Клеменс Джеймс. Ведьмин огонь (Проклятые и изгнанные - 1)

   Елена с ужасом смотрела на почерневшее от гнева и боли лицо Эррила.
   - Мой меч!
   - Я не хотела... не хотела... - пролепетала девушка, пряча правую руку за спину и только сейчас понимая, что лишила их последнего оружия. Простите меня! - и она заплакала.
   А за ее спиной послышалось неожиданное рычание волка.
   Эррил оттолкнул застывшую девочку и приготовился сразиться с волком голой рукой. Зверь, конечно, был ранен, так что шанс у него явно имелся, можно было надеяться на удачный удар кулака или ноги.
   Но волк, как оказалось, рычал не на них, а в темноту перед ними, которую они недавно миновали. Шерсть на загривке встала дыбом, и по пещере покатился ровный и громкий рык.
   - Кто-то идет, - прошептала Елена.
   Теперь и Эррил услышал шаркающие шаги и знакомое шипенье.
   - Гоблины! - воскликнул он, и спрятал Елену за спину. Волк перепрыгнул через узкий ручей и присоединился к ним.
   - Он тоже знает их, - кивнула на него девушка. - Наверное, это они его и поранили!
   Эррил ничего не сказал и продолжал молча отходить к расщелине, толкая впереди Елену.
   - Надо дойти до Бола и уходить отсюда. Без оружия нам здесь делать нечего. И идти придется все время впереди них.
   - Волк идет за нами, - даже обрадовалась девочка, увидев ковыляющую фигуру.
   Эррил тоже заметил это, хотя волк следовал за ними не явно, а прячась в тени камней. Но он молча и упорно держался поблизости от них.
   - Он нас защищает!
   - Нет, просто идет за светом.
   - Но у него на лапе старая повязка. Кто-то просто потерял его!
   Эррил подумал, что девочка права, но волк мог и сам сбежать от хозяина. Повязка была очень старой и поношенной, словно животное проходило с ней уже очень много времени. Но, как бы то ни было, дикий или нет, волк сейчас представлял наименьшую из опасностей, а если гоблины нападут, то его острые зубы сослужат им неплохую службу, - по крайней мере, дадут время, чтобы уйти.
   Поэтому Эррил не стал отгонять волка, но и не подзывал его.
   Около дяди Елена снова упала на колени, и ее примеру, увидев, что старик еще дышит, последовал и Эррил. Он прижал палец к сонной артерии и почувствовал, что пульс действительно есть, но очень слабый и прерывистый.
   Старый воин поднялся с колен и прислушался. Шипения больше не было слышно, но, может быть, гоблины только затаились.
   Елена подняла глаза:
   - Он умирает?
   - Не знаю. Он человек старый...
   - Что можно сделать?
   - Я понесу его.
   Елена с сомнением взглянула на единственную руку Эррила.
   - Он легкий, я смогу.
   Девочка кивнула и положила руку дяде на грудь. В двойном свете рука засветилась глубоко-пурпурным. Эррил невольно вспомнил погибший от этой руки меч. Он еще вовремя успел его бросить, пока не превратилась в лед и его единственная рука. Да, магия ее сильна, а контролировать себя она не умеет. Пока не умеет...
   - Значит, остается один выход, - неожиданно для себя сказал он. - Хотя риск немалый.
   - Какой? - вспыхнуло надеждой лицо девушки.
   - Твоя магия.
   Надежда тут же погасла на лице малышки, и Елена опустила голову:
   - Нет. Я не могу делать то, что хочу.
   - Но ты же спасла волка!
   - Да, но я не хотела уничтожить меч. Магия эта какая-то слишком дикая.
   - В мои времена молодые маги тоже делали немало ошибок. У меня был брат Шоркан. Он получил силу бога Чи, когда был таким же, как ты. И я очень хорошо помню, как он спалил нашу кухню, когда пытался своей силой растопить там печь.
   - Но потом он научился!?
   - С помощью учителей и упорного труда он стал великим магом.
   - Но кто будет учить меня?
   Эррил опустился рядом:
   - Я был ленником моего брата.
   - Что?
   - Человек, который защищает мага. У каждого мага есть такой ленник, который охранял его от дурных последствий магии на первых порах. Я был с Шорканом все время, пока он тренировался и учился и вытаскивал его из многих неприятностей. Мы, ленники, не допущены к вершинам магии, но научены контролировать силу и помогать управлять ею на первых порах. Это наша обязанность и долг, - Эррил постарался не морщиться, беря ее красную руку в свою. - Возможно, я смогу помочь и тебе.
   - Правда?
   - Я попытаюсь. Но то, что надо сделать, чтобы помочь твоему дяде, требует лишь нежнейшего магического прикосновения.
   - И мы спасем его?
   - Не знаю. То, чему я сейчас хочу тебя научить - не простое лечение, вернее, не лечение вообще. Что это - я не знаю, не спрашивай. И я покажу тебе только то, как передать крошечную каплю своей силы дяде. Это оживит его дух и, возможно, вернет сознание.
   - А если что-нибудь выйдет не так? - в ужасе спросила девочка.
   - Тогда он умрет.
   Елена растерянно заморгала и прикусила губу:
   - Но ведь если я не попытаюсь, он тоже умрет, - тихо сказала она самой себе и стиснула плечи обеими руками.
   Эррил кивнул, пораженный совестливостью и мужеством ребенка. Рука ее дрожала, когда она поднесла ее к глазам и долго рассматривала переливающиеся по ладони завитки, но в глазах горела решимость. Девушка, наконец, оторвалась от ладони и посмотрела на Эррила открыто и прямо. И тогда в первый раз он увидел в этом детском лице ту женщину, которой она когда-нибудь станет: яркие зеленые глаза, водопад рыжих волос, сильный красивый рот. Она станет красавицей - если только выживет...
   - Покажите, что мне делать.
   Старый воин встал на колени и сказал ей сделать то же:
   - Нужна кровь.
   Елена отшатнулась.
   - Не бойся, это небольшая магия, нужна всего капля, - он указал на данный Болом кинжал в ножнах. Девочка неохотно вытащила его из-за пояса. Сталь сверкала в лунном свете сокола, как серебро.
   - Дай мне его, - потребовал Эррил. Елена тут же с радостью отдала оружие.
   Эррил взял старика за руку и положил ее себе на колено, потом острием проколол крошечную дырочку на подушечке большого пальца. Из раны, как черный жемчуг, медленно вышла капля густой темной крови. Эррил вернул кинжал Елене:
   - А теперь сделай то же самое.
   Девушка вздрогнула и нерешительно подняла кинжал. Выражение ее лица остро напомнило Эррилу того маленького мага, которым пожертвовали для создания Кровавого Дневника. Он точно так же глядел на лезвие, когда нужно было в первый раз порезать себе ладонь. Теперь, глядя на девочку, Эррил мог только молить небеса, чтобы она не повторила его судьбу.
   - Это надо сделать. Первый раз это сделал дядя, окрестив твой кинжал, во второй - надо сделать тебе самой.
   Елена опустила веки в знак согласия и с поразительным спокойствием занесла нож над большим пальцем. Только маленький укол. Слишком много крови затруднит контроль. Елена набрала в легкие побольше воздуха, долгим взглядом посмотрела на Эррила и спокойно уколола себе палец. Он видел, старалась она не порезаться сильно, и сразу же убрала кинжал обратно в ножны, словно всего-навсего отрезала кусок хлеба. Глаза ее так и не отрывались от выступившей капли крови.
   - Молодец! А теперь положи этот палец на палец дяди, - девушка послушно поднесла руку, но в последний момент Эррил на мгновение задержал ее. - Когда ты коснешься его, то можешь ощутить... ну, словом, ощутить своего дядю.
   - Почувствовать?
   Эррил скривился - как объяснить то, чего сам никогда не испытывал?
   - Однажды брат сказал мне, что на какое-то время кажется, будто ты сам стал этим, другим человеком. Ты не мыслишь и не чувствуешь так, как он, а просто... Просто будто на тебе его кожа.
   Елена сощурилась, непонятно, от сомнения или страха.
   - А потом что?
   - Как только ты это почувствуешь, позволь пройти всего лишь краткому мгновению, а потом быстро разорви связь, убери палец. Более длительное соприкосновение перельет в него больше магической силы, чем нужно, а это опасно. Так что помни - одно мгновение.
   - Но разве больше не означает более быстрого выздоровления?
   - Нет. Это дикая магия, а не лекарство. И только избранные, вроде тебя, могут вынести так много силы. Рискнуть можно только мгновением.
   - А если...
   - Вспомни мой меч.
   Елена представила себе рассыпающийся на осколки меч, - и ей стало даже холодно. Дядя по-прежнему лежал на скале, словно распятый. Нет, с ним ничего не должно случиться!
   И оставаясь на коленях, боясь собственной рукой убить последнего человека в их семье, Елена застыла над Болом. Краем глаза она видела, что волк все еще стоит, прячась в тени большого валуна, и в его янтарных глазах горит отблеск лунного света от сидевшего на ее плече сокола. Эррил протянул ей окровавленный палец дяди. Ах, как много глаз следит теперь за ней!
   Девушка зажмурилась и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться а когда открыла глаза, решила уже ни за что не сводить их более с дядиного лица, до самого конца. Теперь он, человек, рассказавший ей столько сказок при свете камина, нуждался в ее помощи. А она вдруг каким-то неведомым ей образом сделалась героиней одной из тех сказок.
   Но только теперь, вглядываясь в лицо дяди, девушка поняла, как он похож на ее мать, с теми же высокими скулами и широко расставленными глазами.
   А его нос был почти таким же, как у Джоаха. Слишком много семейного, родного, знакомого до боли было в этом лице! И надежда проснулась в ее сердце. Ведь если сейчас она спасет его, то тем самым как бы сохранит живыми и всех остальных!
   Елена подняла глаза на Эррила.
   Он смахнул слезу с ее щеки.
   - Я готова.
   - Только мгновение, только каплю, - напомнил он.
   И с последним тяжелым вздохом, похожим больше на стон, Елена прижала палец к ранке дяди.
   По началу она не почувствовала ничего и почти закричала от безнадежности и освобождения одновременно, но тут же ощутила, как часть ее существа перетекает в дядю.
   Девушка пока еще глядела на мир своими глазами, видела, как взлетел с ее плеча сокол, как он уселся на верхушке ближайшей скалы, как щурится неподалеку волк... но в то же самое время вдруг борода начала колоть ей шею, а все тело стало болеть и ныть. Спину ее леденил камень, и на сердце лежала тяжесть, И почти мгновенно эти ощущения сменились дрожью и напряжением, сердце заколотилось, но чье это было сердце - ее или дядино? Девушка потерялась между дядей и собой, кровь закипела...
   Но взмах руки Эррила и охвативший страх заставили ее отдернуть руку, и в ту же секунду Елена снова оказалась сама собой. Тряхнув головой с запутавшейся в волосах паутиной, она на пятки, неожиданно почувствовав себя маленькой и бесконечно одинокой.
   Пришла в себя девушка только от стона, который раздался с места, где лежал Бол. Она повернулась, - а он уже пытался сесть, поднося ко лбу дрожащую руку.
   - Что случилось? Неужели я заснул?
   Дядя казался почти совсем здоровым, щеки порозовели, и дыхание наладилось. Но Елена, только что ощущавшая его сердце, знала, что он все еще болен. И племянница обняла дядю, предоставив все объяснения Эррилу.
   Выслушав его короткий рассказ, Бол потянулся и до боли сжал ее руку:
   - Ты спасла меня своей магией, и теперь я чувствую себя помолодевшим на десять лет. Я могу теперь сразиться с целым батальоном гоблинов, не меньше!
   Елена нерешительно улыбнулась.
   - Видишь, я же говорил, что сила Филы с тобой, - дядя порывисто обнял племянницу, и лежа в его объятиях, она все прислушивалась к по-прежнему неровному биению старого сердца. И каждый удар заставлял ее вздрагивать, ибо мог оказаться последним.
   Какой же толк в этой магии? И как она может спасти мир, если не может вылечить обыкновенного старика? И груз двух минувших дней вдруг навалился на нее смертной тяжестью, клоня ко сну. И девушка прикорнула в руках у Бола.
   Тем временем зловещее шипение началось снова - скальные гоблины приближались. Бол с сожалением разбудил девочку и поставил на ноги.
   - Поспешим, - позвал Эррил. - Твари становятся нетерпеливыми и могут перекрыть нам отступление.
   Ноги девочки дрожали, плечо ныло от царапин сокола, все так же сидевшего на нем. Волк по-прежнему крался за ними. Но почему эти животные так доверяют ей?
   Елена посмотрела на красную руку и ранку на большом пальце.
   Что это за безвестный дух, что наградил ее этим даром? Почему и он поверил именно ей? Ведь она всего лишь фермерская дочка, - что же за существо видят в ней все остальные?
   Слезы снова выступили у девушки на глазах, но Елена тайком стряхнула их. Она не хочет такой ответственности - неужели не было никого другого, чтобы нести этот страшный груз!?
   Елена посмотрела на широкую спину шедшего впереди Эррила Ее ленник, как он недавно себя назвал. Что ж, если ей суждено нести эту ношу, то пусть она хотя бы несет ее не в одиночку. От этой мысли слезы высохли сами собой. У нее есть человек, которому верит она.
   - Мой ленник, - прошептала она, и слово это медом растеклось по ее губам.
   Крал передал светящийся зеленый камешек Толчуку и вытер кровь с пальцев о штаны. Странное шипение перешло в шорох, а потом исчезло вовсе.
   Тишина навалилась, как душный полдень перед грозой, и Крал решился. Оставив огра исследовать камень эльфа, гигант двинулся вперед один, стараясь не отрываться от стены.
   Свет от камешка окрашивал мокрые стены в неестественный цвет, с них свисали мох, лишайник и корни неизвестных деревьев, пол покрывали обломки, которые под его коваными каблуками рассыпались в прах.
   Крал отвел от лица очередной корень, вынул из бороды лишайник и завернул за угол. Толчук и свет, тем не менее, не пропали, а последовали за ним. Коридор через несколько шагов закончился просторной пещерой, где горец уже строже приказал огру остаться и ждать.
   Сняв с пояса топор и держа его наизготовку, он прошел немного вперед. Зеленый свет превращал засохшую на топоре кровь в черную, и эта чернота сияла, отливая серебром. Эта кровь снова напомнила горцу о его бесчестье, и, сжав зубы, бородатый гигант еще крепче стиснул рукоять топора. Может быть, новая кровь смоет не только черные пятна с лезвия топора, но и позор его сердца.
   Вот он вошел в пещеру и поначалу остановился, прислонясь плечом к стене и быстро оглядывая то, что можно было рассмотреть. Вероятно, пещера когда-то служила особой комнатой, поскольку по потолку шли волюты, а на стенах сохранились остатки фресок, говоривших о чем-то, давно минувшем и забытом. Скорее всего, это был зал для встреч или собраний: в разные стороны из него вело множество проходов, подобных тому, по которому пришел сюда Крал. К тому же зал был неимоверно огромен, даже свет таинственного камешка не достигал противоположной стены Но никаких следов эльфа не было видно, несмотря на то, что тот явно должен был находиться где-то поблизости - ведь не мог же его зеленый камешек прикатиться сам по себе! Однако зал был явно пуст. Оставалось предположить, что эльф находится где-то за пределами света. Крал махнул рукой, подзывая Толчука и прося его осветить зал получше.
   Огр быстро застучал когтями по камням и вмиг очутился рядом.
   - Запах... Какой-то странный запах, - пробормотал Толчук, и ноздри его раскрылись еще сильнее.
   Крал на всякий случай остановился и посмотрел внимательно вперед. На серых камнях снова отчетливо проступило темное мокрое пятно.
   - Кровь, - снова повторил он.
   Оба шагнули вперед, но огр смотрел больше по сторонам, чем на пятно. Успокоенный такой охраной Крал позволил себе спокойно наклониться, чтобы удостовериться, что это и вправду кровь. Обмакнув палец, он поднес его к носу - пахло железом и солью.
   - Кровь совсем свежая, - Крал резко поднялся. - Мерик должен быть недалеко.
   Но огр, озабоченный другим, не обратил на эти слова никакого внимания:
   - Запах... все сильнее! - предупредил он.
   Крал принюхался, но кроме запаха пыли и сырости не почувствовал ничего. И гигант решил пойти дальше, туда, куда вели капли крови, обнаружившиеся за лужей.
   Однако не прошел горец и пяти шагов, как перед ним разлилась тьма, которую не мог разогнать и свет камня. До Крала же не сразу дошло, что перед ним совсем не стена, а открытое пространство, словно какое-то неведомое божество вдруг сдвинуло стену и оставило впереди пропасть.
   Гигант подошел к краю. Кровавый след вел вниз, на острые скалы.
   Неужели Мерик умудрился как-то сползти вниз, или его тело лежит теперь изувеченным и разбитым внизу? Но кто на него напал?
   - Они идут! Запах! - прошипел подошедший Толчук.
   Странный запах ударил в нос горца резко и неожиданно - это был запах свежих ран, навалившийся на него, как толстое одеяло. Крал занес над головой топор.
   - Что это?
   - Не что, а кто, - огр поднял коготь и ткнул в другую сторону. Впрочем, теперь Крал видел и сам - со всех сторон из темноты на них смотрели сотни красных глаз, похожих на раскаленные звезды.
   Шипение стало невыносимым.
   Крал отступил на шаг, чтобы лучше замахнуться, но пятка его сапога вдруг поскользнулась на каком-то мелком камешке.
   И что-то с шипением налетело на них, в ярости вырвавшись изо всех проходов.
   Рокингем потер занемевшие запястья и покрутил головой, чтобы размять шею.
   - А я уже думал, что вы оставили меня на растерзание воронам, - со злобой и все же облегчением ядовито произнес он.
   Нилен продолжала стоять рядом, сжимая в руках кинжал, которым только что разрезала веревки.
   - Я бы никогда так и не сделала. Кроме того, сейчас нужны лошади.
   Она взяла поводья Мист и жеребца Эррила, но боевой Роршаф скосил глаз и вновь не дался.
   Рокингем, все еще потирая мускулы, наконец, заметил спутника Нилен. Мужчина стоял рядом с женщиной, такой же высокий и стройный, как сам Рокингем, блестящие каштановые волосы спадали на плечи свободной волной, не будучи завязаны сзади по обычаю этой местности. Было сразу ясно, что это чужак, пришелец. Скулы незнакомца сильно выдавались вперед, но еще поразительнее были его глаза - миндалевидные, косо посаженные, пронзительные. Носил он кожаную охотничью куртку, серые узкие брюки и безрукавку - странный костюм для здешних мест.
   - И кто же ваш новый друг? - фамильярно поинтересовался Рокингем.
   Нилен молча закончила вьючить вещи, смахнула с потного лба волосы и только тогда спокойно ответила:
   - Крал помогает ему найти пропавшего товарища.
   Незнакомец стоял тихо, словно старался слиться с окружающим их лесом.
   - Как тебя зовут, дружище? - обратился к нему Рокингем.
   - Могвид, - голос мужчины прозвучал напряженно и нервно.
   - Ведь вы не здешний?
   Незнакомец только кивнул в ответ.
   - Откуда же к нам?
   Могвид вновь промолчал.
   И Рокингем мгновенно понял, что перед ним человек, который намерен не говорить о себе правды, а скорее, рассказать какую-нибудь выдуманную историю, легенду. У таких людей всегда полно секретов, и Рокингему нравилось это. Человека, у которого есть, что скрывать, всегда можно соблазнить и сделать своим рабом - стоит только раскрыть его тайну.
   - Я... Я пришел с юга, - наконец, глухо признался Могвид.
   Рокингем кивнул, но, конечно же, не поверил. Ложь в словах незнакомца почувствовала даже Нилен и тут же пристально посмотрела ему в глаза.
   Что делает этот человек здесь, в этих диких лесах? Чего он хочет, чего ищет? Ах, если бы только узнать желание его сердца - и тогда он поплатится за это душой... Рокингем откровенно изучал пришельца, и тот под его взглядом совсем скорчился но тут заволновались лошади, а Роршаф и вообще принялся яростно рыть землю коваными копытами.
   Все трое одновременно услышали страшный звук - звук приближающихся тяжелых крыльев, откуда-то из глубины долины, от дома старика. И никто не осмелился назвать причину этого звука вслух.
   - Должно быть, девчонку так и не нашли, - пробормотал Рокингем.
   - Быстрей! - вскрикнула Нилен. - Пещера близко, скалтум туда не пролезет, и мы будем в безопасности! Крал уже внутри!
   Могвид понял, о каком месте идет речь, и вцепился в рукав Нилен:
   - Нет, там опасно, мой брат...
   - Уж поверь нам, что ничего внутри пещеры не может быть ужасней того, что сейчас приближается к нам сверху, - отрезал Рокингем и на лету схватил брошенные ему Нилен поводья серой кобылы.
   Могвид растерялся. Его глаза метались по лесу, словно он мог найти в нем спасение. "Как вспугнутый олень", - подумал почему-то Рокингем, но далее размышлять над этим у него не было времени. - Вас это не касается, Могвид. Они ищут нас. - Нилен тщетно пыталась освободить рукав из цепких пальцев. Если вы побежите в лес, за вами они не погонятся.
   Нилен вскочила на коня, а глаза Могвида все еще продолжали тянуться к лесу, и страх так и сиял в этих странных янтарных глазах.
   - Я знаю, кто вы, Могвид, - снова заговорила Нилен. - Вы с Западных равнин, так же, как и я. И вы не человек. Ваши глаза говорят совсем не то, что ваш язык, вы - сайлур!
   - Оборотень!? - Рокингем даже задохнулся от неожиданности и отступил от человека. Так вот что было тайной незнакомца. Взбираясь на кобылу, он даже подумал, что, пожалуй, с радостью избежал бы любых контактов с подобным существом.
   - Сайлуру легко спрятаться в лесу, превращайтесь в любого зверя и убегайте. Грядущая битва не для вас. - сказала Нилен
   - Нет, - прошептал пришелец, и страх так и хлынул у него из глаз. - Вы не знаете меня, я не могу превратиться ни в кого! Я в ловушке этого человеческого обличья!
   Такое признание поразило нюмфаю, она придержала лошадь и свела брови в тонкую линию. Шум кожистых крыльев звучал все громче. И женщина протянула оборотню руку:
   - Тогда убегайте куда хотите или с нами. Времени больше нет!
   Могвид метнулся в сторону леса, потом застыл, но через секунду все-таки схватил протянутую руку и с ее помощью забрался в седло за спиной Нилен.
   Нилен пришпорила лошадь и понеслась вперед. На какие-то доли секунды у Рокингема мелькнула мысль, поскакать в другую сторону и покончить с пленом, но, прислушавшись к громкому хлопанью крыльев в холодном воздухе, начальник кордегардии передумал и погнал кобылу за жеребцом Нилен. Отдаться в руки лейтенантов Темного Лорда после того, как девчонку так и не нашли, было бы сущим безумием.
   Проклятое дитя должно быть у него в руках!
   На ходу он видел напряженную спину Могвида, вцепившегося в Нилен. Первоначальный шок от раскрытая его тайны прошел - чего бояться оборотня, который никем не может обернуться? Теперь он просто человек - человек, у которого есть тайна и есть необходимость ее скрывать, человек, которым можно играть, как беспомощной мышкой. Ему, Рокингему, судьба неожиданно вложила в руку замечательный шанс, и, быть может, с таким союзником, он сумеет избегнуть и своих нынешних хозяев - и гнева Тёмного Лорда.
   И пленник наддал рыси, чтобы держаться вплотную к жеребцу.
   Шум крыльев не утихал.
   Ах, только бы хватило времени!
   Толчук знал этих тварей. В своих путешествиях в нижние пещеры огры не раз сталкивались со скальными гоблинами, но те обычно доставляли им лишь мелкие неприятности, вроде кражи вещей, разбивания горшков да порчи коридоров своими экскрементами и вонью. Но чтобы гоблины нападали сами такого он не помнил!
   Толчук видел, что накатывая изо всех туннелей, как поток в сухую долину, каждый гоблин держал в маленьких ручках крошечное лезвие, отливавшее в свете камня зеленым. Каждый из них по отдельности, разумеется, не представлял угрозы ни для огра, ни даже для мощного человека с гор. Но их было слишком много.
   Толчук припомнил, как в детстве однажды видел ястреба-тетеревятника, который, преследуя имбирную мышь, сдуру сунулся головой в ее норку. В открытом поле мышь всегда представляла собой хороший обед, но сотня мышей была уже хищной стаей, и ястреб быстро погиб под крошечными зубами. От могучей птицы остались лишь обглоданные начисто кости и кривой клюв, мыши выпили даже глаза несчастной птицы. И теперь эта картина очень ясно предстала мысленному взору Толчука. Теперь, когда гоблины рванулись на них со всех сторон. Теперь этим ястребом будет он.
   Крал проревел нечто нечленораздельное и занес топор над головой.
   Толчук счел это действие совершенно бесполезным и сделал единственное, что можно было сделать в этой ситуации: он схватил горца сзади в свои могучие объятия и, не обращая внимания на его сопротивление, ринулся вниз, в пропасть.
   К чести горца, тот не кричал, не визжал, а только напряженно замер в страшных объятиях огра. Толчук больно ударился о скалу, чуть не грохнулся, но удержал равновесие. Потом у него заскользила по камню нога, потом скала раскрошилась под их двойным весом, но все-таки он удержался и умудрился даже весьма мягко упасть на дно, всеми силами оберегая человека от последствий такого падения.
   Крал мгновенно вырвался у него из рук - к большому облегчению Толчука и с нескрываемой злобой посмотрел на огра:
   - Ты что это делаешь, огр, а?!
   - Надежды на спасение там наверху все равно нет. Они оставляют только мертвыми.
   На мгновение лицо Крала исказило сожаление, словно он больше всего на свете хотел именно битвы и, может быть, даже именно битвы безнадежной.
   - Я всегда решаю за себя сам, - проворчал он. - И не смей больше так делать, огр!
   - Простите, - Толчук попытался сесть, но это удалось ему с трудом.
   - Ты ранен?
   - Не очень. У нас прочные кости.
   - Что за глупость была вот так взять и прыгнуть, - уже гораздо мягче произнес Крал.
   - Понимаю... - огр с трудом подбирал слова: - Но я увидел это место... куда прыгнуть... еще сверху.
   Крал посмотрел на него с сомнением:
   - Что, неужто огры видят лучше, чем люди?
   Толчук, наконец, встал, но его пошатывало.
   Крал положил руку ему на плечо, чтобы поддержать своего неожиданного союзника. В другой он все еще сжимал топор, и Толчук подумал, что такой человек, наверное, не выпустил бы своего оружия даже и после смерти. Топор и этот бородатый человек давно срослись в одно.