Кирхофф Мари. Кендермор

   — Ооо, хватит тебе! — сдался Вудроу.
   Еще одна ночка под деревом ему совсем не светила.
   Ломбард в Хури-Хане, как и в любом другом портовом городе, оказался на редкость изобильным. За изумрудное кольцо Тассельхофф выручил целых семьдесят стальных монет. Ему подумалось вдруг, что истинная ценность этих кусочков металла намного ниже, чем им приписывают. Но, как бы там ни было, денег с избытком хватало, чтобы удовлетворить их сиюминутные нужды.
   Они отыскали на набережной таверну, в которой была очень просторная конюшня. Владелец пообещал хорошо позаботиться о шерстистом мамонте. И хотя Винни немного переживал, расставаясь со своими новыми друзьями, он испытал огромное облегчение, что удалось спрятаться от шума и суматохи вечернего города.
   Трапеза состояла из приправленного карри поросенка с желтым рисом и экзотического сливового вина. Забив до отказа желудки, кендер с юношей заставили себя преодолеть ступеньки, ведущие в арендованный ими номер над пивным баром. Комната оказалась обставленной негусто: две кровати да ночной горшок. Но путешественники до того вымотались, что повалились в одеждах на постель и забылись в долгожданном сне, а их дыхание то и дело попадало в такт со звоном звучных портовых колоколов за окном.
   Перевалило за полдень, когда Вудроу и Тас стряхнули себя с постелей и выве-
   ли из конюшни встревоженного их отсутствием Винни. Денек выдался теплым и пригожим, лазурное небо сияло над головой. Друзья сидели на широком центральном причале, жевали приобретенные у кондитера медовые пряники и запивали их тягучим кокосовым молоком. С моря дул сильный ветер. Тассельхофф снял синие носки и погрузил ноги в прохладную черную воду. Отщипывая один за другим кусочки от липкого пряника, он набивал ими рот, а потом с удовольствием облизывал сладкие пальцы. Закончив, он несколько минут возился со своими сумками и наконец извлек сверток с картами, с которым никогда не расставался. Вудроу скептически посмотрел на них.
   — Далеко не все они составлены перед Катаклизмом, — возразил Тас, заметив болезненную гримасу на лице юноши. Он развернул сверток и принялся листать клочки пергамента. — Вот, например, карта Южной Соламнии. Я уверен, что с ней все в порядке, потому что нарисовал ее сам, когда меня телепортировало туда магическое кольцо. Рассказывал я тебе о своем чудесном кольце?
   Вудроу был не в том настроении, чтобы слушать кендерские байки.
   — Да, что-то такое я припоминаю, — буркнул он, уверяя самого себя, что эта необходимая ложь и впрямь была совсем малюсенькой.
   — А я не слышал, — вмешался Винни. Он не испытывал удовольствия от вида воды, а причал, который принимался стонать под ногами от каждого движения, мамонт и вовсе невзлюбил. Вопреки уговорам, он так и не рискнул покинуть твердую землю.
   — Прости, Винни, но сейчас нам нужно обсудить, как мы будем добираться до Кендермора: или возьмем лодку, или поедем верхом на тебе в объезд по суше.
   Лицо Тассельхоффа помрачнело. История про телепортирующее кольцо была одной из его любимейших. Но кендер продолжал листать кипу карт; прошло очень много времени с тех пор, как он последний раз устраивал им инспекцию. Нордмаар, Иствилд, острова Северный и Южный Эргот, Энстар… у него были карты чего угодно.
   Вдруг Вудроу легонько подтолкнул кендера локтем.
   — Думаю, что мы могли бы поплыть в Гудлунд на этом вот, — сказал он и, прищурившись, указал на элегантное двухмачтовое судно, пришвартованное к противоположному концу причала. Паруса его были убраны, и только яркий золотистокрасный флаг трепыхался на верхушке самой высокой мачты. Длинный, стройный корабль смотрелся намного элегантнее своих округлых, приземистых собратьев, наводнивших причалы. Несмотря на пережитое кораблекрушение, Вудроу с вожделением думал о море. Перспектива опять скакать верхом на спине Винни по ухабистым дорогам его совсем не прельщала.
   — А как же Винни? — спросил Тас.
   — Мы могли бы взять его с собой на борт. На кораблях все время перевозят скотину.
   — Ты собираешься засунуть меня в трюм с коровами, свиньями и курами, которые ожидают своей очереди попасть под нож? — взвизгнул Винни. Прохожие ошеломленно оборачивались на говорящего мамонта и спешили убраться прочь.
   — Ты неправильно оцениваешь ситуацию, Винни, — Вудроу пытался говорить самым своим заботливым голосом. — Смотри на нее как на возможность спасти ноги, ведь иначе им придется пройти еще не одну сотню миль по незнакомой местности.
   — Мне все местности незнакомы. Только вспомни, где я пребывал последние пятьдесят лет.
   Тассельхофф приподнялся и вытянул ноги на причал, чтобы их подсушить.
   — Давайте пойдем и выясним, сколько с нас возьмут за то, чтобы пересечь Хурманское море вместе с мамонтом. Или хотя бы куда направляется этот корабль.
   Вудроу целиком поддержал предложение Таса и вслед за кендером поднялся на ноги, но тут их остановил испуганный голос Винни.
   — Тассельхофф, Вудроу… Подождите, — неохотно вымолвил он. — Я не уверен, что смогу плыть на лодке.
   Мамонт выглядел сбитым с толку.
   Тас крепко обнял Винни за одну из четырех массивных лап.
   — Если ты так боишься воды, мы доберемся к цели и по суше, тогда нам не придется расставаться. Согласен, Вудроу? — великодушно решил проблему кендер.
   «Конечно», прозвучавшее из уст юноши, было не таким восторженным, но и не менее искренним.
   Винни только покачал головой и свернул спиралью хобот.
   — Дело не только в воде, Тассельхофф.
   Мамонт замолчал, будто что-то обдумывал, а потом тяжело вздохнул.
   — Годами — с того самого момента, когда я попал в плен — я думал о тех местах, откуда я родом. Гномы говорили, что нашли меня оставленным, одиноким, и у меня нет повода не верить им. Но когда-то у меня все же были родители, ведь так?
   — А как ты узнаешь, где их искать? — удивился Вудроу.
   — Есть одна идея, — перегнувшись через край причала, Винни хлебнул морской воды. — Бодзил говорил, что они нашли меня к югу от местности, которую они называли Зериак.
   — К югу от Зериака… но это же Ледовая Стена! — почесывая подбородок, бормотал себе под нос Тассельхофф. — Думаю, мы сможем тебе помочь.
   Кендер углубился в сверток с картами и извлек ту, которая показалась ему подходящей.
   — Ну вот, это карта южных земель.
   Тассельхофф аккуратно свернул пергамент и вложил ее в завиток на конце хобота Винни.
   — Прощальный подарок, — подытожил кендер, силясь не шмыгать носом. Он обнял мамонта за хобот и отступил в сторону, чтобы тот не увидел слез, мигом
   наполнивших глаза.
   — Я ничего не могу подарить тебе, друг, кроме благодарности, — шагнул вперед Вудроу и нежно погладил толстую кожу, поросшую шерстью. — Прощай, и удачи тебе.
   — Это я должен вас благодарить, — поправил его мамонт. — Если я не уйду сию минуту, то растеряю всю свою храбрость. Спасибо, и до встречи!
   Покидая причал, шерстистый мамонт Винни громко затрубил в хобот и исчез в суете городских улиц. Тассельхофф стоял, до крови кусая губы, и махал рукой ему вдогонку еще долго после того, как мамонт пропал из виду.
   — Может, пойдем спросим, когда корабль на конце пристани отбывает в Порт Балифор? — ненавязчиво предложил Вудроу.
   При мысли о путешествии еще через одно море мрачное настроение Тассельхоффа улетучилось так же быстро, как и появилось. Кендер и юноша поспешили вниз по причалу. С корабля на пирс были переброшены сходни. Не увидев никого на пристани, друзья поднялись на борт. Когда они сходили с трапа, Вудроу заметил пришвартованную к противоположному борту корабля баржу. Баржа была загружена подвявшими на жарком солнце товарами. Оказавшись на борту, Тас тут же отстал от юноши и занялся «разведкой», а Вудроу разговорился со стюартом, суровым горбуном в черных шерстяных бриджах, испещренных белыми солевыми пятнами.
   Скрестив на груди руки (ему казалось, что так он выглядит старше), Вудроу пытался договориться со стюартом, который, казалось, не особенно горел желанием брать на борт кендера. Вудроу как раз высматривал Тассельхоффа, когда взгляд его вдруг остановился на участке суши у конца причала. Там, в компании нескольких мужчин, стоял до боли знакомый черный конь с полыхающими ноздрями и его тренированный хозяин. Слегка прихрамывая, мужчина повел гигантского черного коня по причалу, направляясь к их кораблю.
   Убийца Гизеллы!
   Вудроу весь сжался и нырнул под прикрытие толстенной мачты. Глаза его испуганно рыскали по палубе в поисках кендера. Он выругался.
   Где же этот кендер?!
   Вудроу мельком заинтересовался, как смог мужчина, с которым они сражались неподалеку от крепости гномов-механиков и который убил госпожу Хорнслагер, так быстро залечить тяжелые раны. Очевидно, каким-то образом смог, потому что Вудроу не сомневался, что видит перед собой именно его и его ужасного коня. Но в данный момент ум Вудроу был занят другими вопросами.
   Например, где носит проклятого кендера. И как им спрятаться от безжалостного убийцы Гизеллы. Вудроу заметил кендера, когда Тас внезапно взлетел на узкие ступени неподалеку от кормы, восхищенно приоткрыв рот. Вудроу подставил ему низкую подножку и крепко зажал рот уже готового закричать кендера. Он протиснулся между водяными бочками и поручнями, увлекая за собой извивающегося Тассельхоффа.
   — Прошу прощения, господин Непоседа, но у меня ужасные новости. Тот человек, что убил госпожу Хорнслагер, вот-вот поднимется на борт этого корабля вместе со своим конем. Мы не можем ускользнуть отсюда, чтобы он нас не заметил, и я не думаю, что существует вообще такое место, где бы он нас не нашел.
   Лицо Тассельхоффа побагровело от гнева. Он вцепился зубами в руку Вудроу, и тот был вынужден поспешно отдернуть ее.
   — Мне показалось, ты говорил, что убил его! — бросил ему в лицо Тас.
   Юноша, растирающий саднящую ладонь, выглядел донельзя глупо.
   — Я так думал. У меня маловато опыта в таких вещах, господин Непоседа.
   Гнев Таса потихоньку ослабевал.
   — Я не собираюсь от него прятаться, — решительно заявил он. — Этот тролий ублюдок заплатит за то, что он сделал с Гизеллой!
   Кендер сцепился с Вудроу, пытаясь твердо встать на ноги. Его бесстрашие только усилило ужас Вудроу. Он уже видел этого бродягу в бою и понимал, что один кендер, пусть даже решительный, и удравший от своего господина оруженосец, каковым считал себя он, для такого бойца считай пушечное мясо. Вудроу украдкой выглянул из-за угла. Дензил поговорил со стюардом, потом протянул ему маленький мешочек, набитый звенящими монетами. Было ясно, что за проезд и провоз коня он рассчитался.
   Душа Вудроу ушла в пятки. Они с Тассельхоффом не могли покинуть корабль незамеченными, равно как остаться на нем без риска быть обнаруженными.
   И тогда юноша вспомнил о барже с подпорченными товарами. Подсчитав, что ее не могло унести слишком далеко с тех пор, как он ее увидел, молодой человек решил, что баржа всего в несколких футах от них. Перья латука и морковка гарантировали им довольно легкое приземление.
   — Я извиняюсь, господин Непоседа, но все для вашего же блага.
   Одной рукой обхватив плечи извивающегося кендера, другой — зажав ему рот, Вудроу перемахнул через перила, увлекая Тассельхоффа за собой. При этом он отчаянно молился, чтобы расчет оказался верным, и овощи оказались такими же мягкими, как выглядели, и чтобы он не приземлился сверху на кендера, размазав его о баржу.
   Вудроу упал на баржу с мягким, хлюпающим звуком и тут же отпустил кендера. Падая и кувыркаясь из стороны в сторону, он соскользнул вниз по куче склизких отходов и приземлился на другой стороне баржи. Он с ужасом осознал, что мусор на барже лежал здесь намного дольше, чем он думал, и успел достаточно прогнить — курган за курганом лежали гнилые помидоры, латук, морковь, мясо, ветошь, и еще чего похуже. Сплюнув в сторону бесчисленное множество раз, утерев губы и лицо со всей возможной тщательностью, Вудроу стал искать Тассельхоффа.
   — Господин Непоседа? — громко шептал он, стараясь не привлекать внимания. — Тассельхофф, вы в порядке? Пожалуйста, ответьте мне!
   Вудроу услышал поблизости тихий стон. Продравшись через омерзительно воняющую кучу, он отыскал кендера, который лежал у края баржи. На лбу его красовалась гигантская шишка. Вудроу почувствовал себя негодяем, но он очень обрадовался, увидев кендера без сознания, так как иначе он непременно учинил бы кавардак.
   Вудроу принялся распутывать беспорядочный клубок событий, и у него родился план. Из разговора со стюартом он узнал, что отбытие корабля намечено сразу после возвращения команды с берега, а это должно произойти очень скоро. Если ему с Тассельхоффом удастся остаться незамеченными, корабль благополучно отбудет, и они вместе с ним. Тогда можно будет присматривать за человеком, убившим Гизеллу, не опасаясь случайно столкнуться с ним лицом к лицу. Стараясь не шуметь и работая как можно быстрее, он похоронил и себя, и Тассельхоффа под грудами отбросов. Уже через полчаса на палубе собралась вся команда. Подняли паруса, снялись с якоря и отдали швартовы.
   Солнце едва перевалило через зенит, когда корабль выскользнул из порта и направился в открытое море, увлекая за собой вонючую баржу. При первых же признаках движения Вудроу осторожно высунул наружу голову и отыскал взглядом жестокого человека, который расположился на корме корабля. Вудроу непроизвольно вздрогнул. Возбуждение и страх оставили его, уступив место изнеможению. От нечего делать он повалился спать рядом с Тассельхоффом.
   Волны глухо ударялись о борт баржи. Проснулся Вудроу от внезапного рывка, его чуть не стошнило. Ноздри забивал гнилостный запах, во рту ощущался такой же привкус. Сердце бешено колотилось в груди. Он вспомнил, где находится. Гигантский полукруг солнца на горизонте окрасил небо в светло-оранжевые оттенки. Вокруг простиралась бесконечная водная гладь без намека на землю.
   Когда Вудроу обернулся в сторону корабля, паника вновь овладела им.
   Над поручнями склонился матрос с большим тесаком в руках. С тихим свистом нож матороса опустился на веревку, связывающую баржу с кораблем. Веревка лопнула. Мусорная баржа с Тассельхоффом и Вудроу на борту замедлила ход и начала отставать. Прекрасный двухмачтовый корабль плавно заскользил по воде в направлении Порт Балифора, а баржа столь же плавно остановилась, неохотно покачиваясь на волнах.
   — Это был последний раз, Вудроу. Я не идиот! — раздался отрывистый крик Тассельхоффа. На мусорной барже схлестнулись два крутых парня с непростыми характерами. Кендер очистил себе крохотный кусок лодки, вымыв его так хорошо, как только смог, пригоршнями набирая морскую воду.
   — Предупреждай меня, пожалуйста, перед тем, как в следующий раз будешь бить по голове. Это все, о чем я тебя прошу.
   Поморщившись, кендер осторожно коснулся шишки прямо над бровями.
   — Готов поспорить, что выглядит это как третий глаз.
   — Вряд ли вы сможете ее увидеть, — примирительно сказал Вудроу, про себя удивленный ее размерами.
   — Не увижу! — застонал Тас. — Я смогу увидеть ее и без зеркала!
   Чтобы не быть голословным, кендер уставился на кончик своего носа и принялся поднимать взгляд, но добился только того, что со стороны выглядел как умолишенный. Путники разразились нервным, истерическим хохотом, медленно сошедшим на нет.
   На барже воцарилась неестественная тишина. Даже ветер не проносился над кучами забродившего, сгнившего, зловонного мусора. Полуденное солнце здорово прогрело его, да и вода в море едва не кипела — точь в точь как в бане.
   — Хочу есть, — в конце концов сказал Тас, поглаживая бурчащий живот. Вспомнились медовые пряники на пристани…
   Мальчишеское лицо Вудроу с отвращением скривилось.
   — И как можете вы думать о еде посреди этого смрада?
   — Я ем, когда мне скучно, понятно? — бросился оправдываться Тас.
   — Мы еще не пробыли здесь так долго, — возразил Вудроу.
   - А как долго по-твоему достаточно? — искренне заинтересовался кендер. — Хотя я не скучал даже во время кораблекрушения.
   Он нежно улыбнулся своим воспоминаниям.
   — Все вокруг или плавало, или валялось разбросанным по палубе, а овражные гномы… ну… были овражными гномами, и Гизелла скатилась с палубы в повозку…
   Глаза кендера затуманились при мысли о погибшем товарище. Воспоминания о ее жертве были все еще свежи в их сознаниях.
   — Помните, как мы подумали, что она утонула? — пытаясь не потерять самообладание, добавил Вудроу. — А оказалось, что с ней все в порядке.
   — В тот раз, — печально отметил Тас.
   — Мне тоже ее не хватает, господин Непоседа.
   Тассельхофф решительно поскреб подбородок.
   — Я пообещал вернуться в Кендермор ради Гизеллы, чтобы выполнить ее задание и освободить дядюшку Пружину.
   Его глаза яростно засверкали.
   — И я должен исполнить клятву!
   — Доберемся как-нибудь, — пообещал Вудроу, устремив остановившийся взгляд в бесконечный горизонт. Сверху на баржу пикировали чайки, пронзительно вереща своими омерзительными голосами.
   Тас повел носом и принюхался.
   — Что-то пахнет так, как лак на мебели у моей матушки. Или такой запах имел бульон, что она варила?
   Его передернуло.
   — Вполне вероятно, что они мало чем отличались друг от друга…
   Вудроу подхватил за уголок обрывок пергамента, который кто-то использовал для подтирания.
   — Но что может вызывать столь отвратительное зловоние?
   — Не знаю. Давай попробуем отыскать его источник. Найдем и сбросим за борт.
   Вудроу подобрал обломок палки, выглядевший довольно крепким, и начал разгребать им мусор. Они отбросили в сторону несколько досок, и запах стал столь невыносимым, что приятели вынуждены были зажать носы.
   — Должно быть, уже рядом, — пробормотал Тас.
   Борясь с отвращением, Вудроу отбросил еще пару досок, и глазам их предстал серый, разлагающийся трупик совы, погребенный под слоями более приличных отходов. Тассельхофф с Вудроу со всех ног ринулись на противоположный край баржи и свесили головы ниже уровня планшира.
   — Мы собирались выбросить эту дрянь за борт, господин Непоседа, — с трудом промолвил Вудроу.
   — Мне это уже не кажется мудрым решением, — ответил кендер. — Она может привлечь внимание акул.
   — Разве акулы такое едят?
   — Ага. Акулы едят все, живое или мертвое, но предпочитают, конечно, живых, особенно людей, кендеров и им подобных. Они просто гигантские и могут перекусить лодку пополам, если на борту находится что-нибудь, что они хотят съесть. Что это? Как я уже отметил, что угодно.
   — Но мы же не в океане, — возразил Вудроу. — Это залив Балифор. Так что мы в безопастности, не так ли?
   Тассельхофф шлепнулся обратно на дно баржи и глубоко вздохнул.
   — Его-то называют заливом, но он соединяется прямо с океаном. Корабли, ходящие в океан, все время приходят в Порт Балифор и отбывают из него. Как ни крути, мертвая сова на борту куда безопаснее живой акулы за бортом.
   Не произнося ни слова, Вудроу пристроился рядом с Тасом. В молчаливом безветрии, в знойной духоте зловоние повисло над баржей, укрывая ее плотной пеленой. Друзья сидели спина к спине и молча смотрели на отвратительный совиный труп, изо всех сил желая оказаться где угодно, только бы не оставаться здесь. Вскоре Тас снова заскучал, поэтому он лишь рассеянно отметил, что на горизонте появилась какая-то точка.
   — Что это, земля? — спросил он наконец, обратившись за помощью к юноше. Вудроу прищурился и вгляделся в направлении, указанном кендером.
   — Не может быть. Мы не движемся, а точка увеличивается в размерах.
   — Это же судно! — внезапно вскрикнул Тас, чье острое зрение позволило наконец уловить движение. На веслах, предположил он, исходя из постоянной скорости корабля. Тас скакал как ужаленный, восторженно махал руками и вопил на пределе своей глотки.
   Вудроу схватил кендера за руку и тихо сказал:
   — Нам могут совсем не понравится те, кто плывет на этом судне.
   Тассельхофф посмотрел на Вудроу так, будто юноша внезапно выжил из ума.
   — Что значит не понравятся? Они могут нас спасти! Что бы ни произошло, это лучше, чем барахтаться здесь, в особенности если учесть, что не может быть ничего интересного в куче мусора.
   Он снова пригляделся к темному пятнышку.
   — Кстати, мне кажется, уже поздно. Они нас заметили.
   Когда гребцы приблизились, Тас рассмотрел увенчанные рогами головы — минотавры. Минотавры считались одной из самых необычных — и неружелюбных — рас Кринна. До Катаклизма их история включала в себя лишь предубеждения и порабощение, сначала гномами Кал-Такса (если верить легендам), и в конце концов Истарской империей. Внешность быков и невероятная сила сделали их одновременно презираемыми и самыми желанными рабами.
   Никто, даже другой минотавр, не смог бы назвать никого из своего народа прекрасным. Рост и быков, и телок редко опускался ниже семифутовой отметки. Короткая, черная или бурая шерсть покрывала их мускулистое, наполовину бычье, наполовину человеческое тело.
   Они были прямоходячими и имели руки, похожие на человеческие, но нижние конечности они позаимствовали у парнокопытных животных, и заканчивались они соотвественно раздвоенными копытами. Из висков росли рога длиной по крайней мере фут.
   И хотя им приходилось носить одежду, в особенности за пределами островов, где находилась их родина, по человеческим меркам минотавры разгуливали полуобнаженными. Из одежды они признавали лишь доспехи, украшенные орнаментами и оружием, да короткие кожаные куртки.
   Вскоре небольшой сверкающий баркас, мастерски сработанный умелыми руками, усилиями шестидесяти гребцов приблизился вплотную к барже, благо это позволял сделать попутный ветер. Все до единого минотавры на борту выглядели не то что не дружественно — они, казалось, были разгневаны. Они беззастенчиво разглядывали спутников, не делая попыток завязать беседу, а в центре их пристального внимания оказался Тассельхофф.
   Кендер начал чувствовать себя не лучше любого из жучков, каковых он лицезрел в выставочной комнате Бодзила и Лигга. От мысли этой по телу его поползли мурашки.
   — Привет, — закричал он, расплывшись в самой своей дружелюбной улыбке. — Я Тассельхофф Непоседа. А кто…
   — Гоар. Недавно у нас были крупные проблемы с одним кендером на побережье Кровавого Моря.
   Говорящий, несомненно лидер, если можно было считать признаком лидерства носимые им одним красные доспехи, был почти на голову выше всех остальных гребцов.
   — Недоразвитый и воровитый народец. Скажешь, ты не похож на остальных?
   Говорил он неуклюже, но с идеальным произношением, будто выучил Общий язык по учебнику.
   Тассельхофф слишком усердно пялился на чужое судно, чтобы сразу осознать оскорбление. Когда смысл слов наконец дошел до него, Вудроу заметил, что щеки кендера наливаются краской. Он вмешался раньше, чем кендер успел отвесить минотавру изрядную порцию своих знаменитых колкостей и обидных шпилек.
   — Мы с приятелем оказались в бедственном положении: погрузились по ошибке на борт этой баржи, не зная, что ее бросят на произвол судьбы.
   Вудроу нервно облизал губы, прекрасно понимая, что его слова звучат не совсем правдоподобно.
   — Не могли бы вы доставить нас в ближайший порт? Или хотя бы отбуксировать туда? Мы будем очень благодарны вам.
   Гоар отвернулся от них и обменялся с командой серией громких стонов, перешедших в резкое, неприятное ворчание. Один из гребцов, гигантский рыжий минотавр с двухфутовыми рогами (если можно говорить о высоте рогов), вдруг издал протяжный рык и провел тыльной стороной кисти по своему горлу. Чудовище дважды покачало массивной головой, указывая пальцем на Таса, и дерзко сложило руки на груди.
   Но Гоар ответил ему злобным фырканьем, а губы его искривились в уродливом подобии презрительной ухмылки. Жест однозначно показывал, кто здесь играет главную скрипку. Его оппонент понурил голову и, раздираемый гневом и стыдом, спешно ретировался в дальнюю часть небольшого баркаса. Гоар опять повернулся к Тасу и Вудроу, тщательно готовясь произнести незнакомые слова, и внимательно посмотрел на них.
   — Мы решили, что вам можно верить, и вы действительно попали в беду.
   Вулроу с Тасом ожидали от минотавра продолжения, оба взволнованно соображали — что за странный способ предлагать помощь! Когда стало казаться, что молчание затянулось необоснованно долго, вмешался Тас.
   — Ну, да… мы в беде, это так. Так собираетесь вы нам помогать или нет?
   — Мы не говорили, что собираемся это делать, отнюдь.
   Тас и Вудроу обменялись недоуменными взглядами.
   — Но ведь ясно, что вы не можете бросить нас тут умирать! — хрипло возразил Вудроу.
   — Почему же? — в голосе Гоара не чувствовалось лукавства. — Мы не знаем ни единого закона, где бы это оговаривалось.
   Тас с натяжкой хихикнул.
   — Конечно, такого закона нет, но…
   Гоар выгнул брови, и кендер решил — была не была…
   — … мы можем вам заплатить!
   Мохнатые уши Гоара взлетели вверх, но во взгляде, рассматривающем курганы отбросов, явственно читалось сомнение.
   — Я сомневаюсь, что вы располагаете хоть чем-нибудь, представляющим для нас ценность.
   Его внимание внезапно привлек кто-то из экипажа, дернув минотавра за руку. Гоар опять отвернулся от стоящих на барже друзей.
   — Господин Непоседа, — хриплым голосом прошептал Вудроу, — я не уверен, что обещать им вознаграждение было хорошей идеей. Припомните, мы расплатились за поездку на другом корабле, и после завтрака остались практически без гроша в кармане.