Кирхофф Мари. Кендермор

   — О чем они говорят, Тас? — спросил Танис своим самым суровым голосом.
   — С таким же успехом на твой вопрос могу ответить и я, — ответствовал Отик, перенося все накопившееся раздражение на кендера. — Вы нарушаете спокойствие моей таверны.
   Он взглянул на кухонную прислугу — к ним примкнула даже его доченька Тика — которая гурьбой окружила бар, чтобы не пропустить наметившейся заварушки.
   Тас прекратил отбиваться.
   — Мне кажется, госпожа хочет отвезти меня обратно в Кендермор и женить, — сказал он, избегая встречаться взглядом с глазами друзей.
   — На себе, что ли? — спросил Флинт и удивленно вскинул густые брови.
   — Не оскорбляйте меня! — закричала гномиха, отодвигаясь в сторону.
   — Конечно же нет, Флинт, — фыркнул Тас. — Она ведь даже не кендер.
   — Послушайте, — нетерпеливо начал Танис. — Может, кто-нибудь все-таки объяснит нам, в чем его вина?
   Он взглянул прямо в глаза крикливо выглядящей гномихе.
   — Кто ты, и зачем в действительности тебе нужен Тассельхофф?
   Женщина с интересом разглядывала красивое лицо Таниса. Внезапно она протянула ему руку ладошкой вниз и приветливо молвила:
   — Меня зовут Гизелла Хорнслагер. А ты?…
   — Танис Полуэльф, — представился он, неуклюже отвечая на крепкое рукопожатие женщины.
   Гизелла отдернула руку.
   — Как я уже говорила, Непоседа арестован за нарушение брачного обязательства по какому-то из кендерских законов, — неопределенно пояснила она. — А теперь, как ни приятно было постоять с вами и поболтать, — продолжала она, и, скользнув взглядом по худощавой фигуре Таниса, ухмыльнулась, — мне пора идти. Вы, наверное, знаете, что каково это — работать по строгому графику.
   Флинт, чересчур откровенно смотревший на женщину с момента ее прихода, чуть не подавился от удивления:
   — Ты охотишься на чудовищ?
   — О, на этот раз нет, — сказала она, крутанувшись на пятках.
   — Я занимаюсь куплей-продажей; знаете ли, мой девиз "Ты хочешь это, значит получишь". Совет Кендермора попросил взяться за эту работенку, вот я и подумала: " Ткани, кендер — какая, по сути, разница? И то, и другое, вполне транспортабельно…"
   Она устало передернула широкими, затянутыми в малиновое плечами.
   — Сейчас я вовсе не хочу показаться невежливой, но нам действительно пора.
   Я раздобыла два мешка редчайших мерганских арбузов, которые сейчас валяются на дне повозки, а они вот-вот переспеют — так что каждая секунда задержки может стоить мне огромных денег. Осенняя Ярмарка Урожая в Кендерморе начнется уже через месяц, а именно на ней я получаю большую часть годовой прибыли. Вудроу?
   Юноша покорно выступил вперед и обхватил сильными руками извивающегося кендера.
   — Прости, малыш, — пробормотал он.
   Танис остановил Вудроу снова, на этот раз схватив его за запястье. Кендер снова приземлился на ноги и с недовольным ворчанием поправил перекрутившуюся рубашку. Гизелла отодвинула Таниса в сторону и вонзила в него пару крохотных, подведенных черной краской глаз.
   — Послушай, дружище, если тебе нужны деньги, я поделюсь половиной обещанного вознаграждения. Пятнадцать новеньких стальных монеток, — сказала она, смакуя каждое слово, будто наслаждалась их мелодикой.
   — Должно быть, ты пошутила, — с жаром произнес Танис, не в силах поверить, что кто-то пытается купить у него Тассельхоффа.
   — Но это же справедливо! — отрывистый голос гномихи понизился. — Ну хорошо, двадцать. Только учти, это конечная цена.
   — Милая дама, — загрохотал Танис, устремляя на нее взгляд пылающих темных глаз, — кендеров нельзя покупать и продавать как… лошадей.
   — Ты не можешь? А почему нет? — с неподдельным изумлением поинтересовалась она.
   — Потому что некоторые вещи не покупаются и не продаются.
   — Дорогуша, — промурлыкала она, на мгновение плотно прижавшись к нему бедром, — всему есть своя цена.
   Танис отдернул ногу и глубоко вздохнул, метнув испепеляющий взгляд в сторону Флинта, которого сотрясал беззвучный смех. Нужно было искать другие подходы. И Танис предложил:
   — Давай-ка спросим у Таса, чего он хочет.
   Собеседники повернулись к кендеру.
   — Ну, Тас? — обратился к нему Танис. — Что это еще за женитьба? Ты никогда не рассказывал, что у тебя на родине осталась возлюбленная…
   Тас неловко повел ножкой по полу.
   — Точно, не рассказывал, — сознался он. — Видите ли, много лет назад коекто вдруг подметил, что в Кендерморе осталось не так уж много кендеров — народ просто увиливает от женитьбы. Потом кому-то еще пришла в голову поразительная идея — формировать супружеские пары сразу после рождения! Знаете, ведь число рождающихся в городе девочек и мальчиков почти одинаково, и они должны сочетаться законным браком где-то в тридцать пять лет. Это одно из правил, которое может впомнить любой кендер. А я вот забыл.
   — Так в Кендерморе тебя ожидает девочка, на которой ты должен жениться? — спросил Флинт, сдерживая смех, нарастание которого он уже чувствовал внутри себя и который вот-вот собирался вырваться наружу.
   — Думаю, да, — угрюмо подтвердил Тас. — Я с ней никогда не виделся. Кажется, ее имя начинается на «Д», или просто эта буква звучит как «Д»? Доркас… Дипилфис… Гимрод… Ну что-то подобное.
   Флинт больше не мог удержаться; грянул оглушительный хохот.
   — Хотелось бы посмотреть на ее лицо, когда она увидит, что ей досталось!
   — Тас, — доброжелательно сказал Танис, поглядывая на удрученное лицо кендера, — ты хочешь на этой девушке жениться?
   Тас задумчиво закусил губу, наблюдая за ворохом листьев, летящих вслед марширующей с подносом Тики, которая тащила очередную порцию выпивки.
   — Я ведь никогда над этим не задумывался. Мне казалось, что я женюсь, но будет это только однажды… чуть позже… намного позже.
   — Но если ты не хочешь жениться, правильнее всего будет вернуться и сказать ей об этом, — рассудительно предложил Танис. — Или послать письмо через мисс Хорнслагер. Мне кажется, твоя девушка поймет.
   Тас немного просиял.
   — Думаю, так и стоит поступить.
   — Тогда позвольте вам сообщить, что госпожа Хорнслагер не поняла, — загремел голос Гизеллы. — Мне платят за доставку кендера, а не письма. Связывай его, Вудроу, — отрывисто приказала она.
   — Зачем же обходиться со мной, как с мешком картошки? — подчеркнул Тас, лицо которого помрачнело пуще прежнего.
   — Не знаю, — сказал Флинт, озорно подмигнув кендеру. Он получал неописуемое удовольствие от неловкости Таса.
   — Я ни на минуту не спущу с него глаз. Сегодня он, возможно, захочет вернуться к вам, а завтра его пути пересекуться с прекрасной женщиной, и до всего остального ему больше не будет дела.
   Гизелла взглянула прямо на Таса и причмокнула языком.
   — А если ты, тоскуя по прежним временам, захочешь вдруг уйти — помни одно: Совет заключил твоего дядюшку Трапспрингера в темницу, пока ты не вернешься. Наверное, хотят, чтобы ты вернулся, не на шутку разозлившись.
   — Узник? Бедный дядюшка Трапспрингер! — запричитал Тас. Но тут же подозрительно сузил глаза. — Подожди минутку, откуда мне знать, что дядюшка Трапспрингер действительно у них в руках?
   Сначала щеки Гизеллы залились краской. Она сконфуженно почесала затылок.
   — Ладно, только учти — это не моя идея. Они сказали, что если возникнут проблемы с тобой, я должна показать тебе кое-что.
   Она извлекла из-за пазухи крохотный кошелек и дернула за шнурок. Сморщив нос, гномиха вытащила из него двухдюймовую, отполированную добела и сочлененную суставами косточку.
   — Это же его палец! — приглядевшись повнимательнее, воскликнул Тас.
   — Да, это любимый палец дядюшки Трапспрингера, — невозмутимо повторил он. — Я не перепутаю его ни с чем.
   Лицо Таниса исказила гримаса ужаса.
   — Они отрезали твоему дядюшке палец? Но зачем было это делать по столь незначительному поводу?
   — Как по мне, я нахожу их поступок отвратительным, — согласилась с полуэльфом Гизелла и забросила косточку обратно в кошелек.
   Зато лицо Тассельхоффа, только что выражавшее замешательство, внезапно озарилось весельем.
   — Думаете, это один из его пальцев? До чего же забавно!
   — Мы подумали то, что ты сказал, тупая дверная ручка! — зарычал Флинт, яростно топнув ногой. Танис выглядел просто озадаченным.
   — Во смешно! — прыснул Тассельхофф. Комнату наполнил звонкий мальчишеский смех, а сам кендер, согнувшись пополам и схватившись за живот, совсем забыл о раздражении друзей.
   — Дядюшка Трапспрингер коллекционирует косточки, — выдохнул он, — животных и всего такого, — в конце концов ему удалось совладать с дыханием. — Эту вот он носил как амулет, приносящий удачу.
   — Безусловно, она не действует, — сухо заключила Гизелла, заталкивая кошелек за пазуху.
   Танис тяжко вздохнул.
   — Мне бы стоило разузнать обо всем прежде, чем бросаться выручать тебя из беды, Тас. Я умываю руки; поступай, как знаешь.
   Полуэльф пожал маленькую ручонку Таса и двинулся к двери.
   — Удачи, дружище. Увидимся через пять лет.
   Громко хихикнув, Флинт шагнул следом за молодым полуэльфом.
   — Приятной тебе свадьбы, Тас! — сказал он и, проходя мимо, с чувством хлопнул кендера по плечу.
   — Подождите! — закричал Тас. — Конечно, я ужасно обеспокоен положением дядюшки Трапспрингера…
   Но друзья уже ушли. Тассельхофф шагнул было вдогонку, но Гизелла и Вудроу преградили ему путь. Он почувствовал себя несчастным и брошенным, а потому прикусил губу и выжидающе посмотрел на рыжеволосую гномиху.
   Брови Гизеллы Хорнслагер многообещающе изогнулись.
   — Ну и как это понимать, а? Никто не купит у меня зеленые арбузы.
   Тассельхофф никак не мог решиться.
   Из кухни появился Отик, держа в руках бумажный пакет.
   — Я… хотел только, чтобы вы взяли с собой кое-что, что напомнит вам о путешествии в Утеху, — застенчиво произнес он и положил сверток в протянутые руки гномихи. Затем вытер засаленные ладони передом фартука. Гизелла подарила пухленькому бармену ослепительную улыбку.
   — Ты замечательный, заботливый мальчик! — проворковала она и приложилась красными губами к пухлой, зардевшейся от смущения щечке. За его спиной с мрачным видом наблюдала за этой сценой Тика, с отвращением скрестив руки на груди.
   — Ну, Непоседа, лучше тебе пойти с нами добровольно, — начала Гизелла, вызывающе подбоченясь, — или ты хочешь, чтобы тебя нес Вудроу?
   Тассельхофф подумал о том, что из-за него дядюшка сидит в таком мрачном и скучном месте, как темница, и понял, что ему попросту не оставляли выбора.
   — Я пойду сам, — сказал он. — Только позвольте забрать вещи.
   — Конечно. Бай-бай! — величественно кинула Гизелла Отику, скрываясь за распахнутой настежь дверью. Под неусыпным наблюдением Вудроу Тас торопливо вернулся к столу, за которым чуть раньше сидел с друзьями, и схватил хупак, раздвоенное на одном конце, а оттого напоминающее рогатку оружие, без которого не мыслил себя ни один кендер. Махнув на прощание рукой и горделиво нахохлившемуся Отику, и хмурящейся Тике, Тас последовал за Гизеллой вниз по висячей лестнице, которая вилась вокруг поддерживающего таверну валлинового дерева.
   — Вот это да, повозка! — Тас с трудом перевел дыхание, отыскав глазами большую крытую деревянную телегу, предусмотрительно подогнанную к осонованию дерева. Вместо плоской крыши ее венчал сводчатый купол, настоящее произведение искусства, сработанное неизвестным резчиком. Даже колеса казались роскошными — изящные, с коваными железными спицами. На одном боку красной краской были выведены слова: "Супермаркет г-на Хорслангера; вы хотите, я достану.
   — А где же г-н Х.? — поинтересовался Тас.
   Гизелла широко ухмыльнулась и шлепнула себя по бедрам.
   — Прямо здесь, Заморашка. Дела идут ну прямо отлично, пока люди уверены, что я замужем. Просто они считают, что я г-жа Х. Это заставляет несчастных простофиль думать, будто они смогут заключить выгодную сделку, обдурив глупенькую женушку владельца.
   Гизелла невинно распахнула глаза и запищала голоском, на октаву или две выше собственного.
   — Ой, — передразнила она. — Я не могу продать эту вещицу за такие деньги!
   Мы за нее больше заплатили! Ну хорошо, раз уж вам так понравилось… да и на вас она смотрится совсем ничего. Только, пожалуйста, не рассказывайте мужу!
   Тас беспомощно хихикнул. Вместе с остальными он буквально скатился по веревочной лестнице и притормозил только перед самой повозкой.
   — Не могу дождаться, когда же я увижу, что там внутри! Право же, ты собираешь вещицы отовсюду! Камешки, стальные монетки, леденцы…
   Она расхохоталась.
   — Да нет, все это я получаю, когда продаю свое добро. Сейчас у меня есть некоторые специи, несколько рулонов сукна да арбузы, что с минуты на минуту переспеют.
   Гномиха поспешила ко входу, расположенному в задней части повозки, и принялась рыться в широкой кожаной сумке, подвешенной к одному из боков.
   — Ну где же она..? — пробормотала она, нетерпеливо вытряхнув наружу свиток не скрепленных друг с другом бумаг.
   — Вудроу! — завопила она, не отрываясь от своего занятия.
   — Да, мэм? — молодой человек очутился рядом почти мгновенно.
   — Ой! — вздрогнув, вскрикнула она. — Не подкрадывайся больше так внезапно, дорогуша, — пожурила гномиха. — Усади кендера в повозку, пока я отыщу проклятую карту. Мне непременно надо ее найти, иначе сэкономить время на обратном пути не получится, а с таким же успехом можно вышвырнуть некоторые из моих товаров прямо сейчас.
   Уши Таса тут же навострились.
   — Карта? Ты ищещь карту? У меня с собой множество разных карт. Это наш, так сказать, семейный бизнес, — он гордо выпятил грудь. — Я сам — картографер. Если хочешь, я этим занимаюсь!
   — В самом деле? — спросила Гизелла, на лице которой отразились смешанные в равных пропорциях надежда и сомнения.
   — Ну да. Гляди, — его рыка нырнула под обитую мехом рубашку и извлекла потрясающее количество свернутых в рулончик листков пергамента.
   Внимательно вглядываясь в циферки и значки в верхнем левом углу каждого листика, он наконец извлек нужный и развернул его на земле. Карта была слегка потерта, с надорванными уголками, но в целом разборчива и хорошо читаема.
   — Странно, — произнес Тас, разглядывая лист. — На ней почему-то нет Утехи. Ладно, это крохотная деревенька, и где она находится, известно всем, — заключил он. — К западу от Кзак Царота, а он здесь отмечен.
   Он провел пальцем от этого города к тому месту, где, по его мнению, должна быть Утеха.
   — Готов поспорить, что ты пришла по Южному тракту из Пакс Таркаса. Обычно сюда добираются именно так.
   Гизелла кивнула, заглядывая в карту через его плечо.
   — Теперь смотри, — Тассельхофф прочертил невидимую линию к правой границе листа. — Балифор почти в семистах милях к востоку отсюда, а прямо за ним находится город Кендермор. Нам нужно перебраться через несколько горных хребтов и пересечь парочку довольно густых лесов, но это отнимет куда меньше времени, чем если пускаться в долгий путь на юг.
   Кендер быстренько прикинул что-то в уме.
   — Если ты действительно так торопишься, мы можем добраться до города где-то за месяц.
   Что-то в его плане смущало Гизеллу.
   — Дай мне взглянуть, — попросила она, указывая на карту. После беглого осмотра она явно озадачилась. — Теперь я вижу, чем они отличаются! Я не нахожу на ней ни одного ориентира из тех, что были указаны у меня на карте!
   — Ее делал кендер? — спросил Тас.
   Гномиха отрицательно покачала головой.
   — Тогда все ясно, — решил Тас. — Кендеры зачастую использую собственные ориентиры, пометки и разработанные ими же меры длины.
   — Типа "нога дядюшки Берти"? — спросила она, указывая на слова в верхней части листа. — А это еще что? — ее взгляд остановился на центре изображения.
   — "Где я нашел симпатичные камешки"; "магазин со вкусными конфетами"; "здесь чудовища с огромными зубами".
   Она внимательно посмотрела на Таса.
   — Это что, важные ориентиры?
   — Таковыми они были для дядюшки Берти, — пожал плечами Тас.
   — Не знаю, Ненахлеба, — медленно молвила Гизелла, все еще внимательно вглядываясь в листок пергамента. — Я не припоминаю многих названий городов из тех, что есть на этой карте.
   — Но все главные города тут есть — Кзак Царот, Торбардин, Нерака. Ты же их называла! — Тас в сердцах топнул ногой, разозленный нежеланием гномихи соображать. — Наверняка твоя карта была не такой подробной, — хмыкнул он и призадумался. — Так ты хочешь попасть в Кендермор до того, как лопнут арбузы, или нет?
   Гизелла нахмурилась.
   — Конечно, хочу.
   — Тогда предоставь это мне, — торжественно закончил кендер, сворачивая бумагу и засовывая ее обратно за пазуху. — Если и есть на свете дело, которое у меня хорошо получается, так это определение местонахождения.
   С этими словами кендер в предвкушении нырнул под полог повозки. Гизелла извинилась и на мгновение выглянула из-за повозки, приказав Вудроу побыстрее заканчивать с кормежкой и запрягать коней.
   Вудроу находился перед повозкой и кормил двух коней, грязно-белого и сизого; заслышав голос гномихи, он судорожно закивал обстриженной соломенно-желтой головой. Пока кони жевали солому, он нежно поглаживал рукой крепкие шеи. Юноша знал о кендерах совсем немного, но от тех, кого доводилось встречать, он уяснил одно: редко какой кендер вообще задумывается над тем, куда идет. Тем не менее, Вудроу не стал перечить Тассельхоффу; ему-то куда спешить?

ГЛАВА 2

   — И запомни: не вынимай из ушей восковые пробки две недели, а когда наконец их извлечешь, будешь слышать намного лучше.
   Кендер, лесоруб по имени Семус, приподнял голову и озадаченно посмотрел на Финеса Докторишку, после чего легонько стукнул хупаком себя по уху. Финес придвинулся прямо к уху кендера и заорал:
   — Не вынимай их две недели!
   Семус улыбнулся.
   — Спасибо, доктор Ушник, — выкрикнул он. — Вы меня хорошо слышите?
   — Превосходно, великолепно, — повторял Финес, помогая сияющему кендеру подняться с кресла и выпроваживая его в вестибюль. — С вас десять медяков, — сказал доктор, ожидая проплаты с протянутой рукой.
   Кендер пошлепал себя по карманам, затем запустил в один из них руку и извлек полную пригоршню липких леденцов.
   — Кажется, сегодня я несколько беден. Вас не устроит несколько деревянных досточек? Вы можете найти этому хламу отличное применение, добавив на стену еще несколько полочек, знаете…
   — Да нет, спасибо, — сказал Финес, и, выхватив из ушей испуганного кендера пробки, пнул его за дверь прямо на умощенную булыжником мостовую. Лысый человечек средних лет отряхнулся, почесал красный жилистый нос и повернулся к поджидающей толпе. На длинной деревянной скамье, что располагалась вдоль северной стены приемной, сидело десять кендеров.
   Вот уже полтора года Финес Докторишка применял в Кендерморе свои нетрадиционные методы лечения. Но, даже прожив здесь сотню лет, думал он, наверное, так и не понял бы кендеров. День за днем они толпились перед дверями его кабинета со своими болями, страданиями и мнимыми болячками; день за днем он раздавал преданным пациентам сахарные пилюли, воск, сгущенное молоко и горчицу. Единственной настоящей медицинской процедурой, которой он владел, было удаление зуба, и даже на это некоторые вызывались.
   Для кендеров с зубной болью он был доктором Зубником.
   Для тех, кто испытывал проблемы с ушами — доктором Ушником. Если у кого-нибудь заболевали суставы, он становился доктором Костюком. Заболеваний слишком сильных, равно как и незначительных, не было.
   — Кто следующий?
   Все десять сидящих на скамье кендеров одновременно вскочили с мест — точнее, попытались вскочить. Но только один поднялся и неторопливо направился в комнату для обследований. Оставшиеся девять с грохотом полетели на пол и, подбоченясь, воззрились на шнурки ботинок, которые непонятным образом оказались обмотанными вокруг ножек кресел. Финесу доводилось наблюдать в приемной, забитой кендерами, и не такие чудеса. Большинство пациентов, у кого обнаруживались настоящие заболевания, приобретали их тут же, в его конторе. Потасовки случались регулярно — на них он заработал немало денег, удаляя выбитые зубы и затыкая кровоточащие носы, но даже теперь он восхитился неистощимой кендерской изобретательности.
   Осторожно переступив через катающиеся по полу и колотящие друг по другу тела, уворачиваясь от знаменитых кендерских колкостей, Финес последовал за следующим пациентом в комнату для обследований.
   Он омыл руки холодной, темной водой из глиняного кувшина и улыбнулся пациенту.
   — Присаживайтесь, — сделал он пригласительный жест. — Чем я могу быть полезен сегодня? Зубы, уши — а может, стрижка?
   — Все это у меня есть, доктор, а вот о стрижке нужно подумать, — ответил кендер, еще совсем молоденький, судя по темно-коричневому цвету волос и гладкой, без морщин, коже. — Все дело в глазах. Когда я выхожу на яркий солнечный свет, я ничего не вижу, а стоит мне отступить обратно в тень, я все равно ничего не вижу.
   — Проблема только в этом? — спросил доктор, ракладывая на деревянном подносе прямо напротив стола несколько больших циркулей, кусачек и щипцы для льда.
   Кендер беспокойно поглядывал на появляющиеся на столе инструменты.
   — Это только часть проблемы, так как я работаю привратником в кендерморской таверне. А для чего вы собираетесь их использовать? — поинтересовался он, медленно забиваясь в дальний угол кресла.
   — Не беспокойтесь, — успокоил Финес, открыл щипцы для льда и разместил их прямо напротив висков кендера. — Я только сделаю замер.
   Он медленно сжал щипцы вокруг головы пациента, а затем осторожно осмотрел оба виска, сопровождая свои действия многозначительными «ммм» и "ммнэ".
   — Вот оно! — наконец объявил доктор. Осторожно, чтобы не дернуть открытые щипцы, он приложил их к проволочным очкам, что висели на стене за его спиной.
   — А вот то, что нам надо, — сказал он, довольный, что наконец отыскал нужный размер. Доктор положил очки на поднос и, снова отвернувшись, принялся рыться среди содержимого одного из бесчисленных выдвижных ящичков в огромном стенном шкафу. Он извлек два кружочка из темной промасленной бумаги и налепил их на очки вместо линз. И наконец, водрузил полученное приспособление кендеру на переносицу, аккуратно нацепив дужки ему на уши.
   — Вы должны носить эти очки две недели, а когда снимете их — будете видеть значительно лучше.
   — Но я вообще ничего не вижу в них, доктор Глазник, — запротестовал кендер, пытаясь отыскать подлокотники кресла, чтобы подняться.
   — А если вы и так видели. зачем было ко мне приходить? — терпеливо заметил Финес.
   Лицо кендера, наполовину закрытое темными стеклами, озарилось.
   — И правда! Ох, спасибо, доктор Глазник!
   Вытянув перед собой руки, кендер наткнулся на дверной косяк, а затем по пути из комнаты для обследований зацепил висящего на стене скелета, отчего тот негодующе щелкнул костяшками. Финес проводил его до входной двери.
   — Я просто делаю свое дело, — скромно напомнил доктор. — С вас двадцать медяков.
   Конечно, для бумажных кружочков это была немыслимо высокая цена, но он хотел возместить деньги, упущенные вместе с пильщиком.
   — Боюсь, что я недостаточно хорошо вижу, — извинился кендер. — Может быть, вы отсчитаете?
   Он открыл кошелек, свисающий с пояса на веревочке.
   Финес взял двадцать три медных монетки и двое собственых клещей.
   — Спасибо, приходите еще.
   Из предыдущих девяти пациентов в приемной осталось только двое, остальные разбрелись тотчас же, как распутали шнурки. "Или, пожалуй, так и ушли гурьбой, завязанные в один большой узел", — пробормотал в раздумии Финес.
   В приемной остались молоденькая девушка, пальцы которой почему-то намертво вцепились в противоположные концы полой палки, да строитель, приколотивший к ноге гвоздем доску. Взглянув на отблески заходящего солнца в витринах расположенного напротив его конторы магазина, Финес решил, что примет их завтра днем.
   Выпроваживая несчастных кендеров, он посоветовал тем двоим подойти завтра. Доктор закрыл за ними дверь и затушил единственный источник света, крохотный, тусклый масляный фонарик с засаленным и закопченным колпаком.
   Убирая инструменты из комнаты для обследований в заднюю часть своего "Кабинета Доктора", Финес Докторишка не прекращал благодарить удачливую фортуну. Кендеры оказались такими чудесными пациентами, даже для человека, который понятия не имел, что такое медицина! А когда ему изредка попадались настоящие больные, он успокаивал бунтовавшую совесть тем, что оказывает огромное психологическое воздействие на измученных горестями людей. А это чего-то да и стоит, не так ли?
   — Десять медных монеток за обследование! — счастливо фыркнул он себе под нос.
   Заслышав у входной двери в приемную шум, он вытер руки забрызганным передником и раздраженно выкрикнул:
   — Я закрыт, разве вы не видите вывески?!
   Дальше можно было не продолжать, так как даже запертая входная дверь не составила для забредшего в контору кендера преграды.
   — Но вы можете прийти завтра!
   Прошло довольно много времени, но ответа не было.
   Озадаченный, Финес шагнул в приемную, которую уже успели заполнить мрачные тени.
   — Привет! — прозвучал в темноте глубокий голос.
   До смерти напуганный, Финес вжался спиной в стену, став причиной настоящего перезвона дребезжащих стеклянных флакончиков.