Страница:
Проблески грядущих войн завораживали генерала. Сражения между огромными армиями остались в прошлом. Война завтрашнего дня — это стычки элитных подразделений, поединок спутников, компьютеров и узлов связи. Современный противник — не армия, а группа террористов, которая исчезает сразу же после нанесения химического или биологического удара. Главные задачи будут возлагаться на команды типа Регионального Оп-центра, которые способны на жесткий ответ — подобраться как можно ближе к мозговому центру противника и провести лоботомию. Для этого необходимо иметь отборные десантные подразделения типа боевого отряда Оп-центра, В новой войне в ход пойдут хирургические бомбовые удары, заминированные автомобили или электробритвы. Расчет строится на том, что при оторванной голове перестают действовать руки и ноги.
Мэри Роуз знала, что в отличие от большинства «старых вояк», предпочитающих традиционные методы ведения боевых действий, генерал Роджерс радовался всему новому. Несколько лет назад генералу исполнилось сорок. Он наслаждался неожиданными идеями не меньше, чем старыми афоризмами, запас которых был у него неисчерпаем. К примеру, усаживаясь сегодня рано утром перед компьютером, он вспомнил изречение Сэмюэла Джонсона: "Мир еще далеко не иссяк.
Завтра я увижу то, чего не видел никогда".
— Я следую этому принципу, Мэри Роуз, — жизнерадостно сообщил ей генерал.
.
Запуск программы Мэта занял около пятнадцати минут. Не успела она загрузить «OLM» и провести необходимую диагностику, как генерал потребовал взломать файл турецкой службы безопасности. Он хотел узнать побольше о полковнике Неджате Седене, которого прислали на помощь их команде. Роджерс нисколько не сомневался, что главная задача полковника состоит в наблюдении за американскими специалистами.
Слежка — всегда замкнутый цикл. Порой Роджерс называл ее круговоротом воды в природе. Сам он следил за турками и сирийцами, израильтяне следили за теми и за другими, ЦРУ осуществляло тотальную слежку. В некотором роде подобная ситуация Роджерса даже устраивала.
Мэри Роуз, однако, усмотрела в его просьбе нечто большее. Генерал хотел определить калибр человека, с которым ему придется работать. Еще на борту доставившего их в Турцию самолета Мэри Роуз отметила интересную особенность генерала. Он любил, когда его окружали люди, пусть даже враги, столь же фанатично преданные своему делу.
Поеживаясь от неприятного предчувствия, Мэри Роуз набирала команды на клавиатуре компьютера. Поскольку кресла на колесиках издавали характерный и легко узнаваемый звук, все сиденья в Региональном оперативном центре были прикручены к полу. Инженер Оп-центра, выпускник Йельского университета Харлан Беллок сказал по этому поводу следующее:
— Ролики привлекут внимание любопытных. Из археологического фургона не должны доноситься звуки офисной мебели.
Мэри Роуз все понимала, но сидеть на алюминиевых стульях было неудобно. К тому же она сильно страдала от недостатка солнечного света. Окна в трейлере были тщательно затемнены, Столл настоял на последнем, опасаясь, что против них применят стандартный «набор наблюдения».
«Лучше бы я пошла в отряд „Страйкер“, — подумала Мэри Роуз. — Изучала бы рукопашный бой, занималась спортом, стреляла, лазила по скалам и плавала в бассейне Академии ФБР в Квонтико, штат Виргиния, Загорала...» С другой стороны, загорать ей удавалось и по выходным, а больше всего на свете Мэри Роуз любила компьютеры и передовые технологии. Так что хватит ныть, девочка, пора взламывать турецкие файлы.
Длинные каштановые волосы Мэри Роуз, перехваченные лентой, при работе не мешали. Светло-карие глаза напряженно вглядывались в экран, губы были плотно сжаты. Программа стремительно загружалась через модем в компьютеры турецкой разведки. Там, словно крошечный живой шпион, «OLM» расчищала место для загрузки необходимых программ Регионального Оп-центра.
— Молодец, хороший мальчик, — прошептала Мэри Роуз, и плечи девушки расслабились. Роджерс засмеялся.
— Со стороны можно подумать, что вы гладите папочкиного рысака или иноходца.
Отец Мэри Роуз, Уильям Р. Мохэли, известный издатель, был владельцем лучших скаковых лошадей на всем Лонг-Айленде. Он всю жизнь надеялся, что его единственная дочь станет знаменитой наездницей. Но после того как в шестнадцать лет рост Мэри Роуз достиг пяти футов десяти дюймов, надежду пришлось оставить.
Сама Мэри Роуз ничуть не расстроилась. Лошади были для нее лишь увлечением. Она никогда не хотела, чтобы они стали ее судьбой.
— Я, кстати, чувствую себя, как на скачках, — ответила она генералу, — Детище Мэта и его немецких партнеров работает на бешеных скоростях.
Присвоив себе чужое имя, «крот» проник в систему. Там он нашел нужную информацию и скопировал ее в новое место. Программа «крот» в точности соответствовала работающей турецкой программе, благодаря чему объем доступной памяти не изменился ни на один бит. Вся операция заняла не более двух минут.
«Крот» представлял собой гораздо более сложную программу, чем те, которыми пользовались большинство хакеров. Вместо того чтобы наугад подбирать пароли, на что уходили часы, а то и дни, «OLM» устремлялась непосредственно к «ячейкам» или «мусорным корзинам», где находились отработанные коды. Неразличимый в компьютерной свалке «крот» стремительно просматривал информацию и довольно быстро находил повторяющиеся комбинации, которые позволяли найти ключ к паролю.
Прошло девять процентов отведенного на взлом пароля времени. Ничего путного не обнаружено. В таких случаях «крот» переходил на режим «подкормки».
Многие по-прежнему использовали в качестве кодов даты рождения или названия популярных кинофильмов. «OLM» стремительно загружал последовательности начиная с середины семидесятых годов, когда родились большинство пользователей, тысячи имен и фамилий, на звания кино-и телефильмов, таких как «2001», «Звездные войны», «Агент 007» и других. Как правило, «OLM» находил нужную последовательность в первые пять минут работы.
Вскоре на экране появилось досье полковника Седена. Мэри Роуз просияла.
— Есть, генерал! — воскликнула девушка.
Майк Роджерс с трудом выбрался из-за стола. Трейлер был для него тесен. Он даже не мог выпрямиться в полный рост. Склонившись над экраном Мэри Роуз, Роджерс случайно коснулся щекой ее волос и тут же испуганно отодвинулся. «Лучше бы он этого не делал», — подумала девушка. На какое-то мгновение он стал просто мужчиной, а она наконец почувствовала себя женщиной. Неожиданный, но приятный момент.
Мэри Роуз переключилась на досье.
Из выкраденного файла следовало, что полковник Седен сорока одного года — восходящая звезда турецкой секретной службы. В семнадцать лет он поступил на службу в военную жандармерию. Подслушав в кофейне разговор трех курдов, планирующих отравить предназначенную для отправки в Европу большую партию табака, он проследил их до явочной квартиры, где самолично всех арестовал.
Спустя две недели Седену предложили перейти в службу безопасности.
В связи с этим имелось одно замечание. По мнению генерала Сулеймана, «задержание» курдов прошло слишком удачно. Со стороны матери в крови Седена имелась курдская кровь, и генерал опасался, что курды пожертвовали собой, лишь бы протолкнуть Седена в контрразведку. Остальные факты свидетельствовали об исключительной преданности полковника интересам Турции и ее правительства.
— Разумеется, в досье все должно быть гладко, — проворчал Роджерс, заканчивая читать документ. — Нельзя раскусить человека с помощью одного файла.
Мэри Роуз кивнула.
— Вы полагаете, что Седен связан с курдским подпольем?
— Вовсе нет, — сказал Роджерс, — По турецким данным, только треть людей курдского происхождения симпатизирует Рабочей партии Курдистана. Остальные лояльны по отношению к стране проживания. Но мы должны показывать ему как можно меньше.
Они дочитали досье до конца. Седен был холост. Вдова мать имела квартиру в Анкаре, с ней проживала его незамужняя сестра. Отец работал клепальщиком на стройке и погиб в результате несчастного случая, когда мальчику было девять лет. Полковник посещал светскую школу в Стамбуле, учился очень старательно, одновременно добился больших успехов в тяжелой атлетике. Был членом турецкой олимпийской команды на летней Олимпиаде 1992 года. Сразу же после Игр бросил школу и поступил на службу в жандармерию, — Иждивенцев у него нет, — задумчиво сказал Роджерс. — Что ж, в наши дни это ни о чем не говорит. Среди разведчиков в моду входят браки по расчету.
— Ну и что это нам дало? — спросила Мэри Роуз, закрывая файл, — Информации, — улыбнулся Роджерс.
— И все?
— И все. Неизвестно, когда она нам пригодится. — Улыбка Роджерса стала шире. — По-моему, пора сделать перерыв. Продолжим после того, как полковник Седен... Роджерс осекся, ибо один из компьютеров начал подавать негромкие, но настойчивые сигналы тревоги. Два сигнала в секунду, секундная пауза, сигнал, снова пауза, после чего все повторилось сначала.
— НВГ! — воскликнула Мэри Роуз.
О «нарушении воздушных границ» предупреждала сложная спутниковая система, которая отслеживала все воздушные перемещения внутри страны и вдоль ее рубежей.
По специальным картам сотрудники Регионального Оп-центра могли определить, где именно находится самолет-нарушитель. Установленная на спутниках аппаратура позволяла безошибочно вычислить его скорость. Самолеты-разведчики обычно летали выше и медленнее штурмовиков. Система НВГ срабатывала, когда неопознанный летающий объект приближался к границе ближе чем на милю.
Летящая с высокой скоростью на небольшой высоте цель считалась враждебной.
Этим и объяснялся сигнал тревоги.
— Направляется прямо на запад, — заметил Роджерс. — Судя по скорости и высоте, это вертолет. — В голосе генерала сквозили тревога и возбуждение.
Региональный Оп-центр работал неплохо.
Мэри Роуз села у экрана слева от генерала.
— Вас не удивляет, что он один?
— Патрульные вертолеты пограничников всегда летают в одиночку. Но для обзора местности скорость слишком велика. Похоже, у него другая цель.
Мэри Роуз нажала на кнопку автоматической подстройки. Скрытая в крыше фургона антенна развернулась в сторону обозначенной НВГ цели. Началось прослушивание радиообмена. Компьютер был запрограммирован на сотни языков и диалектов. После цифрового отсеивания статических помех и прочих шумов на дисплее появлялся синхронный перевод всех перехваченных сообщений.
Вертолет не отвечал. «Повторяю. Мардин Один. Что вы обнаружили на перекрестке?»
Ответа не последовало.
— Вертолет принадлежит турецкой воздушной базе в Мардине, — сказал Роджерс. — Посмотрим, что там у них есть. — Генерал запросил у компьютера необходимую информацию. — Так, два вертолета «Хьюз-5000». — Он взглянул на показания скорости. — Сто тридцать четыре мили в час. Похоже на «500D».
— Что там происходит? — спросила Мэри Роуз. — Пилот заблудился?
— Не думаю, — ответил Роджерс. — Похоже, они послали экипаж на разведку и не получили ответа. Он бы не летел с такой скоростью, если бы действительно потерялся. На перебежчика тоже не похож. Вертолет летит в глубь Турции.
— Может быть, вышла из строя связь? — предположила Мэри Роуз.
— Возможно, — сказал Роджерс. — Но почему тогда они летят на максимальной скорости? Эти парни явно куда-то торопятся.
Роджерс набрал на клавиатуре запрос о военных объектах в юго-западной части восточной Анатолии. В отличие от остальной территории Турции, представляющей собой либо горы, либо пустыню, Анатолия была плоской равниной с редкими холмами.
На экране тут же появилась красная буква "X", означающая, что военных баз здесь нет.
— Им не нужна экстренная посадка, — сказал Роджерс, — Ребята хотят другого.
Сквозь ровное гудение кондиционеров Мэри Роуз разобрала звук подъехавшего автомобиля. На мониторе появилась надпись, и она попыталась ее прочесть.
«...находитесь вне досягаемости наших радаров. Мы не получаем ваших сигналов. У вас проблемы? Почему не отвечаете?»
— Может, кто-то проник на территорию Турции, и они пытаются его догнать?
— высказала предположение Мэри Роуз.
— Тогда почему они не отвечают базе? — возразил Роджерс. — Нет, тут что-то не так. Я сообщу турецкой службе безопасности наши наблюдения.
Послушаем, что они скажут.
— Вы думаете, их еще не поставили в известность? Все-таки объявлена тревога, — сказала Мэри Роуз.
— Наоборот, — усмехнулся Роджерс. — Разногласия между различными турецкими ведомствами настолько сильны, что вашингтонские интриги воспринимаются здесь как детские хитрости.
В дверь постучали. Мэри Роуз повернула ручку настройки дисплея и выглянула наружу.
— Полковник Неджат Седен прибыл для разговора с генералом Роджерсом, — доложил рядовой Папшоу — огромный, неповоротливый с виду малый.
— Проводите, рядовой, — не оборачиваясь, приказал генерал Роджерс.
— Слушаюсь, сэр, — рявкнул Папшоу. Мэри Роуз доброжелательно улыбнулась, когда в фургон забрался невысокий человек с очень светлой для турка кожей. Он отличался крепким телосложением и носил аккуратно подстриженные усы. Таких темных глаз Мэри Роуз не видела ни у кого. Черные курчавые волосы слиплись от влаги и были плотно прижаты к голове — мотоциклетным шлемом, подумала Мэри Роуз. Из кобуры торчал пистолет сорок пятого калибра.
Седен улыбнулся ей в ответ и склонил голову.
— Добрый день, мисс, — произнес он. Но по-английски полковник говорил с сильным акцентом, растягивая гласные и обрезая согласные, как было свойственно его родному языку.
— Добрый день, — ответила Мэри Роуз, Накануне отъезда ее предупредили, что даже самые просвещенные и образованные турки обращаются с женщинами в лучшем случае с холодной вежливостью. Несмотря на то что страна официально провозгласила равенство между полами, для большинства мусульман это оставалось не более чем мифом. Штатный психолог Оп-центра Лиз Гордон говорила:
— Коран предписывает женщинам прикрывать головы, руки и ноги. Те, кто этого не делает, считаются грешницами, Между тем полковник улыбался ей очень приветливо. Он обладал природным обаянием и шармом.
Повернувшись к генералу Роджерсу, полковник Седен отсалютовал. Роджерс тоже отдал ему честь. Турок вручил ему сложенные вдвое листы бумаги.
— Мое предписание, сэр.
Бегло просмотрев документы, Роджерс взглянул на экран.
— Вы прибыли в интересный момент. Один из ваших вертолетов... вот он. — Генерал показал на ползущую по зеленой сетке красную точку.
— Странно, — сказал Седен. — В целях безопасности военные вертолеты, как правило, летают парами. Вам известно, кому он принадлежит?
— Вертолет из Мардина.
— Пограничный патруль, — нахмурился Седен.
— Да. Диспетчер безуспешно пытается вызвать их по радио. Какое вооружение стоит на таких машинах?
— Обычно пулемет и пушка: как правило, двадцатимиллиметровое орудие с вращающимся стволом. Сто пятьдесят снарядов. Крепится на борт.
— Куда он может направляться с такой скоростью? — спросила Мэри Роуз.
— Понятия не имею, — ответил Седен, не отрывая глаз от экрана. — В той стороне вообще ничего нет. Ни военных баз, ни городов. Крошечные, заброшенные деревеньки.
— Вы уверены, что ни в одной из них не скрываются террористы? — спросил Роджерс.
— Абсолютно. Никакого движения здесь не отмечалось. Мы ведем тщательное наблюдение за этим районом.
— А может, вертолет просто похитили? — предположила Мэри Роуз. — Теперь его хотят припрятать до лучших времен.
— Маловероятно, — сказал Седен. — Гораздо проще купить вертолет у России или у Индии, а потом контрабандой по частям завести его в страну.
— Турецкие ВВС наверняка приступили к поиску вертолета, — заметил генерал Роджерс.
— Только не здесь, — ответил Седен. — Они ищут его вдоль положенного маршрута.
— Но мы же его зафиксировали, — сказала Мэри Роуз. — Значит, вертолет определят и другие радары.
— Вы хотите проинформировать ВВС о точном местонахождении вертолета, полковник? — спросил Роджерс.
— Я бы предпочел сообщить им, куда он направляется, а не то, где его не будет к моменту их прибытия.
Мэри Роуз невольно взглянула на турка. Она заметила, что и генерал Роджерс искоса посмотрел на полковника. Девушке показалось, что они подумали об одном и том же. В чем на самом деле заключался интерес Седена? В сборе информации или в ее задержке?
Полковник следил за перемещением точки по карте.
— Можно получить более подробный вид местности? — спросил он.
Роджерс кивнул, тронул клавишу, и на экране появился увеличенный масштаб, Вглядевшись в изображение, Седен сказал:
— Скажите, генерал, известен ли вам радиус действия вертолета?
— Около четырехсот миль, в зависимости от груза на борту. — Роджерс взглянул на Седена. — Почему вы спросили?
— Единственные возможные цели в том районе — несколько дамб вдоль реки Фират-Нехри, которую вы называете Евфратом. В радиусе его действия находятся дамбы Кебан, Каракайа и Ататюрк.
— Кому они могут помешать? — спросила Мэри Роуз.
— Это старый конфликт, — сказал Седен. — Согласно исламу, вода — источник жизни. Войны из-за нефти — пустяк по сравнению с войнами из-за воды. Вода будоражит души и вызывает кровопролитие.
— Мои друзья из НАТО говорили мне, что дамбы, возведенные в ходе реализации Великого анатолийского проекта, всегда были камнем преткновения, — сказал Роджерс. — С их помощью можно перекрыть подачу воды на территории Ирака и Сирии. Если я не ошибаюсь, полковник, Турция приступила к ирригационным работам в юго-восточной Анатолии, что существенно ограничит водоснабжение упомянутых стран.
— Поступление воды в Сирию сократится на сорок процентов, в Ирак — на шестьдесят, — спокойно ответил Седен.
— Предположим, какая-то вооруженная группировка, скажем, сирийская, похищает турецкий вертолет. Это дает злоумышленникам возможность пробраться к цели.
— Дамба Ататюрка — самое крупное ирригационное сооружение на Ближнем Востоке, генерал, и вообще одна из самых больших плотин мира, — мрачно произнес Седен. — Могу я воспользоваться телефоном?
— Прошу. — Роджерс указал на аппарат. — Советую поторопиться. До первой дамбы вертолету осталось не более получаса.
Полковник прошел к сотовому телефону, набрал номер и негромко заговорил по-турецки, повернувшись спиной к Роджерсу и Мэри Роуз.
Американцы переглянулись. Роджерс нажал несколько клавиш, и на экране компьютера появился синхронный перевод разговора полковника.
Глава 9
Мэри Роуз знала, что в отличие от большинства «старых вояк», предпочитающих традиционные методы ведения боевых действий, генерал Роджерс радовался всему новому. Несколько лет назад генералу исполнилось сорок. Он наслаждался неожиданными идеями не меньше, чем старыми афоризмами, запас которых был у него неисчерпаем. К примеру, усаживаясь сегодня рано утром перед компьютером, он вспомнил изречение Сэмюэла Джонсона: "Мир еще далеко не иссяк.
Завтра я увижу то, чего не видел никогда".
— Я следую этому принципу, Мэри Роуз, — жизнерадостно сообщил ей генерал.
.
Запуск программы Мэта занял около пятнадцати минут. Не успела она загрузить «OLM» и провести необходимую диагностику, как генерал потребовал взломать файл турецкой службы безопасности. Он хотел узнать побольше о полковнике Неджате Седене, которого прислали на помощь их команде. Роджерс нисколько не сомневался, что главная задача полковника состоит в наблюдении за американскими специалистами.
Слежка — всегда замкнутый цикл. Порой Роджерс называл ее круговоротом воды в природе. Сам он следил за турками и сирийцами, израильтяне следили за теми и за другими, ЦРУ осуществляло тотальную слежку. В некотором роде подобная ситуация Роджерса даже устраивала.
Мэри Роуз, однако, усмотрела в его просьбе нечто большее. Генерал хотел определить калибр человека, с которым ему придется работать. Еще на борту доставившего их в Турцию самолета Мэри Роуз отметила интересную особенность генерала. Он любил, когда его окружали люди, пусть даже враги, столь же фанатично преданные своему делу.
Поеживаясь от неприятного предчувствия, Мэри Роуз набирала команды на клавиатуре компьютера. Поскольку кресла на колесиках издавали характерный и легко узнаваемый звук, все сиденья в Региональном оперативном центре были прикручены к полу. Инженер Оп-центра, выпускник Йельского университета Харлан Беллок сказал по этому поводу следующее:
— Ролики привлекут внимание любопытных. Из археологического фургона не должны доноситься звуки офисной мебели.
Мэри Роуз все понимала, но сидеть на алюминиевых стульях было неудобно. К тому же она сильно страдала от недостатка солнечного света. Окна в трейлере были тщательно затемнены, Столл настоял на последнем, опасаясь, что против них применят стандартный «набор наблюдения».
«Лучше бы я пошла в отряд „Страйкер“, — подумала Мэри Роуз. — Изучала бы рукопашный бой, занималась спортом, стреляла, лазила по скалам и плавала в бассейне Академии ФБР в Квонтико, штат Виргиния, Загорала...» С другой стороны, загорать ей удавалось и по выходным, а больше всего на свете Мэри Роуз любила компьютеры и передовые технологии. Так что хватит ныть, девочка, пора взламывать турецкие файлы.
Длинные каштановые волосы Мэри Роуз, перехваченные лентой, при работе не мешали. Светло-карие глаза напряженно вглядывались в экран, губы были плотно сжаты. Программа стремительно загружалась через модем в компьютеры турецкой разведки. Там, словно крошечный живой шпион, «OLM» расчищала место для загрузки необходимых программ Регионального Оп-центра.
— Молодец, хороший мальчик, — прошептала Мэри Роуз, и плечи девушки расслабились. Роджерс засмеялся.
— Со стороны можно подумать, что вы гладите папочкиного рысака или иноходца.
Отец Мэри Роуз, Уильям Р. Мохэли, известный издатель, был владельцем лучших скаковых лошадей на всем Лонг-Айленде. Он всю жизнь надеялся, что его единственная дочь станет знаменитой наездницей. Но после того как в шестнадцать лет рост Мэри Роуз достиг пяти футов десяти дюймов, надежду пришлось оставить.
Сама Мэри Роуз ничуть не расстроилась. Лошади были для нее лишь увлечением. Она никогда не хотела, чтобы они стали ее судьбой.
— Я, кстати, чувствую себя, как на скачках, — ответила она генералу, — Детище Мэта и его немецких партнеров работает на бешеных скоростях.
Присвоив себе чужое имя, «крот» проник в систему. Там он нашел нужную информацию и скопировал ее в новое место. Программа «крот» в точности соответствовала работающей турецкой программе, благодаря чему объем доступной памяти не изменился ни на один бит. Вся операция заняла не более двух минут.
«Крот» представлял собой гораздо более сложную программу, чем те, которыми пользовались большинство хакеров. Вместо того чтобы наугад подбирать пароли, на что уходили часы, а то и дни, «OLM» устремлялась непосредственно к «ячейкам» или «мусорным корзинам», где находились отработанные коды. Неразличимый в компьютерной свалке «крот» стремительно просматривал информацию и довольно быстро находил повторяющиеся комбинации, которые позволяли найти ключ к паролю.
Прошло девять процентов отведенного на взлом пароля времени. Ничего путного не обнаружено. В таких случаях «крот» переходил на режим «подкормки».
Многие по-прежнему использовали в качестве кодов даты рождения или названия популярных кинофильмов. «OLM» стремительно загружал последовательности начиная с середины семидесятых годов, когда родились большинство пользователей, тысячи имен и фамилий, на звания кино-и телефильмов, таких как «2001», «Звездные войны», «Агент 007» и других. Как правило, «OLM» находил нужную последовательность в первые пять минут работы.
Вскоре на экране появилось досье полковника Седена. Мэри Роуз просияла.
— Есть, генерал! — воскликнула девушка.
Майк Роджерс с трудом выбрался из-за стола. Трейлер был для него тесен. Он даже не мог выпрямиться в полный рост. Склонившись над экраном Мэри Роуз, Роджерс случайно коснулся щекой ее волос и тут же испуганно отодвинулся. «Лучше бы он этого не делал», — подумала девушка. На какое-то мгновение он стал просто мужчиной, а она наконец почувствовала себя женщиной. Неожиданный, но приятный момент.
Мэри Роуз переключилась на досье.
Из выкраденного файла следовало, что полковник Седен сорока одного года — восходящая звезда турецкой секретной службы. В семнадцать лет он поступил на службу в военную жандармерию. Подслушав в кофейне разговор трех курдов, планирующих отравить предназначенную для отправки в Европу большую партию табака, он проследил их до явочной квартиры, где самолично всех арестовал.
Спустя две недели Седену предложили перейти в службу безопасности.
В связи с этим имелось одно замечание. По мнению генерала Сулеймана, «задержание» курдов прошло слишком удачно. Со стороны матери в крови Седена имелась курдская кровь, и генерал опасался, что курды пожертвовали собой, лишь бы протолкнуть Седена в контрразведку. Остальные факты свидетельствовали об исключительной преданности полковника интересам Турции и ее правительства.
— Разумеется, в досье все должно быть гладко, — проворчал Роджерс, заканчивая читать документ. — Нельзя раскусить человека с помощью одного файла.
Мэри Роуз кивнула.
— Вы полагаете, что Седен связан с курдским подпольем?
— Вовсе нет, — сказал Роджерс, — По турецким данным, только треть людей курдского происхождения симпатизирует Рабочей партии Курдистана. Остальные лояльны по отношению к стране проживания. Но мы должны показывать ему как можно меньше.
Они дочитали досье до конца. Седен был холост. Вдова мать имела квартиру в Анкаре, с ней проживала его незамужняя сестра. Отец работал клепальщиком на стройке и погиб в результате несчастного случая, когда мальчику было девять лет. Полковник посещал светскую школу в Стамбуле, учился очень старательно, одновременно добился больших успехов в тяжелой атлетике. Был членом турецкой олимпийской команды на летней Олимпиаде 1992 года. Сразу же после Игр бросил школу и поступил на службу в жандармерию, — Иждивенцев у него нет, — задумчиво сказал Роджерс. — Что ж, в наши дни это ни о чем не говорит. Среди разведчиков в моду входят браки по расчету.
— Ну и что это нам дало? — спросила Мэри Роуз, закрывая файл, — Информации, — улыбнулся Роджерс.
— И все?
— И все. Неизвестно, когда она нам пригодится. — Улыбка Роджерса стала шире. — По-моему, пора сделать перерыв. Продолжим после того, как полковник Седен... Роджерс осекся, ибо один из компьютеров начал подавать негромкие, но настойчивые сигналы тревоги. Два сигнала в секунду, секундная пауза, сигнал, снова пауза, после чего все повторилось сначала.
— НВГ! — воскликнула Мэри Роуз.
О «нарушении воздушных границ» предупреждала сложная спутниковая система, которая отслеживала все воздушные перемещения внутри страны и вдоль ее рубежей.
По специальным картам сотрудники Регионального Оп-центра могли определить, где именно находится самолет-нарушитель. Установленная на спутниках аппаратура позволяла безошибочно вычислить его скорость. Самолеты-разведчики обычно летали выше и медленнее штурмовиков. Система НВГ срабатывала, когда неопознанный летающий объект приближался к границе ближе чем на милю.
Летящая с высокой скоростью на небольшой высоте цель считалась враждебной.
Этим и объяснялся сигнал тревоги.
— Направляется прямо на запад, — заметил Роджерс. — Судя по скорости и высоте, это вертолет. — В голосе генерала сквозили тревога и возбуждение.
Региональный Оп-центр работал неплохо.
Мэри Роуз села у экрана слева от генерала.
— Вас не удивляет, что он один?
— Патрульные вертолеты пограничников всегда летают в одиночку. Но для обзора местности скорость слишком велика. Похоже, у него другая цель.
Мэри Роуз нажала на кнопку автоматической подстройки. Скрытая в крыше фургона антенна развернулась в сторону обозначенной НВГ цели. Началось прослушивание радиообмена. Компьютер был запрограммирован на сотни языков и диалектов. После цифрового отсеивания статических помех и прочих шумов на дисплее появлялся синхронный перевод всех перехваченных сообщений.
Вертолет не отвечал. «Повторяю. Мардин Один. Что вы обнаружили на перекрестке?»
Ответа не последовало.
— Вертолет принадлежит турецкой воздушной базе в Мардине, — сказал Роджерс. — Посмотрим, что там у них есть. — Генерал запросил у компьютера необходимую информацию. — Так, два вертолета «Хьюз-5000». — Он взглянул на показания скорости. — Сто тридцать четыре мили в час. Похоже на «500D».
— Что там происходит? — спросила Мэри Роуз. — Пилот заблудился?
— Не думаю, — ответил Роджерс. — Похоже, они послали экипаж на разведку и не получили ответа. Он бы не летел с такой скоростью, если бы действительно потерялся. На перебежчика тоже не похож. Вертолет летит в глубь Турции.
— Может быть, вышла из строя связь? — предположила Мэри Роуз.
— Возможно, — сказал Роджерс. — Но почему тогда они летят на максимальной скорости? Эти парни явно куда-то торопятся.
Роджерс набрал на клавиатуре запрос о военных объектах в юго-западной части восточной Анатолии. В отличие от остальной территории Турции, представляющей собой либо горы, либо пустыню, Анатолия была плоской равниной с редкими холмами.
На экране тут же появилась красная буква "X", означающая, что военных баз здесь нет.
— Им не нужна экстренная посадка, — сказал Роджерс, — Ребята хотят другого.
Сквозь ровное гудение кондиционеров Мэри Роуз разобрала звук подъехавшего автомобиля. На мониторе появилась надпись, и она попыталась ее прочесть.
«...находитесь вне досягаемости наших радаров. Мы не получаем ваших сигналов. У вас проблемы? Почему не отвечаете?»
— Может, кто-то проник на территорию Турции, и они пытаются его догнать?
— высказала предположение Мэри Роуз.
— Тогда почему они не отвечают базе? — возразил Роджерс. — Нет, тут что-то не так. Я сообщу турецкой службе безопасности наши наблюдения.
Послушаем, что они скажут.
— Вы думаете, их еще не поставили в известность? Все-таки объявлена тревога, — сказала Мэри Роуз.
— Наоборот, — усмехнулся Роджерс. — Разногласия между различными турецкими ведомствами настолько сильны, что вашингтонские интриги воспринимаются здесь как детские хитрости.
В дверь постучали. Мэри Роуз повернула ручку настройки дисплея и выглянула наружу.
— Полковник Неджат Седен прибыл для разговора с генералом Роджерсом, — доложил рядовой Папшоу — огромный, неповоротливый с виду малый.
— Проводите, рядовой, — не оборачиваясь, приказал генерал Роджерс.
— Слушаюсь, сэр, — рявкнул Папшоу. Мэри Роуз доброжелательно улыбнулась, когда в фургон забрался невысокий человек с очень светлой для турка кожей. Он отличался крепким телосложением и носил аккуратно подстриженные усы. Таких темных глаз Мэри Роуз не видела ни у кого. Черные курчавые волосы слиплись от влаги и были плотно прижаты к голове — мотоциклетным шлемом, подумала Мэри Роуз. Из кобуры торчал пистолет сорок пятого калибра.
Седен улыбнулся ей в ответ и склонил голову.
— Добрый день, мисс, — произнес он. Но по-английски полковник говорил с сильным акцентом, растягивая гласные и обрезая согласные, как было свойственно его родному языку.
— Добрый день, — ответила Мэри Роуз, Накануне отъезда ее предупредили, что даже самые просвещенные и образованные турки обращаются с женщинами в лучшем случае с холодной вежливостью. Несмотря на то что страна официально провозгласила равенство между полами, для большинства мусульман это оставалось не более чем мифом. Штатный психолог Оп-центра Лиз Гордон говорила:
— Коран предписывает женщинам прикрывать головы, руки и ноги. Те, кто этого не делает, считаются грешницами, Между тем полковник улыбался ей очень приветливо. Он обладал природным обаянием и шармом.
Повернувшись к генералу Роджерсу, полковник Седен отсалютовал. Роджерс тоже отдал ему честь. Турок вручил ему сложенные вдвое листы бумаги.
— Мое предписание, сэр.
Бегло просмотрев документы, Роджерс взглянул на экран.
— Вы прибыли в интересный момент. Один из ваших вертолетов... вот он. — Генерал показал на ползущую по зеленой сетке красную точку.
— Странно, — сказал Седен. — В целях безопасности военные вертолеты, как правило, летают парами. Вам известно, кому он принадлежит?
— Вертолет из Мардина.
— Пограничный патруль, — нахмурился Седен.
— Да. Диспетчер безуспешно пытается вызвать их по радио. Какое вооружение стоит на таких машинах?
— Обычно пулемет и пушка: как правило, двадцатимиллиметровое орудие с вращающимся стволом. Сто пятьдесят снарядов. Крепится на борт.
— Куда он может направляться с такой скоростью? — спросила Мэри Роуз.
— Понятия не имею, — ответил Седен, не отрывая глаз от экрана. — В той стороне вообще ничего нет. Ни военных баз, ни городов. Крошечные, заброшенные деревеньки.
— Вы уверены, что ни в одной из них не скрываются террористы? — спросил Роджерс.
— Абсолютно. Никакого движения здесь не отмечалось. Мы ведем тщательное наблюдение за этим районом.
— А может, вертолет просто похитили? — предположила Мэри Роуз. — Теперь его хотят припрятать до лучших времен.
— Маловероятно, — сказал Седен. — Гораздо проще купить вертолет у России или у Индии, а потом контрабандой по частям завести его в страну.
— Турецкие ВВС наверняка приступили к поиску вертолета, — заметил генерал Роджерс.
— Только не здесь, — ответил Седен. — Они ищут его вдоль положенного маршрута.
— Но мы же его зафиксировали, — сказала Мэри Роуз. — Значит, вертолет определят и другие радары.
— Вы хотите проинформировать ВВС о точном местонахождении вертолета, полковник? — спросил Роджерс.
— Я бы предпочел сообщить им, куда он направляется, а не то, где его не будет к моменту их прибытия.
Мэри Роуз невольно взглянула на турка. Она заметила, что и генерал Роджерс искоса посмотрел на полковника. Девушке показалось, что они подумали об одном и том же. В чем на самом деле заключался интерес Седена? В сборе информации или в ее задержке?
Полковник следил за перемещением точки по карте.
— Можно получить более подробный вид местности? — спросил он.
Роджерс кивнул, тронул клавишу, и на экране появился увеличенный масштаб, Вглядевшись в изображение, Седен сказал:
— Скажите, генерал, известен ли вам радиус действия вертолета?
— Около четырехсот миль, в зависимости от груза на борту. — Роджерс взглянул на Седена. — Почему вы спросили?
— Единственные возможные цели в том районе — несколько дамб вдоль реки Фират-Нехри, которую вы называете Евфратом. В радиусе его действия находятся дамбы Кебан, Каракайа и Ататюрк.
— Кому они могут помешать? — спросила Мэри Роуз.
— Это старый конфликт, — сказал Седен. — Согласно исламу, вода — источник жизни. Войны из-за нефти — пустяк по сравнению с войнами из-за воды. Вода будоражит души и вызывает кровопролитие.
— Мои друзья из НАТО говорили мне, что дамбы, возведенные в ходе реализации Великого анатолийского проекта, всегда были камнем преткновения, — сказал Роджерс. — С их помощью можно перекрыть подачу воды на территории Ирака и Сирии. Если я не ошибаюсь, полковник, Турция приступила к ирригационным работам в юго-восточной Анатолии, что существенно ограничит водоснабжение упомянутых стран.
— Поступление воды в Сирию сократится на сорок процентов, в Ирак — на шестьдесят, — спокойно ответил Седен.
— Предположим, какая-то вооруженная группировка, скажем, сирийская, похищает турецкий вертолет. Это дает злоумышленникам возможность пробраться к цели.
— Дамба Ататюрка — самое крупное ирригационное сооружение на Ближнем Востоке, генерал, и вообще одна из самых больших плотин мира, — мрачно произнес Седен. — Могу я воспользоваться телефоном?
— Прошу. — Роджерс указал на аппарат. — Советую поторопиться. До первой дамбы вертолету осталось не более получаса.
Полковник прошел к сотовому телефону, набрал номер и негромко заговорил по-турецки, повернувшись спиной к Роджерсу и Мэри Роуз.
Американцы переглянулись. Роджерс нажал несколько клавиш, и на экране компьютера появился синхронный перевод разговора полковника.
Глава 9
Понедельник, четыре часа двадцать пять минут вечера
Халфети, Турция
Дамба Ататюрка на реке Евфрат получила |свое название в честь Кемаля Ататюрка — прославленного военного и политического лидера Турции двадцатого века. Окончание первой мировой войны означало также конец шестисотлетнего оттоманского правления в Турции. Поскольку Турция выступала в войне на стороне проигравшей Германии, Греция и Великобритания посчитали себя вправе присвоить часть ее территории. Турки придерживались на этот счет другого мнения, и в 1922 году турецкая армия под предводительством Кемаля выдворила захватчиков. В следующем году в Лозанне был подписан договор, дату которого можно считать днем основания современного турецкого государства.
Провозглашенная Ататюрком Турецкая Республика являлась демократическим государством. Законы шариата и ислама уступили место швейцарской юридической системе, на смену исламскому календарю пришел григорианский. Под запрет попали даже тюрбаны и фески — новый лидер решительно вводил европейский стиль одежды.
В стране открывались светские школы, женщины получили равные с мужчинами права, старый арабский алфавит сменился латинским.
Турецкое общество подверглось грандиозной трансформации, а сам Ататюрк снискал лютую ненависть мусульманского большинства.
Как и все жители страны, пятидесятипятилетний Мустафа Месид хорошо знал биографию Ататюрка и легенды о нем. Однако судьба отца всех турок не сильно волновала Мустафу. Гораздо больше заместителя главного инженера плотины тревожили играющие на стенах дамбы ребятишки.
В отличие от высоких напорных и оградительных дамб безнапорные дамбы представляют собой длинные и широкие резервуары с относительно низкими стенками. Основанием таких плотин служат засыпанные песком глиняные колонны.
Окружает основание толстый слой камней.
Большие безнапорные дамбы содержат обычно пятьдесят миллионов кубических метров воды. Но и это не сильно тревожило Мустафу. Большую часть воды он никогда и не видел. Дальняя оконечность резервуара терялась в неразличимой дымке.
Два раза в день, в одиннадцать часов утра и в четыре вечера, Мустафа оставлял в операторской кабинке двоих помощников и отправлялся гонять ребятишек. В это время они всегда прибегали сюда, чтобы попрыгать со стен дамбы в прохладную воду.
— Мы знаем, что здесь можно нырять, сахиб! — говорили ему дети. — Здесь нет ни камней, ни корней, ни проволоки.
Они всегда называли его сахибом, что означало друг, однако Мустафа подозревал, что над ним смеются. Но даже если они и в самом деле считали его другом, он не мог позволить им прыгать со стен дамбы и плавать в воде. Попробуй только разреши: на следующий день сюда прибегут целые толпы. Потом потянутся и прочие любопытные. Стены, между прочим, не рассчитаны на большую нагрузку.
— Если плотина рухнет, под водой окажется вся южная Анатолия, а виноват будет Мустафа Месид, — ворчал он, почесывая густую коричневую бороду.
Пятидесятипятилетний турок гордился тем, что у него две взрослые дочери. С сыновьями намного труднее. Он даже не представлял себе, как управляется со своими его сестра. Бедный отец Мустафы сбагрил сына в армию, когда парню стукнуло шестнадцать лет, — устал от бесконечных неприятностей с соседями, учителями и просто посторонними людьми. Находясь на службе в армии — а служить Мустафе выпало на греческой границе, — он всеми силами старался осложнить жизнь контрабандистам и прочим врагам народа. В этом он превзошел всех турок, за исключением, может быть, самого Кемаля Ататюрка. Когда Мустафа женился, бедная женщина не знала, куда от него деться. Под конец она всерьез поверила, что у Мустафы есть брат-двойник, который нередко забирается к ним в постель.
Мустафа обратил лицо к небу:
— Великий Бог, я уверен, что ты создал турок с той же целью, что и шершней: мотаться туда-сюда и трудиться. При этом не давать покоя другим. — Мустафа торжественно улыбнулся, гордый своим народом и происхождением.
Он шагал стремительной походкой, громко хрустя сапогами по острому гравию; у правого бедра болталась прикрепленная к поясу радиостанция. Инженер подозрительно оглядел резервуар из-под козырька зеленой егерской фуражки.
Теплый ветерок обдувал его лицо, и Мустафа глубоко вздохнул. Затем он взглянул вниз, где на глубине десяти футов тихо плескалась свежая и чистая вода. На мгновение Мустафа замер, наслаждаясь одиночеством.
Потом откуда-то с юга донесся, как ему показалось, рокот мотоцикла.
Инженер прищурился, стараясь разглядеть происходящее. Над иссушенной солнцем грунтовой дорогой нигде не поднималась пыль, между тем звук становился все громче.
Неожиданно он понял, что это рокот вертолетного двигателя. Натянув потуже фуражку, Мустафа уставился в бездонное голубое небо. Над резервуаром время от времени пролетали военные вертолеты. Курдские террористы обосновались у подножия горы Арарат на границе с Ираном. По радио говорили, что армия ведет за ними наблюдение с воздуха. Иногда военные наносили по террористам бомбовые удары.
Мустафа следил за маленьким черным вертолетом, несущимся над вершинами деревьев.
Солнце отразилось от стекла кабины, и Мустафа на мгновение ослеп. Рокот двигателя становился громче и громче.
— Чего им надо? — вслух пробормотал Мустафа, протирая глаза, Вертолет устремился к самому центру плотины. Теперь Мустафа ясно различал детали происходящего. Сидящий в кабине человек наставил на него пулемет, Одновременно ствол пушки опустился чуть ниже, — Они спятили! — завопил Мустафа и бросился бежать в дежурное помещение, Он всей кожей чувствовал смертельную опасность. В какое-то мгновение Бог прошептал ему в ухо, турок резко метнулся вправо и прыгнул со стены. Он больно ударился о воду, ботинки мгновенно потяжелели, но еще в воздухе он услышал, как ствол пулемета изрыгнул смерть. Мустафа подтянул колени и принялся развязывать шнурки, не забыв при этом поблагодарить Бога за предупреждение.
Легкие чуть не лопнули от боли. Мустафа открыл глаза и увидел, как буравят воду смертоносные пули. Несколько пуль прошли совсем рядом, и инженер решил, что шнурки подождут. Мустафа подплыл к стене дамбы, вцепился в трещину и, не высовываясь из воды, прижался животом к камням. Он пытался по звуку определить, где находится вертолет.
Халфети, Турция
Дамба Ататюрка на реке Евфрат получила |свое название в честь Кемаля Ататюрка — прославленного военного и политического лидера Турции двадцатого века. Окончание первой мировой войны означало также конец шестисотлетнего оттоманского правления в Турции. Поскольку Турция выступала в войне на стороне проигравшей Германии, Греция и Великобритания посчитали себя вправе присвоить часть ее территории. Турки придерживались на этот счет другого мнения, и в 1922 году турецкая армия под предводительством Кемаля выдворила захватчиков. В следующем году в Лозанне был подписан договор, дату которого можно считать днем основания современного турецкого государства.
Провозглашенная Ататюрком Турецкая Республика являлась демократическим государством. Законы шариата и ислама уступили место швейцарской юридической системе, на смену исламскому календарю пришел григорианский. Под запрет попали даже тюрбаны и фески — новый лидер решительно вводил европейский стиль одежды.
В стране открывались светские школы, женщины получили равные с мужчинами права, старый арабский алфавит сменился латинским.
Турецкое общество подверглось грандиозной трансформации, а сам Ататюрк снискал лютую ненависть мусульманского большинства.
Как и все жители страны, пятидесятипятилетний Мустафа Месид хорошо знал биографию Ататюрка и легенды о нем. Однако судьба отца всех турок не сильно волновала Мустафу. Гораздо больше заместителя главного инженера плотины тревожили играющие на стенах дамбы ребятишки.
В отличие от высоких напорных и оградительных дамб безнапорные дамбы представляют собой длинные и широкие резервуары с относительно низкими стенками. Основанием таких плотин служат засыпанные песком глиняные колонны.
Окружает основание толстый слой камней.
Большие безнапорные дамбы содержат обычно пятьдесят миллионов кубических метров воды. Но и это не сильно тревожило Мустафу. Большую часть воды он никогда и не видел. Дальняя оконечность резервуара терялась в неразличимой дымке.
Два раза в день, в одиннадцать часов утра и в четыре вечера, Мустафа оставлял в операторской кабинке двоих помощников и отправлялся гонять ребятишек. В это время они всегда прибегали сюда, чтобы попрыгать со стен дамбы в прохладную воду.
— Мы знаем, что здесь можно нырять, сахиб! — говорили ему дети. — Здесь нет ни камней, ни корней, ни проволоки.
Они всегда называли его сахибом, что означало друг, однако Мустафа подозревал, что над ним смеются. Но даже если они и в самом деле считали его другом, он не мог позволить им прыгать со стен дамбы и плавать в воде. Попробуй только разреши: на следующий день сюда прибегут целые толпы. Потом потянутся и прочие любопытные. Стены, между прочим, не рассчитаны на большую нагрузку.
— Если плотина рухнет, под водой окажется вся южная Анатолия, а виноват будет Мустафа Месид, — ворчал он, почесывая густую коричневую бороду.
Пятидесятипятилетний турок гордился тем, что у него две взрослые дочери. С сыновьями намного труднее. Он даже не представлял себе, как управляется со своими его сестра. Бедный отец Мустафы сбагрил сына в армию, когда парню стукнуло шестнадцать лет, — устал от бесконечных неприятностей с соседями, учителями и просто посторонними людьми. Находясь на службе в армии — а служить Мустафе выпало на греческой границе, — он всеми силами старался осложнить жизнь контрабандистам и прочим врагам народа. В этом он превзошел всех турок, за исключением, может быть, самого Кемаля Ататюрка. Когда Мустафа женился, бедная женщина не знала, куда от него деться. Под конец она всерьез поверила, что у Мустафы есть брат-двойник, который нередко забирается к ним в постель.
Мустафа обратил лицо к небу:
— Великий Бог, я уверен, что ты создал турок с той же целью, что и шершней: мотаться туда-сюда и трудиться. При этом не давать покоя другим. — Мустафа торжественно улыбнулся, гордый своим народом и происхождением.
Он шагал стремительной походкой, громко хрустя сапогами по острому гравию; у правого бедра болталась прикрепленная к поясу радиостанция. Инженер подозрительно оглядел резервуар из-под козырька зеленой егерской фуражки.
Теплый ветерок обдувал его лицо, и Мустафа глубоко вздохнул. Затем он взглянул вниз, где на глубине десяти футов тихо плескалась свежая и чистая вода. На мгновение Мустафа замер, наслаждаясь одиночеством.
Потом откуда-то с юга донесся, как ему показалось, рокот мотоцикла.
Инженер прищурился, стараясь разглядеть происходящее. Над иссушенной солнцем грунтовой дорогой нигде не поднималась пыль, между тем звук становился все громче.
Неожиданно он понял, что это рокот вертолетного двигателя. Натянув потуже фуражку, Мустафа уставился в бездонное голубое небо. Над резервуаром время от времени пролетали военные вертолеты. Курдские террористы обосновались у подножия горы Арарат на границе с Ираном. По радио говорили, что армия ведет за ними наблюдение с воздуха. Иногда военные наносили по террористам бомбовые удары.
Мустафа следил за маленьким черным вертолетом, несущимся над вершинами деревьев.
Солнце отразилось от стекла кабины, и Мустафа на мгновение ослеп. Рокот двигателя становился громче и громче.
— Чего им надо? — вслух пробормотал Мустафа, протирая глаза, Вертолет устремился к самому центру плотины. Теперь Мустафа ясно различал детали происходящего. Сидящий в кабине человек наставил на него пулемет, Одновременно ствол пушки опустился чуть ниже, — Они спятили! — завопил Мустафа и бросился бежать в дежурное помещение, Он всей кожей чувствовал смертельную опасность. В какое-то мгновение Бог прошептал ему в ухо, турок резко метнулся вправо и прыгнул со стены. Он больно ударился о воду, ботинки мгновенно потяжелели, но еще в воздухе он услышал, как ствол пулемета изрыгнул смерть. Мустафа подтянул колени и принялся развязывать шнурки, не забыв при этом поблагодарить Бога за предупреждение.
Легкие чуть не лопнули от боли. Мустафа открыл глаза и увидел, как буравят воду смертоносные пули. Несколько пуль прошли совсем рядом, и инженер решил, что шнурки подождут. Мустафа подплыл к стене дамбы, вцепился в трещину и, не высовываясь из воды, прижался животом к камням. Он пытался по звуку определить, где находится вертолет.