Клеменс Джеймс. Ведьмин огонь (Проклятые и изгнанные - 1)

   Картинки, посылаемые сайлуром-волком, требовали осмысления все настойчивей, и сбитый с толку огр очень смутно начал понимать, что там, за этим туннелем, произошло что-то совершенно таинственное, но что - он все никак не мог понять.
   Свет вспыхивает. Плоть течет, как вода.
   Образы были полны печали и боли, словно Фардайл хотел как можно быстрее от них избавиться, но в то же время их красота и таинственность пленяли волка.
   - А где остальные? - вмешался Мерик. - Ты говорил, что видел два источника света.
   Толчук кивнул.
   - Где они, Фардайл?
   Волк потянул носом и повернулся в сторону туннеля, откуда пришел.
   - Похоже, что они уходят, - вздохнул горец. - Надо и нам двигаться. Волка твоего мы нашли, теперь давайте искать выход.
   Фардайл снова пристально посмотрел на огра.
   - Остальные нашли выход? - спросил Толчук.
   Но в ответ он увидел только одно - гоблины. Сотни гоблинов. Это означало, что волк возвращался по туннелю, а мимо него в такой спешке и ужасе проносились гоблины, что даже не заметили хромого раненого зверя.
   - Ну, и чего мы ждем? - торопил Крал. - Волк все равно ничего нам не скажет.
   Толчук внимательно посмотрел на горца:
   - Он скажет. И уже сказал. Там, впереди, гоблины. Они поймали остальных.
   - Он тебе так и сказал? - фыркнул Крал.
   - Здесь, в наших краях, есть много такого, что вам только предстоит узнать, человек с гор.
   - Возможно, но скажу другое: сейчас надо уходить отсюда. Если этот путь занят гоблинами, значит, надо искать другой. Может быть, по другую сторону пропасти.
   - И мы бросим всех остальных на растерзание гоблинам!?
   - Это меня не касается, - бросил Крал. - У меня тоже друзья наверху, и они тоже в опасности. Я за них отвечаю.
   - Но Фардайл показал мне остальных. Они вашей расы, и охраняет их лишь мужчина с одной рукой. И мы оставим их с такой жалкой защитой!?
   Крал изумлено раскрыл глаза:
   - С одной рукой?! - горец перевел удивленный взгляд, в котором теперь было видно уважение и восторг, на волка. - Но этого не может быть! Тут внизу? Так что... этот твой волк сказал... показал... что эти твари с ними делают? И они... это кто?
   - Однорукий охраняет человеческую девочку и старика с усами.
   - Сладчайшая матерь, это они!
   - Кто?
   - Мои друзья! Скорее! - Крал ринулся в туннель, а за ним, развернувшись, побежал Фардайл.
   Толчук тоже уже начал пролезать в расщелину, но услышал позади равнодушный голос эльфа:
   - Я с вами не пойду.
   - Ты дал клятву! - вдруг глухо прокричал Крал, остановившись и снова хватаясь за топор.
   Мерик пожал плечами:
   - Я выполнил свою клятву, поскольку клялся помогать вам до тех пор, пока огр не найдет своего приятеля, - он указал на волка: - Что ж, вот он. И это единственное, в чем я клялся, и теперь свободен от всяких обязательств. Я забираю свет и сам иду на поиски своего сокола. Вы слишком утомительные спутники.
   - Ты чудовище! - взревел горец. - Нам нужен свет!
   - Это меня не касается, - криво усмехнулся Мерик, повторив фразу, брошенную минуту назад самим Кралом, причем с той же интонацией и тем же презрительным тоном. - Я, так и быть, дам вам одну вещь, которая вам поможет... - Крал ждал, насупив брови. Мерик улыбнулся, беспощадно сверкнув глазами: - Я дарю вам свои наилучшие пожелания.
   Крал зарычал и в бешенстве бросился к эльфу. Но Толчук успел остановить его:
   - Нет! Нельзя проливать кровь! - Крал вырывался, но из объятий огра вырваться трудно. - Мерик свободное создание, не слуга и не раб. Он выполнил слово.
   Эльф признательно кивнул Толчуку, но глаза его по-прежнему смотрели на горца.
   - Но нам ничего не сделать без света! - отчаянно возразил Крал. - И ты, эльф, хочешь, чтобы они погибли!
   - Но я прекрасно вижу в темноте, - попробовал успокоить его огр. - Я отведу вас к вашим друзьям, и у них есть свет. И как только мы до них доберемся, свет эльфа все равно нам станет не нужен.
   Но Крал все рвался, не убежденный словами Толчука.
   - Прощайте, я ухожу, - улыбнулся Мерик. - Удачи, огр. Тебе я желаю успеха.
   Толчук кивнул, все еще продолжая удерживать горца, и тут же увидел короткий проблеск света в глубине туннеля.
   - Подождите! - крикнул он. - Смотрите!
   Все глаза устремились к туннелю, проблеск быстро становился сиянием, потом отчетливым светом, передвигающимся медленно, ровными взмахами вверх и вниз.
   - Это мой сокол! - крикнул Мерик, когда птица подлетела ближе.
   В алмазной вспышке сокол перелетел через голову Толчука и опустился на правое запястье эльфа. Птица чуть свела крылья, грудь ее вздымалась, словно от изнеможения. Через несколько секунд его яркий свет погас, оставив лишь слабое мерцание.
   - Теперь он может поделиться с нами камнем, - настаивал Крал, прижавшись к уху огра. - Он же нашел свою птицу и может использовать ее свет, чтобы освещать свой трусливый путь отсюда!
   Мерик услышал эти слова и, поглаживая соколиные крылья, надменно ответил:
   - Нет, камня ты все равно не получишь.
   Крал опять рванулся из рук огра, который теперь удерживал его не совсем искренне, ибо в изменившейся ситуации сам полагал, что эльф ведет себя не очень-то достойно. А горец говорил правду, сейчас эльф может обойтись и без камня.
   - Я не дам вам камень, зато сам пойду с вами, - неожиданно усмехнулся Мерик.
   - Зачем? - взорвался Крал. - Что это вдруг за странное милосердие? Зачем нам теперь твоя помощь?
   - Я не предлагаю вам никакого милосердия. И помощи, - Мерик коснулся хохолка на голове сокола. - Когти птицы стали серебряными. Это знак, - эльф старался говорить по-прежнему небрежно, но радостное возбуждение так и сквозило в его голосе: - Он нашел нашего потерянного короля.
   Нилен встала, прислонясь спиной к стволу старой ели, и пальцы ее быстро побежали по твердой морщинистой коре. Неподалеку всхрапывала от страха кобыла, зашедшая в лес настолько, насколько позволяла привязь. Бедная Мист все еще надеялась скрыться среди деревьев.
   Нилен старалась не обращать внимания на нависшего над ней скалтума, который все время облизывал узкие губы длинным черным языком. Второй страж, свободный от обязанностей, пошел доедать остатки жеребца. Хруст костей и жадное чавканье заставили нюмфаю прикрыть хотя бы глаза.
   Она все продолжала расковыривать кору ногтями, почти специально причиняя себе боль, лишь бы отвлечься и не кричать от ужаса перед нависшим над ней чудовищем. Эти твари, уверенные в своей силе, даже не потрудились связать ее. Что ж, в этом они, пожалуй, правы, ибо быстры и проворны, как змеи, сильны, как львы, и глаза их остры даже в темноте. Спасения для маленькой женщины не было.
   Нюмфая ждала, глядя на переплетенный корнями вход в пещеру.
   Рокингем предал ее, но, несмотря на ненависть к этому мерзавцу, она все же надеялась, что он действительно спас хотя бы сайлура. А если он еще и сумеет найти в лабиринтах подземелья Крала и огра и предупредить их, они тоже найдут какой-нибудь выход и снова ускользнут из когтей преследователей. Значит, ее смерть не пройдет даром. Так, по крайней мере, хотелось ей надеяться.
   Нилен вздохнула. Она должна поддерживать обман Рокингема до тех пор, пока возможно. Пусть эти скалтумы думают, что она и вправду сестра той девочки, которую они ищут. Это пока дарует ей жизнь и держит чудовищ вдалеке от домика старика.
   Нюмфая верила, что Эррил с ребенком и стариком все-таки выскочили из дома и теперь уже далеко отсюда. И чем дольше она будет поддерживать подлый обман, тем больше шансов спастись у всех остальных. И Нилен прикусила губы и приготовилась ждать и жить столько, сколько отпущено судьбой.
   Скалтум, видимо, увидел, что женщина неотрывно смотрит на вход в пещеру.
   - Не бойссся, малышка, сссессстрица твоя ссскоро придет, - рассмеялось чудовище. - Какая сссладкая вссстреча ждет вассс! Я даже разрешу вам обнятьссся!
   Нилен ничего не ответила и только отвернулась, чтобы скалтум не прочел на ее лице страха. Он может убить ее, но развлечения она ему не доставит.
   Ногти ее, наконец, прорвали кору и добрались до мягкого тела дерева. Она положила на него пальцы, и боль в них тотчас утихла от прохлады и неги. Над далекими Зубами все еще полыхали молнии, и раскатисто гремел гром. Буря, которую так торжественно предвещали черные тучи, грянула, и эта буря потрясет основание всего мира. Нилен отвела глаза от небесного сражения и стала готовиться. Дух дерева был уже близко.
   Что ж, как только скалтум приблизится к ней, она сумеет достойно его встретить!
   Елена скорчилась у стены. Тьма была такой плотной, что девочка, казалось, физически ощущала ее тяжесть своей кожей. И если бы не теплая дядина рука на плече, можно было подумать, будто она в настоящей преисподней, где о свете невозможно даже подумать. Девушка и вообразить себе не могла такого мрака. Но глаза не закрывались и все искали хотя бы какой-нибудь лучик света.
   Рука Бола вдруг соскользнула с ее плеч, оставив Елену совсем одну, и только камень под ногами еще как-то связывал ее с реальным миром. Даже боль в правой руке совершенно прошла вместе с исчезновением света. Девушка сама обняла себя за плечи, только сейчас пожалев о том, что лунный сокол тоже ее оставил. Ах, если бы сейчас вспыхнул его свет!
   И тут - словно боги услышали ее - в глубине зала действительно появился свет. Елена даже опешила и в первое мгновение, ослепленная, не могла понять, откуда он. Но потом поняла, что это дядя Бол поднял фонарь и выкрутил фитиль до упора, ибо никто уже не думал ни о каком масле.
   При свете фонаря Елена разглядела неподалеку Эррила, поднимающего с пола железный кулачок. Какое-то время старый воин смотрел на него со странным выражением на окаменевшем лице, а потом бережно положил в карман.
   Но стоило девочке отвести глаза, как в глубине зала она увидела такое, от чего крик застыл у нее на губах. Масса гоблинов визжала и каталась вокруг распростертого на полу тела сумасшедшего мастера Риалто. Тот лежал лицом вниз, и единственная его рука была протянута к тому месту, где только что стояла статуя. Старик не двигался и, кажется, не дышал. Какой-то маленький гоблин приподнял его руку, и та мертвым грузом повисла в его когтях. Гоблин уронил руку и в ужасе бросился прочь.
   Теперь тело Риалто заметил и Эррил и шагнул в его сторону.
   - Не надо, Эррил. Он мертв, - произнес Бол. - Его поддерживал только свет мальчика, а как только ушла магия, кончилась и его жизнь. И, судя по поведению гоблинов, нам сейчас лучше его не трогать.
   Эррил согласно кивнул и взял у Бола меч, который, даже не обдаваемый магическим светом, вдруг засиял сильнее и ярче фонаря. На его лезвии плясали переливы и вспышки.
   - Можно попробовать вернуться тем же путем, что и пришли, - предложил Эррил. - Гоблинов там мало.
   - Но не забывайте, что любое наше действие может быть истолковано ими неверно и возбудить агрессию. Они только что видели исчезновение статуи, а Риалто, которого они так обожали, лежит теперь бездыханным. - Бол кивнул в сторону нескольких гоблинов, уже тянувших к ним свои когти: - И в обоих этих потерях они обвинят нас.
   - В таком случае, чем быстрее мы исчезнем, тем лучше, - Эррил жестом подозвал девочку. - Надо их как-то отвлечь. Ну, например, занять их внимание хотя бы на минуту так, чтобы мы успели ускользнуть незамеченными.
   Елена согласно кивнула, правда, не понимая, чего именно хочет Эррил от нее.
   Но Болу не понравился такой план, и он упорно не сводил глаз с окружающих их гоблинов:
   - Думаю, что в таком состоянии дразнить их незачем, они и так сейчас взволнованы безмерно. Может начаться паника, и тогда...
   - Но если мы не поспешим, то запросто окажемся в их желудках, - Эррил опустился перед Еленой на одно колено и высоко поднял меч.
   - Ну, дитя, еще недавно я научил тебя, как вылечить старика, а теперь пришла пора показать тебе еще один магический трюк.
   Елена вся съежилась, и губы ее пересохли. Сердце сжалось в кулачок, подобный тому, какой был у пропавшего мальчика. Магия страшила девушку больше когтей и зубов гоблинов:
   - Неужели нет никакого иного выхода? Может быть, дядя прав? Пусть они просто успокоятся, и мы как-нибудь выберемся...
   Но шипение вокруг уже начинало переходить в истерический визг, и зал все больше заполнялся гоблинами, хлынувшими из обоих проходов. Их испарения наполняли зал запахом страха, а те, что стояли ближе к телу мастера, вдруг дружно затопали левыми копытцами. Скоро таким же образом топала уже вся зала, и топот этот грозным эхом разносился далеко вокруг. Красные глаза горели все жарче.
   - Пожалуй, Эррил все же прав, - прошептал Бол.
   И девочка увидела, как оба взрослых мужчины с надеждой смотрели на нее. Сердце Елены стучало в один лад с бешеным топаньем гоблинов, и с трудом ворочая языком, девочка согласилась:
   - Я попробую.
   - Молодец! - Эррил снова передал меч Болу. - Не спускайте с него глаз. Его, они, кажется, еще уважают. - Бол угрожающе поднял лезвие, а Эррил крепко взял Елену за правую руку. Из пальцев старого воина в нее входили решительность и сила, но голос Эррила был тих и спокоен. И ему девочка верила больше, чем мечу.
   - Это сработает, Елена. Поверь мне. Магия тесно связана со светом. Ты сама видела это на примере статуи Динала, а также на примере того, как на твою силу влияет солнечный или лунный свет. И сердце твое знает это.
   Елена кивнула.
   - И одним из простейших магических действий всегда было выявление присутствия, наличия силы.
   Елена смешалась и скосила глаза в сторону.
   - Магия тайно течет в твоей крови, во всем теле, но только красная рука указывает на то, что ты обладаешь этой великой духовной мощью. Магия, как пламя из фонаря, желает вырваться из тебя, вырваться и явить себя. Но как створка фонаря преграждает путь огню, так и твое тело держит магию в узде. Сейчас я покажу тебе, как можно приоткрыть дверцу и выпустить наружу силу.
   Елена вспомнила, что случилось, когда она уже позволила себе один раз выпустить магию наружу, - и ее родители оказались заживо сожженными.
   - Я не буду никого убивать, - твердо произнесла девочка.
   - Не надо, об этом тебя никто и не просит. Неконтролируемая магия действительно может убить. И научить тебя убивать под контролем я не могу. Да и не хочу. Но сейчас прошу тебя только о том, чтобы ты немного приоткрыла себя и позволила всем остальным увидеть, что у тебя внутри, увидеть этот огонь, этот дух.
   - Но зачем? Кому это поможет и как?
   - Гоблины боятся света и тонко чувствуют магию, если ты покажешь им себя, они будут поражены и позволят нам уйти.
   Елена недоверчиво обвела глазами толпу гоблинов. Тело Риалто уже подобрали и несли куда-то на своих спинах взрослые гоблины, с подобающим святыне уважением и осторожностью. Остальные расступились, пропуская тело, в котором было для них так много тайны и магии.
   Эта мысль, вероятно, пришла в голову и Болу:
   - Да, это должно сработать. Кажется, они очень уважают магию, пробормотал он, следя за удаляющимися гоблинами.
   - Но как я это сделаю? - вся дрожа, спросила девочка.
   - Очень просто. Здесь не нужен даже ритуал крови, - Эррил положил руку на щеку Елены, и глаза его так глубоко заглянули в нее, что девушка почувствовала, как у нее задрожали колени.
   - Просто закрой глаза и ощути себя, как ощущала тело Бола.
   Она сделала, как просил ее ленник, но страх не позволял ее сущности прорваться наружу. Елена все продолжала слышать шипенье и стук, а ноздри вдыхали сырые испарения маленьких тел. Ничего не получалось. Девушка беспомощно открыла глаза. Но неожиданно властная рука обвила ее тело и к груди прижалась горячая даже сквозь ткань щека:
   - Тихо, не обращай внимания на то, что вокруг, захлопни все свои чувства! - и тут вместо вони гоблинов девушка ощутила запах волос Эррила, а его нежный и властный шепот перекрыл все остальные звуки в пещере.
   - Они унесли его, - едва долетел до Елены голос дяди. - Так что, если вы что-то делаете, то делайте это быстрее!
   Елена снова испугалась, но тяжелая рука обняла ее еще крепче, и девушка вдруг расслабилась в этой мужской уверенной руке. Теплое и спокойное дыхание Эррила согрело ей сердце.
   - Посмотри в себя, - шептал он. - Разгляди в себе женщину, как в желуде видят дуб. Найди силы и откройся... Откройся!
   Эти слова, жар дыхания и нега мягкими волнами накатывали на девушку, создавая ощущение, которое Елена не могла бы даже выразить словами. Но она и не пыталась, позволив себе просто быть такой, какой хотелось ее телу, забыв о том, что знала она о себе раньше. И девушка поплыла в этих волнах, и вдруг... в зале возник свет. Свет возник ниоткуда, он просто струился так, словно существовал здесь всегда. И откуда-то издалека она услышала голос Эррила:
   - Открой глаза и покажи нам... покажи нам свой огонь, Елена!
   Теперь она поняла. Оттолкнув обнимавшую руку, Елена выпрямилась. Больше она не будет скрывать свою сущность! И пусть все видят, кто она! Елена широко распахнула глаза и отпустила на волю сердце - и открыла двери, бывшие до сих пор закрытыми оттого, что она была еще слишком молода и думала, что мир не хочет видеть людей в их подлинной сущности. Девушка оставила свои страхи, раскинула руки, обнимая зал и весь мир. Она являла себя без стыда и сожаления, себя бывшую, настоящую и будущую!
   И, как свет в распахнутое окно, наружу хлынула магия, убирая из зала тьму и тени.
   Первым порывом Эррила, увидевшего, какая сила льется из девочки, было выхватить у Бола свой меч и перерезать ей горло. Старый воин уже вырвал его, но в последний миг справился с этим желанием, до боли сжав рукоять. И даже Бол отступил, с отвисшей от удивления нижней губой и искаженным лицом.
   "Какая мощь!" - подумал Эррил. Мощь, которую он не мог себе представить. Даже маги, только что принявшие посвящение Чи, не сияли таким ослепительным блеском. Девушка стояла, широко раскинув руки, и тело ее горело вспыхивающими потоками света. Тени исчезли совсем, подземелье заливал чистый победный свет.
   И все же ребенок, излучавший этот свет, испугал Эррила. Собственно говоря, теперь перед ним стоял не ребенок, не понимающий, что происходит вокруг, смущающийся своей силы и странности, - перед ним стояла уверенная в себе женщина, не знавшая ни страха, ни сомнений. Вернее, это была даже не женщина, а богиня, над головой у которой светился алмазный венец, словно сами звезды собрались здесь, чтобы увенчать этот гордый лик.
   Но больше всего потрясли Эррила ее губы, эти полные, яркие, чуть приоткрытые губы, улыбавшиеся чему-то неведомому, что видела только она. И в этой улыбке отчетливо просматривалась та мощная женщина, которой совсем скоро станет эта малышка, женщина смелая, гордая, неподвластная ни одному мужчине. У Эррила пересохло в горле от этих губ, и что-то давно умершее и забытое шевельнулось в его широкой груди - надежда.
   И это видение его собственного сердца поразило Эррила даже больше, чем преображение Елены. Старый воин твердил себе, что она все еще ребенок, но сердце говорило ему, что он ошибается, ибо из сияния смотрели на него сразу три лика - лик Елены-девочки, лик Елены-женщины и лик Елены - существа, не имеющего ничего общего с окружающим реальным миром.
   Только в этот момент Эррил почувствовал, что в ногах у него уже кишат гоблины, а самые отчаянные, цепляясь коготками, начали лезть по его штанам вверх, словно кораблики, нашедшие среди шторма надежную гавань. Но не успел Эррил их стряхнуть, как они сами попрыгали прочь и рванулись к Елене. Он уже занес меч, чтобы остановить их, но гоблины вдруг дружно повалились ничком на пол и остались там, дрожащие и покорные, а потом и вовсе замерли. Эррил оглянулся: весь зал наполнился их лежащими тельцами, и на свет, как слепые бабочки, из туннелей выползали еще сотни и сотни. Через несколько шагов они также тыкались лицом в пол, слабели и замирали. Лишь некоторые, почуяв неладное, быстро убежали от света обратно в темноту.
   - Свет, - пробормотал Бол. - Он порабощает их. Этого хочет Елена?
   Эррил заговорил, чтобы хоть как-то отвлечься от созерцания ведьмы:
   - Не думаю. Свет - лишь отражение ее магической силы. И эта сила не может никому навредить.
   - Значит, свет убивает их, - Бол посмотрел на пространство, устланное телами. - Может, это и к лучшему...
   Эррил снова повернулся к девушке. Их разговор, должно быть, достиг ее сознания, и полные губы вдруг перестали улыбаться.
   Да, Елена слышала слова дяди, и хотя они раздавались как будто издалека, как щебетанье птиц в лесу, их смысл мгновенно дошел до сознания, и девушка внимательно посмотрела вокруг. Сотни гоблинов лежали повсюду, неестественно изогнув шеи и члены. Значит, она снова убила! Убила сотни ни в чем не повинных существ! Елена закричала, и свет, льющийся из нее, словно ударившись о стены, погас. И девушка стояла, вся дрожа, словно остров среди моря мертвых гоблинов.
   Теперь зал освещал только умирающий фонарь Бола. Дядя подошел ближе, и Елена невольно подняла руку, защищаясь от света, словно он обвинял ее в ужасе только что содеянного. Отскочив от света фонаря, Елена рванулась к Эррилу:
   - Вы говорили, что это никому не повредит! - крикнула девушка полным слез и обиды голосом.
   Слова ее больно ранили Эррила и, дрогнув крупным ртом, он нахмурился:
   - Прости, Елена. Я не понял до конца природу этих существ и не ожидал такой силы от твоей магии.
   Елена прижала ладони ко рту, душа новый крик. Сила ее магии! Зачем она появилась на свет, убивающая и жестокая!? Ведь гоблины не причинили им никакого вреда, кроме страха! Они даже помогли Эррилу вновь обрести ключ! И за это она предала их смерти. Девушка с ужасом смотрела, как много среди тел маленьких детских трупиков. Она убила детей. Детей!
   И Елена, не в силах больше видеть эту картину, закрыла руками лицо.
   Бол положил ей на плечо легкую руку:
   - То не твоя вина, родная. Мы все не знали. И если кто-то и виноват, то только мы с Эррилом. Мы, которые попросили тебя сделать это.
   Елена отняла руки и посмотрела на дядю:
   - Ты не понимаешь. Не понимаешь! - дядя удивленно взглянул на племянницу, но та лишь горько рассмеялась в ответ: - Я наслаждалась этой силой. Я никогда не чувствовала себя такой цельной, свободной и прекрасной, я купалась в силе, позволяя ей литься, и ни о чем не думала, И пока я так наслаждалась и торжествовала, моя сила убивала все вокруг!
   - Да это так, но ведь ты не знала об этом.
   Елена отвернулась от дяди и не потому, что слова его не могли теперь ничего изменить или облегчить, а для того чтобы он не прочитал в ее глазах правды. Она и так уже сказала слишком много. Рыдая, девушка опустилась на колени.
   Ибо то, что она не сказала Болу и в чем боялась признаться самой себе, она теперь слишком хорошо знала! Что-то в глубине ее существа говорило ей о льющейся смерти, она чувствовала, как чьи-то жизни гаснут от ее света, как свечи от ветра. И не обратила на это внимания, позволила себе не обратить! Она разрешила себе не увидеть никнувшие у ее ног тела, потому что была полностью поглощена и заворожена собственной силой. Так громко пела в ее ушах песня освобождения, так ликовало ее окрыленное сердце, что она не захотела услышать стоны умирающих гоблинов.
   Подошедший Эррил, все еще сжимавший в руке меч, поднял девушку и поставил на ноги:
   - Неоформленная магия жестока, - сказал он, чувствуя, что творится в ее душе. - Не позволяй ей больше обманывать себя.
   Елена попыталась вырваться, но железная рука не отпускала ее, и Эррил наклонялся все ниже, чтобы заглянуть ей прямо в глаза:
   - Но ты все еще та же Елена, - жестко сказал он. - Не позволяй магии командовать собой. Она только твое орудие - не больше. И она может говорить, и она говорит своим собственном голосом. И я знаю, что голос этот трудно перекричать, заставить смолкнуть и очень часто он звучит, как голос собственной души, - но слушать его ты не должна. Ты по-прежнему Елена, дочь своих родителей, сестра своего брата, племянница своего дяди. Ты состоишь из плоти и крови, а не из магии.
   Елена кивнула. Речь Эррила придала ей силы, девушка подошла к дяде и сама прижалась к нему. А потом заплакала у него на груди, и слезы эти облегчили ее страдания.
   Но только она успокоилась в его объятиях, как исчезнувшее шипенье поднялось снова. Елена выглянула из-под руки дяди - вокруг лежали лишь трупы.
   - Лучше все-таки как можно скорее уйти отсюда, - заметил Эррил.
   Но было слишком поздно. Из обоих проходов ворвались гоблины, разъяренные и жаждущие возмездия, которого их ненадолго лишил свет проклятой ведьмы. И в первый раз Елена услышала крик гоблинов.
   Эррил, толкнув девочку и старика к стене, бросился навстречу опасности. Его меч входил в тела, как нож в масло, никогда еще Эррил за последние пятьсот лет не держал в руке такого оружия! Гоблины падали грудами налево и направо, но на смену им лезли неисчислимые толпы других.
   Краем глаза он видел, как Бол поднял фонарь, стараясь сделать круг света как можно шире, и они поместились в нем вдвоем с Еленой. Тень дрожащего фонаря металась по стенам, но света явно не хватало. В глубине души Эррил надеялся, что девочка может снова явить свой собственный свет и прекратить бойню, но просить ее об этом больше не мог. Она и так стала слишком слаба.
   Старый воин удвоил усилия. Пожалуй, еще оставался шанс прорубить узкий проход в ближайший туннель.
   Но гоблины при виде трупов своих соплеменников не только не успокаивались, но, наоборот, злились еще больше, и, боясь силы Елены, всю свою ярость обратили на Эррила. Они атаковали его со всех сторон, и справиться сразу со всеми у него просто не было возможности. Когти уже царапали его грудь, зубы впивались в ноги.