Страница:
— Где они находятся? — спросил Худ.
— В девяноста минутах езды к северу, — ответил Коффи, — Мэри Роуз связывается с Национальным бюро аэрофотосъемки, чтобы получить фотоснимки района.
— Указывал ли Майк время, за которое вы должны туда добраться?
— Нет, — сказал Коффи.
— Выставляли ли террористы какие-либо требования? — спросил Худ. — Например, что вы должны приехать на РОЦе?
— Нет.
— Знают ли они о РОЦе? — спросил Херберт.
— Похоже, что нет.
— Ладно. Уже хорошо, — проворчал Худ.
— Извините, — вмешалась Мэри Роуз, отрываясь от своего экрана. — Стивен Вайенз говорит, что может сделать инфракрасную фотографию через две-три минуты.
А 30-45-3 все еще поблизости.
— Слава Богу. Пол, Боб, вы слышали?
— Слышали, — проворчал Худ.
— Лоуэлл, что еще сказал Майк? — настойчиво спросил Херберт.
— Больше ничего. Мне показалось, что лично с ним все в порядке. Он спокойно передал мне информацию, упомянув о Бенедикте Арнольде и старом английском капитане, который попал в засаду. Другими словами, ясно дал понять, что говорит под давлением и нам следует быть максимально осторожными.
— Этим идиотам нужны заложники, — пробормотал Херберт. — Во всяком случае, первыми они стрелять не станут.
— Хотите сказать, что мы должны их вывезти? — спросил Лоуэлл.
— Я просто перебираю факты, — ответил Херберт. — Будь моя воля, я бы своими руками перебил этих ублюдков. Но воля, к сожалению, не моя.
— Готовы ли рядовые Папшоу и Девонн отправиться на задание? — спросил Худ.
— Фил вводит их в курс дела, — ответил Коффи. — Как быть с турецкими властями? Если полковник не объявится, нам начнут звонить из службы безопасности.
— Вы сами вели переговоры о нашей работе на их территории. Что, по-вашему, мы должны им сказать? — спросил Худ.
— Зависит от того, что мы собираемся делать, — ответил Коффи. — Если мы откроем огонь, то нарушим сразу двадцать международных положений. А уж если кого-нибудь прикончим, неприятностей не миновать, — А если мы перестреляем террористов, которые взорвали плотину? — уточнил Худ.
— Разделим славу с турецкой службой безопасности и будем героями.
— Я попрошу Марту с ними связаться, — ., кивнул Худ.
— Лоуэлл, — сказал Херберт, — Майк ничего им не обещал?
— Вроде бы нет.
— Полагаю, вы можете взять РОЦ, — продолжал Херберт. — Это позволит нам отслеживать ситуацию без спутников.
— Не согласен, — покачал головой Катцен. — Тогда Мэри Роуз придется уничтожить всю технику.
— Ни в коем случае! — встревожился Херберт. — Вы останетесь...
— Фотография готова! — воскликнула Мэри Роуз. — Национальное бюро аэрофотосъемки передает ее вам тоже.
Ровно через 0,8955 секунды на мониторах возникла зеленоватая фотография описанного Роджерсом места. Штаб-квартира Оп-центра и Региональный Оп-центр были по-прежнему на связи.
— Вот они, — прошептал Херберт.
Роджерс сидел рядом с мотоциклом. Похоже, его пристегнули наручниками к дугам безопасности. Ноги генерала были связаны. Турецкий офицер лежал на животе со связанными за спиной руками. Третий человек сидел с сигаретой неподалеку от турка. На коленях у него лежал ручной пулемет.
— Они еще живы, — сказал Худ. — Слава Богу. Катцен, Папшоу и Девонн тоже увидели фотоснимок. Коффи наклонился к экрану, — Даже если террористы контролируют грунтовку, — сказал Худ, — они никак не ожидают вооруженной группы. Тем более профессионалов, знающих весь расклад.
— Другими словами, снова возникает вопрос о направлении туда РОЦа, — сказал Херберт. — Ваше мнение, Пол?
— Фил, насколько я понял, против, — поколебавшись, произнес Худ.
— Если нам не повезет, — пожал плечами Катцен, — они получат хороший подарок.
— Лоуэлл? — спросил Худ.
— С юридической стороны, Пол, — произнес Коффи, — у нас могут возникнуть проблемы. Маршрут исследовательского трейлера согласовывался на уровне правительства Турции и конгресса.
— Да вы что, спятили! — взорвался Херберт. — Майка держат заложником, а вы говорите о каких-то юридических тонкостях!
— Я думаю, — сказал Катцен, — что десантники могут спрятаться в аккумуляторном отсеке.
— Аккумуляторный отсек... — задумчиво повторил Херберт. — Что скажете, рядовые?
— Нормально, сэр, — откликнулся Папшоу. — Там нас никто не увидит.
Худ спросил, все ли посмотрели на фотоснимок, после чего вернулась телевизионная связь.
— Решили, — сказал Худ. — Мы ввязываемся в это дело и задействуем трейлер — с минимумом оборудования. Кто руководит операцией?
— Мы не можем назвать ее военной акцией по спасению, — сказал Коффи. — Для этого потребуется одобрение конгресса, которое никогда не поступает вовремя. Так что по крайней мере на бумаге операция должна проходить как гражданская.
— Принимается, — сказал Худ. — Десантникам переодеться, оружие спрятать, но держать наготове, Кто берет на себя руководство?
Наступило молчание.
— Я согласен, — сдавленно произнес наконец Коффи, — Похоже, я тут самый старший.
— Дьявол, Лоуэлл, вы же ни разу в жизни не стреляли из пистолета, — проворчал Херберт. — фил по крайней мере знает, как это делается.
— Да, он палил в воздух, чтобы распугать тюленей, — сказал Коффи. — В людей он не стрелял ни разу. В этом отношении мы с ним девственники.
— А я нет, — неожиданно сказала Мэри Роуз. — Когда я училась в Колумбийском университете, я каждую неделю ходила в пистолетный клуб на Мюррей-стрит. Один раз я даже наставила пистолет на человека — он залез ко мне в комнату в общежитии. Мне все равно, кто возглавит операцию, но я намерена в ней участвовать.
— Спасибо, Мэри Роуз, — сказал Худ. — Фил, вам приходилось командовать псевдовоенизированными подразделениями «Гринписа»?
— Действительно, псевдо, — улыбнулся Катцен. — Дробовики с холостыми патронами. Мы провели три акции в штате Вашингтон, две во Флориде и две в Канаде.
— Хотите руководить операцией?
— Если так надо, я согласен.
— Я ожидал от вас другого ответа, — резко сказал Худ. — Способны ли вы возглавить эту акцию? Катцен покраснел.
— Да, — пробормотал он и посмотрел на решительные лица Мэри Роуз и десантников. — Черт побери, я сказал «да»!
— Хорошо, — проворчал Худ, — Лоуэлл, вам я рекомендую оставаться на месте. Похоже, придется улаживать шероховатости с турецкими властями. Кроме вас, никто этого не сделает, — Не спорю, — кивнул Лоуэлл и опустил голову. Несмотря на то что он сам вызвался участвовать в операции и получил приказ остаться, он чувствовал себя трусом.
— Пол, вы сознаете, что, если дело провалится, нам придется подыскивать себе другую работу? — спросил Херберт.
— Я все прекрасно понимаю, — ответил Худ. — Сейчас меня больше всего волнует, как вытащить Майка.
— И еще, — добавил Херберт. — Источник из Анкары сообщил, что президентский совет Турции и кабинет министров собирают экстренное заседание по мобилизации вооруженных сил. Они хотят предотвратить дальнейшие теракты.
— Как только мы снимем аккумуляторы, — сказал Катцен, — нам придется полагаться исключительно на глаза и уши.
— Я попрошу Вайенза держать район под спутниковым наблюдением, — сказал Херберт, — Всем спасибо, — произнес Худ. — Я должен проинформировать сенатора Фоке, пока она не узнала о случившемся от кого-нибудь из Анкары или еще хуже — из «Вашингтон пост».
Худ отключился. Следом за ним отключился и Херберт, сказав, что собирается выяснить, каким материалом располагает по этому делу разведка.
Команда Регионального Оп-центра осталась одна. Катцен потер руки.
— Ладно. Мэри Роуз, дайте распечатку карты. Остальным готовиться к отъезду, — Обернувшись к Коффи, он добавил:
— А вы пожелайте нам удачи и... можете доесть моего цыпленка.
Коффи улыбнулся.
— Желаю удачи. Она вам действительно очень понадобится.
— Это еще почему? — нахмурился Катцен.
— Потому что я отправляюсь с вами. С турками я могу общаться и по телефону.
Глава 16
— В девяноста минутах езды к северу, — ответил Коффи, — Мэри Роуз связывается с Национальным бюро аэрофотосъемки, чтобы получить фотоснимки района.
— Указывал ли Майк время, за которое вы должны туда добраться?
— Нет, — сказал Коффи.
— Выставляли ли террористы какие-либо требования? — спросил Худ. — Например, что вы должны приехать на РОЦе?
— Нет.
— Знают ли они о РОЦе? — спросил Херберт.
— Похоже, что нет.
— Ладно. Уже хорошо, — проворчал Худ.
— Извините, — вмешалась Мэри Роуз, отрываясь от своего экрана. — Стивен Вайенз говорит, что может сделать инфракрасную фотографию через две-три минуты.
А 30-45-3 все еще поблизости.
— Слава Богу. Пол, Боб, вы слышали?
— Слышали, — проворчал Худ.
— Лоуэлл, что еще сказал Майк? — настойчиво спросил Херберт.
— Больше ничего. Мне показалось, что лично с ним все в порядке. Он спокойно передал мне информацию, упомянув о Бенедикте Арнольде и старом английском капитане, который попал в засаду. Другими словами, ясно дал понять, что говорит под давлением и нам следует быть максимально осторожными.
— Этим идиотам нужны заложники, — пробормотал Херберт. — Во всяком случае, первыми они стрелять не станут.
— Хотите сказать, что мы должны их вывезти? — спросил Лоуэлл.
— Я просто перебираю факты, — ответил Херберт. — Будь моя воля, я бы своими руками перебил этих ублюдков. Но воля, к сожалению, не моя.
— Готовы ли рядовые Папшоу и Девонн отправиться на задание? — спросил Худ.
— Фил вводит их в курс дела, — ответил Коффи. — Как быть с турецкими властями? Если полковник не объявится, нам начнут звонить из службы безопасности.
— Вы сами вели переговоры о нашей работе на их территории. Что, по-вашему, мы должны им сказать? — спросил Худ.
— Зависит от того, что мы собираемся делать, — ответил Коффи. — Если мы откроем огонь, то нарушим сразу двадцать международных положений. А уж если кого-нибудь прикончим, неприятностей не миновать, — А если мы перестреляем террористов, которые взорвали плотину? — уточнил Худ.
— Разделим славу с турецкой службой безопасности и будем героями.
— Я попрошу Марту с ними связаться, — ., кивнул Худ.
— Лоуэлл, — сказал Херберт, — Майк ничего им не обещал?
— Вроде бы нет.
— Полагаю, вы можете взять РОЦ, — продолжал Херберт. — Это позволит нам отслеживать ситуацию без спутников.
— Не согласен, — покачал головой Катцен. — Тогда Мэри Роуз придется уничтожить всю технику.
— Ни в коем случае! — встревожился Херберт. — Вы останетесь...
— Фотография готова! — воскликнула Мэри Роуз. — Национальное бюро аэрофотосъемки передает ее вам тоже.
Ровно через 0,8955 секунды на мониторах возникла зеленоватая фотография описанного Роджерсом места. Штаб-квартира Оп-центра и Региональный Оп-центр были по-прежнему на связи.
— Вот они, — прошептал Херберт.
Роджерс сидел рядом с мотоциклом. Похоже, его пристегнули наручниками к дугам безопасности. Ноги генерала были связаны. Турецкий офицер лежал на животе со связанными за спиной руками. Третий человек сидел с сигаретой неподалеку от турка. На коленях у него лежал ручной пулемет.
— Они еще живы, — сказал Худ. — Слава Богу. Катцен, Папшоу и Девонн тоже увидели фотоснимок. Коффи наклонился к экрану, — Даже если террористы контролируют грунтовку, — сказал Худ, — они никак не ожидают вооруженной группы. Тем более профессионалов, знающих весь расклад.
— Другими словами, снова возникает вопрос о направлении туда РОЦа, — сказал Херберт. — Ваше мнение, Пол?
— Фил, насколько я понял, против, — поколебавшись, произнес Худ.
— Если нам не повезет, — пожал плечами Катцен, — они получат хороший подарок.
— Лоуэлл? — спросил Худ.
— С юридической стороны, Пол, — произнес Коффи, — у нас могут возникнуть проблемы. Маршрут исследовательского трейлера согласовывался на уровне правительства Турции и конгресса.
— Да вы что, спятили! — взорвался Херберт. — Майка держат заложником, а вы говорите о каких-то юридических тонкостях!
— Я думаю, — сказал Катцен, — что десантники могут спрятаться в аккумуляторном отсеке.
— Аккумуляторный отсек... — задумчиво повторил Херберт. — Что скажете, рядовые?
— Нормально, сэр, — откликнулся Папшоу. — Там нас никто не увидит.
Худ спросил, все ли посмотрели на фотоснимок, после чего вернулась телевизионная связь.
— Решили, — сказал Худ. — Мы ввязываемся в это дело и задействуем трейлер — с минимумом оборудования. Кто руководит операцией?
— Мы не можем назвать ее военной акцией по спасению, — сказал Коффи. — Для этого потребуется одобрение конгресса, которое никогда не поступает вовремя. Так что по крайней мере на бумаге операция должна проходить как гражданская.
— Принимается, — сказал Худ. — Десантникам переодеться, оружие спрятать, но держать наготове, Кто берет на себя руководство?
Наступило молчание.
— Я согласен, — сдавленно произнес наконец Коффи, — Похоже, я тут самый старший.
— Дьявол, Лоуэлл, вы же ни разу в жизни не стреляли из пистолета, — проворчал Херберт. — фил по крайней мере знает, как это делается.
— Да, он палил в воздух, чтобы распугать тюленей, — сказал Коффи. — В людей он не стрелял ни разу. В этом отношении мы с ним девственники.
— А я нет, — неожиданно сказала Мэри Роуз. — Когда я училась в Колумбийском университете, я каждую неделю ходила в пистолетный клуб на Мюррей-стрит. Один раз я даже наставила пистолет на человека — он залез ко мне в комнату в общежитии. Мне все равно, кто возглавит операцию, но я намерена в ней участвовать.
— Спасибо, Мэри Роуз, — сказал Худ. — Фил, вам приходилось командовать псевдовоенизированными подразделениями «Гринписа»?
— Действительно, псевдо, — улыбнулся Катцен. — Дробовики с холостыми патронами. Мы провели три акции в штате Вашингтон, две во Флориде и две в Канаде.
— Хотите руководить операцией?
— Если так надо, я согласен.
— Я ожидал от вас другого ответа, — резко сказал Худ. — Способны ли вы возглавить эту акцию? Катцен покраснел.
— Да, — пробормотал он и посмотрел на решительные лица Мэри Роуз и десантников. — Черт побери, я сказал «да»!
— Хорошо, — проворчал Худ, — Лоуэлл, вам я рекомендую оставаться на месте. Похоже, придется улаживать шероховатости с турецкими властями. Кроме вас, никто этого не сделает, — Не спорю, — кивнул Лоуэлл и опустил голову. Несмотря на то что он сам вызвался участвовать в операции и получил приказ остаться, он чувствовал себя трусом.
— Пол, вы сознаете, что, если дело провалится, нам придется подыскивать себе другую работу? — спросил Херберт.
— Я все прекрасно понимаю, — ответил Худ. — Сейчас меня больше всего волнует, как вытащить Майка.
— И еще, — добавил Херберт. — Источник из Анкары сообщил, что президентский совет Турции и кабинет министров собирают экстренное заседание по мобилизации вооруженных сил. Они хотят предотвратить дальнейшие теракты.
— Как только мы снимем аккумуляторы, — сказал Катцен, — нам придется полагаться исключительно на глаза и уши.
— Я попрошу Вайенза держать район под спутниковым наблюдением, — сказал Херберт, — Всем спасибо, — произнес Худ. — Я должен проинформировать сенатора Фоке, пока она не узнала о случившемся от кого-нибудь из Анкары или еще хуже — из «Вашингтон пост».
Худ отключился. Следом за ним отключился и Херберт, сказав, что собирается выяснить, каким материалом располагает по этому делу разведка.
Команда Регионального Оп-центра осталась одна. Катцен потер руки.
— Ладно. Мэри Роуз, дайте распечатку карты. Остальным готовиться к отъезду, — Обернувшись к Коффи, он добавил:
— А вы пожелайте нам удачи и... можете доесть моего цыпленка.
Коффи улыбнулся.
— Желаю удачи. Она вам действительно очень понадобится.
— Это еще почему? — нахмурился Катцен.
— Потому что я отправляюсь с вами. С турками я могу общаться и по телефону.
Глава 16
Понедельник, двенадцать часов одна минута дня
Вашингтон, округ Колумбия
Пол Худ размышлял о том, как вытащить Майка Роджерса, когда ему позвонила из Белого дома заместитель начальника штаба Стефани Клоу. В час дня президент хотел выслушать его предложения по кризису на Евфрате.
Пол немедленно выехал, поручив своему помощнику Бенету Багзу докладывать о всех изменениях в ситуации. В отсутствии Худа и Майка Роджерса руководство Оп-центром автоматически переходило к Марте Маколл. Бобу Херберту это было не по душе. Он не любил политиков-карьеристов, к числу которых относил и Марту.
При этом он всегда отдавал ей должное: Марта прекрасно ориентировалась в коридорах власти, В это время дня на дорогу от штаб-квартиры Оп-центра на военно-воздушной базе Эндрюс до Белого дома уходило около часа. Как правило, в Оп-центре имелся дежурный вертолет, на котором до столицы можно было добраться за пятнадцать минут, но несколько дней назад выяснилось, что все машины марки «Сикорски-СН53Е» имеют серьезные проблемы с головками роторов. Вертолетный парк правительства оказался прикован к земле. Худу это было только на руку. Он обожал водить автомобиль.
Большинство чиновников его ранга имели личных водителей. От этой привилегии Худ отказался и не пользовался ею даже в свою бытность мэром Лос-Анджелеса. Он всегда испытывал неловкость, когда его вез другой человек. О собственной безопасности Худ не волновался. Никто не собирался его убивать, А если ситуация изменится, то пусть лучше начинают с него, чем с жены, детей или матери. Кроме того, находясь в машине один, он имел возможность решать вопросы по телефону. А также слушать музыку и думать. Сейчас он думал о Майке Роджерсе.
Худ и его заместитель сильно отличались друг от друга. Майк был профессиональным военным, Худ ни разу в жизни не брал в руки оружия. Майк был прирожденным бойцом, Худ отличался темпераментом дипломата. Майк цитировал лорда Байрона, Эриха Фромма и Уильяма Шермана, Худ мог с трудом припомнить стихи Хэла Дэвида и высказывания Альфреда Ньюмэна, которые вычитывал в журналах своего сына. Майк был ярко выраженным интровертом, Худ — вдумчивым экстравертом. Они часто спорили, временами весьма ожесточенно. Роджерс имел смелость высказывать и отстаивать собственное мнение, за что Худ его уважал и ценил. Роджерс вообще очень нравился Худу.
Худ бросил пиджак на переднее сиденье; сверху лежал сотовый телефон.
Руководитель Оп-центра хотел знать, как развиваются события, и с нетерпением ждал и боялся звонка.
Он понимал, что смерть является составной частью разведки, Эту мысль вдалбливал ему в голову Боб Херберт с первых дней совместной работы.
Разведчики-нелегалы нередко проваливались, после чего их подвергали пыткам и уничтожали. Иногда случалось наоборот: нелегалы убивали, чтобы остаться в живых.
Элитное десантное подразделение Оп-центра тоже теряло бойцов в секретных операциях. На сегодняшний день погибли двое: Басе Мур в Северной Корее и подполковник Чарли Скуайрз в России. Бывало, что офицеров убивали дома, хотя чаще это случалось за границей. Худ и сам едва не погиб, выявляя вместе с французскими разведчиками неонацистов в Европе.
Гибель сотрудников тяжелым бременем ложилась на тех, кому удавалось уцелеть. После смерти подполковника Скуайрза десантники пережили тяжелейшее психологическое потрясение. В течение долгого времени они не могли исполнять даже простейшие обязанности.
Худ прибыл к Белому дому ровно в двенадцать пятьдесят пять. Еще несколько минут ушло на парковку и проверку документов. Вот и всегда стройная, седеющая Стефани Клоу. Они торопливо зашагали по коридору.
— Встреча только что началась, — сказала Стефани. Голос ее был мягок и глух, как зеленый ковер под ногами. — А вы, мистер Худ, по-прежнему сами ездите по Вашингтону?
— Да.
— Вам следует завести водителя. Не сомневайтесь, бухгалтерия не посчитает это капризом.
— Вы же знаете, я им не доверяю, миссис Клоу.
— Да уж знаю, — улыбнулась она. — Более того, мне это даже нравится. Но дело в том, что хорошие водители разбираются в транспортных пробках и умеют их преодолевать. К тому же на служебных машинах ставят оглушительные сигналы, которые иногда очень помогают. И разумеется, используя шоферов, вы снижаете уровень безработицы в стране. А у нас любят занижать эту цифру, Худ взглянул на приятное, лучащееся морщинками лицо. Он знал, что миссис Клоу смеется не над ним, а над теми, кто пользуется правительственными лимузинами.
— Хотите быть моим шофером?
— Нет, спасибо, — ответила она. — За рулем я зверею. И слишком часто пользуюсь сигналом.
— Спасибо, — неожиданно для себя сказал Пол. — Общение с вами — самый приятный момент за весь день.
Они остановились у лифта. У миссис Клоу висела на шее карточка на цепочке; с одной стороны — фотография, с другой — магнитная лента. Она вставила карточку в специальную прорезь слева от двери. Двери тут же открылись.
— Пожалуйста, не сердите без надобности президента, — сказала миссис Клоу.
— Постараюсь.
— И не ругайтесь с мистером Берковым.
— Обещаю, — без особой уверенности произнес Худ. Советник по национальной безопасности отличался крайне тяжелым характером.
Единственным звуком в кабине лифта было слабое жужжание вентилятора. Худ поднял лицо, стараясь поймать струю прохладного воздуха. Они опускались в технологическое сердце Белого дома, где проводились все встречи и конференции.
Двери лифта отворились, У выхода стоял вооруженный морской пехотинец. Худ предъявил удостоверение личности. Изучив документ, солдат вернул его Худу, поблагодарил и сделал шаг в сторону. Худ вошел в кабинет, где находилась исполнительный секретарь президента. Женщина сидела за небольшим столом возле входа в Ситуационный зал. Она доложила о прибытии Худа, и его тут же пригласили.
В центре ярко освещенного Ситуационного зала стоял длинный стол из красного дерева. Напротив каждого стула светились экраны компьютеров, клавиатуры выдвигались из-под стола. На стенах висели подробные карты с расположением американских воинских частей. Красные флажки обозначали районы военных конфликтов, зеленые — потенциально опасные регионы. Худ отметил, что на турецко-сирийской границе уже светится красный флажок. В дальнем углу комнаты стоял столик для секретарей. Один из них сидел за компьютером. Этот человек отвечал за демонстрацию карт и материалов, которые могли понадобиться в ходе беседы.
Тяжелая шестипанельная дверь щелкнула и закрылась. Над отполированным до блеска столом медленно вращались лопасти вентиляторов. Худ кивнул собравшимся и быстро улыбнулся своему другу государственному секретарю Аву Линкольну.
Линкольн подмигнул в ответ. Затем Худ персонально поклонился президенту Майклу Лоренсу.
— Добрый день, сэр.
— Добрый день, Пол, — ответил бывший губернатор штата Миннесота. — Ав как раз вводит нас в курс дела.
Президент был подчеркнуто энергичен. За три года нахождения у власти администрации ни разу не удалось добиться успеха на внешнеполитическом поприще.
И хотя это не сильно грозило ему на предстоящих выборах, президент злился из-за того, что никак не мог найти правильную комбинацию военной силы, экономического давления и личностных качеств.
— Прежде чем вы продолжите, Ав, — сказал президент, вытянув руку, — давайте заслушаем мистера Худа. Есть ли новости о генерале Роджерсе?
— Ситуация не изменилась, — произнес Худ, занимая свободное место в середине стола. — РОЦ продвигается в глубь Турции, на встречу с генералом Роджерсом. — Он посмотрел на часы. — Через полчаса группа будет на месте.
— Попытаются ли они освободить заложников? — спросил секретарь по национальной безопасности Берков.
— Мы имеем право эвакуировать наш персонал в случае нестабильной ситуации, — уклончиво ответил Худ.
— Если вы готовы к решительным действиям, все получится — проворчал Берков. — Для спасения заложников вашим людям разрешено применять оружие. От места происшествия рукой подать до базы ВВС в Инсирлике. Там у нас три тысячи семьсот солдат.
— И еще два десантника на борту РОЦа, — добавил Худ. — Не знаю, насколько решительные действия приемлемы в данном случае, — Я требую, чтобы меня лично информировали обо всех изменениях в ситуации, — заявил президент. — Какими бы они ни были.
— Разумеется, сэр, — ответил Худ, пытаясь сообразить, что могло означать последнее замечание.
— Продолжайте, Ав, — сказал президент. Ав Линкольн был одним из немногих членов президентской команды, кому Худ полностью доверял.
— Пол, — произнес Линкольн, — я только что сообщил о начавшейся в Турции мобилизации. У меня постоянный контакт с нашим послом Альбертом Макалузо в Анкаре, а также с консульствами США в Стамбуле, Измире и Адане. Разумеется, мы ведем переговоры с турецким послом в Вашингтоне. Все подтверждают полученные сведения.
В двенадцать часов тридцать минут дня по нашему времени Турция мобилизовала полмиллиона военнослужащих сухопутных сил и ВВС. На флоте объявлена боевая готовность, приказ распространяется на морскую авиацию и морскую пехоту. Подняты практически все силы.
— Резервисты? — спросил президент.
— При необходимости они могут поставить под ружье еще двадцать тысяч человек, после чего под призыв попадет все мужское население в возрасте от девятнадцати до сорока лет, что даст еще пятьдесят тысяч.
— Сухопутные войска и ВВС получили задание занять позиции по реке Евфрат и вдоль сирийской границы, — продолжал Линкольн. — Флот производит сосредоточение в Эгейском и Средиземном морях. Анкара уверяет, что ни один турецкий корабль не продвинется дальше самой южной точки залива Искендерун.
Худ взглянул на появившуюся на экране компьютера карту. От самой южной точки залива до сирийской территории было не более двадцати пяти миль.
— Пока не поступало никаких сведений из Дамаска, — сказал Линкольн. — Президент, три вице-президента и совет министров проводят сейчас экстренное совещание. Находящийся в Вашингтоне посол Сирии Муалем заявляет, что со стороны Сирии поступит адекватный ответ.
— Что он имеет в виду? — спросил президент.
— Такую же мобилизацию, — проворчал председатель Объединенного комитета начальников штабов генерал Кен Ванзалд. — Большая концентрация сирийских войск наблюдается в районе Оронта на западе, вдоль Евфрата в центре страны и на востоке возле турецкой и иракской границы. Не исключено, что около ста тысяч человек будут переброшены на север.
— Как далеко на север они могут продвинуться? — спросил президент.
— До предела, — ответил Ванзалд. — С потерей Голанских высот в 1967 году сирийцы стали весьма болезненно реагировать на любую агрессию.
— Любопытно, что турки мобилизовали почти Я шестьсот тысяч человек, — заметил министр обороны Эрни Колон. — Это в три раза больше, чем сирийские сухопутные, морские и воздушные силы, вместе взятые. Похоже, они собираются воевать не только с Сирией, но со всеми, кто рискнет выступить на ее стороне.
— На первый взгляд все так, — сказал генерал Ванзалд. — Однако турки столкнулись с серьезной проблемой. Им приходится воевать с террористами.
Наступление турецкой армии на позиции курдских сепаратистов может иметь серьезные последствия. Взрыв плотины еще больше сплотит разрозненные курдские группировки. Ответная атака со стороны турок приведет к окончательному единству в их рядах. Население Турции насчитывает пятьдесят девять миллионов человек, четырнадцать или пятнадцать из них — курды. Это бомба замедленного действия.
— Ларри, расскажите об инциденте на сирийском флоте, — сказал президент.
— Сирийцы сделали все возможное, чтобы история не попала в печать.
Курдский террорист убил генерала и Двух его помощников. Когда его арестовали, другой террорист захватил жену генерала и двух его дочерей и потребовал освобождения соратника. Вместо этого сирийцы прислали ему отрубленную голову товарища и попытались отбить заложников, В результате жена генерала, его дочери, курд и еще двое из штурмующей команды погибли.
— Если турки притесняют курдов, то при чем тут сирийцы? — удивленно спросил президент.
— Сирийскому президенту доложили, что в его вооруженных силах служит много курдов, — ответил директор ЦРУ Ларри Рэчлин, — Причем некоторые занимают весьма высокие посты. Он принял решение очистить от них армию.
Линкольн недоуменно пожал плечами;
— Стив, Ларри, при чем тут все это?
— При том, что нам не следует особенно убиваться по поводу курдов, — проворчал Берков. — Мы и так сделали им немало добра. Но они становятся воинственными, наглыми и безжалостными. К тому же один Бог знает, сколько у них агентов в турецкой армии. Скоро под угрозой окажется целостность НАТО.
— На самом деле последствия могут быть гораздо хуже, — сказал Ванзалд, — У курдов много сочувствующих среди турецких исламистов. Они постараются использовать военный кризис для свержения светски настроенных правителей, — Хаос породит еще больший хаос, — произнес Линкольн.
— Правильно, — кивнул Ванзалд. — Они покончат с паршивой демократией и установят религиозную диктатуру.
— И с нашим присутствием они тоже покончат, — сказал министр обороны Колон.
— И не просто покончат, — добавил директор ЦРУ. — Стив прав. Они выдавят нас не только из Турции, но и из Греции. Вспомните борцов за свободу в Афганистане, которых мы снабжали оружием и тренировали для войны с русскими.
Большинство этих людей примкнули к исламским фундаменталистам. Многие встали под знамена шейха Сафара-аль-Авдана, самого радикального фанатика в регионе.
— Почему никто до сих пор не пристрелит сукина сына! — воскликнул Стив Берков. — Сколько людей после его выступлений по радио обвязывались взрывчаткой и отправлялись на автобусах в Израиль!
— Его учение весьма популярно в Турции и особенно в Саудовской Аравии, — продолжал Рэчлин. — Позиции фундаменталистов усилились после того, как в 1996 году премьер-министром Турции стал лидер исламской партии Некметтин Эрбакан.
Любопытно, что радикализм не всегда связан с религией; иногда его корни имеют экономический характер. В 1980 году Турция превратилась в открытый для всего мира рынок. Но разбогатели очень немногие. Остальные продолжали нищать и беднеть. Эти люди легко поддаются любому влиянию.
— Фундаменталисты и городская беднота — естественные союзники, — кивнул Ав Линкольн. — И те, и другие стремятся к богатству, которое находится в руках у светски настроенного руководства.
— Ларри, — сказал президент, — вы упомянули о Саудовской Аравии. Что станут делать остальные страны региона, если конфликт между Турцией и Сирией начнет разрастаться?
— Чрезвычайно важна позиция Израиля, — ответил Рэчлин. — Они очень серьезно воспринимают свое военное соглашение с Турцией. Вот уже два года, как израильтяне используют воздушную базу Акинчи к западу от Анкары. Попутно они занимаются модернизацией турецких самолетов. В случае войны Израиль будет снабжать Турцию запчастями, возможно, оружием и, вне всякого сомнения, разведанными. На прямое военное вмешательство Израиль не решится — если, конечно, Сирия не нападет на его территорию. Как бы то ни было, если Израиль позволит туркам летать над своей территорией, Сирия не задумываясь перейдет к ответным действиям.
— Между прочим, — заметил Ванзалд, — идея взять противника в клещи работает в обоих направлениях. Сирия и Греция давно пытаются зажать Турцию с двух сторон.
— Это брак, заключенный в аду, — сказал Линкольн. — Кроме неприязни к Турции, у Греции и Сирии нет общих интересов.
— Зато Турцию они ненавидят от души, — вставил Верков.
— А что остальные страны региона? — спросил президент.
— Иран, вне всякого сомнения, постарается поддержать свои марионеточные партии в Анкаре, — сказал Колон. — Они спровоцируют забастовки и марши протеста, но войска постараются не посылать. Это не в их интересах.
— Если, конечно, не вмешается Армения, — сказал Линкольн.
— Правильно, — кивнул Колон. — Что произойдет почти наверняка. Ирак тут же воспользуется предлогом, чтобы атаковать скопившихся на границе с Сирией курдов. Ну а если в Ираке пройдет мобилизация, они не упустят шанса спровоцировать Кувейт, Саудовскую Аравию и самого заклятого врага — Иран. Но, как правильно указал Ав, принципиальным станет участие в конфликте Армении.
Госсекретарь кивнул.
— Армения почти полностью — православное христианское государство. Если ее правительство посчитает, что Турция обращается в ислам, у них не будет выбора, кроме как вмешаться в конфликт и защищать свои границы. Тогда мусульманский Азербайджан попытается отвоевать Нагорный Карабах, который он потерял в результате войны с Арменией в 1994 году.
— Турция официально заявила, что эта область принадлежит Азербайджану, — сказал Колон. — Подобная позиция обостряет напряженность внутри самой Турции, где есть люди, сочувствующие армянам. Другими словами, мы можем ко всем прочим проблемам получить гражданскую войну в Турции.
— Неплохой шанс для расширения НАТО, — заметил Линкольн. — Привлечь к союзу Польшу, Венгрию и Чехию и с их помощью стабилизировать обстановку.
Вашингтон, округ Колумбия
Пол Худ размышлял о том, как вытащить Майка Роджерса, когда ему позвонила из Белого дома заместитель начальника штаба Стефани Клоу. В час дня президент хотел выслушать его предложения по кризису на Евфрате.
Пол немедленно выехал, поручив своему помощнику Бенету Багзу докладывать о всех изменениях в ситуации. В отсутствии Худа и Майка Роджерса руководство Оп-центром автоматически переходило к Марте Маколл. Бобу Херберту это было не по душе. Он не любил политиков-карьеристов, к числу которых относил и Марту.
При этом он всегда отдавал ей должное: Марта прекрасно ориентировалась в коридорах власти, В это время дня на дорогу от штаб-квартиры Оп-центра на военно-воздушной базе Эндрюс до Белого дома уходило около часа. Как правило, в Оп-центре имелся дежурный вертолет, на котором до столицы можно было добраться за пятнадцать минут, но несколько дней назад выяснилось, что все машины марки «Сикорски-СН53Е» имеют серьезные проблемы с головками роторов. Вертолетный парк правительства оказался прикован к земле. Худу это было только на руку. Он обожал водить автомобиль.
Большинство чиновников его ранга имели личных водителей. От этой привилегии Худ отказался и не пользовался ею даже в свою бытность мэром Лос-Анджелеса. Он всегда испытывал неловкость, когда его вез другой человек. О собственной безопасности Худ не волновался. Никто не собирался его убивать, А если ситуация изменится, то пусть лучше начинают с него, чем с жены, детей или матери. Кроме того, находясь в машине один, он имел возможность решать вопросы по телефону. А также слушать музыку и думать. Сейчас он думал о Майке Роджерсе.
Худ и его заместитель сильно отличались друг от друга. Майк был профессиональным военным, Худ ни разу в жизни не брал в руки оружия. Майк был прирожденным бойцом, Худ отличался темпераментом дипломата. Майк цитировал лорда Байрона, Эриха Фромма и Уильяма Шермана, Худ мог с трудом припомнить стихи Хэла Дэвида и высказывания Альфреда Ньюмэна, которые вычитывал в журналах своего сына. Майк был ярко выраженным интровертом, Худ — вдумчивым экстравертом. Они часто спорили, временами весьма ожесточенно. Роджерс имел смелость высказывать и отстаивать собственное мнение, за что Худ его уважал и ценил. Роджерс вообще очень нравился Худу.
Худ бросил пиджак на переднее сиденье; сверху лежал сотовый телефон.
Руководитель Оп-центра хотел знать, как развиваются события, и с нетерпением ждал и боялся звонка.
Он понимал, что смерть является составной частью разведки, Эту мысль вдалбливал ему в голову Боб Херберт с первых дней совместной работы.
Разведчики-нелегалы нередко проваливались, после чего их подвергали пыткам и уничтожали. Иногда случалось наоборот: нелегалы убивали, чтобы остаться в живых.
Элитное десантное подразделение Оп-центра тоже теряло бойцов в секретных операциях. На сегодняшний день погибли двое: Басе Мур в Северной Корее и подполковник Чарли Скуайрз в России. Бывало, что офицеров убивали дома, хотя чаще это случалось за границей. Худ и сам едва не погиб, выявляя вместе с французскими разведчиками неонацистов в Европе.
Гибель сотрудников тяжелым бременем ложилась на тех, кому удавалось уцелеть. После смерти подполковника Скуайрза десантники пережили тяжелейшее психологическое потрясение. В течение долгого времени они не могли исполнять даже простейшие обязанности.
Худ прибыл к Белому дому ровно в двенадцать пятьдесят пять. Еще несколько минут ушло на парковку и проверку документов. Вот и всегда стройная, седеющая Стефани Клоу. Они торопливо зашагали по коридору.
— Встреча только что началась, — сказала Стефани. Голос ее был мягок и глух, как зеленый ковер под ногами. — А вы, мистер Худ, по-прежнему сами ездите по Вашингтону?
— Да.
— Вам следует завести водителя. Не сомневайтесь, бухгалтерия не посчитает это капризом.
— Вы же знаете, я им не доверяю, миссис Клоу.
— Да уж знаю, — улыбнулась она. — Более того, мне это даже нравится. Но дело в том, что хорошие водители разбираются в транспортных пробках и умеют их преодолевать. К тому же на служебных машинах ставят оглушительные сигналы, которые иногда очень помогают. И разумеется, используя шоферов, вы снижаете уровень безработицы в стране. А у нас любят занижать эту цифру, Худ взглянул на приятное, лучащееся морщинками лицо. Он знал, что миссис Клоу смеется не над ним, а над теми, кто пользуется правительственными лимузинами.
— Хотите быть моим шофером?
— Нет, спасибо, — ответила она. — За рулем я зверею. И слишком часто пользуюсь сигналом.
— Спасибо, — неожиданно для себя сказал Пол. — Общение с вами — самый приятный момент за весь день.
Они остановились у лифта. У миссис Клоу висела на шее карточка на цепочке; с одной стороны — фотография, с другой — магнитная лента. Она вставила карточку в специальную прорезь слева от двери. Двери тут же открылись.
— Пожалуйста, не сердите без надобности президента, — сказала миссис Клоу.
— Постараюсь.
— И не ругайтесь с мистером Берковым.
— Обещаю, — без особой уверенности произнес Худ. Советник по национальной безопасности отличался крайне тяжелым характером.
Единственным звуком в кабине лифта было слабое жужжание вентилятора. Худ поднял лицо, стараясь поймать струю прохладного воздуха. Они опускались в технологическое сердце Белого дома, где проводились все встречи и конференции.
Двери лифта отворились, У выхода стоял вооруженный морской пехотинец. Худ предъявил удостоверение личности. Изучив документ, солдат вернул его Худу, поблагодарил и сделал шаг в сторону. Худ вошел в кабинет, где находилась исполнительный секретарь президента. Женщина сидела за небольшим столом возле входа в Ситуационный зал. Она доложила о прибытии Худа, и его тут же пригласили.
В центре ярко освещенного Ситуационного зала стоял длинный стол из красного дерева. Напротив каждого стула светились экраны компьютеров, клавиатуры выдвигались из-под стола. На стенах висели подробные карты с расположением американских воинских частей. Красные флажки обозначали районы военных конфликтов, зеленые — потенциально опасные регионы. Худ отметил, что на турецко-сирийской границе уже светится красный флажок. В дальнем углу комнаты стоял столик для секретарей. Один из них сидел за компьютером. Этот человек отвечал за демонстрацию карт и материалов, которые могли понадобиться в ходе беседы.
Тяжелая шестипанельная дверь щелкнула и закрылась. Над отполированным до блеска столом медленно вращались лопасти вентиляторов. Худ кивнул собравшимся и быстро улыбнулся своему другу государственному секретарю Аву Линкольну.
Линкольн подмигнул в ответ. Затем Худ персонально поклонился президенту Майклу Лоренсу.
— Добрый день, сэр.
— Добрый день, Пол, — ответил бывший губернатор штата Миннесота. — Ав как раз вводит нас в курс дела.
Президент был подчеркнуто энергичен. За три года нахождения у власти администрации ни разу не удалось добиться успеха на внешнеполитическом поприще.
И хотя это не сильно грозило ему на предстоящих выборах, президент злился из-за того, что никак не мог найти правильную комбинацию военной силы, экономического давления и личностных качеств.
— Прежде чем вы продолжите, Ав, — сказал президент, вытянув руку, — давайте заслушаем мистера Худа. Есть ли новости о генерале Роджерсе?
— Ситуация не изменилась, — произнес Худ, занимая свободное место в середине стола. — РОЦ продвигается в глубь Турции, на встречу с генералом Роджерсом. — Он посмотрел на часы. — Через полчаса группа будет на месте.
— Попытаются ли они освободить заложников? — спросил секретарь по национальной безопасности Берков.
— Мы имеем право эвакуировать наш персонал в случае нестабильной ситуации, — уклончиво ответил Худ.
— Если вы готовы к решительным действиям, все получится — проворчал Берков. — Для спасения заложников вашим людям разрешено применять оружие. От места происшествия рукой подать до базы ВВС в Инсирлике. Там у нас три тысячи семьсот солдат.
— И еще два десантника на борту РОЦа, — добавил Худ. — Не знаю, насколько решительные действия приемлемы в данном случае, — Я требую, чтобы меня лично информировали обо всех изменениях в ситуации, — заявил президент. — Какими бы они ни были.
— Разумеется, сэр, — ответил Худ, пытаясь сообразить, что могло означать последнее замечание.
— Продолжайте, Ав, — сказал президент. Ав Линкольн был одним из немногих членов президентской команды, кому Худ полностью доверял.
— Пол, — произнес Линкольн, — я только что сообщил о начавшейся в Турции мобилизации. У меня постоянный контакт с нашим послом Альбертом Макалузо в Анкаре, а также с консульствами США в Стамбуле, Измире и Адане. Разумеется, мы ведем переговоры с турецким послом в Вашингтоне. Все подтверждают полученные сведения.
В двенадцать часов тридцать минут дня по нашему времени Турция мобилизовала полмиллиона военнослужащих сухопутных сил и ВВС. На флоте объявлена боевая готовность, приказ распространяется на морскую авиацию и морскую пехоту. Подняты практически все силы.
— Резервисты? — спросил президент.
— При необходимости они могут поставить под ружье еще двадцать тысяч человек, после чего под призыв попадет все мужское население в возрасте от девятнадцати до сорока лет, что даст еще пятьдесят тысяч.
— Сухопутные войска и ВВС получили задание занять позиции по реке Евфрат и вдоль сирийской границы, — продолжал Линкольн. — Флот производит сосредоточение в Эгейском и Средиземном морях. Анкара уверяет, что ни один турецкий корабль не продвинется дальше самой южной точки залива Искендерун.
Худ взглянул на появившуюся на экране компьютера карту. От самой южной точки залива до сирийской территории было не более двадцати пяти миль.
— Пока не поступало никаких сведений из Дамаска, — сказал Линкольн. — Президент, три вице-президента и совет министров проводят сейчас экстренное совещание. Находящийся в Вашингтоне посол Сирии Муалем заявляет, что со стороны Сирии поступит адекватный ответ.
— Что он имеет в виду? — спросил президент.
— Такую же мобилизацию, — проворчал председатель Объединенного комитета начальников штабов генерал Кен Ванзалд. — Большая концентрация сирийских войск наблюдается в районе Оронта на западе, вдоль Евфрата в центре страны и на востоке возле турецкой и иракской границы. Не исключено, что около ста тысяч человек будут переброшены на север.
— Как далеко на север они могут продвинуться? — спросил президент.
— До предела, — ответил Ванзалд. — С потерей Голанских высот в 1967 году сирийцы стали весьма болезненно реагировать на любую агрессию.
— Любопытно, что турки мобилизовали почти Я шестьсот тысяч человек, — заметил министр обороны Эрни Колон. — Это в три раза больше, чем сирийские сухопутные, морские и воздушные силы, вместе взятые. Похоже, они собираются воевать не только с Сирией, но со всеми, кто рискнет выступить на ее стороне.
— На первый взгляд все так, — сказал генерал Ванзалд. — Однако турки столкнулись с серьезной проблемой. Им приходится воевать с террористами.
Наступление турецкой армии на позиции курдских сепаратистов может иметь серьезные последствия. Взрыв плотины еще больше сплотит разрозненные курдские группировки. Ответная атака со стороны турок приведет к окончательному единству в их рядах. Население Турции насчитывает пятьдесят девять миллионов человек, четырнадцать или пятнадцать из них — курды. Это бомба замедленного действия.
— Ларри, расскажите об инциденте на сирийском флоте, — сказал президент.
— Сирийцы сделали все возможное, чтобы история не попала в печать.
Курдский террорист убил генерала и Двух его помощников. Когда его арестовали, другой террорист захватил жену генерала и двух его дочерей и потребовал освобождения соратника. Вместо этого сирийцы прислали ему отрубленную голову товарища и попытались отбить заложников, В результате жена генерала, его дочери, курд и еще двое из штурмующей команды погибли.
— Если турки притесняют курдов, то при чем тут сирийцы? — удивленно спросил президент.
— Сирийскому президенту доложили, что в его вооруженных силах служит много курдов, — ответил директор ЦРУ Ларри Рэчлин, — Причем некоторые занимают весьма высокие посты. Он принял решение очистить от них армию.
Линкольн недоуменно пожал плечами;
— Стив, Ларри, при чем тут все это?
— При том, что нам не следует особенно убиваться по поводу курдов, — проворчал Берков. — Мы и так сделали им немало добра. Но они становятся воинственными, наглыми и безжалостными. К тому же один Бог знает, сколько у них агентов в турецкой армии. Скоро под угрозой окажется целостность НАТО.
— На самом деле последствия могут быть гораздо хуже, — сказал Ванзалд, — У курдов много сочувствующих среди турецких исламистов. Они постараются использовать военный кризис для свержения светски настроенных правителей, — Хаос породит еще больший хаос, — произнес Линкольн.
— Правильно, — кивнул Ванзалд. — Они покончат с паршивой демократией и установят религиозную диктатуру.
— И с нашим присутствием они тоже покончат, — сказал министр обороны Колон.
— И не просто покончат, — добавил директор ЦРУ. — Стив прав. Они выдавят нас не только из Турции, но и из Греции. Вспомните борцов за свободу в Афганистане, которых мы снабжали оружием и тренировали для войны с русскими.
Большинство этих людей примкнули к исламским фундаменталистам. Многие встали под знамена шейха Сафара-аль-Авдана, самого радикального фанатика в регионе.
— Почему никто до сих пор не пристрелит сукина сына! — воскликнул Стив Берков. — Сколько людей после его выступлений по радио обвязывались взрывчаткой и отправлялись на автобусах в Израиль!
— Его учение весьма популярно в Турции и особенно в Саудовской Аравии, — продолжал Рэчлин. — Позиции фундаменталистов усилились после того, как в 1996 году премьер-министром Турции стал лидер исламской партии Некметтин Эрбакан.
Любопытно, что радикализм не всегда связан с религией; иногда его корни имеют экономический характер. В 1980 году Турция превратилась в открытый для всего мира рынок. Но разбогатели очень немногие. Остальные продолжали нищать и беднеть. Эти люди легко поддаются любому влиянию.
— Фундаменталисты и городская беднота — естественные союзники, — кивнул Ав Линкольн. — И те, и другие стремятся к богатству, которое находится в руках у светски настроенного руководства.
— Ларри, — сказал президент, — вы упомянули о Саудовской Аравии. Что станут делать остальные страны региона, если конфликт между Турцией и Сирией начнет разрастаться?
— Чрезвычайно важна позиция Израиля, — ответил Рэчлин. — Они очень серьезно воспринимают свое военное соглашение с Турцией. Вот уже два года, как израильтяне используют воздушную базу Акинчи к западу от Анкары. Попутно они занимаются модернизацией турецких самолетов. В случае войны Израиль будет снабжать Турцию запчастями, возможно, оружием и, вне всякого сомнения, разведанными. На прямое военное вмешательство Израиль не решится — если, конечно, Сирия не нападет на его территорию. Как бы то ни было, если Израиль позволит туркам летать над своей территорией, Сирия не задумываясь перейдет к ответным действиям.
— Между прочим, — заметил Ванзалд, — идея взять противника в клещи работает в обоих направлениях. Сирия и Греция давно пытаются зажать Турцию с двух сторон.
— Это брак, заключенный в аду, — сказал Линкольн. — Кроме неприязни к Турции, у Греции и Сирии нет общих интересов.
— Зато Турцию они ненавидят от души, — вставил Верков.
— А что остальные страны региона? — спросил президент.
— Иран, вне всякого сомнения, постарается поддержать свои марионеточные партии в Анкаре, — сказал Колон. — Они спровоцируют забастовки и марши протеста, но войска постараются не посылать. Это не в их интересах.
— Если, конечно, не вмешается Армения, — сказал Линкольн.
— Правильно, — кивнул Колон. — Что произойдет почти наверняка. Ирак тут же воспользуется предлогом, чтобы атаковать скопившихся на границе с Сирией курдов. Ну а если в Ираке пройдет мобилизация, они не упустят шанса спровоцировать Кувейт, Саудовскую Аравию и самого заклятого врага — Иран. Но, как правильно указал Ав, принципиальным станет участие в конфликте Армении.
Госсекретарь кивнул.
— Армения почти полностью — православное христианское государство. Если ее правительство посчитает, что Турция обращается в ислам, у них не будет выбора, кроме как вмешаться в конфликт и защищать свои границы. Тогда мусульманский Азербайджан попытается отвоевать Нагорный Карабах, который он потерял в результате войны с Арменией в 1994 году.
— Турция официально заявила, что эта область принадлежит Азербайджану, — сказал Колон. — Подобная позиция обостряет напряженность внутри самой Турции, где есть люди, сочувствующие армянам. Другими словами, мы можем ко всем прочим проблемам получить гражданскую войну в Турции.
— Неплохой шанс для расширения НАТО, — заметил Линкольн. — Привлечь к союзу Польшу, Венгрию и Чехию и с их помощью стабилизировать обстановку.