Клугер Даниил. Дела магические

   — Нет-нет, спасибо, — президент немного оправился и даже улыбнулся. Не стесняйтесь, господин Бар-Аба, вам нелегко пришлось.
   Ницан согласно кивнул — дескать, действительно, нелегко — и с удовольствием воспользовался разрешением высшего должностного лица государства.
   — А когда... гм-гм... освободитесь, — продолжил Арам-Нимурта, попытайтесь объяснить — чему мы были свидетелями?
   Ницан отставил в сторону наполовину опустошенную бутылку, утер ладонью подбородок.
   — Конечно, ваше превосходительство, — сказал он. — Извините, но все эти магические манипуляции высушивают горло. Думаете, зря многие профессиональные маги в конце концов спиваются? Все потому же... Мне это, разумеется, не грозит, — спохватился он. — Да, а насчет того, что произошло... Все дело было в смоквах. Я тут давеча очень захотел свежих смокв. Но оказалось, что сезон кончился больше месяца назад. Представляете? — сказав это, Ницан вновь приложился к бутылке.
   Арам-Нимурта переглянулся с Набу-Далом. На лицах обоих политиков, при всей их несхожести, появилось абсолютно похожее профессиональное выражение полного понимания услышанного. Из чего Ницан сделал вывод, что собеседники, разумеется, не поняли ни черта.
   — Видите ли, господа, — начал он, — убийство Шаррукена Тукульти представляло собой типичный случай так называемого убийства в запертой комнате. Жертва находится в помещении в полном одиночестве. По показаниям заслуживающих доверия свидетелей никто в эту комнату не входил до совершения преступления и никто не выходил из нее после. Мало того: благодаря системе магической защиты, никто и не мог туда войти. И тем не менее господина Тукульти оставили там живого и относительно здорового, а через короткое время обнаружили убитым.
   Ницан не заметил, как начал привычно расхаживать по комнате, вынуждая присутствующих поворачивать головы ему вслед.
   — Были несколько деталей, которые поначалу не вызвали у меня должного интереса. Например, похищенный и уничтоженный кем-то гороскоп. Что за гороскоп? Я было решил, что он содержит чрезвычайно важную информацию. Мы предприняли попытку восстановить его. И что же? Гороскоп разочаровывал. Звезды не предсказывали господину Тукульти никаких потрясений в тот день, когда произошло убийство. Какой вывод из этого следовал? — он остановился и строго посмотрел на президента.
   Тот вновь стал похож на плохо подготовившегося к уроку школьника.
   — Я думаю, — растерянно пробормотал он, — что этот гороскоп составлял не самый большой специалист...
   — Браво, ваше превосходительство! — воскликнул Ницан. — Я подумал точно так же! И ошибся! Гороскоп составлял блестящий профессионал, лучший из тех, кого можно было найти в Тель-Рефаиме, причем — за большие деньги. Берроэс — так зовут астролога — составил гороскоп полгода назад, и господин Тукульти не расставался с ним... Я не знал как это объяснить — до тех пор, пока не захотел выпить свежего сока из смокв! Прибавьте к этому еще две детали: после сеанса посмертного дознания — маг-эксперт Лугальбанда может подтвердить мои слова — я был так опутан потусторонними нитями, будто сам побывал, ни больше, ни меньше, как перед троном Царицы Эрешкигаль! Бр-р... И даже его мастерство не очистило меня до конца, я еще раз испытал воздействие потустороннего вчера вечером, когда возвращался из Восточного района... А кроме того, отсутствие следов крови. Убийца явно не очень торопился, и держал нож в ране до тех пор, пока кровь не запеклась. На это я обратил внимание во время первого же осмотра. Уже эти две детали фактически содержали ключ к раскрытию загадки. Но решающую роль, повторяю, сыграли именно смоквы!
   — Дались вам эти смоквы! — проворчал Набу-Дал. — При чем тут смоквы?
   — Я тоже не мог понять — с чего вдруг у меня возникло такое желание? обрадовано подхватил частный детектив. — Пока не сообразил, что это мое подсознание просто никак не уймется после посмертного дознания!
   Арам-Нимурта и Набу-Дал старательно пытались увязать гороскоп, смоквы и посмертное дознание. У них это не очень получалось. Ницан, наконец, сжалился над слушателями и пояснил:
   — В моей памяти отпечаталась картина: дерево у окна, ветви склоняются под тяжестью зрелых плодов. Эту картину видел покойный Шаррукен Тукульти в момент убийства. Понимаете? Когда мы с моим другом Лугальбандой проводили сеанс посмертного дознания... — сыщик зябко поежился от неприятного воспоминания. — Да, когда мы провели этот сеанс, то выяснилось: последнее, что видел Тукульти перед смертью, было окно в вашей гостевой комнате.
   — Разумеется, — президент пожал плечами. — Коль скоро его там убили, что же еще он мог видеть?
   — Погодите, ваше превосходительство, дайте мне договорить. Если вы помните, под окном там действительно растет смоковница.
   — Да? Возможно. И что же?
   — А то, что, как я уже сказал, Шаррукен Тукульти видел ветви смоковницы, склонявшиеся под тяжестью спелых плодов! — торжествующе сообщил сыщик. — Но ведь плоды убрали больше двух месяцев назад!
   Президент и лидер оппозиции все еще ничего не понимали. Ницан вздохнул.
   — Это означает, — терпеливо объяснил он, — что ваш гость был убит два месяца назад. Понимаете? Не на прошлой неделе, а гораздо раньше. И гороскоп потому и не предостерегал в тот день ни от каких опасностей. Некого и не от кого было предостерегать.
   — Погодите, я не понял. Ведь Тукульти участвовал в заседании... начал было президент. Набу-Дал оказался сообразительнее:
   — Вы хотите сказать, что его убили, а затем оживили? Но для чего?
   — Чтобы убить, — ответил Ницан. — Вам кажется странным такое решение? Но это вполне логично — коль скоро заговорщики хотели одним ударом избавиться и от Тукульти, и от его политического противника — то есть, от нынешнего президента. Впрочем, не только от него, но об этом позже. Так вот, для этого был разработан весьма хитроумный план. Тукульти был убит двумя месяцами ранее, когда находился в этой резиденции по вашему официальному приглашению — на торжественном богослужении в связи с началом поста по Таммузу. И для отдыха ему была представлена эта же комната. Здесь он и был убит собственным секретарем. А затем оживлен им же. На короткое время. На два месяца. Вот по этой причине, во-первых, он не торопился помните, я говорил, что убийца не сразу извлек нож из раны? Господин Тукульти удалился на отдых перед тем, как прибыть в храм на богослужение. Его никто не собирался тревожить, так что Цемэх сделал все почти без риска быть уличенным. А чрезмерное присутствие потустороннего было связано, как вы уже догадались, с тем, что наша акция оказалась не первой, а второй. Впрочем, я об этом говорил уже неоднократно... Краткосрочное заклинание оживления, наложенного Цемэхом, прекращало действовать как раз в тот день, когда Тукульти прибыл к вам, господин президент, для переговоров.
   — А откуда вы узнали, что Цемэх владеет магическим искусством? спросил Набу-Дал.
   — Видите ли, Цемэх не был профессиональным магом. Но действительно владел приемами магии. Его умение может подтвердить, например, госпожа Сарит Бат-Сави. Цемэх каждое утро сотворял для нее букет из редких экзотических трав.
   Госпожа Бат-Сави молча кивнула.
   — Цемэх учился в Ниппуре, — продолжил сыщик, — в школе-интернате при храме нового культа. Там преподают основы магического искусства... Гороскоп, составленный Берроэсом и не предвещавший никаких опасностей на позавчерашний день, мог послужить уликой — в руках специалиста. Поэтому Цемэх его просто-напросто уничтожил. Когда же мы с магом-экспертом попытались восстановить, он вмешался в магический процесс. В результате получилась копия, включавшая в себя фрагменты обоих гороскопов. Кстати, это была ошибка заволновавшегося преступника — он излишне торопился и составил гороскоп в соответствии с ниппурской астрологической традицией, да еще и постарался ввести туда указания на опасность, угрожавшую господину Тукульти. Моя очаровательная помощница Астаг сразу же обратила мое внимания на странные нестыковки, что и дало новую пищу к размышлениям...
   — Стоп-стоп! — вмешался Лугальбанда. — Ты говоришь — он вмешался в процесс создания копии гороскопа. Что-то я ничего такого не припоминаю...
   — А ты попробуй вспомнить еще раз, — посоветовал Ницан. — Например, жесты, которыми он выражал свое восхищение. Это же был классический вариант мануальной магии. Я в тот момент был занят, но ты-то, вместо рассказов о своих успехах, мог бы повнимательнее следить за нашим подопечным... Ну да ладно, это все уже в прошлом. Да, так вот. Цемэх убил своего шефа, а затем оживил его. Тут я должен сказать, что эта процедура весьма сложна. И преступник справился с ней не до конца. Например, госпожа Сарит заметила появление странностей в поведении господина Тукульти — два месяца назад.
   — Подтверждаю, — сказал Набу-Дал. — Сейчас, когда вы это сказали, я тоже вспоминаю. Например, избирательную амнезию. Чрезмерную рассеянность.
   — Да, но чтобы догадаться о причинах этих странностей, нужен был профессионал. Таким профессионалом мог оказаться личный целитель Шаррукена Тукульти, Сентацерр-Ишти. Но он очень удачно — с точки зрения преступника погиб в автокатастрофе. Хотя я отнюдь не уверен, что это был несчастный случай. Но тут у меня нет достаточных доказательств, поэтому будем считать ту смерть случайным совпадением, сыгравшим на руку убийце.
   — Вот оно что... — протянул президент. — Какой негодяй! Но зачем ему это понадобилось? Что стало причиной убийства?
   — Минутку, господин президент, не все сразу... Таким образом, продолжил Ницан, — первый раз покойник был оживлен сразу после убийства для того, чтобы спустя два месяца приехать сюда, принять участие в переговорах и скончаться от удара ножа в запертой и охраняемой комнате, куда не был допущен никто из посторонних. Вторично мы оживили его для получения предсмертного видения.
   — И нынешнее оживление должно было стать третьим! — воскликнул Лугальбанда.
   — Именно так, — подхватил Ницан, — а, как я уже говорил, третий вызов души умершего из Преисподней влечет явление за некромагом Убивающего-Взглядом-Калэба, нередко — в сопровождении самого Нергала-Убийцы, супруга царицы Эрешкигаль.
   — Но ведь вызывать должны были вы, — заметил лидер оппозиции. — Что же так испугало преступника?
   — Страх, господин Набу-Дал, не всегда поддается рациональному истолкованию, — ответил Ницан. — Я был уверен, что преступник не сможет спокойно сидеть и убеждать себя в том, что адский пес явился из Преисподней не за ним, а за его соседом. Он ведь был все-таки не профессиональным магом, а очень одаренным любителем. Кроме того, опыт свидетельствует, что Убивающий-Взглядом-Калэб не особо разборчив. Уж коли ему удается преодолеть Седьмые врата, он хватает всех, кто подвернется... — сыщик огляделся по сторонам. — Кажется, ваше превосходительство, пора ответить на ваш предыдущий вопрос. С какой целью Цемэх убил собственного шефа? И чего он хотел добиться, совершая столь тяжкое преступление? К сожалению, мы не можем допросить его — даже посмертно, он постарался не допустить этого. Тут, разумеется, моя вина. Я не предвидел такой возможности. Но... — Ницан словно нарочно немного затянул паузу. — Но я надеюсь и эту загадку решить. Прямо сейчас.
   Тишина, до этого бывшая просто напряженной, превратилась в могильную.
   — Честно признаюсь: меня никто не интересовали особенности нашей конституции, — заявил Ницан. — Тем более — проблема так называемой преемственности власти.
   Услышав столь мудреные слова из уст закадычного друга, Лугальбанда схватился за голову. Ницан Бар-Аба обладал удивительным свойством: при нормальном опьянении его язык заплетался даже на относительно простых словах. Если же сыщик перебирал обычную дозу по меньшей мере вдвое, ему удавалось без запинки произносить такие выражения, которые в трезвом состоянии он не мог бы прочесть даже по бумажке.
   Видя, что его собираются прервать, Ницан заговорил быстрее и понятнее:
   — Короче говоря, если бы убийство господина Шаррукена Тукульти не было раскрыто, мы имели бы дело с правительственным кризисом. Так?
   — Разумеется, — бросил явно нервничавший президент. — С этого мы начали наш разговор позавчера, надеюсь, вы помните.
   — Да-да, разумеется, помню. А если бы и забыл, то газеты двух последних дней мне об этом напомнили бы. Только вы, насколько я помню, опасались прихода к власти ваших политических оппонентов — партии «Возрождение Шенаара», — Ницан повернулся к лидеру оппозиции. — Господин Набу-Дал, как вы полагаете, проголосовали бы сейчас за вашу партию граждане Шенаара?
   — Как бы не так! — фыркнул Набу-Дал. — После той грязи и тех отвратительных обвинений, которые газеты вылили на нас? Да мы бы вообще исчезли с политической карты! Во всей этой истории мы оказались абсолютно на равных с правительством!
   — Вот! — воскликнул сыщик. — Именно так! Не разрешился бы кризис ни в пользу правительства, ни в пользу оппозиции! Газеты в равной степени муссировали и версию о причастности президента к убийству Шаррукена Тукульти, и версию о причастности к преступлению преемника покойного — вас, господин Набу-Дал.
   Тот коротко кивнул.
   — Словом, я рискну предположить, что убийство Шаррукена Тукульти привело бы к тому, что систему обычных выборов пришлось бы отменить, сказал Ницан. Причем сказал с тем беззаботным видом, с которым обычно заказывал выпивку в придорожной забегаловке. — И чтобы спасти Шенаар от периода анархии — краткосрочного, но возможного, — Народное собрание вынуждено было бы прибегнуть к средству, заложенному в конституцию добрых триста лет тому назад.
   Оба политика переглянулись. Они были явно сбиты с толку словами сыщика, хотя и старались не подавать вида. Ницан вытащил из кармана сложенную газетную заметку, утерянную Омри Шамашем.
   — Вот, послушайте, — сказал он. — В случае затяжного правительственного кризиса и невозможности в срок провести выборы, власть в стране временно переходит наследнику последнего королевского дома Шенаара дома Набуккуднецарра. Закон существует в течение трехсот лет — с того момента, как последний король добровольно отрекся от престола. Кстати, что такое «временно переходит», в законе не уточняется.
   — Черт знает что! — возмущенно заявил Набу-Дал. — Я всегда считал, что наше законодательство нуждается в серьезном реформировании. И если бы наша партия находилась у власти...
   — Погодите, — нахмурился президент. — У вас еще будет возможность все это высказать на ближайшей сессии парламента. Меня интересует другое. Господин Бар-Аба, боюсь показаться недостаточно сообразительным, но все-таки: что означают ваши слова? Вы хотите сказать, что убийца наследник королевского дома?
   Ницан, воспользовавшийся паузой, чтобы еще раз приложиться к бутылке, вынужден был ее отставить.
   — Вовсе нет, ваше превосходительство. Наследник Набуккуднецарров совсем другой человек, — он подошел к молчаливо сидевшей на прежнем месте госпоже Сарит Бат-Сави. — Крылатый лев с веткой смоковницы в лапе, — сказал он. — Когда я вспомнил, чей это герб, мне сразу же показалось, что недавно я его видел. Но лишь сегодня утром сообразил, где именно. Такой четкий рельеф под тонкой серой тканью... — Ницан обратился к госпоже Бат-Сави: Сарит, не будете ли вы любезны снять перчатку с вашей левой руки?
   Госпожа Бат-Сави медленно стянула перчатку и подала ему руку. На ее губах появилась слабая улыбка.
   — Неужели вы догадались только по перстню? — спросила она. — По фамильному перстню с гербом?
   — Нет, разумеется, — частный детектив улыбнулся в ответ. — Еще и потому, что в семьях бедняков, к которым вы причислили своих родителей, не бывает слуг-големов... — он повернулся к президенту: — Ваше превосходительство, имею честь представить вам последнюю представительницу дома Набуккуднецарра, законную наследницу королевского престола страны Шенаар.
   Оба политика онемели. Первым пришел в себя Арам-Нимурта.
   — Уж не х-хотите ли вы сказать, что и-истинным организатором и вдохновит-телем убийства была госпожа С-сарит Бат-С-сави?! — президент начал явственно заикаться. — Б-боже мой, эт-то же скандал!
   — Да уж, сюрприз за сюрпризом, — поддержал соперника Набу-Дал. — Вот уж действительно...
   — Я вовсе не утверждаю, что госпожа Сарит Бат-Сави — ее королевское высочество Сарит Сави-Набуккуднецар, — была организатором убийства! возразил Ницан. — Ни в коем случае! Так же, как и мы, она не была посвящена в планы Цемэха. Но сделал он то, что сделал — ради нее. Не правда ли, ваше высочество? — спросил он Сарит. Бледность, разлившаяся по лицу госпожи Бат-Сави сейчас была сродни той, что покрыла лица всех присутствующих в момент появления Лже-Калэба.
   — Боже мой... — прошептала она. — Мне и в голову не могло прийти.
   — Но разве он не пообещал вас вознести к самым вершинам власти? — тихо произнес Ницан. — Помните, вы сами мне рассказали об этом вчера утром. Именно это он и сделал. Он не просто решил убить своего соперника — ведь у вас была любовная связь с Шаррукеном Тукульти, правда? Он решил, повторяю, не просто убить ненавистного соперника, но и вернуть вам королевскую власть над Шенааром. Он был уверен, что после такого подарка вы не устоите, Сарит.
   Ее королевское высочество закрыла лицо руками и не произнесла ни слова. Взгляды присутствующих вновь устремились к останкам преступника. На этот раз, помимо вполне естественного отвращения, в них читались и другие чувства.
   — Вот так, — сказал Ницан, вновь обращаясь к президенту. — Должен признаться, ваше превосходительство, лишь сегодня утром — вернее, ночью, я, наконец, сумел увязать все детали воедино. Хочу поблагодарить моего друга Лугальбанду, лучшего мага-эксперта нашей полиции. Без него я бы не справился ни за что. И конечно, — тут он с улыбкой посмотрел на раскрасневшуюся Астаг, — мою юную помощницу Астаг, достойную дочь великого мага-целителя Арам-Лугальту. Мое расследование закончено. Надеюсь, вы удовлетворены?
   Президент откашлялся.
   — Господин Бар-Аба, — сказал он официальным тоном, — вы прекрасно справились с заданием государственной важности. Вы предотвратили погружение страны в хаос анархии и способствовали восстановлению порядка. Должен сказать, мы не ожидали... — он бросил красноречивый взгляд на министра полиции. — Характеристики у вас, честно признаюсь, были не очень... Впрочем, с этим мы разберемся в ближайшее время. Я полагаю, кроме обещанной вам суммы, правительство изыщет возможность выплатить приличествующую премию.
   — Э-э! — пренебрежительно махнул рукой Набу-Дал. — Правительство, изыщет... Не слушайте его, Ницан! Подъезжайте завтра в нашу центральную управу. Я выплачу вам премию без всяких бюрократических проволочек.
   Ницан молча поклонился обоим и скромно отошел в угол, к Лугальбанде.
   — Я едва не испортил все, — признался маг-эксперт. — Когда появилось чудовище, я решил, что ты точно рехнулся и чуть было не вмешался в процедуру.
    — Ты что же, всерьез верил, что я напущу на него Убивающего-Взглядом-Калэба? — Ницан изумленно уставился на приятеля. — Ну, брат, даешь! Даже я и даже в трезвом состоянии лучшего мнения о самом себе.
   — Да кто тебя знает! — уклончиво ответил маг-эксперт. — Ты и не на такие фокусы способен...
   Все же он почувствовал некоторое неудобство из-за собственных недавних подозрений и отвернулся в сторону, делая вид, что его заинтересовала беседа его превосходительства с новым лидером оппозиции. Как раз в этот момент они оба, словно по команде, посмотрели на него и вежливо улыбнулись. Лугальбанда отвесил неловкий поклон.
   — Ты бы присмотрел подходящее местечко для девушки, — сказал вдруг частный сыщик. Лугальбанда непонимающе посмотрел на него. Ницан кивком указал на Астаг, купавшуюся в лучах восхищенного внимания. — Девушка просто рождена для судейской магии, ты не находишь? Изумительные способности, богатое воображение.
   — А я тут при чем? — удивился Лугальбанда. — Ты же знаешь, кандидатуры женщин на курсы утверждает лично министр полиции.
   Ницан Бар-Аба загадочно улыбнулся.
   — По-моему, его превосходительство кое о чем договорился с лидером оппозиции, — сказал он. — И собираются тебе кое-что предложить. Мой тебе совет: не отказывайся, Лугаль. Из тебя получится классный министр. Во всяком случае, куда лучше Амар-Зуэна.
   — Вы упомянули мое имя? — осведомился министр полиции, подходя к Ницану. — Чем заслужил, позвольте спросить?
   Несмотря на задиристый тон, вид у Амар-Зуэна был довольно жалкий. Он не мог прийти в себя после блестящего завершения расследования, проведенное самым непутевым учеником его курсов.
   — Я просто хотел вас попросить, ваша честь, освободить из полицейского участка старшего следователя Омри Шамаша, — с невинным лицом произнес Ницан. — Он вчера немного перебрал и нарвался на ночной патруль.