Клэнси Том. Игры патриотов

   - Скорее, чего она не сделала. Она не сообщила королю Генриху Восьмому о том, что его пятая жена, Кэтрин Ховард, состояла, э-э, в романтических отношениях с кем-то другим, - деликатно объяснил Эванс.
   - Это был действительно исторический случай, - хмыкнул Джек. - Женщину казнили за то, что она умела держать рот на замке.
   Кэти улыбнулась.
   - Джек, а как насчет того, чтобы сломать тебе вторую руку?
   - А что скажет на это Салли?
   - Она меня поймет, - заверила его жена.
   - Ну, не поразительно ли, сержант, как женщины всегда стоят друг за друга?
   - Я тридцать один год прослужил и не настолько глуп, чтобы оказаться впутанным в семейные споры, - разумно сказал Эванс.
   "Один ноль в его пользу", - сказал себе Райан. После Зеленой башни Эванс провел их мимо Белой башни, а затем свернул налево, к пространству, огороженному веревками. Здесь Райан с женой поняли еще одну причину, почему желающих получить работу в Тауэре было хоть отбавляй.
   В каменном строении четырнадцатого века была пивная для служащих Тауэра. На стенах ее красовались бронзовые таблички с названиями всех полков британской армии.
   В пивной оказался и Дэн Мюррей.
   - Джек, Кэти, - это Боб Халлстон, - представил он им еще какого-то человека.
   - Вы, должно быть, умираете от жажды, - сказал Боб.
   - Я не против пива, - сказал Джек. - А ты, Кэти?
   - Что-нибудь без алкоголя.
   - Вы уверены? - спросил Халлстон.
   - Я не из общества трезвости, просто я не пью во время беременности, объяснила Кэти.
   - Поздравляю! - Халлстон направился к бару и вернулся со стаканом пива для Джека и с чем-то вроде кока-колы для Кэти. - За ваше здоровье, и за здоровье младенца.
   Кэти просияла. "В беременных женщинах есть что-то особенное", - подумал Джек. Кэти уже не была просто хорошенькой, она вся светилась.
   - Я слышал, что вы врач.
   - Хирург.
   - А вы, сэр, преподаете историю?
   - Точно. А вы работаете здесь, как я понимаю.
   - Верно. Нас тут тридцать девять. Мы - церемониальная гвардия короля. Мы пригласили вас, чтобы выразить вам благодарность за сделанное вами, а также для участия в нашей небольшой ежевечерней церемонии. Она называется "Церемония передачи ключей".
   - Каждый вечер - с тысяча двести сорокового года, - сказал Мюррей.
   - С двести сорокового? - спросила Кэти.
   - Да. Это вам не стряпня для туристов. Это - настоящее, - сказал Мюррей. Верно, Боб?
   - Самое настоящее. Когда мы запираем замки, эта музейная коллекция становится самым безопасным в Англии местом.
   - Я верю этому, - сказал Джек, осушив половину своего стакана. - Ну, а если все-таки те негодяи проникнут сюда, вам ведь придется что-то делать, а?
   - Куда же денешься? - улыбнулся Халлстон. - Кое-кому из нас пришлось бы вспомнить, чему нас обучали. Я ведь когда-то был в первых формированиях СЛС гонялся за Роммелем по пустыне. Ужасное это место - пустыня. С тех пор я вечно пребываю в состоянии жажды.
   "Есть в них что-то специфическое, в настоящих профессионалах. Они никогда не утрачивают этого, - подумал Райан. - Они стареют, прибавляют в весе, немного мягчают, но за всем этим все равно ощущается дисциплина и хребет. И в этом вся разница. И еще гордость, сдержанная уверенность в себе, потому что ты прошел через все это и не обязан говорить об этом каждому встречному-поперечному. Только среди своих. Это никогда не уходит".
   - Есть тут у вас парни из морской пехоты?
   - Двое, - сказал Халлстон. - Мы стараемся не давать им пускать в ход кулаки.
   - Правильно! Я сам был в морской пехоте.
   - Никто не совершенен, - посочувствовал ему Халлстон.
   - Так в чем же ваша церемония?
   - В тысяча двести сороковом году стражник, в чью обязанность входило запирать все замки, подвергся нападению каких-то разбойников. После этого он отказался выполнять свои обязанности без военного сопровождения. С тех пор каждый вечер начальник стражи запирает главных входы, а затем относит ключи в Королевский дом в Зеленой башне. Это все сопровождается небольшой церемонией. Мы думали, что вам с женой она может показаться интересной, - сказал Халлстон и опять приложился к своей кружке. - Вы ведь, насколько я знаю, были сегодня в суде. Ну и как там все шло?
   - Я рад, что это уже позади. По мнению Дэна, я вел себя правильно, - Райан пожал плечами. - Когда мистер Эванс показал нам тюремную башню, я пожалел, что она теперь уже не используется по назначению, - добавил Райан, вспомнив выражение лица Миллера. "Интересно, где он сейчас? В своей камере? Думает обо мне? - Райан допил пиво. - Уверен, что так оно и есть".
   - Простите?
   - Этот Миллер. Жаль, что ему тут нельзя привести в порядок прическу.
   Халлстон холодно усмехнулся.
   - Вряд ли кто-нибудь тут не согласен с вами. Мы бы тут легко нашли добровольцев помахать топором.
   - Можно было бы тащить жребий, Боб, - сказал Мюррей, протягивая Джеку очередную кружку пива. - Вы еще не выбросили его из головы, Джек?
   - Мне никогда не приходилось встречать таких.
   - Он в тюрьме, Джек, - сказала Кэти.
   - Да, я знаю.
   "Так почему он все не выходит у тебя из головы? - спросил себя Джек. - К черту его! К черту все это!"
   - Отличное пиво, сержант.
   - Из-за него они и рвутся на эту работу, - усмехнулся Мюррей.
   - Это одна из причин, - Халлстон прикончил свою кружку. - Ну, что же почти пора.
   Джек залпом проглотил свое пиво. Вновь появился Эванс, и они вышли на улицу - воздух был по-ночному свеж. Небо было ясным, луна светила вовсю. Там и сям поблескивали огни редких фонарей. Джек удивился тишине - в самом центре города, а тихо, как у него дома. Он взял Кэти под руку, и Эванс повел их по направлению к Кровавой башне. Возле Ворот предателя уже собралась небольшая толпа, и один из стражей Тауэра объяснял им, что они должны соблюдать тишину и ничего не фотографировать. Там стоял часовой и еще четверо вооруженных гвардейцев - их дыхание клубилось, голубоватое от подсветки фонарей. И это был единственный признак того, что они живые существа. А то можно было бы подумать, что это каменные изваяния.
   - Сейчас, - прошептал Мюррей.
   Откуда-то спереди донесся звук запираемой двери. Трудно было что-то разглядеть - уже сгустилась тьма, а свет фонарей был слишком тусклым. Потом Джек услышал, как позвякивает связка ключей - словно колокольчики в такт чьим-то шагам. Потом появилась какая-то светящаяся точка. Она все росла и росла, пока не превратилась в квадратной формы фонарь, внутри которого горела свеча, - его нес Том Хьюс, начальник стражи. Звук его шагов был четок, как метроном, спина - пряма, как шомпол. Через минуту к нему, печатая шаг, примкнули четверо солдат. Торжественным маршем они направились дальше, в туннельную тьму. Звяканье ключей и клацанье кованых сапог по мостовой служило им аккомпанементом.
   Как они запирали ворота, слышно не было, но через несколько минут снова послышалось звяканье ключей и запрыгал свет фонаря. От всего этого так и несло необъяснимым романтизмом. Джек обнял жену за талию и прижал к себе. Она подняла на него глаза.
   - Люблю тебя, - прошептал он.
   Звяканье ключей опять приближалось к ним.
   Часовой, справа от них, вскинул ружье и крикнул:
   - Стой! Кто идет?
   Том Хьюс крикнул в ответ пароль:
   - Ключи!
   - Чьи ключи? - требовательно спросил часовой.
   - Ключи королевы Анны!
   - Дорогу несущим, ключи королевы Анны! - часовой вернул ружье в исходное положение.
   Четверо стражей с Хьюсом посредине миновали пост и свернули налево, по направлению к Зеленой башне. Райан и Кэти последовали за ними. На вершине склона, возле Зеленой Башни, Хьюза и сопровождающих его гвардейцев встретил отряд стрелков и горнист. Хьюз и гвардейцы остановились. Отряд приставил ружья к ноге, а начальник стражи обнажил голову.
   - Боже, храни королеву Анну!
   - Аминь! - откликнулись гвардейцы и стрелки. Горнист протрубил отбой. Эхо запрыгало по древним камням, извещая о конце дня. Как круги от брошенного в воду камня, последние печальные ноты поплыли куда-то вдаль и растворились там в безбрежье ночной тиши. Райан наклонился и поцеловал Кэти.
   - Каждый вечер с двести сорокового года? - спросил Джек.
   - С одним перерывом - во время войны с наци. Немецкая бомба попала прямо на территорию Тауэра во время этой церемонии. Начальника стражи отбросило взрывной волной, и свеча в фонаре потухла. Ему пришлось снова зажечь ее, чтобы довести церемонию до конца, - сказал Эванс. То, что начальник стражи был ранен, к делу не относилось. Есть вещи более важные, нежели это. - Ну, заглянем снова в пивную?
   - У нас дома нет ничего похожего на это, - тихо сказала Кэти.
   - Для этого Америка еще недостаточно стара, не так ли?
   - Неплохо бы нам тоже обзавестись такого рода церемониями, - сказал Джек.
   Мюррей кивнул, соглашаясь.
   - Да, что-нибудь такое, что напоминало бы нам, зачем мы тут, на земле.
   - Традиция - важная вещь, - сказал Эванс. - Солдату традиция порой помогает выстоять. Это больше, чем ты сам, больше, чем твои товарищи... Это то, что существует не только для солдат. Это для всех.
   - Точно, - сказала Кэти. - Так же и в медицине.
   - И в морской пехоте, - поддакнул Джек. - Но мы не нашли этому столь красочного выражения, как вы тут.
   - У нас было больше практики, - Эванс открыл дверь в пивную. - А кроме того, тут помогает и наше пиво.
   - Вам бы еще научиться должным образом готовить мясо... - сказал, обращаясь к Эвансу, Джек.
   - А ну-ка Джек, врежьте им всю правду, - хмыкнул Мюррей.
   - Еще пива моему собрату из морской пехоты, - кто-то протянул Райану кружку.
   - Берт - один из морских пехотинцев, о которых я вам говорил, - пояснил Эванс.
   - Я никогда не отзываюсь плохо о тех, кто выставляет мне пиво, - сказал Райан Берту.
   - Невероятно разумно! Вы уверены, что были всего лишь лейтенантом?
   - И всего три месяца, - сказал Джек и рассказал о вертолете.
   - Это просто невезуха. Ох, уж эти несчастные случаи на ученьях! - сказал Эванс. - Опаснее, чем на фронте.
   - Так вы что, ребята, вроде гидов тут?
   - Это только часть нашей работы, - вступил в разговор еще один охранник. Это неплохой способ за всем тут наблюдать, а также просвещать приблудных лейтенантов. Как раз на прошлой неделе я толковал тут с одним из Уэльской стражи - он не все понимал, как надо делать, и я дал ему одну идею.
   - Очень даже верную, - согласился Эванс. - 0 том, что прежде чем стать офицером, надо побыть в солдатах. Кто сказал, что в Белом Доме самые лучшие дипломаты?
   - Я никогда не чувствовал себя полностью бесполезным в качестве второго лейтенанта, - улыбнулся Джек.
   - Все зависит от точки зрения, - вставил другой охранник Тауэра. - Судя по тому, как вы вели себя на Молу, вы в армии были бы на уровне.
   - Не знаю, Берт. Лейтенант с героическим комплексом - не того сорта человек, с которым очень-то сладко. Он такое будет чудить!.. Но, думаю, что те, кому удается выжить и что-то из этого извлечь, те бывают ничего ребята. Скажите, лейтенант Райан, что вы извлекли? Какой урок? ''.
   - Не быть подстреленным. В следующий раз я буду стрелять из укрытия.
   - Отлично, - к ним присоединился Боб Халлстон. - И не оставляйте никого живым у себя в тылу.
   За людьми СЛС не замечалось, чтобы они оставляли в такого рода случаях кого-то в живых. Кэти подобных разговоров терпеть не могла.
   - Джентльмены, нельзя просто так убивать людей.
   - Лейтенанту повезло, мэм, повезло на редкость. Но если с ним еще раз такое случится, то надо действовать или, как полицейский, или, как солдат, одно из двух. Вам, молодой человек, очень повезло - могли бы и не выжить. Пусть ваша рука напоминает вам о том, как вам повезло. Хорошо быть храбрым, лейтенант, но еще лучше быть сообразительным - оно и для ваших близких будет не так болезненно, - Эванс допил свое пиво. - Господи Боже, сколько раз я уже говорил это!
   - Сколько раз мы все говорили это? - проговорил Берт. - Но, к сожалению, не все нас слушали. Ну, хватит. Прекрасная леди не желает слушать болтовню старых рубак. Боб сказал, что вы ожидаете ребенка. А я через два месяца стану дедушкой.
   - Он никак не дождется, когда покажет нам фотографии, - рассмеялся Эванс. - Кого хотите - мальчика или девочку?
   - Все равно. Лишь бы был здоровым.
   С этим все согласились. Райан прикончил вторую кружку.
   Пиво было крепким, и голова пошла кругом.
   - Джентльмены, - сказал он, - если кто-то из вас будет в Америке и окажется в районе Вашингтона, дайте нам знать.
   - А когда вы снова будете в Лондоне, помните - наша пивная открыта для вас, - сказал Том Хьюс. Начальнник стражи уже переоделся в гражданское, но на голове у него все еще была старинного покроя шляпа. Он снял ее и протянул Джеку. - Я надеюсь, в вашем доме найдется местечко вот для этого. Сэр Джон, примите с благодарностью от всех нас.
   - Я буду хранить ее, - Райан взял шляпу, хотел было надеть ее, но решил, что не достоин такой чести.
   - А теперь... Простите меня, но я должен сказать, что если вы не уйдете сейчас, вам придется провести тут всю ночь. В полночь все двери будут заперты.
   Джек и Кэти пожали всем руки и вышли на улицу вслед за Хьюсом и Мерреем. Было свежо. "Интересно, как тут насчет призраков", - думал Джек.
   - Что это? - показал он на стену. По ней расхаживала какая-то тень.
   - Часовой, - сказал Хьюс.
   Они прошли мимо часового возле Кровавой башни - теперь на нем был маскировочный халат, винтовка и прочая амуниция.
   - Винтовки заряжены или как? - спросил Джек.
   - А какой в них смысл иначе? Но тут совершенно безопасное место, - ответил Хьюс.
   "Хорошо знать, что есть такие места, - мелькнуло у Райана. - Интересно, почему я об этом подумал?"
   Глава 7
   ДОМОЙ - НА БЫСТРОКРЫЛОЙ ПТИЦЕ
   Зал ожидания четвертого терминала в Хитроу был спокойным местечком - там вполне можно было бы расслабиться, если бы Джек, как обычно, не нервничал перед полетом. За стеклянной - от пола до потолка - стеной был виден "конкорд", на котором через несколько минут он должен был отправиться домой. Формой своей он напоминал гигантскую хищную птицу, чья красота внушала восхищение и страх. Она сидела там на бетонной дорожке, бесстрастно глядя на Райана поверх длинного, как кинжал, носа.
   - Было бы хорошо, кабы Бюро разрешало мне летать туда-сюда на этой пташке, - сказал Мюррей.
   - Красивая! - согласилась Салли.
   "Всего лишь еще один самолет, - сказал самому себе Райан. - Что его держит в воздухе - не ясно". Он не помнил, был ли это принцип Бернулли или эффект Вентури, но знал, что это нечто незримое, основанное на умозаключении, и это дает самолету возможность держаться в воздухе. Над Критом что-то в этом принципе или эффекте не сработало, и он едва не погиб, а полтора года спустя из-за того же рода неполадки погибли его родители неподалеку от чикагского аэропорта. Разумом он понимал, что в его армейском вертолете случилась какая-то неполадка в механизме и что конструкция пассажирских самолетов проще и надежнее. Знал он и то, что в авиакатастрофе, в которой погибли его родители, повинны были прежде всего плохие погодные условия. Сейчас погода была отличной, и все же было в самом факте полета нечто крайне противоестественное.
   "Ладно, Джек. Не возвращаться же в пещеру и к охоте на медведей с рогатиной. А что естественного в преподавании истории, в сидении перед телевизором или в езде на машине? Не будь идиотом. Но я ненавижу летать", снова напомнил он себе.
   - С "конкордами" еще никогда ничего не случалось, - заметил Мюррей. - А ребята Джимми Оуинса все проверили у этой птички.
   Вероятность, что эту прекрасную птицу могли начинить взрывчаткой, была вполне реальной. Утром эксперты из Си-13 потратили более часа на проверку "конкорда", а теперь полицейские, переодетые в комбинезоны авиамехаников, стояли возле самолета. Из-за бомб Джек не волновался. Бомбу собаки найдут.
   - Я знаю, - устало улыбнулся Джек. - Просто тут у меня кишка тонка.
   Меррея удивляла нервозность Райана, хотя он и отметил, что тот хорошо ее скрывал. Сам-то он любил летать. Еще когда он учился в колледже, вербовщик ВВС чуть-чуть не уговорил его пойти в летчики.
   "Это будет верхом идиотизма, если я не полечу сегодня, - сказал Джек себе. - Ты действительно слабак. Нечего сказать, морская пехота!"
   - Ну, папа, когда же наконец мы взорвемся и взлетим? - спросила Салли.
   - В час. Не приставай к папе, - велела Кэти.
   "Взорвемся, - улыбнулся Джек. - Черт возьми, чего тут, в конце концов, бояться?"
   В зале ожидания он насчитал четверых охранников, хотя они и прикидывались обычными пассажирами. Оуинс не хотел, чтобы с ним что-то случилось в последний день. Прочее - уже дело британской авиакомпании. С него даже не взяли дополнительной платы за полет на "конкорде". Интересно, подумал он, предвещает это удачу или напротив?
   Женский голос объявил о посадке. Джек поднялся.
   - Спасибо за все, Дэн.
   - Идем, папа? - радостно спросила Салли.
   - Минутку! - Мюррей наклонился к Салли. - А поцелуй?
   - Пожалуйста, - весело сказала Салли и поцеловала его. - До свиданья, мистер Мюррей. ?
   - Берегите нашего героя, - сказал Мюррей Кэти.
   - Все будет в порядке, - заверила она его.
   - Вас ждет футбол по телику! - Мюррей чуть не раздавил руку Райана. - Вот по чему я тут в самом деле скучаю.
   - Могу прислать вам видеозаписи.
   - Это не то. Снова преподавать историю, а?
   - Это моя работа, - сказал Райан.
   - Посмотрим, - загадочно заметил Мюррей. - И как вы только ходите с этой штуковиной?
   - Едва-едва, - хмыкнул Райан. - Наверное, врач встроил туда какую-то свинцовую штуку или, может, забыл там свои инструменты. Ну, вот мы и пришли.
   - Ни пуха ни пера, - пожелал им Мюррей и ушел.
   - Добро пожаловать, сэр Джон, - сказала стюардесса. - Ваше место 1-Д. Вы летали раньше на "конкорде"?
   - Нет, - с трудом выдавил из себя Джек.
   - Это вам запомнится на всю жизнь, - пообещала стюардесса.
   "Большое спасибо!" - чуть не задохнулся от злости Райан, и пожалел, что одной рукой придушить ее не сможет. От этой мысли ему стало смешно. Он хмыкнул. Только это ему и оставалось.
   Пришлось пригнуться, чтобы не стукнуться о дверную притолоку. Проходя мимо кабины, он заглянул туда - экипаж каким-то чудом умещался там в ужасной теснотище. Проход загородила другая стюардесса - она пристраивала чье-то пальто на вешалку. Пришлось ждать, пока она, увидев Райана, не шагнула в сторону.
   Джек занял свое место у окна, в первом ряду. Кэти и Салли уже сидели на своих местах - по другую сторону прохода. Клешня Джека занимала почти половину соседнего кресла - никто бы там не смог сидеть. Мало того, что с него не взяли дополнительную плату за "конкорд", с него не взяли денег и за второе место. Он попытался было пристегнуть ремень, но с одной рукой это оказалось не так просто. На помощь пришла стюардесса.
   - Вам удобно?
   - Да, - солгал Джек.
   - Чудесно. Тут вся информация о "конкорде", - она указала на серого цвета пластиковый пакет. - Хотите какой-нибудь журнал?
   - Нет, спасибо. У меня есть книга.
   - Хорошо. Я вернусь после взлета. Если что, позвоните. Джек потуже затянул ремень. Дверь все еще была открыта - еще можно было бежать. Но он знал, что не сделает этого. Он откинулся назад. Сиденье было узковатым, но все же удобным. И, благо он сидел в первом ряду, можно было вытянуть ноги. Оглянувшись, он увидел, что самолет на три четверти уже заполнен. Это все были бывалые путешественники, и притом люди богатые. В основном - бизнесмены, угадал Джек, рассмотрев, что многие читали "Файнаншел таймс". И никто из них не боялся летать. Это ясно по выражению их лиц. Ему и в голову не пришло, что выражение его лица было таким же, как и у всех.
   - Леди и джентльмены, капитан Найджел Хиггинс приветствует вас на борту "конкорда", рейс сто восемьдесят девять, Лондон - Вашингтон - Майами, Флорида. Минут через пять мы взлетим. Погода в Вашингтоне отличная, температура пятьдесят шесть градусов по Фаренгейту. Полет займет три часа двадцать пять минут. Прошу воздержаться от курения, пока мы не взлетим. И - пристегните ремни. Спасибо за внимание.
   Пока звучала по радио эта скороговорка, закрыли дверь. "Неплохо отвлекли внимание, отрезав единственный путь к бегству", - кисло отметил про себя Райан. Он закрыл глаза, отдавшись в руки судьбы. Хорошо, что он сидел в первом ряду никто не видел его. Салли сидела у окна. Только Кэти могла его видеть, но она понимала его состояние или, по меньшей мере, притворялась, что понимает. "Ты жопа! - раздраженно сказал себе Райан, - если бы полет на "конкорде" был опасным, хоть один из них уже разбился бы".
   Взвыли реактивные турбины, и в желудке у Райана что-то сжалось. Он закрыл глаза. "Бежать все равно некуда". Он уговаривал себя дышать ровнее и максимально расслабиться. И это ему удалось.
   Мимо окна медленно поплыл громадный комплекс аэропорта.
   Тут и там возле терминалов стояли самолеты, словно корабли в доке. "Лучше бы нам на пароходе..." - подумал он, забыв, что из всех морских пехотинцев на Гуаме он был единственным, кто страдал от морской болезни. "Конкорд" приостановился на несколько секунд и потом- снова покатил. Голос капитана снова зазвучал по радио - он что-то объяснял насчет взлета, но что именно, Райан не уловил. Он в это время наблюдал за взлетом Пан-Ам-747. "Конкорд", - подумал Райан, - куда красивее". Он напоминал ему модели истребителей, которые он конструировал в детстве. "Наш - первоклассный".
   Самолет сделал широкий разворот в конце дорожки и замер.
   "Вот оно".
   "Исходное положение", - прозвучало по радио, Джек вцепился в кресло, словно это был электрический стул, и вот-вот должны были включить ток.
   Взревели моторы, и Райана вжало в кресло. "Черт!" - ругнулся он. Старт был мощным - такого ему еще не приходилось испытывать. Стюардесса была права такое не забывается! Вот нос самолета задрался вверх, еще раз дернуло, и "конкорд" взмыл под каким-то немыслимым углом. Он взглянул на Кэти - она на него. В глазах ее сиял восторг. Салли сидела, уткнувшись носом в окно.
   Самолет чуть выровнялся, и вот уже стюардессы покатили по проходу коляски со всякими напитками. Джек взял себе шампанского. Настроение вовсе не было праздничным, но эта шипучка всегда ему помогала. Кэти как-то предложила ему, чтобы справляться с этими самолетными страхами, принимать какое-нибудь успокоительное. Но он терпеть не мог лекарств. Вино - другое дело. Он посмотрел в окно. Они все еще набирали высоту - вполне мягко, отметил он.
   Райан извлек из кармана книгу и раскрыл ее. Это было испытанное средство. Устроившись поудобнее, он погрузился в чтение. Выбор оказался удачным - это была одна из работ Элистера Хорна о франко-германских конфликтах. Правда, с гипсом тяжело было переворачивать страницы.
   На какой-то момент оторвавшись от книги, он взглянул в окно - под ними было водное пространство. Судя по часам, лететь оставалось менее трех часов. "Ну, три-то часа можно вытерпеть. Как будто у тебя есть выбор. - Его взгляд остановился на лампочке. - Как это я раньше не заметил?" Оказывается, над головой у него был спидометр. 1024 мили в час значилось на нем, но при этом последние цифры росли прямо на глазах.
   "Черт! Тысяча миль в час. Что сказал бы Робби об этом? Интересно, кстати, как у него дела... - Эти скользящие на спидометре цифры его завораживали. Вот уже перевалило за 1300. Через какое-то время на спидометре обозначилась цифра 1351 и уже больше не менялась. - Тысяча триста пятьдесят одна миля в час, значит, - прикинул он, - около двух тысяч футов в секунду. Это почти скорость пули, то есть двадцать миль в минуту. Ничего себе! - пробормотал он и снова посмотрел в окно. - Но почему такой шум? Если мы идем на сверхзвуковой скорости, почему же шум не остается позади нас? Надо спросить Робби. Он знает".
   Где-то внизу кучерявились белые, пышные облака. Солнечные лучи отражались от океана, распространяя вокруг сияние. Раина раздражала эта двойственность: он боялся летать и в то же время был зачарован всеми этими красотами, открывавшимися взгляду сверху. Он заставил себя вновь приняться за книгу, в которой речь шла о временах, когда верхом технологического прогресса считался паровоз, скорость которого составляла тридцатую часть той, с которой он несся в данный момент. "Это, конечно, повергает в ужас, но зато ты раз-два и дома".
   Пришло время обеда. С ним редко бывало, чтобы он ел в полете, но тут, видно, шампанское придало ему аппетита, и он с удовольствием принялся за еду. За семгой, бифштексом, салатом и клубникой на десерт, запиваемых отличным портвейном, незаметно пролетели сорок минут. Лететь осталось менее двух часов.
   - Леди и джентльмены, говорит капитан. Мы летим на высоте пятидесяти трех тысяч футов со скоростью тысяча триста пятьдесят пять миль в час. По мере использования топлива, мы будем забираться все выше, пока не достигнем высоты пятьдесят девять тысяч футов. Температура воздуха снаружи - шестьдесят градусов ниже нуля по Цельсию, а температура обшивки самолета - около ста градусов. Это результат преодоления сопротивления воздушной среды в ходе полета. В результате этого объем самолета увеличивается, он теперь где-то на одиннадцать дюймов длиннее...
   "Усталость металла! - смутно припомнилось Райану. - Зачем ты сообщил мне все это?" Он коснулся окна. Оно было теплым, и он понял, что на наружной обшивке самолета можно было бы кипятить воду. Интересно, как все это сказывается на самолетной раме? "Назад в девятнадцатый век", - скомандовал он себе. Салли спала, а Кэти сидела, уткнувшись в журнал.
   Через какое-то время капитан сообщил, что внизу Новошотландский Галифакс. Джек взглянул на часы - оставалось менее часа лету. На северном горизонте смутно темнела полоска земли. "Северная Америка - подлетаем, наконец". Как всегда, нервозность плюс узкое кресло привели к тому, что спина задеревенела. Надо было бы встать, походить, размяться... Но именно этого он никогда не делал в самолете. Стюардесса подлила ему портвейна в стакан, и он снова уставился в окно. Солнце стояло на той же высоте, что и при вылете из Лондона. Фактически они стояли на месте - самолет, устремляясь на запад, просто едва поспевал за скоростью вращения земли. В вашингтонский аэропорт Даллес, сообщил пилот, они прибудут в полдень. Джек снова взглянул на часы - оставалось сорок минут. Он поерзал в кресле и снова погрузился в книгу. Но ненадолго - стюардессы принялись раздавать анкеты, которые надо было заполнить для таможни и иммиграционной службы. Отложив книгу он принялся наблюдать за Кэти - она заполняла анкеты, подробно перечисляя все предметы гардероба, которыми она обзавелась в Лондоне. Салли все еще спала, свернувшись клубочком, и с чуть ли не ангельским выражением лица. Они стали снижаться где-то возле Нью-Джерси, целясь на запад, а возле Пенсильвании снова повернули на юг. Самолет теперь шел совсем низко. "Ну, что же, капитан Хиггинс, давайте посадим эту птичку в целости и сохранности. Надо будет, - решил Райан, - сохранить все бумажки - и багажную квитанцию, и билет, и посадочный талон... - Пусть хранится - как доказательство того, что он летал на "конкорде". - Я-таки ухитрился пройти через это - через "конкорд"... Зато, тупица ты этакая, будь это Боинг-747, ты бы все еще тащился над океаном".