Страница:
— С вашей стороны было неосторожностью сюда входить одному, — заметил детектив. — Смотрите, ваши талисманы реагируют.
Пилесер растерянно посмотрел на светившийся красноватым светом браслет, охватывавший правое запястье.
— Я не знал... — пробормотал он и отступил в коридор. Ницан кивнул и приступил к осмотру комнаты. На узкой кровати в беспорядке лежала одежда. Ницан взял в руки дорожную накидку с множеством карманов. В одном он нащупал сложенный вчетверо листок, оказавшийся старым проездным билетом. Детектив повернулся к Шульги.
— Ваш секретарь бывал в Ир-Лагаше? — спросил он.
— Не знаю, — ответил тот, по-прежнему не рискуя войти в комнату. Возможно. А что?
— Проездной из Ир-Лагаша в Тель-Рефаим, — объяснил Ницан, пряча билет. — Очень интересно, очень... — он подошел к книжным полкам. — «Руководство по симпатической магии», «Простейшие заклинания»... Цадок увлекался магией? — детектив взял первую из книг, быстро ее перелистал. Одна из страниц была заложена плотным листом бумаги. Ницан покачал головой. Использованный в качестве закладки лист оказался счетом от магазина «Гудеа» на приобретение перстня-змейки, а раздел, интересовавший обладателя книги, назывался «Воздействие на расстоянии».
Дальнейший осмотр не дал ничего нового. Детектив в сопровождении Шульги-младшего вернулся в приемную. Стол исчезнувшего секретаря тоже оказался абсолютно пуст. Разочарованно вздохнув, Ницан обратился к миллионеру.
— Похоже, ваш секретарь не вернется. Его очень встревожили мои подозрения. И не зря. Вы спрашивали о связи между перстнем, кубками яшпаа и смертью вашего отца. Так вот... — Ницан сжато рассказал ошеломленному Шульги о том, каким образом простенькое заклятье, вызывавшее метаморфозу одной породы дерева в другую, стало причиной смерти его отца. — Судя по всему, убийцей был ваш секретарь, — закончил он. — Узнав от вас о нашем утреннем разговоре, он всполошился не на шутку. Вы не знали, но он-то прекрасно знал, что я очень быстро выйду на мага. И воспользовался полученными из книг познаниями в симпатической магии, чтобы ликвидировать опасного свидетеля. Должен вам сказать, я опоздал всего на несколько минут...
— Вы хотите сказать, что Лугаль-Загесси мертв? — ахнул Пилесер Шульги.
— Мертвее не бывает, — хмуро ответил Ницан.
— Но это значит, что у вас нет никаких свидетелей! Только косвенные улики! — разочарованно воскликнул Шульги, вновь приходя в возбужденное состояние. — Хотя нет. Его могут опознать сотрудники магазина «Гудеа», верно? Вы ведь сказали, что Цадок именно там приобрел перстень для моего отца!
— «Гудеа»... Цадок мог воспользоваться вашим телекомом? — спросил Ницан.
— Мог, разумеется. А что?
— То, что никакого Цадока в магазине «Гудеа» опознать не смогут. Они видели ваш фантом и уверены в том, что именно вы купили украшение. Мало того: именно вам их консультант порекомендовал обратиться к Лугаль-Загесси.
— О небо... — простонал Пилесер Шульги, опускаясь на стул. — Выходит, единственным подозреваемым в совершении убийства, являюсь я?
Ницан пожал плечами.
— Нет, разумеется. Фантом — такая же косвенная улика, как и те, которыми мы располагаем в отношении Цадока. Кроме того, кукла из черного воска, обнаруженная вами в комнате секретаря, свидетельствует против него и в вашу пользу.
— Да, но этом в том случае, если полиция поверит, что я действительно ее нашел! А если они скажут, что двойника Лугаль-Загесси сделал я и именно я его убил? — Пилесер Шульги почти кричал. От его самообладания не осталось и следа.
— Успокойтесь, — сказал Ницан. — Не думаю, что они всерьез попытаются вас обвинить. В данный момент они вообще не занимаются расследованием смерти вашего отца. Их интересует убийство Лугаль-Загесси.
При этом детектив, разумеется, умолчал, что такой профессионал как Лугальбанда сумеет сложить два и два, если только уже не сделал этого.
— Но расследуя убийство Лугаль-Загесси они непременно выйдут на меня, — не унимался глава «Дома Шульги». Правда, слова детектива его немного успокоили. — Отсюда один шаг до смерти Навузардана Шульги...
— Значит, нам нужно поторопиться, — заметил Ницан. — Например, разыскать вашего секретаря. В этом случае мы сможем предъявить полиции настоящего преступника. Обилие улик вынудит его признаться. Верно?
Шульги кивнул, хотя на лице его сохранялось выражение сомнения.
— Мне нужно задать вам еще несколько вопросов — прежде, чем я продолжу расследование, — Ницан подчеркнул слово «продолжу».
— Да, конечно, — ответил Шульги. Вынув из кармана пачку бумажных салфеток, он вытер лоб, покрывшийся испариной во время разговора. — Я к вашим услугам. Но давайте вернемся в кабинет — у меня много дел. Со мной должны связаться наши партнеры, мне не хотелось бы нарушать рабочий график.
Вернувшись в кабинет, он немедленно связался с кем-то по телекому и повел малопонятный детективу разговор о каких-то банковских проблемах. Ницан, впрочем, и не слушал. Он был занят своими мыслями.
Умнику окончательно надоел карман. Он осторожно высунулся, увидел задумчивого детектива, осмелел и одним прыжком выскочил прямо на письменный стол перед занятым серьезным разговором Пилесером Шульги. Рапаит вприпрыжку подошел к телекому и оседлал темное облако, заменявшее фантома (видимо, Шульги не хотел, чтобы собеседник видел детектива или детектив собеседника). Попытки Ницана незаметными для Пилесера жестами призвать демона к порядку успеха не принесли. Умник сидел в двадцати сантиметрах от Шульги и корчил ему рожи.
Хмурый Шульги смотрел в стол, говорил короткими, властными фразами. Умнику надоело сидеть на облаке, он спрыгнул на стол, несколько раз перекувыркнулся через голову, перескочил на руку Шульги. Как раз в это время миллионер руку поднял — видимо к аппарату — и вновь положил на стол. Умник кубарем отлетел в сторону, и тут Ницан изловчился поймать его и вновь водворить в карман.
Закончив разговор, миллионер предложил Ницану задавать вопросы. Детектив поинтересовался содержанием завещания Навузардана Шульги. Пилесер помрачнел.
— Насколько я понимаю, вас интересует, у кого были основания желать смерти моего отца, — сухо сказал он. — Тут дела обстоят, опять-таки, не очень удачно для меня. Согласно завещанию, именно я являюсь главным наследником.
— А кто еще упомянут? — спросил Ницан. — Например, ваш брат?
— Этана? Он получает десятую часть основного капитала и компанию «Косметика Иштар» в управление. Правда, контроль над компанией также остается за мной.
— Понятно. Секретарь?
— Десять тысяч пособия в случае увольнения и двадцатипроцентную прибавку к жалованию, если остается, — ответил Пилесер Шульги.
— Кто-нибудь еще упоминается?
— Упоминаются многие, но суммы ничтожны — по сравнению с названными.
— Скажите, — после небольшой паузы спросил детектив, — вам говорит что-нибудь имя Зуэн?
— Зуэн? — Пилесер Шульги удивленно посмотрел на собеседника. — Да, это имя упоминается в конце завещания. Отец указал, что инженер из Ир-Лагаша Зуэн должен получить сто тысяч. Но только в том случае, если этот человек сам обратится ко мне после смерти Навузардана Шульги.
— Он обращался?
— Нет. Пока нет. А что? Вы его знаете?
— А не встречалось ли вам в завещании имя Ингурсаг? — детектив игнорировал вопрос миллионера.
Пилесер Шульги нахмурился.
— Судя по имени, это жрица Иштар? — он покачал головой. — Не знаю, она ли имеется в виду... Там указано, что я должен выплатить пятьдесят тысяч новых шекелей Восточному Дому Иштар. Кто эти люди? — спросил он. — Судя по всему, вы знаете. Какое отношение они имели к моему отцу?
— Зуэн — ваш брат по отцу, — ответил Ницан. — Его мать — Ингурсаг, верховная жрица Восточного дома Иштар. По ее словам, он живет в Ир-Лагаше, работает инженером на строительстве нового канала.
— Ир-Лагаш! — воскликнул Пилесер Шульги. — Ир-Лагаш, ну конечно же! В комнате Цадока вы нашли билет из Ир-Лагаша в Тель-Рефаим!
— Верно... Ваша корпорация как-то связана с Ир-Лагашем?
— Да, мы ведем строительные работы совместно с некоторыми местными строительными компаниями.
Требовательно запел телеком. Когда Пилесер ответил, над столом появилось изображение полицейского следователя Омри Шамаша, хорошо знакомого Ницану.
— Господин Пилесер Шульги, — сказал Шамаш, скользнув подозрительным взглядом по частному сыщику. — Вам необходимо немедленно прибыть в западные доки.
— А в чем дело? — Шульги нахмурился, но в голосе его явно слышался испуг. — У меня много дел, я не могу их прервать немедленно!
— Полицейский патруль Западного округа во время обхода обнаружил тело человека. Мы полагаем, что этот человек работает... работал в вашей компании.
— Почему вы так решили? — вмешался Ницан.
— У него на груди амулет с именем и знаком «Дома Шульги», — ответил следователь, по-прежнему обращаясь к Пилесеру Шульги. — Кроме того, первичная экспертиза подтвердила связь покойного с «Домом Шульги». Господин Шульги, среди ваших сотрудников кто-нибудь носит имя Цадок?
Шульги и Ницан переглянулись.
— Да, так зовут моего секретаря, — ответил Шульги.
— Где он сейчас?
— Он... он исчез. Сегодня утром.
Омри Шамаш, кивнул словно именно это и ожидал услышать.
— Необходимо провести опознание, — сказал он. — Поэтому я настоятельно прошу вас прибыть к западным докам как можно скорее.
— Что стало причиной смерти? — быстро спросил Ницан.
— Лиллу, — холодно ответил Шамаш. — Опознание весьма затруднительно, от него мало что осталось. Но мы надеемся на вашу помощь, господин Шульги.
Изображение исчезло. Пилесер уставился на детектива.
— Ну вот, — сказал он обреченно. — Теперь они возьмутся за меня как следует. Мне придется объяснить, почему Цадок исчез, что произошло...
— Не беспокойтесь, — сказал Ницан. — Заключенный между нами контракт позволяет мне присутствовать при опознании. Поедем туда вместе... — он озадаченно покрутил головой. — Лиллу, надо же! Жаль, что у вашего секретаря не было оберега — вроде вашего...
Заняты своими мыслями Шульги непонимающе посмотрел на Ницана.
— Я говорю вот об этом, — детектив указал на один из его браслетов. Браслет был сплетен из двух толстых золотых проволок, между которыми сверкали рубин и смарагд.
— Да, верно... — рассеянно произнес Пилесер Шульги. — Цадок не был традиционалистом...
При этом, правда, Пилесер Шульги был чрезвычайно бледен и сверх необходимого на стол не смотрел. Действительно, то, что обычно оставляет после своей игры лиллу, предназначено для людей с крепкими нервами и богатым опытом. Поскольку ни тем, ни другим миллионер очевидно не обладал, к концу опознания его бледность приобрела зеленоватый оттенок. Выйдя на улицу с помощью частного детектива, он долго глотал свежий воздух и мужественно боролся с тошнотой. Тошнота победила. Голем-водитель, выполнявший заодно функции лакея и охранника, тщательно почистил своего господина, после чего бережно отнес на руках в золотистый лимузин. Ницан некоторое время решал: садиться ли и ему в «рахаб» клиента или отправляться восвояси. Но тут Пилесер Шульги слабым голосом позвал детектива. Ницан сел рядом с миллионером, машина тронулась.
Некоторое время они ехали молча. Потом Ницан сказал:
— Жаль, что нельзя было провести посмертное дознание. С жертвами лиллу некромагия не срабатывает.
— Да... — замороженным голосом произнес Шульги. — Очень жаль... Но что он мог бы нам сказать?
— Например, каковы были мотивы, толкнувшие его на это преступление, ответил детектив. — Или имена сообщников.
— Вы думаете, у него были сообщники?
Ницан неопределенно пожал плечами.
— Один наверняка, — сказал он. — Я не успел вам рассказать, господин Шульги. Госпожа Ингурсаг показывала мне портрет своего сына. Зуэн и Цадок не один и тот же человек, они совершенно непохожи друг на друга... — Ницан вспомнил стертые неброские черты погибшего секретаря Шульги и волевое мрачноватое лицо Зуэна.
— Прошло много лет, он мог измениться, — заметил Пилесер Шульги, рассеянно глядя сквозь стекло автомобиля на мелькавшие постройки центра.
Детектив покачал головой.
— Я попробовал экстраполировать черты его лица. Ничего общего. Так что, если позволите, я все-таки продолжу расследование. Должны же мы узнать все до конца. Связь между Зуэном и Цадоком, очевидно, существует доказательством тому билет из Ир-Лагаша. Но какова она, эта связь? И где в данный момент находится Зуэн?
Машина остановилась у «Дома Шульги». Ницан выбрался наружу, подождал, пока выйдет миллионер. Прежде, чем направиться к ступеням, Пилесер Шульги сказал:
— Я не уверен, что по-прежнему желаю продолжения вашего расследования. Честно говоря, я немного устал от всего этого. Улики, обнаруженные вами в комнате Цадока, прямо указывают на него, как на убийцу. Разве не так?
Ницан нехотя согласился с этим доводом.
— Думаю, я передам их в полицию сегодня же, — Шульги озабоченно посмотрел на часы. — Нет, по всей видимости, уже завтра. Что же до отсутствия схожести между Зуэном и Цадоком, то ведь это, в конце концов, не более, чем гипотеза — я имею в виду участие Зуэна в убийстве. Опять-таки, пусть полицейские свяжутся со своими коллегами в Ир-Лагаше, те отыщут Зуэна, допросят его, — он покачал головой. — Нет, господин Бар-Аба, у меня пропало желание ждать результатов от вашего расследования... — видимо, почувствовав, что последние слова прозвучали почти оскорбительно, он поспешно добавил: — Разумеется, я отдаю должное вашим способностям и тому, что удалось выяснить вам. В конце концов, именно вы указали на насильственный характер смерти моего отца.
— Скажите, — спросил вдруг Ницан, по-прежнему глядя в сторону, — а почему ваш отец перед самой смертью изменил завещание? Я слышал, что поначалу вы должны были получить равную долю с вашим кузеном. Разве не так?
Пилесер нахмурился.
— Отец не имел обыкновения делиться со мной своими планами, — ответил он. — Во всяком случае, он сделал это не по моей инициативе, уверяю вас. Просто накануне смерти вызвал адвоката и изменил завещание. Без объяснений — так, во всяком случае, рассказал адвокат. Я бы вполне удовлетворился половинным пакетом. К тому же Этана отнюдь не худший компаньон... миллионер замолчал, видимо, ожидая нового вопроса. Но Ницан ничего не спрашивал, и тогда Пилесер Шульги сказал: — Я не хочу, чтобы вы чувствовали себя обделенным, — он вернулся к машине, извлек из миниатюрного сейфа, встроенного в спинку переднего сидения, небольшой продолговатый сверток. Это вам, — сказал он. — Оплата за уже совершенное и компенсация в связи с прекращением следствия.
Детектив неохотно взял пакет, оказавшийся достаточно увесистым, пару раз подкинул его на руке.
— Вы все еще не убеждены в моей правоте? — спросил Пилесере Шульги. Но разве все, за исключением некоторых деталей, не ясно? Разве дальше полиция не разберется с делом сама?
Ницан кивнул.
— Наверное, разберется, — ответил он. — Наверное, я просто устал за последнее время. Всего хорошего, господин Шульги, — он медленно побрел домой. Пилесер Шульги его не останавливал.
Придя домой, Ницан дал волю скверному настроению. Для начала он в очередной раз заключил протестующего Умника в гексаграмму. После чего принялся в полном одиночестве накачиваться пальмовой водкой — на этот раз не фантомной из бесконечных запасов рапаита, а самой что ни на есть настоящей, купленной в ближайшей лавке. Как и следовало ожидать, напиток оказался отвратительным на вкус и коварным по результатам. Для начала в детективе проснулась тщательно подавляемая уверенность в уникальности его вокальных способностей. Причем репертуар для их реализации главным образом состоял почему-то из заупокойных псалмов, исполнявшихся на мелодии фривольных песенок двадцатилетней давности. Нервы соседей не выдержали. В дверь и окна начали колотить. На детектива это ничуть не подействовало. Он быстренько, короткими движениями, заколдовал дверь, так что никто не мог ее открыть снаружи, сам же затянул во все горло: «И в бездну нисходишь с миром», — сопровождаю скорбную песнь жрецов царицы мертвых Эрешкигаль молодецкой барабанной дробью, исполнявшейся судейским жезлом на крышке стола.
Вопли недовольных, призывавших на голову певца-любителя гнев и кары подземных Ануннаков, небесного Мардука и тель-рефаимской полиции, в конце концов, ему надоели.
И одновременно поднявшееся было настроение вновь упало почти до нуля. Он допил остатки мутного горлодера и угрюмо уставился на опустевшую бутылку.
— Кой черт... — уныло пробормотал он. — Чем напиваться, пошел бы к Нурсаг. Уже который месяц обещаю... — он обхватил голову руками и застонал, снедаемый не вполне искренним раскаянием.
Словно эхом этого стона раздался негромкий голос:
— Ницан, эй, Ницан!..
Ницан замер, окинул настороженным взглядом комнату. Собственно, это далось с трудом, поскольку предметы расплывались и подрагивали, словно отражение в воде.
— Кто здесь? — грозно спросил он, взяв на всякий случай за горлышко пустую бутылку и многозначительно постукивая ею по ребру стола. — А вот я сейчас кое-кому кое-чего проломлю... Для знакомства.
Тут он сообразил, что наложенные им самим магические запреты никому не позволили бы войти в помещение. Он решительно поднялся и двинулся к двери. Бутылку он, на всякий случай, не выпускал из рук, почему-то считая прямое физическое воздействие в определенных случаях более действенным, нежели сверхъестественное. Кроме того, среди качающегося с каждым шагом мира, она казалась неподвижной и надежной точкой опоры.
— Кто здесь? — повторил Ницан, склоняясь к замочной скважине.
Раздался мелодичный смех.
— Вот чудак, это же я. Ты что, не узнаешь?
— Нурсаг? — пробормотал Ницан. — Вот черт... Подожди минутку, сейчас открою!
Бутылка полетела в угол, на груду старого тряпья. Ницан лихорадочно перебирал в памяти слова, снимающие заклятья с входа. Примерно с третьего раза ему это удалось. Дверь легко подалась, в комнату впорхнула девушка, почти девочка — в скромном, но очень изящном наряде. Та самая Нурсаг, знакомству с которой Ницан был обязан приобретением на черном рынке безлицензионного судейского жезла.
— Привет, дорогой! — весело воскликнула она.
— Нурсаг... — повторил Ницан постепенно трезвея. — Я как раз думал о тебе...
Пол перестал качаться, но резкость наводить все еще было трудновато.
— Нурсаг...
— Что ты заладил — Нурсаг, Нурсаг! — она протянула руки. — Ну, поцелуй же меня!
Ницан подчинился. Вернее, попытался подчиниться, но из-за предательски качнувшегося пола обнял девушку не за плечи, а аккурат чуть ниже талии, уткнувшись головой в живот.
От неожиданности Нурсаг с размаху уселась в кстати подвернувшееся кресло, а увлеченный ее падением детектив уселся на девушку верхом.
— Вот ч-черт... — пролепетал он вконец сконфуженно. И услышал пронзительный визг заточенного в гексаграмму Умника, до того смирившегося с участью и хранившего молчание. Этот визг словно ледяным холодом обдал затуманенное сознание Ницана. Слова извинения за неуклюжесть замерли у него на губах. Лицо девушки, глядевшей на него снизу вверх, было искажено хищной гримасой. Растянувшиеся в улыбке губы приподнялись, обнажая длинные острые клыки. Ницан шарахнулся в сторону. Ему это удалось чудом. Лиллу только глубоко расцарапала когтями его руки. Детектив бросился в угол, к вороху разбросанной одежды. Трясущимися руками выхватил из кармана куртки магический жезл.
Лиллу, готовившаяся к прыжку, замерла. С верхушки жезла сорвались одна за другой три крохотные молнии — голубая, белая и красная. Каждая из них, соприкасаясь с демоницей, рассыпалась множеством искр, образовывавших почти невидимую, но надежную сеть вокруг чудовища. Через несколько мгновений лиллу оказалась опутанной прочной трехцветной сеткой.
— Так-то лучше, — выдохнул Ницан, утирая со лба пот. Не отворачиваясь от плененной лиллу, он нащупал за спиной стул, пододвинул и сел. — Ну и времена пошли — лиллу забирается в дом. Когда это было видано, а?
Лиллу, утратившая под воздействием жезла человеческий облик, одновременно и утратила способность к членораздельной речи. Так что вопрос Ницана носил риторический характер. Ницан задумчиво посмотрел на выдающиеся вперед волчьи челюсти, на перепончатые крылья. То, что лиллу первоначально выглядела как Нурсаг, объяснялось, по-видимому, тем, что чудовище учуяло мысли детектива о девушке, к тому же — существенно окрашенные чувством вины за бесконечно откладываемое обещанное свидание.
Но сам факт появления демоницы именно здесь, у него под дверью, не имел никаких объяснений.
— Послушай, — сказал детектив. — Давай договоримся.
Лиллу дернулась, насколько ей позволяла магическая клетка.
— Ты мне ответишь на несколько вопросов... Ничего-ничего, я попробую понять. И тогда я тебя освобожу. Если нет — вызываю специалистов из полиции.
При упоминании полицейских экспертов, демоница съежилась. Методы некоторых коллег Лугальбанды были эффективны, хотя и грубоваты.
— Прекрасно, — удовлетворенно сказал детектив. — В таком случае, вопрос: смерть Цадока — твоя работа?
Лиллу тупо уставилась на Ницана, и он сам себя ругнул: не знает она никакого Цадока, имя для нее — пустой звук.
— Ты сегодня охотилась в доках?
Лиллу кивнула и облизнулась.
— Ага-а... — протянул детектив. — Интересно. Ты что же, специализируешься на всех, кто так или иначе причастен к расследованию убийства Навузардана Шульги?.. Нет-нет, я не требую ответа... Как он попал туда? Почему пошел с тобой?
Лиллу попыталась отрицательно мотнуть уродливой головой.
— Не пошел с тобой? — Ницан нахмурился. — То есть, ты не... — он задумался. — Ты поджидала его там? — это не походило на обычную тактику демониц, но все-таки было возможным — если лиллу чересчур голодна.
Но нет, она вновь отрицательно качнула головой и обнажила острые клыки в подобии усмешки.
— Он прятался там?
Лиллу вместо этого подняла скрученные когтистые лапы и довольно неуклюже показала, будто что-то несет.
— Его туда принесли? — озадаченно спросил Ницан.
Лиллу кивнула и закрыв глаза, свесила голову набок.
— То есть, он был без сознания? — догадался Ницан.
Демоница несколько раз кивнул. Взгляд ее налитых кровью глаз приобрел просительное выражение.
— Ладно-ладно, — сказал детектив. — Уговор есть уговор, — он коснулся жезлом сетки-ловушки. Сеть растаяла. В то же мгновение лиллу вылетела в распахнутую дверь.
— Вот черт, — Ницан растерянно проследил за ней взглядом. — А насчет появления здесь я и не спросил...
Умник требовательно запищал. Ницан оглянулся.
— Да выпущу я тебя, выпущу, — мрачно сказал он. — Заслужил, чего там.
Кроме того, ему хотелось сейчас поразмышлять вслух, а лучше всего это получалось, когда напротив сидел рапаит. Умник с некоторой опаской прошелся по столу, переваливаясь на птичьих лапках, добрался до чернильницы, сел и подпер морду передней лапкой.
— Слушай внимательно, Умник, — сказал детектив, подняв указательный палец. — Слушай и запоминай: никогда и ни при каких обстоятельств не подталкивай меня к проведению самостоятельного расследования.
Умник согласно кивнул, после чего вдруг сорвался со своего места так, будто в лапах его были спрятаны пружины. Ницан, собиравшийся было продолжить назидательный монолог, недовольно на него уставился.
— Ты что это? — грозно вопросил он. — А ну-ка, на место, я еще не договорил.
Странно, Умник и ухом не повел. Он продолжал прыгать по столу, выписывая какие-то загадочные вензеля.
— Ты чего это? — Ницан обиделся. — Тебе что — неинтересно?
Умник на мгновение остановился и искоса посмотрел на детектива. Ницану показалось, что его маленькие блестящие глазки хитро прищурились. Детектив озадаченно уставился на рапаита.
— Что-то я не понял, Умник... — протянул он. — К чему ты клонишь?
Крысенок вновь запрыгал по столу. Детектив обратил внимание на то, что его прыжки отнюдь не беспорядочны. В замысловатом маршруте чувствовалась какая-то система, что-то знакомое...
Неясная мысль забрезжила в голове Ницана.
— Стоп-стоп, — сказал он. — Ну-ка, еще раз. Повтори свои пируэты!
Умник с готовностью вскочил на чернильницу, посидел на ней, уставившись в пустое пространство, потом скорчил несколько уморительнейших гримас кому-то невидимому, затем сделал прыжок, словно уворачиваясь от кого-то, и вернулся на место — к самой руке детектива. Ницан готов был поклясться, что видел недавно точь-в-точь такие же движения.
Пилесер растерянно посмотрел на светившийся красноватым светом браслет, охватывавший правое запястье.
— Я не знал... — пробормотал он и отступил в коридор. Ницан кивнул и приступил к осмотру комнаты. На узкой кровати в беспорядке лежала одежда. Ницан взял в руки дорожную накидку с множеством карманов. В одном он нащупал сложенный вчетверо листок, оказавшийся старым проездным билетом. Детектив повернулся к Шульги.
— Ваш секретарь бывал в Ир-Лагаше? — спросил он.
— Не знаю, — ответил тот, по-прежнему не рискуя войти в комнату. Возможно. А что?
— Проездной из Ир-Лагаша в Тель-Рефаим, — объяснил Ницан, пряча билет. — Очень интересно, очень... — он подошел к книжным полкам. — «Руководство по симпатической магии», «Простейшие заклинания»... Цадок увлекался магией? — детектив взял первую из книг, быстро ее перелистал. Одна из страниц была заложена плотным листом бумаги. Ницан покачал головой. Использованный в качестве закладки лист оказался счетом от магазина «Гудеа» на приобретение перстня-змейки, а раздел, интересовавший обладателя книги, назывался «Воздействие на расстоянии».
Дальнейший осмотр не дал ничего нового. Детектив в сопровождении Шульги-младшего вернулся в приемную. Стол исчезнувшего секретаря тоже оказался абсолютно пуст. Разочарованно вздохнув, Ницан обратился к миллионеру.
— Похоже, ваш секретарь не вернется. Его очень встревожили мои подозрения. И не зря. Вы спрашивали о связи между перстнем, кубками яшпаа и смертью вашего отца. Так вот... — Ницан сжато рассказал ошеломленному Шульги о том, каким образом простенькое заклятье, вызывавшее метаморфозу одной породы дерева в другую, стало причиной смерти его отца. — Судя по всему, убийцей был ваш секретарь, — закончил он. — Узнав от вас о нашем утреннем разговоре, он всполошился не на шутку. Вы не знали, но он-то прекрасно знал, что я очень быстро выйду на мага. И воспользовался полученными из книг познаниями в симпатической магии, чтобы ликвидировать опасного свидетеля. Должен вам сказать, я опоздал всего на несколько минут...
— Вы хотите сказать, что Лугаль-Загесси мертв? — ахнул Пилесер Шульги.
— Мертвее не бывает, — хмуро ответил Ницан.
— Но это значит, что у вас нет никаких свидетелей! Только косвенные улики! — разочарованно воскликнул Шульги, вновь приходя в возбужденное состояние. — Хотя нет. Его могут опознать сотрудники магазина «Гудеа», верно? Вы ведь сказали, что Цадок именно там приобрел перстень для моего отца!
— «Гудеа»... Цадок мог воспользоваться вашим телекомом? — спросил Ницан.
— Мог, разумеется. А что?
— То, что никакого Цадока в магазине «Гудеа» опознать не смогут. Они видели ваш фантом и уверены в том, что именно вы купили украшение. Мало того: именно вам их консультант порекомендовал обратиться к Лугаль-Загесси.
— О небо... — простонал Пилесер Шульги, опускаясь на стул. — Выходит, единственным подозреваемым в совершении убийства, являюсь я?
Ницан пожал плечами.
— Нет, разумеется. Фантом — такая же косвенная улика, как и те, которыми мы располагаем в отношении Цадока. Кроме того, кукла из черного воска, обнаруженная вами в комнате секретаря, свидетельствует против него и в вашу пользу.
— Да, но этом в том случае, если полиция поверит, что я действительно ее нашел! А если они скажут, что двойника Лугаль-Загесси сделал я и именно я его убил? — Пилесер Шульги почти кричал. От его самообладания не осталось и следа.
— Успокойтесь, — сказал Ницан. — Не думаю, что они всерьез попытаются вас обвинить. В данный момент они вообще не занимаются расследованием смерти вашего отца. Их интересует убийство Лугаль-Загесси.
При этом детектив, разумеется, умолчал, что такой профессионал как Лугальбанда сумеет сложить два и два, если только уже не сделал этого.
— Но расследуя убийство Лугаль-Загесси они непременно выйдут на меня, — не унимался глава «Дома Шульги». Правда, слова детектива его немного успокоили. — Отсюда один шаг до смерти Навузардана Шульги...
— Значит, нам нужно поторопиться, — заметил Ницан. — Например, разыскать вашего секретаря. В этом случае мы сможем предъявить полиции настоящего преступника. Обилие улик вынудит его признаться. Верно?
Шульги кивнул, хотя на лице его сохранялось выражение сомнения.
— Мне нужно задать вам еще несколько вопросов — прежде, чем я продолжу расследование, — Ницан подчеркнул слово «продолжу».
— Да, конечно, — ответил Шульги. Вынув из кармана пачку бумажных салфеток, он вытер лоб, покрывшийся испариной во время разговора. — Я к вашим услугам. Но давайте вернемся в кабинет — у меня много дел. Со мной должны связаться наши партнеры, мне не хотелось бы нарушать рабочий график.
Вернувшись в кабинет, он немедленно связался с кем-то по телекому и повел малопонятный детективу разговор о каких-то банковских проблемах. Ницан, впрочем, и не слушал. Он был занят своими мыслями.
Умнику окончательно надоел карман. Он осторожно высунулся, увидел задумчивого детектива, осмелел и одним прыжком выскочил прямо на письменный стол перед занятым серьезным разговором Пилесером Шульги. Рапаит вприпрыжку подошел к телекому и оседлал темное облако, заменявшее фантома (видимо, Шульги не хотел, чтобы собеседник видел детектива или детектив собеседника). Попытки Ницана незаметными для Пилесера жестами призвать демона к порядку успеха не принесли. Умник сидел в двадцати сантиметрах от Шульги и корчил ему рожи.
Хмурый Шульги смотрел в стол, говорил короткими, властными фразами. Умнику надоело сидеть на облаке, он спрыгнул на стол, несколько раз перекувыркнулся через голову, перескочил на руку Шульги. Как раз в это время миллионер руку поднял — видимо к аппарату — и вновь положил на стол. Умник кубарем отлетел в сторону, и тут Ницан изловчился поймать его и вновь водворить в карман.
Закончив разговор, миллионер предложил Ницану задавать вопросы. Детектив поинтересовался содержанием завещания Навузардана Шульги. Пилесер помрачнел.
— Насколько я понимаю, вас интересует, у кого были основания желать смерти моего отца, — сухо сказал он. — Тут дела обстоят, опять-таки, не очень удачно для меня. Согласно завещанию, именно я являюсь главным наследником.
— А кто еще упомянут? — спросил Ницан. — Например, ваш брат?
— Этана? Он получает десятую часть основного капитала и компанию «Косметика Иштар» в управление. Правда, контроль над компанией также остается за мной.
— Понятно. Секретарь?
— Десять тысяч пособия в случае увольнения и двадцатипроцентную прибавку к жалованию, если остается, — ответил Пилесер Шульги.
— Кто-нибудь еще упоминается?
— Упоминаются многие, но суммы ничтожны — по сравнению с названными.
— Скажите, — после небольшой паузы спросил детектив, — вам говорит что-нибудь имя Зуэн?
— Зуэн? — Пилесер Шульги удивленно посмотрел на собеседника. — Да, это имя упоминается в конце завещания. Отец указал, что инженер из Ир-Лагаша Зуэн должен получить сто тысяч. Но только в том случае, если этот человек сам обратится ко мне после смерти Навузардана Шульги.
— Он обращался?
— Нет. Пока нет. А что? Вы его знаете?
— А не встречалось ли вам в завещании имя Ингурсаг? — детектив игнорировал вопрос миллионера.
Пилесер Шульги нахмурился.
— Судя по имени, это жрица Иштар? — он покачал головой. — Не знаю, она ли имеется в виду... Там указано, что я должен выплатить пятьдесят тысяч новых шекелей Восточному Дому Иштар. Кто эти люди? — спросил он. — Судя по всему, вы знаете. Какое отношение они имели к моему отцу?
— Зуэн — ваш брат по отцу, — ответил Ницан. — Его мать — Ингурсаг, верховная жрица Восточного дома Иштар. По ее словам, он живет в Ир-Лагаше, работает инженером на строительстве нового канала.
— Ир-Лагаш! — воскликнул Пилесер Шульги. — Ир-Лагаш, ну конечно же! В комнате Цадока вы нашли билет из Ир-Лагаша в Тель-Рефаим!
— Верно... Ваша корпорация как-то связана с Ир-Лагашем?
— Да, мы ведем строительные работы совместно с некоторыми местными строительными компаниями.
Требовательно запел телеком. Когда Пилесер ответил, над столом появилось изображение полицейского следователя Омри Шамаша, хорошо знакомого Ницану.
— Господин Пилесер Шульги, — сказал Шамаш, скользнув подозрительным взглядом по частному сыщику. — Вам необходимо немедленно прибыть в западные доки.
— А в чем дело? — Шульги нахмурился, но в голосе его явно слышался испуг. — У меня много дел, я не могу их прервать немедленно!
— Полицейский патруль Западного округа во время обхода обнаружил тело человека. Мы полагаем, что этот человек работает... работал в вашей компании.
— Почему вы так решили? — вмешался Ницан.
— У него на груди амулет с именем и знаком «Дома Шульги», — ответил следователь, по-прежнему обращаясь к Пилесеру Шульги. — Кроме того, первичная экспертиза подтвердила связь покойного с «Домом Шульги». Господин Шульги, среди ваших сотрудников кто-нибудь носит имя Цадок?
Шульги и Ницан переглянулись.
— Да, так зовут моего секретаря, — ответил Шульги.
— Где он сейчас?
— Он... он исчез. Сегодня утром.
Омри Шамаш, кивнул словно именно это и ожидал услышать.
— Необходимо провести опознание, — сказал он. — Поэтому я настоятельно прошу вас прибыть к западным докам как можно скорее.
— Что стало причиной смерти? — быстро спросил Ницан.
— Лиллу, — холодно ответил Шамаш. — Опознание весьма затруднительно, от него мало что осталось. Но мы надеемся на вашу помощь, господин Шульги.
Изображение исчезло. Пилесер уставился на детектива.
— Ну вот, — сказал он обреченно. — Теперь они возьмутся за меня как следует. Мне придется объяснить, почему Цадок исчез, что произошло...
— Не беспокойтесь, — сказал Ницан. — Заключенный между нами контракт позволяет мне присутствовать при опознании. Поедем туда вместе... — он озадаченно покрутил головой. — Лиллу, надо же! Жаль, что у вашего секретаря не было оберега — вроде вашего...
Заняты своими мыслями Шульги непонимающе посмотрел на Ницана.
— Я говорю вот об этом, — детектив указал на один из его браслетов. Браслет был сплетен из двух толстых золотых проволок, между которыми сверкали рубин и смарагд.
— Да, верно... — рассеянно произнес Пилесер Шульги. — Цадок не был традиционалистом...
* * *
Опознание прошло так, как того и ожидал Ницан. Иными словами — чисто формально. Полицейские не сомневались в личности человека, ставшего жертвой нападения дьяволицы. Сам детектив, впрочем, тоже полагал, что, скорее всего, именно останки Цадока были найдены в доках. Последнее слово оставалось за Пилесером Шульги. Клиент Ницана, по одному ему известным особенностям — то ли строению рук, то ли ног — подтвердил в присутствии мага-эксперта и следователя Шамаша: да, на столе в прозекторской лаборатории полицейского управления ему предъявили донельзя обезображенное тело именно бывшего секретаря компании.При этом, правда, Пилесер Шульги был чрезвычайно бледен и сверх необходимого на стол не смотрел. Действительно, то, что обычно оставляет после своей игры лиллу, предназначено для людей с крепкими нервами и богатым опытом. Поскольку ни тем, ни другим миллионер очевидно не обладал, к концу опознания его бледность приобрела зеленоватый оттенок. Выйдя на улицу с помощью частного детектива, он долго глотал свежий воздух и мужественно боролся с тошнотой. Тошнота победила. Голем-водитель, выполнявший заодно функции лакея и охранника, тщательно почистил своего господина, после чего бережно отнес на руках в золотистый лимузин. Ницан некоторое время решал: садиться ли и ему в «рахаб» клиента или отправляться восвояси. Но тут Пилесер Шульги слабым голосом позвал детектива. Ницан сел рядом с миллионером, машина тронулась.
Некоторое время они ехали молча. Потом Ницан сказал:
— Жаль, что нельзя было провести посмертное дознание. С жертвами лиллу некромагия не срабатывает.
— Да... — замороженным голосом произнес Шульги. — Очень жаль... Но что он мог бы нам сказать?
— Например, каковы были мотивы, толкнувшие его на это преступление, ответил детектив. — Или имена сообщников.
— Вы думаете, у него были сообщники?
Ницан неопределенно пожал плечами.
— Один наверняка, — сказал он. — Я не успел вам рассказать, господин Шульги. Госпожа Ингурсаг показывала мне портрет своего сына. Зуэн и Цадок не один и тот же человек, они совершенно непохожи друг на друга... — Ницан вспомнил стертые неброские черты погибшего секретаря Шульги и волевое мрачноватое лицо Зуэна.
— Прошло много лет, он мог измениться, — заметил Пилесер Шульги, рассеянно глядя сквозь стекло автомобиля на мелькавшие постройки центра.
Детектив покачал головой.
— Я попробовал экстраполировать черты его лица. Ничего общего. Так что, если позволите, я все-таки продолжу расследование. Должны же мы узнать все до конца. Связь между Зуэном и Цадоком, очевидно, существует доказательством тому билет из Ир-Лагаша. Но какова она, эта связь? И где в данный момент находится Зуэн?
Машина остановилась у «Дома Шульги». Ницан выбрался наружу, подождал, пока выйдет миллионер. Прежде, чем направиться к ступеням, Пилесер Шульги сказал:
— Я не уверен, что по-прежнему желаю продолжения вашего расследования. Честно говоря, я немного устал от всего этого. Улики, обнаруженные вами в комнате Цадока, прямо указывают на него, как на убийцу. Разве не так?
Ницан нехотя согласился с этим доводом.
— Думаю, я передам их в полицию сегодня же, — Шульги озабоченно посмотрел на часы. — Нет, по всей видимости, уже завтра. Что же до отсутствия схожести между Зуэном и Цадоком, то ведь это, в конце концов, не более, чем гипотеза — я имею в виду участие Зуэна в убийстве. Опять-таки, пусть полицейские свяжутся со своими коллегами в Ир-Лагаше, те отыщут Зуэна, допросят его, — он покачал головой. — Нет, господин Бар-Аба, у меня пропало желание ждать результатов от вашего расследования... — видимо, почувствовав, что последние слова прозвучали почти оскорбительно, он поспешно добавил: — Разумеется, я отдаю должное вашим способностям и тому, что удалось выяснить вам. В конце концов, именно вы указали на насильственный характер смерти моего отца.
— Скажите, — спросил вдруг Ницан, по-прежнему глядя в сторону, — а почему ваш отец перед самой смертью изменил завещание? Я слышал, что поначалу вы должны были получить равную долю с вашим кузеном. Разве не так?
Пилесер нахмурился.
— Отец не имел обыкновения делиться со мной своими планами, — ответил он. — Во всяком случае, он сделал это не по моей инициативе, уверяю вас. Просто накануне смерти вызвал адвоката и изменил завещание. Без объяснений — так, во всяком случае, рассказал адвокат. Я бы вполне удовлетворился половинным пакетом. К тому же Этана отнюдь не худший компаньон... миллионер замолчал, видимо, ожидая нового вопроса. Но Ницан ничего не спрашивал, и тогда Пилесер Шульги сказал: — Я не хочу, чтобы вы чувствовали себя обделенным, — он вернулся к машине, извлек из миниатюрного сейфа, встроенного в спинку переднего сидения, небольшой продолговатый сверток. Это вам, — сказал он. — Оплата за уже совершенное и компенсация в связи с прекращением следствия.
Детектив неохотно взял пакет, оказавшийся достаточно увесистым, пару раз подкинул его на руке.
— Вы все еще не убеждены в моей правоте? — спросил Пилесере Шульги. Но разве все, за исключением некоторых деталей, не ясно? Разве дальше полиция не разберется с делом сама?
Ницан кивнул.
— Наверное, разберется, — ответил он. — Наверное, я просто устал за последнее время. Всего хорошего, господин Шульги, — он медленно побрел домой. Пилесер Шульги его не останавливал.
Придя домой, Ницан дал волю скверному настроению. Для начала он в очередной раз заключил протестующего Умника в гексаграмму. После чего принялся в полном одиночестве накачиваться пальмовой водкой — на этот раз не фантомной из бесконечных запасов рапаита, а самой что ни на есть настоящей, купленной в ближайшей лавке. Как и следовало ожидать, напиток оказался отвратительным на вкус и коварным по результатам. Для начала в детективе проснулась тщательно подавляемая уверенность в уникальности его вокальных способностей. Причем репертуар для их реализации главным образом состоял почему-то из заупокойных псалмов, исполнявшихся на мелодии фривольных песенок двадцатилетней давности. Нервы соседей не выдержали. В дверь и окна начали колотить. На детектива это ничуть не подействовало. Он быстренько, короткими движениями, заколдовал дверь, так что никто не мог ее открыть снаружи, сам же затянул во все горло: «И в бездну нисходишь с миром», — сопровождаю скорбную песнь жрецов царицы мертвых Эрешкигаль молодецкой барабанной дробью, исполнявшейся судейским жезлом на крышке стола.
Вопли недовольных, призывавших на голову певца-любителя гнев и кары подземных Ануннаков, небесного Мардука и тель-рефаимской полиции, в конце концов, ему надоели.
И одновременно поднявшееся было настроение вновь упало почти до нуля. Он допил остатки мутного горлодера и угрюмо уставился на опустевшую бутылку.
— Кой черт... — уныло пробормотал он. — Чем напиваться, пошел бы к Нурсаг. Уже который месяц обещаю... — он обхватил голову руками и застонал, снедаемый не вполне искренним раскаянием.
Словно эхом этого стона раздался негромкий голос:
— Ницан, эй, Ницан!..
Ницан замер, окинул настороженным взглядом комнату. Собственно, это далось с трудом, поскольку предметы расплывались и подрагивали, словно отражение в воде.
— Кто здесь? — грозно спросил он, взяв на всякий случай за горлышко пустую бутылку и многозначительно постукивая ею по ребру стола. — А вот я сейчас кое-кому кое-чего проломлю... Для знакомства.
Тут он сообразил, что наложенные им самим магические запреты никому не позволили бы войти в помещение. Он решительно поднялся и двинулся к двери. Бутылку он, на всякий случай, не выпускал из рук, почему-то считая прямое физическое воздействие в определенных случаях более действенным, нежели сверхъестественное. Кроме того, среди качающегося с каждым шагом мира, она казалась неподвижной и надежной точкой опоры.
— Кто здесь? — повторил Ницан, склоняясь к замочной скважине.
Раздался мелодичный смех.
— Вот чудак, это же я. Ты что, не узнаешь?
— Нурсаг? — пробормотал Ницан. — Вот черт... Подожди минутку, сейчас открою!
Бутылка полетела в угол, на груду старого тряпья. Ницан лихорадочно перебирал в памяти слова, снимающие заклятья с входа. Примерно с третьего раза ему это удалось. Дверь легко подалась, в комнату впорхнула девушка, почти девочка — в скромном, но очень изящном наряде. Та самая Нурсаг, знакомству с которой Ницан был обязан приобретением на черном рынке безлицензионного судейского жезла.
— Привет, дорогой! — весело воскликнула она.
— Нурсаг... — повторил Ницан постепенно трезвея. — Я как раз думал о тебе...
Пол перестал качаться, но резкость наводить все еще было трудновато.
— Нурсаг...
— Что ты заладил — Нурсаг, Нурсаг! — она протянула руки. — Ну, поцелуй же меня!
Ницан подчинился. Вернее, попытался подчиниться, но из-за предательски качнувшегося пола обнял девушку не за плечи, а аккурат чуть ниже талии, уткнувшись головой в живот.
От неожиданности Нурсаг с размаху уселась в кстати подвернувшееся кресло, а увлеченный ее падением детектив уселся на девушку верхом.
— Вот ч-черт... — пролепетал он вконец сконфуженно. И услышал пронзительный визг заточенного в гексаграмму Умника, до того смирившегося с участью и хранившего молчание. Этот визг словно ледяным холодом обдал затуманенное сознание Ницана. Слова извинения за неуклюжесть замерли у него на губах. Лицо девушки, глядевшей на него снизу вверх, было искажено хищной гримасой. Растянувшиеся в улыбке губы приподнялись, обнажая длинные острые клыки. Ницан шарахнулся в сторону. Ему это удалось чудом. Лиллу только глубоко расцарапала когтями его руки. Детектив бросился в угол, к вороху разбросанной одежды. Трясущимися руками выхватил из кармана куртки магический жезл.
Лиллу, готовившаяся к прыжку, замерла. С верхушки жезла сорвались одна за другой три крохотные молнии — голубая, белая и красная. Каждая из них, соприкасаясь с демоницей, рассыпалась множеством искр, образовывавших почти невидимую, но надежную сеть вокруг чудовища. Через несколько мгновений лиллу оказалась опутанной прочной трехцветной сеткой.
— Так-то лучше, — выдохнул Ницан, утирая со лба пот. Не отворачиваясь от плененной лиллу, он нащупал за спиной стул, пододвинул и сел. — Ну и времена пошли — лиллу забирается в дом. Когда это было видано, а?
Лиллу, утратившая под воздействием жезла человеческий облик, одновременно и утратила способность к членораздельной речи. Так что вопрос Ницана носил риторический характер. Ницан задумчиво посмотрел на выдающиеся вперед волчьи челюсти, на перепончатые крылья. То, что лиллу первоначально выглядела как Нурсаг, объяснялось, по-видимому, тем, что чудовище учуяло мысли детектива о девушке, к тому же — существенно окрашенные чувством вины за бесконечно откладываемое обещанное свидание.
Но сам факт появления демоницы именно здесь, у него под дверью, не имел никаких объяснений.
— Послушай, — сказал детектив. — Давай договоримся.
Лиллу дернулась, насколько ей позволяла магическая клетка.
— Ты мне ответишь на несколько вопросов... Ничего-ничего, я попробую понять. И тогда я тебя освобожу. Если нет — вызываю специалистов из полиции.
При упоминании полицейских экспертов, демоница съежилась. Методы некоторых коллег Лугальбанды были эффективны, хотя и грубоваты.
— Прекрасно, — удовлетворенно сказал детектив. — В таком случае, вопрос: смерть Цадока — твоя работа?
Лиллу тупо уставилась на Ницана, и он сам себя ругнул: не знает она никакого Цадока, имя для нее — пустой звук.
— Ты сегодня охотилась в доках?
Лиллу кивнула и облизнулась.
— Ага-а... — протянул детектив. — Интересно. Ты что же, специализируешься на всех, кто так или иначе причастен к расследованию убийства Навузардана Шульги?.. Нет-нет, я не требую ответа... Как он попал туда? Почему пошел с тобой?
Лиллу попыталась отрицательно мотнуть уродливой головой.
— Не пошел с тобой? — Ницан нахмурился. — То есть, ты не... — он задумался. — Ты поджидала его там? — это не походило на обычную тактику демониц, но все-таки было возможным — если лиллу чересчур голодна.
Но нет, она вновь отрицательно качнула головой и обнажила острые клыки в подобии усмешки.
— Он прятался там?
Лиллу вместо этого подняла скрученные когтистые лапы и довольно неуклюже показала, будто что-то несет.
— Его туда принесли? — озадаченно спросил Ницан.
Лиллу кивнула и закрыв глаза, свесила голову набок.
— То есть, он был без сознания? — догадался Ницан.
Демоница несколько раз кивнул. Взгляд ее налитых кровью глаз приобрел просительное выражение.
— Ладно-ладно, — сказал детектив. — Уговор есть уговор, — он коснулся жезлом сетки-ловушки. Сеть растаяла. В то же мгновение лиллу вылетела в распахнутую дверь.
— Вот черт, — Ницан растерянно проследил за ней взглядом. — А насчет появления здесь я и не спросил...
Умник требовательно запищал. Ницан оглянулся.
— Да выпущу я тебя, выпущу, — мрачно сказал он. — Заслужил, чего там.
Кроме того, ему хотелось сейчас поразмышлять вслух, а лучше всего это получалось, когда напротив сидел рапаит. Умник с некоторой опаской прошелся по столу, переваливаясь на птичьих лапках, добрался до чернильницы, сел и подпер морду передней лапкой.
— Слушай внимательно, Умник, — сказал детектив, подняв указательный палец. — Слушай и запоминай: никогда и ни при каких обстоятельств не подталкивай меня к проведению самостоятельного расследования.
Умник согласно кивнул, после чего вдруг сорвался со своего места так, будто в лапах его были спрятаны пружины. Ницан, собиравшийся было продолжить назидательный монолог, недовольно на него уставился.
— Ты что это? — грозно вопросил он. — А ну-ка, на место, я еще не договорил.
Странно, Умник и ухом не повел. Он продолжал прыгать по столу, выписывая какие-то загадочные вензеля.
— Ты чего это? — Ницан обиделся. — Тебе что — неинтересно?
Умник на мгновение остановился и искоса посмотрел на детектива. Ницану показалось, что его маленькие блестящие глазки хитро прищурились. Детектив озадаченно уставился на рапаита.
— Что-то я не понял, Умник... — протянул он. — К чему ты клонишь?
Крысенок вновь запрыгал по столу. Детектив обратил внимание на то, что его прыжки отнюдь не беспорядочны. В замысловатом маршруте чувствовалась какая-то система, что-то знакомое...
Неясная мысль забрезжила в голове Ницана.
— Стоп-стоп, — сказал он. — Ну-ка, еще раз. Повтори свои пируэты!
Умник с готовностью вскочил на чернильницу, посидел на ней, уставившись в пустое пространство, потом скорчил несколько уморительнейших гримас кому-то невидимому, затем сделал прыжок, словно уворачиваясь от кого-то, и вернулся на место — к самой руке детектива. Ницан готов был поклясться, что видел недавно точь-в-точь такие же движения.