Страница:
— Там наземные линии связи, — заметил Грир. — Те, что находятся в портах, могут связаться со штабом морских операций в Москве по телефону. Между прочим, ответы на радиограммы центра поступили от всех кораблей, находящихся у них в море в Западном полушарии. Всех без исключения. Как ты объяснишь это?
— Так, посмотрим. Мы заметили повышенную активность в Баренцевом море. Похоже, там проводятся противолодочные учения среднего масштаба. Возможно, русские решили расширить их. Впрочем, это не объясняет возросшую активность в Балтийском и Средиземном морях. Может быть, военная игра?
— Нет. Они закончили маневры «Алый шторм» всего месяц назад.
Райан кивнул.
— Это верно, обычно русским требуется пара месяцев для оценки полученных данных. Да и кто захочет проводить военные игры в это время года? Погода отвратительная. Они когда-нибудь проводили крупные военные игры в декабре?
— Крупные — нет, но большинство сигналов подтверждения о получении указаний центра передано с подводных лодок, сынок, а им наплевать, какая погода на поверхности моря.
— Ну что ж, принимая во внимание еще и некоторые другие обстоятельства, можно назвать ситуацию зловещей. Нет информации о содержании радиограммы?
— Нет. Русские пользуются такими же компьютерными шифрами, как и мы. Если специалисты в АНБ и сумели их разгадать, мне об этом не сообщили. — Теоретически Агентство национальной безопасности функционирует под номинальным руководством директора ЦРУ, однако на деле оно ни с кем не считается и действует самостоятельно. — В этом и заключается анализ радиообменов, Джек, — нужно попытаться разгадать намерения русских, выясняя, кто с кем разговаривает.
— Верно, сэр, но когда все разговаривают со всеми...
— Да.
— Кто еще приведен в состояние повышенной боевой готовности? Армия? Войска ПВО?
— Нет, только флот. Подлодки, надводные корабли и морская авиация.
Райан потянулся.
— Тогда похоже, что это учения, сэр. Правда, чтобы разобраться в происходящем нам понадобится больше информации. Вы говорили с адмиралом Давенпортом?
— Это уже следующий этап. Пока не было времени. Я едва успел приехать, побриться и включить кофеварку. — Грир опустился в кресло, вставил телефонную трубку в аппарат селекторной связи и начал нажимать кнопки.
— Вице-адмирал Давенпорт, — послышался отрывистый голос.
— Привет, Чарли. Это Джеймс. Ты уже получил сообщение АНБ-976?
— Конечно, но меня вызвали не из-за него. Несколько часов назад у нашей сети СГАН поехала крыша.
— Вот как? — Грир посмотрел на телефон, затем перевел взгляд на Райана.
— Совершенно верно. Едва ли не каждая русская подлодка, находящаяся в море, внезапно выжала до пола педаль газа — и все почти разом.
— Что именно они предприняли, Чарли? — спросил Грир.
— Мы все еще пытаемся разобраться с этим. Похоже, куча русских подлодок устремились в Северную Атлантику. Их соединения в Норвежском море мчатся на юго-запад. Три лодки из эскадры в западной части Средиземного моря тоже, но здесь картина пока туманная. Все прояснится через несколько часов.
— Какие силы находятся у них вблизи наших берегов, сэр? — спросил Райан.
— Вас тоже разбудили, Райан? Отлично. Здесь у русских два старых «новембера». Один занимается сбором электронной информации у мыса, другой занял позицию у Кингс-Бея и доставляет массу неприятностей. В тысяче миль к югу от Исландии замечена лодка типа «янки», судя по первоначальным сводкам, она направляется на север. Это ошибка, наверно. Перепутали пеленг на обратный, не правильно расшифровали данные — что-нибудь вроде этого. Сейчас проверяем. Кто-то напортачил, не иначе, потому что раньше она шла на юг.
— Как относительно других русских ракетоносцев? — поинтересовался Райан.
— Их «дельты» и «тайфуны» остаются в Баренцевом море и в Охотском, как всегда. О них ничего нового. Да, конечно, там у нас ударные подлодки, но Галлери не хочет, чтобы они нарушали радиомолчание, — и он прав. Так что в настоящее время мы располагаем всего лишь одним сообщением о заблудившемся «янки».
— Какие шаги мы предприняли, Чарли? — спросил Грир.
— Галлери привел свои лодки в состояние повышенной боевой готовности на случай передислокации. И мне сообщили, что НО-РАД чуть повысил уровень боеготовности. — Давенпорт имел в виду Объединенную систему противовоздушной обороны североамериканского континента. — Штабы КОМАТФЛОТа и КОМТИХФЛОТа уже на ногах и носятся кругами — как и следовало ожидать. Несколько добавочных Р-3 подняты в воздух и прочесывают море у берегов Исландии. Пока ничего больше. Сначала надо выяснить, что затеяли русские.
— О'кей, держи меня в курсе событий.
— Как только узнаю что-то новое, сразу сообщу. Надеюсь, что и ты...
— Непременно. — Грир выключил телефон и погрозил пальцем Райану. — Не вздумай заснуть, Джек.
— С таким кофе? — Райан поднял кружку.
— Гляжу, ты не проявляешь особого беспокойства.
— Пока не вижу особых оснований для этого, сэр. У них там сколько сейчас — час дня? Может быть, какой-нибудь адмирал, скажем, сам старина Сергей, решил проверить готовность своих парней. Вряд ли он так уж доволен результатами «Алого шторма» и решил расшевелить кое-кого, включая нас, разумеется. Черт побери, ведь их армия и ВВС остались в стороне, а можно не сомневаться, что, если бы русские замышляли какую-нибудь мерзость, другие рода войск уж точно знали бы об этом. Нам придется понаблюдать за ними, но пока нам вряд ли стоит... — Райан едва не сказал «ударяться в панику», но вовремя сдержался и закончил:
— Беспокоиться.
— Тебе сколько было во время Пирл-Харбора?
— Отцу исполнилось девятнадцать, сэр. Он женился только после войны, и я не был первым маленьким Райаном. — Джек улыбнулся. Грир знал все это и без его объяснений. — Насколько припоминаю, вы тоже не были тогда в годах.
— Служил матросом второго класса на линкоре «Техас». — Грир не принимал участия в той войне. Вскоре после ее начала его приняли в Военно-морскую академию. Затем выпуск, подготовка на курсах офицеров-подводников — и война почти завершилась. Подлодка Грира подошла к японскому побережью через день после капитуляции Японии. — Но ты знаешь, что я имею в виду.
— Да, конечно, сэр. Именно поэтому у нас созданы ЦРУ, РУ-МО, АНБ и кое-что еще. Если русским удастся застать нас врасплох, может быть, их Маркс действительно чего-то стоит.
— Все эти подлодки, направляющиеся в Атлантику...
— Меня больше радует, что их «янки» идет на север. У Давенпорта было достаточно времени, чтобы убедиться в этом, просто он, наверно, не хочет верить в уход русского ракетоносца без подтверждения. Если бы Иван собирался предпринять что-то отчаянное, этот «янки» направлялся бы на юг. Ракеты на их старых подлодках не обладают достаточной дальностью. Скоро все прояснится. К счастью, сэр, вы умеете готовить хороший кофе.
— А как относительно завтрака?
— Было бы неплохо. Если нам удастся закончить с афганскими делами, я мог бы вылететь обратно уже завтра — то есть сегодня.
— Может, и вылетишь. Пожалуй, это научит тебя спать в самолетах.
Завтрак принесли через двадцать минут. Как Грир, так и Райан привыкли к плотным завтракам, и еда оказалась на удивление вкусной. Обычно пища, приготовленная в кафетерии ЦРУ, была весьма посредственной, как и во всех правительственных учреждениях. Райан подумал, что на этот раз, когда обслуживать приходилось немногих, ночная смена не пожалела усилий. А может, просто послали за готовым завтраком в соседний ресторан.
Давенпорт позвонил без четверти семь.
— У меня проверенная информация. Все русские ракетоносцы возвращаются домой. Мы сумели проследить за двумя «янки», тремя «дельтами» и «тайфуном». С «Мемфиса» поступило донесение, что «дельта», за которой он следил, помчалась домой со скоростью в двадцать узлов после пребывания в районе патрулирования на протяжении пяти суток, а потом Галлери запросил «Куинфиш». Тот же ответ — похоже, что все ракетоносцы возвращаются на базы. Кроме того, у нас есть фотографии со спутника «Биг-Берд», пролетевшего над Кольским заливом — на этот раз он не был закрыт облаками, — и на них ясно видны несколько надводных кораблей с яркими тепловыми сигнатурами, словно они разводят пары перед выходом в море.
— А что там с «Красным Октябрем»? — спросил Райан.
— Ничего. Может быть, у нас ошибочная информация, и он просто не вышел в море. Такое случается не впервые.
— А вам не кажется, что с ним могло что-то произойти? — задумчиво произнес Райан.
Давенпорт уже подумал об этом.
— Действительно, это объясняет необычную активность на севере, но что происходит на Балтике и в Средиземном море?
— Два года назад у нас исчез «Тэллиби», верно? — напомнил Райан. — Командующий морскими операциями разозлился до такой степени, что приказал организовать учения по спасению для всех кораблей в обоих океанах.
— Пожалуй, — согласился Давенпорт. Во время того провала было пролито столько крови, что в Норфолке она доходила едва не до колен. Маленькая ударная подлодка «Тэллиби», единственная лодка такого типа, пользовалась репутацией корабля, который преследует злой рок. Тогда в орбиту злого рока попади многие, — Как бы то ни было, сейчас все выглядит далеко не так страшно, чем пару часов назад. Русские не отзывали бы свои подводные ракетоносцы, планируй они что-то против нас, правда? — заметил Райан.
— Вижу, Джеймс, что Райан по-прежнему играет у тебя роль предсказателя?
— Потому он и получает тут деньги, Чарли.
— Все-таки это выглядит странно, — продолжал Райан. — Зачем отзывать все ракетоносцы? Они поступали таким образом когда-нибудь раньше? И как насчет ракетоносцев в Тихом океане?
— Об этом мне еще ничего не известно, — отозвался Давенпорт. — Я послал запрос КОМТИХФЛОТу, но они пока не отозвались. Что касается второго вопроса, то русские еще ни разу не отзывали сразу все ракетоносцы, но иногда проводили одновременную передислокацию своих подлодок. Возможно, это сейчас и происходит. Я ведь сказал, что они направляются в сторону портов, а не в порты. Точно узнаем лишь через пару дней.
— А вдруг они боятся, что одна из лодок пропала? — высказал предположение Райан.
— Вряд ли нам так повезет, — фыркнул Давенпорт. — Русские не потеряли ни одного ракетоносца после того «гольфа», который мы подняли у Гавайских островов. Тогда вы учились еще в школе, Райан. Рамиус слишком хороший командир, чтобы допустить подобное.
Капитан Смит с «Титаника» тоже был не так уж плох, подумал Райан.
— Спасибо за информацию, Чарли. — Грир положил трубку. — Похоже, ты был прав, Джек. У нас нет оснований для беспокойства. Давай запросим данные по Афганистану — и просто так, забавы ради, после окончания работы глянем на фотографии советского Северного флота, о которых говорил Чарли.
Через десять минут прибыл рассыльный с тележкой, доставивший документы из центрального архива. Грир относился к числу людей, которые предпочитают лично просматривать исходные данные. Это устраивало Райана. Он знал нескольких аналитиков, которые основывали свои доклады на выборочной информации, и адмирал жестко отчитывал их за это. Документы на тележке содержали данные, полученные из разных источников, однако для Райана самыми убедительными были радиоперехваты тактических переговоров русских, сделанные службами прослушивания на пакистанской границе и, подозревал он, собственно в Афганистане. Судя по сведениям о подготовке и ходе развития операций советских войск, ничто не указывало на вероятность скорого ухода русских из Афганистана, как предсказывалось в двух статьях, недавно опубликованных в «Красной звезде», и сообщалось несколькими разведывательными источниками в СССР. Грир и Райан провели три часа, оценивая полученные данные.
— Мне кажется, что сэр Базил уделяет слишком много внимания политической информации и недостаточно — сведениям, получаемым нашими постами прослушивания. Нет ничего необычного в том, что Советы не информируют полевых командиров о событиях в Москве, такое случается сплошь и рядом, но в целом картина не кажется мне достаточно ясной, — высказал свою точку зрения Райан.
Адмирал посмотрел на него.
— Тебе платят за ответы, не за вопросы, Джек.
— Видите ли, сэр, суть дела заключается в том, что Москва ввела свои войска в Афганистан по ошибке. Мы знаем это из докладов как военной разведки, так и политической. Развитие событий подтверждает подобные выводы. По моему мнению, они не знают, что сейчас предпринять. В таких случаях ход мыслей бюрократа склоняется к тому, чтобы не предпринимать ничего. Таким образом, полевые командиры получают приказ продолжать боевые действия, пока партийные боссы лихорадочно ищут выход из создавшегося положения и стараются прикрыть свои задницы, чтобы их не обвинили в том, что они втянули страну в эту мясорубку, — Хорошо, теперь мы знаем, что нам ничего не известно.
— Да, сэр. Мне это тоже не нравится, но говорить что-нибудь иное — значит лгать.
Адмирал фыркнул. В Лэнгли служило немало сотрудников разведки, готовых дать ответ, даже не зная вопроса. Райан был здесь еще новичком, а потому, если не знал ответа, то говорил об этом четко и недвусмысленно. Грир надеялся, что с течением времени это в нем не изменится.
После ланча прибыл рассыльный с пакетом из Национального управления фоторазведки. В пакете находились фотографии, сделанные в первой половине дня разведывательным спутником КН-11, дважды пролетевшим над Кольским заливом. В течение некоторого времени такие фотографии больше не будут поступать — это объяснялось орбитальной механикой и в общем-то отвратительной погодой над Кольским полуостровом. На первом комплекте фотографий, сделанных при дневном свете сразу после получения сигнала «МОЛНИЯ» из Москвы, виднелись корабли, стоящие на якоре или у причалов. В инфракрасных лучах многие из них ярко светились благодаря внутреннему теплу — это указывало, что их паровые котлы или газотурбинные двигательные установки действовали. Второй комплект состоял из снимков, сделанных во время следующего пролета под очень острым углом. Райан внимательно просмотрел фотографии.
— Вот это да! В море вышли крейсеры «Киров», «Москва», «Киев», три «кары», пять фрегатов «креста», четыре больших противолодочных корабля «кривак», восемь эсминцев «удалой» и пять «современных»!
— Значит, ты говоришь, это операция по поиску и спасению? — Грир пристально посмотрел на Райана. — Взгляни на нижнюю часть фотографии. Все быстроходные танкеры последовали за ними. В море вышла основная группа ударных сил Северного флота, а если им понадобились танкеры, значит, они собираются пробыть там некоторое время.
— Давенпорт мог бы рассказать нам о происходящем более подробно. И все же их подводные ракетоносцы направляются домой. На этих фотографиях не видно десантных судов, только боевые корабли, причем новейшие, те, которые обладают наибольшим радиусом плавания и высокой скоростью.
— И несут на борту самое современное вооружение.
— Верно, — кивнул Райан. — К тому же на подготовку к выходу в море они потратили всего несколько часов. Если бы они планировали операцию заранее, сэр, мы узнали бы об этом. Должно быть, все произошло только сегодня. Любопытно...
— У тебя появилась английская привычка говорить слишком сдержанно, Джек. — Грир встал. — Мне хочется, чтобы ты остался здесь еще на день.
— О'кей, сэр. — Райан посмотрел на часы. — Вы не будете возражать, если я позвоню жене? Не хочу, чтобы она ехала в аэропорт встречать самолет, на котором меня не будет.
— Конечно. А после этого поезжай в РУМО, — Грир имел в виду Разведуправление Министерства обороны, — и поговори с одним парнем, который раньше работал у меня. Выясни, какую оперативную информацию получают они о выходе русских в море. Если это учение, мы скоро узнаем об этом, и ты еще успеешь вернуться завтра домой со своей Барби-пловчихой.
Кукла была Барби-лыжницей, но на этот раз Райан промолчал.
День шестой
Штаб-квартира ЦРУ
— Так, посмотрим. Мы заметили повышенную активность в Баренцевом море. Похоже, там проводятся противолодочные учения среднего масштаба. Возможно, русские решили расширить их. Впрочем, это не объясняет возросшую активность в Балтийском и Средиземном морях. Может быть, военная игра?
— Нет. Они закончили маневры «Алый шторм» всего месяц назад.
Райан кивнул.
— Это верно, обычно русским требуется пара месяцев для оценки полученных данных. Да и кто захочет проводить военные игры в это время года? Погода отвратительная. Они когда-нибудь проводили крупные военные игры в декабре?
— Крупные — нет, но большинство сигналов подтверждения о получении указаний центра передано с подводных лодок, сынок, а им наплевать, какая погода на поверхности моря.
— Ну что ж, принимая во внимание еще и некоторые другие обстоятельства, можно назвать ситуацию зловещей. Нет информации о содержании радиограммы?
— Нет. Русские пользуются такими же компьютерными шифрами, как и мы. Если специалисты в АНБ и сумели их разгадать, мне об этом не сообщили. — Теоретически Агентство национальной безопасности функционирует под номинальным руководством директора ЦРУ, однако на деле оно ни с кем не считается и действует самостоятельно. — В этом и заключается анализ радиообменов, Джек, — нужно попытаться разгадать намерения русских, выясняя, кто с кем разговаривает.
— Верно, сэр, но когда все разговаривают со всеми...
— Да.
— Кто еще приведен в состояние повышенной боевой готовности? Армия? Войска ПВО?
— Нет, только флот. Подлодки, надводные корабли и морская авиация.
Райан потянулся.
— Тогда похоже, что это учения, сэр. Правда, чтобы разобраться в происходящем нам понадобится больше информации. Вы говорили с адмиралом Давенпортом?
— Это уже следующий этап. Пока не было времени. Я едва успел приехать, побриться и включить кофеварку. — Грир опустился в кресло, вставил телефонную трубку в аппарат селекторной связи и начал нажимать кнопки.
— Вице-адмирал Давенпорт, — послышался отрывистый голос.
— Привет, Чарли. Это Джеймс. Ты уже получил сообщение АНБ-976?
— Конечно, но меня вызвали не из-за него. Несколько часов назад у нашей сети СГАН поехала крыша.
— Вот как? — Грир посмотрел на телефон, затем перевел взгляд на Райана.
— Совершенно верно. Едва ли не каждая русская подлодка, находящаяся в море, внезапно выжала до пола педаль газа — и все почти разом.
— Что именно они предприняли, Чарли? — спросил Грир.
— Мы все еще пытаемся разобраться с этим. Похоже, куча русских подлодок устремились в Северную Атлантику. Их соединения в Норвежском море мчатся на юго-запад. Три лодки из эскадры в западной части Средиземного моря тоже, но здесь картина пока туманная. Все прояснится через несколько часов.
— Какие силы находятся у них вблизи наших берегов, сэр? — спросил Райан.
— Вас тоже разбудили, Райан? Отлично. Здесь у русских два старых «новембера». Один занимается сбором электронной информации у мыса, другой занял позицию у Кингс-Бея и доставляет массу неприятностей. В тысяче миль к югу от Исландии замечена лодка типа «янки», судя по первоначальным сводкам, она направляется на север. Это ошибка, наверно. Перепутали пеленг на обратный, не правильно расшифровали данные — что-нибудь вроде этого. Сейчас проверяем. Кто-то напортачил, не иначе, потому что раньше она шла на юг.
— Как относительно других русских ракетоносцев? — поинтересовался Райан.
— Их «дельты» и «тайфуны» остаются в Баренцевом море и в Охотском, как всегда. О них ничего нового. Да, конечно, там у нас ударные подлодки, но Галлери не хочет, чтобы они нарушали радиомолчание, — и он прав. Так что в настоящее время мы располагаем всего лишь одним сообщением о заблудившемся «янки».
— Какие шаги мы предприняли, Чарли? — спросил Грир.
— Галлери привел свои лодки в состояние повышенной боевой готовности на случай передислокации. И мне сообщили, что НО-РАД чуть повысил уровень боеготовности. — Давенпорт имел в виду Объединенную систему противовоздушной обороны североамериканского континента. — Штабы КОМАТФЛОТа и КОМТИХФЛОТа уже на ногах и носятся кругами — как и следовало ожидать. Несколько добавочных Р-3 подняты в воздух и прочесывают море у берегов Исландии. Пока ничего больше. Сначала надо выяснить, что затеяли русские.
— О'кей, держи меня в курсе событий.
— Как только узнаю что-то новое, сразу сообщу. Надеюсь, что и ты...
— Непременно. — Грир выключил телефон и погрозил пальцем Райану. — Не вздумай заснуть, Джек.
— С таким кофе? — Райан поднял кружку.
— Гляжу, ты не проявляешь особого беспокойства.
— Пока не вижу особых оснований для этого, сэр. У них там сколько сейчас — час дня? Может быть, какой-нибудь адмирал, скажем, сам старина Сергей, решил проверить готовность своих парней. Вряд ли он так уж доволен результатами «Алого шторма» и решил расшевелить кое-кого, включая нас, разумеется. Черт побери, ведь их армия и ВВС остались в стороне, а можно не сомневаться, что, если бы русские замышляли какую-нибудь мерзость, другие рода войск уж точно знали бы об этом. Нам придется понаблюдать за ними, но пока нам вряд ли стоит... — Райан едва не сказал «ударяться в панику», но вовремя сдержался и закончил:
— Беспокоиться.
— Тебе сколько было во время Пирл-Харбора?
— Отцу исполнилось девятнадцать, сэр. Он женился только после войны, и я не был первым маленьким Райаном. — Джек улыбнулся. Грир знал все это и без его объяснений. — Насколько припоминаю, вы тоже не были тогда в годах.
— Служил матросом второго класса на линкоре «Техас». — Грир не принимал участия в той войне. Вскоре после ее начала его приняли в Военно-морскую академию. Затем выпуск, подготовка на курсах офицеров-подводников — и война почти завершилась. Подлодка Грира подошла к японскому побережью через день после капитуляции Японии. — Но ты знаешь, что я имею в виду.
— Да, конечно, сэр. Именно поэтому у нас созданы ЦРУ, РУ-МО, АНБ и кое-что еще. Если русским удастся застать нас врасплох, может быть, их Маркс действительно чего-то стоит.
— Все эти подлодки, направляющиеся в Атлантику...
— Меня больше радует, что их «янки» идет на север. У Давенпорта было достаточно времени, чтобы убедиться в этом, просто он, наверно, не хочет верить в уход русского ракетоносца без подтверждения. Если бы Иван собирался предпринять что-то отчаянное, этот «янки» направлялся бы на юг. Ракеты на их старых подлодках не обладают достаточной дальностью. Скоро все прояснится. К счастью, сэр, вы умеете готовить хороший кофе.
— А как относительно завтрака?
— Было бы неплохо. Если нам удастся закончить с афганскими делами, я мог бы вылететь обратно уже завтра — то есть сегодня.
— Может, и вылетишь. Пожалуй, это научит тебя спать в самолетах.
Завтрак принесли через двадцать минут. Как Грир, так и Райан привыкли к плотным завтракам, и еда оказалась на удивление вкусной. Обычно пища, приготовленная в кафетерии ЦРУ, была весьма посредственной, как и во всех правительственных учреждениях. Райан подумал, что на этот раз, когда обслуживать приходилось немногих, ночная смена не пожалела усилий. А может, просто послали за готовым завтраком в соседний ресторан.
Давенпорт позвонил без четверти семь.
— У меня проверенная информация. Все русские ракетоносцы возвращаются домой. Мы сумели проследить за двумя «янки», тремя «дельтами» и «тайфуном». С «Мемфиса» поступило донесение, что «дельта», за которой он следил, помчалась домой со скоростью в двадцать узлов после пребывания в районе патрулирования на протяжении пяти суток, а потом Галлери запросил «Куинфиш». Тот же ответ — похоже, что все ракетоносцы возвращаются на базы. Кроме того, у нас есть фотографии со спутника «Биг-Берд», пролетевшего над Кольским заливом — на этот раз он не был закрыт облаками, — и на них ясно видны несколько надводных кораблей с яркими тепловыми сигнатурами, словно они разводят пары перед выходом в море.
— А что там с «Красным Октябрем»? — спросил Райан.
— Ничего. Может быть, у нас ошибочная информация, и он просто не вышел в море. Такое случается не впервые.
— А вам не кажется, что с ним могло что-то произойти? — задумчиво произнес Райан.
Давенпорт уже подумал об этом.
— Действительно, это объясняет необычную активность на севере, но что происходит на Балтике и в Средиземном море?
— Два года назад у нас исчез «Тэллиби», верно? — напомнил Райан. — Командующий морскими операциями разозлился до такой степени, что приказал организовать учения по спасению для всех кораблей в обоих океанах.
— Пожалуй, — согласился Давенпорт. Во время того провала было пролито столько крови, что в Норфолке она доходила едва не до колен. Маленькая ударная подлодка «Тэллиби», единственная лодка такого типа, пользовалась репутацией корабля, который преследует злой рок. Тогда в орбиту злого рока попади многие, — Как бы то ни было, сейчас все выглядит далеко не так страшно, чем пару часов назад. Русские не отзывали бы свои подводные ракетоносцы, планируй они что-то против нас, правда? — заметил Райан.
— Вижу, Джеймс, что Райан по-прежнему играет у тебя роль предсказателя?
— Потому он и получает тут деньги, Чарли.
— Все-таки это выглядит странно, — продолжал Райан. — Зачем отзывать все ракетоносцы? Они поступали таким образом когда-нибудь раньше? И как насчет ракетоносцев в Тихом океане?
— Об этом мне еще ничего не известно, — отозвался Давенпорт. — Я послал запрос КОМТИХФЛОТу, но они пока не отозвались. Что касается второго вопроса, то русские еще ни разу не отзывали сразу все ракетоносцы, но иногда проводили одновременную передислокацию своих подлодок. Возможно, это сейчас и происходит. Я ведь сказал, что они направляются в сторону портов, а не в порты. Точно узнаем лишь через пару дней.
— А вдруг они боятся, что одна из лодок пропала? — высказал предположение Райан.
— Вряд ли нам так повезет, — фыркнул Давенпорт. — Русские не потеряли ни одного ракетоносца после того «гольфа», который мы подняли у Гавайских островов. Тогда вы учились еще в школе, Райан. Рамиус слишком хороший командир, чтобы допустить подобное.
Капитан Смит с «Титаника» тоже был не так уж плох, подумал Райан.
— Спасибо за информацию, Чарли. — Грир положил трубку. — Похоже, ты был прав, Джек. У нас нет оснований для беспокойства. Давай запросим данные по Афганистану — и просто так, забавы ради, после окончания работы глянем на фотографии советского Северного флота, о которых говорил Чарли.
Через десять минут прибыл рассыльный с тележкой, доставивший документы из центрального архива. Грир относился к числу людей, которые предпочитают лично просматривать исходные данные. Это устраивало Райана. Он знал нескольких аналитиков, которые основывали свои доклады на выборочной информации, и адмирал жестко отчитывал их за это. Документы на тележке содержали данные, полученные из разных источников, однако для Райана самыми убедительными были радиоперехваты тактических переговоров русских, сделанные службами прослушивания на пакистанской границе и, подозревал он, собственно в Афганистане. Судя по сведениям о подготовке и ходе развития операций советских войск, ничто не указывало на вероятность скорого ухода русских из Афганистана, как предсказывалось в двух статьях, недавно опубликованных в «Красной звезде», и сообщалось несколькими разведывательными источниками в СССР. Грир и Райан провели три часа, оценивая полученные данные.
— Мне кажется, что сэр Базил уделяет слишком много внимания политической информации и недостаточно — сведениям, получаемым нашими постами прослушивания. Нет ничего необычного в том, что Советы не информируют полевых командиров о событиях в Москве, такое случается сплошь и рядом, но в целом картина не кажется мне достаточно ясной, — высказал свою точку зрения Райан.
Адмирал посмотрел на него.
— Тебе платят за ответы, не за вопросы, Джек.
— Видите ли, сэр, суть дела заключается в том, что Москва ввела свои войска в Афганистан по ошибке. Мы знаем это из докладов как военной разведки, так и политической. Развитие событий подтверждает подобные выводы. По моему мнению, они не знают, что сейчас предпринять. В таких случаях ход мыслей бюрократа склоняется к тому, чтобы не предпринимать ничего. Таким образом, полевые командиры получают приказ продолжать боевые действия, пока партийные боссы лихорадочно ищут выход из создавшегося положения и стараются прикрыть свои задницы, чтобы их не обвинили в том, что они втянули страну в эту мясорубку, — Хорошо, теперь мы знаем, что нам ничего не известно.
— Да, сэр. Мне это тоже не нравится, но говорить что-нибудь иное — значит лгать.
Адмирал фыркнул. В Лэнгли служило немало сотрудников разведки, готовых дать ответ, даже не зная вопроса. Райан был здесь еще новичком, а потому, если не знал ответа, то говорил об этом четко и недвусмысленно. Грир надеялся, что с течением времени это в нем не изменится.
После ланча прибыл рассыльный с пакетом из Национального управления фоторазведки. В пакете находились фотографии, сделанные в первой половине дня разведывательным спутником КН-11, дважды пролетевшим над Кольским заливом. В течение некоторого времени такие фотографии больше не будут поступать — это объяснялось орбитальной механикой и в общем-то отвратительной погодой над Кольским полуостровом. На первом комплекте фотографий, сделанных при дневном свете сразу после получения сигнала «МОЛНИЯ» из Москвы, виднелись корабли, стоящие на якоре или у причалов. В инфракрасных лучах многие из них ярко светились благодаря внутреннему теплу — это указывало, что их паровые котлы или газотурбинные двигательные установки действовали. Второй комплект состоял из снимков, сделанных во время следующего пролета под очень острым углом. Райан внимательно просмотрел фотографии.
— Вот это да! В море вышли крейсеры «Киров», «Москва», «Киев», три «кары», пять фрегатов «креста», четыре больших противолодочных корабля «кривак», восемь эсминцев «удалой» и пять «современных»!
— Значит, ты говоришь, это операция по поиску и спасению? — Грир пристально посмотрел на Райана. — Взгляни на нижнюю часть фотографии. Все быстроходные танкеры последовали за ними. В море вышла основная группа ударных сил Северного флота, а если им понадобились танкеры, значит, они собираются пробыть там некоторое время.
— Давенпорт мог бы рассказать нам о происходящем более подробно. И все же их подводные ракетоносцы направляются домой. На этих фотографиях не видно десантных судов, только боевые корабли, причем новейшие, те, которые обладают наибольшим радиусом плавания и высокой скоростью.
— И несут на борту самое современное вооружение.
— Верно, — кивнул Райан. — К тому же на подготовку к выходу в море они потратили всего несколько часов. Если бы они планировали операцию заранее, сэр, мы узнали бы об этом. Должно быть, все произошло только сегодня. Любопытно...
— У тебя появилась английская привычка говорить слишком сдержанно, Джек. — Грир встал. — Мне хочется, чтобы ты остался здесь еще на день.
— О'кей, сэр. — Райан посмотрел на часы. — Вы не будете возражать, если я позвоню жене? Не хочу, чтобы она ехала в аэропорт встречать самолет, на котором меня не будет.
— Конечно. А после этого поезжай в РУМО, — Грир имел в виду Разведуправление Министерства обороны, — и поговори с одним парнем, который раньше работал у меня. Выясни, какую оперативную информацию получают они о выходе русских в море. Если это учение, мы скоро узнаем об этом, и ты еще успеешь вернуться завтра домой со своей Барби-пловчихой.
Кукла была Барби-лыжницей, но на этот раз Райан промолчал.
День шестой
Среда, 8 декабря
Штаб-квартира ЦРУ
Райан уже не раз бывал в кабинете директора Центрального разведывательного управления — проводил иногда брифинги и передавал личные послания от его превосходительства сэра Базила Чарлстона самому директору ЦРУ. Кабинет был больше, чем у Грира, из окон открывался прекрасный вид на долину Потомака, а над интерьером поработал дизайнер, явно знакомый с прошлым директора. Раньше Артур Мур был судьей Верховного суда Техаса, и потому кабинет отражал традиции Юго-запада. Судья сидел вместе с адмиралом Гриром на диване возле огромного окна, из которого открывалась живописная панорама. Грир жестом подозвал Райана к себе и вручил ему папку.
Она была из красного пластика и защелкивалась на замок. По краям шла белая лента, а в центре обложки была простая бумажная наклейка с надписью «ТОЛЬКО ДЛЯ ДОПУЩЕННЫХ ПО КАТЕГОРИИ А. ИВА». Ни первое, ни второе не было чем-то странным. В подвале штаб-квартиры ЦРУ в Лэнгли находился компьютер, который произвольно выбирал названия простым прикосновением к клавише. Это не позволяло иностранному агенту догадаться о смысле операции по ее наименованию. Открыв папку, Райан прежде всего посмотрел на оглавление. По-видимому, существовало всего три экземпляра документа, названного «ИВА», и на каждом стояли инициалы владельца. Документ ЦРУ, размноженный только в трех экземплярах, был настолько необычным, что Райан, обладающий высшей степенью допуска «ТУМАННОСТЬ», еще ни разу не сталкивался с чем-либо подобным. Судя по суровым лицам Мура и Грира, они были двумя из тех троих, что обладали допуском по категории "А"; третьим, решил Райан, являлся заместитель директора ЦРУ по оперативной деятельности, еще один техасец по имени Роберт Риттер.
Райан перевернул страницу с оглавлением. Доклад был ксерокопией документа, отпечатанного на механической пишущей машинке, судя по числу перебитых опечаток, непрофессиональной машинисткой. Если Нэнси Каммингз или другой личной секретарше с высокой степенью допуска не разрешили работать с ним... Райан поднял голову.
— Все в порядке, Джек, — сказал Грир. — Ты только что получил допуск к «ИВЕ».
Райан сел и, несмотря на волнение, начал медленно и внимательно читать доклад, осмысливая каждое слово.
Кодовая кличка агента была «Кардинал». За все время существования ЦРУ он являлся самым высокопоставленным агентом в советской иерархии, о таких агентах слагаются легенды. Кардинал был завербован более двадцати лет назад Олегом Пеньковским. Еще одна легендарная личность — теперь он мертв, — Пеньковский был тогда полковником ГРУ, советской военной разведки, более мощной, активной и разветвленной разведывательной организации, чем американское РУМО — Разведывательное управление Министерства обороны. По занимаемой должности он имел доступ ко всем данным, связанным с вооруженными силами, — от структуры командования Советской армии до оперативной готовности советских межконтинентальных ракет. Информация, которую он сумел передать через своего английского связника Гревилла Уинна, оказалась исключительно ценной, и западные страны стали полагаться на нее — слишком полагаться. Пеньковского разоблачили во время кубинского ракетного кризиса 1962 года. Именно его информация, запрошенная и высланная с огромным трудом и в невероятной спешке, позволила президенту Кеннеди сделать вывод, что Советский Союз не готов к стратегическому противостоянию и не пойдет на военное столкновение. Эти сведения позволили президенту загнать Хрущева в угол, из которого тот не смог выбраться. Знаменитая уверенность Кеннеди, которую приписывали его стальным нервам, была, как и во многих подобных случаях на протяжении истории, следствием того, что он знал карты противника. Этим преимуществом американского президента одарил бесстрашный агент, с которым Кеннеди так и не довелось встретиться. Пеньковский слишком поспешно отреагировал на срочный запрос из Вашингтона, а он находился под подозрением, и это сыграло свою роковую роль. Пеньковский заплатил за измену собственной жизнью. Однако о том, что за ним ведется более пристальная слежка, чем это принято в обществе, где следят за каждым, первым узнал Кардинал. Он предупредил Пеньковского, но было уже слишком поздно. Когда стало ясно, что полковника не удастся вывезти из Советского Союза и спасти, Пеньковский настоял на том, чтобы Кардинал выдал его. Таким образом, по иронии судьбы смерть этого мужественного разведчика укрепила доверие к человеку, которого он сам и завербовал.
Деятельность Кардинала была окутана такой же тайной, как и его имя. Являясь старшим советником и доверенным лицом одного из членов Политбюро, Кардинал часто выступал в роли его полномочного представителя в советском военном истеблишменте. Таким образом, он имел доступ к политическим и военным тайнам исключительной важности. Вот почему поступающая от него информация была столь ценной — и, как ни парадоксально, не менее подозрительной. Те немногие опытные сотрудники ЦРУ, которые знали о его существовании, не исключали вероятности того, что в какой-то момент длительной карьеры американского агента его мог перевербовать один из тысяч контрразведчиков КГБ, чья единственная обязанность заключалась в слежке за всеми и каждым. По этой причине материалы, поступающие от Кардинала всегда подвергались тщательной проверке и сравнению с информацией других агентов и других источников. Тем не менее Кардинал сумел пережить многих мелких агентов, и его роль в советской иерархии не уменьшалась, а скорее наоборот.
Кодовая кличка «Кардинал» была известна в Вашингтоне только трем руководителям ЦРУ. В первый день каждого месяца компьютер произвольно выбирал новое название для поступающих от него материалов, и это название циркулировало всего лишь в высшем эшелоне офицеров и аналитиков Центрального разведывательного управления. В этом месяце данные от Кардинала проходили под кодовым названием «ИВА». Прежде чем с крайней неохотой ознакомить тех, кто находятся за стенами ЦРУ, с содержанием поступившей информации, ее перерабатывали так же тщательно, как делает это со своими доходами мафия, чтобы скрыть их источники. Были также приняты уникальные меры по обеспечению безопасности Кардинала. Из опасений, что криптографы могут раскрыть его личность, донесения Кардинала передавались только из рук в руки, их никогда не передавали по радио или по наземным линиям связи. Да и сам Кардинал проявлял предельную осторожность — он многому научился на примере судьбы Пеньковского. Информация передавалась от Кардинала через нескольких посредников прямо сотруднику ЦРУ, возглавлявшему московскую резидентуру. Кардинал пережил двенадцать резидентов; у одного из них, ушедшего в отставку, был брат — член ордена иезуитов. Каждое утро этот священник, преподающий философию и теологию в Фордхэмском университете в Нью-Йорке возносил молитву за безопасность и душу человека, имени которого не знал и никогда не узнает. Как никому не дано знать, может быть, это тоже способствовало тому, что Кардинал оставался в живых и продолжал свою работу.
Четырежды Кардиналу предлагали вывезти его из Советского Союза, но он неизменно отказывался. Для одних это свидетельствовало о том, что он двойной агент, а для других служило несомненным доказательством того, что, подобно большинству самых талантливых агентов, он руководствуется побуждениями, известными лишь ему одному, и поэтому, как и большинство самых талантливых агентов, он, возможно, немного не в себе.
Документ, который сейчас читал Райан, находился в пути двадцать часов. Пять часов понадобилось для того, чтобы доставить пленку в американское посольство в Москве, где она тут же попала в руки резидента. Опытный оперативник и бывший репортер газеты «Нью-Йорк тайме», он работал под прикрытием должности пресс-атташе. Резидент сам проявил пленку в собственной фотолаборатории. Через тридцать минут после того, как пленка попала к нему, он изучил пять проявленных кадров с помощью увеличительного стекла и послал в Вашингтон «молнию», в которой говорилось, что донесение Кардинала в пути. Затем с помощью портативной пишущей машинки резидент перенес содержание с пленки на легковоспламеняющуюся бумагу, переводя текст с русского на английский. Эта мера предосторожности уничтожила почерк агента, а перевод, неизбежно ведущий к перефразированию текста, устранил все характерные особенности его манеры говорить. После этого резидент сжег пленку и поместил донесение в металлическую коробку, похожую на портсигар. Внутри нее находилось крохотное пиротехническое устройство, которое срабатывало при попытке не правильно открыть коробку или даже при сильном толчке — так уже произошло дважды, когда коробку случайно роняли. Теперь глава резидентуры отнес коробку неотлучно находившемуся в здании посольства дипкурьеру, уже имевшему билет на рейс «Аэрофлота» в Лондон. Через три часа, прибыв в лондонский аэропорт Хитроу, курьер быстро пересел на «Боинг-747» авиакомпании «Пан-Америкэн», летящий в Нью-Йорк, откуда челночным рейсом авиакомпании «Истерн» прибыл в Национальный аэропорт Вашингтона. В восемь утра дипломатическая почта оказалась в здании Государственного департамента. Там офицер ЦРУ забрал коробку, немедленно привез в Лэнгли и передал заместителю директора по разведывательной деятельности. Коробку в присутствии заместителя директора открыл инструктор управления технических служб ЦРУ. Заместитель директора снял три копии на персональном ксероксе у себя в кабинете и сжег в пепельнице лист бумаги с первоначальным текстом. Случалось, такие меры предосторожности вызывали улыбку у некоторых новоиспеченных заместителей директора по разведывательной деятельности. Но улыбка исчезала сразу же при чтении первых строк.
Она была из красного пластика и защелкивалась на замок. По краям шла белая лента, а в центре обложки была простая бумажная наклейка с надписью «ТОЛЬКО ДЛЯ ДОПУЩЕННЫХ ПО КАТЕГОРИИ А. ИВА». Ни первое, ни второе не было чем-то странным. В подвале штаб-квартиры ЦРУ в Лэнгли находился компьютер, который произвольно выбирал названия простым прикосновением к клавише. Это не позволяло иностранному агенту догадаться о смысле операции по ее наименованию. Открыв папку, Райан прежде всего посмотрел на оглавление. По-видимому, существовало всего три экземпляра документа, названного «ИВА», и на каждом стояли инициалы владельца. Документ ЦРУ, размноженный только в трех экземплярах, был настолько необычным, что Райан, обладающий высшей степенью допуска «ТУМАННОСТЬ», еще ни разу не сталкивался с чем-либо подобным. Судя по суровым лицам Мура и Грира, они были двумя из тех троих, что обладали допуском по категории "А"; третьим, решил Райан, являлся заместитель директора ЦРУ по оперативной деятельности, еще один техасец по имени Роберт Риттер.
Райан перевернул страницу с оглавлением. Доклад был ксерокопией документа, отпечатанного на механической пишущей машинке, судя по числу перебитых опечаток, непрофессиональной машинисткой. Если Нэнси Каммингз или другой личной секретарше с высокой степенью допуска не разрешили работать с ним... Райан поднял голову.
— Все в порядке, Джек, — сказал Грир. — Ты только что получил допуск к «ИВЕ».
Райан сел и, несмотря на волнение, начал медленно и внимательно читать доклад, осмысливая каждое слово.
Кодовая кличка агента была «Кардинал». За все время существования ЦРУ он являлся самым высокопоставленным агентом в советской иерархии, о таких агентах слагаются легенды. Кардинал был завербован более двадцати лет назад Олегом Пеньковским. Еще одна легендарная личность — теперь он мертв, — Пеньковский был тогда полковником ГРУ, советской военной разведки, более мощной, активной и разветвленной разведывательной организации, чем американское РУМО — Разведывательное управление Министерства обороны. По занимаемой должности он имел доступ ко всем данным, связанным с вооруженными силами, — от структуры командования Советской армии до оперативной готовности советских межконтинентальных ракет. Информация, которую он сумел передать через своего английского связника Гревилла Уинна, оказалась исключительно ценной, и западные страны стали полагаться на нее — слишком полагаться. Пеньковского разоблачили во время кубинского ракетного кризиса 1962 года. Именно его информация, запрошенная и высланная с огромным трудом и в невероятной спешке, позволила президенту Кеннеди сделать вывод, что Советский Союз не готов к стратегическому противостоянию и не пойдет на военное столкновение. Эти сведения позволили президенту загнать Хрущева в угол, из которого тот не смог выбраться. Знаменитая уверенность Кеннеди, которую приписывали его стальным нервам, была, как и во многих подобных случаях на протяжении истории, следствием того, что он знал карты противника. Этим преимуществом американского президента одарил бесстрашный агент, с которым Кеннеди так и не довелось встретиться. Пеньковский слишком поспешно отреагировал на срочный запрос из Вашингтона, а он находился под подозрением, и это сыграло свою роковую роль. Пеньковский заплатил за измену собственной жизнью. Однако о том, что за ним ведется более пристальная слежка, чем это принято в обществе, где следят за каждым, первым узнал Кардинал. Он предупредил Пеньковского, но было уже слишком поздно. Когда стало ясно, что полковника не удастся вывезти из Советского Союза и спасти, Пеньковский настоял на том, чтобы Кардинал выдал его. Таким образом, по иронии судьбы смерть этого мужественного разведчика укрепила доверие к человеку, которого он сам и завербовал.
Деятельность Кардинала была окутана такой же тайной, как и его имя. Являясь старшим советником и доверенным лицом одного из членов Политбюро, Кардинал часто выступал в роли его полномочного представителя в советском военном истеблишменте. Таким образом, он имел доступ к политическим и военным тайнам исключительной важности. Вот почему поступающая от него информация была столь ценной — и, как ни парадоксально, не менее подозрительной. Те немногие опытные сотрудники ЦРУ, которые знали о его существовании, не исключали вероятности того, что в какой-то момент длительной карьеры американского агента его мог перевербовать один из тысяч контрразведчиков КГБ, чья единственная обязанность заключалась в слежке за всеми и каждым. По этой причине материалы, поступающие от Кардинала всегда подвергались тщательной проверке и сравнению с информацией других агентов и других источников. Тем не менее Кардинал сумел пережить многих мелких агентов, и его роль в советской иерархии не уменьшалась, а скорее наоборот.
Кодовая кличка «Кардинал» была известна в Вашингтоне только трем руководителям ЦРУ. В первый день каждого месяца компьютер произвольно выбирал новое название для поступающих от него материалов, и это название циркулировало всего лишь в высшем эшелоне офицеров и аналитиков Центрального разведывательного управления. В этом месяце данные от Кардинала проходили под кодовым названием «ИВА». Прежде чем с крайней неохотой ознакомить тех, кто находятся за стенами ЦРУ, с содержанием поступившей информации, ее перерабатывали так же тщательно, как делает это со своими доходами мафия, чтобы скрыть их источники. Были также приняты уникальные меры по обеспечению безопасности Кардинала. Из опасений, что криптографы могут раскрыть его личность, донесения Кардинала передавались только из рук в руки, их никогда не передавали по радио или по наземным линиям связи. Да и сам Кардинал проявлял предельную осторожность — он многому научился на примере судьбы Пеньковского. Информация передавалась от Кардинала через нескольких посредников прямо сотруднику ЦРУ, возглавлявшему московскую резидентуру. Кардинал пережил двенадцать резидентов; у одного из них, ушедшего в отставку, был брат — член ордена иезуитов. Каждое утро этот священник, преподающий философию и теологию в Фордхэмском университете в Нью-Йорке возносил молитву за безопасность и душу человека, имени которого не знал и никогда не узнает. Как никому не дано знать, может быть, это тоже способствовало тому, что Кардинал оставался в живых и продолжал свою работу.
Четырежды Кардиналу предлагали вывезти его из Советского Союза, но он неизменно отказывался. Для одних это свидетельствовало о том, что он двойной агент, а для других служило несомненным доказательством того, что, подобно большинству самых талантливых агентов, он руководствуется побуждениями, известными лишь ему одному, и поэтому, как и большинство самых талантливых агентов, он, возможно, немного не в себе.
Документ, который сейчас читал Райан, находился в пути двадцать часов. Пять часов понадобилось для того, чтобы доставить пленку в американское посольство в Москве, где она тут же попала в руки резидента. Опытный оперативник и бывший репортер газеты «Нью-Йорк тайме», он работал под прикрытием должности пресс-атташе. Резидент сам проявил пленку в собственной фотолаборатории. Через тридцать минут после того, как пленка попала к нему, он изучил пять проявленных кадров с помощью увеличительного стекла и послал в Вашингтон «молнию», в которой говорилось, что донесение Кардинала в пути. Затем с помощью портативной пишущей машинки резидент перенес содержание с пленки на легковоспламеняющуюся бумагу, переводя текст с русского на английский. Эта мера предосторожности уничтожила почерк агента, а перевод, неизбежно ведущий к перефразированию текста, устранил все характерные особенности его манеры говорить. После этого резидент сжег пленку и поместил донесение в металлическую коробку, похожую на портсигар. Внутри нее находилось крохотное пиротехническое устройство, которое срабатывало при попытке не правильно открыть коробку или даже при сильном толчке — так уже произошло дважды, когда коробку случайно роняли. Теперь глава резидентуры отнес коробку неотлучно находившемуся в здании посольства дипкурьеру, уже имевшему билет на рейс «Аэрофлота» в Лондон. Через три часа, прибыв в лондонский аэропорт Хитроу, курьер быстро пересел на «Боинг-747» авиакомпании «Пан-Америкэн», летящий в Нью-Йорк, откуда челночным рейсом авиакомпании «Истерн» прибыл в Национальный аэропорт Вашингтона. В восемь утра дипломатическая почта оказалась в здании Государственного департамента. Там офицер ЦРУ забрал коробку, немедленно привез в Лэнгли и передал заместителю директора по разведывательной деятельности. Коробку в присутствии заместителя директора открыл инструктор управления технических служб ЦРУ. Заместитель директора снял три копии на персональном ксероксе у себя в кабинете и сжег в пепельнице лист бумаги с первоначальным текстом. Случалось, такие меры предосторожности вызывали улыбку у некоторых новоиспеченных заместителей директора по разведывательной деятельности. Но улыбка исчезала сразу же при чтении первых строк.