Страница:
Когда первая страница была исписана, со стола на смену ей слетела вторая. Забена откровенно улыбалась, глядя на Уэллена. Танцующее перо и летающие страницы были так забавны, словно явились прямиком из детского сна.
После третьей страницы перо замерло. Последний лист присоединился к двум другим, безмятежно парившим над головой карлика, и после этого все вернулось на стол.
Мани явно забавлялся, глядя на гостей. Уэллен же был совершенно сбит с толку. Сейчас карлик казался благожелательным и отзывчивым. Но не был ли давешний искушенный маг, пленивший Пурпурного Дракона, куда больше похож на истинного Серкадиона Мани? Можно ли доверять согбенному старцу, или карлик преследует собственные цели?
— Скажи, магистр Бедлам, произносил ли твой Сумрак слово «враад»? Мне следовало уделить ему побольше внимания, но он, казалось, только наблюдал за мной. Некроманты и Король-Дракон были куда интереснее…
На один из своих вопросов Уэллен уже частично получил ответ. Истинный Серкадион Мани был скорее волшебником, который обманул Короля-Дракона и одолевал бесчисленных противников на протяжении эпох. Он наслаждался противоборством, даже будучи совершенно уверен в его исходе. По прошествии веков — или, скорее, тысячелетий — они, вероятно, сделались его единственным развлечением. Даже самый ревностный книжник не может заниматься исследованиями постоянно.
Интересно, насколько он сумасшедший?
С некоторым запозданием Уэллен вспомнил о вопросе карлика. Сделав вид, что размышляет, он, наконец, ответил:
— Может, да. А может, и нет. Звучит знакомо, однако я могу и ошибаться.
Карлик выпрямил ноги и встал на пол. Глаза его устремились в потолок, точно он разглядывал что-то, существовавшее лишь в его памяти.
— Вы, мои юные друзья, и представления не имеете о ваших предках. Мы держали в руках такую силу, о какой сейчас даже Повелители Мертвых могут только мечтать. Наш мир, Нимт, был для нас игрушкой… и мы наигрались ею вдоволь. Мы начали извращать и искажать его законы, превратив его в жалкую пародию на прежний Нимт. И с его детьми, с нами, случилось то же самое.
Серкадион Мани описал рукою дугу, и в воздухе возникло изображение — но не простая плоская картина, а живой, дышащий пейзаж. Облака безмятежно плыли над головами, и к ним то и дело взмывали крохотные летучие существа. Наклонившись поближе, Бедлам увидел, что ландшафт — не природный, а созданный скульптором, настолько искусным, что рукотворные следы почти незаметны для глаза. В отдалении высились два-три великолепных здания — видимо, замки или башни.
— Таким был вид из моего окна…
При этих словах Мани заметно постарел. Колдун явно тосковал по своему прежнему миру, хотя наверняка отверг бы подобное утверждение.
Карлик еще несколько мгновений вглядывался в пейзаж, а затем уничтожил его одним взмахом руки.
— Но всего этого больше нет. Даже в то время, когда я решил уйти, поняв, до чего мы доигрались, он уже разлагался.
Он снова описал рукой дугу, создавая другой образ — чем-то неуловимо отличавшийся от первого. Поначалу Уэллен с Забеной и не заметили различий. Ученый лишь ощутил тревогу, совсем как при виде неизлечимо больного, который чувствует близкую смерть, но не хочет узнать правду, боясь, что подозрения его подтвердятся. В этом мире облака тянулись по небу слишком лениво. Летунов больше не было. Других внешних отличий Уэллен не заметил, но это ничего не значило. Если Нимт, как сказал Серкадион Мани, уже начал разлагаться, разложение началось с предметов невидимых и неощутимых — то есть законов природы, на которых держится все сущее.
Карлик снова взмахнул рукой, и пейзаж рассыпался на множество эфемерных осколков, исчезнувших, не долетев до пола.
— Могу лишь представить, как выглядел Нимт, когда его покидали… как его?.. Сумрак и твои предки. Больной, извращенный… Повелители Мертвых плоховато помнят собственное прошлое, но я давно подозревал, что их владения — зеркало тех времен.
Уэллен кивнул. Примерно то же самое говорил и Сумрак.
— Я верно сделал, что оставил те места, — продолжал Мани, взяв себя в руки. — Но враады все еще живы, хоть и весьма… отдаленно. Например, в тебе…
Забена наклонилась поближе к Уэллену.
— Он все больше и больше похож на Сумрака, — шепнула она.
Карлик с очевидным недовольством прижал иссохшую ладонь ко лбу.
Прекрати! — прикрикнул он в пустоту. — Силой ты не добьешься ничего, кроме лишней боли!
Ученый поднялся. Кресло тут же ушло из-под него, растворившись в камнеподобном веществе пола, из которого появилось.
— С тобой все в порядке?
— Этот Король-Дракон начал слегка досаждать мне, не более. Некоторые просто не в силах примириться с неизбежным. Кое-кто не в силах даже признать, что Серкадион Мани неизмеримо превосходит его. Я — враад, достигший большего, чем кто бы то ни было! Именно я открыл путь к могуществу для своего народа и показал ему, на что он способен… однако ко мне не слишком-то прислушались! А эти драконы — просто мальчишки! Я собрал здесь знания двух миров, и все это — к моим услугам, когда бы ни потребовалось!
Вопреки своим словам, Мани вдруг заморгал.
— Пожалуй, с ним придется что-то решать, но — позже. — Серкадион Мани поднял взгляд на своих гостей. — Моя речь напомнила мне о стоящей перед нами задаче. Ты обещал мне знания в обмен на услугу. Я не вижу причин долее откладывать наш обмен. Даже то немногое, что я узнал, наблюдая за тобой, изумительно! Я и не помышлял исследовать восточные моря или Моря Андромакуса на западе. — Широким жестом он обвел свои владения. — Как мог я оставить то, что собирал столько времени? Вот если бы я мог забрать все с собой, тогда…
Забрать с собой? Так вот он чего добивается! — подумал исследователь, вспомнив о внезапном перемещении цитадели. Быть может, волшебник пытается устроить так, чтобы его убежище способно было путешествовать из страны в страну? И даже — с континента на континент? Из того, что знал Уэллен о телепортации, следовало, что Серкадиону Мани требуется побольше узнать о том месте, куда он хочет переместиться. Возможно, он способен телепортироваться и вслепую, но даже для карлика это рискованно — родина Бедлама была слишком далеко.
И риск только увеличится, если он возьмет с собой всю цитадель.
Вообразить такое нетрудно. Труднее было поверить. Уэллен никогда прежде не слышал о столь могущественных колдунах.
— А как же Сумрак?
— Его пора наступит, когда ты отдашь мне мое.
— К тому времени он может погибнуть.
— Если он — враад, то не погибнет. А если нет… если нет, он погиб задолго до того, как вы, мои юные друзья, явились ко мне.
— Что я должен делать?
Внезапно оказавшись перед небывалой задачей, ученый забеспокоился. Мани легко мог очистить его сознание, превратив его, Уэллена Бедлама, в новорожденного младенца. Возможно, карлик и намеревался сделать это с самого начала.
— Ничего особенного… просто — довериться мне. Смерив взглядом гостей, Серкадион Мани в очередной раз хмыкнул.
В руке его, где только что ничего не было, появился плоский квадратный предмет из неведомого Уэллену серого материала. Это было не то вещество, из которого состояли стены цитадели, но похожее. Один край загадочного предмета был мастерски окован металлом с выбитыми чернью непонятными рунами неведомого языка. Все люди говорили на Общем языке, хотя и не могли выяснить почему, но существовали записи и на других языках, которыми пользовались некоторые расы задолго до Королей-Драконов.
Серкадион Мани направил артефакт металлическим концом на гостей и некоторое время изучал Забену.
Она, отступив назад, покачала головок:
— Это не моя сделка, карлик! Я не предлагала тебе красть мысли из своей головы!
— Возможно, в самом скором времени ты передумаешь, — резко отвечал карлик, причем на губах его вновь заиграла зловещая улыбка. Он перевел взгляд на Уэллена. — А ты тоже решил отступиться?
Оставив в стороне жизнь Сумрака, Уэллен взвесил возможные последствия отказа. Из цитадели выставят немедленно. Это самое меньшее. Не считая призрака старого чародея по ночам.
— Делай, что должен.
— Я всегда делаю то, что должен. Пойми это, пожалуйста.
Пока Уэллен силился понять последнюю фразу, нечто стиснуло его тело. Забена закричала. Он ничего не мог поделать. Что-то наподобие щупалец, крепче железа, оплело его руки и ноги. Чародейка билась в таких же щупальцах. Уэллен не мог понять, откуда они взялись, за спиной Забены была непроглядная тьма. Оглянувшись назад, Уэллен увидел только тени. Казалось, щупальца тянутся откуда-то из темноты.
Карлик медленно ковылял к нему, зажав в вытянутой руке свой странный инструмент. Мани покачал головой:
— Извините, но так надо. Каждый раз.
Щупальца сжались еще крепче. Бедлам едва мог вертеть головой из стороны в сторону — чего и хотел старый колдун. Повинуясь безмолвному приказу, щупальца заставили ученого опуститься на колени, Серкадион Мани улыбнулся в последний раз и приложил металлический край артефакта ко лбу пленника.
Голова Уэллена дернулась назад, словно его ударило молнией. Второй удар, уже не такой сильный, застиг его, едва он оправился от первого, и шок еще не прошел, когда последовал третий, чуть послабее второго.
Ритм нарушила лишь одна вариация. Короткой вспышкой в памяти мелькнули мрачные владения Повелителей Мертвых. Агония, сотрясавшая замок некромантов, вогнала ученого в дрожь.
Волны боли становились все слабее и слабее, пока не перестали ощущаться вовсе. Ученый моргнул — и только тут понял, что с того момента, как Серкадион Мани коснулся его своей игрушкой, он не раскрывал крепко зажмуренных глаз. Едва комната перестала плыть перед глазами, Уэллен заметил в ней небольшие перемены. Не понимая, когда Мани успел сделать перестановку, он посмотрел на Забену.
На ее месте стоял карлик.
— Вышло несколько дольше, чем я предполагал, — заметил приземистый человечек почти дружелюбным тоном. — Мало кто посвящает себя знанию так, как это сделал ты. Я имею в виду, из краткоживущих.
— Что ты со мной сделал? — Уэллен безуспешно пытался вырваться, но щупальца держали крепко. — Где Забена?
— Весьма типичные вопросы. А что-нибудь пооригинальней? Сейчас.
Мани коснулся пальцем одного из щупалец, и те принялись разворачиваться. Меньше чем через минуту ученый был свободен.
Что ты сделал с ней?
Отослал. Или ты предпочел бы, чтобы она столько времени ждала здесь?
— Времени… — Он взглянул на сгорбленного колдуна. — Сколько же я… ведь это продолжалось всего несколько мгновений, верно?
Мани сочувственно покачал головой:
— День успел смениться ночью, мой юный ученый друг. В твоем сознании оказалось куда больше, чем я ожидал. Мы куда более схожи, чем я думал поначалу. Должен сказать, такие встречи придают свежих сил…
Однако Уэллену хотелось вовсе не общих слов.
— Что эта штука сделала со мной?
— Просто читала память. Как сознательную, так и ту часть, где хранятся все знания и ощущения. Ты сам понимаешь, что в мире ничего не пропадает бесследно. Сохраняется даже то, что узнаешь мимоходом. Мое творение отыскивает это все и воспроизводит.
Бедлам с интересом взглянул на волшебный предмет в морщинистой руке карлика.
— И что же ты со всем этим будешь делать?
— Просмотрю позже. Времени всегда достаточно. Может быть, и через несколько лет, но оно обязательно найдется.
Уэллен почти расслышал усталость в голосе карлика.
— Ты можешь отвести меня к Забене?
— Конечно.
Серкадион Мани коснулся лба и заморгал.
— Что случилось?
— Этот Король-Дракон становится надоедливым. Знал бы я, что он доставит столько хлопот, оставил бы его снаружи, биться в стенку.
Бедлам припомнил уже мелькавшую мысль.
— Отчего же ты попросту не убьешь его? Ты же мог это сделать.
— Я еще не изучил его и не скопировал его память, — отвечал Мани, словно все это разумелось само собою. — У меня ничто не пропадает даром.
Затем они оказались в другой комнате. Забена, расхаживавшая от стены к стене — и, пожалуй, уже довольно давно, — замерла на месте. Ярость и разочарование прорвались наружу, едва она увидела карлика.
— Ты! Как ты посмел держать меня здесь все это время?! — Она бросилась к Уэллену и крепко обняла его. — С тобой все хорошо? Скажи же что-нибудь!
— Все в порядке, Забена. Кроме нескольких встрясок, я ничего и не почувствовал. Он не причинил мне вреда.
— А он об этом думал? — Не отпуская ученого, она взглянула на Серкадиона Мани. — Спроси его сам, Уэллен! Спроси, что бы он делал, если бы покалечил тебя!
— Я весьма сожалел бы об этом, — ответил карлик, не дожидаясь вопроса Бедлама. — Утрата знания всегда достойна великого сожаления.
— Больше, чем утрата жизни?!
— Жизнь сменяется другой жизнью, а знание зачастую пропадает надолго. Порою и навсегда.
Карлик, несомненно, говорил совершенно серьезно. Как бы он ни был похож на Уэллена, здесь они расходились во взглядах. Для Бедлама жизнь была важнее всего. Гибели тех, кто прибыл с ним, даже Прентисса Асаалька, он не забудет до собственной кончины.
Однако Серкадион Мани не замечал в своем образе мыслей ничего странного.
— Я сделал все, что мог, дабы убедиться в безопасности процедуры. Я никогда не трачу впустую того, что может пригодиться впоследствии.
Неужели такими были их предки? Уэллен от души надеялся, что нет. Призрак Шариссы Зери вовсе не походил на карлика. Она умела ценить жизнь.
— Мы можем обсудить это все подробно, — продолжал Мани, — но я полагаю, что ты все еще желаешь завершения нашей сделки.
Сумрак! — Да.
— Тогда мы можем начать.
— Что от меня требуется?
Уэллен ожидал, что карлик заставит его лечь — ведь Повелители Мертвых ввели Забену в своего рода транс. Если некроманты и карлик принадлежат к одному народу, логично предположить, что и методы у них схожие.
Но Уэллен ошибался. Мани поднял на него взгляд.
— Ничего, кроме самого присутствия, чтобы я мог сосредоточиться. Можешь сидеть, спать, беседовать или даже ходить но потолку. Пока ты неподалеку, я могу вести поиск.
Мани поднял руки, и на раскрытых ладонях возникла книга дракона. Только сейчас Уэллену удалось как следует разглядеть стилизованное изображение на обложке. Оно было точно таким, как его описывали. Какая искусная, филигранная работа! Ученого смутил, правда, цвет переплета — вроде бы в прошлый раз он золотым не был. Или был? Уэллен не удивлялся своим колебаниям: все, что произошло перед магическим чтением памяти, помнилось очень смутно. Оставалось лишь надеяться, что ничто не пропало навсегда. Уж лучше забыть самому, чем подвергнуться краже.
— Вот оно, — пальцы Серкадиона Мани пробежали но одной из страниц. Он снова моргнул от боли, но продолжал читать. — Да. Коротко и сложно. Но простая мысль вряд ли и сработала бы… Никому не под силу удерживать подобные построения и в то же время продолжать поиск…
Интерес карлика возрастал на глазах. Забена придвинулась к ученому:
— Ты думаешь, это разумно? Еще притащит сюда одного из этих Повелителей или некри…
— Поздно опасаться.
Мани что-то забормотал про себя. Глаза его поднялись от страницы и теперь смотрели словно в иной мир. Уэллен впервые после того, как вошел в цитадель, ощутил знакомое гудение, предупреждающее об опасности. Держа в узде Короля-Дракона и сплетая сложные чары, Серкадион Мани не желал тратить силы на ничтожные способности новоиспеченного чародея.
Он почувствовал, как шевельнулась волшебница, сидевшая рядом, и понял, что к ней также вернулся ее дар. Уэллен надеялся, что ей не придет в голову что-нибудь предпринять. Если Забена решит, что настала пора нанести карлику ответный удар, тот и впрямь может вызвать сюда не Сумрака, а кого-нибудь еще. Такого, что они будут жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. То есть очень недолго.
Ноздрей их достиг слабый запах разложения и смерти. Забена, несмотря на привычку к этому запаху, задрожала — наверное, ждала, что сейчас заклинание Серкадиона Мани призовет сюда одного из ее бывших хозяев.
Тут карлик нахмурился и завертел головой. Что-то ищет — решил Уэллен. Но что ему могло понадобиться? Мани явно не сомневался, что даже принадлежащий некромантам мир не может укрыться от его всепроникающего чутья…
Наконец карлик со вздохом открыл глаза. Его взгляд некоторое время блуждал по комнате, словно закутанный в плащ чародей должен был оказаться рядом со своими друзьями.
— Что случилось? — спросил ученый.
Быть может, они опоздали? Быть может, Сумрак уже там, где никто не властен его спасти?
— Он должен быть здесь. Правду сказать, я чую, что он… невероятно… ничего подобного… неужели?..
Еще мгновение назад Уэллен не мог бы вообразить себе карлика в замешательстве. Серкадион Мани знал абсолютно все, мог удовлетворить любую свою прихоть. И тем не менее сейчас он был совершенно растерян…
— Вот оно что! — пробормотал наконец колдун. — Вот оно что… окольный путь! Достойно враада!
— Что он там бормочет? — шепнула Забена.
— Не зна…
Но тут Серкадион Мани, полностью вернувшись мыслями в комнату, простер скрюченную руку к гостям:
— Идемте! Он должен быть там!
На этот раз Уэллен успел приготовиться к перемещению.
Они очутились в другом коридоре, но ученый не успел оглядеться: все его внимание было приковано к карлику, сжимавшему руками свою голову — очевидно, от страшной боли. Бедлам потянулся было к нему, чтобы чем-нибудь помочь, но Мани лишь отмахнулся:
— Вздор! Вздор!
— Ты! Ты обманул меня!
Услышав крик из дальнего конца коридора, Уэллен забыл обо всем. Он обернулся, не в силах поверить своим ушам.
— Уэллен! Он здесь!
Сумрак стоял посреди длинного узкого коридора, обуреваемый страшной яростью. Ярость, несмотря на расстояние и скрывавший его лицо капюшон, была очевидна — и направлена не на Уэллена с Забеной, а на маленького согбенного человечка, приведшего их сюда.
С виду чародей был совершенно невредим, словно и не было жестокой битвы с кузенами. Уэллен понимал, что не все раны бывают видимы глазу, но Сумрак, похоже, совершенно не пострадал, если только его крайнее возбуждение не было тому признаком.
— Который тут Серкадион Мани?! — орал закутанный в плащ чародей. — Который? Я уже осмотрел полки, ее нигде нет!
Сумрак поднял с пола тяжеловесную багровую книжищу и швырнул ее на пустую полку. Уэллен моргнул от неожиданности. Он был так захвачен появлением чародея, что даже не заметил полок, тянувшихся вдоль стен коридора.
Книги! Полки с книгами ряд за рядом уходили вдаль! Этот коридор был намного длиннее прежнего. Быть может, он даже вовсе не имел конца.
Все книги были одинаковые по форме и цвету. Только в одном этом коридоре хранились сотни — нет, тысячи! — томов, а вдалеке видны были еще коридоры, расходившиеся в стороны! Что же, и в тех — полки с книгами? Неудивительно, что Сумрак потерпел неудачу в поисках… в поисках чего?
Обезумевший колдун схватил еще один том и показал ученому переплет.
Стилизованный дракон… Уэллену не нужно было глядеть на остальные книги, чтобы понять, что все они имеют точно такой же вид.
— Которая из них? — зарычал Сумрак. — Где настоящая книга дракона?
Серкадион Мани хмыкнул. В руках его снова появилась книга, которой он пользовался несколько минут назад. Карлик швырнул книгу в сторону разъяренного чародея, и та с потрясающей точностью попала прямо в жадные пальцы. Забыв обо всем остальном, Сумрак принялся листать книгу, однако через несколько мгновений его ярость удвоилась. Очевидно, в книге не было того, что он надеялся найти.
— И это — тоже не она! — Книга полетела в скопившуюся у ног чародея кучу. — Еще одна порция бессмысленного мусора!
Лицо карлика потемнело.
— Мусора?! Да, ведь ты — враад… Тебя интересуют только собственные желания! Все остальное надлежит отмести в сторону, как бесполезный хлам.
— Мне нужно только одно! Больше мне ничего не требуется от этого проклятого паразитического мира! Где настоящая книга дракона?
Он не понимал. Уэллену стало жаль Сумрака — безумие настолько овладело им, что он не понимал того, что пытался показать Серкадион Мани.
Для карлика это тоже было очевидно. В руках его появилась еще одна книга со стилизованным рисунком, только переплет ее был зеленым. Он поднял ее повыше.
— Вот истинная книга дракона.
— Дай ее сюда!
Мани не обратил внимания на этот крик. Отпустив книгу так, что та проплыла в воздухе на несколько футов вперед, он добыл из ниоткуда другую, на этот раз небесно-голубую.
— Вот истинная книга дракона.
Сумрак хотел что-то сказать, но тут же осекся. Он просто смотрел на карлика и парящие в воздухе книги.
Вскоре перед Уэлленом и Забеной образовалась настоящая книжная радуга. Никогда еще Уэллену не доводилось видеть такого разноцветья. Он насчитал дюжину оттенков одного зеленого, и это наверняка были еще не все. Книга за книгой возникали и исчезали, уступая место другим.
— Все это — настоящая книга дракона. — карлик откровенно забавлялся ужасом на лице чародея. — Как и каждый том на каждой полке каждого коридора.
— Все… это?
Бедлам подозревал, что Серкадион Мани сказал еще не все, и последние его слова должны были исчерпать все запасы надежды и гнева, еще оставшиеся у Сумрака.
— Именно так, мой темный обиженный друг.
Мани махнул рукой, и разбросанные книги мигом вернулись на свои места. Бессчетные тома, созданные им, также пропали — несомненно, отправившись на свои полки.
Серкадион Мани широко улыбнулся и заключил:
— Тебе придется осмотреть и все остальные библиотеки.
Глава 18
После третьей страницы перо замерло. Последний лист присоединился к двум другим, безмятежно парившим над головой карлика, и после этого все вернулось на стол.
Мани явно забавлялся, глядя на гостей. Уэллен же был совершенно сбит с толку. Сейчас карлик казался благожелательным и отзывчивым. Но не был ли давешний искушенный маг, пленивший Пурпурного Дракона, куда больше похож на истинного Серкадиона Мани? Можно ли доверять согбенному старцу, или карлик преследует собственные цели?
— Скажи, магистр Бедлам, произносил ли твой Сумрак слово «враад»? Мне следовало уделить ему побольше внимания, но он, казалось, только наблюдал за мной. Некроманты и Король-Дракон были куда интереснее…
На один из своих вопросов Уэллен уже частично получил ответ. Истинный Серкадион Мани был скорее волшебником, который обманул Короля-Дракона и одолевал бесчисленных противников на протяжении эпох. Он наслаждался противоборством, даже будучи совершенно уверен в его исходе. По прошествии веков — или, скорее, тысячелетий — они, вероятно, сделались его единственным развлечением. Даже самый ревностный книжник не может заниматься исследованиями постоянно.
Интересно, насколько он сумасшедший?
С некоторым запозданием Уэллен вспомнил о вопросе карлика. Сделав вид, что размышляет, он, наконец, ответил:
— Может, да. А может, и нет. Звучит знакомо, однако я могу и ошибаться.
Карлик выпрямил ноги и встал на пол. Глаза его устремились в потолок, точно он разглядывал что-то, существовавшее лишь в его памяти.
— Вы, мои юные друзья, и представления не имеете о ваших предках. Мы держали в руках такую силу, о какой сейчас даже Повелители Мертвых могут только мечтать. Наш мир, Нимт, был для нас игрушкой… и мы наигрались ею вдоволь. Мы начали извращать и искажать его законы, превратив его в жалкую пародию на прежний Нимт. И с его детьми, с нами, случилось то же самое.
Серкадион Мани описал рукою дугу, и в воздухе возникло изображение — но не простая плоская картина, а живой, дышащий пейзаж. Облака безмятежно плыли над головами, и к ним то и дело взмывали крохотные летучие существа. Наклонившись поближе, Бедлам увидел, что ландшафт — не природный, а созданный скульптором, настолько искусным, что рукотворные следы почти незаметны для глаза. В отдалении высились два-три великолепных здания — видимо, замки или башни.
— Таким был вид из моего окна…
При этих словах Мани заметно постарел. Колдун явно тосковал по своему прежнему миру, хотя наверняка отверг бы подобное утверждение.
Карлик еще несколько мгновений вглядывался в пейзаж, а затем уничтожил его одним взмахом руки.
— Но всего этого больше нет. Даже в то время, когда я решил уйти, поняв, до чего мы доигрались, он уже разлагался.
Он снова описал рукой дугу, создавая другой образ — чем-то неуловимо отличавшийся от первого. Поначалу Уэллен с Забеной и не заметили различий. Ученый лишь ощутил тревогу, совсем как при виде неизлечимо больного, который чувствует близкую смерть, но не хочет узнать правду, боясь, что подозрения его подтвердятся. В этом мире облака тянулись по небу слишком лениво. Летунов больше не было. Других внешних отличий Уэллен не заметил, но это ничего не значило. Если Нимт, как сказал Серкадион Мани, уже начал разлагаться, разложение началось с предметов невидимых и неощутимых — то есть законов природы, на которых держится все сущее.
Карлик снова взмахнул рукой, и пейзаж рассыпался на множество эфемерных осколков, исчезнувших, не долетев до пола.
— Могу лишь представить, как выглядел Нимт, когда его покидали… как его?.. Сумрак и твои предки. Больной, извращенный… Повелители Мертвых плоховато помнят собственное прошлое, но я давно подозревал, что их владения — зеркало тех времен.
Уэллен кивнул. Примерно то же самое говорил и Сумрак.
— Я верно сделал, что оставил те места, — продолжал Мани, взяв себя в руки. — Но враады все еще живы, хоть и весьма… отдаленно. Например, в тебе…
Забена наклонилась поближе к Уэллену.
— Он все больше и больше похож на Сумрака, — шепнула она.
Карлик с очевидным недовольством прижал иссохшую ладонь ко лбу.
Прекрати! — прикрикнул он в пустоту. — Силой ты не добьешься ничего, кроме лишней боли!
Ученый поднялся. Кресло тут же ушло из-под него, растворившись в камнеподобном веществе пола, из которого появилось.
— С тобой все в порядке?
— Этот Король-Дракон начал слегка досаждать мне, не более. Некоторые просто не в силах примириться с неизбежным. Кое-кто не в силах даже признать, что Серкадион Мани неизмеримо превосходит его. Я — враад, достигший большего, чем кто бы то ни было! Именно я открыл путь к могуществу для своего народа и показал ему, на что он способен… однако ко мне не слишком-то прислушались! А эти драконы — просто мальчишки! Я собрал здесь знания двух миров, и все это — к моим услугам, когда бы ни потребовалось!
Вопреки своим словам, Мани вдруг заморгал.
— Пожалуй, с ним придется что-то решать, но — позже. — Серкадион Мани поднял взгляд на своих гостей. — Моя речь напомнила мне о стоящей перед нами задаче. Ты обещал мне знания в обмен на услугу. Я не вижу причин долее откладывать наш обмен. Даже то немногое, что я узнал, наблюдая за тобой, изумительно! Я и не помышлял исследовать восточные моря или Моря Андромакуса на западе. — Широким жестом он обвел свои владения. — Как мог я оставить то, что собирал столько времени? Вот если бы я мог забрать все с собой, тогда…
Забрать с собой? Так вот он чего добивается! — подумал исследователь, вспомнив о внезапном перемещении цитадели. Быть может, волшебник пытается устроить так, чтобы его убежище способно было путешествовать из страны в страну? И даже — с континента на континент? Из того, что знал Уэллен о телепортации, следовало, что Серкадиону Мани требуется побольше узнать о том месте, куда он хочет переместиться. Возможно, он способен телепортироваться и вслепую, но даже для карлика это рискованно — родина Бедлама была слишком далеко.
И риск только увеличится, если он возьмет с собой всю цитадель.
Вообразить такое нетрудно. Труднее было поверить. Уэллен никогда прежде не слышал о столь могущественных колдунах.
— А как же Сумрак?
— Его пора наступит, когда ты отдашь мне мое.
— К тому времени он может погибнуть.
— Если он — враад, то не погибнет. А если нет… если нет, он погиб задолго до того, как вы, мои юные друзья, явились ко мне.
— Что я должен делать?
Внезапно оказавшись перед небывалой задачей, ученый забеспокоился. Мани легко мог очистить его сознание, превратив его, Уэллена Бедлама, в новорожденного младенца. Возможно, карлик и намеревался сделать это с самого начала.
— Ничего особенного… просто — довериться мне. Смерив взглядом гостей, Серкадион Мани в очередной раз хмыкнул.
В руке его, где только что ничего не было, появился плоский квадратный предмет из неведомого Уэллену серого материала. Это было не то вещество, из которого состояли стены цитадели, но похожее. Один край загадочного предмета был мастерски окован металлом с выбитыми чернью непонятными рунами неведомого языка. Все люди говорили на Общем языке, хотя и не могли выяснить почему, но существовали записи и на других языках, которыми пользовались некоторые расы задолго до Королей-Драконов.
Серкадион Мани направил артефакт металлическим концом на гостей и некоторое время изучал Забену.
Она, отступив назад, покачала головок:
— Это не моя сделка, карлик! Я не предлагала тебе красть мысли из своей головы!
— Возможно, в самом скором времени ты передумаешь, — резко отвечал карлик, причем на губах его вновь заиграла зловещая улыбка. Он перевел взгляд на Уэллена. — А ты тоже решил отступиться?
Оставив в стороне жизнь Сумрака, Уэллен взвесил возможные последствия отказа. Из цитадели выставят немедленно. Это самое меньшее. Не считая призрака старого чародея по ночам.
— Делай, что должен.
— Я всегда делаю то, что должен. Пойми это, пожалуйста.
Пока Уэллен силился понять последнюю фразу, нечто стиснуло его тело. Забена закричала. Он ничего не мог поделать. Что-то наподобие щупалец, крепче железа, оплело его руки и ноги. Чародейка билась в таких же щупальцах. Уэллен не мог понять, откуда они взялись, за спиной Забены была непроглядная тьма. Оглянувшись назад, Уэллен увидел только тени. Казалось, щупальца тянутся откуда-то из темноты.
Карлик медленно ковылял к нему, зажав в вытянутой руке свой странный инструмент. Мани покачал головой:
— Извините, но так надо. Каждый раз.
Щупальца сжались еще крепче. Бедлам едва мог вертеть головой из стороны в сторону — чего и хотел старый колдун. Повинуясь безмолвному приказу, щупальца заставили ученого опуститься на колени, Серкадион Мани улыбнулся в последний раз и приложил металлический край артефакта ко лбу пленника.
Голова Уэллена дернулась назад, словно его ударило молнией. Второй удар, уже не такой сильный, застиг его, едва он оправился от первого, и шок еще не прошел, когда последовал третий, чуть послабее второго.
Ритм нарушила лишь одна вариация. Короткой вспышкой в памяти мелькнули мрачные владения Повелителей Мертвых. Агония, сотрясавшая замок некромантов, вогнала ученого в дрожь.
Волны боли становились все слабее и слабее, пока не перестали ощущаться вовсе. Ученый моргнул — и только тут понял, что с того момента, как Серкадион Мани коснулся его своей игрушкой, он не раскрывал крепко зажмуренных глаз. Едва комната перестала плыть перед глазами, Уэллен заметил в ней небольшие перемены. Не понимая, когда Мани успел сделать перестановку, он посмотрел на Забену.
На ее месте стоял карлик.
— Вышло несколько дольше, чем я предполагал, — заметил приземистый человечек почти дружелюбным тоном. — Мало кто посвящает себя знанию так, как это сделал ты. Я имею в виду, из краткоживущих.
— Что ты со мной сделал? — Уэллен безуспешно пытался вырваться, но щупальца держали крепко. — Где Забена?
— Весьма типичные вопросы. А что-нибудь пооригинальней? Сейчас.
Мани коснулся пальцем одного из щупалец, и те принялись разворачиваться. Меньше чем через минуту ученый был свободен.
Что ты сделал с ней?
Отослал. Или ты предпочел бы, чтобы она столько времени ждала здесь?
— Времени… — Он взглянул на сгорбленного колдуна. — Сколько же я… ведь это продолжалось всего несколько мгновений, верно?
Мани сочувственно покачал головой:
— День успел смениться ночью, мой юный ученый друг. В твоем сознании оказалось куда больше, чем я ожидал. Мы куда более схожи, чем я думал поначалу. Должен сказать, такие встречи придают свежих сил…
Однако Уэллену хотелось вовсе не общих слов.
— Что эта штука сделала со мной?
— Просто читала память. Как сознательную, так и ту часть, где хранятся все знания и ощущения. Ты сам понимаешь, что в мире ничего не пропадает бесследно. Сохраняется даже то, что узнаешь мимоходом. Мое творение отыскивает это все и воспроизводит.
Бедлам с интересом взглянул на волшебный предмет в морщинистой руке карлика.
— И что же ты со всем этим будешь делать?
— Просмотрю позже. Времени всегда достаточно. Может быть, и через несколько лет, но оно обязательно найдется.
Уэллен почти расслышал усталость в голосе карлика.
— Ты можешь отвести меня к Забене?
— Конечно.
Серкадион Мани коснулся лба и заморгал.
— Что случилось?
— Этот Король-Дракон становится надоедливым. Знал бы я, что он доставит столько хлопот, оставил бы его снаружи, биться в стенку.
Бедлам припомнил уже мелькавшую мысль.
— Отчего же ты попросту не убьешь его? Ты же мог это сделать.
— Я еще не изучил его и не скопировал его память, — отвечал Мани, словно все это разумелось само собою. — У меня ничто не пропадает даром.
Затем они оказались в другой комнате. Забена, расхаживавшая от стены к стене — и, пожалуй, уже довольно давно, — замерла на месте. Ярость и разочарование прорвались наружу, едва она увидела карлика.
— Ты! Как ты посмел держать меня здесь все это время?! — Она бросилась к Уэллену и крепко обняла его. — С тобой все хорошо? Скажи же что-нибудь!
— Все в порядке, Забена. Кроме нескольких встрясок, я ничего и не почувствовал. Он не причинил мне вреда.
— А он об этом думал? — Не отпуская ученого, она взглянула на Серкадиона Мани. — Спроси его сам, Уэллен! Спроси, что бы он делал, если бы покалечил тебя!
— Я весьма сожалел бы об этом, — ответил карлик, не дожидаясь вопроса Бедлама. — Утрата знания всегда достойна великого сожаления.
— Больше, чем утрата жизни?!
— Жизнь сменяется другой жизнью, а знание зачастую пропадает надолго. Порою и навсегда.
Карлик, несомненно, говорил совершенно серьезно. Как бы он ни был похож на Уэллена, здесь они расходились во взглядах. Для Бедлама жизнь была важнее всего. Гибели тех, кто прибыл с ним, даже Прентисса Асаалька, он не забудет до собственной кончины.
Однако Серкадион Мани не замечал в своем образе мыслей ничего странного.
— Я сделал все, что мог, дабы убедиться в безопасности процедуры. Я никогда не трачу впустую того, что может пригодиться впоследствии.
Неужели такими были их предки? Уэллен от души надеялся, что нет. Призрак Шариссы Зери вовсе не походил на карлика. Она умела ценить жизнь.
— Мы можем обсудить это все подробно, — продолжал Мани, — но я полагаю, что ты все еще желаешь завершения нашей сделки.
Сумрак! — Да.
— Тогда мы можем начать.
— Что от меня требуется?
Уэллен ожидал, что карлик заставит его лечь — ведь Повелители Мертвых ввели Забену в своего рода транс. Если некроманты и карлик принадлежат к одному народу, логично предположить, что и методы у них схожие.
Но Уэллен ошибался. Мани поднял на него взгляд.
— Ничего, кроме самого присутствия, чтобы я мог сосредоточиться. Можешь сидеть, спать, беседовать или даже ходить но потолку. Пока ты неподалеку, я могу вести поиск.
Мани поднял руки, и на раскрытых ладонях возникла книга дракона. Только сейчас Уэллену удалось как следует разглядеть стилизованное изображение на обложке. Оно было точно таким, как его описывали. Какая искусная, филигранная работа! Ученого смутил, правда, цвет переплета — вроде бы в прошлый раз он золотым не был. Или был? Уэллен не удивлялся своим колебаниям: все, что произошло перед магическим чтением памяти, помнилось очень смутно. Оставалось лишь надеяться, что ничто не пропало навсегда. Уж лучше забыть самому, чем подвергнуться краже.
— Вот оно, — пальцы Серкадиона Мани пробежали но одной из страниц. Он снова моргнул от боли, но продолжал читать. — Да. Коротко и сложно. Но простая мысль вряд ли и сработала бы… Никому не под силу удерживать подобные построения и в то же время продолжать поиск…
Интерес карлика возрастал на глазах. Забена придвинулась к ученому:
— Ты думаешь, это разумно? Еще притащит сюда одного из этих Повелителей или некри…
— Поздно опасаться.
Мани что-то забормотал про себя. Глаза его поднялись от страницы и теперь смотрели словно в иной мир. Уэллен впервые после того, как вошел в цитадель, ощутил знакомое гудение, предупреждающее об опасности. Держа в узде Короля-Дракона и сплетая сложные чары, Серкадион Мани не желал тратить силы на ничтожные способности новоиспеченного чародея.
Он почувствовал, как шевельнулась волшебница, сидевшая рядом, и понял, что к ней также вернулся ее дар. Уэллен надеялся, что ей не придет в голову что-нибудь предпринять. Если Забена решит, что настала пора нанести карлику ответный удар, тот и впрямь может вызвать сюда не Сумрака, а кого-нибудь еще. Такого, что они будут жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. То есть очень недолго.
Ноздрей их достиг слабый запах разложения и смерти. Забена, несмотря на привычку к этому запаху, задрожала — наверное, ждала, что сейчас заклинание Серкадиона Мани призовет сюда одного из ее бывших хозяев.
Тут карлик нахмурился и завертел головой. Что-то ищет — решил Уэллен. Но что ему могло понадобиться? Мани явно не сомневался, что даже принадлежащий некромантам мир не может укрыться от его всепроникающего чутья…
Наконец карлик со вздохом открыл глаза. Его взгляд некоторое время блуждал по комнате, словно закутанный в плащ чародей должен был оказаться рядом со своими друзьями.
— Что случилось? — спросил ученый.
Быть может, они опоздали? Быть может, Сумрак уже там, где никто не властен его спасти?
— Он должен быть здесь. Правду сказать, я чую, что он… невероятно… ничего подобного… неужели?..
Еще мгновение назад Уэллен не мог бы вообразить себе карлика в замешательстве. Серкадион Мани знал абсолютно все, мог удовлетворить любую свою прихоть. И тем не менее сейчас он был совершенно растерян…
— Вот оно что! — пробормотал наконец колдун. — Вот оно что… окольный путь! Достойно враада!
— Что он там бормочет? — шепнула Забена.
— Не зна…
Но тут Серкадион Мани, полностью вернувшись мыслями в комнату, простер скрюченную руку к гостям:
— Идемте! Он должен быть там!
На этот раз Уэллен успел приготовиться к перемещению.
Они очутились в другом коридоре, но ученый не успел оглядеться: все его внимание было приковано к карлику, сжимавшему руками свою голову — очевидно, от страшной боли. Бедлам потянулся было к нему, чтобы чем-нибудь помочь, но Мани лишь отмахнулся:
— Вздор! Вздор!
— Ты! Ты обманул меня!
Услышав крик из дальнего конца коридора, Уэллен забыл обо всем. Он обернулся, не в силах поверить своим ушам.
— Уэллен! Он здесь!
Сумрак стоял посреди длинного узкого коридора, обуреваемый страшной яростью. Ярость, несмотря на расстояние и скрывавший его лицо капюшон, была очевидна — и направлена не на Уэллена с Забеной, а на маленького согбенного человечка, приведшего их сюда.
С виду чародей был совершенно невредим, словно и не было жестокой битвы с кузенами. Уэллен понимал, что не все раны бывают видимы глазу, но Сумрак, похоже, совершенно не пострадал, если только его крайнее возбуждение не было тому признаком.
— Который тут Серкадион Мани?! — орал закутанный в плащ чародей. — Который? Я уже осмотрел полки, ее нигде нет!
Сумрак поднял с пола тяжеловесную багровую книжищу и швырнул ее на пустую полку. Уэллен моргнул от неожиданности. Он был так захвачен появлением чародея, что даже не заметил полок, тянувшихся вдоль стен коридора.
Книги! Полки с книгами ряд за рядом уходили вдаль! Этот коридор был намного длиннее прежнего. Быть может, он даже вовсе не имел конца.
Все книги были одинаковые по форме и цвету. Только в одном этом коридоре хранились сотни — нет, тысячи! — томов, а вдалеке видны были еще коридоры, расходившиеся в стороны! Что же, и в тех — полки с книгами? Неудивительно, что Сумрак потерпел неудачу в поисках… в поисках чего?
Обезумевший колдун схватил еще один том и показал ученому переплет.
Стилизованный дракон… Уэллену не нужно было глядеть на остальные книги, чтобы понять, что все они имеют точно такой же вид.
— Которая из них? — зарычал Сумрак. — Где настоящая книга дракона?
Серкадион Мани хмыкнул. В руках его снова появилась книга, которой он пользовался несколько минут назад. Карлик швырнул книгу в сторону разъяренного чародея, и та с потрясающей точностью попала прямо в жадные пальцы. Забыв обо всем остальном, Сумрак принялся листать книгу, однако через несколько мгновений его ярость удвоилась. Очевидно, в книге не было того, что он надеялся найти.
— И это — тоже не она! — Книга полетела в скопившуюся у ног чародея кучу. — Еще одна порция бессмысленного мусора!
Лицо карлика потемнело.
— Мусора?! Да, ведь ты — враад… Тебя интересуют только собственные желания! Все остальное надлежит отмести в сторону, как бесполезный хлам.
— Мне нужно только одно! Больше мне ничего не требуется от этого проклятого паразитического мира! Где настоящая книга дракона?
Он не понимал. Уэллену стало жаль Сумрака — безумие настолько овладело им, что он не понимал того, что пытался показать Серкадион Мани.
Для карлика это тоже было очевидно. В руках его появилась еще одна книга со стилизованным рисунком, только переплет ее был зеленым. Он поднял ее повыше.
— Вот истинная книга дракона.
— Дай ее сюда!
Мани не обратил внимания на этот крик. Отпустив книгу так, что та проплыла в воздухе на несколько футов вперед, он добыл из ниоткуда другую, на этот раз небесно-голубую.
— Вот истинная книга дракона.
Сумрак хотел что-то сказать, но тут же осекся. Он просто смотрел на карлика и парящие в воздухе книги.
Вскоре перед Уэлленом и Забеной образовалась настоящая книжная радуга. Никогда еще Уэллену не доводилось видеть такого разноцветья. Он насчитал дюжину оттенков одного зеленого, и это наверняка были еще не все. Книга за книгой возникали и исчезали, уступая место другим.
— Все это — настоящая книга дракона. — карлик откровенно забавлялся ужасом на лице чародея. — Как и каждый том на каждой полке каждого коридора.
— Все… это?
Бедлам подозревал, что Серкадион Мани сказал еще не все, и последние его слова должны были исчерпать все запасы надежды и гнева, еще оставшиеся у Сумрака.
— Именно так, мой темный обиженный друг.
Мани махнул рукой, и разбросанные книги мигом вернулись на свои места. Бессчетные тома, созданные им, также пропали — несомненно, отправившись на свои полки.
Серкадион Мани широко улыбнулся и заключил:
— Тебе придется осмотреть и все остальные библиотеки.
Глава 18
Пурпурный Дракон продолжал вырываться из хитрой ловушки Серкадиона Мани. И ему время от времени удавалось немного продвинуться вперед. Скоро он сможет освободиться.
Скоро.
Старый волшебник погладил ладонью свою лишенную волос голову. Уэллен отметил, что он снова вздрогнул. Приступы — или что это еще могло быть — все учащались. Оставалось только гадать, понимает ли Мани, насколько переоценивает свои силы.
Сумрак до сих пор отказывался поверить в услышанное. Он сделал несколько шагов к хозяину цитадели.
— Ты лжешь! Наверняка лжешь! — Широким жестом он указал на остальные тома. — Все это — хитрость, тщательно подстроенная, чтобы спрятать ту, единственную, настоящую!
— Ты знаешь, кто я такой, враад, — укоризненно, точно отец, расстроенный поведением ребенка, отвечал Серкадион Мани.
— И еще как! Господин Дру Зери долго и упорно изучал твои труды! Именно из-за твоей писанины он пустился на поиски и нашел эту проклятую землю!
— Хотелось бы мне встретиться с ним. Судя по слышанному мною, он был личностью весьма примечательной. Враады, занимавшиеся не только удовлетворением своих детских фантазий, даже в мое время встречались крайне редко… а я прожил гораздо дольше, чем ты, юноша.
— И поэтому я уверен, что у тебя есть то, что я ищу! — победно заявил Сумрак. Безумным он больше не казался. — Иначе ты не мог бы жить до сих пор! Никак не мог бы!
Мани приподнял безволосую бровь:
И это все, что тебе нужно? Ничего более? Тысячи тысяч лет исследований — и тебе не нужно больше ничего?
Его безразличный тон возбудил всеобщее любопытство. Если Серкадион Мани говорил о бессмертии, которого многие добивались на протяжении тысячелетий, то его тон, мягко говоря, озадачивал. Уэллен не верил, что можно так беспечно относиться к изумительному открытию. Ни один из знакомых ему колдунов не нашел способа проникнуть в тайну вселенной и продлить собственную жизнь более чем на три или четыре столетия. Даже Короли-Драконы были смертны…
Откинув на спину капюшон, чародей почти взмолился:
— Да, это — все, чего я хочу! Все! Я не отдам этому миру ни души, ни тела!
— Хм-м-м…
Серкадион Мани, конечно, видел то, чего не мог понять отчаявшийся собеседник. Да и любой, кроме самого Сумрака, увидел бы это. Правда заключалась в том, что чародей уже давно отдал этому миру и душу, и тело — или, по крайней мере, большую часть того и другого. Остаток принадлежал земле под названием Нимт. Чародей разрывался между двумя мирами, и ни один из них не сулил ему простой и спокойной судьбы.
Сумрак оглянулся в поисках поддержки.
— Господин Бедлам, прости меня. Заклятие, которое мои кузены применили к Забене, подсказало мне дерзкий план — я спрятал свое заклятие в твоем сознании. Я не желал тебе дурного. Мы все обсудили с Зеленым Драконом.
Значит, они оба его предали! И только Забена доказала, что ей можно доверять. Если бы не она, лучше бы и мысли такой никогда не возникало — искать Драконье царство. Ничего здесь нет, кроме коварства и алчности…
— Как ты вырвался от Повелителей Мертвых?
— Они — лишь призраки того, чем мы были прежде. Только мне удалось сохранить связь с Нимтом, с силой, которая одновременно — наше благословение и проклятие.
— Он хочет сказать, что пробился назад и установил связь с миром, разрушенным моим народом, — уточнил Серкадион Мани. — Только настоящий враад мог бы додуматься до союза с силой, которую я счел безнадежно извращенной.
Скоро.
Старый волшебник погладил ладонью свою лишенную волос голову. Уэллен отметил, что он снова вздрогнул. Приступы — или что это еще могло быть — все учащались. Оставалось только гадать, понимает ли Мани, насколько переоценивает свои силы.
Сумрак до сих пор отказывался поверить в услышанное. Он сделал несколько шагов к хозяину цитадели.
— Ты лжешь! Наверняка лжешь! — Широким жестом он указал на остальные тома. — Все это — хитрость, тщательно подстроенная, чтобы спрятать ту, единственную, настоящую!
— Ты знаешь, кто я такой, враад, — укоризненно, точно отец, расстроенный поведением ребенка, отвечал Серкадион Мани.
— И еще как! Господин Дру Зери долго и упорно изучал твои труды! Именно из-за твоей писанины он пустился на поиски и нашел эту проклятую землю!
— Хотелось бы мне встретиться с ним. Судя по слышанному мною, он был личностью весьма примечательной. Враады, занимавшиеся не только удовлетворением своих детских фантазий, даже в мое время встречались крайне редко… а я прожил гораздо дольше, чем ты, юноша.
— И поэтому я уверен, что у тебя есть то, что я ищу! — победно заявил Сумрак. Безумным он больше не казался. — Иначе ты не мог бы жить до сих пор! Никак не мог бы!
Мани приподнял безволосую бровь:
И это все, что тебе нужно? Ничего более? Тысячи тысяч лет исследований — и тебе не нужно больше ничего?
Его безразличный тон возбудил всеобщее любопытство. Если Серкадион Мани говорил о бессмертии, которого многие добивались на протяжении тысячелетий, то его тон, мягко говоря, озадачивал. Уэллен не верил, что можно так беспечно относиться к изумительному открытию. Ни один из знакомых ему колдунов не нашел способа проникнуть в тайну вселенной и продлить собственную жизнь более чем на три или четыре столетия. Даже Короли-Драконы были смертны…
Откинув на спину капюшон, чародей почти взмолился:
— Да, это — все, чего я хочу! Все! Я не отдам этому миру ни души, ни тела!
— Хм-м-м…
Серкадион Мани, конечно, видел то, чего не мог понять отчаявшийся собеседник. Да и любой, кроме самого Сумрака, увидел бы это. Правда заключалась в том, что чародей уже давно отдал этому миру и душу, и тело — или, по крайней мере, большую часть того и другого. Остаток принадлежал земле под названием Нимт. Чародей разрывался между двумя мирами, и ни один из них не сулил ему простой и спокойной судьбы.
Сумрак оглянулся в поисках поддержки.
— Господин Бедлам, прости меня. Заклятие, которое мои кузены применили к Забене, подсказало мне дерзкий план — я спрятал свое заклятие в твоем сознании. Я не желал тебе дурного. Мы все обсудили с Зеленым Драконом.
Значит, они оба его предали! И только Забена доказала, что ей можно доверять. Если бы не она, лучше бы и мысли такой никогда не возникало — искать Драконье царство. Ничего здесь нет, кроме коварства и алчности…
— Как ты вырвался от Повелителей Мертвых?
— Они — лишь призраки того, чем мы были прежде. Только мне удалось сохранить связь с Нимтом, с силой, которая одновременно — наше благословение и проклятие.
— Он хочет сказать, что пробился назад и установил связь с миром, разрушенным моим народом, — уточнил Серкадион Мани. — Только настоящий враад мог бы додуматься до союза с силой, которую я счел безнадежно извращенной.