, да, Витторио? – мягко спросила она.
– А что здесь может нравиться, мадам? Все знают, что вы…
– Все? Вы мне льстите. А что вы, Стефано, думаете обо мне?
Он думал… надеялся… видел, что ее лицо изменилось, когда она посмотрела на него.
– Ваша жизнь была полна приключений, – с пылом ответил Стефано. – Не вижу в этом ничего плохого.
– Вы очень добры. – Глаза Ла Коломбы затуманились. – К несчастью, в результате моих приключений я приобрела не только друзей, но и врагов. И хотя я здесь живу тихо и желаю только одного, чтобы меня оставили наедине с моим садом, книгами и любимым домом… кое-кто считает меня опасной женщиной. Вот поэтому мне придется перевезти ценности, которые опасно оставлять здесь. – Витторио выпрямился в кресле. – Однако не следует возвращаться с этим к Карло Бранкузи.
– Не… – начал Витторио.
– Это мой вам подарок.
Братья обменялись удивленными взглядами.
– Почему вы решили сделать нам подарки? – спросил Стефано, ничего не понимая, но пытаясь хоть как-то объяснить ее поведение.
Ла Коломба потянулась за кофейником.
– Хотите еще кофе? Чтобы все объяснить, я должна рассказать вам кое-что о своей жизни…
– Синьора, пожалуйста, – перебил ее Витторио. – Убежден, история вашей жизни очень занимательна и весьма поучительна. Но уже поздно, а мне утром нужно быть в Милане.
Глаза Ла Коломбы сверкнули.
– О да, я знаю, вы очень занятой человек, Витторио. Пунктуальность для вас прежде всего. Вы всегда приходите в магазин ровно в восемь двадцать девять, раньше всех служащих, и отпираете дверь ключами, которые висят на золотой цепочке на поясе. В восемь тридцать мальчик из кафе приносит ваш кофе-эспрессо, и ровно в девять магазин открывается для посетителей. Вы никогда не опаздываете.
Витторио уставился на нее.
– Как вы?..
Но она перебила его:
– Боюсь, что вы, Стефано, совсем не так рациональны. По утрам вы слишком долго валяетесь в постели – и зачастую в постели милой молодой синьорины, – потом поспешно одеваетесь и бежите на работу. Костюм ваш редко бывает отглажен, а волосы часто выглядят так, словно вы причесывались граблями. Вы проводите обеденный перерыв в библиотеке, читая Пиранделло и Данте, а потом снова бежите, опасаясь опоздать в контору. Синьор Бранкузи ворчит на вас, однако начинает понимать, что, возможно, вы не созданы для юриспруденции…
Стефано смотрел на Ла Коломбу смущенно, а Витторио злобно.
– Вы шпионили за нами? А вам известно, что я могу арестовать вас только за это? Вот сейчас позвоню и…
– Знаю, что можете, но не сделаете этого.
– Почему, – Витторио разгладил складки на брюках, как будто ждал прихода партийного начальника, – почему вы так уверены, черт возьми?
Удар грома проник сквозь толстые стены, и по стеклам забарабанил ливень. Словно не слыша вопроса Витторио, Ла Коломба подошла к окну, отодвинула тяжелые шторы и выглянула на улицу.
– Едва ли я отпущу вас в Милан в такую погоду.
– Отпустите нас? – с негодованием воскликнул Витторио. – Вы считаете, что можете командовать нами…
– Я говорю лишь о том, что буду рада, если вы останетесь на ночь.
– Невероятно! Ведь если узнают, что я провел ночь в доме…
– Витторио! – оборвал его брат. – Не смей так говорить с дамой!
– Не волнуйтесь, Стефано, – мягко сказала Ла Коломба. – Я слышала вещи и похуже, так что уже давно не обижаюсь. Простите, Витторио, что поставила вас в такое неприятное положение. Понятно, что ваши товарищи по партии не одобрят этого. Однако никто не знает, что вы здесь. Вам лучше вернуться в Милан утром.
– Мы с радостью останемся, – сказал Стефано. Но Витторио не уступал:
– Синьора, у меня нет времени на…
– Вам придется найти его. Уверяю, это в ваших интересах.
Впервые Ла Коломба повысила голос, и в нем послышалась такая властность, что Витторио откинулся в кресле, признавая поражение. Почему бы не потерять время, если за это обещано вознаграждение? Ла Коломба налила еще кофе.
– Предлагаю выслушать мою историю.
Гулкий раскат грома, прозвучав совсем близко, положил конец спору.
Следующий час братья д'Анжели слушали Ла Коломбу. Это в самом деле была интересная история. Стефано был зачарован голосом хозяйки. Витторио едва сдерживал злобу.
– Вы знаете меня как Ла Коломбу, – начала она, – но мое имя Петра Манзи, я родилась в Неаполе, в квартале Спакка. – И она подробно рассказала о том, как умерла вся ее семья в последнее десятилетие прошлого века. – Распространилась эпидемия холеры. Умирали десятки тысяч. Сначала мои сестры, три маленькие девочки, потом мать, а через неделю – отец.
Ла Коломба тяжело вздохнула.
– Потом Агостино Депретис, итальянский премьер-министр в те ужасные дни, подписал приказ: «Неаполь должен быть вычищен». Чтобы избежать катастрофы, он решил снести трущобы. Представьте себе, сотни людей в одно мгновение оказались без крова, и им некуда было идти, ведь они не могли ни снять, ни купить квартиры в других районах. Всю Спакку сровняли с землей. Мне тогда было тринадцать.
Ла Коломба жила с теткой, овдовевшей во время холеры, пока ее не взял в помощницы хозяин магазина.
– А дальше начинается то, что вы слышали сотни раз. Маленькую Золушку вытащил из грязи прекрасный принц – хотя он не был принцем, а я не выходила за него замуж.
Витторио засмеялся:
– Это неудивительно.
Она не обратила внимания на язвительную реплику.
– Моя жизнь совсем не была сказкой. В ней не оказалось волшебства. Все, что у меня есть, я заработала сама. Сама воплотила желания в реальность и добилась всего, о чем может мечтать любая женщина, – богатства, любви, положения, власти.
– Вы называете это властью? – с издевкой спросил Витторио. – Прыгать из одной постели в другую, продавать себя тому, кто предложит больше денег?
Стефано гневно посмотрел на брата и приподнялся, сжав кулаки.
– Я хотел бы извиниться за грубость брата, синьора.
– В этом нет необходимости. Я слишком хорошо знаю его. Вас обоих. – Ла Коломба закрыла глаза, и ее лицо внезапно постарело, словно до сих пор она усилием воли управляла безжалостным временем. – В тридцать с небольшим я приняла решение. Весьма банальное. Миллионы самых обычных женщин принимали такое же решение задолго до меня. Я задумала родить ребенка. – Она улыбнулась и окинула братьев лукавым взглядом. – Я сказала себе, что это самое сильное ощущение, которое может испытать женщина, и не захотела упустить его.
Братья во все глаза уставились на нее и ловили каждое слово.
– Тогда у меня не было любовника. Не усмехайтесь, Витторио. Это случалось часто. Я была очень требовательна к мужчинам. И стала ждать именно Его. Пришел день, когда однажды в опере я познакомилась со своим избранником. Высокий, красивый, он занимал хорошее положение и был весьма известен, но так высокомерен, что пренебрегал условностями и диктовал свои правила… Он не побоялся появиться со мной на публике, и я приняла его приглашение на ужин. В «Гранд Марнье» я решила, что этот человек идеально подходит для моей цели.
И, как обычно, получив то, что хотела, она справилась и со сложной беременностью, и с трудными родами.
– Это было не так загадочно, как я ожидала, – с улыбкой призналась Ла Коломба. – Однако здоровый ребенок с крепкими ножками стал радостью моей жизни. Через четыре года я снова забеременела, но уже случайно. Отец второго ребенка действительно завладел моим сердцем. Он был женат на бесплодной женщине, но церковь запрещала ему развод. Мы были необычайно счастливы, ожидая, что у нас родится великолепный малыш. Так и случилось…
Ла Коломба откинулась на спинку кресла, и ее лицо исказилось болью.
– Я безумно любила моих сыновей, хотя и знала, что мне придется расстаться с ними. В моем мире не было места для подрастающих детей. Я не хотела, чтобы на них пала тень моего позора. Это не позволило бы им стать респектабельными людьми. Расстаться с ними для меня было все равно что отрезать себе руку, но я считала это лучшим выходом.
Вскоре после рождения второго сына Ла Коломба отослала от себя детей.
– У меня был очень преданный друг, юрист в Милане. Я попросила его взять моих сыновей и воспитать их. Мы решили дать им другую фамилию, поскольку моя была слишком хорошо известна. Не сомневаясь в том, что мои дети – дар ангелов, я назвала их д'Анжели – Витторио и Стефано.
Ее взгляд, устремленный на братьев, выражал вызов и мольбу.
Ошарашенные, они испытывали разные чувства. Стефано пришел в восторг. Оказывается, у него есть мать, самая прекрасная, о какой можно только мечтать, смелая, очаровательная, загадочная.
Витторио был в отчаянии.
– Ложь! – Он вскочил с кресла. – Мои родители были убиты…
– Бомбой анархистов? – спокойно спросила Ла Коломба. – Эту историю придумал Карло.
Но Витторио не желал мириться с ужасной новостью.
– Нет! Ты – моя мать?! Это чудовищно! Ты хочешь, чтобы меня считали ублюдком, сыном шлюхи! – Он взмахнул рукой, словно хотел оттолкнуть ее.
Стефано быстро поднялся и встал между братом и… матерью.
– Предупреждаю тебя, Витторио. Никогда больше не говори с ней так!
– Садитесь! – Она не кричала, но ее голос остудил их пыл – голос матери, уверенной, что она вправе повелевать своими детьми. – Я не допущу, чтобы вы дрались в моем доме.
Братья медленно опустились в кресла, и Стефано с яростью посмотрел на Витторио. Значит, он – его единоутробный брат. Это многое объясняло.
Витторио опустил голову.
– Ты очень похож на отца, – заметила Ла Коломба. – Если бы он знал, каким ты вырос…
Витторио бросил на нее хмурый взгляд.
– Он не знает…
Ла Коломба посмотрела на Стефано:
– Ты тоже похож на своего отца. Он был очень талантлив, возможно, даже гениален. Ты гордился бы им. – Она улыбнулась.
– А я гордился бы? – осведомился Витторио.
– О да, ты очень гордился бы своим отцом, Витторио, а он – тобой. – В ее голосе звучала ирония, но старший сын не заметил ее.
Стефано смотрел на прекрасную женщину с добрыми глазами, освещенную дрожащими огоньками свечей. Час назад – возможно ли это? – только час назад Ла Коломба была для него всего-навсего легендой. Сейчас…
И в его голове наконец вспыхнуло верное слово – мама. Интересно, каким бы он вырос рядом с ней?
– Лишь бы это не обнаружилось, – прошептал Витторио, медленно покачивая головой. – Я посвятил себя новой Италии, а там нет места для людей, подобных вам.
– Ты почти преуспел в своем начинании, – заметила Ла Коломба. – Вот почему мне и пришлось позвать вас сюда сегодня.
– Я сделаю все, чтобы помочь вам, синьора, – начал Стефано и умолк, внимательно глядя на нее. – Могу ли я называть вас мамой?
– Как долго я мечтала услышать это слово от тебя, от вас обоих. И никогда не думала, что услышу. Я не собиралась говорить вам о себе. Ни сейчас, ни впоследствии. Но из-за твоих друзей-чернорубашечников это стало необходимо, Витторио. По-твоему, такие, как я, не должны жить в современном фашистском государстве. Недавно я услышала, что меня могут арестовать за антифашистские убеждения. Один из моих дорогих друзей тратит свое огромное состояние на борьбу с Муссолини. К тому же он еврей, а ты, Витторио, особенно хорошо знаешь, как усиливается антисемитизм нашего Бенито. – Она печально улыбнулась. – Дуче намерен пригласить на танец немецкого фюрера.
Стефано пытался незаметно сделать знак и дать ей понять, что при Витторио нельзя говорить так свободно, но она продолжала:
– Поместье и все, что здесь есть, могут конфисковать в любой момент.
– Нет! – вскрикнул Стефано.
– Вы не вправе порицать государство за намерение конфисковать неправедно нажитое богатство, – бросил Витторио.
– Полагаю, ты отнял магазин у еврея из чувства справедливости? – насмешливо заметила Ла Коломба.
Возмущенный Витторио молчал. Стефано все больше восхищался матерью.
– Сейчас чернорубашечники берут верх, – сказала она. – Никто не в силах предотвратить их ужасные беззакония. Но будь я проклята, если буду спокойно смотреть, как моя собственность перекочует в их карманы.
– Чем мы можем помочь? – спросил Стефано.
– Поосторожнее, Стефано. Она же враг государства. Если мы поможем ей…
Ла Коломба спокойно посмотрела на него.
– Конечно, сынок, я не хотела бы, чтобы ты нарушал свои принципы. Но не выслушаешь ли мое предложение, прежде чем донести на меня? – Ла Коломба направилась к двери. – Пойдемте. Я кое-что покажу вам.
Стефано последовал за матерью, а Витторио не двинулся с места, опасаясь скомпрометировать себя. Он подозревал, что за домом наблюдают. Вероятно, кто-то видел, как он вошел сюда. К тому же, наверное, уже известно, что эта женщина считает себя его матерью, хотя это еще не установленный факт. Правду сказала Ла Коломба или нет, но она способна повредить ему, лишить его возможности…
Однако он не забыл и об обещанном ею подарке. Ла Коломба очень богата. Еще раз окинув взглядом картины, мебель и золото, мерцающее при свете свечей, Витторио встал и пошел за братом.
Ла Коломба вела их вверх по лестнице красного дерева. В доме, уставленном предметами роскоши, было уютно, он ничуть не походил на музей.
Ла Коломба открыла комнату, отделанную золотом и шелком цвета слоновой кости. Плотный атлас драпировал окна, им же была обтянута мебель. Потолок украшала лепнина в форме розеток и ангелов. Высокие зеркала в стиле рококо закрывали верхнюю половину стен. Этот будуар был средоточием «Ла Тана».
Кто-то зажег здесь свечи совсем недавно, хотя ничто не говорило о присутствии слуг.
– Это моя комната, – сказала Ла Коломба. – Я называю ее моей драгоценностью.
Она провела рукой по стене, обшитой дубом. Панель с тихим звуком отодвинулась, и за ней открылась глубокая ниша. Л а Коломба выкатила оттуда столик с мраморной столешницей.
На нем стояло более дюжины шкатулок, покрытых бархатом, кожей, эмалью, позолоченных, деревянных. Открыв одну из них, она вынула ожерелье из изумрудов и сапфиров. Оно скользнуло сквозь ее пальцы, как морская змея.
– Великолепно! – восхищенно прошептал Стефано, когда мать протянула ему ожерелье. Красивая буква «К» из маленьких бриллиантов украшала застежку.