Страница:
— Идите, «лефтенант»
[13], я последую за вами, — предложил Райан. Юноша помчался вверх, одолевая трап за трапом, и Джек, тяжело дыша, старался не отставать. Давало знать, что последнее время он забросил утренние пробежки. Корабельная качка вместе с некоторой дурнотой от перелета вызывала головокружение, и Райан почувствовал, что наталкивается на предметы. Почему такого не случается у профессиональных летчиков?
— Вот адмиральский мостик, сэр. — Младший лейтенант открыл перед ним дверь.
— Привет, Джек! — услышал Райан рокочущий голос вице-адмирала Джона Уайта, восьмого графа Уэстонского. Это был высокий крепкий мужчина с обветренным лицом, багровый цвет которого подчеркивал белый шарф вокруг шеи. Джек впервые встретил его в начале года, и с тех пор Кэти, жена Райана, и Антония, графиня Уэстонская, стали близкими подругами и членами узкого круга любителей музыки. Кэти Райан отлично играла на рояле, а Тони Уайт, привлекательная женщина сорока четырех лет, владела скрипкой «дель Джезу», сделанной искусными руками Гварнери. Муж ее был человеком, который на свое звание пэра смотрел, как на простую случайность. Он сделал карьеру в британском военно-морском флоте исключительно благодаря личным заслугам. Джек с удовольствием пожал ему руку.
— Добрый день, адмирал.
— Ну как долетели?
— Странное впечатление. Мне еще не приходилось летать на истребителе, не говоря уже о таком, что способен неподвижно зависать в воздухе, словно пересмешник, — улыбнулся Райан. На мостике было тепло, и он почувствовал себя лучше.
— Отлично. Давайте пройдем на корму в мою походную каюту. — Уайт отпустил младшего лейтенанта, который, прежде чем уйти, передал Райану сумку. Адмирал провел гостя по короткому коридору, и они вошли в небольшое помещение.
Каюта оказалась на удивление скромной, особенно если принять во внимание, что англичане любят комфорт и принадлежит она пэру королевства. Два иллюминатора, задернутых шторками, письменный стол и пара кресел. Оживление вносила лишь цветная фотография жены адмирала. Огромная карта Северной Атлантики закрывала всю левую переборку.
— У вас усталый вид, Джек. — Уайт сделал жест в сторону мягкого кресла.
— Я действительно устал. На ногах, черт возьми, с шести утра вчерашнего дня. Мне трудно представить себе смену часовых поясов, но, думаю, мои часы все еще идут по европейскому времени.
— Для вас поступила радиограмма. — Уайт вытащил из кармана листок бумаги и вручил его Райану.
«Грир Райану. „ИВА“ подтверждается, — прочитал Джек. — Базил шлет лучшие пожелания. Конец.» — Значит, кто-то сумел проверить донесение «ИВЫ». Кто? Может быть, сэр Базил. Или Риттер. Райану не хотелось думать об этом.
— Хорошая новость, сэр. — Джек сунул листок в карман.
— Почему на вас морская форма?
— Это придумал не я, адмирал. Вы ведь знаете, на кого я работаю? Они пришли к выводу, что так буду привлекать меньше внимания.
— Ну что ж, по крайней мере сшита на вас. — Адмирал поднял телефонную трубку и распорядился, чтобы в каюту принесли что-нибудь поесть. — Как семья, Джек?
— Все хорошо, сэр, спасибо. За день до моего отъезда Кэти и Тони играли на домашнем концерте у Найджела Форда. Я не успел туда. Знаете, при таких успехах следовало бы записать их исполнение. В мире не так много скрипачей, играющих, как ваша жена.
В каюту вошел стюард с блюдом сэндвичей. Джек окинул их взглядом. Он так и не сумел понять пристрастия англичан к огурцам на хлебе.
— Итак, что произошло?
— Адмирал, значение радиограммы, которую вы только что мне передали, заключается в том, что теперь я могу рассказать об этом не только вам, но и еще трем офицерам. Сведения очень важные, так что офицеров следует отобрать с особой тщательностью.
— Уж наверняка важные, если поступил приказ развернуть мой маленький флот. — Уайт на какой-то миг задумался, затем поднял телефонную трубку и приказал трем офицерам прибыть к нему в каюту. — Пригласим капитана первого ранга Карстэрза, капитана первого ранга Хантера и капитана третьего ранга Баркли — это, соответственно, командир «Инвинсибла», начальник оперативного отдела соединения и начальник разведки.
— А начальник штаба?
— Улетел домой — у него скончался родственник. Добавить что-нибудь к кофе? — Уайт извлек из ящика стола бутылку с чем-то вроде бренди.
— Спасибо, адмирал. — Райан с удовольствием принял предложение, считая, что бодрящего действия кофе будет недостаточно. Адмирал щедрой рукой налил бренди в чашку Райана, наверно, не без задней мысли развязать ему язык, подумал Джек. В конце концов, служба Уайта на британском флоте продолжалась куда дольше дружбы с ним, Райаном.
Все три вызванных офицера появились одновременно, двое из них прихватили складные металлические стулья.
— Адмирал, — начал Райан, — предлагаю пока оставить бутылку в покое. После моего рассказа нам всем понадобится пара глотков, чтобы прийти в себя.
Райан роздал папки с материалами присутствующим, ему самому никаких бумаг уже не требовалось. Говорил он пятнадцать минут.
— Господа, — закончил он, — вынужден еще раз подчеркнуть, что информация, которую я сообщил вам строго конфиденциальна. Пока за пределами этой каюты о ней не должен знать никто.
— Очень жаль, — покачал головой Карстэрз. — Из этого вышла бы замечательная морская история.
— В чем будет заключаться наша задача? — спросил Уайт, держа в руке фотографии. Он подлил Райану бренди, посмотрел на свет, сколько осталось, и спрятал бутылку обратно в ящик стола.
— Спасибо, адмирал. Пока задача состоит в том, чтобы найти «Красный Октябрь». Как поступать дальше, мы еще не знаем. Полагаю, обнаружить его будет непросто.
— Совершенно справедливо, капитан Райан, — согласился Хантер.
— Возможно, вас порадует, что адмирал Пейнтер попросил главнокомандующего Атлантическим флотом, чтобы он передал в ваше распоряжение несколько кораблей ВМС США — это будут, по-видимому, три фрегата типа 1052 и пара FFG «перри». У каждого из них на борту один или два вертолета.
— Что ты скажешь, Джеффри? — спросил Уайт. — Неплохо для начала, — согласился Хантер.
— Корабли прибудут через день-два. Адмирал Пейнтер просил меня передать, что не сомневается в способностях ваших парней.
— Подумать только, долбанный русский подводный ракетоносец... — еле слышно пробормотал Баркли.
— Вижу, вам нравится мысль прибрать его к рукам, капитан, — засмеялся Райан. По крайней мере кто-то уже перешел на его сторону.
— А если «Октябрь» направляется в Англию? Операция станет британской? — поставил точки над "i" Баркли.
— Полагаю, да. Но, судя по карте, если бы Рамиус направлялся в Англию, он уже прибыл бы туда. Я видел копию письма президента вашему премьер-министру. В обмен на помощь при поисках «Красного Октября» Королевский флот получит такой же доступ к имеющейся информации, как и наша сторона. Мы союзники, господа. Вопрос в другом — удастся ли нам добиться успеха?
— Ваше мнение, Хантер? — спросил адмирал.
— При условии, если разведданные верны.., я бы сказал, что у нас неплохие шансы, скажем, пятьдесят на пятьдесят. С одной стороны, перед нами подводный ракетоносец, который старается избежать обнаружения. С другой — огромное количество средств противолодочной обороны. К тому же русская подлодка направляется в одно из вполне определенных мест. Это может быть Норфолк, разумеется, а может — Ньюпорт, Гротон, Кингс-Бей, Порт-Эверглейдс, Чарлстон. Мне кажется, она вряд ли пойдет в один из гражданских портов, таких как Нью-Йорк. Проблема в другом: к вашим берегам мчится столько русских «альф», что они прибудут туда раньше «Красного Октября». Возможно, они знают, о каком конкретно порте может идти речь. Через сутки это станет ясно. Вот почему я говорю, что шансы у нас равны. Русские подлодки будут находиться достаточно далеко от ваших берегов, так что американское правительство не сможет высказать разумных, юридически обоснованных возражений против их действий в Атлантике. Более того, думаю, что у Советов есть определенное преимущество. У них более четкое представление о возможностях своей субмарины, да и задача их куда проще. Это вполне компенсирует недостатки датчиков на русских подлодках.
— Но почему Рамиус не спешит к берегам Америки? — спросил Райан. — Вот этого я не могу понять. После того как он пересек линии СГАН у Исландии, его ракетоносец оказался в открытом океане, там большие глубины — почему бы тогда не дать полный газ и не устремиться к нашему побережью?
— На то есть по крайней мере две причины, — заметил Баркли. — Вы обладаете полным объемом оперативных разведданных, капитан?
— Нет, мне поручают отдельные задания. Это означает, что я то и дело перескакиваю от одной проблемы к другой. Например, я хорошо знаком с их подводными ракетоносцами, но мало знаю о русских ударных подлодках. — Райан избегал упоминания о том, что служит в ЦРУ.
— Так вот, вам должно быть известно, как все засекречено у русских. У них каждый офицер знает лишь то, что необходимо по долгу службы. Рамиус, возможно, не представляет, где находятся русские ударные подлодки, по крайней мере не все. Таким образом, устремившись полным ходом вперед, он рискует напороться на какого-нибудь бродячего «Виктора», и его потопят, прежде чем он сообразит, что произошло. К тому же не исключено, что Советам удалось убедить вашего президента, сказав, например, что подводный ракетоносец захвачен мятежниками, контрреволюционерами, сторонниками Мао, и вдруг корабли вашего флота обнаруживают подводный ракетоносец, мчащийся полным ходом через Северную Атлантику к берегам Соединенных Штатов. Как поступит тогда ваш президент?
— Это верно, — кивнул Райан. — Мы взорвем подлодку к чертовой матери.
— Вот и ответ на ваш вопрос. Рамиус хитер уже в силу своей профессии, и, надо думать, он будет вести себя соответственно тому, чем владеет лучше всего, — закончил Баркли. — К счастью или к несчастью для нас, он великолепно знает, как вести себя.
— Когда нам станут известны данные о работе этой бесшумной движительной системы? — поинтересовался Карстэрз.
— Мы надеемся, что через пару дней.
— Какой район выделит нам адмирал Пейнтер? — спросил Уайт.
— В соответствии с планом, представленным им в Норфолк, вам предстоит занять место на правом фланге. Он намерен разместить «Кеннеди» ближе к побережью, чтобы прикрыть Штаты от угрозы со стороны русских надводных кораблей. Ваше соединение будет находиться дальше в море. Видите ли. Пойнтер считает вероятным, что Рамиус, пройдя прямо на юг через Датский пролив в бассейн Атлантического океана, на некоторое время укроется там. Обнаружить его в этом случае будет трудно, и если Советы пошлют за ним свой флот, у Рамиуса достаточно времени и припасов, чтобы выждать, — он может скрываться дольше, чем они держать свои корабли у наших берегов как по техническим, так и по политическим причинам. Кроме того, адмирал Пейнтер хочет, чтобы ваши ударные силы находились именно там, где они могут угрожать их флангу. Этот план должен получить одобрение главнокомандующего Атлантическим флотом, и придется уладить еще множество деталей. Например, Пейнтер запросил для вашей поддержки несколько самолетов раннего радиолокационного обнаружения Е-3 «сентри».
— Месяц в центре Северной Атлантики, да еще и зимой? — Карстэрз поморщился. Он служил старпомом на «Инвинсибле» во время Фолклендской войны и провел бесчисленные недели в бушующей Южной Атлантике.
— Радуйтесь, что нам дадут эти «сентри», — улыбнулся адмирал. — Хантер, разработайте планы, как использовать все эти корабли, которые дадут нам янки, причем таким образом, чтобы покрыть максимальную площадь. Баркли, сделайте оценку всего, что может предпринять наш друг Рамиус. Исходите из того, что он все тот же хитрый и умный сукин сын, которого мы все знаем и любим.
— Слушаюсь, сэр. — Все три офицера встали и вышли из каюты.
— Джек, сколько времени вы останетесь у нас?
— Не знаю, адмирал. Пока меня не отзовут обратно на «Кеннеди», наверно. По моему мнению, эту операцию готовят слишком быстро. Никто не имеет ни малейшего представления, как могут обернуться дела.
— Ну что ж, почему бы вам пока не отдохнуть? У вас измученный вид. Поспите.
— Неплохая идея, адмирал. — Райан начал чувствовать действие бренди.
— Вон там, в шкафу, раскладушка. Я распоряжусь, чтобы ее подготовили, и вы сможете пока спать здесь. Если для вас поступит что-нибудь, вас разбудят.
— Весьма любезно с вашей стороны, сэр. — Адмирал Уайт хороший парень, подумал Джек, а его жена вообще прелесть. Через десять минут он уже спал.
Подводный ракетоносец «Красный Октябрь»
Пентагон
— Вот адмиральский мостик, сэр. — Младший лейтенант открыл перед ним дверь.
— Привет, Джек! — услышал Райан рокочущий голос вице-адмирала Джона Уайта, восьмого графа Уэстонского. Это был высокий крепкий мужчина с обветренным лицом, багровый цвет которого подчеркивал белый шарф вокруг шеи. Джек впервые встретил его в начале года, и с тех пор Кэти, жена Райана, и Антония, графиня Уэстонская, стали близкими подругами и членами узкого круга любителей музыки. Кэти Райан отлично играла на рояле, а Тони Уайт, привлекательная женщина сорока четырех лет, владела скрипкой «дель Джезу», сделанной искусными руками Гварнери. Муж ее был человеком, который на свое звание пэра смотрел, как на простую случайность. Он сделал карьеру в британском военно-морском флоте исключительно благодаря личным заслугам. Джек с удовольствием пожал ему руку.
— Добрый день, адмирал.
— Ну как долетели?
— Странное впечатление. Мне еще не приходилось летать на истребителе, не говоря уже о таком, что способен неподвижно зависать в воздухе, словно пересмешник, — улыбнулся Райан. На мостике было тепло, и он почувствовал себя лучше.
— Отлично. Давайте пройдем на корму в мою походную каюту. — Уайт отпустил младшего лейтенанта, который, прежде чем уйти, передал Райану сумку. Адмирал провел гостя по короткому коридору, и они вошли в небольшое помещение.
Каюта оказалась на удивление скромной, особенно если принять во внимание, что англичане любят комфорт и принадлежит она пэру королевства. Два иллюминатора, задернутых шторками, письменный стол и пара кресел. Оживление вносила лишь цветная фотография жены адмирала. Огромная карта Северной Атлантики закрывала всю левую переборку.
— У вас усталый вид, Джек. — Уайт сделал жест в сторону мягкого кресла.
— Я действительно устал. На ногах, черт возьми, с шести утра вчерашнего дня. Мне трудно представить себе смену часовых поясов, но, думаю, мои часы все еще идут по европейскому времени.
— Для вас поступила радиограмма. — Уайт вытащил из кармана листок бумаги и вручил его Райану.
«Грир Райану. „ИВА“ подтверждается, — прочитал Джек. — Базил шлет лучшие пожелания. Конец.» — Значит, кто-то сумел проверить донесение «ИВЫ». Кто? Может быть, сэр Базил. Или Риттер. Райану не хотелось думать об этом.
— Хорошая новость, сэр. — Джек сунул листок в карман.
— Почему на вас морская форма?
— Это придумал не я, адмирал. Вы ведь знаете, на кого я работаю? Они пришли к выводу, что так буду привлекать меньше внимания.
— Ну что ж, по крайней мере сшита на вас. — Адмирал поднял телефонную трубку и распорядился, чтобы в каюту принесли что-нибудь поесть. — Как семья, Джек?
— Все хорошо, сэр, спасибо. За день до моего отъезда Кэти и Тони играли на домашнем концерте у Найджела Форда. Я не успел туда. Знаете, при таких успехах следовало бы записать их исполнение. В мире не так много скрипачей, играющих, как ваша жена.
В каюту вошел стюард с блюдом сэндвичей. Джек окинул их взглядом. Он так и не сумел понять пристрастия англичан к огурцам на хлебе.
— Итак, что произошло?
— Адмирал, значение радиограммы, которую вы только что мне передали, заключается в том, что теперь я могу рассказать об этом не только вам, но и еще трем офицерам. Сведения очень важные, так что офицеров следует отобрать с особой тщательностью.
— Уж наверняка важные, если поступил приказ развернуть мой маленький флот. — Уайт на какой-то миг задумался, затем поднял телефонную трубку и приказал трем офицерам прибыть к нему в каюту. — Пригласим капитана первого ранга Карстэрза, капитана первого ранга Хантера и капитана третьего ранга Баркли — это, соответственно, командир «Инвинсибла», начальник оперативного отдела соединения и начальник разведки.
— А начальник штаба?
— Улетел домой — у него скончался родственник. Добавить что-нибудь к кофе? — Уайт извлек из ящика стола бутылку с чем-то вроде бренди.
— Спасибо, адмирал. — Райан с удовольствием принял предложение, считая, что бодрящего действия кофе будет недостаточно. Адмирал щедрой рукой налил бренди в чашку Райана, наверно, не без задней мысли развязать ему язык, подумал Джек. В конце концов, служба Уайта на британском флоте продолжалась куда дольше дружбы с ним, Райаном.
Все три вызванных офицера появились одновременно, двое из них прихватили складные металлические стулья.
— Адмирал, — начал Райан, — предлагаю пока оставить бутылку в покое. После моего рассказа нам всем понадобится пара глотков, чтобы прийти в себя.
Райан роздал папки с материалами присутствующим, ему самому никаких бумаг уже не требовалось. Говорил он пятнадцать минут.
— Господа, — закончил он, — вынужден еще раз подчеркнуть, что информация, которую я сообщил вам строго конфиденциальна. Пока за пределами этой каюты о ней не должен знать никто.
— Очень жаль, — покачал головой Карстэрз. — Из этого вышла бы замечательная морская история.
— В чем будет заключаться наша задача? — спросил Уайт, держа в руке фотографии. Он подлил Райану бренди, посмотрел на свет, сколько осталось, и спрятал бутылку обратно в ящик стола.
— Спасибо, адмирал. Пока задача состоит в том, чтобы найти «Красный Октябрь». Как поступать дальше, мы еще не знаем. Полагаю, обнаружить его будет непросто.
— Совершенно справедливо, капитан Райан, — согласился Хантер.
— Возможно, вас порадует, что адмирал Пейнтер попросил главнокомандующего Атлантическим флотом, чтобы он передал в ваше распоряжение несколько кораблей ВМС США — это будут, по-видимому, три фрегата типа 1052 и пара FFG «перри». У каждого из них на борту один или два вертолета.
— Что ты скажешь, Джеффри? — спросил Уайт. — Неплохо для начала, — согласился Хантер.
— Корабли прибудут через день-два. Адмирал Пейнтер просил меня передать, что не сомневается в способностях ваших парней.
— Подумать только, долбанный русский подводный ракетоносец... — еле слышно пробормотал Баркли.
— Вижу, вам нравится мысль прибрать его к рукам, капитан, — засмеялся Райан. По крайней мере кто-то уже перешел на его сторону.
— А если «Октябрь» направляется в Англию? Операция станет британской? — поставил точки над "i" Баркли.
— Полагаю, да. Но, судя по карте, если бы Рамиус направлялся в Англию, он уже прибыл бы туда. Я видел копию письма президента вашему премьер-министру. В обмен на помощь при поисках «Красного Октября» Королевский флот получит такой же доступ к имеющейся информации, как и наша сторона. Мы союзники, господа. Вопрос в другом — удастся ли нам добиться успеха?
— Ваше мнение, Хантер? — спросил адмирал.
— При условии, если разведданные верны.., я бы сказал, что у нас неплохие шансы, скажем, пятьдесят на пятьдесят. С одной стороны, перед нами подводный ракетоносец, который старается избежать обнаружения. С другой — огромное количество средств противолодочной обороны. К тому же русская подлодка направляется в одно из вполне определенных мест. Это может быть Норфолк, разумеется, а может — Ньюпорт, Гротон, Кингс-Бей, Порт-Эверглейдс, Чарлстон. Мне кажется, она вряд ли пойдет в один из гражданских портов, таких как Нью-Йорк. Проблема в другом: к вашим берегам мчится столько русских «альф», что они прибудут туда раньше «Красного Октября». Возможно, они знают, о каком конкретно порте может идти речь. Через сутки это станет ясно. Вот почему я говорю, что шансы у нас равны. Русские подлодки будут находиться достаточно далеко от ваших берегов, так что американское правительство не сможет высказать разумных, юридически обоснованных возражений против их действий в Атлантике. Более того, думаю, что у Советов есть определенное преимущество. У них более четкое представление о возможностях своей субмарины, да и задача их куда проще. Это вполне компенсирует недостатки датчиков на русских подлодках.
— Но почему Рамиус не спешит к берегам Америки? — спросил Райан. — Вот этого я не могу понять. После того как он пересек линии СГАН у Исландии, его ракетоносец оказался в открытом океане, там большие глубины — почему бы тогда не дать полный газ и не устремиться к нашему побережью?
— На то есть по крайней мере две причины, — заметил Баркли. — Вы обладаете полным объемом оперативных разведданных, капитан?
— Нет, мне поручают отдельные задания. Это означает, что я то и дело перескакиваю от одной проблемы к другой. Например, я хорошо знаком с их подводными ракетоносцами, но мало знаю о русских ударных подлодках. — Райан избегал упоминания о том, что служит в ЦРУ.
— Так вот, вам должно быть известно, как все засекречено у русских. У них каждый офицер знает лишь то, что необходимо по долгу службы. Рамиус, возможно, не представляет, где находятся русские ударные подлодки, по крайней мере не все. Таким образом, устремившись полным ходом вперед, он рискует напороться на какого-нибудь бродячего «Виктора», и его потопят, прежде чем он сообразит, что произошло. К тому же не исключено, что Советам удалось убедить вашего президента, сказав, например, что подводный ракетоносец захвачен мятежниками, контрреволюционерами, сторонниками Мао, и вдруг корабли вашего флота обнаруживают подводный ракетоносец, мчащийся полным ходом через Северную Атлантику к берегам Соединенных Штатов. Как поступит тогда ваш президент?
— Это верно, — кивнул Райан. — Мы взорвем подлодку к чертовой матери.
— Вот и ответ на ваш вопрос. Рамиус хитер уже в силу своей профессии, и, надо думать, он будет вести себя соответственно тому, чем владеет лучше всего, — закончил Баркли. — К счастью или к несчастью для нас, он великолепно знает, как вести себя.
— Когда нам станут известны данные о работе этой бесшумной движительной системы? — поинтересовался Карстэрз.
— Мы надеемся, что через пару дней.
— Какой район выделит нам адмирал Пейнтер? — спросил Уайт.
— В соответствии с планом, представленным им в Норфолк, вам предстоит занять место на правом фланге. Он намерен разместить «Кеннеди» ближе к побережью, чтобы прикрыть Штаты от угрозы со стороны русских надводных кораблей. Ваше соединение будет находиться дальше в море. Видите ли. Пойнтер считает вероятным, что Рамиус, пройдя прямо на юг через Датский пролив в бассейн Атлантического океана, на некоторое время укроется там. Обнаружить его в этом случае будет трудно, и если Советы пошлют за ним свой флот, у Рамиуса достаточно времени и припасов, чтобы выждать, — он может скрываться дольше, чем они держать свои корабли у наших берегов как по техническим, так и по политическим причинам. Кроме того, адмирал Пейнтер хочет, чтобы ваши ударные силы находились именно там, где они могут угрожать их флангу. Этот план должен получить одобрение главнокомандующего Атлантическим флотом, и придется уладить еще множество деталей. Например, Пейнтер запросил для вашей поддержки несколько самолетов раннего радиолокационного обнаружения Е-3 «сентри».
— Месяц в центре Северной Атлантики, да еще и зимой? — Карстэрз поморщился. Он служил старпомом на «Инвинсибле» во время Фолклендской войны и провел бесчисленные недели в бушующей Южной Атлантике.
— Радуйтесь, что нам дадут эти «сентри», — улыбнулся адмирал. — Хантер, разработайте планы, как использовать все эти корабли, которые дадут нам янки, причем таким образом, чтобы покрыть максимальную площадь. Баркли, сделайте оценку всего, что может предпринять наш друг Рамиус. Исходите из того, что он все тот же хитрый и умный сукин сын, которого мы все знаем и любим.
— Слушаюсь, сэр. — Все три офицера встали и вышли из каюты.
— Джек, сколько времени вы останетесь у нас?
— Не знаю, адмирал. Пока меня не отзовут обратно на «Кеннеди», наверно. По моему мнению, эту операцию готовят слишком быстро. Никто не имеет ни малейшего представления, как могут обернуться дела.
— Ну что ж, почему бы вам пока не отдохнуть? У вас измученный вид. Поспите.
— Неплохая идея, адмирал. — Райан начал чувствовать действие бренди.
— Вон там, в шкафу, раскладушка. Я распоряжусь, чтобы ее подготовили, и вы сможете пока спать здесь. Если для вас поступит что-нибудь, вас разбудят.
— Весьма любезно с вашей стороны, сэр. — Адмирал Уайт хороший парень, подумал Джек, а его жена вообще прелесть. Через десять минут он уже спал.
Подводный ракетоносец «Красный Октябрь»
Каждые два дня старпом собирал радиационные нагрудные значки-дозиметры у личного состава ракетоносца. Это было чем-то вроде полуформального осмотра команды. Убедившись, что ботинки каждого члена команды начищены, каждая койка убрана и каждый рундук обустроен в соответствии с уставом, старший помощник снимал значки, розданные двое суток назад, и вручал матросам новые. Обычно это сопровождалось суровым наставлением вести себя, как подобает новому советскому человеку. Бородин превратил эту процедуру в целую науку. Сегодня, как всегда, обход корабля от первого отсека до последнего занял у него два часа. Когда обход закончился, сумка, висящая на левом бедре старпома, оказалась наполненной значками, а сумка на правом, где перед началом обхода лежали новые значки-дозиметры, опустела. Он доставил значки корабельному врачу.
— Принес вам подарок, товарищ Петров. — Бородин положил кожаную сумку на стол врача.
— Отлично. — Врач улыбнулся старпому. — С таким количеством здоровых молодых людей мне остается только читать свои медицинские журналы.
Бородин ушел, оставив врача заниматься своими делами. Петров начал с того, что расположил значки по порядку. На каждом из них был трехзначный номер. Первая цифра означала серию дозиметров, так что при обнаружении утечки радиации сразу можно было установить время, когда это произошло. Вторая цифра говорила о рабочем месте матроса, третья — о кубрике, где он отдыхает. С такой системой работать было намного проще, чем с прежней, когда использовались номера каждого члена команды.
Процесс проявления значков был проще любого рецепта в поваренной книге. Петров довел его до полного автоматизма. Он выключил обычное освещение в медпункте и вместо него включил красный свет. Затем запер дверь, достал рамку с зажимами, вскрыл пластмассовые значки, извлек из каждого полоску пленки и закрепил все их в пружинных зажимах на рамке. Затем Петров перенес рамку с сотней полосок пленки в примыкающую к кабинету лабораторию и повесил на ручку единственного здесь металлического шкафа, а потом наполнил химикалиями три больших квадратных ванночки. Петров был квалифицированным врачом, но успел изрядно подзабыть неорганическую химию, которую изучал в институте, и потому не помнил точно состава реактивов для обработки. Но и надобности в том не было. Ванночку номер один он наполнил раствором из бутыли номер один, ванночку номер два — из бутыли номер два, а ванночка номер три наполнялась просто водой. Врач не спешил. До обеда оставалось почти два часа, а его обязанности корабельного доктора были однообразными и скучными. Последние два дня он просматривал статьи о тропических болезнях — посещение Кубы он предвкушал ничуть не меньше остальных членов команды. Глядишь, повезет, и кто-нибудь из матросов подхватит редкое заболевание. Тогда он сможет заняться чем-то интересным.
Петров поставил лабораторный таймер на семьдесят пять секунд, погрузил рамку в первую ванночку и нажал кнопку таймера. В тусклом красном свете он следил за таймером, размышляя о том, продолжают ли кубинцы гнать ром из сахарного тростника. Несколько лет назад ему довелось побывать на Кубе, и он отдал должное этому напитку. Как всякий истинный русский, он любил родную водку, но при случае не отказывался от экзотики.
Таймер прозвонил, и врач извлек рамку из ванночки, тщательно стряхнув лишнюю жидкость. Нельзя допустить, чтобы проявитель — что-то вроде нитрата серебра? — попал на лабораторный халат. Петров погрузил рамку во вторую ванночку и снова установил таймер на предписанное инструкцией время. Жаль, что приказы были такими секретными и он узнал о них слишком поздно, продолжал грезить Петров, а то можно было бы захватить с собой одежду полегче. Теперь придется париться на кубинской жаре, как поросенку. Разумеется, тамошние дикари никогда не моются. Впрочем, за пятнадцать лет они могли чему-то и научиться, а? Посмотрим.
Снова зазвонил таймер, Петров достал рамку из второй ванночки, встряхнул ее и опустил в третью, наполненную водой. Слава Богу, закончено еще одно нудное дело. Ну почему бы кому-то из матросов не свалиться с трапа и не сломать себе что-нибудь? Ему так хочется проверить новый рентгеновский аппарат, изготовленный в ГДР, на настоящем пациенте. Откровенно говоря, он не слишком доверял немцам, будь они марксистами или нет, однако их медицинское оборудование, в том числе и рентгеновский аппарат, установленный на лодке, и автоклав, и почти все лекарства были на уровне. Снова прозвенел звонок. Петров достал рамку из ванночки и приложил вместе с пленками к экрану заранее включенного рентгеновского аппарата.
— Ничего себе! — пробормотал врач. Надо подумать. Полоска первого дозиметра казалась потемневшей. Петров посмотрел на номер значка — 3-4-8: третья серия, кадр пятьдесят четыре (медпункт, камбуз), корма (каюты офицеров).
Хотя полоски были всего двухсантиметровой длины, чувствительность их варьировалась. Деление пленки на десять вертикальных колонок позволяло определить уровень облучения. Петров увидел, что его собственная полоска потемнела вплоть до четвертого деления. Пленки матросов, работающих в машинном отделении, стали темными до пятого деления, тогда как торпедистов, проводивших все время в носовой части лодки, только в первом.
— Проклятье... — пробормотал врач. Уровни чувствительности он знал наизусть. Но на всякий случай взял инструкцию, чтобы проверить себя. К счастью, деления были логарифмическими. Сам он получил двенадцать единиц, радиационное облучение у механиков составляло от пятнадцати до двадцати пяти. Итак, от двенадцати до двадцати пяти единиц за двое суток — это не представляет особой опасности. Вообще-то угрозы для жизни нет, но все-таки... Петров вернулся в медпункт, оставив пленки в лаборатории. Он поднял трубку телефона.
— Товарищ командир? Говорит Петров. Не могли бы вы зайти в медпункт?
— Иду, товарищ доктор.
Рамиус не спешил. Он знал, о чем хочет поговорить с ним врач. За день до выхода в море, пока Петров на берегу пополнял лекарствами аптечку, Бородин подверг дозиметры рентгеновскому облучению.
— В чем дело, товарищ Петров? — спросил Рамиус, войдя в медпункт и закрыв за собой дверь.
— Товарищ командир, на борту корабля происходит утечка радиации.
— Чепуха. Наши приборы сразу обнаружили бы это. Врач принес из лаборатории проявленные пленки и показал их Рамиусу.
— Убедитесь сами.
Рамиус поднял пленки к свету и просмотрел их все, с первой до последней. Лицо его нахмурилось.
— Кто знает об этом?
— Только мы с вами, товарищ командир.
— Никому ни слова, ни одна живая душа не должна об этом знать. — Рамиус задумался. — А не может случиться так, что с пленками что-то не в порядке, что вы допустили ошибку во время проявления?
Петров выразительно покачал головой.
— Нет, товарищ командир. Только вы, капитан Бородин и я имеем право доступа к ним. Как вам известно, я произвел проверку качества дозиметров за три дня до выхода в море — проявил выбранные произвольно образцы из каждой партии. — Петров никогда не признался бы, что он, как поступают обычно все, просто взял из коробки сверху несколько образцов, так что такой процесс отбора произвольным не назовешь.
— Я вижу, что максимальная доза радиации от десяти до двадцати рад. — Рамиус намеренно слегка занизил цифры. — Кому принадлежат эти дозиметры?
— Булганину и Сурпе. У торпедистов в носовой части лодки уровень радиации не превышает трех рад.
— Хорошо. Таким образом, нам удалось обнаружить незначительную — незначительную, Петров, — утечку радиации в машинном отделении. В худшем случае это какая-то утечка радиоактивных газов. Такое случалось и раньше, и никто не умер. Место утечки будет найдено и загерметизировано. Мы с вами сохраним это в тайне. Нет смысла будоражить людей из-за подобной ерунды.
Петров кивнул, хотя ему было известно, что в 1970 году из-за утечки радиации на подлодке «Ворошилов» погибли несколько человек, а при аналогичной аварии на атомном ледоколе «Ленин» погибших было гораздо больше. Это случилось много лет назад, и врач не сомневался, что Рамиус справится с возникшей проблемой. Почему бы нет?
— Принес вам подарок, товарищ Петров. — Бородин положил кожаную сумку на стол врача.
— Отлично. — Врач улыбнулся старпому. — С таким количеством здоровых молодых людей мне остается только читать свои медицинские журналы.
Бородин ушел, оставив врача заниматься своими делами. Петров начал с того, что расположил значки по порядку. На каждом из них был трехзначный номер. Первая цифра означала серию дозиметров, так что при обнаружении утечки радиации сразу можно было установить время, когда это произошло. Вторая цифра говорила о рабочем месте матроса, третья — о кубрике, где он отдыхает. С такой системой работать было намного проще, чем с прежней, когда использовались номера каждого члена команды.
Процесс проявления значков был проще любого рецепта в поваренной книге. Петров довел его до полного автоматизма. Он выключил обычное освещение в медпункте и вместо него включил красный свет. Затем запер дверь, достал рамку с зажимами, вскрыл пластмассовые значки, извлек из каждого полоску пленки и закрепил все их в пружинных зажимах на рамке. Затем Петров перенес рамку с сотней полосок пленки в примыкающую к кабинету лабораторию и повесил на ручку единственного здесь металлического шкафа, а потом наполнил химикалиями три больших квадратных ванночки. Петров был квалифицированным врачом, но успел изрядно подзабыть неорганическую химию, которую изучал в институте, и потому не помнил точно состава реактивов для обработки. Но и надобности в том не было. Ванночку номер один он наполнил раствором из бутыли номер один, ванночку номер два — из бутыли номер два, а ванночка номер три наполнялась просто водой. Врач не спешил. До обеда оставалось почти два часа, а его обязанности корабельного доктора были однообразными и скучными. Последние два дня он просматривал статьи о тропических болезнях — посещение Кубы он предвкушал ничуть не меньше остальных членов команды. Глядишь, повезет, и кто-нибудь из матросов подхватит редкое заболевание. Тогда он сможет заняться чем-то интересным.
Петров поставил лабораторный таймер на семьдесят пять секунд, погрузил рамку в первую ванночку и нажал кнопку таймера. В тусклом красном свете он следил за таймером, размышляя о том, продолжают ли кубинцы гнать ром из сахарного тростника. Несколько лет назад ему довелось побывать на Кубе, и он отдал должное этому напитку. Как всякий истинный русский, он любил родную водку, но при случае не отказывался от экзотики.
Таймер прозвонил, и врач извлек рамку из ванночки, тщательно стряхнув лишнюю жидкость. Нельзя допустить, чтобы проявитель — что-то вроде нитрата серебра? — попал на лабораторный халат. Петров погрузил рамку во вторую ванночку и снова установил таймер на предписанное инструкцией время. Жаль, что приказы были такими секретными и он узнал о них слишком поздно, продолжал грезить Петров, а то можно было бы захватить с собой одежду полегче. Теперь придется париться на кубинской жаре, как поросенку. Разумеется, тамошние дикари никогда не моются. Впрочем, за пятнадцать лет они могли чему-то и научиться, а? Посмотрим.
Снова зазвонил таймер, Петров достал рамку из второй ванночки, встряхнул ее и опустил в третью, наполненную водой. Слава Богу, закончено еще одно нудное дело. Ну почему бы кому-то из матросов не свалиться с трапа и не сломать себе что-нибудь? Ему так хочется проверить новый рентгеновский аппарат, изготовленный в ГДР, на настоящем пациенте. Откровенно говоря, он не слишком доверял немцам, будь они марксистами или нет, однако их медицинское оборудование, в том числе и рентгеновский аппарат, установленный на лодке, и автоклав, и почти все лекарства были на уровне. Снова прозвенел звонок. Петров достал рамку из ванночки и приложил вместе с пленками к экрану заранее включенного рентгеновского аппарата.
— Ничего себе! — пробормотал врач. Надо подумать. Полоска первого дозиметра казалась потемневшей. Петров посмотрел на номер значка — 3-4-8: третья серия, кадр пятьдесят четыре (медпункт, камбуз), корма (каюты офицеров).
Хотя полоски были всего двухсантиметровой длины, чувствительность их варьировалась. Деление пленки на десять вертикальных колонок позволяло определить уровень облучения. Петров увидел, что его собственная полоска потемнела вплоть до четвертого деления. Пленки матросов, работающих в машинном отделении, стали темными до пятого деления, тогда как торпедистов, проводивших все время в носовой части лодки, только в первом.
— Проклятье... — пробормотал врач. Уровни чувствительности он знал наизусть. Но на всякий случай взял инструкцию, чтобы проверить себя. К счастью, деления были логарифмическими. Сам он получил двенадцать единиц, радиационное облучение у механиков составляло от пятнадцати до двадцати пяти. Итак, от двенадцати до двадцати пяти единиц за двое суток — это не представляет особой опасности. Вообще-то угрозы для жизни нет, но все-таки... Петров вернулся в медпункт, оставив пленки в лаборатории. Он поднял трубку телефона.
— Товарищ командир? Говорит Петров. Не могли бы вы зайти в медпункт?
— Иду, товарищ доктор.
Рамиус не спешил. Он знал, о чем хочет поговорить с ним врач. За день до выхода в море, пока Петров на берегу пополнял лекарствами аптечку, Бородин подверг дозиметры рентгеновскому облучению.
— В чем дело, товарищ Петров? — спросил Рамиус, войдя в медпункт и закрыв за собой дверь.
— Товарищ командир, на борту корабля происходит утечка радиации.
— Чепуха. Наши приборы сразу обнаружили бы это. Врач принес из лаборатории проявленные пленки и показал их Рамиусу.
— Убедитесь сами.
Рамиус поднял пленки к свету и просмотрел их все, с первой до последней. Лицо его нахмурилось.
— Кто знает об этом?
— Только мы с вами, товарищ командир.
— Никому ни слова, ни одна живая душа не должна об этом знать. — Рамиус задумался. — А не может случиться так, что с пленками что-то не в порядке, что вы допустили ошибку во время проявления?
Петров выразительно покачал головой.
— Нет, товарищ командир. Только вы, капитан Бородин и я имеем право доступа к ним. Как вам известно, я произвел проверку качества дозиметров за три дня до выхода в море — проявил выбранные произвольно образцы из каждой партии. — Петров никогда не признался бы, что он, как поступают обычно все, просто взял из коробки сверху несколько образцов, так что такой процесс отбора произвольным не назовешь.
— Я вижу, что максимальная доза радиации от десяти до двадцати рад. — Рамиус намеренно слегка занизил цифры. — Кому принадлежат эти дозиметры?
— Булганину и Сурпе. У торпедистов в носовой части лодки уровень радиации не превышает трех рад.
— Хорошо. Таким образом, нам удалось обнаружить незначительную — незначительную, Петров, — утечку радиации в машинном отделении. В худшем случае это какая-то утечка радиоактивных газов. Такое случалось и раньше, и никто не умер. Место утечки будет найдено и загерметизировано. Мы с вами сохраним это в тайне. Нет смысла будоражить людей из-за подобной ерунды.
Петров кивнул, хотя ему было известно, что в 1970 году из-за утечки радиации на подлодке «Ворошилов» погибли несколько человек, а при аналогичной аварии на атомном ледоколе «Ленин» погибших было гораздо больше. Это случилось много лет назад, и врач не сомневался, что Рамиус справится с возникшей проблемой. Почему бы нет?
Пентагон
Кольцо "Е" было наружным и самым протяженным в здании Пентагона, а поскольку из его окон открывался более привлекательный вид, чем зрелище мрачных дворов, куда никогда не заглядывает солнце, здесь размещались кабинеты самых высокопоставленных служащих Министерства обороны. Один из таких кабинетов принадлежал начальнику оперативного управления Объединенного комитета начальников штабов — J-3. В настоящий момент кабинет пустовал. Его хозяин находился в полуподвальном помещении, которое обитатели Пентагона называли «танком». Его металлические стены были усеяны электронными излучателями шумов, исключавшими всякое электронное подслушивание.
Он находился там уже двадцать четыре часа, чего нельзя было сказать по его внешнему виду. Зеленые брюки начальника оперативного управления выглядели отменно отглаженными, рубашка цвета хаки сохраняла складки, воротник безукоризненную форму, а галстук аккуратно удерживала на месте золотая булавка с эмблемой корпуса морской пехоты. Генерал-лейтенант Эдвин Харрис не был дипломатом, но сейчас он выступал в роли миротворца. Странное занятие для морского пехотинца.
— Черт побери! — послышался голос адмирала Блэкборна, главнокомандующего Атлантическим флотом. Рядом с ним сидел начальник его оперативного управления контр-адмирал Пит Станфорд. — Да разве можно так вести операцию?
В помещении присутствовали также все члены Объединенного комитета начальников штабов, и все были согласны с Блэкборном.
— Послушай, Блэки, я ведь говорил, кто отдал такой приказ, — Голос генерала Хилтона, председателя Объединенного комитета начальников штабов, звучал устало.
— Я все понимаю, генерал, но это операция, проводимая главным образом подлодками, верно? Мне нужно подключить к ней Винса Галлери, а тебе с твоей стороны было бы неплохо задействовать Сэма Доджа. Мы с Дэном — летчики-истребители, а Пит — специалист по противолодочной обороне, нам нужен настоящий подводник.
— Господа, — негромко произнес Харрис, — сейчас от нас требуется лишь одно: представить президенту план борьбы с советской угрозой. Давайте отложим пока проблему сбежавшего русского ракетоносца, а?
— Согласен, — кивнул Станфорд. — У нас и без него дел выше головы, Все внимание восьми генералов и адмиралов сосредоточилось на столе с картами. Пятьдесят восемь советских подлодок и двадцать восемь надводных военных кораблей, а также множество танкеров и вспомогательных судов несомненно направлялись к берегам Северной Америки. Американский военно-морской флот мог выставить против этой опасности всего один авианосец. Второй — британский «Инвинсибл» — намного уступал «Кеннеди» по своей ударной мощи. Таким образом, угроза была несомненной. В общей сложности советские корабли имели на борту более трехсот крылатых ракет класса «корабль-корабль». И хотя считалось, что ракеты такого класса предназначены главным образом для борьбы с вражескими кораблями, по меньшей мере треть из них несли ядерные боеголовки, а такого количества было вполне достаточно, чтобы полностью опустошить Восточное побережье Соединенных Штатов. Находись советские корабли где-то у Нью-Джерси, в сферу поражения ракет попадали американские города от Бостона до Норфолка.
— Джош Пейнтер предлагает держать «Кеннеди» у побережья, — заметил адмирал Блэкборн. — Он хочет вести противолодочные операции с авианосца, перебросив эскадрильи своих легких ударных самолетов на береговые аэродромы и заменив их S-3. Тогда он разместит «Инвинсибл» на своем правом фланге, обращенном в сторону моря.
— Мне это не нравится, — произнес генерал Харрис. Такой план был не по душе и Питу Станфорду, и они заранее договорились, что оперативное управление J-3 выдвинет свой план, отличный от замысла Пейнтера. — Господа, если в нашем распоряжении окажется только одна авианосная палуба, нам нужно полностью использовать все преимущества авианосца, а не превращать его в огромную платформу для противолодочной обороны.
— Что ты предлагаешь, Эдди? — спросил Хилтон.
— Давайте переместим «Кеннеди» вот сюда. — Он передвинул значок, обозначающий авианосец, к западу от Азорских островов. — У Джоша останутся его ударные эскадрильи. «Инвинсибл» окажется ближе к берегу и займется противолодочной обороной. Ведь англичане для этого его и готовили, верно? Говорят, что в противолодочной обороне им нет равных. «Кеннеди» — мощный наступательный авианосец, его задача заключается в том, чтобы создать угрозу русским. Если мы разместим наши силы таким образом, «Кеннеди» и составит подобную угрозу. Занимая положение вот здесь, он сможет угрожать русским надводным кораблям за пределами дальности действия их крылатых ракет «корабль-корабль»...
Он находился там уже двадцать четыре часа, чего нельзя было сказать по его внешнему виду. Зеленые брюки начальника оперативного управления выглядели отменно отглаженными, рубашка цвета хаки сохраняла складки, воротник безукоризненную форму, а галстук аккуратно удерживала на месте золотая булавка с эмблемой корпуса морской пехоты. Генерал-лейтенант Эдвин Харрис не был дипломатом, но сейчас он выступал в роли миротворца. Странное занятие для морского пехотинца.
— Черт побери! — послышался голос адмирала Блэкборна, главнокомандующего Атлантическим флотом. Рядом с ним сидел начальник его оперативного управления контр-адмирал Пит Станфорд. — Да разве можно так вести операцию?
В помещении присутствовали также все члены Объединенного комитета начальников штабов, и все были согласны с Блэкборном.
— Послушай, Блэки, я ведь говорил, кто отдал такой приказ, — Голос генерала Хилтона, председателя Объединенного комитета начальников штабов, звучал устало.
— Я все понимаю, генерал, но это операция, проводимая главным образом подлодками, верно? Мне нужно подключить к ней Винса Галлери, а тебе с твоей стороны было бы неплохо задействовать Сэма Доджа. Мы с Дэном — летчики-истребители, а Пит — специалист по противолодочной обороне, нам нужен настоящий подводник.
— Господа, — негромко произнес Харрис, — сейчас от нас требуется лишь одно: представить президенту план борьбы с советской угрозой. Давайте отложим пока проблему сбежавшего русского ракетоносца, а?
— Согласен, — кивнул Станфорд. — У нас и без него дел выше головы, Все внимание восьми генералов и адмиралов сосредоточилось на столе с картами. Пятьдесят восемь советских подлодок и двадцать восемь надводных военных кораблей, а также множество танкеров и вспомогательных судов несомненно направлялись к берегам Северной Америки. Американский военно-морской флот мог выставить против этой опасности всего один авианосец. Второй — британский «Инвинсибл» — намного уступал «Кеннеди» по своей ударной мощи. Таким образом, угроза была несомненной. В общей сложности советские корабли имели на борту более трехсот крылатых ракет класса «корабль-корабль». И хотя считалось, что ракеты такого класса предназначены главным образом для борьбы с вражескими кораблями, по меньшей мере треть из них несли ядерные боеголовки, а такого количества было вполне достаточно, чтобы полностью опустошить Восточное побережье Соединенных Штатов. Находись советские корабли где-то у Нью-Джерси, в сферу поражения ракет попадали американские города от Бостона до Норфолка.
— Джош Пейнтер предлагает держать «Кеннеди» у побережья, — заметил адмирал Блэкборн. — Он хочет вести противолодочные операции с авианосца, перебросив эскадрильи своих легких ударных самолетов на береговые аэродромы и заменив их S-3. Тогда он разместит «Инвинсибл» на своем правом фланге, обращенном в сторону моря.
— Мне это не нравится, — произнес генерал Харрис. Такой план был не по душе и Питу Станфорду, и они заранее договорились, что оперативное управление J-3 выдвинет свой план, отличный от замысла Пейнтера. — Господа, если в нашем распоряжении окажется только одна авианосная палуба, нам нужно полностью использовать все преимущества авианосца, а не превращать его в огромную платформу для противолодочной обороны.
— Что ты предлагаешь, Эдди? — спросил Хилтон.
— Давайте переместим «Кеннеди» вот сюда. — Он передвинул значок, обозначающий авианосец, к западу от Азорских островов. — У Джоша останутся его ударные эскадрильи. «Инвинсибл» окажется ближе к берегу и займется противолодочной обороной. Ведь англичане для этого его и готовили, верно? Говорят, что в противолодочной обороне им нет равных. «Кеннеди» — мощный наступательный авианосец, его задача заключается в том, чтобы создать угрозу русским. Если мы разместим наши силы таким образом, «Кеннеди» и составит подобную угрозу. Занимая положение вот здесь, он сможет угрожать русским надводным кораблям за пределами дальности действия их крылатых ракет «корабль-корабль»...