Страница:
— Ты просто ревнуешь. — Дженна надула губы.
— Дженна, дело не в ревности. Дело в уважении. Это мой отель, и не пристало моей жене так вести себя на людях.
— Какой ты старомодный! — заявила она, продолжая дуться. — Любой другой был бы счастлив, что в его отеле остановился такой знаменитый актер. Ты должен гордиться, что Энди позволил развлекать его твоей жене.
— Насколько я понял, в твоем представлении «развлекать» этого урода — значит еще и переспать с ним?
— Винсент! Какой ты некультурный! Я ни с кем не спала!
— Да, но ты сидела в ванне, выставив сиськи! Это, по-твоему, культурно?
— Было бы глупо сидеть в ванне одетой, — огрызалась Дженна. — И вообще, на юге Франции все ходят по пояс голые, Там люди не стесняются своего тела.
— Жаль тебя разочаровывать, Дженна, но мы не на юге Франции.
— Зато когда мы проводили там медовый месяц, все девушки до единой ходили с голым верхом. И ты ничего не имел против.
Бесплодная дискуссия. Сейчас единственным его желанием было убрать ее с глаз долой — вид Дженны был ему невыносим. Надо было слушать мать, жениться на умной женщине, а не на этой безмозглой кукле.
— Я тебе уже сказал, — произнес он, — я не желаю обсуждать это сегодня. Иди спать.
Дженна метнулась в спальню, а Винсент подошел к окну и стал смотреть на море огней. В роскошном пентхаусе, на верхнем этаже собственного отеля, вместо того чтобы гордиться всем, чего достиг, он кипел от злости.
И все из-за Нандо! Это он привечал в отеле киношные знаменитости, утверждая, что это на пользу бизнесу. И того не поймет, что бизнес зависит от богатых посетителей, азартных игроков, готовых просадить целое состояние. А что такое кинозвезда? Ноль. Пустышка. Они если и ужинают в ресторане, то непременно в долг.
Винсент вернулся в гостиную, нашел пульт и включил телевизор. Как раз начинались новости.
Еще одна полицейская погоня. Еще одно убийство. Еще один захват заложников в Калифорнии — тридцать несчастных заперты в ресторане на Беверли—Хиллз под дулами пистолетов…
Зазвонил телефон. Винсент снял трубку.
— Мистер Касл? Ваша мама просит с ней срочно связаться.
— Спасибо, Марио.
Странно. Обычно Дэни так поздно не звонит. Он набрал номер, гадая, что ей понадобилось. Дэни ответила сразу:
— Винсент, у меня для тебя сюрприз.
— Какой еще сюрприз?
— Ты можешь сейчас ко мне приехать?
— С тобой все в порядке?
— Абсолютно.
— А что тогда? — Он почувствовал раздражение. — До утра подождать нельзя?
— Нет, нельзя.
— Ты уверена?
— Конечно.
— Сейчас буду, — нехотя согласился он и положил трубку.
София вслед за Джанни вошла в «Марбелья-клаб», где его со всех сторон приветствовали улыбками. Красивые женщины посылали ему воздушные поцелуи.
— Ого! Да вы популярны, — заметила София, не отставая от своего благодетеля.
— Да. И все наверняка гадают, кто эта приблудная дворняжка, увязавшаяся за мной.
— Ну извините, — огрызнулась она. — Я, наверное, порчу вашу незапятнанную репутацию?
— Отнюдь.
— Надо бьио мне дома что-нибудь из одежды захватить, — посетовала она. — У вас ничего нельзя позаимствовать?
— Анаис наверняка оставила что-нибудь в номере. Она всегда так делает.
София прошла вслед за ним в номер люкс с окнами на океан. На одной стене красовался большущий плакат с фотографией Анаис. Она стояла спиной к камере, и всей одежды на ней было — сидящие низко на бедрах джинсы в заклепках. Через весь плакат шла надпись: «Черные или белые? Джанни — или просто джинсы?»
София, прищурясь, изучала картинку.
— Должна признать, она жутко красивая, — наконец изрекла она. — Это и есть ваша подружка, так?
— Так.
— Она что, знаменита?
— Она супермодель.
— Я, кажется, видела ее снимки в журналах.
— Ты читаешь журналы? — Он удивился.
— И книги тоже. Я и в школу ходила, только это было в Лас-Вегасе. — Она зевнула — бурные события прошедшего вечера давали о себе знать. — Школа — дерьмо. Я так ничему и не научилась. Мне все время хотелось вырваться оттуда и самой посмотреть мир.
— Посмотрела?
— Ну, должна сказать, сегодня я получила хороший урок. Вообще-то, — усмехнулась она, — я собой горжусь. Выкрутилась я неплохо.
— Прыгнуть из окна — по-твоему, значит «неплохо выкрутиться»?
— Я не выпрыгнула из окна, — уточнила девушка. — Я прыгнула в бассейн.
— София, если бы ты в него не попала, а шлепнулась на асфальт, тебя бы уже не было в живых и мы бы тут с тобой не стояли.
— Но я же попала! Скажите лучше, вы небось влюблены по уши? — Она плюхнулась на диван.
— Довольно прямолинейный вопрос…
— Иными словами — нет?
— Анаис очень непростая женщина, — сказал Джанни и закурил длинную и тонкую кубинскую сигару.
— А сколько ей лет?
— Двадцать пять, — ответил он. — Для модели это уже много. Из-за этого она порой тревожится за свое будущее. Хочет попробовать себя на сцене.
— И давно вы вместе?
— София, к чему эти вопросы? — Он выпустил тонкую струйку дыма.
— Вы же меня расспрашивали в машине. Теперь моя очередь.
— Найди халат в ванной и надень, пока не простудилась. А я пока закажу поесть. После ужина позвоним твоим родителям — может, надумаешь ненадолго съездить домой.
Она смерила его бесцеремонным взглядом.
— Это до того, как я съезжу к вам в Рим, или после?
— Так ты заинтересовалась?
— Смотря что у вас на уме, — осторожно ответила она, стараясь не показать, что заинтригована: перспектива поехать в Рим и стать моделью была заманчивой, что и говорить.
Джанни кивнул на плакат с Анаис:
— Мне нужно свежее лицо для новой рекламы джинсов. Может, ты и подошла бы. Конечно, если поедешь в Рим, сперва нужно будет сделать пробы с моим фотографом. Только он может знать, подходишь ты нам или нет.
— Уау! — с насмешкой воскликнула она. — Иными словами, вы меня открываете!
— Не исключено, — ответил он, не придавая значения ее сарказму. — Если тебя полюбит камера.
— Круто! — объявила девушка. — Здесь меня ничто не держит. Так как? Берете меня в Рим?
— Ты хочешь, чтобы я тебя туда взял?
— А что? Это будет занятное приключение.
— Очень хорошо, София. Вылетаем утром.
— Какая авиакомпания?
— Никакая, милая моя. У меня свой самолет.
— Ах, ну да! Как же без самолета-то?
Наконец машину подогнали. Мэдисон ликовала — разве не она убедила полицию выполнить требования налетчиков? Впрочем, неважно. Главное, что фургон здесь.
— Так, теперь слушайте меня, — объявил главарь. — Снимите со столов скатерти, прорежьте дыры для глаз и накиньте на голову. — Он повернулся к Мэдисон. — Ты поедешь с нами, твой мужик тоже. И ты. — Он ткнул в Натали.
— Оставь ее, — попросила Мэдисон. — Ей нехорошо.
— Плевать. Она поедет с нами, — припечатал тот и выбрал еще троих заложников — молодого официанта-итальянца, женщину с раной на виске и мужчину средних лет. — Когда мы выйдем, вы окружите нас со всех сторон. Кто вздумает дурить — снесу башку. Ясно?
Все кивнули.
— Остальные — живо в угол, мать вашу, и сидеть тихо! Мэдисон взглянула на Кола. Тот неопределенно кивнул, словно говоря: «Делай, что велено». Она стащила со стола скатерть и принялась столовым ножом ковырять в ней дырки для глаз.
— Кошмарный сон! — прошептала Натали. — Как мы отсюда выберемся?
— Как-нибудь, — уверенным тоном пообещала Мэдисон, хотя в глубине души у нее были на сей счет большие сомнения.
— Куда они нас повезут?
— Куда этот псих скажет.
Проще всего было сказать подруге, что беспокоиться не о чем. На самом деле ситуация была более чем драматичной. Попадет шлея под хвост — и пришлепнут их в один миг. Оставалось только надеяться и молиться о спасении.
ГЛАВА 27
— Это не для меня! — заявила она, сморщив нос. — Фу!
— Разве это не лучше для ребенка? — спросила Кэтрин. Она недавно вернулась от родственников и теперь помогала ухаживать за племянницей.
— Бред собачий! — огрызнулась Бет, испепелив сестру взглядом.
— Знаешь, а ведь когда Мэдисон подрастет, тебе придется контролировать свою речь, — заметил Майкл.
— Неужели? — ледяным тоном ответила Бет.
— Мне так кажется, — осторожно проговорил он.
Их совместная жизнь текла довольно гладко. Они жили как муж и жена, хотя официально зарегистрированы не были. Обоих это устраивало. Классный секс — и никаких обручальных колец. Хотя порой Майклу казалось, что можно бы и пожениться. Тем более что у них общий ребенок.
После рождения Мэдисон у него не возникало желания встречаться с другими женщинами, помимо Бет. Его вполне удовлетворяло общение с нею, с дочкой — и с Кэтрин, которая, оправившись от первоначального шока, вела себя вполне дружелюбно. Да и Бет, похоже, понемногу смиряла свой мятежный дух — перестала ходить на гулянки до утра и напропалую флиртовать с каждым встречным мужчиной. Она не меньше Майкла любила девочку, и, хотя они частенько ссорились, в одном их мнения неизменно совпадали — у них самый очаровательный ребенок на свете. Девочка унаследовала черты обоих родителей: темные курчавые волосы, сияющие зеленые глаза и оливковую кожу. Она была настоящая красавица.
Случалось, когда малышка просыпалась посреди ночи и требовала еды, Майкл сам брал ее из кроватки и кормил из бутылочки. Ему нравилось держать на руках этот тепленький комочек, выжидающе глядящий на него своими большущими глазищами. Он испытывал к ней такую любовь, которую сам в себе не подозревал. Его ребенок. Его будущее. Наконец он обрел семью, которой был лишен всегда.
Когда девочке исполнилось полгодика, Кэтрин переехала к ним жить. Ей, как и Бет, было всего восемнадцать, но она казалась гораздо взрослей и серьезней. Майкл был доволен, что она с ними, — будет кому присматривать за Мэдисон и ее мамашей, а ему больше не нужно будет дергаться, пока он на работе. Тем более что он по большей части «трудился» ночью, а Бет жаловалась, что ей одной страшно.
Как-то утром Бет проснулась, умылась и решила, что пора возвращаться к занятиям в институте моды.
— Ты будешь платить за мою учебу? — спросила она. — Обещаю, жалеть не придется!
— Если ты уверена, что именно этим хочешь заниматься, — ответил Майкл, — я охотно стану платить.
— Больше чем уверена, — заявила Бет. — Я еще прославлюсь. Вот увидишь.
— Прославишься? — Ему импонировал ее энтузиазм.
— Майкл, очень скоро ты будешь мной гордиться.
— Я уже горжусь, — сказал он и показал на Мэдисон, которая весело брыкалась в своей кроватке.
— Правда?
— Правда, — искренне сказал он и обнял ее.
Поговаривали, будто Вито Джованни расстался с Мейми. Вито застукал ее в собственной постели с какой—то женщиной, рассвирепел и выставил за дверь. Еще говорили, что теперь у него новая подруга, стриптизерша двадцати двух лет, известная под псевдонимом Вестерн-Пусси.
Однажды вечером мужики сидели в клубе и играли в покер. Среди игроков были Кощей и Гас. Майкл застал их за оживленным обсуждением сексуальных наклонностей Мейми. Оба от души потешались, и Майкл решил, что сейчас самое время напомнить Кощею о своем существовании.
— Ах, Мейми! — небрежно протянул он и взял себе стул. — Она еще в Вегасе по девочкам ударяла. Это всем известно.
Кощей бросил на него безучастный взгляд.
— Ты со мной разговариваешь? — надменно произнес он.
— А что, нельзя?
— Шут гороховый, — процедил Кощей.
— Тише, тише! — вмешался Гac. — Воюйте где-нибудь в другом месте.
— Все, забыли, — отрезал Кощей.
Но Майкл забывать не собирался. Позже вечером он подстерег Кощея у выхода из клуба и загородил ему дорогу.
— Ты что-то против меня имеешь? — напрямик спросил он.
Кощей оглядел его своими маленькими бегающими глазками.
— А то ты не знаешь! — хмыкнул он. — Перестань. Не дурак же ты, в самом деле.
Майкл тупо уставился на него.
— А-а, кажется, понимаю, — обрадовался Кощей. — Мейми тебе так ничего и не рассказала?
— О чем?
— О твоей мамочке, — сказал Кощей. — Видишь ли, — добавил он и потер шрам на щеке, — в тот вечер, когда это случилось, я был там.
У Майкла засосало под ложечкой.
— О чем ты толкуешь, черт тебя подери?
— То ограбление, когда погибла твоя мать, а отец получил увечья, подстроила Мейми, — победным тоном возвестил Кощей. — Это ее рук дело. Рой стрелял, а Мейми стояла на стреме. — Пауза. — Ну теперь ты понял?
— Не может быть, — выдохнул Майкл.
— Ты меня не слушаешь, что ли? — злобно оскалился Кощей. — Я же тебе говорю, я сам там был!
— Ты там был… — машинально повторил Майкл.
— Я тогда спал с этой телкой, с Мейми, — продолжал Кощей. — Но она оказалась стервой. Кинула меня в одном деле. — Он вытер нос тыльной стороной ладони. — Да уж… Об этой Мейми и ее вонючем братце мне много что известно.
— Рой застрелил мою мать? Ты это хочешь сказать?
— Сто пудов! — Кощей ковырнул в зубе. — Я был с ними, только без пушки. Мы заглянули туда днем, сориентировались, а вечером вернулись. Черт! Я и понятия не имел, что Рой станет палить.
— Боже мой! — Майкл побледнел.
— Ну вот, теперь ты знаешь. Что станешь делать? — спросил Кощей. — А ведь эта стерва все эти годы тебя за дурачка держала. Ты под ее дудку выплясывал.
Майкл молчал. Ему стоило больших усилий сохранять спокойствие и способность мыслить рационально. «Никогда не поддавайся порыву» — это правило он хорошо усвоил. Но его сжигала изнутри черная ярость. Неужели правда? Неужели Рой застрелил маму, а Мейми тем временем ждала на улице?
Как ни ужасно, все это звучало правдоподобно. И во многом объясняло, почему Мейми всегда так интересовалась его отцом. И почему она привечала Майкла. Судя по всему, эту жестокую, бессердечную тварь просто забавляла мысль о том, что она сделала его сиротой.
Не говоря больше ни слова, Майкл повернулся и зашагал по улице. Останься он еще хоть на миг — за безопасность Кощея трудно было бы поручиться.
Дома он застал Бет на кровати. Она красила ногти на ногах серебристым лаком, из нового стереомагнитофона, который ей подарил Майкл, ревели «Роллинг стоунз».
— Что случилось? — бодро окликнула она, раскачиваясь в такт «Сатисфэкшен».
— Ничего особенного, не беспокойся, — ответил Майкл и прошел в ванную.
— А я и не говорю, что беспокоюсь! — прокричала она вслед, перекрывая Мика Джаггера. — Классная песня, а? Обожаю Мика! А ты?
Майкл бессмысленным взглядом уставился в зеркало. Ему срочно требовалось с кем—то поделиться, но Бет была слишком молода, чтобы нагружать ее такой скорбной информацией. Он спустился на кухню, достал из холодильника пиво, сел за стол и стал думать, не позвонить ли Максу. Но Макс с самого начала не одобрял его общение с семейством Джованни, да и сейчас был недоволен его образом жизни.
— Теперь ты связался с новым гангстером, — говорил он. — Мало тебе пяти лет за решеткой? Хочешь еще? Ты этого добиваешься?
— Ты всякого, кто носит итальянскую фамилию, готов причислить к мафии, — возражал Майкл. — Сколько тебе раз объяснять? Данте Луччезе — бизнесмен.
— И чем же он занимается?
— Переработкой отходов.
Макс лишь закатил глаза.
Стало быть, с Максом лучше не делиться. Чарли тоже рассказывать не станешь, тот теперь, как обзавелся новой ногой, стал трудиться в банке и вполне преуспевает. А кроме того, лучше не давать никому повода отговорить его от того, что он уже твердо решил сделать.
Мерзавец Рой фактически лишил Майкла детства, оставив его без матери, да, в сущности, и без отца. Внутри его, как лава в жерле вулкана, вскипала слепая ярость. Он начинал понимать, что все эти годы ждал возможности отомстить за мать. Теперь, когда он узнал правду, ждать больше нечего. Пора действовать.
Они заплатят. Все, как один.
И заплатят очень скоро.
Судя по всему, Мейми получила с Вито хорошего отступного, потому что поселилась в квартире на Парк-авеню, да еще и вместе с Роем. Она вообще обладала незаурядной плавучестью — наняла лучшего в городе адвоката по разводам и пригрозила поведать миру о кое-каких делишках Вито, если он не положит ей солидного содержания. А пока Мейми с ошеломляющей быстротой тратила денежки своего, почти уже бывшего, мужа и не стеснялась воплощать любые свои прихоти, в том числе и сексуального плана.
Майкл занялся изучением планировки дома, где она теперь жила, и отслеживанием всех ее передвижений. Он принимал все меры предосторожности, чтобы не выдать себя. Очень скоро он установил, что Мейми держит двух собак — избалованных белых пудельков. Их три раза в день выгуливали разные люди. Первая прогулка, рано поутру, была возложена на консьержа. В обед Мейми выходила с собачками сама. А вечером это была обязанность Роя.
Через две недели после откровений Кощея Майкл наконец созрел для действий. Пора.
В тот вечер он ждал в парке, укрывшись за деревом, на середине маршрута, по которому Рой обычно выгуливал собачек. Вечер выдался холодный и мрачный, в парке было безлюдно — как раз то, что нужно.
Майкл вспоминал Хронометра и все, чему его успел научить киллер из банды Вито Джованни. Наконец это могло ему пригодиться.
В ожидании он переминался с ноги на ногу, чтобы не закоченеть. Ему вдруг вспомнилась Бет, ее соблазнительная улыбка. И его сокровище — Мэдисон. Он любил их обеих. Дороже их у него никого не было.
Минут через двадцать он увидел Роя. Дождавшись, когда тот приблизится, Майкл вышел из—за дерева и окликнул его.
— Привет, Рой, — миролюбиво сказал он. — Помнишь меня?
Рой вгляделся в темноту.
— Это кто? — Он был в некотором замешательстве.
— Это Майкл Кастеллино, — ответил Майкл, придвигаясь ближе. Собаки залаяли и стали тянуть поводки.
— Какого черта ты тут делаешь? — недовольно пробурчал Рой. — Ночь на дворе.
— Да так, прогуливался… Вижу — ты идешь. Дай, думаю, поздороваюсь, вспомним старое.
— Старое? — переспросил Рой, удерживая заливающихся собак. — Что это ты несешь?
— Да ты знаешь, — ответил Майкл. — Ну… про Мейми и моего отца.
— Что?!
— Неужели не помнишь? Разве Мейми с ним не гуляла? И разве она не обиделась, когда он дал ей отставку и женился на моей маме?
Рой пнул ногой одного из песиков.
— Заткнитесь, уродки! — прикрикнул он.
— А еще ты должен помнить магазинчик моей бабушки, — продолжал Майкл, Он был почему-то удивительно спокоен, хотя точно знал, что сейчас сделает. — Продуктовую лавку Лани. Вспоминай, вспоминай, Рой!
— Что? — повторил Рой. Его отвлекали собаки, которые теперь затеяли грызню между собой.
— Моя мама тоже там когда—то работала, — ровным голосом сказал Майкл. — Да. Как раз когда ждала меня.
— У тебя ко мне дело или как? — вышел из себя Рой. — Я тут с тобой все яйца отморожу.
— Дело, дело, — ответил Майкл. — А как же! — Очень спокойно он достал пистолет и направил на Роя. — Дело такое: ты, Рой, — кусок дерьма, который не заслуживает того, чтобы топтать эту землю.
Рой побелел.
— Эй, ты чего?! — в панике пробормотал он. — Опусти пушку!
— А что такое? — ласково проговорил Майкл. — Не любишь пушки? Страшно тебе, да?
— Убери пушку! — повторил Рой, выпучив глаза.
— Моей маме тоже наверняка было страшно. Как тебе сейчас. А поскольку, как я уже сказал, она была на сносях, то и бежать не могла. Она ничего не могла сделать, да? Эдакая неподвижная мишень. А? Что скажешь?
— Господи Иисусе! — пролепетал Рой, ровняя слюну. — Говорил же я Мейми, не связывайся с ним. Знал, что рано или поздно от тебя жди беды. Эта тупая шлюха и слушать не хотела. Нравилось ей иметь тебя под рукой.
— Пока ты от меня не избавился, да? — подхватил Майкл уже более суровым тоном. — Здорово ты меня тогда подставил, Рой. На восемь лет! Правда, вышел я уже через пять. Какое разочарование!
— Это не я! — До Роя постепенно доходил весь ужас его положения. — Это она хотела тебя с дороги убрать!
— Не ты?
— Клянусь, Майк! — Руки у него тряслись крупной дрожью. — Ты мне симпатичен. Я всегда к тебе хорошо относился…
— Приятно слышать.
— Так что… может, уберешь пушку? Не ровен час, поранишь кого—нибудь.
— Думаешь, стоит, Рой?
— Да, да, конечно, убери!
— А может, поступить так, как ты поступил с моей мамой, а?
— Я не убивал твою маму!
— Не убивал, говоришь?
— Нет. Это…
— Помнишь Хронометра? — перебил Майкл. — И как Вито велел мне научиться стрелять? Этот Хронометр был мужик что надо. Он меня как следует научил.
Он поднял дуло выше и нацелил Рою в лицо.
— Возмездие — вот как это называется. То есть расплата. Ты убил мою мать. Искалечил отца. Теперь твоя очередь. И запомни, Рой, мое имя: Майкл Кастеллино. Повторяй его про себя, пока в ад не попадешь.
Он выстрелил ему в голову.
Потом не спеша повернулся и зашагал прочь.
Одним меньше. Осталось двое.
ГЛАВА 28
— Потому что я не дала согласия. Следовательно, у меня нет причин его принимать, — объяснила Дэни.
Они стояли в кулисах, ожидая своего выхода. Две высокие красивые молодые женщины, обе — блондинки, в одинаковых костюмах с блестками, перьями и кружевами, оставляющих открытыми значительную часть тела, и экстравагантных головных уборах. Изящные и ослепительные. Полный блеск. Мечта любого мужчины.
— Ты ненормальная, — заявила Джемини, облизывая ярко накрашенные губы. — И на чем же вы расстались?
— Ему надо было лететь в Хьюстон, — сказала Дэни. — Через пару недель вернется. Я пообещала, что к тому времени у меня будет ответ. А пока что он оставил мне телефон адвоката.
— Чего ты тогда ждешь? — удивилась Джемини и быстро оглядела себя в большое зеркало. — Звони не мешкая!
— Позвоню, — пообещала Дэни.
Весь день она боролась с собой. Проще всего было сказать Дину «да», сложить вещи, забрать Винсента и уехать в Хьюстон. Однако что-то ее удерживало. Она не хотела вступать в очередной союз без любви, как уже было у нее с Сэмом. И по отношению к мальчику будет несправедливо ввести в его жизнь еще один временный персонаж. Дэни вообще не бьша уверена, что знает, что такое любовь. Слова любви сорвались с ее губ лишь однажды — с Майклом.
Майкл… Одна волшебная ночь, много лет назад — и Дэни перестала быть ребенком. Как бы она ни силилась, забыть Майкла не получалось. Да и как забыть, когда перед ее глазами все время был Винсент?..
Спустя несколько дней Дэни встретилась с адвокатом, рекомендованным Дином. Джемини пошла с ней — в качестве моральной поддержки. Адвоката звали Морган Спеллинг Джонс, он принадлежал к числу жизнелюбов. Хорошо за пятьдесят, цветущий вид, заразительный смех, крупные ухоженные руки. Техасец с громким голосом, в ковбойской шляпе, светлом костюме и кожаных ковбойских сапогах. Эксцентричный — это еще слабо сказано.
— Ох, и везет мне сегодня! — заявил он, оглядывая двух посетительниц. — Господь явно мне улыбнулся, послав таких красавиц.
— Мисс Касл пришла по поводу развода, — сообщила Джемини и устроилась в кресле напротив хозяина кабинета, скрестив длинные ноги.
— И мисс Касл его получит! — ответил Морган, с трудом оторвав глаза от ног Джемини. — Если, конечно, доверит это дело мне.
— Мне вас рекомендовал Дин Кинг, — сказала Дэни и села рядом с подругой.
— Я в курсе, юная леди, и должен сказать, он крайне высоко о вас отзывался. Предлагаю вам рассказать мне все в деталях. — Он достал из настольного кожаного прибора дорогую золотую ручку и занес ее над не менее дорогим блокнотом.
— Что скажешь? — спросила Джемини, едва они вышли из конторы.
— Интересная личность, — ответила Дэни.
— Интересная личность или профессионал?
— И то и другое.
— Хм-мм… — задумалась Джемини. — А тебе не показалось, что эта шляпа и сапоги придают ему некоторую… чувственность?
Дэни усмехнулась:
— Шутишь?
— Ничуть, — ответила Джемини. — Мне нравятся мужчины со странностями.
Джемини так понравились адвокатские странности, что они начали встречаться, а уже через полтора месяца сыграли свадьбу. Роман оказался бурным — и Дэни чувствовала свою причастность, поскольку знакомство состоялось благодаря ей.
Дин прилетел на свадьбу, которую играли на ранчо Моргана в нескольких милях от города. Оказалось, что Морган Спеллинг Джонс богат, и очень. Преуспевающий адвокат, он к тому же унаследовал от родителей приличное состояние. Джемини этого не знала она была влюблена, и ее нисколько не волновало даже то, что жених на тридцать лет ее старше. Кто ее тревожил, так это Нандо, но Моргану и с мальчиком удалось найти общий язык. Это очень обрадовало и Дэни, так как означало, что отныне Винсент будет бывать на ранчо — а значит, скакать верхом, плавать и играть во всевозможные подвижные игры.
— Ты следующая, — шепнула Джемини на свадьбе. — Раз я смогла на это решиться — значит, и ты сможешь. И переспи ты с ним наконец! Может, вы друг другу и не подходите.
Дэни понимала, что в подобной ситуации так поступила бы каждая женщина. Беда была в том, что саму ее секс не интересовал. Эту сторону жизни она для себя закрыла, по опыту зная, что отсюда проистекают все несчастья.
— Дженна, дело не в ревности. Дело в уважении. Это мой отель, и не пристало моей жене так вести себя на людях.
— Какой ты старомодный! — заявила она, продолжая дуться. — Любой другой был бы счастлив, что в его отеле остановился такой знаменитый актер. Ты должен гордиться, что Энди позволил развлекать его твоей жене.
— Насколько я понял, в твоем представлении «развлекать» этого урода — значит еще и переспать с ним?
— Винсент! Какой ты некультурный! Я ни с кем не спала!
— Да, но ты сидела в ванне, выставив сиськи! Это, по-твоему, культурно?
— Было бы глупо сидеть в ванне одетой, — огрызалась Дженна. — И вообще, на юге Франции все ходят по пояс голые, Там люди не стесняются своего тела.
— Жаль тебя разочаровывать, Дженна, но мы не на юге Франции.
— Зато когда мы проводили там медовый месяц, все девушки до единой ходили с голым верхом. И ты ничего не имел против.
Бесплодная дискуссия. Сейчас единственным его желанием было убрать ее с глаз долой — вид Дженны был ему невыносим. Надо было слушать мать, жениться на умной женщине, а не на этой безмозглой кукле.
— Я тебе уже сказал, — произнес он, — я не желаю обсуждать это сегодня. Иди спать.
Дженна метнулась в спальню, а Винсент подошел к окну и стал смотреть на море огней. В роскошном пентхаусе, на верхнем этаже собственного отеля, вместо того чтобы гордиться всем, чего достиг, он кипел от злости.
И все из-за Нандо! Это он привечал в отеле киношные знаменитости, утверждая, что это на пользу бизнесу. И того не поймет, что бизнес зависит от богатых посетителей, азартных игроков, готовых просадить целое состояние. А что такое кинозвезда? Ноль. Пустышка. Они если и ужинают в ресторане, то непременно в долг.
Винсент вернулся в гостиную, нашел пульт и включил телевизор. Как раз начинались новости.
Еще одна полицейская погоня. Еще одно убийство. Еще один захват заложников в Калифорнии — тридцать несчастных заперты в ресторане на Беверли—Хиллз под дулами пистолетов…
Зазвонил телефон. Винсент снял трубку.
— Мистер Касл? Ваша мама просит с ней срочно связаться.
— Спасибо, Марио.
Странно. Обычно Дэни так поздно не звонит. Он набрал номер, гадая, что ей понадобилось. Дэни ответила сразу:
— Винсент, у меня для тебя сюрприз.
— Какой еще сюрприз?
— Ты можешь сейчас ко мне приехать?
— С тобой все в порядке?
— Абсолютно.
— А что тогда? — Он почувствовал раздражение. — До утра подождать нельзя?
— Нет, нельзя.
— Ты уверена?
— Конечно.
— Сейчас буду, — нехотя согласился он и положил трубку.
София вслед за Джанни вошла в «Марбелья-клаб», где его со всех сторон приветствовали улыбками. Красивые женщины посылали ему воздушные поцелуи.
— Ого! Да вы популярны, — заметила София, не отставая от своего благодетеля.
— Да. И все наверняка гадают, кто эта приблудная дворняжка, увязавшаяся за мной.
— Ну извините, — огрызнулась она. — Я, наверное, порчу вашу незапятнанную репутацию?
— Отнюдь.
— Надо бьио мне дома что-нибудь из одежды захватить, — посетовала она. — У вас ничего нельзя позаимствовать?
— Анаис наверняка оставила что-нибудь в номере. Она всегда так делает.
София прошла вслед за ним в номер люкс с окнами на океан. На одной стене красовался большущий плакат с фотографией Анаис. Она стояла спиной к камере, и всей одежды на ней было — сидящие низко на бедрах джинсы в заклепках. Через весь плакат шла надпись: «Черные или белые? Джанни — или просто джинсы?»
София, прищурясь, изучала картинку.
— Должна признать, она жутко красивая, — наконец изрекла она. — Это и есть ваша подружка, так?
— Так.
— Она что, знаменита?
— Она супермодель.
— Я, кажется, видела ее снимки в журналах.
— Ты читаешь журналы? — Он удивился.
— И книги тоже. Я и в школу ходила, только это было в Лас-Вегасе. — Она зевнула — бурные события прошедшего вечера давали о себе знать. — Школа — дерьмо. Я так ничему и не научилась. Мне все время хотелось вырваться оттуда и самой посмотреть мир.
— Посмотрела?
— Ну, должна сказать, сегодня я получила хороший урок. Вообще-то, — усмехнулась она, — я собой горжусь. Выкрутилась я неплохо.
— Прыгнуть из окна — по-твоему, значит «неплохо выкрутиться»?
— Я не выпрыгнула из окна, — уточнила девушка. — Я прыгнула в бассейн.
— София, если бы ты в него не попала, а шлепнулась на асфальт, тебя бы уже не было в живых и мы бы тут с тобой не стояли.
— Но я же попала! Скажите лучше, вы небось влюблены по уши? — Она плюхнулась на диван.
— Довольно прямолинейный вопрос…
— Иными словами — нет?
— Анаис очень непростая женщина, — сказал Джанни и закурил длинную и тонкую кубинскую сигару.
— А сколько ей лет?
— Двадцать пять, — ответил он. — Для модели это уже много. Из-за этого она порой тревожится за свое будущее. Хочет попробовать себя на сцене.
— И давно вы вместе?
— София, к чему эти вопросы? — Он выпустил тонкую струйку дыма.
— Вы же меня расспрашивали в машине. Теперь моя очередь.
— Найди халат в ванной и надень, пока не простудилась. А я пока закажу поесть. После ужина позвоним твоим родителям — может, надумаешь ненадолго съездить домой.
Она смерила его бесцеремонным взглядом.
— Это до того, как я съезжу к вам в Рим, или после?
— Так ты заинтересовалась?
— Смотря что у вас на уме, — осторожно ответила она, стараясь не показать, что заинтригована: перспектива поехать в Рим и стать моделью была заманчивой, что и говорить.
Джанни кивнул на плакат с Анаис:
— Мне нужно свежее лицо для новой рекламы джинсов. Может, ты и подошла бы. Конечно, если поедешь в Рим, сперва нужно будет сделать пробы с моим фотографом. Только он может знать, подходишь ты нам или нет.
— Уау! — с насмешкой воскликнула она. — Иными словами, вы меня открываете!
— Не исключено, — ответил он, не придавая значения ее сарказму. — Если тебя полюбит камера.
— Круто! — объявила девушка. — Здесь меня ничто не держит. Так как? Берете меня в Рим?
— Ты хочешь, чтобы я тебя туда взял?
— А что? Это будет занятное приключение.
— Очень хорошо, София. Вылетаем утром.
— Какая авиакомпания?
— Никакая, милая моя. У меня свой самолет.
— Ах, ну да! Как же без самолета-то?
Наконец машину подогнали. Мэдисон ликовала — разве не она убедила полицию выполнить требования налетчиков? Впрочем, неважно. Главное, что фургон здесь.
— Так, теперь слушайте меня, — объявил главарь. — Снимите со столов скатерти, прорежьте дыры для глаз и накиньте на голову. — Он повернулся к Мэдисон. — Ты поедешь с нами, твой мужик тоже. И ты. — Он ткнул в Натали.
— Оставь ее, — попросила Мэдисон. — Ей нехорошо.
— Плевать. Она поедет с нами, — припечатал тот и выбрал еще троих заложников — молодого официанта-итальянца, женщину с раной на виске и мужчину средних лет. — Когда мы выйдем, вы окружите нас со всех сторон. Кто вздумает дурить — снесу башку. Ясно?
Все кивнули.
— Остальные — живо в угол, мать вашу, и сидеть тихо! Мэдисон взглянула на Кола. Тот неопределенно кивнул, словно говоря: «Делай, что велено». Она стащила со стола скатерть и принялась столовым ножом ковырять в ней дырки для глаз.
— Кошмарный сон! — прошептала Натали. — Как мы отсюда выберемся?
— Как-нибудь, — уверенным тоном пообещала Мэдисон, хотя в глубине души у нее были на сей счет большие сомнения.
— Куда они нас повезут?
— Куда этот псих скажет.
Проще всего было сказать подруге, что беспокоиться не о чем. На самом деле ситуация была более чем драматичной. Попадет шлея под хвост — и пришлепнут их в один миг. Оставалось только надеяться и молиться о спасении.
ГЛАВА 27
МАЙКЛ. 1972
Материнство несколько смягчило характер Бет, но это не мешало ей неустанно жаловаться на то, что ребенок не дает ей спать. И еще она наотрез отказалась кормить дочь грудью.— Это не для меня! — заявила она, сморщив нос. — Фу!
— Разве это не лучше для ребенка? — спросила Кэтрин. Она недавно вернулась от родственников и теперь помогала ухаживать за племянницей.
— Бред собачий! — огрызнулась Бет, испепелив сестру взглядом.
— Знаешь, а ведь когда Мэдисон подрастет, тебе придется контролировать свою речь, — заметил Майкл.
— Неужели? — ледяным тоном ответила Бет.
— Мне так кажется, — осторожно проговорил он.
Их совместная жизнь текла довольно гладко. Они жили как муж и жена, хотя официально зарегистрированы не были. Обоих это устраивало. Классный секс — и никаких обручальных колец. Хотя порой Майклу казалось, что можно бы и пожениться. Тем более что у них общий ребенок.
После рождения Мэдисон у него не возникало желания встречаться с другими женщинами, помимо Бет. Его вполне удовлетворяло общение с нею, с дочкой — и с Кэтрин, которая, оправившись от первоначального шока, вела себя вполне дружелюбно. Да и Бет, похоже, понемногу смиряла свой мятежный дух — перестала ходить на гулянки до утра и напропалую флиртовать с каждым встречным мужчиной. Она не меньше Майкла любила девочку, и, хотя они частенько ссорились, в одном их мнения неизменно совпадали — у них самый очаровательный ребенок на свете. Девочка унаследовала черты обоих родителей: темные курчавые волосы, сияющие зеленые глаза и оливковую кожу. Она была настоящая красавица.
Случалось, когда малышка просыпалась посреди ночи и требовала еды, Майкл сам брал ее из кроватки и кормил из бутылочки. Ему нравилось держать на руках этот тепленький комочек, выжидающе глядящий на него своими большущими глазищами. Он испытывал к ней такую любовь, которую сам в себе не подозревал. Его ребенок. Его будущее. Наконец он обрел семью, которой был лишен всегда.
Когда девочке исполнилось полгодика, Кэтрин переехала к ним жить. Ей, как и Бет, было всего восемнадцать, но она казалась гораздо взрослей и серьезней. Майкл был доволен, что она с ними, — будет кому присматривать за Мэдисон и ее мамашей, а ему больше не нужно будет дергаться, пока он на работе. Тем более что он по большей части «трудился» ночью, а Бет жаловалась, что ей одной страшно.
Как-то утром Бет проснулась, умылась и решила, что пора возвращаться к занятиям в институте моды.
— Ты будешь платить за мою учебу? — спросила она. — Обещаю, жалеть не придется!
— Если ты уверена, что именно этим хочешь заниматься, — ответил Майкл, — я охотно стану платить.
— Больше чем уверена, — заявила Бет. — Я еще прославлюсь. Вот увидишь.
— Прославишься? — Ему импонировал ее энтузиазм.
— Майкл, очень скоро ты будешь мной гордиться.
— Я уже горжусь, — сказал он и показал на Мэдисон, которая весело брыкалась в своей кроватке.
— Правда?
— Правда, — искренне сказал он и обнял ее.
Поговаривали, будто Вито Джованни расстался с Мейми. Вито застукал ее в собственной постели с какой—то женщиной, рассвирепел и выставил за дверь. Еще говорили, что теперь у него новая подруга, стриптизерша двадцати двух лет, известная под псевдонимом Вестерн-Пусси.
Однажды вечером мужики сидели в клубе и играли в покер. Среди игроков были Кощей и Гас. Майкл застал их за оживленным обсуждением сексуальных наклонностей Мейми. Оба от души потешались, и Майкл решил, что сейчас самое время напомнить Кощею о своем существовании.
— Ах, Мейми! — небрежно протянул он и взял себе стул. — Она еще в Вегасе по девочкам ударяла. Это всем известно.
Кощей бросил на него безучастный взгляд.
— Ты со мной разговариваешь? — надменно произнес он.
— А что, нельзя?
— Шут гороховый, — процедил Кощей.
— Тише, тише! — вмешался Гac. — Воюйте где-нибудь в другом месте.
— Все, забыли, — отрезал Кощей.
Но Майкл забывать не собирался. Позже вечером он подстерег Кощея у выхода из клуба и загородил ему дорогу.
— Ты что-то против меня имеешь? — напрямик спросил он.
Кощей оглядел его своими маленькими бегающими глазками.
— А то ты не знаешь! — хмыкнул он. — Перестань. Не дурак же ты, в самом деле.
Майкл тупо уставился на него.
— А-а, кажется, понимаю, — обрадовался Кощей. — Мейми тебе так ничего и не рассказала?
— О чем?
— О твоей мамочке, — сказал Кощей. — Видишь ли, — добавил он и потер шрам на щеке, — в тот вечер, когда это случилось, я был там.
У Майкла засосало под ложечкой.
— О чем ты толкуешь, черт тебя подери?
— То ограбление, когда погибла твоя мать, а отец получил увечья, подстроила Мейми, — победным тоном возвестил Кощей. — Это ее рук дело. Рой стрелял, а Мейми стояла на стреме. — Пауза. — Ну теперь ты понял?
— Не может быть, — выдохнул Майкл.
— Ты меня не слушаешь, что ли? — злобно оскалился Кощей. — Я же тебе говорю, я сам там был!
— Ты там был… — машинально повторил Майкл.
— Я тогда спал с этой телкой, с Мейми, — продолжал Кощей. — Но она оказалась стервой. Кинула меня в одном деле. — Он вытер нос тыльной стороной ладони. — Да уж… Об этой Мейми и ее вонючем братце мне много что известно.
— Рой застрелил мою мать? Ты это хочешь сказать?
— Сто пудов! — Кощей ковырнул в зубе. — Я был с ними, только без пушки. Мы заглянули туда днем, сориентировались, а вечером вернулись. Черт! Я и понятия не имел, что Рой станет палить.
— Боже мой! — Майкл побледнел.
— Ну вот, теперь ты знаешь. Что станешь делать? — спросил Кощей. — А ведь эта стерва все эти годы тебя за дурачка держала. Ты под ее дудку выплясывал.
Майкл молчал. Ему стоило больших усилий сохранять спокойствие и способность мыслить рационально. «Никогда не поддавайся порыву» — это правило он хорошо усвоил. Но его сжигала изнутри черная ярость. Неужели правда? Неужели Рой застрелил маму, а Мейми тем временем ждала на улице?
Как ни ужасно, все это звучало правдоподобно. И во многом объясняло, почему Мейми всегда так интересовалась его отцом. И почему она привечала Майкла. Судя по всему, эту жестокую, бессердечную тварь просто забавляла мысль о том, что она сделала его сиротой.
Не говоря больше ни слова, Майкл повернулся и зашагал по улице. Останься он еще хоть на миг — за безопасность Кощея трудно было бы поручиться.
Дома он застал Бет на кровати. Она красила ногти на ногах серебристым лаком, из нового стереомагнитофона, который ей подарил Майкл, ревели «Роллинг стоунз».
— Что случилось? — бодро окликнула она, раскачиваясь в такт «Сатисфэкшен».
— Ничего особенного, не беспокойся, — ответил Майкл и прошел в ванную.
— А я и не говорю, что беспокоюсь! — прокричала она вслед, перекрывая Мика Джаггера. — Классная песня, а? Обожаю Мика! А ты?
Майкл бессмысленным взглядом уставился в зеркало. Ему срочно требовалось с кем—то поделиться, но Бет была слишком молода, чтобы нагружать ее такой скорбной информацией. Он спустился на кухню, достал из холодильника пиво, сел за стол и стал думать, не позвонить ли Максу. Но Макс с самого начала не одобрял его общение с семейством Джованни, да и сейчас был недоволен его образом жизни.
— Теперь ты связался с новым гангстером, — говорил он. — Мало тебе пяти лет за решеткой? Хочешь еще? Ты этого добиваешься?
— Ты всякого, кто носит итальянскую фамилию, готов причислить к мафии, — возражал Майкл. — Сколько тебе раз объяснять? Данте Луччезе — бизнесмен.
— И чем же он занимается?
— Переработкой отходов.
Макс лишь закатил глаза.
Стало быть, с Максом лучше не делиться. Чарли тоже рассказывать не станешь, тот теперь, как обзавелся новой ногой, стал трудиться в банке и вполне преуспевает. А кроме того, лучше не давать никому повода отговорить его от того, что он уже твердо решил сделать.
Мерзавец Рой фактически лишил Майкла детства, оставив его без матери, да, в сущности, и без отца. Внутри его, как лава в жерле вулкана, вскипала слепая ярость. Он начинал понимать, что все эти годы ждал возможности отомстить за мать. Теперь, когда он узнал правду, ждать больше нечего. Пора действовать.
Они заплатят. Все, как один.
И заплатят очень скоро.
Судя по всему, Мейми получила с Вито хорошего отступного, потому что поселилась в квартире на Парк-авеню, да еще и вместе с Роем. Она вообще обладала незаурядной плавучестью — наняла лучшего в городе адвоката по разводам и пригрозила поведать миру о кое-каких делишках Вито, если он не положит ей солидного содержания. А пока Мейми с ошеломляющей быстротой тратила денежки своего, почти уже бывшего, мужа и не стеснялась воплощать любые свои прихоти, в том числе и сексуального плана.
Майкл занялся изучением планировки дома, где она теперь жила, и отслеживанием всех ее передвижений. Он принимал все меры предосторожности, чтобы не выдать себя. Очень скоро он установил, что Мейми держит двух собак — избалованных белых пудельков. Их три раза в день выгуливали разные люди. Первая прогулка, рано поутру, была возложена на консьержа. В обед Мейми выходила с собачками сама. А вечером это была обязанность Роя.
Через две недели после откровений Кощея Майкл наконец созрел для действий. Пора.
В тот вечер он ждал в парке, укрывшись за деревом, на середине маршрута, по которому Рой обычно выгуливал собачек. Вечер выдался холодный и мрачный, в парке было безлюдно — как раз то, что нужно.
Майкл вспоминал Хронометра и все, чему его успел научить киллер из банды Вито Джованни. Наконец это могло ему пригодиться.
В ожидании он переминался с ноги на ногу, чтобы не закоченеть. Ему вдруг вспомнилась Бет, ее соблазнительная улыбка. И его сокровище — Мэдисон. Он любил их обеих. Дороже их у него никого не было.
Минут через двадцать он увидел Роя. Дождавшись, когда тот приблизится, Майкл вышел из—за дерева и окликнул его.
— Привет, Рой, — миролюбиво сказал он. — Помнишь меня?
Рой вгляделся в темноту.
— Это кто? — Он был в некотором замешательстве.
— Это Майкл Кастеллино, — ответил Майкл, придвигаясь ближе. Собаки залаяли и стали тянуть поводки.
— Какого черта ты тут делаешь? — недовольно пробурчал Рой. — Ночь на дворе.
— Да так, прогуливался… Вижу — ты идешь. Дай, думаю, поздороваюсь, вспомним старое.
— Старое? — переспросил Рой, удерживая заливающихся собак. — Что это ты несешь?
— Да ты знаешь, — ответил Майкл. — Ну… про Мейми и моего отца.
— Что?!
— Неужели не помнишь? Разве Мейми с ним не гуляла? И разве она не обиделась, когда он дал ей отставку и женился на моей маме?
Рой пнул ногой одного из песиков.
— Заткнитесь, уродки! — прикрикнул он.
— А еще ты должен помнить магазинчик моей бабушки, — продолжал Майкл, Он был почему-то удивительно спокоен, хотя точно знал, что сейчас сделает. — Продуктовую лавку Лани. Вспоминай, вспоминай, Рой!
— Что? — повторил Рой. Его отвлекали собаки, которые теперь затеяли грызню между собой.
— Моя мама тоже там когда—то работала, — ровным голосом сказал Майкл. — Да. Как раз когда ждала меня.
— У тебя ко мне дело или как? — вышел из себя Рой. — Я тут с тобой все яйца отморожу.
— Дело, дело, — ответил Майкл. — А как же! — Очень спокойно он достал пистолет и направил на Роя. — Дело такое: ты, Рой, — кусок дерьма, который не заслуживает того, чтобы топтать эту землю.
Рой побелел.
— Эй, ты чего?! — в панике пробормотал он. — Опусти пушку!
— А что такое? — ласково проговорил Майкл. — Не любишь пушки? Страшно тебе, да?
— Убери пушку! — повторил Рой, выпучив глаза.
— Моей маме тоже наверняка было страшно. Как тебе сейчас. А поскольку, как я уже сказал, она была на сносях, то и бежать не могла. Она ничего не могла сделать, да? Эдакая неподвижная мишень. А? Что скажешь?
— Господи Иисусе! — пролепетал Рой, ровняя слюну. — Говорил же я Мейми, не связывайся с ним. Знал, что рано или поздно от тебя жди беды. Эта тупая шлюха и слушать не хотела. Нравилось ей иметь тебя под рукой.
— Пока ты от меня не избавился, да? — подхватил Майкл уже более суровым тоном. — Здорово ты меня тогда подставил, Рой. На восемь лет! Правда, вышел я уже через пять. Какое разочарование!
— Это не я! — До Роя постепенно доходил весь ужас его положения. — Это она хотела тебя с дороги убрать!
— Не ты?
— Клянусь, Майк! — Руки у него тряслись крупной дрожью. — Ты мне симпатичен. Я всегда к тебе хорошо относился…
— Приятно слышать.
— Так что… может, уберешь пушку? Не ровен час, поранишь кого—нибудь.
— Думаешь, стоит, Рой?
— Да, да, конечно, убери!
— А может, поступить так, как ты поступил с моей мамой, а?
— Я не убивал твою маму!
— Не убивал, говоришь?
— Нет. Это…
— Помнишь Хронометра? — перебил Майкл. — И как Вито велел мне научиться стрелять? Этот Хронометр был мужик что надо. Он меня как следует научил.
Он поднял дуло выше и нацелил Рою в лицо.
— Возмездие — вот как это называется. То есть расплата. Ты убил мою мать. Искалечил отца. Теперь твоя очередь. И запомни, Рой, мое имя: Майкл Кастеллино. Повторяй его про себя, пока в ад не попадешь.
Он выстрелил ему в голову.
Потом не спеша повернулся и зашагал прочь.
Одним меньше. Осталось двое.
ГЛАВА 28
ДЭНИ. 1972
— Ты вернула кольцо? — опешила Джемини. — Почему?— Потому что я не дала согласия. Следовательно, у меня нет причин его принимать, — объяснила Дэни.
Они стояли в кулисах, ожидая своего выхода. Две высокие красивые молодые женщины, обе — блондинки, в одинаковых костюмах с блестками, перьями и кружевами, оставляющих открытыми значительную часть тела, и экстравагантных головных уборах. Изящные и ослепительные. Полный блеск. Мечта любого мужчины.
— Ты ненормальная, — заявила Джемини, облизывая ярко накрашенные губы. — И на чем же вы расстались?
— Ему надо было лететь в Хьюстон, — сказала Дэни. — Через пару недель вернется. Я пообещала, что к тому времени у меня будет ответ. А пока что он оставил мне телефон адвоката.
— Чего ты тогда ждешь? — удивилась Джемини и быстро оглядела себя в большое зеркало. — Звони не мешкая!
— Позвоню, — пообещала Дэни.
Весь день она боролась с собой. Проще всего было сказать Дину «да», сложить вещи, забрать Винсента и уехать в Хьюстон. Однако что-то ее удерживало. Она не хотела вступать в очередной союз без любви, как уже было у нее с Сэмом. И по отношению к мальчику будет несправедливо ввести в его жизнь еще один временный персонаж. Дэни вообще не бьша уверена, что знает, что такое любовь. Слова любви сорвались с ее губ лишь однажды — с Майклом.
Майкл… Одна волшебная ночь, много лет назад — и Дэни перестала быть ребенком. Как бы она ни силилась, забыть Майкла не получалось. Да и как забыть, когда перед ее глазами все время был Винсент?..
Спустя несколько дней Дэни встретилась с адвокатом, рекомендованным Дином. Джемини пошла с ней — в качестве моральной поддержки. Адвоката звали Морган Спеллинг Джонс, он принадлежал к числу жизнелюбов. Хорошо за пятьдесят, цветущий вид, заразительный смех, крупные ухоженные руки. Техасец с громким голосом, в ковбойской шляпе, светлом костюме и кожаных ковбойских сапогах. Эксцентричный — это еще слабо сказано.
— Ох, и везет мне сегодня! — заявил он, оглядывая двух посетительниц. — Господь явно мне улыбнулся, послав таких красавиц.
— Мисс Касл пришла по поводу развода, — сообщила Джемини и устроилась в кресле напротив хозяина кабинета, скрестив длинные ноги.
— И мисс Касл его получит! — ответил Морган, с трудом оторвав глаза от ног Джемини. — Если, конечно, доверит это дело мне.
— Мне вас рекомендовал Дин Кинг, — сказала Дэни и села рядом с подругой.
— Я в курсе, юная леди, и должен сказать, он крайне высоко о вас отзывался. Предлагаю вам рассказать мне все в деталях. — Он достал из настольного кожаного прибора дорогую золотую ручку и занес ее над не менее дорогим блокнотом.
— Что скажешь? — спросила Джемини, едва они вышли из конторы.
— Интересная личность, — ответила Дэни.
— Интересная личность или профессионал?
— И то и другое.
— Хм-мм… — задумалась Джемини. — А тебе не показалось, что эта шляпа и сапоги придают ему некоторую… чувственность?
Дэни усмехнулась:
— Шутишь?
— Ничуть, — ответила Джемини. — Мне нравятся мужчины со странностями.
Джемини так понравились адвокатские странности, что они начали встречаться, а уже через полтора месяца сыграли свадьбу. Роман оказался бурным — и Дэни чувствовала свою причастность, поскольку знакомство состоялось благодаря ей.
Дин прилетел на свадьбу, которую играли на ранчо Моргана в нескольких милях от города. Оказалось, что Морган Спеллинг Джонс богат, и очень. Преуспевающий адвокат, он к тому же унаследовал от родителей приличное состояние. Джемини этого не знала она была влюблена, и ее нисколько не волновало даже то, что жених на тридцать лет ее старше. Кто ее тревожил, так это Нандо, но Моргану и с мальчиком удалось найти общий язык. Это очень обрадовало и Дэни, так как означало, что отныне Винсент будет бывать на ранчо — а значит, скакать верхом, плавать и играть во всевозможные подвижные игры.
— Ты следующая, — шепнула Джемини на свадьбе. — Раз я смогла на это решиться — значит, и ты сможешь. И переспи ты с ним наконец! Может, вы друг другу и не подходите.
Дэни понимала, что в подобной ситуации так поступила бы каждая женщина. Беда была в том, что саму ее секс не интересовал. Эту сторону жизни она для себя закрыла, по опыту зная, что отсюда проистекают все несчастья.