Деннис побежал туда, следуя за другими, на север, к выходу, который вел к месту парковки автомобилей служащих парка. На это ему понадобилось пять минут. Деннис вбежал в запасной командный центр и увидел, что теперь он укомплектован двойным составом обслуживающего персонала. Его запасной письменный стол был свободен, и телефон уже подсоединен к Guardia Civil.
— Вы в безопасности? — спросил капитан.
— Пока, полагаю, в безопасности, — ответил Деннис. Он переключил камеры своего кабинета в замке на свой монитор.
— Сюда, — сказал им Андре. Дверь, однако, оказалась запертой. Он отошел на несколько шагов и выстрелил из пистолета в дверную ручку. Замок погнулся от удара, но остался запертым, несмотря на то, что показывают в кино. Затем Рене попробовал свой «узи», очередь из которого раздробила эту часть двери и позволила ему открыть ее. Андре повел их наверх, затем ударом ноги выбил дверь в командный центр — он оказался пустым. Он выругался, обнаружив это.
— Я вижу их! — сказал Деннис в телефонную трубку. — Один мужчина — двое — шесть человек с автоматами. Господи, они привели с собой детей! — Один из террористов подошел к камере наблюдения, навел на нее пистолет, и изображение исчезло.
— Сколько человек с автоматами? — спросил капитан.
— По крайней мере шесть, может быть, десять. Они захватили детей в заложники. Вы поняли меня? У них дети!
— Я слышал вас, сеньор Деннис. Сейчас мне придется оставить вас и принять ответные меры. Оставайтесь у телефона.
— Да. — Деннис взялся за ручки управления другими камерами в парке, чтобы увидеть, что там происходит. — Проклятие, — выругался он в ярости, которая заменила теперь шок. Затем он позвонил своему председателю, думая, что ему сказать, когда саудовский принц спросит, какая чертовщина происходит в его парке, — нападение террористов на парк, созданный для развлечений?
У себя в кабинете капитан Дарио Гассман позвонил в Мадрид, чтобы передать первый доклад об инциденте. Был разработан план на случай критической ситуации, и сейчас он выполнялся полицейскими. Десять автомобилей и шестнадцать человек мчались сейчас по разделенному на две полосы шоссе с разных направлений и различных районов патрулирования, зная только, что осуществляется план W. Их первое задание заключалось в том, чтобы создать периметр, не пропускать никого внутрь или наружу — последняя часть этого плана скоро окажется совершенно невыполнимой. Пока капитан Гассман шел к своему автомобилю, чтобы выехать в Worldpark, в Мадриде происходили другие события. Капитану понадобилось тридцать минут, чтобы доехать до парка, даже с включенными огнями и ревущей сиреной, и за это время у него была возможность обдумать ситуацию. У него шестнадцать человек в парке, или они уже подъезжают к парку, но, если в Worldpark находится десять вооруженных преступников, этого будет недостаточно, недостаточно даже для того, чтобы установить внутренний и внешний периметры. Сколько еще человек понадобится? Придется ли вызывать команду быстрого реагирования, сформированную несколько лет назад по инициативе Guardia Civil? Нет, наверно. Что за преступники нападут на Worldpark в такое время дня? Лучшее время для ограбления парка — это когда парк закрывается, капитан и его люди предвидят эту возможность и готовятся к ней — потому что в это время все деньги собраны, разложены по пачкам и лежат в брезентовых мешках, готовые для перевозки в банк. Тогда они охраняются персоналом парка, а иногда и его людьми... это время наибольшей уязвимости. Но нет, кто бы это ни был, они выбрали середину дня и захватили заложников — детей. Итак, это грабители или кто-то еще? Что это за преступники? Что, если это террористы... они захватили заложников... баскские террористы? Проклятие, что тогда?
Но события уже вышли из-под контроля Гассмана. Один из руководителей фирмы «Томпсон» говорил по сотовому телефону со своей штаб-квартирой, звонок быстро достиг председателя фирмы, который сидел в уличном кафе, но звонок мгновенно прервал его ланч. Председатель позвонил министру обороны, и события тут же начали ускоряться. Сообщение менеджера фирмы «Томпсон», находящегося на месте преступления, было сжатым и недвусмысленным. Министр обороны сам позвонил ему, и его секретарша записала все, в чем нуждался министр. Заметки тут же напечатали и передали по факсу премьер-министру и министру иностранных дел, последний связался со своим испанским коллегой и попросил срочного подтверждения. Это превратилось уже в политическое дело, и в министерстве обороны сделали еще один телефонный звонок.
— Да, это Джон Кларк, — сказал по телефону Радуга Шесть. — Да, сэр. Где точно это находится... понимаю... сколько? О'кей. Высылайте нам всю дополнительную информацию, которую получите... Нет, сэр, мы не можем приступить к развертыванию до тех пор, пока с такой просьбой не обратится правительство этой страны. Спасибо, господин министр. — Кларк нажал на другие кнопки своего телефона. — Ал, зайди ко мне. У нас появился новый клиент. — Затем он позвонил с аналогичной просьбой Биллу Тауни, Беллоу, Чавезу и Ковингтону.
Менеджер фирмы «Томпсон», по-прежнему находящийся в парке, собрал своих людей у киоска, торгующего пиццей, и спросил их мнение. Бывший офицер-танкист французской армии, он действовал напряженно и быстро, стараясь восстановить порядок среди воцарившегося хаоса. Тех сотрудников, чьи дети остались с ними, он отвел в сторону.
Тех же, чьих детей забрали террористы в качестве заложников, он пересчитал и определил, что пропало тридцать три ребенка и еще один или два в инвалидных креслах. Как и следовало ожидать, родители были в панике, но он держал их под контролем, затем снова позвонил председателю фирмы, чтобы более подробно объяснить ситуацию. Затем он написал на листе бумаги список пропавших детей с указанием имени и возраста каждого, сдерживая свои эмоции, насколько это было возможно, и благодарил бога за то, что его дети взрослые и не поехали на эту экскурсию. Закончив с этим, он увел людей от замка, нашел сотрудника парка и спросил, где можно найти телефоны и факсимильные аппараты. Их провели через деревянную дверь в хорошо замаскированное служебное здание, откуда они спустились по лестнице в подземное помещение и далее в запасной командный центр парка. Там они встретили Майка Денниса, все еще держащего в руке папку с приветственной речью и пытавшегося осознать произошедшее.
Через несколько минут приехал Гассман и увидел, как передают по факсу в Париж список имен заложников. Тут же позвонил французский министр обороны. Оказалось, что он знаком со старшим сотрудником фирмы «Томпсон», полковником Робертом Гамеленом, который несколько лет назад возглавлял группу, разрабатывавшую систему управления огнем для тяжелого танка второго поколения «Леклерк».
— Сколько?
— Тридцать три ребенка из нашей группы, может быть немного больше, но террористы выбирали наших детей со знанием дела, месье министр. Это работа для легиона, — уверенно заявил полковник Гамелен, имея в виду группу специальных операций Иностранного легиона.
— Посмотрим, полковник. — Разговор закончился.
— Меня зовут капитан Гассман, — обратился к Гамелену офицер в странной фуражке.
— Проклятие, я побывал там со своей семьей в прошлом году, — сказал Питер Ковингтон. — Понадобится целый батальон, чтобы захватить этот парк. Настоящий кошмар, масса зданий, большая территория, несколько уровней. Мне кажется, что там даже есть подземное служебное помещение.
— Карты, планы, диаграммы? — спросил Кларк у миссис Форгейт.
— Сейчас посмотрю, — сказала секретарша, выходя из конференц-зала.
— Что нам известно? — спросил Чавез.
— Немного, но французы в ярости, и они обратились с просьбой к испанцам запросить нас о помощи, или они сами возьмутся за дело...
— Это только что прибыло, — сказала миссис Форгейт, передала Кларку факс и снова ушла.
— Список заложников, боже мой, это все дети, возраст от четырех до одиннадцати... тридцать три человека... господи, — выдохнул Кларк, внимательно прочитал факс и передал его Алистеру Стэнли.
— Если будем разворачиваться, необходимы обе группы, — тут же произнес шотландец.
— Да, — кивнул Кларк. — Похоже на это. — Зазвонил телефон.
— Телефонный звонок для мистера Тауни, — донесся из динамика женский голос.
— Тауни слушает, — сказал шеф разведки, подняв трубку. — Да, Роджер... да, мы знаем, нам позвонили из... а, понимаю. Хорошо. Мы сейчас займемся этим, Роджер. Спасибо. — Тауни положил трубку. — Испанское правительство запросило через британское посольство в Мадриде, чтобы мы немедленно приступили к развертыванию.
— О'кей, парни, — сказал Джон и встал. — Седлаем коней. Бог мой, это был быстрый вызов.
Чавез и Ковингтон выбежали из комнаты и направились к зданиям своих групп. Снова зазвонил телефон Кларка.
— Да? — Он слушал несколько минут. — О'кей, это нам подходит. Спасибо, сэр.
— Кто это звонил, Джон?
— Министерство обороны только что запросило самолет «МС-130» у Первого авиакрыла специальных операций. Они перебрасывают его к нам вместе с вертолетом Мэллоя. Оказывается, в двадцати километрах от того места, куда мы направляемся, находится военный аэродром, и Уайтхолл пытается договориться, чтобы нам разрешили посадку на нем. — Что еще лучше, ему не требовалось добавлять, транспортный самолет «Геркулес» может забрать их прямо из Герефорда.
— Когда мы будем готовы?
— Меньше чем через час, — ответил Стэнли после секундного раздумья.
— Отлично, потому что эта птичка «Геркулес» прибывает через сорок минут или даже меньше. Экипаж направляется к ней прямо сейчас.
— Слушайте меня, парни, — говорил Чавез в полукилометре от штаба, войдя в помещение своей группы. — У нас работа. Сапоги и шпоры, парни. Поторопитесь.
Они направились к своим шкафчикам, прежде чем сержант Паттерсон высказал возражение:
— Динг, но дежурит сейчас Группа-1. Что случилось?
— Похоже, что на этот раз потребовались обе группы, Хэнк. Сегодня вылетают все.
— Хорошо. — Паттерсон пошел к своему шкафчику.
Снаряжение было уже уложено, так полагалось всегда. Пластиковые контейнеры подкатили к двери еще до того, как подъехал грузовик, чтобы забрать их.
Полковник Гамелен узнал все раньше капитана Гассмана. Министр обороны Франции позвонил ему, чтобы сообщить, что две группы специальных операций вылетают к ним по просьбе испанского правительства и приземлятся через три часа или даже раньше. Менеджер передал эту информацию собравшимся, к неудовольствию испанского полицейского офицера, который тут же позвонил в Мадрид своему министру внутренних дел, чтобы уведомить его об этом, но оказалось, что министр только что узнал о прилете группы из министерства иностранных дел. Дополнительные подразделения полиции были уже в пути. Им было приказано не предпринимать никаких действий, кроме усиления периметра. Реакцией Гассмана на то, что его обошли, было очевидное неудовольствие, но он получил свой приказ. Из тридцати полицейских его подразделения, находящихся на месте, ему приказали выдвинуть десять, медленно и осторожно, к замку, а еще двое сделали то же самое в подземелье. Из приказа следовало, что оружие должно находиться в кобурах или поставлено на предохранитель. Запрещалось открывать огонь при любых обстоятельствах. Этот приказ было легче отдать, чем исполнить.
До настоящего времени все развивалось хорошо, подумал Рене, и командный центр парка был лучше, чем он мог рассчитывать. Сейчас он учился пользоваться компьютерной системой, чтобы выбирать телевизионные камеры, которые, казалось, покрывали весь парк, от мест для парковки до мест ожидания у аттракционов. Изображение, передаваемое камерами, было черно-белым, и, после того как выбрано место наблюдения, он мог воспользоваться электронным увеличением и увидеть с помощью камеры все, что ему хотелось. На стенах офиса установлено двадцать мониторов, каждый из которых связан через компьютерный терминал, по крайней мере, с пятью камерами в парке. Никто не мог незаметно приблизиться к замку. Великолепно.
В комнате для секретарей — Рене видел это через открытую дверь — Андре усадил детей на пол одной тесной группой, за исключением двух в инвалидных креслах, которых он поставил у стены. Все дети смотрели широко открытыми глазами, напуганные, чего еще следовало от них ожидать? Сейчас они сидели молча, что устраивало его. Андре закинул автомат через плечо. Пока в нем не было необходимости, не так ли?
— Вы будете молчать, — сказал он детям по-французски, затем отступил к двери, ведущей в командный центр. — Первый, — позвал он.
— Слушаю тебя, Девятый, — отозвался Рене.
— Сейчас все здесь под контролем. Не пора ли позвонить?
— Да, — согласился Первый. Он подвинул кресло к телефону и осмотрел кнопки. Выбрав наиболее подходящую, Рене нажал на нее.
— Слушаю.
— Кто это?
— Я — Майк Деннис, директор парка.
— Bien, а я — Первый и теперь распоряжаюсь вашим Worldpark.
— О'кей, мистер Первый. Что вы хотите?
— Сейчас у вас полиция?
— Да, они здесь.
— Хорошо. Я хочу поговорить с их командиром.
— Капитан? — Деннис показал на телефон. Гассман сделал три шага к письменному столу.
— Я — капитан Дарио Гассман из Guardia Civil.
— Я — Первый. Я всем распоряжаюсь. Вы знаете, что у меня более тридцати заложников, верно?
— Да, мне это известно, — ответил капитан, стараясь говорить настолько спокойно, насколько позволяли обстоятельства. Он читал книги и прошел подготовку по переговорам с террористами, удерживающими заложников, и теперь он мог проверить теорию на практике.
— Я ни о чем не прошу. Я буду отдавать вам приказы, которые должны выполняться немедленно, и вы будете передавать мои приказы другим. Вам это понятно?
— Si.
— Все наши заложники — французы. Вы установите линию связи с французским посольством в Мадриде. Мои приказы направляются им. Прошу вас иметь в виду, что ни один из заложников не является гражданином вашей страны. Это дело между нами и французами. Вы поняли меня?
— Сеньор Первый, я отвечаю за безопасность этих детей. Это произошло на территории Испании.
— Пусть будет так, как вы говорите, — ответил Первый, — но вы немедленно установите телефонную связь с французским посольством. Сообщите мне, когда это будет готово.
— Прежде всего, я должен сообщить о вашей просьбе моему руководству. Я свяжусь с вами после того, как получу инструкции от них.
— Поторопитесь, — сказал ему Рене, прежде чем повесить трубку.
В хвостовой части самолета было шумно. Четыре двигателя взвыли, разгоняя самолет «MC-130» по взлетной полосе, затем он оторвался от земли, прыгнул в воздух и начал свой полет в Испанию. Кларк и Стэнли находились впереди, в центре связи, стараясь услышать в своих звукоизолирующих наушниках сквозь рев двигателей поступающую информацию, которая была, как всегда, отрывочной и бессвязной.
Голос обещал представить им карты и планы сразу после их прибытия на место, но дополнительной информации о числе и личности террористов не было — голос сообщил, что они занимаются этим. В этот момент прибыл факс из Парижа через штаб Первого авиакрыла специальных операций, которое имело сейчас защищенную линию связи, соединенную с Герефордом. Это был еще один список заложников, и на этот раз Кларк прочитал имена, и часть его сознания пыталась соединить имена с лицами, хотя он и знал, что в каждом случае ошибается. Несмотря на это, он не прекращал делать попытки. Тридцать три ребенка, сидящие в замке парка, окруженные вооруженными мужчинами, которых было по крайней мере шестеро, может быть, десять или даже больше; они все еще пытались получить эту информацию. Проклятие, подумал Джон. Он знал, что есть вещи, с которыми нельзя торопиться, но ничто в таком деле не шло достаточно быстро, даже если вы делали это сами.
В хвостовом отделении бойцы расстегнули привязные ремни и начали надевать свои черные комбинезоны из номекса, почти не разговаривая друг с другом, а командиры групп пошли вперед, чтобы узнать поступившие новости. Вернувшись через десять минут, Чавез и Ковингтон тоже начали надевать комбинезоны. На безмолвные вопросительные взгляды они только наклонили головы в типичном жесте «а черт их разберет», из чего солдаты сделали вывод, что новости не были слишком хорошими.
Командиры групп сообщили своим людям то немногое, что им было известно, вместе со своими предположениями. Дети в качестве заложников. По-видимому, их больше тридцати. Удерживает детей группа террористов, их национальность и цель захвата заложников по-прежнему неизвестны. Что касается практических соображений, они не знают, как их собираются использовать, за исключением того, что группы летят куда-то, чтобы сделать что-то, что именно, они узнают, как только прибудут к месту назначения. Солдаты снова опустились в кресла и сделали вид, что пытаются заснуть, но большинство не спали, только сидели с закрытыми глазами, стараясь найти и иногда находя час спокойствия и мира среди ревущего шума турбовинтовых двигателей.
— Мне нужен номер вашего факса, — сказал Первый французскому послу.
— Хорошо, — прозвучал ответ, за которым последовал номер факса.
— Мы посылаем вам список политических заключенных, освобождения которых мы требуем. Их следует освободить немедленно и доставить сюда на авиалайнере компании «Эр Франс». После этого мои люди, наши гости и я поднимемся на борт авиалайнера и полетим с ними к месту назначения, которое я сообщу пилоту вашего самолета, после того как мы поднимемся на борт. Советую вам выполнить наши требования как можно быстрее. Наше терпение истощается, и, если требования не будут выполнены, мы будем вынуждены убить нескольких заложников.
— Я передам вашу просьбу в Париж, — ответил посол.
— Хорошо, и не забудьте сообщить им, что мы не собираемся долго ждать.
— Oui, я передам и это, — обещал дипломат. Разговор закончился, и посол посмотрел на стоящих рядом советников — заместителя главы миссии, своего военного атташе и резидента, руководителя отряда DGSE. Посол был бизнесменом, назначенным на эту должность в знак политического благоволения, потому что прекрасные отношения Мадрида и Парижа не требовали назначения на этот пост опытного профессионального дипломата. — Ваше мнение?
— Сначала посмотрим на список, — ответил представитель DGSE. Через секунду заверещал факс, и еще через несколько секунд из него выползла бумага, свернувшаяся в трубку. Начальник службы безопасности взял ее, прочитал и передал послу. — Плохо, — сообщил он собравшимся в кабинете.
— Шакал? — спросил заместитель главы миссии. — Они никогда не...
— «Никогда» — это неопределенное время, мой друг, — сказал сотрудник службы безопасности. — Надеюсь, что эти командос знают свое дело.
— Что вы знаете о них?
— Ничего, абсолютно ничего.
— Как долго нам ждать? — спросил Эстебан у Рене.
— Они постараются потянуть с ответом, — ответил Первый. — На кое-что им действительно понадобится время, а остальное будут затягивать. Не забудь, что их стратегия состоит в том, чтобы сделать процесс как можно более длительным, утомить нас, измучить, ослабить нашу решимость. Наш козырь в том, что мы можем заставить их действовать быстрее, убив одного из заложников. Это серьезный шаг, и с ним нельзя торопиться. Мы взяли в заложники детей, чтобы врезать по буржуазной психике этой сволочи в Париже, и нужно тщательно обдумать использование детишек. Но прежде всего мы должны контролировать ход событий. А пока мы дадим им время, которое нужно нам для укрепления позиции.
Рене подошел к углу, чтобы посмотреть, как дела у Клода. На его плече была глубокая рана, которую нанес этот дурак, римский солдат. Этот меч был единственной вещью, которую они не предусмотрели. Клод сидел на полу, прижимая к руке повязку, но рана продолжала кровоточить. Чтобы рана начала заживать, ее нужно зашить. Неудача, но ничего серьезного, разве что для Клода, который по-прежнему испытывал боль.
Гектор Вейлер был врачом парка, хирург по специальности, закончивший университет в Барселоне. Он занимался главным образом тем, что накладывал повязки и пластырь на ободранные колени и локти, хотя на стене висела фотография двойни, рождению которых он однажды помог. Это случилось, когда беременная женщина оказалась настолько глупой, что решила прокатиться на «пикирующем бомбардировщике», — теперь у входа на аттракцион виднелась надпись, категорически предупреждающая посетительниц в положении о такой опасности. Вейлер был хорошим молодым врачом и некоторое время работал в отделении «Скорой помощи» своей медицинской школы, так что это была у него не первая огнестрельная рана. Франциско повезло. В него выстрелили очередью не менее чем из шести пуль, и, хотя первые три всего лишь осыпали осколками его левую руку, одна из пуль второй очереди нанесла ноге серьезную рану. У человека его возраста сломанная берцовая кость заживает долго, но на этот раз ему повезло. Будь рана пониже, могло потребоваться по крайней мере шесть месяцев на лечение, и это в случае благоприятного исхода.
— Я мог бы убить его, — бормотал центурион под анестезией. — Я мог бы снести ему башку, но промахнулся!
— Но не первым ударом, — заметил Вейлер, увидев пятна крови на лезвии меча, который лежал сейчас на щите в углу операционной.
— Расскажи мне о нем, — приказал капитан Гассман.
— Ему лет сорок или чуть больше, — сказал де ла Круз. — Выше меня сантиметров на десять или двенадцать, худой. Шатен, коричневая борода с сединой. Темные глаза, автомат «узи». Белая шляпа, — сообщил бывший сержант, морщась от боли. Полученная им анестезия была недостаточна, чтобы избавить его от боли, но он должен рассказать все, что ему известно, и потому он сдерживал боль, пока врач занимался его ранами. — Там были и другие. Я видел еще четверых, может быть, больше.
— Мы думаем, что их человек десять, — сказал Гассман. — Он говорил что-нибудь?
Де ла Круз покачал головой:
— Я ничего не слышал.
— Кто они? — спросил хирург, не отрываясь от работы.
— Думаем, что это французы, но не уверены, — ответил капитан Guardia Civil.
Труднее всех пришлось полковнику Мэллою. После того как он пересек Ла-Манш, полковник направил вертолет на юго-юго-восток с постоянной крейсерской скоростью в 150 узлов. Ему пришлось сделать посадку для заправки на французском военном аэродроме недалеко от Бордо, поскольку у него не было наружных топливных баков, которыми пользовались для переброски «Ночного ястреба» на дальние расстояния. Как почти у всех вертолетов, у «Ночного ястреба» не было автопилота, из-за чего Мэллою и лейтенанту Гаррисону пришлось вручную управлять вертолетом на протяжении всего пути. У них немели руки и ноги, потому что вертолет не самая комфортабельная летная машина в мире, но оба привыкли к этому и продолжали ворчать, отключая ручки управления каждые двадцать минут. Им понадобится три часа, чтобы достичь места назначения. В хвосте сидел механик, сержант Джек Нэнс. Сейчас ему нечего было делать, поэтому он сидел и смотрел в иллюминаторы, когда они пересекли французский берег, крейсируя на высоте двух тысяч футов над рыбацким портом, наполненным судами.
— На этот раз все было организовано очень быстро, — заметил Гаррисон по интеркому.
— Да, верно, мне кажется, что «Радуга» живет в постоянной готовности.
— Ты знаешь что-нибудь?
— Абсолютно ничего, сынок. — Голова в шлеме качнулась из стороны в сторону. — Знаешь, я не был в Испании с 1985 года, тогда базировался на «Тараве». Правда, помню отличный ресторан в Кадисе... интересно, он все еще там...
После этого экипаж погрузился в тишину. С опущенным носом вертолет мчался на юг под бешено вращающимся четырехлопастным несущим винтом, а Мэллой каждые несколько секунд проверял навигационный дисплей.
— Поток информации все уменьшается, — заметил Кларк, просматривая последний поступивший факс. Там не было ничего нового, только данные, посланные раньше и измененные где-то каким-то офицером безопасности, старающимся помочь. Он оставил Алистера Стэнли заниматься этим, а сам прошел в хвостовую часть.
Бойцы обеих боевых групп «Радуги» почти все казались спящими, но, скорее всего, просто делали вид, подобно тому, как поступал сам Кларк с Третьей группой специальных операций много лет тому назад, притворялся спящим, закрыв глаза и расслабив мозг и тело. Не имело смысла думать о вещах, о которых нет ни малейшего представления, а напряжение только отнимает силы, даже когда мышцы бездействуют. Тогда ваша защита против стресса заключается в том, чтобы отключить тело. Эти парни достаточно умны и профессионально подготовлены, чтобы знать, что нет смысла подвергать себя стрессу слишком рано.