Клугер Даниил. Дела магические

   — Э-э... Да, в большинстве случаев дело обстоит именно так, — вынужден был признать маг-эксперт. — Правда, иногда человека опережает дух покойника, но его вряд ли есть смысл заподозрить в убийстве собственного... э-э... физического воплощения. Хотя, помнится, бывали такие удивительные извращения, — оживился вдруг Лугальбанда, влюбленный в историю криминалистики и коллекционировавший нестандартные случаи. — Вот, хотя бы дело о так называемой неокончательной смерти Набурри-Кудурра. Помнишь, Ницан?
   Сыщик, занимавшийся тщательным исследованием опустевшей бутылки, не ответил. Но маг-эксперт уже увлекся:
   — Так вот, представьте себе, душа этого самого Набурри-Кудурра настолько не любила собственное физическое воплощение, то есть, тело, что в конце концов едва сама себя не убила. Но глянув одним глазком на царство Эрешкигаль и Нергала, душа Набурри-Кудурра так перепугалась, что бросилась назад, тем самым оживив ею же самой удушенное опостылевшее тело. И вот так — вы не поверите — девятнадцать раз! Оказалось, что ее, то есть, его нелюбовь к самому себе была равна страху перед подземным царством. В конце концов Набурри-Кудурр...
   — Черт знает что! — негодующе фыркнула референт. — Кудурр... Нудурр... Вы что тут все — с ума посходили, что ли?! Мало того, что меня держат взаперти и не позволяют никаких сношений с внешним миром, так я еще обязана выслушивать идиотские обвинения пьяного субъекта! И ваши не менее идиотские рассказы! Передайте Арам-Нимурте: если вот это, — она презрительно ткнула пальцем в сыщика, — лучший специалист, находящийся в его распоряжении, то после ближайших выборов президент Шенаара будет носить другое имя.
   — Ну что вы, — детектив добродушно махнул рукой. — Мое честолюбие не заходит столь далеко. Какой из меня президент... Или вы имели в виду другую кандидатуру? Какую, если не секрет?
   Госпожа Бат-Сави готова была испепелить взглядом нахала, развалившегося в кресле напротив. Все же она ответила — после недолгого размышления:
   — Думаю, следующим президентом будет Набу-Дал. После смерти господина Тукульти он возглавит оппозицию. Вы ведь это хотели услышать?
   — Что вы говорите? Надо же. Значит, Набу-Дал. Кстати, а чем господин Набу-Дал занимался в тот день, когда состоялась встреча между президентом и Тукульти? — спросил Ницан.
   — Не знаю точно. Во всяком случае, его не было в Тель-Рефаиме, — Сарит Бат-Сави неожиданно успокоилась. Из ее голоса исчезли нотки раздражения и гнева, сверкавшие яростью глаза погасли. Ницан сообразил, что женщина значительно старше, чем ему показалось поначалу. — Господин Набу-Дал три дня назад отправился в Ир-Лагаш, для встречи с тамошними представителями «Возрождения Шенаара». Должен вернуться завтра.
   — Так-так-так. Очень вовремя. А каковы были отношения между вашим шефом и его преемником?
   — Нормальные деловые отношения, — ответила референт. — Они не были близкими друзьями и не были врагами.
   Ницан кивнул.
   — Понятно, — сказал он. — Скажите пожалуйста, госпожа Сарит, кто, кроме вас, знал о предстоящей встрече вашего шефа с президентом?
   — Никто. Только вы зря уточняете — кроме меня. Я тоже не знала. Шаррукен... Господин Тукульти не ставил меня в известность о том, куда именно мы направляемся.
   — А вы не спрашивали?
   — Разумеется, нет. Накануне он попросил подготовить некоторые документы и предупредил о том, что утром за мной заедет.
   — Из этих документов можно было сделать вывод о цели предстоящего визита?
   — Не знаю. Я, во всяком случае, даже не пыталась. Собственно, я подготовила стандартный набор бумаг, с которыми Тукульти мог проводить переговоры с любым политиком — от президента республики до главы районного муниципалитета. Программа партии, проекты законодательных актов, результаты опросов общественного мнения. Резюме газетных статей за последние полгода. Состав теневого кабинета. Вот и все.
   — Ничего секретного? Или, скажем так, ничего конфиденциального подготовленные вами документы не содержали?
   — По-моему, нет. Нет, ничего.
   — Прежде, чем удалиться в гостевую комнату, господин Тукульти попросил принести ему бумаги, — напомнил Ницан.
   — Да, верно.
   — Когда вы выполнили его распоряжение, вам ничего не бросилось в глаза? Вспомните, вы же, если не ошибаюсь, в тот момент видели своего шефа живым в последний раз?
   — Да, в последний... Нет, не помню ничего подозрительного. Я вручила ему папку, он поблагодарил и попросил оставить его одного. Когда я выходила, в комнату вошел целитель. Если не ошибаюсь, личный целитель президента.
   — Кто-нибудь присутствовал при разговоре господина Тукульти с целителем?
   — Да, Цемэх, секретарь господина Тукульти. Разговор был недолгим. Я не успела дойти до конца коридора, как и Цемэх и целитель вышли из комнаты.
   Это подтверждало сказанное Думмузи-Хрэфом.
   — Вам вернули документы после смерти господина Тукульти? — спросил Ницан.
   — Думаю, их вернули Цемэху. Правда, я не спрашивала у него.
   Неожиданно Ницан спросил:
   — Господин Тукульти всегда брал на деловые встречи свой гороскоп?
   — Что, простите? — госпожа Сарит удивленно воззрилась на детектива. Гороскоп? То есть, астрологический прогноз?
   — Именно так. Посвященный Думмузи-Хореф утверждает, что рядом на тумбочке лежал гороскоп господина Тукульти. И что прогноз на вчерашний и сегодняшний дни был вполне благоприятен. Никаких настораживающих факторов.
   — Глупости, — решительно заявила референт. — Никаких гороскопов там не было. Во всяком случае, я не видела. Думаю, целитель ошибается. Кстати, никакой помощи он господину Тукульти не оказал!
   — Да, но господин Тукульти умер не от сердечного приступа, — повторил Ницан слова целителя. — Ладно, оставим в покое гороскоп. Давайте попробуем с другого конца. Он был женат?
   — Нет, — ответила Сарит Бат-Сави. — Господин Тукульти — шукри. Был шукри.
   Ницан хмыкнул. Когда-то словом «шукри» — «рабы» — называли тех, кто в неурожайные годы продавал самих себя храмовым хозяйствам и тем самым спасался от голодной смерти. Ныне же этот обряд, внешне повторявший древнюю церемонию самопродажи в рабство, представлял собой обряд посвящения в особые братства, своего рода аристократические клубы. Единственной деталью, роднившей древних шукри с нынешними, была пожизненность статуса.
   Слухи и сплетни, сопровождавшие деятельность братств, носили тот же характер, что и любые сплетни о тайных обществах. Рассказывали об оргиях, затевающихся время от времени на собраниях шукри, о страшных некромагических обрядах. Ну и, разумеется, о тайных связях с внешними врагами государства, о попытках все продать и все купить, о захвате власти и прочем. В действительности же объединения шукри занимались главным образом благотворительной и просветительской деятельностью под эгидой того или иного храма.
   Что, конечно же, не исключало политических интересов отдельных «братьев».
   — В какое именно братство вступил господин Тукульти? — поинтересовался Ницан. — И давно ли это произошло?
   — Три года назад. После смерти жены, — ответила госпожа Сарит. — В братство Иштар.
   — Ну-ну... — пробормотал Ницан. Шукри исповедовали аскетический образ жизни — за исключением как раз братства Иштар, в котором, оказывается, состоял покойный. Сплетни об оргиях, практиковавшихся тайными обществами, источником своим имели некоторые ритуалы именно этого братства.
   — Как часто он посещал собрания? — спросил детектив.
   — Раз в два месяца, — госпожа Сарит поджала губы. — Даже этого хватало на то, чтобы существенно подорвать здоровье. И я, и целитель Кумрани предостерегали его от... от чрезмерной активности. Именно с того времени он начал жаловаться на боли в сердце.
   — В сердце. Понимаю. И когда же это имело место в последний раз?
   Сарит Бат-Сави нахмурилась.
   — В последний раз он был там три... нет, два месяца назад. Точно, повторила она, — ровно два месяца назад.
   Ницан покачал головой, с сожалением посмотрел на пустую бутылку и поднялся.
   — Простите, если какие-то мои вопросы вас оскорбили, госпожа Сарит, сказал он. — Но речь идет об убийстве известного и близкого вам человека. Какие бы вопросы я не задавал, они связаны лишь с одним — с желанием раскрыть преступление. Вы же не обижаетесь на целителя, который зачастую тоже задает неудобные вопросы.
   Госпожа Сарит не ответила. Видно было, что целителю, который осмелился бы задать ей неудобные вопросы, вряд ли поздоровилось бы. Тем не менее, Ницан продолжил:
   — Что вы можете сказать о личных контактах Тукульти за последнее время?
   — Ничего. Он вел достаточно замкнутый образ жизни. для него не существовало ничего, кроме политики. Послушайте, вы не могли бы оставить меня одну? Я очень устала.
   — Разумеется, — поспешно сказал Ницан, оглянувшись на невозмутимо стоявшего у двери Лугальбанду. — Мы, собственно, и так не собирались далее обременять вас своим присутствием, — сказал он. — Надеюсь, вы не откажетесь и в дальнейшем исчерпывающе отвечать на наши вопросы.
   Госпожа Бат-Сави холодно посмотрела на него:
   — Там посмотрим. Можете прихватить с собой еще одну бутылку. По крайней мере, у вас не будет повода снова вламываться ко мне в мое отсутствие, — после некоторого колебания она, не снимая перчатки, протянула Ницану левую руку. Темно-серая ткань, охватывающая узкую длинную ладонь, была столь тонка, что на безымянном пальце четко вырисовывалась печатка массивного перстня. Ницан вежливо поклонился.
   — В ваше отсутствие — ни в коем случае! — торжественно пообещал он. И, уже выйдя из комнаты референта, сказал Лугальбанде: — Очаровательная особа. Чем-то похожа на мою Нурсаг. По-моему, я ей очень понравился.
   Лугальбанда неопределенно хмыкнул.
   Некоторое время они шли молча.
   — А куда мы направляемся теперь? — осведомился сыщик.
   — В предназначенную для тебя комнату.

* * *

   Комната, которая должна была на ближайшее время стать Ницану родным домом, располагалась в отельном двухэтажном флигеле, как раз напротив гостевого крыла резиденции, так что детектив из окна мог постоянно лицезреть тело несчастного Шаррукена Тукульти, все еще лежавшее под бархатным балдахином, опутанное невидимой магической сеткой, наряду с бальзамируемыми смолами предохраняющей от разложения тело убитого.
   — Ну, спасибо, — буркнул Ницан, уныло стоя у окна. — Успокаивает глаз и радует сердце... — он сразу же заподозрил бывшего ректора в том, что именно тот предложил поселить сыщика здесь.
   Маг-эксперт неопределенно пожал плечами. Все же ему не удалось скрыть гримасу отвращения, когда он проследил за направлением взгляда приятеля.
   — Будем считать, — примирительно заметил он, — что это получилось случайно. Кстати, если тебя это немного успокоит, меня поселили здесь же, этажом выше.
   Отойдя от окна, Ницан окинул выделенные ему покои унылым взглядом. Узкая кушетка, письменный стол, два стула. Голые стены, покрытые серой неровной штукатуркой. Помещение весьма напоминало тюремную камеру — разве что без решеток. Правда, решетки вполне заменяла магическая сеть, присутствие которой Ницан ощущал постоянно. Источниками сети, считавшейся охранной, были магические печати, закрепленные по обе стороны от входа, снаружи и внутри. Такие же печати обрамляли оконную раму.
   — Вот что, — сказал он. — Тащи сюда секретаря и покончим на сегодня. Мне надоело шляться по этим зданиям, меня бесят ковры на полу и я не желаю более появляться в гостевых покоях! Хватит того, что все дни я буду лицезреть труп из окна. Так что — топай, Лугаль, тащи того типа сюда. Вместе с документами.
   Лугальбанда не успел выполнить распоряжения своего друга. Раздался осторожный стук в дверь.
   — Войдите! — крикнул Ницан. — Не заперто.
   Дверь осторожно открылась. Вернее, приоткрылась. На очень маленький промежуток, достаточный разве что для тени. Но человек, вошедший в комнату, как раз и был похож скорее на тень, нежели на полноценное живое существо. И голос его походил на шелест, которым, если верить служителям заупокойных храмов, говорят именно тени — то бишь, души умерших. Правда, слова, произнесенные этим бесплотным голосом, не имели никакого отношения к потустороннему миру. Почти никакого.
   — Здравствуйте, — сказал тенеобразный человек. — Мне сказали, что именно здесь я могу найти офицера, занимающегося расследованием убийства господина Шаррукена Тукульти. Это действительно так?
   — Действительно так, — ответствовал маг-эксперт. — Оставьте в покое дверь, проходите. И назовите себя.
   Человек-тень кивнул, прикрыл за собой дверь и сделал два шага в комнату. Введенный в заблуждение внушительным видом мага-эксперта, он коротко поклонился ему и сказал:
   — Видите ли, господин следователь...
   — Одну минутку, — прервал его Лугальбанда. — Я не следователь, я всего лишь помощник и эксперт. Следователь — вот этот тип, — он указал на стоявшего у окна Ницана. — Только, пожалуйста, не называйте его офицером. А то он лопнет от возмущения. Он слишком низкого мнения о способностях полицейских офицеров. Зовут его Ницан Бар-Аба и на данный момент он ведет следствие по делу об убийстве Шаррукена Тукульти и розыск преступника.
   Ницан только кивнул, подтверждая сказанное, и вопросительно воззрился на гостя. Тот больше не походил на тень. Несмотря на широкий черный плащ. Тощее костлявое лицо было бледным, короткие иссиня-черные волосы тщательно напомажены. На вид ему можно было дать лет двадцать пять — двадцать восемь. Хотя глаза казались старше. Может быть, просто от усталости, сквозившей во всей фигуре.
   — Меня зовут Цемэх, — представился посетитель. — Я секретарь господина Тукульти. Увы — бывший секретарь. Госпожа Сарит Бат-Сави посоветовала мне немедленно разыскать вас и ответить на все ваши вопросы.
   — Очень благородно с ее стороны, — заметил Ницан. — Видишь, Лугаль, я сразу понял, что произвожу хорошее впечатление!
   — Да, — продолжил Цемэх. — Она велела мне сделать это немедленно. А то — простите, господин Ницан, но это ее слова — она опасается, что к концу дня вы налакаетесь так, что следствие прекратиться само собой. Еще раз повторяю, господин следователь, «налакаетесь» — это ее слова, я не позволяю себе выражаться подобным образом.
   — Ты прав, — сказал Лугальбанда восхищенно. — Она действительно не может прийти в себя от впечатления, которое ты произвел.
   Ницан исподлобья взглянул на Цемэха. Тот непроизвольно поежился. И без того бледное лицо его приобрело землистый оттенок.
   — Садитесь, — отрывисто бросил сыщик, усаживаясь на узкую кушетку. Вон туда, на табурет. Лугаль, ты тоже не стой столбом, сядь куда-нибудь. Итак, господин Цемэх, вы служили секретарем Шаррукена Тукульти. Скажите, когда вы узнали о том, что он должен встретиться с президентом Арам-Нимуртой?
   — Вчера утром. Господин Тукульти велел мне подготовиться к этой встрече.
   — Кто-нибудь еще знал об этом?
   — Нет, ни в коем случае. Господин Тукульти предупредил меня, что встреча конфиденциальна.
   — А госпожа Бат-Сави?
   — Ей было просто сказано, что она должна нас сопровождать.
   — А о том, что встреча будет происходить именно здесь, в загородной резиденции, вы знали заранее?
   Секретарь отрицательно качнул головой.
   — Ладно, предположим, что так. Скажите, о чем шла речь на встрече? До того, как вашему шефу стало плохо.
   Цемэх смущенно кашлянул.
   — Я не уверен, что вправе...
   — Вправе, вправе. Мне предоставлены все полномочия. Может быть, вы предпочитаете отвечать в присутствии президента и министра полиции? Думаю, они не откажутся присутствовать.
   — Н-ну... — секретарь снова поежился. — Вообще-то, записей я не вел...
   — Да-да, мне это известно, — нетерпеливо бросил Ницан. — продолжайте. И ради Бога, без постоянных пауз. Вы умеете говорить нормально?
   — Конечно, — Цемэх неожиданно приободрился. На впалых щеках даже проступил слабый румянец. — Речь шла о соглашении между правительством и оппозицией. Господину Тукульти было предложено войти в состав правительства. Президент предложил ему пост министра иностранных дел. Кроме того, его заместитель господин Набу-Дал должен был стать министром экономики. Это ключевые посты, так что господин Тукульти склонен был принять предложение. Собственно, речь уже зашла о некоторых чисто технических моментах соглашения. Но именно тогда моему шефу стало плохо.
   — Ага! — сыщик впился взглядом в худую нервную физиономию секретаря Цемэха. — Вы уверены, что ему действительно стало плохо? Вы ведь давно работаете в его аппарате?
   — Два года... — Цемэх задумался. — Сейчас я не уверен в этом, признался он. — То есть, я сидел так, что не видел его лица. Просто господин Тукульти вдруг откинулся на спинку кресла и застонал. Все переполошились. Я подбежал к нему. Его глаза были закрыты. Когда я склонился, он прошептал: «Мне плохо...»
   — А вам не показалось странным, что отправляясь на важную встречу, ваш шеф — человек больной — почему-то не пригласил своего личного целителя? вмешался Лугальбанда. Ницан с одобрением посмотрел на друга. Вопрос был в самую точку.
   — Видите ли, господин Тукульти доверял только одному целителю, посвященному Сентацерру-Ишти. Сентацерр-Ишти наблюдал его в течение восьми последних лет.
   — Тем более! — встрял Ницан. — Почему же он не пригласил его с собой? Уж кто-кто, а профессиональные целители умеют хранить тайны! Тем более личные целители политиков.
   — Да, но... — Цемэх помрачнел. — Видите ли, два месяца назад... Чуть больше, пожалуй... Посвященный Сентацерр-Ишти погиб. Несчастный случай, автокатастрофа. Увы. Я думал, вы знаете.
   Сыщик и эксперт некоторое время молча переваривали эту информацию.
   — Два месяца назад, — повторил Ницан. — Вот как. Проводилось расследование? Это действительно был несчастный случай?
   — Никаких сомнений, господин следователь. Несчастный случай. Посвященный Сентацерр-Ишти испытывал слабость к спортивным автомобилям. И он, честно говоря, не был самым дисциплинированным водителем. Его машина на огромной скорости врезалась в грузовик на трассе Тель-Рефаим — Лагаш. Согласно заключению полиции, господин Сентацерр-Ишти игнорировал указатель об ограничении скорости и не справился с управлением. Он как раз ехал сюда, в резиденцию президента.
   — Сюда? — удивленно переспросил Ницан. — А что он здесь забыл?
   — Ну как же... Два месяца назад здесь, в резиденции, проводилось торжественное богослужение в связи с началом сорокадневного поста по Таммузу, — объяснил Цемэх.
   — Ах, да, — вспомнил Ницан. — Его пригласил президент... — он кивком попросил секретаря продолжить.
   — Да, господин Тукульти получил официальное приглашение, — с готовностью подтвердил тот. — Как я уже сказал, он никуда не выезжал без посвященного Сентацерра-Ишти. Но целителя задержали какие-то дела, и он отправился в резиденцию позже. А мы — я имею в виду господина Тукульти, разумеется, и себя, поскольку сопровождал в тот раз, как, впрочем, всегда... Да, мы приехали вовремя. Увы, целитель слишком торопился, хотел наверстать время. И вот, на повороте все и случилось, — секретарь скорбно развел руками. — Вот с тех пор господин Тукульти и обходился без целителя... — он помолчал немного, потом добавил: — Господин Тукульти очень тяжело переживал эту смерть. Очень тяжело переживал...
   — Понимаю, понимаю, — пробормотал Ницан.
   — Скажите, а что вам известно о гороскопе, составленном для вашего начальника магом-астрологом Берроэсом? — спросил Лугальбанда.
   — Гороскоп? — Цемэх задумался, точно так же, как госпожа Сарит перед ответом на тот же вопрос. — Да, кажется, гороскоп был. Его составили в начале года, и господин Тукульти не расставался с ним. А в чем дело?
   — Вам вернули документы, которые вы передавали господину Тукульти по его просьбе?
   — Разумеется, — секретарь извлек из складок черного плаща тоненькую папку. — Вот они.
   — Гороскоп на месте? — спросил Ницан.
   Цемэх быстро перелистал бумаги.
   — Странно... — пробормотал он. — Мне казалось, что он здесь... Нет, господин следователь, его здесь нет!
   — И как же вы это объясняете? — спросил Ницан.
   — Я не могу этого объяснить, — признался секретарь господина Тукульти. — Просто ума не приложу!
   Ницан протянул руку.
   — Дайте-ка мне папку, — потребовал он. — Не беспокойтесь, сейчас верну. Вы уверены, что гороскоп здесь был?
   — Уверен. Или нет. Не знаю. Не могу сказать... — Цемэх нехотя выпустил папку из рук.
   — Не можете, — повторил Ницан. — Хорошо. В таком случае, мы попробуем его восстановить. Получить копию, — он извлек из внутреннего кармана куртки судейский жезл и досадливо отмахнулся от собиравшегося вмешаться Лугальбанды. — Отстань, как-нибудь справлюсь. Восстановление копий исчезнувших предметов было моим коронным номером еще на курсах. Нынешний министр полиции не даст соврать.
   — Не сомневаюсь, — ехидно заметил Лугальбанда. — Очень эффектно. Но под силу даже тебе. Ты бы вот попробовал восстановление ненаписанного текста! Вот тут бы я на тебя посмотрел! — но посмотрел он с торжествующим выражением лица на растерянного Цемэха.
   — А что значит — ненаписанный текст? — спросил тот.
   — А-а, это высший класс экспертизы! — значительно произнес Лугальбанда. — Представьте себе, что ваш хозяин собирался написать нечто чрезвычайно важное, может быть — решающее для следствия. Но не успел помешал убийца. Так вот, опытный маг вполне способен восстановить этот ненаписанный, но лишь задуманный текст, тем самым решив загадку убийства!
   — Что вы говорите! — Цемэх пораженно всплеснул руками. — Удивительно! Никогда такого не слышал. И вот этим сейчас занят ваш... мм... коллега? он указал на Ницана обеими руками.
   Лугальбанда некоторое время рассматривал растопыренные пальцы восхищенного секретаря, потом перевел взгляд на частного детектива, сосредоточенно совершавшего жезлом пассы над разложенными на столике документами. Увлеченность мага-эксперта прошла. Он вынужден был про себя отметить, что частный сыщик действовал вполне профессионально: бумаги лежали в строгом соответствии с расположением знаков зодиака, а движение навершья жезла соответствовали сложному пути солнца среди светил.
   — Нет, это другая процедура, — нехотя сказал он Цемэха. — Менее сложная. Сейчас вы все увидите.
   На лице секретаря отразилось живейшее любопытство, смешанное с восхищением. Он осторожными шагами приблизился к столику, над которым священнодействовал Ницан, восторженно ахая и всплескивая руками после каждого жеста детектива. Ницан, между тем, очертил в центре столика прямоугольник, тотчас окутавшийся зеленоватым дымом. Дым, подчиняясь заклинаниям, разделился на четыре почти равных медленно вращающихся столбика — каждый над углом очерченного прямоугольника. Затем столбики превратились в спирали, сблизившиеся друг с другом. Спустя какое-то время дым рассеялся.
   — Вот! — гордо произнес Ницан. — Прошу вас! — он осторожно двумя пальцами взял возникший из ничего лист бумаги. — Взгляните-ка, господин Цемэх. Узнаете?
   Цемэх осторожно приблизился к столику, внимательно рассмотрел документ. Руки секретарь держал за спиной. Видимо, на всякий случай.
   — Да, — подтвердил он. — По-моему, это гороскоп господина Тукульти, составленный Беррэсом. Во всяком случае, так мне кажется.
   — Прекрасно. В таком случае, господин Цемэх, вы можете быть свободны. Пока. Копию гороскопа мы, разумеется, оставим у себя. А документы можете забрать, они мне больше не нужны.
   Цемэх молча собрал разложенные на столике бумаги, стараясь не касаться того места в центре, где несколькими минутами ранее возникла копия гороскопа.
   — Можете идти. Спасибо за помощь, — сказал Ницан.
   Цемэх пробормотал что-то в том смысле, что очень рад был помочь следствию, и вышел.
   — Следовало бы предупредить, чтобы он не распространялся насчет восстановления гороскопа, — заметил Лугальбанда.
   — Вовсе нет, — возразил Ницан. — Наоборот! Пусть преступник знает об этом. Если причина убийства — гороскоп, он непременно попытается каким-то образом помешать расшифровке...
   Лугальбанда вновь посмотрел на закрытую дверь.
   — Странный молодой человек, — пробормотал он. — Заметил, как бурно он восхищался твоим мастерством?
   — И что же тут, по-твоему, странного? — обидчиво спросил Ницан. По-моему, именно такая реакция свидетельствует если не о его уме, то уж во всяком случае, о нормальной психике.
   Лугальбанда решил не возражать, хотя и имел по этому поводу особое мнение. Вместо этого он спросил:
   — Ты, значит, полагаешь, что преступник все еще в резиденции?
   — Да нет, в этом-то я как раз не уверен, — признался он. — А вообще слишком много неясного. И подозрительного.
   — Например, внезапная смерть целителя два месяца назад, — подсказал Лугальбанда.
   — И это тоже, — согласился Ницан. — Но не только.
   Он улегся на кушетку, жестом указав магу-эксперту на один из стульев.
   — Давай попробуем разобраться, — сказал он. — Кто, кроме нас с тобой, владеет информацией об убийстве?
   — О встрече знали те, кто в ней участвовал, — ответил Лугальбанда. Министр полиции, хранитель печати, командующий сухопутными войсками. Естественно, сам президент. Плюс референт убитого и его секретарь. Итого шесть.
   — Я же говорю — это уже не секрет.
   — Никто и не говорит о том, что факт встречи удалось сохранить в секрете, — возразил маг-эксперт. — Другое дело, что об убийстве знают не все — даже из этого узкого круга. Посвящены министр полиции, целитель — ну, это естественно. Секретарь и референт. С президентом выходит — пятеро.