Климова Элора. Никто и никогда

   Девушка хотела было уже развернуться и направиться обратно к настенной летописи, но тут заметила, что в пещере стало гораздо темнее. Что-то над головой раскатисто фыркнуло, как гигантская лошадь, а потом послышался громкий хлопок чьей-то лапы, от которого содрогнулась земля.
   Кони испуганно заржали и заметались, пытаясь освободиться от веревки. Чувствуя, как внутри все холодеет от ужаса, Антония медленно повернулась и увидела огромную черную тень, заслонившую вход в пещеру.
   — Мама! — прошептал Харитонов, схватив дрожащими руками волшебный меч. — Тонька, прячься!
   Веревка, которой кони были привязаны к рукоятке, развязалась будто сама собой. Лошади заржали и бросились наутек.
   — Ты с-собираешься с-сражаться с этим?! — пролепетала девушка, попятившись.
   — У меня нет выхода, — мрачно сказал Денис. — Спасайся, а я его отвлеку.
   Он попытался оторвать лезвие меча от земли, но через секунду понял, что не может этого сделать: клинок слишком тяжел для него. Увы, парень с трудом держал его в руках.
   Денис не представлял, как будет сражаться с надвигающимся на них чудовищем. Ему оставалось просто стоять, с отчаянием поглядывая то на меч, то на монстра, и ждать неизбежного конца.

Глава 10. РАЗГОВОРЧИВЫЙ ГРИФОН

   Чудовище остановилось на расстоянии метра от Тони и Дениса. Теперь друзья могли как следует разглядеть его.
   Зверь был огромен: высотой около трех метров, а весом… вес даже страшно представить! У чудовища была птичья морда, большой крючковатый клюв с двумя отверстиями, из которых вырывались струйки пара, и темно-синие кошачьи глаза, которые будто насквозь прожигали Тоню и Дениса.
   Голова чудовища была сплошь покрыта длинными серыми перьями, которые образовывали подобие гривы вокруг его шеи и скрывали могучие плечи. Тело же походило на львиное и было покрыто не перьями, а короткой жесткой шерстью. Существо имело четыре лапы с устрашающе длинными когтями и хвост, который оканчивался милой черной кисточкой.
   Глаза Харитонова выхватили все эти подробности за секунду, и память мгновенно выдала забытое название этого зверя.
   — Грифон! — заорал Денис. — Тонька, мы пропали! Щас он нас сожрет!
   Тело чудовища затряслось. Из его горла вырвались фыркающие и булькающие звуки. Зверь нагнулся, и его кошачьи глаза оказались на одном уровне с головой Дениса.
   — Конечно, я грифон! — произнесло существо рокочущим басом на чистейшем русском языке. — А кого ты еще ожидал увидеть в этих горах, человек? Может, серого вирма, а?
   — Ну… — пролепетал парень, которого аж колотило от страха. — Ну… Я думал… То есть я хотел… То есть не хотел…
   — Так хотел или не хотел?! — внутри у грифона снова забулькало, а на глазах от смеха выступили слезы. — Да перестань ты трястись! Если бы я решил вас съесть, то сделал бы это три минуты назад!
   — Правда? — спросил Денис, сразу перестав дрожать.
   — Правда, — кивнул грифон. — Да будет тебе известно, воин, что я не ем ничего материального! Мне вполне хватает космической энергии. Ладно, раз уж вы здесь, давайте знакомиться, хотя я вас хорошо знаю. Я — Kсep Темный Грифон, один из десяти Древних. Ты, — он указал на Харитонова, — Денис, который пришел забрать то, что тебе принадлежит. А вот что привело сюда волшебницу Антонию, трудно сказать даже мне.
   — Нас привел к этим горам хотх Тор, сын Инкарна и Сквеллы, — ответил Денис. — Он сказал, что ты можешь помочь нам добраться до Алирона, Города Мечты. Мы здесь только за этим.
   — Вот как? Хм… — друзьям показалось, что Kсep немного удивлен. — Значит, Синий Меч тебе не нужен?
   — Нет, нет! — поспешно воскликнул парень. — Совершенно не нужен!
   — Странно… — пробормотал грифон, укладываясь на пол и устраиваясь там поудобнее. — Многие, гораздо смелее и сильнее тебя, приходили сюда, чтобы забрать этот клинок. Некоторые утверждали, что они — воины Синего Меча. И все они ушли ни с чем, после того, как Меч отверг их… Ты же спокойно дотрагиваешься до того, чего даже Древний не посмеет коснуться. А говоришь, что не хочешь обладать вещью, которая развеяла в прах мечты стольких юношей?
   — Если честно, — признался Денис, — я совершенно не знаю, зачем он мне. Я его даже поднять не могу.
   — Ну, со временем можно научиться владеть этим волшебным оружием, — усмехнулся Kсep. — Было бы желание. Так, значит, вам нужно в Город Мечты? Что ж, это можно устроить. Хотя не понимаю, что понадобилось воину Синего Меча и могущественной волшебнице в столице, когда на юго-восточных кордонах идут кровавые бои? Ваше место там.
   — Простите меня, пожалуйста, — подала голос возмущённая Тоня, — но наше место — в Москве, и нигде больше! Какая бы война ни шла в этом мире — это не наша война! Мы вообще ни при чем, понимаете?! Мы не думали, что все так обернется! Мы не хотели, чтобы с нами произошло то, что произошло!
   — Да? — взгляд бездонных синих глаз грифона встретился со взглядом девушки. — Действительно не хотели?
   — Ну… — замялась Тоня.
   Проклятье! Себя она не могла обмануть. Конечно же в глубине души она страстно мечтала о таком удивительном приключении. Тогда, после ссоры с Костей, в тот злосчастный вечер в Москве она бы все на свете отдала, чтобы пережить хоть четвертую часть того, что выпало на их долю за последнюю неделю. Тогда стоит ли лгать? А тем более проницательному грифону.
   — Что сделано, то сделано, — сказал Kсep. — Прошлое уже не вернуть, да и ни к чему это. Вы теперь в Кейлоре, где идёт война. Неужели вы думаете, что простые люди, которые сдерживают натиск ларомонтов на границе, хотят приливать кровь? Никто не хочет, ни один из них! Так же, как и вы. Но все они вынуждены делать это во имя своей Родины, чтобы защитить ее. Я понимаю, Антония, что взывать к твоему патриотизму еще слишком рано: ты очень многого не знаешь о себе и своих предках. Но запомни мои слова: хотите вы того или нет — вам придется сражаться за Кейлор, потому что пока вы ещё часть этого мира.
   Kсep мотнул головой и фыркнул так, что дрогнули стены. Денис про себя удивился, как с таким темпераментом грифона не завалило в его же собственной пещере.
   — Надеюсь, что в этом мире мы долго не задержимся, — проворчала Тоня. — Все зависит от того, насколько быстро мы прибудем в Алирон.
   — Напрасно надеетесь, — хмыкнул Kсep. — Вы молоды, а потому ужасно наивны. Неужели вы всерьез думаете, что Марилана помогала вам бескорыстно, по доброте душевной? Да будет вам известно, что Мудрая ничего «просто так» не делает. Раз она лично за вас взялась, значит, вы ей зачем-то нужны, причем нужны очень сильно. Пророчица всегда вмешивается в военные конфликты, если они угрожают всему живому на планете, правда, делает это косвенным образом и помогает обычно только советами или надежными слугами и друзьями. Вам, например, она послала Тора.
   — Не сильно-то мы просили эту Марилану нам помогать, — мрачно сказал Денис.
   — Ну, если бы она каждый раз не подсказывала девочке, какие заклинания ей лучше использовать, вы бы далеко не ушли, — засмеялся Kсep. — Запомни, парень: Пророчица поделилась с Антонией частью собственной мудрости, которая однажды сотворила великое зло. Ты представить себе не можешь, как она рискует, доверяя даже самую малую часть своих знаний смертной девушке, той единственной, что способна сравниться с ней в силе. И после этого вы оба думаете, что Марилане от вас ничего не нужно? До чего же вы наивны!
   — Хотел бы я знать, что ей надо, — проворчал Денис. — И скажите, если не секрет, откуда вы так хорошо м-м-м… осведомлены о наших с Тоней похождениях? И откуда вы русский знаете?
   — Ну… — грифон задумался. — Вы заинтересовали меня не так уж давно: лет семнадцать назад. Марилана упомянула как-то в разговоре, что… Ох, проклятье! Не могу я об этом рассказывать! Нельзя еще… Другие позднее скажут, если сама не догадаешься… Вообще я за вами давно наблюдаю. Зачем? На то у меня есть причины. А русский язык я знаю потому, что Боря Кочкин, Старший Маг Кейлора, говорил на нем когда-то. Я заинтересовался и выучил.. Когда позади тебя тысячелетия, а впереди — целая вечность, можно не жалеть времени на такие мелочи.
   — Мелочи?! — ошарашенно воскликнула Тоня. — Ничего себе мелочи!
   Kсep хотел было что-то ей ответить, но тут послышался лёгкий шорох. Грифон резко повернул голову в сторону входа в пещеру и заворчал.
   «Спокойно, дружище, спокойно, — услышали Тоня и Денис знакомый голос Тора. — Это всего лишь я».
   В пещеру не спеша вошел хотх. За ним с расширенными от удивления и страха глазами нерешительно следовала Лусинда. Целительница явно боролась с желанием немедленно броситься наутек, но, казалось, что-то мешало ей это сделать.
   «Познакомься с Лусиндой Кэрион, друг, — обратился к грифону Тор, — целительницей из Атера и нашей доброй попутчицей. Она великодушно предоставила воину и волшебнице одного из своих коней».
   — Значит, целительница? Из Атера? — Kсep весело сверкнул глазами, и в его голосе послышались лукавые нотки.
   Лусинда отчего-то побледнела и сделала шаг назад.
   — Не бойся, — поспешно успокоила женщину Тоня, истолковав её страх по-своему. — Темный Грифон нам не враг.
   Целительница недоверчиво взглянула на Ксера и что-то показала девушке на пальцах, но Антония ничего не поняла.
   — Ладно, — шумно вздохнул грифон. — Мы все теперь знаем друг друга. Значит, пришло время присесть и спокойно побеседовать о наших дальнейших планах.
   «Наших?» — хитро переспросил Тор.
   — Ты не ослышался, Ветробег, — Kсep медленно поднялся, представ перед изумленными людьми во всем великолепии своих гигантских размеров. — Я сказал «наших», так как с этого дня начинаю участвовать в задуманном Борей и Мариланой действе.
   Грифон сделал огромный шаг и переместился в центр пещеры, после чего аккуратно, чтобы снова не сотрясти стены, лег на пол и совсем по-человечески подпер когтистой лапой щеку. Тор сразу же улегся рядом с ним.
   Денис опустился на пол напротив хотха, подтащив поближе Синий Меч. Тоня села на небольшой камень у стены. Одна Лусинда все еще стояла у входа, явно размышляя, убежать ей или все-таки остаться и послушать беседу.
   Наконец любопытство пересилило, и целительница робко присела позади Тора. Все настроились на серьезный лад и приготовились слушать Темного Грифона.

Глава 11. КЛИНОК И ОГОНЬ

   На пятую ночь после отъезда Лусинды и Латории Келинария Йонат проснулась в холодном поту от мучившего ее кошмара. Женщина с криком вскочила и, оглядевшись по сторонам, разрыдалась от счастья.
   Она по-прежнему находилась у себя в постели, а не на пылающей улице, среди черного дыма и смрада подожженных домов. Ее окружала полнейшая тишина, только едва уловимый шелест листьев за окном доносился до слуха. Никаких душераздирающих криков и мольб о пощаде. Лишь темнота и спокойствие… Словно затишье перед бурей.
   Келинарию вновь охватил страх. Она встала с кровати, накинула на плечи старенький плед и завернулась в него, как будто пытаясь защититься от собственных мыслей.
   Прошло уже пять дней, а Вирвена не возвращалась. Конечно, она могла задержаться в пути, но ведь Латория оставила ей достаточно денег, чтобы купить лошадь. Значит, сестра должна была приехать еще вчера.
   Келинарию терзала навязчивая мысль: вдруг Вирвена умерла от потери крови в Палате Лекарей? Нет! Что угодно, но не это! Ведь тогда Кели останется одна с двумя крохотными детьми, беспомощная, наедине со своими страхами. И никто даже не подумает ее защитить.
   Женщина услышала тихий, едва уловимый вздох и обернулась. Ее взгляд упал на колыбельку, где лежали два младенца: ее дочь и дочь сестры.
   Маленькая Кено не спала. Она задумчиво глядела на мать совершенно недетским взглядом, словно пытаясь угадать причину ее печали. Келинария и девочка смотрели друг на друга около минуты, пока вдруг лицо малышки не стало каким-то обеспокоенным. Глазки Кено сверкнули, и неожиданно до этого совершенно спокойный младенец разразился неистовым плачем.
   Дриана, лежавшая рядом, проснулась и недовольно завизжала, толкая двоюродную сестру, которая не переставала кричать. Келинария бросилась успокаивать девочек, но тут краем глаза заметила из окна, что на улице началось движение.
   Женщина видела оранжевые пятна факелов, которые взлетали вверх, словно в каком-то непонятном танце. Вскоре она услышала крики. Позабыв обо всем, Кели выбежала из дома, за доли секунды миновала сад, настежь распахнула калитку…
   … И попала в свой недавний кошмар.
   На улице толпился народ. Женщины со слезами на глазах поспешно грузили вещи на большие телеги. Дети испуганно бегали от одного коня к другому, пытаясь найти матерей. То и дело мимо пробегали мужчины с горящими факелами в руках и с оружием наготове. Вдали, у ворот, алело зарево пожара.
   — Келинария, бери детей и беги! — закричала одна из соседок, заметив Кели в проеме калитки. — На деревню напали таливийские разбойники!
   — Древние Силы! — воскликнула женщина и бросилась обратно в дом. — Я знала! Я чувствовала!
   Она принялась лихорадочно шарить по всем полкам, складывая в охотничий мешок покойного мужа самое ценное из нажитого добра. На сборы ушло несколько минут, но и этого оказалось слишком много.
   Разбойники уже прорвались за пределы забора и теперь с огнем и обнаженными клинками шли по узеньким улочкам деревни. Келинария схватила корзинку с младенцами и выскочила из дома. Добежав до огородов, она в последний раз оглянулась на ветхий дом, в котором прожила всю жизнь, а потом решительно повернула на восток, подальше от леса, на равнину.
   Келинария сама не помнила, как перелезла через высокий забор с тяжелым мешком за плечами и с корзиной в руках. Страх гнал ее прочь от родной деревни, придавая невиданные силы и желание спасти себя и детей во что бы то ни стало.
   Позади горели дома, в небо поднимался черный дым, слышались крики, но Кели не обращала на это внимания. Она, задыхаясь, бежала, сосредоточив все помыслы только на одном: скорее убраться подальше, найти укрытие и затаиться там на некоторое время.
   Женщина продолжала бежать тогда, когда вокруг начало светлеть и новый день разогнал ночные тени. Она остановилась и упала в изнеможении на траву только после того, как увидела вдалеке небольшое озерцо.
   Келинария, испуганная и усталая, даже не услышала плач детей после падения. Она мгновенно то ли уснула, то ли потеряла сознание.

* * *

   Вирвена Йонат, беглая колдунья из Академии, долгое время после тяжелых родов оставалась в постели, лишенная сил. Лекари совершили невозможное, не позволив ей умереть пять дней назад. Дело осложнялось тем, что она не хотела жить. Мрачные мысли давили на Вирвену всё сильнее с каждым днем, медленно убивали. Несколько дней она просто не помнила, что родила дочь. В памяти остался лишь приказ Архколдуна убираться из Академии да растерянный, виноватый взгляд Абмолииа.
   Тысячи раз колдунья просыпалась в слезах: сны еще больше раздували огонь обиды и злости на весь мир и на саму себя. Вирвена отказывалась от пищи и на все вопросы лекарей отвечала резким:
   — Оставьте меня! Не хочу жить!
   Все изменилось на четвертый день. С утра черно-серые тучи застелили небо, стало непривычно холодно, и в душе эсты разбуженным зверьком зашевелилась тревога.
   Вирвена и раньше замечала, что в природе происходят странные изменения, но тогда это мало ее волновало. Сосредоточенная на своем горе, женщина не желала обращать внимание ни на что вокруг. Теперь же она с изумлением следила за стремительным движением облаков и шептала:
   — Необычно… Очень необычно…
   Тучи двигались с непостижимой быстротой, особенно по ночам. Тогда свирепый ветер едва не выбивал стекла в Палате Лекарей. Дребезжание окон раздражало Вирвену, не давало спокойно спать и тем более спокойно умереть.
   — Ну как здесь можно выздороветь! — в негодовании ворчала колдунья, ворочаясь с боку на бок. Мысль о возможном выздоровлении посетила ее за последние дни впервые.
   О Келинарии и дочери она вспомнила на следующее утро, когда терпеть холод стало невозможно. Проснувшись, Вирвена опрометью выскочила из-под тонкого одеяла и стала быстро прыгать по комнате, чтобы согреться.
   — Древние Силы! — стучала зубами женщина. — Представляю, какой сейчас мороз у Кели в лачуге… Хаос! Там же моя дочь замерзает!
   Мысль о младенце немедленно пробудила дремавшие воспоминания. Все, что Вирвена еще вчера пыталась забыть, сегодня стало важным. «Силы! — с ужасом думала она. — Как я могла оставить мою девочку в этой убогой хижине?! Как я могла забыть о ней?!»
   В тот же день колдунья попросила лекарей отпустить ее. Никто не возражал: нервная пациентка уже изрядно поднадоела всем в Палате.
   Еще в первый день, когда только пришла в себя, Вирвена обнаружила мешочек с деньгами под подушкой. Похоже, это странница Латория оставила ей звонкие монеты. Поэтому, выйдя за порог Палаты, молодая колдунья отправилась на рыночную площадь, где купила хорошего скакуна.
   Не страшась покидать Столицу на ночь глядя, Вирвена выехала к сестре тем же вечером.
   Она мчалась быстро, как ветер, не останавливаясь нигде на ночлег; чуть не загнала лошадь, которая через день бешеной скачки выдохлась и едва передвигала ноги.
   Колдунья нервничала и безжалостно хлестала бедное животное кнутом, но это никак не ускоряло путешествие. Плохое предчувствие не давало покоя женщине с самого начала пути, а под утро оно стало настолько невыносимым, что Вирвене показалось, будто она сходит с ума.
   Иногда женщина начинала дремать прямо верхом на коне. В те короткие часы, которые она посвящала сну, ей мерещились ужасные, нечеловеческие крики, обжигающий огонь и едкий запах черного дыма. Во сне она слышала лязг оружия и ощущала незримое присутствие смерти.
   Когда утро склонилось к полудню, Вирвена наконец достигла вершины высокого холма, с которого была хорошо видна ее деревня. Женщина с нетерпением вгляделась в знакомые очертания леса и высокого забора, и через мгновение над холмами пронесся ее крик ужаса и отчаяния.
   Деревни больше не существовало.
   На её месте чернели остовы домов, тлели несгоревшие доски забора, клубились облака темно-серого дыма. Не веря глазам, Вирвена словно в страшном сне проносилась по знакомым с детства улочкам, усеянным почерневшими костями.
   Все эти люди умерли совсем недавно. Кажется, прошлой ночью. На них напали таливийские разбойники, как это уже случалось раньше. И в этот раз жители не сумели отбить атаку.
   Похоже, бандиты уже успели разграбить всю деревню и унести добычу к себе в логово. Как же быстро все произошло! Как быстро…
   Вирвена подъехала к тому, что когда-то было домом ее сестры. От строения не осталось ничего, кроме пепла, камней и обгорелых кусочков посуды.
   Колдунья соскочила с коня и. забыв об осторожности, принялась разгребать пепел длинной изогнутой палкой, которую подобрала с земли у огорода. Она в исступлении ворошила обгоревшие обломки дома, пытаясь найти подтверждение мысли о том, что, может быть, сестра и дети спаслись. Так прошло около получаса, но Вирвена не обнаружила никаких признаков человеческих останков.
   — Она жива! — прошептала молодая колдунья с уверенностью, и на ее лице мелькнула слабая тень улыбки, — Келинария спаслась, и я ее найду!
   — Эй! — неожиданно крикнул кто-то за ее спиной. — А ну убирайся отсюда, подонок! Мало награбил прошлой ночью? Проваливай к демонам вместе с дружками!
   Вирвена резко обернулась и подняла палку так, как если бы держала в руках меч. Из-за почерневшего от огня голого дерева вышел мужчина с угрожающе поднятым серпом, который напоминал колдунье огромный стальной коготь.
   — Кели? Что ты тут делаешь?! — изумленно воскликнул он. — Разве ты не ушла вчера вместе с остальными?
   — Я не Келинария, — ответила Вирвена, опустив палку. — Я ее сестра.
   — О, простите, госпожа… — пролепетал селянин, разглядев как следует фигуру и лицо молодой женщины. — Я подумал, что кто-то из тех извергов все еще здесь… а потом, что вы — Келинария.
   — Что произошло? — отрывисто спросила Вирвена, пристально глядя в глаза мужчины. — На деревню напали таливийцы?
   — Да, госпожа, — кивнул крестьянин. — Мы отбили атаку и положили две трети разбойников, будь они прокляты! Но… вы сами видите, что эти мрази сделали с нашими домами…
   В голосе мужчины звучали горечь и боль.
   — Скажите, — Вирвена с мольбой поглядела на крестьянина, — вы ведь хорошо знали мою сестру?
   — Конечно, — кивнул он. — Ее дом на холме, а мой — на склоне за ним, на Кривой Улице.
   — Вы не видели… когда напали разбойники, она не убежала в лес?
   Мужчина горько рассмеялся и покачал головой.
   — Сейчас в лес бегут только безумцы. Признаюсь честно, госпожа, я не видел Кели в ту ночь. Но даже если бы она и уцелела, то уж в лес бы точно не побежала. Я слышал, что у нее родилась дочь. Так она тем более не отправится в гости к волкам, — он нервно хохотнул. — Нет уж. Лучше искать ее на равнинах.
   — Спасибо, — кивнула Вирвена. — Я так и поступлю.
   И, не попрощавшись с крестьянином, она села на коня и хлестнула поводьями.
   — Да куда же вы?! — закричал мужчина ей вслед. — Сейчас опасно ездить открыто по дорогам!
   — Искать сестру, — коротко ответила молодая колдунья, направив коня на восток. — И дочь, — добавила она тихо, после того, как сгоревшая дотла деревня осталась позади.

* * *

   Когда Келинария пробудилась от тяжелого сна, день клонился к закату. Она с трудом приподнялась и огляделась по сторонам.
   Кели сидела в густой траве посреди широкого поля. Вдалеке виднелось небольшое озеро, по берегам которого рос высокий камыш. Поле казалось бескрайним; только на западе его окаймлял черной полоской Таливийский лес. Небо над головой женщины было серое и мрачное, где-то раздавались громовые раскаты.
   Рядом с Келинарией стояла корзина с детьми. Дриана заходилась от плача. Ее пронзительный крик мог бы разбудить кого угодно: наверное, Кели очнулась от оцепенения именно благодаря ему. А Кено не плакала. Она тихо лежала в корзине, недовольно поглядывая на двоюродную сестренку.
   Женщина посмотрела в мудрые, недетские глаза дочери и неожиданно для себя горько разрыдалась.
   Что она делает здесь одна, посреди поля, с крохотными детьми? Зачем оторвалась от остальных жителей деревни? Если атака не отбита, где теперь искать разбежавшихся селян? Она беззащитна, и не от кого ждать помощи. Даже Лусинда и Латория, которые чудом явились накануне, теперь далеко.
   «Выход один, — подумала Келинария, вытирая слезы, — идти назад, в деревню. Может быть, кто-то из соседей еще там. Но сначала надо накормить малышей и постирать им пеленки».
   Женщина отправилась к озеру, где напилась воды и начисто выстирала мокрые тряпки, в которые были завернуты младенцы. Из нижней юбки и блузки, которые захватила с собой из дома, соорудила новую постель для девочек. Потом накормила обеих крошек и стала напевать колыбельную, покачивая корзинку.
   Кено уснула сразу, не прошло и нескольких минут. А к Дриане сон никак не шел. Она плакала не переставая. Отчаявшись успокоить девочку, Келинария махнула рукой, спрятала отжатые тряпки в ранец и встала. Пора возвращаться в село… Если оно еще существует.
   «Никуда оно не денется — уверила себя Кели. — Не станут же разбойники сжигать все дотла! Разумеется, нет!»
   Отбросив мрачные мысли, женщина бодрым шагом направилась обратно на запад, в сторону Таливийского леса.
   «Наши конечно же победили в стычке, — убеждала себя Келинария. — В последние годы сельчане всегда побеждали. Когда я вернусь, все будет по-старому, только придется заново отстроить некоторые дома».
   С каждым шагом, который приближал ее к родной деревне, настроение поднималось. Через полчаса пути она совсем перестала думать о прошлой ночи.
   Женщина осмелела, потеряла бдительность и поэтому не заметила трех всадников, которые бесшумно выехали из леса, чуть слева от нее.
   Они не спешили и ехали шагом, как охотники, которые опасались спугнуть добычу. Самый высокий из них был облачен в черную робу с накинутым на голову капюшоном и держал в руке длинный посох с темным кристаллом на конце. Два других не имели никакой одежды, кроме штанов из грубой ткани серого цвета. Эти двое были вооружены большими луками и длинными кинжалами.
   Когда Кели наконец увидела всадников, бежать было слишком поздно. Она на мгновение остолбенела, пытаясь придумать хоть что-нибудь для спасения себя и детей. Но пришла на ум только одна мысль — удирать без оглядки.
   Те, кто ехал в сторону Келинарии, были в тысячу раз опасней всех таливийских разбойников вместе взятых.
   «Демоны Монкарта!»
   Объятая суеверным ужасом, женщина опрометью бросилась обратно к озеру. С детства она твердо усвоила: если видишь разведчиков Монкарта — беги так быстро, как можешь. Беги и моли Древние Силы о быстрой смерти.
   Кели мчалась, беспрестанно оглядываясь, потому не заметила камень, о который с размаху ударилась носком ботинка. Она даже не поняла, что упала. Просто земля неожиданно врезалась в подбородок так, что от боли потемнело в глазах. Завизжали младенцы.
   Когда гул в голове немного утих и светлые пятна перестали плясать перед глазами, Келинария увидела, что демоны подъехали к ней вплотную. Расположившись кольцом вокруг молодой матери, все трое направили оружие прямо на нее.
   Келинария дрожала, сжавшись в комок и не смея поднять глаза. Она чувствовала всем естеством, как в лицо ей светит зловещий кристалл, как две стрелы готовы сорваться с тетивы и пронзить ее в любую секунду. Она была уверена, что доживает последние мгновения. Те, кто встречались с разведчиками Монкарта, всегда умирали, за исключением колдунов, магия которых могла сравниться по силе с магией мартеров.