Климова Элора. Никто и никогда

   Древние Силы всегда помогают
   Чистым сердцам, что страха не знают.
 
   Кто-то из ларомонтов захрипел и повалился на землю, выронив оружие. Некоторые падали замертво со стен. Какой-то мартер нечеловечески взвыл и через миг почернел и рассыпался в прах.
   И все же сила старой волшебницы не могла сравниться с силой ее молодой внучки. Заклятие погубило не больше двух десятков врагов, тех, что по какой-то причине были слабее собратьев. На остальных оно никак не подействовало.
   — Похоже, потеряла я хватку, — сокрушенно пробормотала Сималия. — А может, заклятия Монкарта стали устойчивее к магии Древних…
   Она мельком взглянула на серое небо, где с визгом и ревом носились сафиты и вспыхивали огненные струи Илота и Ксера, потом перевела взгляд на сцепившихся кейлорцев и ларомонтов и тогда приняла решение.
   Несколькими точными ударами заклинания болевого шока она разметала тварей, преградивших ей путь в центральную башню, и открыла «ключом мага» огромные железные ворота. Денис обернулся на скрип замков.
   — Серафима Ивановна! Вы куда? — испуганно крикнул он.
   — Завершить начатое, — коротко бросила в ответ старушка, скрываясь в черноте башни.
   — Погодите! Я с вами! — закричал Харитонов, бросаясь за ней.
   Синий Меч вспыхнул еще ярче. Денис убрал с дороги матерого ларомонта, попытавшегося было обрушить на него секиру. Обугленные останки врага рухнули к его ногам. Хладнокровно отпихнув их носком сапога, парень ринулся в открытые ворота.
   Сначала его охватила абсолютная, всепоглощающая тьма, в которой невозможно было различить ничего. Однако постепенно глаза привыкли к темноте, и он с трудом разглядел очертания широкой винтовой лестницы. Денис побежал по ней, стараясь догнать Сималию. Но уже через несколько минут понял, что ему это не удастся. Старушка словно испарилась.
   Что-то острое ткнулось Денису в ногу. Харитонов отскочил и обнажил меч, но тотчас же опустил его обратно в ножны. Перед ним стоял Тор. В кромешной тьме были видны лишь его горящие желтые глаза и кончик виляющего хвоста.
   «Кого прикажете отыскать, господин воин? Госпожу Сималию или госпожу Антонию?» — преданно глядя на Дениса спросил хотх.
   — Тоню, конечно, — ответил парень, потрепав зверя по загривку. — Давай, дружище. Ищи.

* * *

   Дэра выглянула во двор и мысленно сообщила Тоне: «Десять ларомонтов. Все очень заняты — таскают большие светящиеся шары. Верно, будут палить из пушек. Плохи дела кейлорцев, если так».
   «Думаешь прорвемся?» — спросила девушка, кивнув в сторону двора.
   «Конечно. Садись на спину!» — гарпия пригнулась, давая возможность взобраться на себя.
   Едва Тоня обхватила ее шею, как Дэра галопом помчалась на внутренний двор, распахнув тяжелую дверь темницы. От неожиданности несколько ларомонтов выронили шары. По двору прокатился свирепый рев гарпии. Кошка-птица открыла клюв, и сейчас же скользнул к врагам тонкий ярко-алый язык, обвился вокруг одного из них, сдавил с неистовой силой. Ларомонт с визгом упал, и его потащило навстречу Дэре. Напрасно он пытался уцепиться когтями за мерзлую землю. Через несколько мгновений половинки клюва сомкнулись, перерезав пополам его тело.
   Гарпия сшибла еще двух, попытавшихся было преградить ей путь, и ударила могучей лапой по огромной двери центральной башни. Вероятно, в спешке воины Монкарта позабыли запереть ее — дверь немедленно распахнулась, и Дэра нырнула во мрак.
   Не замедляя темпа, она поднималась по широким ступеням. Тоне оставалось лишь крепко держаться и гадать, как подруга различает хоть что-нибудь в такой темноте.
   Внезапно Дэра резко остановилась.
   «Запахло углем и серой, — сказала она. — И оттуда же веет теплом. Где-то находятся большие печи. Возможно, поблизости хранится моя кладка».
   Гарпия поскребла когтем по железу. Тоня поморщилась и заткнула уши. Верно, Дэра обнаружила какую-то дверь, которую девушка не заметила во тьме.
   «Заперта, — с горечью сообщила кошка-птица. — Бей по ней, не бей, все равно не открыть».
   «А бить и не надо, — отозвалась Тоня. — Позволь-ка мне».
   Она нащупала замочную скважину и начертила вокруг неё систему витиеватых колдовских знаков. Дверь лязгнула и приоткрылась. Дэра взвизгнула от восторга, просунула в щель лапу и дернула на себя.
   Стены и часть лестницы озарил яркий оранжеватый свет, непривычно резанув по глазам. Теперь запах угля и гари ощутила и Тоня. Девушка спрыгнула со спины гарпии и первая шагнула внутрь. В лицо ударил поток нагретого воздуха, такого неестественно горячего после лютого холода снаружи. Взору Тони и Дэры открылись многочисленные трубы разной формы и толщины. От них исходил легкий, почти невидимый пар. Были здесь и печи, в которых горел уголь. Черный дым сейчас же уходил наверх через вытяжки. Вдоль стен лежали блестящие антрацитовые кучи.
   «Скоро огонь погаснет, — наполнилась тревогой мысль Дэры. — Монкарт отозвал всех на оборону крепости. Некому подбрасывать уголь в топку».
   «Мы успеем», — уверенно ответила Тоня, быстро обойдя комнату.
   Внезапно что-то обеспокоило гарпию. Она принялась настороженно принюхиваться, а после медленно и нерешительно направилась обратно на лестницу. Девушка поспешила за ней.
   Вскоре она поняла, что стало причиной беспокойства подруги. Сквозняк от распахнутой двери принес едва ощутимый запах болотной зелени.
   «Чувствуешь?» — спросила Дэра, царапая следующую дверь.
   «Кажется, да», — Тоня снова применила «ключ мага», и они вошли в другую комнату.
   Здесь было не так жарко, как в предыдущей. Помещение оказалось гораздо просторнее, только бордовые магические светильники на стенах давали очень слабый свет. В полумраке виднелись большие стеклянные колбы, окованные сталью.
   Сначала Тоня не поняла их назначения, она подошла поближе и разглядела сквозь мутное стекло скорчившееся зеленое тельце. Девушка вскрикнула и в ужасе отшатнулась.
   В колбе копошился ребенок. Точнее, это было не человеческое дитя, а маленький ларомонт. Длинноносое личико исказилось от боли. Существо часто вздрагивало, било ручонками о стекло, словно пытаясь выбраться. Поборов страх, Тоня приложила ухо к колбе и услышала едва уловимый писк — младенец плакал.
   К колбе подводились три тонкие трубки, уходящие куда-то в стену. По одной из них подавалась необходимая для жизни младенца волшебная энергия, по другой уходило все лишнее, а вот третья, верно, и служила источником боли — она слабо светилась красновато-оранжевым.
   Тоня поспешно выдернула трубку из колбы и снова прислушалась. Маленький ларомонт затих, скукожившись в центре своей ужасной тюрьмы. Только изредка по тельцу пробегала дрожь, но это скорее от холода, дохнувшего из открытой двери.
   Позабыв о кейлорцах, о дочерях Дэры, о Монкарте, Тоня принялась выдергивать из колб красноватые трубки. Напрасно Дэра уговаривала ее поторопиться: девушка будто не слышала, продолжая избавлять от боли несчастных, искалеченных детей.
   «Пойдем, пойдем быстрее, — торопила гарпия. — Ты им все равно не поможешь. Они не выживут такими. Через час или два все погибнут».
   «Так хотя бы без мучений», — упрямо возразила Тоня.
   Дэра шумно вздохнула и стала помогать ей. Они были поражены: в комнате находилось больше сотни колб с младенцами.
   «Да, ты права, — наконец устало согласилась девушка, вынув трубку из пятидесятой колбы. — Мы только теряем время. Монкарт может ускользнуть, а твои дети — замерзнуть».
   Они вышли. Тоня закрыла дверь довольно сложной магической печатью, которой когда-то научил ее Борис. Она опасалась, что кейлорские воины ворвутся сюда и перебьют малышей. В конце концов, когда-то заключенные колб были людьми. Пусть видоизмененные и уродливые, но они имели право на жизнь.
   В следующей комнате оказалось два десятка яиц кминэков. Похоже, именно отсюда и несло болотной гнилью. Тоня поморщилась и вышла, запечатав и эту дверь. Как ни хотелось ей разбить все продолговатые бурые яйца, пришлось удержаться — кминэки могли пригодиться.
   «Мои девочки там! — указала гарпия на последнюю дверь. — Я чувствую!»
   И она оказалась права. Переступив через высокий порог, Тоня чуть не утонула в темно-зеленой вонючей жиже. Тусклый свет лился с потолка на маленькое «болото», освещая каменный пьедестал с уютным мягким гнездом. Дэра вскрикнула, бросилась туда. За ней, по пояс в жиже, побрела девушка; благо грязь оказалась теплой.
   Все пять яиц лежали в гнезде: большие, ярко-белые, абсолютно круглые. Гарпия урчала по-кошачьи, осторожно касаясь клювом еще не родившихся дочерей.
   «Надо забрать их отсюда. Помоги мне», — попросила Дэра.
   «Хорошо, — кивнула Тоня. — Перенесем их по одному в коридор и укутаем в мою шубу. Думаю, им будет тепло».
   Она бережно приподняла одно из яиц, и тут тень подозрения скользнула по ее лицу. Тоня с изумлением уставилась на белый шар, покачивая его в руках, словно пытаясь определить вес.
   «Странно… — подумала она. — Дэра! Что-то не так!»
   «Что?! — кошка-птица хотела отнять яйцо, но Тоня ловко увернулась. — Отдай! Оно в порядке! С ним не могло ничего случиться!»
   «Постой! — мысленно крикнула девушка. — Оно слишком легкое. Как будто… — Антония собралась с духом, — как будто пустое».
   Дэра замерла, глядя на Тоню сумасшедшими глазами. На секунду юной волшебнице показалось, что сейчас гарпия разорвет ее на части. Да и впрямь она высказала слишком уж крамольную мысль. Но ведь Тоне действительно так показалось. Она не почувствовала в белом шаре жизни. Это яйцо было мертво. Так же, как и остальные в гнезде. Дэра служила Монкарту напрасно.
   «Мне очень жаль, — в глазах девушки блеснули слезы. — Прости, но это правда… Если хочешь, я могу доказать…»
   Гарпия не ответила. Она просто перевела безумный взгляд на гнездо. Девушка приподняла яйцо и чуть сильнее нажала на стенки. Оно хрустнуло и рассыпалось на мелкие сухие скорлупки. Внутри не оказалось ничего. Как ни жестоко это было, но Тоня одно за другим унитожала яйца, всего минуту назад казавшиеся такими живыми.
   Когда последнее превратилось в кучку скорлупы, плавающей по темной глади «болота», взгляд гарпии немного прояснился, только осталась в нем страшная, невыразимая тоска.
   «В моем роду уже было такое, — сказала она. — Но как то же самое могло произойти со мной? Выходит, я бесплодна. И до самой смерти я буду откладывать безжизненные яйца… Тоня… Пожалуйста, оставь меня. Я должна побыть в одиночестве…»
   Дэра обняла лапами опустевшее гнездо и глухо, протяжно завыла. Не в силах вынести это, Тоня выбралась из затхлой комнаты обратно на лестницу. Глаза ее застилали слезы. Она даже забыла, что находится в сердце вражеской крепости. Мокрая, грязная, смертельно усталая, она понуро побрела наверх, сама не понимая зачем.
   Вдруг черная тень мелькнула на миг и сейчас же растворилась во мраке. Кулаки девушки сжались так, что побелели костяшки пальцев. В глазах мелькнула звериная, беспощадная ненависть. В душе поднялась буря, пострашнее той, что враг наслал на Кейлор. Буря ярости.
   Она почувствовала Монкарта.
   Почувствовала на редкость сильно, неизвестно как, ведь этому ее не учил никто и никогда. Она ощутила все его мысли, как свои собственные. Она знала, что у него на уме, куда он бежит.
   А он действительно бежал, спасался бегством. Кейлорцы победоносно шествовали по Аностору, и все, что оставалось бывшему Бессмертному Тирану, — скорее покинуть крепость и укрыться хоть где-нибудь, где никто не узнает о нем. Он не ожидал такого успеха врага. Озверевшая кейлорская армия крушила все на своем пути, сражалась с безжалостностью и бесстрашием смертников.
   Монкарт бежал. И Антония Энлин бежала за ним.
   Она быстро догнала его, высокого, крупного мужчину в темном плаще. Он хотел захлопнуть дверь перед самым ее носом, но не успел. Тоня ворвалась за ним следом.
   Монкарт обернулся и, увидев ее, попятился. В черных, как омут, глазах мелькнул панический ужас. Он взмок и запыхался. Угольно-черные волосы прилипли ко лбу и вискам.
   Какой же ты слабый, демон, если так боишься хрупкую девушку…
   Какой же ты слабый, демон, если теряешь голову от страха…
   Какой же ты слабый…
   Ты не имеешь права на существование.
   Потому, что выживают только сильные.
   Антония вытянула руку, которая в тот же миг засветилась призрачным белым светом. Монкарт остановился, не отрывая взгляда от свечения.
   — Я пришла поговорить с тобой, Роэл! — В голосе Тони звучала плохо сдерживаемая ярость. — Именно с тобой, Роэл, сын Квинн!

Глава 11. ПРАВО ВЫБОРА

   …Они стояли посреди широкого поля по пояс в сочной зеленой траве. Нежный летний ветерок покачивал стебельки, волной пробегал по равнине. В безупречно голубом небе ярко сияло солнце. Где-то на самом горизонте виднелась тонкая полоска леса.
   Монкарт с изумлением озирался по сторонам, тщетно пытаясь понять, почему на дворе жаркий летний день и куда делись мрачные серые стены крепости. Вместо теплой одежды, тяжелого плаща и высоких сапог, он был одет в простую крестьянскую рубаху, холщовые штаны и грубые башмаки.
   Неподалеку стояла тоненькая девушка, золотоволосая, удивительно красивая, так не похожая на разгневанную фурию, миг назад влетевшую в зал вслед за ним. Легкое платье обтягивало стройный силуэт, на изящной шее блестела цепочка с изумрудным кристаллом. Лицо девушки излучало спокойную решимость, и только в самой глубине зеленых глаз горел едва уловимый огонь ненависти.
   — Я буду говорить с Роэлом, — произнесла Антония Энлин, глядя прямо в лицо Монкарта. — Только с ним.
   Бессмертный Тиран вздрогнул, отступил на шаг и обхватил голову руками. Его губы что-то беззвучно зашептали. Волшебница не могла разобрать слова, только раз ей показалось, что она слышала «позволь… выпусти!»
   И Монкарт внял слабому голосу Роэла. В черных глазах мужчины вдруг появилось совершенно иное выражение. Он смотрел на Тоню спокойно, без тени страха пли паники, только, может, чуть удивленно и виновато. Правитель Норткара снова стал собой.
   — Как ты это делаешь? — Роэл будто забыл о том, что перед ним враг. В голосе звучала лишь искренняя заинтересованность.
   — Если ты об этом, — усмехнулась Антония, обведя рукой поле и голубое небо, — то я сама не знаю как. Верно, переняла колдовство мудрой Мариланы. Древние много знают. Гораздо больше демонов, поверь мне. Если когда-то ты жаждал могущества и тайных знаний, то не к тем обратился.
   — Древние никогда не делятся знаниями, — в голосе Роэла скользнула легкая горечь. — А вот демоны — всегда пожалуйста. В обмен на тело, конечно… Зачем ты призвала меня, Энлин? Мне так хорошо и спокойно спалось.
   Звонкий смех Антонии прокатился по полю и затих.
   — Ты ведь лжешь, — уже без тени улыбки сказала она. — Ты не спишь, когда Монкарт управляет тобой, а просто безвольно существуешь и с тоской наблюдаешь, что он творит со страной от твоего имени.
   Роэл отвел взгляд и опустил голову. Красивое лицо неожиданно побледнело. Антония торжествующе улыбнулась — она попала в точку, хотя даже не представляла, что чувствует душа человека, живущая в одном теле с демоном.
   — Не скрывай от меня боль, — тихо сказала волшебница. — Я многое вижу в твоих глазах и все понимаю. Ты был всего лишь молодым, не в меру любознательным и гордым магом. И к тому же любил Квинн, что делает тебе честь. Но ты выбрал неверный путь. Ты не принес приемной матери счастье, сделав ее бессмертной, и не стал счастлив сам. Но все это можно изменить. У тебя все еще есть выбор!
   Антония взмахнула рукой, и поле тотчас же сменилось светлой уютной комнатой с большими окнами и высоким потолком. Роэл и девушка уже сидели на мягких диванах, обитых темно-зеленым бархатом.
   Мужчина с удивлением огляделся и вдруг замер, широко раскрыв глаза. Он увидел истинную магию — чудеснейшую из иллюзий, настолько реальную, что не верить глазам оказалось просто невозможным.
   У окна, всего в нескольких шагах от Роэла, стоял он сам. Легкая одежда в светлых тонах так не походила на то, что он обычно носил в Аносторе и Колдовской Академии. Да и на душе у того Роэла было гораздо легче и светлее.
   В объятиях он держал высокую, стройную и крепкую женщину, довольно молодую и невероятно красивую какой-то дикой, озорной красотой. Летнее солнце переливалось в темно-каштановых волосах, отражалось в глубоких, как море, зеленых глазах, искрилось на позолоченной вышивке изумрудного платья. Лицо ее казалось таким родным и знакомым, словно Роэл давно знал ее и любил.
   — Узнаешь? — с усмешкой спросила Антония Энлин, оторвав его от созерцания семейной идиллии.
   — Эскора Толари… — прошептал Роэл, сидящий на диване. — Девушка из Колдовской Академии!
   Он вскочил и бросился к окну, но всего в шаге от влюбленной пары словно наткнулся на стеклянную стену да так и замер, прижавшись лицом, грудью и ладонями к невидимой преграде.
   Тем временем к Эскоре подбежала тоненькая темноволосая девочка с огромными холодно-серыми глазами, так живо блестящими на бледном личике. Она что-то радостно тараторила, обращаясь к женщине, прыгала от переполняющей ее энергии и взмахивала руками. Эскора и Роэл ласково посмеивались и качали головами.
   — А теперь делай выбор! — жестко сказала Антония. — Вот твоя жизнь без демона. В ней не будет той безграничной власти, какую ты имел в Норткаре. Не будет и тех удивительных магических способностей, потому что без Монкарта ты лишь слабенький адепт. Но взамен ты получишь гораздо большее. Семейное счастье и истинная любовь стоят дороже всех сокровищ мира.
   Роэл медленно повернул к девушке побелевшее от напряжения лицо. Похоже, в нем снова начал просыпаться демон.
   — Ты лжешь! — выдохнул он. — У нас с Эскорой не может родиться дочь! Во мне побывал демон!
   Антония встала и сделала шаг к нему, не сводя с его лица сияющих зеленых глаз.
   — Какая разница, чья дочь эта девочка? Главное, что ты, — она указала на пару у окна, — счастлив с ней и Эскорой. Взгляни на них! Разве сомнительная слава и могущество стоят семейного счастья?! Делай выбор! Немедленно делай выбор! Я больше не намерена ждать.
   Мужчина вздрогнул, в глазах полыхнул огонь ненависти. Это вступил в борьбу демон.
   — Ты заключил со мной договор! — злобным шипением вырвался из груди Роэла чужой, нечеловеческий голос. — Если ты откажешься от меня, то утратишь бессмертие. Ты состаришься и умрешь, ты будешь испытывать боль, горечь, муки совести…
   — Радость, любовь, интерес к жизни! — звенел голос Антонии.
   — Ты утратишь могущество, которое позволяло управлять тучами, ветрами и дождями… — шипел Монкарт.
   — Но обретешь семью, близких людей, которые будут ценить и понимать тебя! — голос юной волшебницы становился все громче.
   — Подумай о матери. Ты убьешь и ее…
   — Она достаточно пожила! Ей уже не в радость вечность! Отпусти ее!
   Роэл сжал голову ладонями и застонал. Казалось, еще немного, и он не выдержит, сломается.
   — Что… что вы от меня хотите? — с трудом произнес он.
   — Выбора! — воскликнули одновременно Монкарт и Антония. — Выбирай!
   Роэл медленно опустился на колени, сильнее сдавив голову. Видно, демон безжалостно терзал его разум, причиняя сильную боль. С минуту на лице мужчины отражалась внутренняя борьба, и наконец в самый последний момент, когда он уже готов был сдаться…
   — Ты мне не нужен!!! — выдохнула измученная душа человека. — Выйди из меня! Я разрываю договор!
   И сейчас же свет померк. Все завертелось, закружилось перед глазами, засверкало, словно разбились тысячи зеркальных осколков. А когда Роэл открыл глаза, то увидел, что находится уже не в комнате с большими окнами, а в одном из мрачных залов Аностора.
   Только теперь серые стены крепости показались правителю Норткара холодными и чужими. А юная волшебница Антония из врага вдруг сделалась спасительницей, единственным близким человеком в этой каменной твердыне.
   Какой-то черный полупрозрачный сгусток корчился на полу, то тихо завывая, то всхлипывая. Казалось, он не мог подняться с пола от бессилия. Только желтые глаза еще горели ярким демоническим огнем.
   — Так вот каков твой истинный облик, — с презрением бросила Антония, направив на существо указательный палец.
   Монкарт завизжал так, что Роэл едва не оглох. Слепящий луч света ударил в демона; его тело вспыхнуло черным огнем и в тот же миг сгорело дотла, не осталось даже горстки пепла.
   — Вот и всё, — прошептала девушка и тотчас же закашлялась: месяц молчания не прошел бесследно. Слова давались не так уж легко. Да и самой непривычно было вдруг услышать свой голос.
   Антония устало опустилась на пол и замерла, обхватив руками плечи. Роэл осторожно приблизился к ней, нагнулся, чтобы помочь подняться, но волшебница шарахнулась в сторону. На лице девушки мелькнуло легкое отвращение, будто к ней прикоснулась змея или жаба.
   — Не надо, оставь, — Тоня приложила немало усилий, чтобы хоть немного смягчить сквозившую в голосе ненависть. — Я устала и хочу отдохнуть.
   Бывший тиран Норткара покорно отступил. Вид у него был растерянный и жалкий, как у ребенка, случайно оставленного нерадивыми родителями посреди многолюдной рыночной площади.
   — Ты убила его? — спросил Роэл, взглянув на девушку одновременно с опаской и уважением.
   Она не ответила, только бросила быстрый, чуть нетерпеливый взгляд на приоткрытую дверь. Из проема доносился топот множества сапог, крики и бряцанье оружия. Все это приближалось, и наконец в зал с гиканьем ворвалась вооруженная до зубов толпа кейлорских воинов.
   И сейчас же распахнулась еще одна дверь с противоположной стороны зала. Внутрь с угрожающим рыком влетел огромный угольно-черный хотх, следом за которым проследовал рослый молодой воин в почерневших от копоти доспехах.
   — Стоять!!! — резанул сознание Антонии до боли знакомый голос. — Не трогать их!
   Воин выхватил из ножен меч, сверкнувший ослепительным голубым светом. Остальные сейчас же опустили оружие. Хотх помчался к Антонии и принялся лизать ей руки, беспрестанно виляя хвостом.
   «Госпожа волшебница! Госпожа волшебница!» — с трепетом повторял он, как будто в его голове не осталось других мыслей.
   — Ох, Тор! — с улыбкой прошептала Тоня, прижав зверя к себе.
   Через мгновение она подняла голову и встретилась взглядом с молодым рыцарем, обладателем Синего Меча. Лицо девушки осветилось любовью и нежностью, в зеленых глазах блеснули счастливые слезы. Юноша снял шлем и бросился к Антонии. Он подхватил ее на руки и осыпал поцелуями бледное заплаканное лицо с грязноватыми разводами на лбу и щеках.
   — Ура!!! Победа!!! — заорали кейлорцы, потрясая мечами и кинжалами.
   Денис поставил девушку на землю, но не выпустил из крепких объятий. Она с радостью вглядывалась в его светло-голубые глаза, удивляясь поразительным переменам в нем. Харитонов стал на голову выше, гораздо шире в плечах, сильнее и мужественнее. Теперь он так мало походил на нерешительного и хилого соседа пугливой и мечтательной девочки Тони. Да и сама девочка повзрослела. И даже не на год, а на целую вечность.
   — Люблю тебя, — прошептала Антония, понимая, что сейчас совсем не время и не место для подобных признаний.
   — Пойдем, милая, — тихо ответил Денис. — Мои люди разберутся с этим красавцем, — он кивнул в сторону Роэла.
   — Погоди, — в голосе девушки скользнули нотки испуга. — Он ни при чем. Он помог мне выбраться из темницы… Я потом расскажу.
   Она не сводила глаз с Дениса, умоляя высшие силы о том, чтобы он поверил и отпустил растерянного и поникшего Роэла на все четыре стороны. Харитонов улыбнулся и нежно поцеловал ее в губы.
   — Конечно, золотце… Парни! Этого не трогать, накормить, напоить… Он спас нашу дорогую госпожу.
   Воины одобрительно загалдели, а у Роэла был такой вид, словно он мечтал сквозь землю провалиться.
   Денис повел Антонию прочь из мрачных залов. Она не знала, куда идет и что будет дальше. Главное, она сделала то, что от нее ожидали. И теперь можно с чистой совестью отправиться отдыхать.
   Харитонов вывел ее из замка. Сражение давно окончилось. На внутреннем дворе валялись булыжники, окровавленные тела, поломанные стрелы. Одежда на нескольких трупах дымилась; от нее шел едкий серый дымок. У бреши в крепостной стене столпились небольшие группы воинов — переводили дух после изнурительной битвы.
   У распахнутых настежь железных ворот Аностора полулежал Илот, подперев лапой щеку. К его теплому боку привалилась Квинн. Она по-прежнему оставалась молодой и привлекательной, но что-то в ней неуловимо изменилось. Это отражалось в глазах. Эшендорская ведьма рассталась с чем-то очень важным: видно, с гибелью Монкарта исчезла энергия, что подпитывала ее здоровье.
   Она стояла сгорбившись, зябко обхватив руками плечи. Подойдя ближе, Антония с удивлением увидела, что глаза женщины словно выцвели, из глубоко-синих превратились в светло-серые.
   — Ты!!! — воскликнул Илот, встрепенувшись, и легонько притянул Антонию к себе. Из змеиного глаза скатилась крупная слеза. На иное проявление чувств дракон уже не был способен. — Я слишком счастлив… — всхлипнул Древний. — Слишком счастлив, а иначе убил бы тебя, ей-Силы!
   — А как счастлива я! — прошептала девушка, обхватив руками могучую шею. — Я уже не надеялась, что мы увидимся вновь.
   — Великая волшебница… — в голосе Квинн зазвучало неподдельное уважение. — Я счастлива, что вы живы!