Страница:
– Знать не хочу, что у тебя на уме! Перестань сейчас же!… И так из-за тебя голова раскалывается, а ты еще о всякой чепухе думаешь.
За «чепуху» я обиделась. Иначе б обязательно его пожалела – такой несчастный вид у него стал от моих переживаний.
– Ну и куда мы едем? – мрачно поинтересовался он.
– К моим крестным родителям.
– К твоему дяде-священнику? – уточнил Тони.
– Угу.
– И с какой это радости я удостоился такой чести?
– Ну я решила, что в замке стало слишком опасно. Джеймс откопал под дубом какой-то кинжал и заявил, что «этот священный клинок ждал здесь шесть долгих веков, – процитировала я, жутко гнусавя, – и в нынешнее полнолуние он попробует невинной крови». Мне это не понравилось.
– Разве дубы столько живут? – Похоже, Энтони еще плохо соображал.
– Откуда я знаю! Может, Джеймс туда регулярно возвращался и сажал новые деревья. И не заговаривай мне зубы своими дубами! Я просто не хочу кровопролития, и поэтому мы едем к дяде Адаму!
– Ты собираешься отправить в мой замок армию монахов?
– Ну не знаю. Может быть. Надеюсь, дядя что-нибудь подскажет. А может, даже придется провести обряд экзорцизма…
– Чего-чего?
– Дьявола из тебя изгонять будем, вот чего!
– С ума сошла! Как, интересно, ты себе это представляешь? Если верить Стелле, я сам наполовину дьявол!
– Понятия не имею, как это будет. Во всяком случае не страшнее, чем попасть под нож во имя покойного предка-чернокнижника.
Энтони скептически промолчал. Ну и пусть. Подозреваю, если б он совсем не желал знакомиться с моими крестными, то давно бы сбежал. Или превратил бы меня в лягушку, например. Царевну-лягушку, хочется верить…
Но на всякий случай, перед тем как взойти на крыльцо и позвонить в дверь, я взяла Энтони за руку. Так надежней. Наши пальцы сплелись, Тони легко сжал мою ладонь.
Расписание дня в доме четы Ирвинг всегда неизменно Что бы ни произошло, что бы ни случилось в мире – пусть хоть ангелы сойдут на землю и протрубят о конце света, – обед здесь будет подан вовремя. Мой корыстный расчет оказался верен, и после бурной радостной встречи нас пригласили к столу. Всем известно, что разговор за обедом получается самый легкий и непринужденный, – а мне как раз нужно было кое-что спросить у дяди.
– Как хорошо, что ты к нам заглянула, Фрося! – воскликнула тетя Ева, когда я отправилась с ней на кухню, чтобы помочь накрыть на стол. – Мы уж думали, ты домой уехала.
– Не попрощавшись? Ну что вы, тетя, это было бы невежливо, а я ведь благовоспитанная девочка.
– Ну да, конечно, – кивнула крестная родительница. – Так где же ты пропадаешь, благовоспитанная моя?
– Везде понемножку, – пожала я плечами. – Вот недавно с Энтони в Гималаи махнули.
– Правда? И как там?
– Холодно. Да мы там недолго были.
– Значит, ты остановилась погостить у этого молодого человека, у Энтони? Он живет с родителями?
– Нет.
Тетя Ева нахмурилась: в ее понимании благовоспитанная девушка не могла позволить себе столь легкомысленного поведения. Я широко улыбнулась:
– Ах, что вы, тетя! Как вы могли подумать такое! Энтони живет не один…
Тетушка вздохнула с облегчением.
– …У него есть кот и две большие собаки! – продолжила я. И, не дожидаясь ответа, понесла тарелки и салат в столовую.
Тем временем в просторной столовой, точнее в той ее половине, что выполняла роль гостиной, дядя Адам по своему обыкновению вел с гостем высокоморальную беседу.
«Венера! Спаси!» – взмолился Энтони, и взгляд его был полон отчаяния.
– Ни за что! – шепотом, но решительно отрезала я. – Ты только посмотри: ради тебя дядя очки даже надел! Продолжайте, пожалуйста. Это поучительно и для души полезно.
– …Выходит, вы не верите в Бога, молодой человек? – меж тем развивал любимую тему крестный.
– Не думаю, что Господу необходима моя вера.
– То есть вы полагаете, что Бога нет? – прищурился дядя.
– Отчего же. Я знаю, что он существует. И еще я знаю, что до меня ему нет никакого дела. Впрочем, мне от него тоже ничего не нужно.
– И вы не соблюдаете никаких обычаев никакой религии?
– Нет, пожалуй. Кроме Рождества, но его ведь все празднуют.
– Ну что ж, Господь всем дает свободу выбора, – сказал дядя Адам. И много чего еще добавил – что я, правда, благополучно пропустила мимо ушей. Мою душу терзал мученический взор печальных зеленых глаз. Однако я была полна твердой решимости претворить в жизнь свой дерзкий план.
К счастью, тетя Ева позвала всех к столу.
– Адам, перестань хотя бы за едой говорить о работе! – со строгой улыбкой сказала она. – И заканчивай обращать молодого человека в свою правую веру, имей уважение к гостю. Мы рады видеть у себя друзей нашей Фроси, пусть они будут хоть сатанистами.
– Ах, тетя, что за страсти ты говоришь! – рассмеялась я. Тони вежливо улыбнулся.
– Энтони, чем вы занимаетесь? – поинтересовалась тетя. – Вы учитесь?
– Нет, я бросил колледж.
– Пришлось пожертвовать ради призвания, – встряла я. – Тони состоит в обществе охраны живой природы, и у него такой плотный график командировок и всяких экспедиций! – И наступила под столом ему на ногу. Нет, с каким интересом он меня слушает!
– Ах, да. Фрося говорила, вы недавно побывали на Тибете? – кивнула тетя Ева.
– В Гималаях. Познакомились с местной фауной – пауки, грифоны. Знаете, нам посчастливилось встретиться с довольно крупными экземплярами.
Я поежилась: перед глазами встали картинки еще свежих впечатлений.
– Грифоны? Это, кажется, такие маленькие смешные собачки? – припомнила крестная. – Какая прелесть!
– Тетя, вы бы удивились, до каких размеров они могут вырасти, – вздохнула я.
– Ну а ты, Фрося, тоже участвуешь в экспедициях?
– Мадемуазель Дыркина оказала человечеству неоценимую услугу, посвятив летний отпуск научным исследованиям, которые проводятся на нашей загородной базе, – сообщил Энтони.
– Как интересно! – воскликнула тетя. – И что же ты там делаешь?
– Венера… то есть Афродита, ведет наблюдения за популяцией белок. – Кажется, мы с Энтони поменялись ролями – теперь он отвечает за меня. – Это очень важное исследование для данного региона.
– И какие успехи, Фрося? – поинтересовалась тетя.
– Ежика видела, – пожала я плечами, – колючий такой, чернику лопал.
– Да, – кивнул Тони, – с белками в этом сезоне серьезные проблемы.
Тетя Ева заулыбалась. Ради беличьего блага она готова была простить мне легкомысленное поведение.
«Приятный молодой человек, – мысленно решила она. – Не думала, что нынешняя молодежь бывает такой умненькой. Вот что значит – не доверяй наружности. На первый взгляд страшненький, а если приодеть да постричь по-человечески – сойдет за вполне приличного юношу. Сносный друг для нашей Фроси – но не больше, для серьезных отношений, конечно, не годится…»
Гм, может, позволите мне самой судить? А что вы, крестная, скажете на это?…
– Помимо работы в организации защиты природы Энтони держит приют для бездомных кошек, – заявила я. – У него на попечении уже семьдесят восемь кошачьих душ.
– Семьдесят девять, – поправил меня Тони, – ты забыла о малыше. Но скоро будет больше: Жозефина ждет ребенка. То есть котенка.
– Забота о братьях наших меньших – богоугодное дело, – заметил дядя.
– Я делаю это не ради Господа, – возразил Тони, – а ради животных. Звери не знают греха, они выше добра и зла. Кошка может для удовольствия, просто играя, придушить мышь. И тогда с точки зрения грызуна, это будет убийством, а для человека – помощью в хозяйстве. Самой же кошке, честно говоря, наплевать и на тех, и на других.
– Что ж, все в мире относительно, – сказал дядя, в рассуждениях не слишком отвлекаясь от еды. – Однако и с человеком не все однозначно. Иногда даже и такой грех, как убийство, если оно совершено в благих целях или по необходимости, может быть безоговорочно прощен. Возможно, что тогда человек выступает орудием Божьей воли.
– Иными словами, дядя, вы хотите сказать, что в борьбе со злом все средства хороши?
– Разумеется, так утверждать нельзя. Однако ради высших целей порой приходится чем-то жертвовать.
– Например, своей душой? – спросил Энтони.
– Души наши в руках Господа, – покачал головой дядя, – он один решает, достойны мы милосердия или же нет.
На сей высокой ноте обед завершился. То есть почти завершился, так как впереди еще предполагалось чаепитие – по русскому обычаю, который дядя Адам с удовольствием перевез к себе на родину. Тетя Ева вновь принялась хлопотать, убирать со стола, и Энтони как воспитанный юноша и настоящий рыцарь вызвался ей помочь. За столом остались только я и крестный. Что ж, удобный момент, чтобы задать волновавший меня вопрос, из-за которого я, собственно, сюда и явилась.
– Дядя, что вы думаете о экзорцизме? – спросила я.
– Ты имеешь в виду обряд изгнания дьявола? С чего бы это, Фрося, ты вдруг заинтересовалась богословием?
– Ну я тут недавно один фильм посмотрела… – Боже я с детства столько не врала крестным, сколько наговорила сегодня! – Так вот в том фильме одной девочкой завладела нечистая сила…
– Все это сказки! – решительно заявил дядя. – Все,что показывают в кино, – абсолютная чепуха! Я считаю, никакие обряды и прочие шаманства никому никогда не помогали и помочь не могли!
– Как это? – опешила я.
– Дьявола не существует! Человечество придумало его, чтоб утаить от самих себя собственную слабость. Все очень просто: вместо того чтоб избавляться от пороков и блюсти моральную чистоту, можно обвинить во всем черта. Как говорится: бес попутал. Но ничего подобного! Дьявол сидит в каждом из нас. Он властен над нами ровно настолько, насколько черна наша душа. То есть насколько мы сами то позволяем!
– Но как же изгнать дьявола, если он – часть твоей собственной души? – растерялась я.
– Исключительно постом и молитвой! – авторитетно заявил крестный. – Только путем самосовершенствования человек может победить зло. И хорошая, искренняя исповедь – первый шаг на этом пути. Духовный наставник поможет человеку разобраться в самом себе – а это и есть самое главное. Ибо грех – это не что иное, как воплощенное неправедное желание. Люди грешат исключительно по собственной воле, поддавшись искушению…
Ой, где-то я такое уже слышала!
– Было бы желание, а искуситель всегда найдется, – процитировала я. – Оградить себя от искушений можно, лишь полностью уничтожив все желания. Но жить, когда ничего не хочется, ужасно скучно! Дядя, все это, конечно, замечательно. Да только, сдается мне, человечество на такое никогда не согласится.
Этот мой монолог дядя Адам выслушал не просто внимательно – с удивлением. А что здесь такого? Подумаешь! Если раньше я не интересовалась философией и прочей схоластикой, это не значит, что я не в состоянии этого понять!
ГЛАВА 54,
ГЛАВА 55
К замку мы подъехали глубокой ночью. Или ранним утром? Во всяком случае было еще темно. Круглая луна на черно-синем небе, в россыпи звезд, смотрелась сливочным пирожным в сахарных крошках. После знойного дня наступившая прохлада была как бальзам на изжаренную душу, глотком воды после соуса чили.
– Давай немножко погуляем? – предложила я.
Звенели цикады. Но не как вечером – веселым хором, а душевно, сольно и сонно. Возле пруда цикад сменяли лягушки. От воды веяло свежестью. Я сняла босоножки и прошлась по хрустальной глади, рябью волн взбудоражив лунную дорожку.
– Красота, – констатировала я. – Всегда мечтала о такой даче. Тони, можно я к тебе следующим летом снова приеду?
– Зимой здесь тоже неплохо. Особенно когда выпадает снег. На это Рождество все засыпало и деревья стояли белые от инея.
Я зажмурилась. И почему летом всегда так приятно вспоминать зиму?…
– Нет, все-таки я лучше заявлюсь к тебе где-нибудь в мае-августе. Куплю соломенную шляпку, повешу вот сюда гамак…
– Отличная идея! Как это я раньше не подумал.
Через минуту Энтони припомнил, на каком из чердаков какой башни потерялся искомый предмет и – вуаля! Посреди лужайки возник клубок переплетенных веревок.
А вот повесить гамак оказалось делом более долгим. В лунном свете веревки капризничали и с удовольствием путались. А когда мы наконец-то уселись рядышком, то со смехом свалились друг на дружку. Ничего странного – закон гамака!
Плечом к плечу, слегка покачиваясь, как на качелях. мы принялись считать звезды. Яркими искорками они, казалось, прыгали с одной ветки на другую и обратно.
Мне почему-то вспомнился вчерашний разговор Джеймса с Виком. Правда, это было на другой стороне пруда.
– Мне показалось, что Джеймс огорчен упадком нравственности. Почему? – спросила я у Энтони, вкратце пересказав суть беседы. – По-моему, он должен, наоборот, радоваться?
– Вовсе нет, – возразил Тони. – Для нас это реальная проблема. То есть я-то охотник, мне все равно. А вот тем, кто работает с людьми, сейчас приходится сложно. Души обесценились. Заставить человека согрешить – пара пустяков. Но на общей серости жизни это будет лишь очередным пятнышком среди прочих. Такие души у нас считаются третьим сортом. Они не способны на большие чувства, не пригодны для настоящих, серьезных дел. Короче, не нужны ни Богу, ни нам. Сплошной брак.
– Как интересно. В Библии что-то такое говорилось: раскаявшийся грешник Небесам милее ста праведников?
– Совершенно верно. Только у нас наоборот – согрешивший праведник ценнее тысячи грешников.
Я задумалась. Вот ведь политика! И тем, и другим до лампочки свои постоянные приверженцы – дай отобрать друг у друга клиента! Оказывается, вот она какая – борьба Добра со Злом…
– Послушай, Тони, вот ты охотишься на вампиров, маньяков. А избавление мира от разных мафиози, коррупционеров, бюрократов и шантажистов в твои обязанности не входит?
– Ну, во-первых, за всеми перечисленными тобой злодеями охотятся наши светлые коллеги. А во-вторых, большинство этих типов – наши агенты. У остальных имеются лицензия и наблюдатель от конторы. Другое дело, если лицензии нет, – вот тогда это мой профиль.
За «чепуху» я обиделась. Иначе б обязательно его пожалела – такой несчастный вид у него стал от моих переживаний.
– Ну и куда мы едем? – мрачно поинтересовался он.
– К моим крестным родителям.
– К твоему дяде-священнику? – уточнил Тони.
– Угу.
– И с какой это радости я удостоился такой чести?
– Ну я решила, что в замке стало слишком опасно. Джеймс откопал под дубом какой-то кинжал и заявил, что «этот священный клинок ждал здесь шесть долгих веков, – процитировала я, жутко гнусавя, – и в нынешнее полнолуние он попробует невинной крови». Мне это не понравилось.
– Разве дубы столько живут? – Похоже, Энтони еще плохо соображал.
– Откуда я знаю! Может, Джеймс туда регулярно возвращался и сажал новые деревья. И не заговаривай мне зубы своими дубами! Я просто не хочу кровопролития, и поэтому мы едем к дяде Адаму!
– Ты собираешься отправить в мой замок армию монахов?
– Ну не знаю. Может быть. Надеюсь, дядя что-нибудь подскажет. А может, даже придется провести обряд экзорцизма…
– Чего-чего?
– Дьявола из тебя изгонять будем, вот чего!
– С ума сошла! Как, интересно, ты себе это представляешь? Если верить Стелле, я сам наполовину дьявол!
– Понятия не имею, как это будет. Во всяком случае не страшнее, чем попасть под нож во имя покойного предка-чернокнижника.
Энтони скептически промолчал. Ну и пусть. Подозреваю, если б он совсем не желал знакомиться с моими крестными, то давно бы сбежал. Или превратил бы меня в лягушку, например. Царевну-лягушку, хочется верить…
Но на всякий случай, перед тем как взойти на крыльцо и позвонить в дверь, я взяла Энтони за руку. Так надежней. Наши пальцы сплелись, Тони легко сжал мою ладонь.
Расписание дня в доме четы Ирвинг всегда неизменно Что бы ни произошло, что бы ни случилось в мире – пусть хоть ангелы сойдут на землю и протрубят о конце света, – обед здесь будет подан вовремя. Мой корыстный расчет оказался верен, и после бурной радостной встречи нас пригласили к столу. Всем известно, что разговор за обедом получается самый легкий и непринужденный, – а мне как раз нужно было кое-что спросить у дяди.
– Как хорошо, что ты к нам заглянула, Фрося! – воскликнула тетя Ева, когда я отправилась с ней на кухню, чтобы помочь накрыть на стол. – Мы уж думали, ты домой уехала.
– Не попрощавшись? Ну что вы, тетя, это было бы невежливо, а я ведь благовоспитанная девочка.
– Ну да, конечно, – кивнула крестная родительница. – Так где же ты пропадаешь, благовоспитанная моя?
– Везде понемножку, – пожала я плечами. – Вот недавно с Энтони в Гималаи махнули.
– Правда? И как там?
– Холодно. Да мы там недолго были.
– Значит, ты остановилась погостить у этого молодого человека, у Энтони? Он живет с родителями?
– Нет.
Тетя Ева нахмурилась: в ее понимании благовоспитанная девушка не могла позволить себе столь легкомысленного поведения. Я широко улыбнулась:
– Ах, что вы, тетя! Как вы могли подумать такое! Энтони живет не один…
Тетушка вздохнула с облегчением.
– …У него есть кот и две большие собаки! – продолжила я. И, не дожидаясь ответа, понесла тарелки и салат в столовую.
Тем временем в просторной столовой, точнее в той ее половине, что выполняла роль гостиной, дядя Адам по своему обыкновению вел с гостем высокоморальную беседу.
«Венера! Спаси!» – взмолился Энтони, и взгляд его был полон отчаяния.
– Ни за что! – шепотом, но решительно отрезала я. – Ты только посмотри: ради тебя дядя очки даже надел! Продолжайте, пожалуйста. Это поучительно и для души полезно.
– …Выходит, вы не верите в Бога, молодой человек? – меж тем развивал любимую тему крестный.
– Не думаю, что Господу необходима моя вера.
– То есть вы полагаете, что Бога нет? – прищурился дядя.
– Отчего же. Я знаю, что он существует. И еще я знаю, что до меня ему нет никакого дела. Впрочем, мне от него тоже ничего не нужно.
– И вы не соблюдаете никаких обычаев никакой религии?
– Нет, пожалуй. Кроме Рождества, но его ведь все празднуют.
– Ну что ж, Господь всем дает свободу выбора, – сказал дядя Адам. И много чего еще добавил – что я, правда, благополучно пропустила мимо ушей. Мою душу терзал мученический взор печальных зеленых глаз. Однако я была полна твердой решимости претворить в жизнь свой дерзкий план.
К счастью, тетя Ева позвала всех к столу.
– Адам, перестань хотя бы за едой говорить о работе! – со строгой улыбкой сказала она. – И заканчивай обращать молодого человека в свою правую веру, имей уважение к гостю. Мы рады видеть у себя друзей нашей Фроси, пусть они будут хоть сатанистами.
– Ах, тетя, что за страсти ты говоришь! – рассмеялась я. Тони вежливо улыбнулся.
– Энтони, чем вы занимаетесь? – поинтересовалась тетя. – Вы учитесь?
– Нет, я бросил колледж.
– Пришлось пожертвовать ради призвания, – встряла я. – Тони состоит в обществе охраны живой природы, и у него такой плотный график командировок и всяких экспедиций! – И наступила под столом ему на ногу. Нет, с каким интересом он меня слушает!
– Ах, да. Фрося говорила, вы недавно побывали на Тибете? – кивнула тетя Ева.
– В Гималаях. Познакомились с местной фауной – пауки, грифоны. Знаете, нам посчастливилось встретиться с довольно крупными экземплярами.
Я поежилась: перед глазами встали картинки еще свежих впечатлений.
– Грифоны? Это, кажется, такие маленькие смешные собачки? – припомнила крестная. – Какая прелесть!
– Тетя, вы бы удивились, до каких размеров они могут вырасти, – вздохнула я.
– Ну а ты, Фрося, тоже участвуешь в экспедициях?
– Мадемуазель Дыркина оказала человечеству неоценимую услугу, посвятив летний отпуск научным исследованиям, которые проводятся на нашей загородной базе, – сообщил Энтони.
– Как интересно! – воскликнула тетя. – И что же ты там делаешь?
– Венера… то есть Афродита, ведет наблюдения за популяцией белок. – Кажется, мы с Энтони поменялись ролями – теперь он отвечает за меня. – Это очень важное исследование для данного региона.
– И какие успехи, Фрося? – поинтересовалась тетя.
– Ежика видела, – пожала я плечами, – колючий такой, чернику лопал.
– Да, – кивнул Тони, – с белками в этом сезоне серьезные проблемы.
Тетя Ева заулыбалась. Ради беличьего блага она готова была простить мне легкомысленное поведение.
«Приятный молодой человек, – мысленно решила она. – Не думала, что нынешняя молодежь бывает такой умненькой. Вот что значит – не доверяй наружности. На первый взгляд страшненький, а если приодеть да постричь по-человечески – сойдет за вполне приличного юношу. Сносный друг для нашей Фроси – но не больше, для серьезных отношений, конечно, не годится…»
Гм, может, позволите мне самой судить? А что вы, крестная, скажете на это?…
– Помимо работы в организации защиты природы Энтони держит приют для бездомных кошек, – заявила я. – У него на попечении уже семьдесят восемь кошачьих душ.
– Семьдесят девять, – поправил меня Тони, – ты забыла о малыше. Но скоро будет больше: Жозефина ждет ребенка. То есть котенка.
– Забота о братьях наших меньших – богоугодное дело, – заметил дядя.
– Я делаю это не ради Господа, – возразил Тони, – а ради животных. Звери не знают греха, они выше добра и зла. Кошка может для удовольствия, просто играя, придушить мышь. И тогда с точки зрения грызуна, это будет убийством, а для человека – помощью в хозяйстве. Самой же кошке, честно говоря, наплевать и на тех, и на других.
– Что ж, все в мире относительно, – сказал дядя, в рассуждениях не слишком отвлекаясь от еды. – Однако и с человеком не все однозначно. Иногда даже и такой грех, как убийство, если оно совершено в благих целях или по необходимости, может быть безоговорочно прощен. Возможно, что тогда человек выступает орудием Божьей воли.
– Иными словами, дядя, вы хотите сказать, что в борьбе со злом все средства хороши?
– Разумеется, так утверждать нельзя. Однако ради высших целей порой приходится чем-то жертвовать.
– Например, своей душой? – спросил Энтони.
– Души наши в руках Господа, – покачал головой дядя, – он один решает, достойны мы милосердия или же нет.
На сей высокой ноте обед завершился. То есть почти завершился, так как впереди еще предполагалось чаепитие – по русскому обычаю, который дядя Адам с удовольствием перевез к себе на родину. Тетя Ева вновь принялась хлопотать, убирать со стола, и Энтони как воспитанный юноша и настоящий рыцарь вызвался ей помочь. За столом остались только я и крестный. Что ж, удобный момент, чтобы задать волновавший меня вопрос, из-за которого я, собственно, сюда и явилась.
– Дядя, что вы думаете о экзорцизме? – спросила я.
– Ты имеешь в виду обряд изгнания дьявола? С чего бы это, Фрося, ты вдруг заинтересовалась богословием?
– Ну я тут недавно один фильм посмотрела… – Боже я с детства столько не врала крестным, сколько наговорила сегодня! – Так вот в том фильме одной девочкой завладела нечистая сила…
– Все это сказки! – решительно заявил дядя. – Все,что показывают в кино, – абсолютная чепуха! Я считаю, никакие обряды и прочие шаманства никому никогда не помогали и помочь не могли!
– Как это? – опешила я.
– Дьявола не существует! Человечество придумало его, чтоб утаить от самих себя собственную слабость. Все очень просто: вместо того чтоб избавляться от пороков и блюсти моральную чистоту, можно обвинить во всем черта. Как говорится: бес попутал. Но ничего подобного! Дьявол сидит в каждом из нас. Он властен над нами ровно настолько, насколько черна наша душа. То есть насколько мы сами то позволяем!
– Но как же изгнать дьявола, если он – часть твоей собственной души? – растерялась я.
– Исключительно постом и молитвой! – авторитетно заявил крестный. – Только путем самосовершенствования человек может победить зло. И хорошая, искренняя исповедь – первый шаг на этом пути. Духовный наставник поможет человеку разобраться в самом себе – а это и есть самое главное. Ибо грех – это не что иное, как воплощенное неправедное желание. Люди грешат исключительно по собственной воле, поддавшись искушению…
Ой, где-то я такое уже слышала!
– Было бы желание, а искуситель всегда найдется, – процитировала я. – Оградить себя от искушений можно, лишь полностью уничтожив все желания. Но жить, когда ничего не хочется, ужасно скучно! Дядя, все это, конечно, замечательно. Да только, сдается мне, человечество на такое никогда не согласится.
Этот мой монолог дядя Адам выслушал не просто внимательно – с удивлением. А что здесь такого? Подумаешь! Если раньше я не интересовалась философией и прочей схоластикой, это не значит, что я не в состоянии этого понять!
ГЛАВА 54,
в которой тоже ничего толкового не произойдет, зато будут рассуждения на разные отвлеченные темы
Как обычно после обеда, дядя Адам отправился на веранду изучать свежие газеты. В такой жаркий день, как выдался сегодня, это было особенно приятно. Однако нынче мирно подремать над новостями я крестному не позволила. Вовремя подсторожив дядю, я конфиденциально сообщила ему, что мой друг желал бы спросить его мудрого совета относительно личного вопроса, весьма важного. Разумеется, крестный не мог мне отказать. И я поспешно вытолкала на веранду Энтони. Сама осталась за стеклянной дверью, за занавеской.
Подслушать не получилось: рядом немедленно воз никла тетя Ева. Пришлось увести ее на кухню, дабы ее громкое щебетание не спугнуло несмелую откровенность.
– Энтони такой интересный юноша! – воскликнула тетя, глаза ее искрились восхищением. – Такой милый, интеллигентный! В нем есть что-то загадочное, какая-то тайна…
И не одна, подумала я. А вслух спросила:
– Вы задержались на кухне. Что вы тут так долго делали? Решили пококетничать с молодым человеком, да, тетушка?
– Ой, Фрося, можешь не ревновать! – смущенно засмеялась крестная и покраснела до кончиков ушей. – Просто у меня снова разболелась голова, и я хотела выпить таблетку, а твой Энтони подошел ко мне сзади, обнял вот так за плечи и шепнул что-то на ухо. Боль как рукой сняло, ты не представляешь, Фрося!… И еще он сказал, что я не должна больше думать о том, о чем думаю каждое утро. Что ты ему рассказала, Фрося?
Светлоокий Фрейр! Что же там сейчас происходите на веранде?
– Что, тетя?
– Ты меня не слушаешь? Я говорю…
Это правда, я ничего не слышала. На душе стала как-то неспокойно, тревожно. И подозрительный звон в ушах – короткий, всего секунду. Я подошла к окну. Мне показалось – или над крышей соседнего дома действительно расступились небеса? Или они расступились над нашим домом? Как-то подозрительно…
– Как я могла что-нибудь рассказать, тетя, если сама ничего не знаю? – удивилась я. – Пойду спрошу, что он имел в виду…
На цыпочках подкравшись в дверям веранды, я услышала… дядин храп.
– А где Энтони?!
– Ой, Фрося! Что ты так кричишь? Я же не глухой. Хм, посмотри-ка, что сегодня пишут… Хм-м, хр-р…
– Дядя!
– Да!
– Дядя, где Энтони? Он хотел с вами поговорить!
– Ну да. Мы поговорили. О погоде. Потом он попрощался и ушел. Очень приятный, вежливый юноша, да…
Отлично!
Я тоже попрощалась. Села в машину и задумалась. В какие края удрал мой принц – ума не приложу. Я завела машину и поехала куда глаза глядят.
Глаза глядели на окраину города. Почему-то я остановилась перед старым трехэтажным домом с плоской крышей и вышла из машины. И неожиданно воспарила в воздухе, повиснув над землей метрах в пятнадцати.
– Эй! Поставь меня немедленно!! Что за шутки?! Еще уронишь! Я тебе не святая дева, чтоб парить в небесах на фоне заката!
Солнце действительно клонилось к западу, и немножко поболтаться в легких дуновениях ветерка и в золотых лучах – ласковых, а не палящих, как целый день, – было очень даже приятно. Однако я не позволю такого вольного с собой обращения!
Не пошевелив и пальцем, Энтони мягко опустил меня на крышу, в двух шагах от себя.
– Тебе не понравилось? – спросил он.
Сидя на потрескавшемся бетонном парапете (сделанном для того, чтобы крыша не кончалась внезапно), он с невозмутимостью золотого Будды любовался угасанием дня. И это когда я не знала, где его искать!
– Это было слишком неожиданно, – строго сказала я. – К тому же кто-нибудь мог заметить.
Подойдя, я заглянула за край ограждения. И отшатнулась, прикрыв глаза. Мне стало дурно – не от высоты, а от его легкомысленной позы.
– Почему ты сбежал?
– Я попрощался, – возразил Тони. – Просто не мог рисковать – вдруг твой крестный захотел бы меня благословить, так, по привычке.
– И что с того? Разве это смертельно? Потерпел бы.
– Ты действительно не понимаешь? – Глаза его широко распахнулись. – Ну хорошо. Тогда проведем эксперимент.
Спрыгнув с парапета, он пригладил пятерней растрепавшуюся от ветерка гриву и показал оставшийся на пальцах вьющийся волос.
– Это мой волос. Просто волос, бывшая часть меня.
– Вижу. Ну и что?
Тони положил сей предмет на бетонную плиту, подальше, придавив камешком, и отошел, встав у меня за спиной.
– Теперь прошу! Сотвори крестное знамение, – беззаботно предложил он. – Только на меня не попади, будь любезна.
Я занесла руку. Раз-два…
Вспышка. Гром средь ясного неба. На секунду я ослепла и оглохла.
– Жива? – поинтересовался Тони, не выпуская меня из объятий. – Пожалуйста, заметь – ты даже не монахиня.
Я стояла оглушенная. Во всех смыслах. Потом села рядом, спустив ноги в пустоту.
Два шалтай-болтая на стене. Нет, две макаронины на вилке.
– Я дура, – признала я огорченно.
– Ну почему же, – пожал он плечами. – Зато я познакомился с твоей семьей. Твоя тетя изумительно готовит. А дядя вполне симпатичный, жаль только – священник.
– Если б я заранее предупредила, что мы приедем, тетя приготовила бы обед из двадцати блюд, – грустно сказала я. – А дядя не верит в дьявола. Он говорит, что во всем виновата темная сторона человеческой души.
– Его право. Сатана любит оставаться неузнанным. Он никогда не станет утверждаться, вещая из горящих кустов. Хотя твоему дяде повезло – всего пару веков назад безумцев, заявлявших, будто дьявола не существует, инквизиция сжигала на кострах заодно с ведьмами как злостных еретиков.
– Священники никогда не одобряли новых идей.
– О да. Иисус тому свидетель! – засмеялся Тони.
Пусть и не особо стараясь, на обоих моих крестных Тони сумел произвести впечатление. Но все ж таки тетя впечатлилась больше.
– Тетю Еву ты очаровал, – констатировала я. – Хоть ты и не в ее вкусе. Она полагает, что ты интригующе загадочен и тебе нужно постричься.
– Интересно, – усмехнулся он. – Ты тоже так считаешь?
– Ни в коем случае! Умеренная лохматость тебе очень идет. Но я не о том хотела спросить. Чего вы с тетей на кухне делали? Минут десять пропадали!
– Да ничего такого. Голова у нее разболелась.
– Аспирин искали?
– Не прикалывайся, Венера. Все очень серьезно. На твоей крестной смертный грех. И головные боли – в наказание.
– Да ты что?! И кого она убила?
– Ее грех – зависть. По утрам, заваривая кофе, она смотрит в окно и видит соседский сад…
– И поэтому ты сказал ей, чтобы она не думала о том, о чем думает каждое утро? – перебила я. – Только зря – тетя ничегошеньки не поняла. А с соседкой у них давняя дружба – насчет того, чьи розы пышней цветут. Знаешь, в городе есть такой клуб, по интересам, для дам солидного возраста. Так вот, каждый год они проводят выставки достижений членов клуба, и каждый год приз по цветоводству уходит у крестной из-под самого носа! Так что считай тетю закоренелой грешницей, но это пятно с ее души уже не сотрет ни одно покаяние.
Золотые лучи поблекли. Солнце, превратившись в огромный малиновый шар, плавно опустилось в сиреневую тучку.
– Что теперь? – спросил я. – Вернемся в замок?
Энтони нахмурился. Наверно, я напомнила ему о Стелле.
Он не ответил, прищурившись, смотрел на закат.
А я меж тем поспешила достать из сумочки блокнотик и карандаш и принялась старательно конспектировать. Даже спиной к нему развернулась, чтобы не мешать.
– Что ты там пишешь? – наконец обратил он на меня внимание.
– Пополняю свой лексический запас полезными идиомами. Вашему языку меня обучал дядя, а таких вот оборотов он, разумеется, не использовал. Ты не отвлекайся. Продолжай, пожалуйста… Эй! Не имеешь права! Я должна знать и это тоже!…
Энтони просто отобрал у меня блокнот! И, едва взглянув, выкинул к чертовой бабушке.
– Я этого не говорил!
– Зато думал!
– А с твоей стороны подслушивать мысли аморально!
– Зато познавательно.
Я обиделась. Правда, ненадолго.
– Ну все равно я узнала много новых, интересных слов. Хотя ты не имел права распоряжаться моей собственностью!… Так что же такого сделала Стелла, что ты ее вдруг так разлюбил?
– Ничего особенного, – буркнул он.
– А поконкретней? – не отставала я.
– Она просто сказала, что теперь жалеет, что однажды включила пожарную сигнализацию. Она сказала, что если б я сгорел в ее доме еще четыре года назад, то всем бы сейчас жилось намного спокойней. У нее слишком много проблем из-за меня. Сначала ей пришлось инсценировать собственную гибель и для убедительности пожертвовать всем своим имуществом. Потом нужно было нанимать демонов-убийц. Теперь вот она вынуждена торчать в глуши, ожидая черт знает чего… Всю эту чертову уйму времени, пока я винил себя в ее смерти, она жалела, что не сделала контрольный выстрел и оставила мне шанс выжить.
Вот зараза!!!
– А по-моему, ты ее элементарно достал, довел до точки кипения, – рассудительно предположила я. – Будь я на месте Стеллы, наговорила бы еще и не такого.
Нет, что я болтаю? На ее месте я не стала бы играть в прятки, а еще четыре года назад связала бы его по рукам и ногам и не отпустила бы ни к какому Джеймсу! Так что кое в чем я с ним согласна – Стелла действительно нехорошая женщина!
Прыгать с крыши я наотрез отказалась. И Энтони запретила.
Пришлось спускаться по ржавой пожарной лестнице, где я чуть не сломала каблучок босоножки.
Внизу уже наступил вечер, сгустились сумерки. Возле машины Энтони остановился, прислушался:
– Венера, подожди здесь. Я на минутку.
Я осталась одна. Стою, жду, ворон считаю.
А воронье и вправду закружилось в низком небе, беспокойно каркая.
Сзади мне на плечо легла холодная рука. Я замерла! Кто-то прошипел в самое ухо:
– Стой смирно, сладкая моя.
Я развернулась и с размаху ударила извращенца сумочкой. На длинном ремешке она сработала как праща – то есть просто отлично! Синюшный упырь отлетел к стене и вдобавок получил сверху пару кирпичей, обвалившихся со стены.
– Чисто сработала! – похвалил меня вовремя появившийся Энтони.
Он приволок за шкирку еще пару таких же, как мой, кровопийц и бросил всех в общую кучу. Положив многозарядный арбалет на капот машины, он приступил к обыску задержанных.
Интересное оружие. Я раньше подобных не встречала…
– Итак, господа беженцы, удостоверений личности при себе, конечно, не имеете? – спросил он скорее самого себя, проверяя карманы лежащих без сознания нелегалов. – На учете не состоите. И лицензии на охоту, разумеется, нет. Что ж, по законам округа, придется вас уничтожить…
Он отвернулся на секунду. Но один из вампиров, очнувшись, вдруг с места взвился в прыжке с воплем:
– Значит, это ты, мерзавец, убил моего брата?! – но рухнул, пронзенный стрелой.
– И вовсе они не похожи… – удивилась я, отдав арбалет. – Как только он узнал?
– Должно быть, я случайно дотронулся до его руки. Да они все экстрасенсы, – отмахнулся Энтони. – Большинство гипнотизеры, у остальных свои приемы. Кстати, а которого брата он имел в виду?…
Подслушать не получилось: рядом немедленно воз никла тетя Ева. Пришлось увести ее на кухню, дабы ее громкое щебетание не спугнуло несмелую откровенность.
– Энтони такой интересный юноша! – воскликнула тетя, глаза ее искрились восхищением. – Такой милый, интеллигентный! В нем есть что-то загадочное, какая-то тайна…
И не одна, подумала я. А вслух спросила:
– Вы задержались на кухне. Что вы тут так долго делали? Решили пококетничать с молодым человеком, да, тетушка?
– Ой, Фрося, можешь не ревновать! – смущенно засмеялась крестная и покраснела до кончиков ушей. – Просто у меня снова разболелась голова, и я хотела выпить таблетку, а твой Энтони подошел ко мне сзади, обнял вот так за плечи и шепнул что-то на ухо. Боль как рукой сняло, ты не представляешь, Фрося!… И еще он сказал, что я не должна больше думать о том, о чем думаю каждое утро. Что ты ему рассказала, Фрося?
Светлоокий Фрейр! Что же там сейчас происходите на веранде?
– Что, тетя?
– Ты меня не слушаешь? Я говорю…
Это правда, я ничего не слышала. На душе стала как-то неспокойно, тревожно. И подозрительный звон в ушах – короткий, всего секунду. Я подошла к окну. Мне показалось – или над крышей соседнего дома действительно расступились небеса? Или они расступились над нашим домом? Как-то подозрительно…
– Как я могла что-нибудь рассказать, тетя, если сама ничего не знаю? – удивилась я. – Пойду спрошу, что он имел в виду…
На цыпочках подкравшись в дверям веранды, я услышала… дядин храп.
– А где Энтони?!
– Ой, Фрося! Что ты так кричишь? Я же не глухой. Хм, посмотри-ка, что сегодня пишут… Хм-м, хр-р…
– Дядя!
– Да!
– Дядя, где Энтони? Он хотел с вами поговорить!
– Ну да. Мы поговорили. О погоде. Потом он попрощался и ушел. Очень приятный, вежливый юноша, да…
Отлично!
Я тоже попрощалась. Села в машину и задумалась. В какие края удрал мой принц – ума не приложу. Я завела машину и поехала куда глаза глядят.
Глаза глядели на окраину города. Почему-то я остановилась перед старым трехэтажным домом с плоской крышей и вышла из машины. И неожиданно воспарила в воздухе, повиснув над землей метрах в пятнадцати.
– Эй! Поставь меня немедленно!! Что за шутки?! Еще уронишь! Я тебе не святая дева, чтоб парить в небесах на фоне заката!
Солнце действительно клонилось к западу, и немножко поболтаться в легких дуновениях ветерка и в золотых лучах – ласковых, а не палящих, как целый день, – было очень даже приятно. Однако я не позволю такого вольного с собой обращения!
Не пошевелив и пальцем, Энтони мягко опустил меня на крышу, в двух шагах от себя.
– Тебе не понравилось? – спросил он.
Сидя на потрескавшемся бетонном парапете (сделанном для того, чтобы крыша не кончалась внезапно), он с невозмутимостью золотого Будды любовался угасанием дня. И это когда я не знала, где его искать!
– Это было слишком неожиданно, – строго сказала я. – К тому же кто-нибудь мог заметить.
Подойдя, я заглянула за край ограждения. И отшатнулась, прикрыв глаза. Мне стало дурно – не от высоты, а от его легкомысленной позы.
– Почему ты сбежал?
– Я попрощался, – возразил Тони. – Просто не мог рисковать – вдруг твой крестный захотел бы меня благословить, так, по привычке.
– И что с того? Разве это смертельно? Потерпел бы.
– Ты действительно не понимаешь? – Глаза его широко распахнулись. – Ну хорошо. Тогда проведем эксперимент.
Спрыгнув с парапета, он пригладил пятерней растрепавшуюся от ветерка гриву и показал оставшийся на пальцах вьющийся волос.
– Это мой волос. Просто волос, бывшая часть меня.
– Вижу. Ну и что?
Тони положил сей предмет на бетонную плиту, подальше, придавив камешком, и отошел, встав у меня за спиной.
– Теперь прошу! Сотвори крестное знамение, – беззаботно предложил он. – Только на меня не попади, будь любезна.
Я занесла руку. Раз-два…
Вспышка. Гром средь ясного неба. На секунду я ослепла и оглохла.
– Жива? – поинтересовался Тони, не выпуская меня из объятий. – Пожалуйста, заметь – ты даже не монахиня.
Я стояла оглушенная. Во всех смыслах. Потом села рядом, спустив ноги в пустоту.
Два шалтай-болтая на стене. Нет, две макаронины на вилке.
– Я дура, – признала я огорченно.
– Ну почему же, – пожал он плечами. – Зато я познакомился с твоей семьей. Твоя тетя изумительно готовит. А дядя вполне симпатичный, жаль только – священник.
– Если б я заранее предупредила, что мы приедем, тетя приготовила бы обед из двадцати блюд, – грустно сказала я. – А дядя не верит в дьявола. Он говорит, что во всем виновата темная сторона человеческой души.
– Его право. Сатана любит оставаться неузнанным. Он никогда не станет утверждаться, вещая из горящих кустов. Хотя твоему дяде повезло – всего пару веков назад безумцев, заявлявших, будто дьявола не существует, инквизиция сжигала на кострах заодно с ведьмами как злостных еретиков.
– Священники никогда не одобряли новых идей.
– О да. Иисус тому свидетель! – засмеялся Тони.
Пусть и не особо стараясь, на обоих моих крестных Тони сумел произвести впечатление. Но все ж таки тетя впечатлилась больше.
– Тетю Еву ты очаровал, – констатировала я. – Хоть ты и не в ее вкусе. Она полагает, что ты интригующе загадочен и тебе нужно постричься.
– Интересно, – усмехнулся он. – Ты тоже так считаешь?
– Ни в коем случае! Умеренная лохматость тебе очень идет. Но я не о том хотела спросить. Чего вы с тетей на кухне делали? Минут десять пропадали!
– Да ничего такого. Голова у нее разболелась.
– Аспирин искали?
– Не прикалывайся, Венера. Все очень серьезно. На твоей крестной смертный грех. И головные боли – в наказание.
– Да ты что?! И кого она убила?
– Ее грех – зависть. По утрам, заваривая кофе, она смотрит в окно и видит соседский сад…
– И поэтому ты сказал ей, чтобы она не думала о том, о чем думает каждое утро? – перебила я. – Только зря – тетя ничегошеньки не поняла. А с соседкой у них давняя дружба – насчет того, чьи розы пышней цветут. Знаешь, в городе есть такой клуб, по интересам, для дам солидного возраста. Так вот, каждый год они проводят выставки достижений членов клуба, и каждый год приз по цветоводству уходит у крестной из-под самого носа! Так что считай тетю закоренелой грешницей, но это пятно с ее души уже не сотрет ни одно покаяние.
Золотые лучи поблекли. Солнце, превратившись в огромный малиновый шар, плавно опустилось в сиреневую тучку.
– Что теперь? – спросил я. – Вернемся в замок?
Энтони нахмурился. Наверно, я напомнила ему о Стелле.
Он не ответил, прищурившись, смотрел на закат.
А я меж тем поспешила достать из сумочки блокнотик и карандаш и принялась старательно конспектировать. Даже спиной к нему развернулась, чтобы не мешать.
– Что ты там пишешь? – наконец обратил он на меня внимание.
– Пополняю свой лексический запас полезными идиомами. Вашему языку меня обучал дядя, а таких вот оборотов он, разумеется, не использовал. Ты не отвлекайся. Продолжай, пожалуйста… Эй! Не имеешь права! Я должна знать и это тоже!…
Энтони просто отобрал у меня блокнот! И, едва взглянув, выкинул к чертовой бабушке.
– Я этого не говорил!
– Зато думал!
– А с твоей стороны подслушивать мысли аморально!
– Зато познавательно.
Я обиделась. Правда, ненадолго.
– Ну все равно я узнала много новых, интересных слов. Хотя ты не имел права распоряжаться моей собственностью!… Так что же такого сделала Стелла, что ты ее вдруг так разлюбил?
– Ничего особенного, – буркнул он.
– А поконкретней? – не отставала я.
– Она просто сказала, что теперь жалеет, что однажды включила пожарную сигнализацию. Она сказала, что если б я сгорел в ее доме еще четыре года назад, то всем бы сейчас жилось намного спокойней. У нее слишком много проблем из-за меня. Сначала ей пришлось инсценировать собственную гибель и для убедительности пожертвовать всем своим имуществом. Потом нужно было нанимать демонов-убийц. Теперь вот она вынуждена торчать в глуши, ожидая черт знает чего… Всю эту чертову уйму времени, пока я винил себя в ее смерти, она жалела, что не сделала контрольный выстрел и оставила мне шанс выжить.
Вот зараза!!!
– А по-моему, ты ее элементарно достал, довел до точки кипения, – рассудительно предположила я. – Будь я на месте Стеллы, наговорила бы еще и не такого.
Нет, что я болтаю? На ее месте я не стала бы играть в прятки, а еще четыре года назад связала бы его по рукам и ногам и не отпустила бы ни к какому Джеймсу! Так что кое в чем я с ним согласна – Стелла действительно нехорошая женщина!
Прыгать с крыши я наотрез отказалась. И Энтони запретила.
Пришлось спускаться по ржавой пожарной лестнице, где я чуть не сломала каблучок босоножки.
Внизу уже наступил вечер, сгустились сумерки. Возле машины Энтони остановился, прислушался:
– Венера, подожди здесь. Я на минутку.
Я осталась одна. Стою, жду, ворон считаю.
А воронье и вправду закружилось в низком небе, беспокойно каркая.
Сзади мне на плечо легла холодная рука. Я замерла! Кто-то прошипел в самое ухо:
– Стой смирно, сладкая моя.
Я развернулась и с размаху ударила извращенца сумочкой. На длинном ремешке она сработала как праща – то есть просто отлично! Синюшный упырь отлетел к стене и вдобавок получил сверху пару кирпичей, обвалившихся со стены.
– Чисто сработала! – похвалил меня вовремя появившийся Энтони.
Он приволок за шкирку еще пару таких же, как мой, кровопийц и бросил всех в общую кучу. Положив многозарядный арбалет на капот машины, он приступил к обыску задержанных.
Интересное оружие. Я раньше подобных не встречала…
– Итак, господа беженцы, удостоверений личности при себе, конечно, не имеете? – спросил он скорее самого себя, проверяя карманы лежащих без сознания нелегалов. – На учете не состоите. И лицензии на охоту, разумеется, нет. Что ж, по законам округа, придется вас уничтожить…
Он отвернулся на секунду. Но один из вампиров, очнувшись, вдруг с места взвился в прыжке с воплем:
– Значит, это ты, мерзавец, убил моего брата?! – но рухнул, пронзенный стрелой.
– И вовсе они не похожи… – удивилась я, отдав арбалет. – Как только он узнал?
– Должно быть, я случайно дотронулся до его руки. Да они все экстрасенсы, – отмахнулся Энтони. – Большинство гипнотизеры, у остальных свои приемы. Кстати, а которого брата он имел в виду?…
ГЛАВА 55
Увлекательное это занятие – звезды считать
Хорошо по воде брести
Через тихий летний ручей
С сандалиями в руке.
Еса Бут
К замку мы подъехали глубокой ночью. Или ранним утром? Во всяком случае было еще темно. Круглая луна на черно-синем небе, в россыпи звезд, смотрелась сливочным пирожным в сахарных крошках. После знойного дня наступившая прохлада была как бальзам на изжаренную душу, глотком воды после соуса чили.
– Давай немножко погуляем? – предложила я.
Звенели цикады. Но не как вечером – веселым хором, а душевно, сольно и сонно. Возле пруда цикад сменяли лягушки. От воды веяло свежестью. Я сняла босоножки и прошлась по хрустальной глади, рябью волн взбудоражив лунную дорожку.
– Красота, – констатировала я. – Всегда мечтала о такой даче. Тони, можно я к тебе следующим летом снова приеду?
– Зимой здесь тоже неплохо. Особенно когда выпадает снег. На это Рождество все засыпало и деревья стояли белые от инея.
Я зажмурилась. И почему летом всегда так приятно вспоминать зиму?…
– Нет, все-таки я лучше заявлюсь к тебе где-нибудь в мае-августе. Куплю соломенную шляпку, повешу вот сюда гамак…
– Отличная идея! Как это я раньше не подумал.
Через минуту Энтони припомнил, на каком из чердаков какой башни потерялся искомый предмет и – вуаля! Посреди лужайки возник клубок переплетенных веревок.
А вот повесить гамак оказалось делом более долгим. В лунном свете веревки капризничали и с удовольствием путались. А когда мы наконец-то уселись рядышком, то со смехом свалились друг на дружку. Ничего странного – закон гамака!
Плечом к плечу, слегка покачиваясь, как на качелях. мы принялись считать звезды. Яркими искорками они, казалось, прыгали с одной ветки на другую и обратно.
Мне почему-то вспомнился вчерашний разговор Джеймса с Виком. Правда, это было на другой стороне пруда.
– Мне показалось, что Джеймс огорчен упадком нравственности. Почему? – спросила я у Энтони, вкратце пересказав суть беседы. – По-моему, он должен, наоборот, радоваться?
– Вовсе нет, – возразил Тони. – Для нас это реальная проблема. То есть я-то охотник, мне все равно. А вот тем, кто работает с людьми, сейчас приходится сложно. Души обесценились. Заставить человека согрешить – пара пустяков. Но на общей серости жизни это будет лишь очередным пятнышком среди прочих. Такие души у нас считаются третьим сортом. Они не способны на большие чувства, не пригодны для настоящих, серьезных дел. Короче, не нужны ни Богу, ни нам. Сплошной брак.
– Как интересно. В Библии что-то такое говорилось: раскаявшийся грешник Небесам милее ста праведников?
– Совершенно верно. Только у нас наоборот – согрешивший праведник ценнее тысячи грешников.
Я задумалась. Вот ведь политика! И тем, и другим до лампочки свои постоянные приверженцы – дай отобрать друг у друга клиента! Оказывается, вот она какая – борьба Добра со Злом…
– Послушай, Тони, вот ты охотишься на вампиров, маньяков. А избавление мира от разных мафиози, коррупционеров, бюрократов и шантажистов в твои обязанности не входит?
– Ну, во-первых, за всеми перечисленными тобой злодеями охотятся наши светлые коллеги. А во-вторых, большинство этих типов – наши агенты. У остальных имеются лицензия и наблюдатель от конторы. Другое дело, если лицензии нет, – вот тогда это мой профиль.