Клеменс Джеймс. Ведьмин огонь (Проклятые и изгнанные - 1)

   Могвид кивнул, но все никак не мог оторвать глаз от длинных желтоватых клыков. Ладно, теперь мы пойдем вместе и будем надеяться, что один из членов стаи не сожрет остальных.
   Толчук смотрел на обоих братьев через огонь костра. Они много прошли в эту ночь и теперь остановились отдохнуть на несколько часов до рассвета.
   Брат-волк уже лежал, свернувшись кольцом, уткнув нос в полосатый хвост, и лишь его сломанная лапа была вытянута по направлению к костру. Толчук видел, как ровно вздымается его грудь - Фардайл спал.
   Но второй брат лежал на расстеленном одеяле по ту сторону костра, и по блеску его глаз Толчук понял, что тот не спит. Значит, он все же не доверяет ему, Толчуку, и это было обидно.
   - Надо спать, - тихо сказал он, с трудом подбирая слова. - Я буду сторожить. Мне не надо спать много.
   - Я не хочу, - ответил Могвид совершенно усталым голосом, выдававшим его ложь.
   Толчук промолчал и стал изучать это странное существо. Как все-таки хрупок человеческий род! Какие тоненькие ручки, словно у паука, а грудь такая узкая, что непонятно, как он вообще дышит!
   - Впереди тяжелый день, - все же снова предпринял он попытку уговорить человека. - Впереди еще два дня пути, а вокруг горы, перевалы, ущелья.
   - А что потом?
   - Не знаю, - честно ответил Толчук, и брови его взъерошились от напряжения. - Я сам ищу ответов. Когда я встретил вас, то подумал - это знак. Мы не просто так встретились. А вы оказались всего лишь заблудившимися путешественниками.
   Могвид зевнул, выворачивая челюсти:
   - Мы, к сожалению, тоже ищем ответа.
   - На что?
   - Почему мы не можем больше менять обличье.
   - А вы не можете?
   - Нет. Это был... несчастный случай... и мы застыли в этих обличьях. Как и ты, мы с братом путешествуем, пытаясь найти способ, как освободить наши тела. Мы ищем город магии в стране людей, город под названием Алоа Глен.
   - Но ваше путешествие опасно. А почему вам не нравится ваши нынешние обличья? Жили бы себе и не печалились?
   Но при этих словах Толчук увидел, как губы Могвида презрительно скривились.
   - Мы сайлуры. И если мы останемся в одном и том же обличий более четырнадцати лун, то забудем, кто мы. А я не хочу этого забывать - а больше всего на свете я не хочу быть человеком! - Могвид почти выкрикнул эти последние слова, и Фардайл во сне тревожно завозился.
   Толчук нахмурился, почесал когтем подбородок и счел за лучшее сменить тему разговора, так взволновавшего его спутника.
   - Твой волк... то есть твой брат... знаешь, он все шлет мне одно и то же, одно и то же: волк видит брата. Какого брата? Кто видит? Я ничего не понимаю.
   Могвид заколебался, но лежал неподвижно, и если бы не отблеск огня в его неприкрытых глазах, Толчук мог бы подумать, что он заснул.
   - А что, все огры такие, как ты? - неожиданно вопросом на вопрос ответил Могвид.
   Вопрос этот застал Толчука врасплох. Неужели его уродство так бросается в глаза? Даже посторонним?
   - Нет, тихо признался он. - Я ублюдок, полукровка. Во мне смешалась кровь огров и людей.
   Но то, что вдруг после этих его слов сказал сайлур-человек, поразило Толчука, как громом:
   - Ты ошибаешься, огр. Ты наполовину не человек, а сайлур.
   - О чем ты это?!
   - Я знаю охотников и других обитателей Западных Равнин. В тебе нет человеческой крови, огр. Ни один человек не может понимать и не понимает внутреннего языка сайлуров. А ты понимаешь. Твои глаза... они точно такие же, как наши. В тебе течет наша, а не человеческая кровь.
   Толчук сидел недвижим, сердце его едва колотилось, по всему телу пробежала дрожь. Он вспомнил смущение Триады при своем вопросе о смешанной крови. Они сказали, когда шептались между собой, - "он не знает". Так, значит, Триада знала, но почему-то не открыла ему правды.
   Слова Могвида пахли правдой - это Толчук чувствовал точно, особенно после того, как убедился в хрупкости и слабости человеческого тела. Человеческая женщина не могла стать женою огра, их самки были плотны и очень широки в кости, да и те порой не выдерживали веса и любовных объятий крупных самцов. Поэтому огры держали целые гаремы: если умрет одна, останутся другие.
   Толчук уронил голову на руки и задумался. Значит, это сайлур обратился в форму их самки и принял в себя его огромного отца. Но было ли это сделано специально, или она тоже как-нибудь закаменела в этом обличии и забыла свое прошлое? Этого ему уже никогда не узнать. Его мать умерла в родах - или, по крайней мере, ему так представили это дело. Но где же правда?
   Могвид, вероятно, почувствовал смятение огра.
   - Ты... ты прости, что я... - с трудом выговорил он, боясь наказания за столь ужасное, быть может, оскорбление.
   Но Толчук молча поднял руку, останавливая его. Слова застряли у него в горле, и он только безмолвно смотрел теперь на двух братьев, которых отделял от него костер. Значит, он свой и здесь? И это тоже его дом? Но ни тут, ни там он никогда не будет своим полностью, ни у тех, ни у этих. Половина огра в нем всегда будет пугать и раздражать сайлуров, а уж про половину сайлура для огров и говорить нечего.
   Толчук увидел, как Могвид завернулся в одеяло и натянул его край на голову. Огонь грел плохо, ночь стояла уже по-настоящему зимняя. Огр-сайлур смотрел на мерцавшие в просветах туч звезды. Костер пожирал последние поленья.
   Никогда еще юный огр не чувствовал себя таким одиноким.
   Но уже назавтра Толчук пожалел о своем одиночестве. Нежданно-негаданно все горные тропы оказались просто запружены народом. Он продумал над словами Могвида всю ночь напролет, и только необходимость затушить костер и убрать место стоянки оторвали его немного от этих мыслей. Но бессонная ночь измотала Толчука так, что бдительность его притупилась, и уже через час после выступления на них обрушилось трое огров с ближайшего холма, а он никак не успел ни спрятать, ни даже предупредить своих компаньонов.
   Он остановился и как можно спокойней посмотрел на трех членов клана Куукла - как раз того, в войне с которым погиб его отец. Мощные, все в шрамах, эти трое явно были опытными воинами и немало повидали на своем веку. Вожак подошел поближе и навис над Толчуком.
   - А, это ты, ублюдок из клана Токтала, - прохрипел он и махнул огромным дубовым стволом, который держал в правой руке. - Видно, и ты на что-то годишься, раз поймал такую парочку.
   Толчук переместился так, чтобы прикрыть явно трусившего Могвида, а Фардайл на своих трех лапах встал рядом. Он что-то ворчал и недвусмысленно скалил зубы. Толчук же встал, опершись рукой на мокрый камень, дабы придать себе самую что ни на есть огровскую форму искренности и доверия. Если хочешь выжить, придется вести себя так, чтобы вызвать у этой троицы как можно меньше отвращения. Переходя снова на родной язык, он прорычал нечто вежливое и мягкое.
   - Это не добыча. Они под моей охраной.
   Вожак приподнял толстые губы, выражая одновременно удивление и злость.
   - С каких это пор огры охраняют людей? Или человеческое в тебе вдруг взяло власть над огровским?
   - Нет, я огр, - покорно сказал Толчук, и в то же время тоже приподнял край губы и показал желтый клык, как бы намекая, что подобные предположения по меньшей мере оскорбительны.
   Но это никак не повлияло на вожака.
   - Так, что же, значит, сын Ленчука считает себя лучше, чем был его отец? Нечего угрожать тому, кто отправил твоего отца в пещеру духов!
   Толчук вспыхнул, напрягся, мускулы на его шее вздулись. Неужели это правда, и перед ним в самом деле стоит убийца его отца?! Он снова вспомнил слова Триады о том, что камень сердца приведет его туда, где ему следует быть, - и полностью обнажил клыки.
   При этом действии удивление в глазах вожака пропало, оставив одну лишь ненависть.
   - Не откусывай больше, чем можешь проглотить, ублюдок! Я прощу тебе твою наглость и отпущу с миром - только отдай мне свою добычу. - Глаза вожака метнулись в сторону Фардайла и Могвида. - Они хорошо пахнут.
   И хотя огры разговаривали на своем языке, какой-то смысл происходящего все же доходил и до Могвида. Или это был просто голодный блеск в глазах вожака, бросившего на него откровенно жадный взгляд. Как бы то ни было, Могвид застонал от ужаса и еще глубже спрятался за Толчука. Фардайл остался на месте, но рык его стал еще более угрожающим.
   - Они под моей защитой, - повторил Толчук. - Они должны пройти нашу страну нетронутыми.
   - А уж вот это решит сила рук! - вспылил вожак и бросил ствол прямо посередине дороги. Эхо загремело вокруг, как громовые раскаты.
   Толчук посмотрел на свои пустые руки. Оружия у него не было.
   - Тогда коготь к когтю, - тихо сказал он.
   Вожак расхохотался:
   - Знаешь первый закон войны, ублюдок? Никогда не отдавай возвышенности, понял? - и с этими словами он поднял бревно и встал на невысокий пригорок.
   Толчук хмуро насупился. Какой шанс оставался у него, безоружного, против троих?
   - Так вот какова честь клана Куукла? - горько прошептал он.
   - При чем тут честь? Бывает только одна честь - победа. И клан Куукла еще будет править всеми трибами!
   Вожак надулся и приготовился к бою. Толчук быстро осмотрел местность в поисках хотя бы какого-нибудь оружия - вокруг были лишь скалы да сухая трава и больше ничего. Все небольшие камни, палки и прочее, что могло бы стать оружием, было снесено ночным ливнем. Оружия нет, и взять его неоткуда.
   Но в тот же момент Толчук вспомнил и о том, что одно оружие у него все-таки есть - камень сердца. Он сунулся в свой мешок, который по обычаю огров носил на бедре, и достал оттуда камень.
   Вожак тотчас заметил это, и глаза его вылезли из орбит от удивленья.
   - Камень сердца! - От жадности у него даже затряслись руки и ноги. Отдай его мне, и я пропущу вас всех!
   - Нет.
   Вожак захрипел от ярости и занес свое бревно высоко над головой. Толчук резко оттолкнул Фардайла и Могвида и приготовился использовать священный камень как оружие. Один раз он уже убил соотечественника камнем - может, удастся и сейчас.
   Но этому не суждено было случиться. Как только он тоже занес камень над головой, луч солнца из разорванной тучи коснулся Сердца огров, и камень вспыхнул тысячью ярких огней.
   Толчук зажмурился на мгновение от ослепительного света, а когда открыл глаза, то увидел, что вожак трибы Куукла купается в сияющих лучах, а от его тела поднимается легкий дымок, повторяющий форму самого вожака. Но спустя несколько секунд дым словно втянулся обратно в камень и исчез в сиянии.
   Тучи тотчас закрыли солнце, и камень потерял силу.
   Толчук и два других огра стояли как вкопанные и смотрели на вдруг задрожавшее и в мгновение ока рассыпавшееся тело вожака. Только длинный дубовый ствол с грохотом покатился вниз в ущелье.
   Огра-вожака больше не существовало.
   Оба огра, пришедшие с ним, развернулись и бросились прочь с тропы.
   - Что случилось? - Подошел к Толчуку Могвид, тоже не сводивший глаз с камня в его руке.
   Толчук еще раз посмотрел на то, что осталось от убийцы отца.
   - Справедливость восторжествовала, - тихо прошептал он.
   В следующие два дня Могвид не переставал исподтишка наблюдать за огром и обнаружил, что с ним произошли значительные перемены. Шли они большей частью ночами, чтобы не попасться на глаза ограм других триб, но даже в темноте Могвид видел, как горбится Толчук, словно от тяжелой ноши. Говорил он редко, и глаза его были постоянно устремлены вдаль. Он не воспринимал даже образов, которые слал ему Фардайл.
   Неужели это лишь оттого, что он узнал правду своего рождения?
   Могвид давно забыл думать об опасности столкновения с ограми, будучи уверен, что они давно миновали их земли и стоит только пересечь Зубы, как они окажутся в восточных краях - краях людей.
   Приближался рассвет, и Толчук пошел вперед присмотреть место для ночлега, а Фардайл двинулся за ним следом, след в след, как хорошо натасканная собака.
   Могвид смотрел, с каким трудом взбирается брат на скалу; сломанная лапа мешала ему, но остановить не могла. Он шел вперед, как одержимый... и рука Могвида снова как бы невзначай тронула сквозь толстую ткань мешка железные прутья намордника, который он тайком снял с убитого сниффера. Он еще пригодится, чтобы взять в руки Фардайла, когда понадобится. Лучше быть к этому готовым.
   Остановившись у ближайшего камня, Могвид посмотрел на восточные склоны гор. На них лежали длинные тени вершин.
   Отсюда все тропы вели уже только вниз.
   Фардайл поднял голову и потянул носом ветер, прилетавший с равнин, но даже Могвид с его слабым человеческим обонянием теперь отчетливо мог ощутить запах соли от недалекого моря. Этот запах был непривычен, чужд, но любопытен и перебивался другим, гораздо более знакомым - запахом дыма.
   - Дым, - вслух повторил Могвид.
   - Старый дым, - поправил Толчук, и голос его звучал громче и строже обычного. Он долго принюхивался, глотая воздух даже ртом. - Огонь бушевал здесь больше чем день назад, - наконец объявил он.
   - Но идти уже не опасно? - осторожно поинтересовался Могвид, представив себе ужасы лесного пожара.
   Огр кивнул.
   - А теперь, когда мы прошли мою страну, вероятно, нам настало время расстаться.
   Могвид стал мямлить слова благодарности, но огромная рука огра вдруг протянулась к нему и схватила его за рубашку на груди.
   - Что-то не так? - удивился Могвид и завертел головой в поисках причины. Фардайл спрыгнул или, вернее, сполз со скалы, подошел ближе и поставил больную лапу на ногу Толчука.
   Толчук в ответ распрямился, полез в мешок и достал драгоценный камень, убивший злого соплеменника два дня назад. Камень пульсировал ярким рубином даже в полумраке, его свет буквально слепил глаза. Но вдруг сияние стало затухать, словно остывая, и наконец совсем пропало.
   - Что это такое? Ты так и не сказал нам, - спросил Могвид, стараясь не выдать голосом жадности, пронзавшей все его существо. Камень явно стоил баснословных денег. Как бы он пригодился им в стране людей!
   - Это камень сердца, - вздохнул Толчук и спрятал его обратно в мешок. Священный камень моего народа.
   Но Могвид не сводил глаз и с мешка.
   - А это сияние? Откуда оно? Что означает?
   - Это знак. Духи зовут меня вперед.
   - Куда?
   Толчук указал на восточные склоны в порыжевшей листве, Там в предутреннем свете еще можно было разглядеть поднимающиеся к небу столбы дыма.
   - Если хотите, я смогу пойти с вами в страну людей. Расходиться нам еще рано, как видно. Впереди нас всех ждут ответы на вопросы, которые нам не дают покоя.
   - Или гибель, - отвернувшись, глухо пробормотал Могвид.
   КНИГА ТРЕТЬЯ
   ТРОПЫ И ПРЕДЗНАМЕНОВАНИЯ
   Елена, окаменев, стояла посередине улицы, глядя туда, где еще секунду назад был ее брат. Теперь на этом месте оставались лишь ровные, покрытые сажей булыжники. Город лежал для нее в развалинах, способность понимать ушла вместе с потерей Джоаха. Она даже не вздрогнула, когда ее коснулся однорукий человек с мечом:
   - Прости меня, - вздохнул он, кладя единственную руку ей на плечо и заговорив с трудно скрываемой яростью. - Я не подозревал, что он обладает такой силой. Но не бойся. Я выслежу его и освобожу твоего брата.
   К ним подошла и маленькая женщина, перед этим спрятавшая девушку под опрокинутой повозкой.
   - Кто был этот в плаще, Эррил? Ты узнал его?
   - Некто из моего прошлого, - пробормотал Эррил. - Некто, кого я надеялся никогда уже более не встретить.
   - Кто?
   - Сейчас это не имеет значения. Город возбужден, и лучше всего нам удрать из этой проклятой долины. - Вокруг них действительно стала снова потихоньку собираться толпа, распуганная дьявольским нападением. С близлежащих улиц раздались призывы к оружию.
   - А как быть с девочкой? - осторожно спросила женщина.
   Елена так и не отрывала глаз от мостовой.
   - Брат... Мой брат... - шептали ее запекшиеся губы.
   - Надо переправить малышку куда-нибудь в безопасное место. А уж потом я начну думать, где искать мага и мальчишку.
   К ним подошел огромный горец и тоже посмотрел на пустоту мостовой, на какие-то мгновения закрыв от взгляда девушки место, где стоял брат. Что-то оказалось нарушенным, и в глазах у нее потемнело. От падения ее спасла только вовремя подставленная рука человека с мечом.
   - Эррил, детскому сердцу не выдержать такого, - прошептала женщина. Надо отнести ее в тепло и подальше отсюда.
   - Узнай у нее, остался ли в живых еще кто-нибудь из ее семьи, - тихо ответил Эррил, наклоняясь над бесчувственной девочкой.
   Но слово "семья" разорвало черную пелену, окружавшую несчастную Елену, и перед ее глазами промелькнули окровавленные останки тети Филы, валявшиеся неподалеку, как груда тряпья. Что-то дрогнуло в груди, и на щеках девушки показались теплые слезы, через несколько секунд перешедшие в отчаянные рыдания. В ушах Елены вновь зазвучали последние слова тетки, и она с трудом повернула лицо к человеку с мечом:
   - У меня... у меня есть дядя... Она сказала, чтобы... я к нему...
   Женщина встала перед ней на колени:
   - Кто сказал это тебе, дитя мое?
   - Где этот твой дядя? - перебил Эррил.
   Елена вяло махнула рукой на северную часть города.
   - Ты сможешь довести нас туда?
   Она кивнула.
   - Посмотрите-ка, что я тут нашел! - раздался у них над головами громовой голос Горца, и Елена увидела, как человек-гора залез за бочку для сбора воды и вытащил оттуда хрупкого мужчину в роскошной форме местного гарнизона.
   - Кто это?
   Елена знала, что ответить на этот вопрос, она видела это тонкое лицо с подстриженными усиками и черными глазами.
   - Это один из тех, кто... убил мою семью! Он был с тем стариком!
   Это действительно был Рокингем.
   Эррил долго разглядывал дрожащего человека, беспокойно оглядывающегося, видимо, в надежде на помощь. Но Крал уже намотал на кулак его плащ, а другой недвусмысленно сжимал топор. Эррил тоже узнал в нем человека, говорившего с магом.
   - Кто ты? - потребовал он.
   - Я... Я начальник гарнизона, - Рокингем старался говорить с угрозой, но слова его были пронизаны страхом, а глаза не могли оторваться от обезглавленного остова скалтума. - И вы поступите правильно, если отпустите меня.
   - Эта девочка говорит, что ты в заговоре с магом. Это правда?
   - Нет, она лжет.
   Эррил кивнул на горца. Проверить слова гарнизонного начальника было нетрудно.
   - Испытай его, - коротко бросил Эррил.
   Крал кивнул и прислонил топор к бочке, а потом положил ладони прямо на виски Рокингема. Тот попытался выскользнуть, но Крал держал его крепко. Через секунду гигант отдернул ладони от головы человека так, словно обжегся.
   - Так он говорит правду или нет?
   Горец подул на руку, словно действительно дотронулся до огня.
   - Я не могу сказать. Ничего подобного я никогда не чувствовал. Это как... как... - Крал так и не закончил.
   - Как что? - не выдержала Нилен.
   - Это выглядит так, будто он сотворен из одной только лжи. То, что он сказал - лишь жалкие капли в океане неправды. Я не могу прочитать его, теперь горец держал Рокингема на расстоянии вытянутой руки, словно сама мысль о прикосновении к нему была отвратительна.
   - Так ты думаешь... - над городом тревожно пронесся сигнал горна, оборвав вопрос Эррила.
   Ему тотчас ответил хор рожков, тем самым согнав с ближайшей крыши стаю голубей. Рожки слышались со стороны кордегардии. К неудовольствию Эррила, горожане стали высовываться изо всех дверей и окон, город начинал все отчетливее пробуждаться к жизни после гибели скалтума.
   - Вероятно, придется воспользоваться твоим советом, Эррил, и уходить отсюда, - неожиданно согласилась Нилен - Здесь больше нечего делать.
   Рожки запели еще раз.
   - Это идут мои люди, - улыбнулся Рокингем. - Отпустите меня, отдайте девчонку и ступайте с миром.
   Крал молча, но чувствительно встряхнул его.
   - Я не думаю, что в данной ситуации ты можешь отдавать какие-либо приказания, - усмехнулся Эррил. - Тащи его с нами, Крал.
   - Нет! - закричала Елена. - Это же дьявол!
   Эррил сурово положил руку ей на голову. Еще не хватало ему бьющегося в истерике ребенка!
   - Он может ответить, куда делся твой брат, - как можно мягче пояснил он. - Если мы действительно хотим найти его, этот человек будет нам полезен.
   Эррил увидел, как девочка мужественно справилась со страхом и распрямила плечи. В глазах ее блеснула решимость:
   - Только не верьте ему! Ни в чем! - горько предупредила она.
   - Я не верю вообще никому, - сухо ответил Эррил, почувствовав на мгновение уважение к этому истерзанному ребенку. - Давайте на север, обернулся он к Нилен и Кралу. - Посмотрим, правда ли можно там найти ее дядю, а заодно и ответы на те вопросы, которых сегодня вдруг обнаружилось так много.
   Крал кивнул, привязал топор к поясу и взял Рокингема за руку, приставив к его ребрам нож.
   - Чтоб не болтал лишнего, - пояснил он и еще больше нахмурился.
   Нилен обняла девочку:
   - Пойдем, дитя мое.
   И вся компания поспешно направилась к северу, минуя центр пода и пробираясь тихими улочками окраин. Большая часть народа, наоборот, рвалась к центру, и на своем пути они не встретили почти никого.
   Бол осмотрел комнату, поглаживая усы над искусанными губами. Он был почти готов, горы книг и рукописей распиханы по всем полкам, шкафам, кладовкам и просто по углам. Он освободил от них даже обеденный стол. Последний раз хозяин этого стола видел его ровную поверхность, наверное, лет десять назад. От некоторых книг остались темные пятна, всюду виднелись капли воска, придавая столу вид больного оспой. Бол вздохнул. И все же это надо было сделать, тем более что никакими горничными он не располагал.
   Пробежав рукой по седым волосам, он вдохнул запах супа, готовящегося на плите, и подумал, что у него есть еще несколько минут, чтобы набрать в огороде хороший пучок моркови для второго. Все равно скоро грянут морозы, и морковь пропадет ни за что, ни про что.
   Он посмотрел в западное окно, в котором было видно, как медленно опускалось над горами солнце. В горах бушевала гроза и лил дождь. Значит, и здесь ночью будет сыро.
   Нет, морковь подождет. Время бежит слишком быстро.
   Рука его легла на амулет, висевший на цепочке, сплетенной из прядей волос сестры Филы. Ах, лучше бы она приготовила обед, но такого быть не могло. Судьба между ними двумя выбрала его, а не ее. У Филы были теперь собственные обязанности, а на его долю выпали вещи более земные. А что из этих двух зол худшее или лучшее - это будет видно впереди. Перед ним лежало слишком много дорог, но ни одной обратной - к покою и благополучию.
   - Появление ее будет отмечено огнем, - в который раз пробормотал он вслух. - Но что же потом?
   Неожиданно дрожь пробрала его даже под теплым шерстяным бельем, и. Бол подошел поближе к камину, чтобы пошевелить кочергой дрова и заставить пламя разгореться сильнее. Он стоял перед самым огнем, будто напитывая одежду теплом камина. С чего это так застыли его старые кости? Кажется, за эти дни он промерз так, как еще никогда в жизни не замерзал.
   Впрочем, не поэтому стоял он теперь у пылающего камина Важные дела его еще не окончены. И Бол снова взялся за амулет на груди.
   - Прошу тебя, Фила, освободи меня от этой обязанности! Ты всегда была сильнее меня!
   Но ответа не последовало. Амулет даже не наполнился привычным теплом. Значит, Фила уже пересекла ту грань, до которой действовал этот нехитрый трюк. И он был один на один со своим делом.
   Согрев пальцы в потоке горячего воздуха, поднимавшегося от камина, Бол попытался хоть как-то очистить руки для предстоящего. Он посмотрел на седые волоски и пигментные пятна па костяшках - когда же он успел так состариться?
   Вздохнув, старик уронил руки и отвернулся от камина. Что ж, если он прочел и понял все правильно, они должны быть сейчас уже совсем рядом. Бол еще в юные годы построил свой дом у развалин старой школы, чтобы все могло произойти именно здесь и как можно удобней. Отсюда и начнется дорога.
   Сегодня ночью ему предстоит быть не менее сильным, чем сестра.
   Бол подошел к столику из прочного железа. В ящике торчал ключ. Поколебавшись немного, он снял цепочку с шеи и еще раз взял в руки амулет. Вырезанный из зеленого жадеита амулет был сделан в виде винной бутылочки, в которой хранилось три капли святой воды. Вода содержала в себе древние следы элементарных энергий. Она позволяла двойняшкам общаться на любых расстояниях и помогала координировать их усилия и планы.
   Бол прикрыл глаза. Этот амулет - последнее, что связывает его с умершей сестрой, и он не хотел, чтобы память о ней покинула его. И все же... Он представил себе серые суровые глаза Филы и почти услышал ее слова: "Поторопись же, старина. Когда-нибудь, может, и ты вернешься". Что ж, Фила всегда была практичной.
   Бол улыбнулся краешками губ, снял амулет с цепочки и резко бил его о запечатанный ящик железного столика. Зеленые брызги жадеита блеснули по полу, один впился ему в щеку как наказание за уничтожение столь драгоценного произведения искусства.
   Но старик почти не обратил на это внимания, так все и должно быть. Печать разбита. Он потянул за ручку и открыл ящик, запечатанный почти двадцать лет назад. Там находился всего один предмет - коробочка из розового дерева с инкрустацией по краям. Он не стал вынимать коробочку полностью, а лишь немного приподнял крышку. На сиреневой подушечке из шелка лежал кинжал. Этот кинжал был старше всех домов в этой долине, старше даже самих людских воспоминаний.
   И не давая страху сковать руку, Бол взял кинжал за деревянную рукоять и вынул его из уютного шелкового гнезда. Потом он поднес оружие к пламени камина. Черное лезвие, казалось, поглощало свет, а золотая роза на рукояти, наоборот, расцветала от огня все пышнее.