Клеменс Джеймс. Ведьмин огонь (Проклятые и изгнанные - 1)

   - Ты еще не прошел магру, это именно тот возраст. Слышишь, даже сами горы зовут тебя.
   - Почему же меня? - жалобно проскулил Толчук, поднимая глаза на страшных старцев.
   - Ты и огр и не-огр. В тебе смешались духи двух рас.
   - Я знаю. Я ублюдок. Я помесь огра и человека.
   Трое переглянулись и что-то тихо проурчали, и до насторожившихся ушей Толчука долетели обрывки тихого шепота, отдельные слова и странные фразы:
   - Лжет... не знает... книга крови... хрустальные клыки... - и, наконец, совсем уже непонятное: - камень убьет ведьму...
   Толчук слушал дальше, но все смолкло, и сердце заколотилось в его груди еще отчаянней.
   - Чего вы от меня хотите?! - не выдержал он. Слова его прокатились по пещере, как камнепад.
   Триада посмотрела на него шестью горящими глазами и еле слышно ответила:
   - Освободи наш дух. Убей Напасть.
   Могвид и Фардайл спрятались под выступом скалы. Он давал мало убежища, но вечерняя гроза началась так неожиданно и так яростно, что они не успели найти никакого другого пристанища в этой пустынной стране огров.
   Огненные руки молний хватались за снежные пики и потрясали их, гром гремел еще сильнее, отдаваясь в их каменной крыше, с гор дул пронизывающий ветер, несущий с собой ледяной дождь.
   После того как их загнали на территорию огров, охотники, видимо, успокоились, и теперь единственной опасностью для путников осталась возможность встречи с обитателями пещер под снежными вершинами.
   Так что о погоде можно было вообще не думать.
   Капли дождя кусали незащищенное тело Могвида, как разозленные осы.
   - Надо найти убежище получше, - предложил он, с завистью глядя, как Фардайл запросто стряхивает влагу с густой шерсти. - Ночью мы замерзнем здесь до смерти.
   Но Фардайл ничего не ответил, повернувшись к брату спиной и вглядываясь сквозь завесу дождя в близлежащие скалы. Он, казалось, даже наслаждался дождем, поскольку его шерсть, смазанная жиром, как и перья гусей, просто отталкивала воду. А Могвид промок насквозь и уже едва выносил прикосновение холодной мокрой одежды.
   Зубы у него стучали, а подвернутая нога нестерпимо болела в сапоге, до краев налитом водой.
   - Надо хотя бы костер разжечь, - прошептал он. Фардайл, наконец, обернулся, и янтарный свет в его глазах был скорее холоден, чем горяч.
   Глаз орла видит пушистый хвост глупой белки. Но Могвид лишь еще глубже забился под скалу.
   - Ты что, серьезно думаешь, будто огры увидят наш огонь? Да от этого дождя они все забились в свои пещеры и сидят там безвылазно!
   Фардайл продолжал молча глядеть на скалы. Могвид понял, что настаивать бесполезно. Холод все же лучше, чем встреча с ограми. Могвид снял мешок и положил его на пол в самом дальнем углу их убежища, постаравшись свернуться калачиком так, чтобы как можно меньше холодных капель попадало на его истерзанное тело. Уже в который раз за этот день он пожалел, что не обладает и тысячной долей своих прежних навыков и способностей.
   "О, если бы я только мог превратиться в медведя, - думал он. Тогда ни этот дождь, ни холод не имели бы для меня никакого значения!" Он посмотрел на брата и скривился от злобы. Фардайл всегда был счастливчиком! Жизнь улыбалась ему с первого его вздоха. Рожденный первым, он был сразу же объявлен наследником всей семейной собственности. Кроме того, ему достался редкий дар оратора и уменье говорить то, что нужно в нужный момент. Слухи о его талантах скоро пошли по всему племени, и на Фардайла стали возлагаться большие надежды. Могвид же всегда говорил не то, что нужно, не вовремя, не к месту, и скоро стал раздражать всех своей нелепостью. Редко кто искал его общества или спрашивал у него советов.
   Но даже не это больше всего раздражало и беспокоило Могвида. Больше всего его бесило то спокойствие, с каким Фардайл воспринимал их проклятое рождение.
   Родившись совершенно одинаковыми в мире оборотней, они создали этим настоящую сумятицу. У сайлуров, правда, и раньше рождались двойняшки, но никогда еще не было близнецов. Могвид и Фардайл оказались первыми. Различить их не мог никто, включая собственных родителей.
   Поначалу и для клана близнецы были новинкой и забавой, но скоро все обнаружили, что если один из братьев меняет форму, то вне зависимости от своего местонахождения, точно так же повторяет форму брата и другой, даже если ему в данный момент подобное превращение было крайне нежелательно. Это привело братьев к длительной войне за обладание контроля над формой, и в мире, где перемена формы была самым обыкновенным делом, Могвид и Фардайл оказались связанными и несвободными. Причем, обреченными на это самим фактом своего рождения.
   Но, если такое положение вещей было воспринято Фардайлом как естественное, то Могвид с каждым годом озлоблялся все больше, ропща и жалуясь на судьбу.
   Он перерыл все древние тексты в поисках какого-нибудь выхода и способа разорвать постылые цепи и, в конце концов, неожиданно обнаружил средство, известное только одному старому сайлуру, жившему отшельником в дремучем лесу.
   Могвид даже вздохнул при воспоминании об этом. Ах, если бы он был тогда осторожнее...
   Из древнего, погрызенного червями пергамента он вычитал один малоизвестный факт относительно природы сайлуров: когда два любовника соединяются в порыве страсти, в самый ее пик ни один из них не может измениться.
   Могвид переживал это открытие многие луны, чувствуя, что именно в этом кроется возможность освободиться от ненавистной связи с братом. И постепенно у него начал созревать некий план.
   Он знал, что Фардайл ухаживает за молоденькой девушкой, третьей дочерью старейшины. Все сайлуры всегда имели склонности к какому-то определенному обличью, и эта девица предпочитала форму и повадки волка. Именно в таком виде со своей снежно-белой пушистой шкурой, длинными ногами и горячими глазами она и пленила сердце Фардайла. Скоро слух об их связи пополз по всему племени.
   Пока роман брата заходил все дальше, Могвид таился в тени, смотрел, запоминал, плел сети и ждал.
   И вот однажды ночью, перед самым полнолунием, его нетерпение победило. Он прокрался за братом и под прикрытием ближайших кустов стал смотреть на любовные игры Фардайла с молодой волчицей. Он ласкал и нежил подругу, и шерсть ее отливала серебром в холодном свете луны. Увлекшись, она очень скоро стала готовой отдаться возлюбленному, и, как с отвращением и завистью увидел Могвид, Фардайл обнял ее сзади, нежно покусывая за горло и уши, и вот уже начал ритмичные движения со все нараставшей страстью.
   Могвид хладнокровно ждал до того момента, когда у Фардайла не вырвался характерный стон - и начал действовать. Он быстро обернулся человеком, понимая, что в это мгновение брат не сможет измениться и навсегда останется волком.
   И его план удался...
   И теперь, стоя под утесом в стране огров, Могвид с ненавистью рассматривал бледную кожу своих ладоней.
   План удался даже слишком хорошо!
   Той проклятой ночью Могвид навсегда превратился в человека, так же, как Фардайл в волка. Но скоро Могвид понял, что ему придется расплачиваться за это превращение слишком дорогой ценой.
   Ни один из них уже действительно не мог больше принять иной формы и каждый застыл в своем последнем обличии навечно.
   Ах, если бы он был тогда осторожней...
   Фардайл тревожно зарычал, возвращая Могвида из прошлого в настоящее. Могвид посмотрел на брата: брыли его поднялись, а уши плотно прижались к опущенной голове. Из горла сайлура-волка рвался протяжный и страшный рык.
   Могвид подвинулся ближе.
   - Что случилось? Огры?
   Даже одно произнесение этого страшного слова заставило Могвида задрожать.
   Но вопрос остался без ответа, поскольку из завесы дождя на них выскочила отвратительная тварь, с намордником, болтавшимся на ремне у горла и волочащейся сзади порванной цепью. Набычившись, он встал, вцепившись когтями в скалу и глядя на Фардайла огненными глазами.
   Сниффер!
   Должно быть, он все-таки вырвался у охотников и продолжил кровавое преследование. Могвид юркнул за спину брата, но как простой волк мог защитить его от сниффера!? Фардайл весил всего какую-нибудь десятую часть зверя и выглядел перед противником, как щенок перед медведем.
   Плечи хищника забугрились мышцами, и он открыл свою страшную пасть, не сдерживаемую больше намордником. Показались два ряда кинжалоподобных зубов, и сниффер издал чудовищный рев, эхом прокатившийся по окрестным горам.
   Потом он прыгнул.
   Толчук замахнулся камнем сердца в первого, сидевшего ближе всех огра, и сердце у него стало таким же тяжелым, как камень в руке.
   - Я не понимаю, чего вы просите. Как это я могу разрушить Напасть?
   Триада сидела неподвижно и молча. Три пары глаз пристально смотрели на Толчука, и ему казалось, что они читают не только у него в мыслях, но в самих костях.
   - Ты один можешь это сделать, - последовал, наконец, ответ.
   И, как ни прискорбно было это признать, Толчук понял, что старцы, вероятно, просто сошли с ума от старости.
   - Я!!! Да разве вы не знаете, кто я?!
   Ответа снова не последовало, и три пары глаз все так же неотрывно смотрело на него.
   Арка над головой Толчука, казалось, стала медленно опускаться и уже давила ему на плечи.
   - Прошу вас! Я всего лишь полуогр. А то, что вы мне предлагаете, может исполнить только воин, полноценный, взрослый воин! Как могу это сделать я?
   - Ты последний наследник Клятвопреступника, того, кто предал нашу страну и наслал на наш народ Напасть, - наконец долетели до него страшные слова.
   Толчук почувствовал, как колени у него подгибаются. Неужели его стыд и позор не кончатся никогда? Мало того, что он ублюдок, так оказывается, что он еще и проклятое семя продажного огра, навлекшего на их народ такое несчастье! У него не было слов, чтобы ответить на подобное обвинение, и он по-детски прошептал:
   - Этого... не может быть... Это неправда.
   - Ты, сын Ленчука, знаменуешь собой последнюю поросль древнего рода, услышал он, как в бреду. - Последнее семя Клятвопреступника.
   - Но...что значит - последний?
   - Когда происходила церемония твоего именования, тебя осмотрел старый знахарь и обнаружил, что твоя смешанная кровь не даст тебе стать отцом. У тебя не будет детей. Никогда.
   Слезы готовы были хлынуть из распахнутых глаз юного огра.
   - Но почему никто не сказал мне об этом раньше?
   Вопрос остался без ответа.
   - Ты последний и потому должен отдать свою кровь на то, чтобы искупить предательство своего предка.
   Толчук прикрыл глаза и стиснул в руке камень. Слова застряли у него в горле.
   - Но что сделал тот, который нарушил клятву? - кое-как выдавил он.
   Триада снова опустила и сдвинула головы, совещаясь о чем-то.
   - Мы не знаем. - раздалось спустя несколько минут.
   - Тогда как же я могу что-то исправить?
   - Мы не знаем, - последовал все тот же ответ.
   - А как же узнаю я? - пролепетал Толчук.
   - Ты должен покинуть страну с этим камнем в руках и найти ответы на все вопросы за Воротами Духа.
   Но Толчук не услышал ничего, кроме слова "покинуть", и плечи его вздрогнули от рыданий. Именно изгнания он и боялся больше всего. Покинуть родину, оказаться брошенным в чужой враждебный мир, мир, который так ненавидели и так боялись все члены его трибы.
   - И куда же я должен теперь идти? - сквозь слезы выдавил Толчук.
   Три руки поднялись в едином порыве и указали на арку из камня сердца.
   - Через Врата Духа.
   Толчук свел в недоумении брови. Перед ним был непроницаемый камень - и только. Пройти через него было невозможно.
   - Иди. - Два старца встали под арку, один у левого столба, другой - у правого. Третий взял Толчука за руку и подвел к самому центру.
   - Что мне надо делать? - дрожащим голосом спросил Толчук.
   Огры снова заговорили, но на этот раз в их голосах послышалась даже какая-та теплота, словно с ним говорил отец.
   - До того как к нам пришла Напасть, Ворота собирали духи умерших и переносили в иной мир, а теперь и ты должен собрать все свое мужество и решимость - и тогда ворота перенесут тебя туда, где ты должен оказаться. Было сказано, что когда последний из рода Клятвопреступника пройдет через Врата Духа, то он найдет способ снять Напасть и освободить духи всех умерших.
   Толчук поклонился арке.
   - Но я не дух, я не могу пройти сквозь камень.
   - Тебе и не надо быть духом.
   - Тогда как же?
   Ответа не было, но от двух старцев, стоявших по бокам арки, вдруг послышалось какое-то низкое гудение, которое проникало, казалось, в самый костный мозг Толчука. У него закружилась голова, в ушах зазвенело, а камень сердца в руке быстро запульсировал, как кровь в сердце. Юный огр поднял глаза и увидел, что арки перед ним больше нет. Вернее, она все так же находилась перед ним, но почему-то Толчук точно знал, что это всего лишь иллюзия, галлюцинация, обман, отражение скалы в неподвижной воде.
   Гул все нарастал, камень в его руке стал тянуться к Вратам, как дитя тянется к матери холодной ночью, и от этого ноги Толчука сами приподнялись над полом, огры внизу исчезли, а он все продолжал подниматься прямо к вершине уже несуществующей в действительности арки.
   Но стоявший в середине старец еще был виден, и Толчук явственно услышал его слова:
   - Слушайся камня сердца. Пусть почерневший, он все же являет собой наше сердце. Слушай его, и он приведет тебя к цели.
   Слова достигали его ушей, но расслабленное сознание отказывалось проникнуть в их смысл. Толчук перестал слушать, он поднимался все выше, и гул становился все громче. Вот он уже коснулся арки, рука его провалилась в воздух, но огр уже верил, что Врата вынесут его туда, куда нужно и, закрыв глаза, совершил первый шаг - первый шаг на пути к освобождению своего народа - шаг к вере.
   Он прошел сквозь дымку Врат, гул смолк, но тут же мгновенно сменился рычанием зверя, жаждущего крови.
   Когда сниффер прыгнул, Могвид бросился в глубину навеса, а Фардайл, оскалившись, уперся ногами в скалу. Он тоже рычал, причем так, Могвид мог признаться, что никогда не слышал от брата ничего подобного. Рев Фардайла леденил кровь и останавливал сердце. Даже сниффер приземлился раньше намеченной цели.
   Теперь они стояли друг против друга - волк и сниффер, стояли, опустив головы, обнажив клыки и выискивая друг у друга единственно верное слабое место.
   Могвид скрючился, едва дыша. Одарила молния, на секунду осветившая все вокруг зловещим призрачным светом. Дождь заливал обоих противников. Сниффер, будучи вдвое выше, нависал над Фардайлом, как гора, и острые, как бритва, клыки, могучие когти и нескрываемая дьявольская злоба не оставляли сомнений в том, за кем останется это поле битвы. Вопрос теперь заключался лишь в том, как далеко сможет убежать Могвид, пока сниффер расправляется с его братом. Он завертел головой в поисках выхода из этого убежища, превратившегося в ловушку.
   Неожиданно, без всякого предупреждения, повинуясь какому-то инстинкту, оба противника бросились друг на друга. Вверх полетели клочья черной шерсти и обрывки багровой кожи, послышались хрип и лязг челюстей. Зубы и когти терзали живую плоть.
   Могвид лихорадочно искал выхода из-под навеса и уже почти совсем сумел вскарабкаться наверх, как дерущиеся вдруг оказались совсем рядом с ним, и от вида льющейся крови ему стало дурно. Сайлур снова упал вниз. Кровь действительно лилась ручьем по шкуре Фардайла, и понять, его ли она или чужая, Могвид не мог. Впрочем, и без этого было ясно, что долго продержаться брат не сумеет.
   В следующее мгновение сражающиеся откатились, открывая Могвиду путь к спасению, и он стал тихо красться, держась за край скалы. Холодный дождь снова полоснул по его коже, но он уже не обращал внимания на боль и, глядя одним глазом на Фардайла, другим искал тропу, ведущую прямо в горы. Однако только он хотел на нее выйти, как его вновь остановило какое-то движение.
   Сверху вдруг пролетел огромный камень и рухнул прямо рядом со сражающимися. Звук удара на мгновение заставил их прекратить бой. Волк и сниффер застыли, каждый держа окровавленные клыки на горле другого.
   Но камень непостижимым образом ожил и оказался огром.
   Могвид вновь бросился назад и забился в самый дальний угол своего укрытия. Фардайл, ковыляя на трех лапах и держа поджатой правую переднюю, встал так, чтобы перекрыть огру путь к брату.
   А спустя несколько секунд Могвид увидел, как сниффер, самый непобедимый и кровожадный хищник Западных Равнин, оказался разорванным руками огра на дымящиеся куски мяса.
   Весь в крови, опутанный внутренностями сниффера, с окровавленной мордой и желтыми клыками огр повернулся к волку и с чудовищным акцентом прокричал на языке жителей равнин:
   - Кто вы и зачем вторглись в наши владения?
   Толчук отряхнул с себя останки лесного зверя, на какое-то время насытив свою жажду крови, охватившую его, когда он услышал неистовый, жаждущий крови рык. Ему очень хотелось запустить когти и в волка, по-прежнему стоявшего поодаль, с высунутым и покрытым пеной языком. Запах крови с его железистым привкусом мутил огру голову. Он даже вспомнил многочисленные разговоры воинов трибы о фиренгате - огне сердца, которое охватывает сражающихся, и о том, что запах свежей крови настолько силен, что любой огр может от него полностью потерять контроль над собой.
   Толчук чувствовал, что сердце у него готово вырваться из груди; громовые удары вокруг казались всего лишь игрушкой по сравнению с грохотом собственного сердца. Кровь взывала к новой крови.
   Он честно боролся с собой. Теперь было не время для кровавых действий. День уже начался ею, и вот теперь несчастный Финшва лежит на полу пещеры мертвых. И решение укротить себя стало в Толчуке еще сильнее.
   Он видел и скрючившегося под навесом человечка, и охранявшего его волка, и потому как-то неожиданно для себя заговорил на том универсальном общем наречии, который в ходу среди всех племен, населяющих горы. Ему было очень трудно произносить слова, ибо горло огров не приспособлено для речи. Обычно они больше пользуются жестами, позой, ворчанием, но сейчас Толчук понимал, что если Врата духа вынесли его именно сюда и сейчас, то это неспроста. Он вспомнил слова Триады о том, что благодаря арке он окажется там, где ему быть необходимо. К тому же он увидел человека. Люди редко осмеливались заходить на территорию огров и не бывали там столетиями. А черепа тех, кто приходил, до сих пор украшали пещеру барабанов войны. И потому Толчук с трудом, но все-таки заставил себя спросить у этих двоих кто они и что им здесь надо.
   Но в ответ он получил лишь низкое рычание волка. Правда, в нем не было угрозы, а всего лишь вежливое предупреждение.
   Более того, в этом ответе Толчук почувствовал, что от этих двоих ему и его стране не исходит никакой угрозы. Они всего лишь просят, чтоб их оставили в покое. Но понял он и то, что, как бы то ни было, для него самого это - не простая встреча. В ней был какой-то смысл и, возможно, она предполагала необходимые на его пути последствия.
   - Не бойтесь, - сказал он тогда медленно и внятно. - Подойдите. Говорите.
   Эти простые слова почему-то смутили волка. Толчук видел, как он быстро глянул в сторону скорчившегося человека. А когда он снова встретился с янтарными волчьими глазами, то произошло нечто странное - огр увидел, что разрез глаз у зверя точно такой же, как у него самого. И что это совершенно неестественно ни для волков, ни для огров! Кроме того, Толчук прочитал в этих миндалевидных глазах разум, ничуть не уступающий его собственному.
   И в голове у Толчука каким-то непонятным образом возникла картина, словно он вдруг связал воедино обрывки давнего сна:
   Волк приветствует другого волка нос к носу. Добро пожаловать в стаю.
   Могвид так и продолжал лежать в глубине скального навеса и не поддавался на уговоры Фардайла выйти и посмотреть на глаза этого странного огра. Что было говорить, чужак снаружи был явно не сайлуром, и незачем было рисковать. Выйти и оказаться в досягаемости этих страшных рук и зубов? Нет, он лучше останется здесь и умрет от истощения, чем его руки и ноги окажутся так же разбросанными по скалам, как это только что случилось со сниффером.
   Но дальнейшие слова огра заставили-таки его задуматься.
   - Как это так выходит, что твои волчьи мысли вдруг оказываются у меня в голове? - спросил огр натужно, словно в глотке у него ворочались камни. Что это за шутка такая?
   Значит, огр слышал Фардайла? Могвид незаметно для себя подполз ближе и выглянул. Дождь перестал, и на небе среди черных туч кое-где просвечивало синее небо. Могвид посмотрел на огра, стоявшего всего в нескольких шагах от входа под навес, и увидел на его лице мучительную попытку понять происходящее. В набедренной повязке и с мешком за плечами, чудовище все еще сидело среди останков сниффера и не совсем походило на те картинки, которых в детстве достаточно нагляделся Могвид. Оно оказалось гораздо приятней, если так можно выразиться. Может быть, картинки преувеличивали безобразность огров? Если сидящий сейчас перед ним, конечно же, огр.
   А в следующий момент Могвид увидел и его миндалевидные, косо поставленные глаза. Фардайл не обманул его. Похоже, они видят сайлура... Но нет, даже для помеси, этот огр был слишком велик, для сайлура превратиться в такую массу просто невозможно. Кем бы сайлур ни был - оленем, волком, медведем, человеком, горным орлом, - при любых изменениях формы масса его тела всегда оставалась приблизительно той же.
   Фардайл снова бросил на брата многозначительный взгляд, в котором явно читалось такое же любопытство.
   Волк узнал мысли волка.
   Значит, этот странный огр тоже может воспринимать образы Фардайла. Могвид на всякий случай уполз обратно. Как это возможно? Огр был больше их раза в три. Еще никому из сайлуров не удавалось принять такого обличья.
   - Подойди, человечек. Не бойся. Я не съем тебя. - Могвид понял, что огр заметил его даже среди темноты навеса и смотрел теперь прямо ему в глаза. Наверное, живя постоянно в темных пещерах, они привыкли хорошо видеть в темноте. - Выходи. Я рассмотрю тебя лучше.
   Могвид напрягся, но, посмотрев на брата, прочел:
   Ястреб не летает со сломанным крылом. Лесные кошки крадутся в кустах.
   Фардайл намекал на то, что теперь им все равно не обойтись без посторонней помощи, без нее они не смогут пересечь страну огров.
   На трех ногах он прыгал от брата к огру и обратно, но Могвид все колебался. Он понимал, что другого выбора у него нет, но ноги его все-таки отказывались ему повиноваться.
   - Я не сделаю тебе ничего плохого, человечек. Мое слово в сердце моем. - Огр приложил к груди окровавленный коготь, и в последних его словах послышались боль и печаль. И именно это убедило Могвида больше, чем слова.
   Сайлур выбрался из-под навеса и встал перед огром. Его грубо вытесанное лицо с раздувающимися ноздрями и безобразно толстыми губами заставило Могвида вздрогнуть от отвращения, а гора мускулов - окончательно онеметь.
   Фардайл осторожно подтолкнул его носом, но Могвид сердито отмахнулся. О чем ему разговаривать с огром?!
   Тогда Фардайл громко засопел, плюхнулся на задние лапы и сам повернулся к огру. Могвид ощутил тонкое покалывание контакта. Но мысли брата были обращены не к нему. А огр поднял руку, начал скрести когтем в затылке и, наконец, покачал головой.
   - Долина далеко отсюда? - проворчал он. - Что это такое?
   Тогда, поняв, чего добивался брат, заговорил и Могвид:
   - Это имя волка, - пояснил он. - Фардайл означает отдаленная долина. Он разговаривает не словами, а образами.
   - Так делают все волки?
   - Нет, - доверие Могвида к огру росло по мере того, как он все больше убеждался в мирном настрое чудовища. - Он не волк. Он мой брат. А меня зовут Могвид.
   - Я Толчук, - огр кивнул головой в качестве приветствия. - Но как волк может быть братом человека?
   - Мы не люди, мы сайлуры - оборотни. И можем разговаривать друг с другом внутренним языком.
   Толчук вскочил и отступил на два шага:
   - Так вы тутура! Обманщики! - взревел он. - Похитители младенцев!
   Могвид скривился. Почему его народ так не любят? И сквозь вспыхнувший страх в нем начал говорить гнев.
   - Это ложь! Мы просто лесной народ, о котором наплели злых небылиц другие. Мы никому не вредим и мирно живем собственной, никому не опасной жизнью.
   Эти слова, видимо, подействовали на огра, поскольку его узкие глаза совсем сузились от раздумья.
   - Я слышу, что твои слова правдивы, - гораздо более мягко ответил он. Я виноват. Я тоже слышал про вас много плохого.
   - Нельзя верить всем сказкам.
   - Сегодня я уже не раз убеждался в этом, - как-то странно вздохнул загадочный огр.
   - А мы, к тому же, хотим лишь пройти через вашу страну, куда нас загнал убитый тобой сниффер. Прошу тебя, дай нам пройти - и все.
   - Я и не держу никого. Но одни вы у нас не выживете. Вас схватят, не успеете вы пройти и половины, - Могвид вздрогнул. - Вопль этого зверя уже явно достиг ушей моих собратьев, и скоро запах его крови приведет сюда много, много огров. И они съедят вас.
   При этих словах Фардайл вскочил и прыжком оказался рядом с братом.
   Могвид задохнулся от ужаса. Огры будут здесь! Много огров!
   Но, увидев такую реакцию, Толчук поспешил признаться:
   - Этой ночью я должен покинуть родину, и, если хотите, пойду с вами. Я защищу вас и помогу спрятаться в укромных местах.
   Путешествовать в компании с огром? Во рту у Могвида пересохло. Но Фардайл смотрел ему прямо в глаза:
   Чем больше волков, тем сильнее стая.