Клэнси Том. Игры патриотов

   - Сисси была у Кэти и говорит, что она выглядит хорошо. И насчет того, чтобы повидать Салли, все устроено. Она будет спать, но повидать ее можно.
   - Где она?
   - Сисси? Пошла за покупками.
   - Побриться бы надо.
   - Мне тоже. Она принесет все необходимое. Но сначала я запихаю в тебя некоторое количество продуктов, - сказал Робби.
   - Я обязан тебе, Робби, - сказал Джек, вставая с кровати.
   - Оставь ты, Джек. Именно для этого Господь и дает нам жизнь, как мой родитель говорит. А теперь - ешь! - скомандовал Робби.
   Едва Джек сообразил, что уже сутки не ел, у него подвело кишки. Он мигом умял пару яиц, бекон, несколько ломтиков картофеля и четыре куска хлеба, запив все это двумя чашками кофе.
   - Жаль, что они не дают тут овсянку, - заметил Робби. В дверь постучали, и тут же в комнату влетела Сисси - в одной руке у нее была сумка с покупками, в другой - портфель Джека.
   - Ты бы побрился, Джек, - сказала она. - А то Кэти выглядит лучше тебя.
   - Ничего удивительного, - весело ответил Джек, и тут же удивился этой своей веселости.
   После душа Джек соскреб бритвой щетину, почистил зубы и вышел из ванной новым человеком.
   - Спасибо, ребята, - сказал он.
   - Сегодня я отвезу тебя домой, - сказал Робби. - У меня завтра лекция, а у тебя - нет. Я тебе устроил это с начальством.
   - 0'кей.
   Сисси отправилась домой, а Джек с Робби пошли в больницу к Кэти.
   - Уж не герой ли наш явился собственной персоной? - произнес Джо Мюллер, отец Кэти.
   Он был небольшого роста, смуглый. Кэти цветом волос и сложением пошла в покойную мать. Вице-президент компании "Мерилл Линч", выпускник одного из самых элитарных университетов Новой Англии, он, как и Райан, начинал маклером, и тоже - пусть и недолго - служил в армии, хотя в отличие от Джека давно уже позабыл об этом. Когда-то у него были грандиозные планы насчет Джека, и он до сих пор не мог простить ему ухода из бизнеса. Мюллер был человеком страстным, а кроме того, отлично понимал свое влияние в финансовом сообществе. За три последних года они с Джеком не обменялись ни одним добрым словом. И непохоже было, чтобы ситуация эта изменилась к лучшему.
   - Папа, - сказала Кэти, - давай без этого.
   - Приветствую вас, Джо, - сказал Райан и протянул руку. Но Джо как бы не заметил этого.
   Робби сказал, что ему надо сходить куда-то по делу, и удалился.
   - Ты выглядишь лучше, детка, - сказал Джек, поцеловав жену.
   - Ну, и что ты теперь скажешь? - требовательно спросил Мюллер.
   - Вчера арестовали человека, который намеревался убить меня. Он в ФБР, спокойно сказал Джек и удивился своему спокойствию. По сравнению с жизнью Кэти и Салли, все прочее казалось ерундой.
   - Это ведь твоя вина, ты знаешь, - выговорил наконец Мюллер слова, которые репетировал не один час.
   - Знаю, - согласился Джек.
   - Папа... - попыталась вмешаться Кэти.
   - А ты не лезь, - грубо прикрикнул Мюллер.
   - Можете говорить мне что угодно, но ее не обижайте, - предупредил Джек.
   - Ого, он, видите ли, защищает ее! А где ты был вчера?
   - В своем офисе, как и вы в своем.
   - Нужно тебе было совать свой нос в чужие дела, а? Тебе хотелось разыграть из себя героя, а семью чуть не убили из-за этого! - выплескивал Мюллер все, что у него накопилось.
   Джек говорил себе то же самое уже не раз. Но одно дело терзаться самому, другое - выслушивать упреки от тестя.
   - Слушайте, мистер Мюллер, - сказал он, - если вам известна компания, производящая машину времени, тогда - дело другое. Если же нет, то нам не дано переиграть прошлое, не так ли? Все, что мы можем сделать, это помочь властям поймать этих типов.
   - Почему же ты, черт бы тебя взял, не подумал об этом раньше?
   - Папа, хватит! - вновь вмешалась Кэти.
   - Заткнись! Тебя это не касается!
   - Если вы еще раз заорете на нее, - рассвирепел Джек, - берегитесь.
   - Успокойся, Джек, - сказала Кэти, не понимая, что лишь подливает масла в огонь. И все же Джек через какое-то мгновение взял себя в руки, но Мюллер продолжал кипятиться.
   - Ты ведь теперь у нас большой человек, не так ли?
   "Давай, давай, Джо..." - сказал себе Райан. Он взглянул на Кэти и, набравшись духу, произнес:
   - Если вы пришли сюда, чтобы наорать на меня, то я ничего против этого не имею, но давайте займемся этим как-нибудь с глазу на глаз. А сейчас... Тут ваша дочь, и, возможно, вы ей нужны. Я буду в коридоре, - сказал он Кэти и вышел из палаты.
   У дверей все еще стояли двое полицейских, лица их были предельно серьезными. Джек вспомнил, что при нападении погиб их коллега и Кэти единственный человек, который в какой-то мере может рассматриваться как свидетель этого убийства. В вестибюле сидел Робби и, увидев Джека, махнул ему рукой, подзывая.
   - Садись, - сказал он.
   - Вот уж кто умеет выпроваживать меня!.. - сказал Джек.
   - То, что он - мудак, я знаю, но все же не забывай, что он едва не потерял дочь. Терпение, Джек...
   - Ты что - философ? - улыбнулся Джек.
   - Я - летчик, но зато мой отец был проповедником. Ты и представить себе не можешь, чего я только не наслушался, когда к нему кто-нибудь приходил поговорить о том о сем. А этот... он не столько зол на тебя, сколько перепуган случившимся.
   - Я тоже, - сказал Райан.
   - Но у тебя было больше времени, чтобы прийти в себя.
   - Это верно, - согласился Джек и, помолчав, добавил:
   - Все равно я этого сукина сына терпеть не могу.
   - Он дал тебе Кэти, а это кое-что.
   - Ты уверен, что правильно выбрал профессию? Тебе бы надо было стать священником.
   - Я - голос разума в мире хаоса. Если ты отдаешься во власть эмоций, многого ты не достигнешь. Вот почему мы требуем профессионализма во всем. Если хочешь добиться хороших результатов, помни, что эмоции этому только мешают. Ты ведь с ним уже поквитался, не так ли?
   - В каком-то смысле... Но спокойно я к нему все равно не могу относиться.
   В этот момент из палаты Кэти вышел Мюллер и тут же устремился к Джеку.
   - Не уходи, - попросил Джек Робби.
   - Ты едва не погубил мою дочь, - с места в карьер начал Мюллер.
   Джек промолчал.
   - Вы не правы, мистер Мюллер, - вступился за друга Робби.
   - А вы кто такой?
   - Я его друг, - ответил Робби. Они с Джо были примерно одинакового роста, но Робби был на двадцать лет моложе, и во взгляде, которым Робби окинул отца Кэти, об этом говорилось вполне недвусмысленно. "Голос разума" не любил, когда на него кричали. Насчет того, чтобы выводить людей из себя, у Джо Мюллера был особый талант. На Уолл-стрите это ему сходило с рук, и он вообразил, что может позволить себе такое где угодно.
   - Мы все равно не можем изменить того, что уже произошло, - миролюбиво сказал Джек. - Надо лишь стремиться к тому, чтобы такое не повторилось.
   - Если бы ты делал, как я тебе говорил, этого никогда не случилось бы!
   - Если бы я делал, как вы говорили, я бы каждый день сидел с вами бок о бок, переписывая цифры из колонки А в колонку Б и делая вид, что это ужасно важное занятие, а на самом деле ненавидя все это. И в один прекрасный день я бы наконец полностью превратился в жалкого финансиста. Я доказал, что могу это делать не хуже вас, но однажды я решил, что с меня хватит, и теперь занимаюсь тем, что мне нравится. Мы, по меньшей мере, пытаемся как-то улучшить мир, а не просто делать деньги. Мы с Кэти живем так, как нам нравится.
   - Так, как тебе нравится, - съязвил Мюллер, решительно не согласный с мнением, что финансовая деятельность не может приносить удовольствия и не является чем-то самоценным. - Улучшить мир, а?
   - Именно. И в частности, я намерен помочь изловить этих ублюдков.
   - И как, если не секрет, господин учитель истории намерен это сделать?
   - А вот этого, - сказал Джек, улыбаясь самым лучезарным образом, - я вам не могу сказать.
   Мюллер выругался и зашагал прочь.
   "Помирились, называется", - сказал себе Джек. Он был бы не против, чтобы все было иначе, поскольку Кэти порой очень переживала все эти стычки.
   Джек вернулся к Кэти и пробыл у нее минут двадцать, но ее начало клонить ко сну, и он распрощался с ней и пошел в Институт "Шока и травмы".
   Здесь его прежде всего заставили тщательно вымыть руки, затем сестра отвела его в палату. То, что он увидел, ужаснуло его. Если бы ему уже не сообщили, что Салли выздоровеет, он бы этого зрелища не перенес. Она была без сознания от всех этих лекарств. Джек стоял и все прислушивался к ритмическим вздохам респиратора, дышавшего вместо нее. Салли кормили при помощи каких-то трубок, воткнутых в вены. Врач объяснил Джеку, что ей на самом деле куда лучше, чем можно судить по ее внешнему виду. Ее печень функционирует нормально относительно, разумеется. А через два-три дня приведут в порядок и ее ноги.
   - Она будет хромать? - тихим голосом спросил Джек.
   - Нет. Никаких оснований беспокоиться об этом нет. Кости у детей срастаются... как мы говорим, они срастутся, если только все обломки костей находятся в одной комнате. Еще как срастутся. Все выглядит чуточку страшней, чем обстоит на самом деле. С детьми ведь знаете как? Главное - это чтобы миновал кризис, а там все идет как по маслу. Через месяц, другой она будет прыгать, словно ничего и не было. Это звучит неправдоподобно, но это так. Никто не выздоравливает быстрее ребенка. Сейчас она, конечно, в тяжелом состоянии, но это совсем не то, что было вначале. Кому, как не мне, судить? Я ведь был тут, когда ее привезли.
   - Как вас зовут?
   - Рич Кинтер. Мы всегда работаем на пару с Барри Шапиро.
   Ваша девочка... она была на волоске... На самом краешке! Но мы ее вытащили. Вот так-то. Вытащили! И скоро вы заберете ее домой.
   - Спасибо, доктор. Тут любые слова, любая благодарность ничего не отражают. - Джек поперхнулся, не зная, что еще сказать.
   - А вы, - сказал Кинтер, - привезите ее сюда, когда она совсем поправится. У нас каждые несколько месяцев бывает встреча бывших наших пациентов. Для нас нет большего удовольствия, чем видеть, как вчерашние больные детишки резвятся и прыгают.
   - Договорились, - сказал Джек.
   "Имей этот хирург частную практику, он бы давно уже разбогател", - думал Джек. Он понимал его, понимал, почему тот работал здесь, а вот тестю его это было недоступно. Джек поцеловал Салли в лоб и ушел. Ему теперь стало намного легче, во всех смыслах. Кроме одного. Оставались те, кто так изувечил его дочь.
   - У них был номер для инвалидов, - сказала продавщица магазина "7-11", но тот хлыщ за рулем совсем не был калекой.
   - Вы помните, как он выглядел? - спросил специальный агент Ник Капитане, который вместе с майором полиции вел опрос свидетелей.
   - Ну, такой же черный, как и я. Высокий такой пижон. В темных очках, зеркальные такие. С бородкой. В фургоне всегда еще кто-то был, но я его не видела. Знаю только, что тоже черный.
   - А что на нем было?
   - Джинсы и коричневая кожаная куртка, вроде бы. Знаете, как рабочий на стройке.
   - Туфли или сапоги? - спросил майор.
   - Вот этого я не заметила, - сказала продавщица, подумав секунду.
   - Как насчет украшений - рубашка с узорами, что-нибудь такое необычное?
   - Ничего такого, вроде бы.
   - Что он тут покупал?
   - Он всегда покупал упаковку кока-колы - шесть банок. Иногда еще какое-нибудь питье, но уж кока-колу всегда.
   - Как он говорил? Что-нибудь приметное?
   - Не-е, - покачала головой продавщица. - Просто пижон, знаете?
   - Думаете, смогли бы узнать его? - спросил Напитано.
   - Может быть... У нас тут полно народу бывает. Всегдашние и проезжие...
   - Что скажете, если мы вам предложим посмотреть кое-какие фотографии?
   - Надо спросить у хозяина. Я в смысле - мне нужна эта работа, но, вы говорите, этот тип пытался убить девочку... Да, конечно, я помогу вам.
   - С хозяином мы договоримся, - заверил ее майор. - На вашей работе это не скажется.
   - Перчатки, - вдруг сказала она. - Забыла сказать: у него были перчатки. Кожаные, думаю.
   "Перчатки" - записали оба в свои блокноты.
   - Спасибо, мэм. Мы позвоним вам вечером. Завтра машина заедет за вами, чтобы вы глянули на кое-какие фотографии, - сказал агент ФБР.
   - Машина заедет за мной? - удивилась продавщица.
   - А как же?
   Майор и Ник вышли. В машине Капитане начал просматривать свои записи. Неплохо для первого дня. Он вместе с майором и пятнадцатью другими полицейскими весь день расспрашивал продавцов в магазинах и лавках в радиусе пяти миль от скоростной дороги Ричи. Четверо из них полагали, что вроде бы припоминают фургон, но эта продавщица была первой, кто видел преступников и могла хоть какого описать их. Это было не Бог весть что, но для начала неплохо. Кто стрелял, они уже знали. Кэти Райан узнала его - это был Син Миллер. То есть, поправил себя Капитане, она думает, что узнала его. Если это был Миллер, то у него теперь, значит, бородка - темно-каштановая и аккуратно подстриженная.
   Еще двадцать агентов и детективов провели весь день в трех местных аэропортах, показывая фотографии кассирам и прочим служащим. Ничего интересного им добыть не удалось. Правда, в тот день у них не было фотографии Миллера. Завтра они сделают еще один заход. Через компьютер проверялись все международные рейсы, благодаря которым можно было как-то добраться до Ирландии. Проверка эта займет около недели, и шансы на то, что какой-нибудь работник того или иного аэропорта опознает преступников, становились час от часа меньше.
   Фургон опознали только через день после покушения. Его похитили за месяц до того в Нью-Йорке, перекрасили - вполне профессионально - и заменили номер. Бандиты, видно, имели несколько комплектов номеров, поскольку тот, что был на фургоне в день покушения, был похищен за два дня до того с фургона инвалидного дома в Хагерстоуне, Мэриленд, за две сотни миль отсюда. Все - от начала до конца указывало, что работали преступники-профессионалы. Вся операция была великолепно спланирована, а исчезновение в супермаркете было и вовсе блестящим завершением ее. Ник Напитано с майором понимали это. Объективность оценки была им необходима, поскольку именно им предстояло ловить преступников. Речь шла не об обычных головорезах. Эти были профессионалами - во всех смыслах этого слова.
   - Вы думаете, они сами раздобыли этот фургон? - спросил Капитане.
   - Вряд ли, - проворчал в ответ майор. - В Пенсильвании есть шайка, которая крадет их со всех концов северо-востока, перекрашивает, меняет интерьер и продает. Ваши парни ведь, вроде, занимаются ими?
   - Я кое-что слышал об этом деле, но это не в моей компетенции. Этим, конечно, занимаются. Я-то лично думаю, что они сами украли фургон. Зачем им рисковать, втягивая в дело посторонних?
   - Возможно, - согласился после некоторых колебаний майор.
   Фургон уже осмотрели эксперты и не нашли никаких отпечатков. Его тщательно вычистили - от кузова до оконных ручек. Теперь все, что пылесосу удалось извлечь из коврика и сидений фургона, тщательно анализировалось в Вашингтоне, но такой анализ приводит к удачным находкам чаще в телевизионных фильмах, нежели на практике. Если преступники настолько умны, чтобы вычистить весь фургон, у них, конечно, достало ума сжечь и всю одежду, в которой они были тогда. Но в любом случае все подлежало проверке, ибо и самые умные люди делают ошибки.
   - Есть что-нибудь у экспертов по баллистике? - спросил майор, сворачивая на бульвар Роу.
   - Есть, наверное. Но я пока не в курсе.
   Всего было найдено почти двадцать гильз, плюс две 9-миллиметровые пули в корпусе "порша" и одна, прошившая насквозь тело полицейского и застрявшая в обшивке его машины. Все это было отправлено на анализ в вашингтонскую лабораторию ФБР. Разумеется, анализ подтвердит то, что и без того известно: стреляли из автомата. Но, возможно, они сумеют выяснить марку автомата. Патроны были бельгийского производства - с оружейного завода в Льеже. Анализ, возможно, даже установит серийный номер патронов, но на том заводе производят их миллионы в год, и они расходятся по всему миру. Так что эта ниточка вряд ли куда приведет. Зачастую грузы с патронами просто исчезают - чаще всего из-за промахов в ведении отчетности, промахов - иногда по небрежности, а кое-когда и умышленных. Поди разберись.
   - Известно ли, чтобы какие-то негритянские группы вступали в контакт с этой АОО? Сколько таких групп?
   - Ни одной, насколько нам известно, - ответил Напитано.
   Этим вопросом нам придется заняться вплотную.
   - Отлично.
   Возле дома Райана уже поджидала полицейская машина, в которой расположился агент ФБР. Райану нечего было сказать о покушении на его семью и на него самого, поскольку он практически ничего об этом не знал.
   - Что-нибудь известно, где они? - спросил он агента.
   - Мы проверяем аэропорты, - ответил тот. - Эти парни, судя по всему, ребята ушлые, так что, думаю, они уже давно смылись.
   - Насчет ушлости это точно, - мрачно согласился Райан. - А что с тем, которого вы поймали?
   - Изображает из себя захлопнувшую створки раковину. И удачно, надо сказать. Теперь у него, конечно, есть адвокат, и тот советует ему держать язык за зубами. Насчет этого на адвокатов всегда можно полагаться.
   - Откуда взялся этот адвокат?
   - Он из общественных защитников. Но это все законно. Вы держите под стражей подозреваемого, а он, в свою очередь, имеет право на адвоката. Впрочем, я думаю, в данном случае это неважно. Он, вероятно, и с адвокатом не говорит. Мы держим его на основании нарушения закона о ношении оружия и иммиграционных правил. Как только кончится бумажная волокита, его отправят в Великобританию недели через две-три, полагаю. Никогда не знаешь, - продолжал агент, - а вдруг он заговорит? Впрочем, особенно-то на это рассчитывать не приходится. Тем более, что из Англии нам сообщили, что он не самая большая умница на свете. Он - ирландский вариант гангстера, туповатого, хотя и большого мастера пострелять.
   - Если он так туп, то как же тогда?..
   - Как же тогда он умеет делать свое дело? Много ли ума надо, чтобы убивать? Кларк - личность патологическая в социальном смысле. У него явное нарушение эмоциональной сферы. Есть такие люди. Они не воспринимают окружающих как реальных людей. Для них они лишь объекты для тех или иных действий, и какова судьба этих объектов - им неважно. Однажды я знал одного типа, который пристрелил четверых, просто так, и глазом не моргнув. Но видели бы вы, как он зарыдал, когда ему сказали, что сдохла его кошка. Такого рода люди даже не понимают, за что их отправляют в тюрьму. В самом деле, не понимают. Это, заключил он, - страшная публика.
   - Я с вами не согласен, - сказал Райан. - Страшны те, у кого есть мозги, те, кто верит в пользу убийств.
   - Таких я еще ни разу не встречал, - признался агент.
   - А мне приходилось.
   Джек проводил его до дверей. Дом был пуст. Без Салли с ее неугомонной беготней, без Кэти с ее рассказами о больничных делах все тут было мертво. Джек бесцельно бродил по комнатам, словно надеясь встретить их там. Принялся было смешивать коктейль, но передумал, вспомнив, что ему сейчас надо быть трезвым. Наконец он подошел к телефону и набрал знакомый номер.
   - Да, - ответил голос.
   - Адмирал, это Джек Райан.
   - Насколько мне известно, вашей девочке лучше, - сказал Джеймс Грир. - Я этому рад, сынок.
   - Спасибо, сэр. Скажите, Управление занимается этим?
   - По этому телефону, Джек, не стоит говорить о таких вещах.
   - Мне бы хотелось поговорить с вами, - сказал Райан.
   - Приходите завтра утром.
   Райан положил трубку и отправился на поиски своего портфеля. Разыскав его, он вытащил браунинг и разобрал его, разложив детали на кухонном столе. Потом спутился в подвал, принес короткостволку и тоже разобрал ее. Следующий час он провел за смазкой и сборкой своего арсенала. А потом зарядил и браунинг и короткостволку.
   В Лэнгли Джек выехал в пять часов утра. В это время дороги еще не были забиты машинами, хотя шоссе Джорджа Вашингтона никогда не пустовало, поскольку по нему туда-сюда курсировали машины служащих правительственных учреждений. Последние же, как известно, всегда более или менее бодрствуют. Уже войдя в здание ЦРУ, Джек подумал, что сколько бы раз он тут ни был, адмирал всегда был на месте. "Что же, - сказал он себе, - значит, есть в мире нечто, на что можно положиться".
   Офицер из службы безопасности проводил его до седьмого этажа.
   - Доброе утро, сэр, - сказал Джек, войдя в кабинет.
   - Вы выглядите лучше, чем я думал, - приветствовал его Грир.
   - Не так хорошо, как хотелось бы... В общем, сэр, прячась от проблем, их не решить. Могу я попросить вас рассказать мне, что происходит?
   - Ваши ирландские друзья привлекли к себе большое внимание. Сам президент заинтересовался этим делом. На нашей территории международный терроризм до сих пор не проявлял себя, во всяком случае до сих пор о нем не сообщалось, в прессе, - загадочно сказал Грир. - Так что это дело у нас сейчас первоочередное. И в нашем распоряжении большие ресурсы.
   - Я бы хотел поучаствовать в этом, - сказал Джек.
   - Если вы думаете, что можете участвовать в операциях...
   - Я надеюсь оказаться вам полезным в другой сфере.
   - Рад это слышать, сынок, - улыбнулся адмирал. - Я всегда знал, что с мозгами у вас все в порядке. Так чем конретно вы хотели бы заняться?
   - Нам известно, что у них целая сеть. Данные, с которыми вы дали мне ознакомиться, довольно ограничены. Вы, безусловно, будете стараться раздобыть информацию о всех террористических группах, выискивая нить, ведущую к АОО. Может, я смогу быть полезным вам в этой работе.
   - А как с вашим преподаванием?
   - Я могу приезжать сюда в свободное время. Тем более, что в данный момент дома меня ничего не удерживает.
   - Вообще-то мы полагаем, что нехорошо, когда в расследовании того или иного дела участвует человек, лично заинтересованный в нем, - счел нужным отметить Грир.
   - Сэр, я же не прошусь в группу захвата преступников. Я знаю, адмирал, вы хотите, чтобы я работал у вас в качестве полноценного служащего. Если вы действительно хотите этого, то дайте мне для начала заняться тем, что я считаю важным и для себя, и для вас, - Джек помолчал, подыскивая еще какой-то аргумент. - И это, кстати, даст возможность выяснить, подхожу ли я вам.
   - Кое-кому это может не понравится.
   - Со мной, сэр, частенько происходит такое, что мне не по душе, и, однако, я вынужден мириться с этим. Если я не в состоянии нанести ответный удар по тем, кто на меня посягает, то мне лучше просто сидеть дома. Вы - мой единственный шанс что-то сделать, чтобы защитить свою семью.
   Грир повернулся к угловому столику, где стоял кофейник, и налил еще одну чашку кофе. Джек понравился ему с самой первой встречи. Этот молодой человек умеет добиваться своего, и причем без всякой наглости. Это говорит в его пользу: знает, чего он хочет, но при этом не нахрапист. Им не движут амбиции еще одно очко в его пользу. И, наконец, в нем масса талантов, которые, разумеется, подлежат шлифовке и нуждаются в руководстве. Грир всегда искал таланты. Адмирал вновь повернулся лицом к Джеку.
   - 0'кей, вы будете зачислены в команду. Координатор информации - Марти, и вы будете работать в прямом контакте с ним. Я надеюсь, что вы не разговариваете во сне, потому что вас ознакомят с такими материалами, которые вам даже во сне не разрешено видеть.
   - Сэр, все мои сны теперь только об одном...
   Этот месяц был для Денниса Кули крайне хлопотливым. После смерти одного графа в Восточной Англии его наследники были вынуждены распродать его библиотеку, чтобы расплатиться с долгами, оставленными покойным, и Кули пустил в дело практически все свои сбережения, чтобы приобрести двадцать одну книгу. Но затраты стоили того. Среди приобретенных книг был даже Марло - первое издание его пьес. К тому же покойный граф тщательнейшим образом заботился о сохранности книг - время от времени он их подвергал замораживанию, чтобы уничтожить насекомых, способных обратить в прах эти бесценные сокровища. Несмотря на водяные подтеки на обложке, оттолкнувшие других, менее опытных покупателей, Марло был в прекрасном состоянии. Кули, склонившись над столом, читал первый акт "Мальтийского еврея", когда в дверях звякнул колокольчик.
   - Это то самое издание? - с места в карьер спросил покупатель.
   - Да, - улыбнулся Кули, пытаясь справиться с удивлением. Он не ожидал, что этот человек появится так скоро. - Напечатано в шестьсот тридцать третьем году, сорок лет спустя после смерти Марло. Некоторые куски текста, конечно, под вопросом, но эта книга - одна из нескольких, которые сохранились от первого тиража Марло.
   - Действительно, подлинник?
   - Конечно, - сказал Кули, слегка даже обиженный этим вопросом. - В дополнение к моим скромным знаниям в этом вопросе, имеется и заключение сэра Эдмунда Грея из Британского музея.
   - С этим не поспоришь, - согласился покупатель.
   - Боюсь, я еще не пришел к выводу, какова должна быть цена. - И про себя добавил: "С какой целью ты явился?"
   - Цена меня не волнует. Я понимаю, что вам, вероятно, хочется сохранить Марло для себя, но я должен его приобрести.
   Слова эти должны были объяснить Кули, какова цель этого визита. Покупатель, перегнувшись через плечо Кули, принялся разглядывать книгу.
   - Великолепно, - сказал он, незаметно опустив в карман букиниста небольшого формата конверт.
   - Может, мы договоримся. Через две-три недели, - согласился Кули и бросил взгляд в окно. На той стороне пассажа, возле витрины ювелирного магазина стоял какой-то человек. Но вот он оторвался от витрины и ушел.
   - Я хотел бы пораньше, - сказал покупатель.
   Кули вздохнул.
   - Приходите на следующей неделе, и мы обсудим это. У меня есть и другие желающие, знаете ли.
   - Ну, такой цены, как я, никто не даст. Кули дважды моргнул, что означало согласие. Джеффри Уоткинс еще какое-то время покопался в книгах и остановился на Китсе - тоже из коллекции покойного графа, - за которого выложил шестьсот фунтов наличными. Выйдя из пассажа, он не обратил внимания на молодую даму возле газетного киоска, тем более не мог он видеть еще оддну даму, стоявшую в другом конце пассажа. Та, что последовала за ним, была одета так, чтобы привлекать всеобщее внимание - даже волосы у нее были покрашены в оранжевый цвет. Она шла за ним два квартала, но, когда он перешел на другую сторону улицы, продолжала идти в прежнем направлении. Возле Грин-парка за Уоткинсом пристроился офицер полиции.