Коллинз Джеки. Голливудский зоопарк

   – Что такое? – спросила Натали, когда девушка проделала то же самое со второй креветкой.
   – Мне кажется, они протухли, – небрежно заявила Филлипа.
   Все перестали есть. Натали с ненавистью посмотрела на девушку. Она не любила выбрасывать пищу.
   – Они не могли протухнуть, – быстро сказала она. Я купила их сегодня утром.
   Клей отодвинул от себя тарелку.
   – Не будем рисковать, дорогая.
   От злости глаза Натали наполнились слезами.
   – Что у нас дальше? – спросил Чарли.
   – Рагу из молодого барашка. Эй, друзья, – сказал Клей, – а теперь Аллены угостят вас тухлой бараниной.
   Он засмеялся.
   – Это не смешно, – сухо сказала Натали; сложив со звоном тарелки, она унесла их на кухню.
   – Не знаю, что с ней, – мрачно произнес Клей, – последнее время она стала ужасно обидчива.
   – Она беременна, – тихо заметил Чарли. – Женщины в положении всегда очень чувствительны.
   Он вдруг вспомнил Лорну, вынашивавшую двоих его детей. Это был самый счастливый период в их жизни. Лорна была нежной, ласковой, любящей. Женщины прекрасны во время беременности. Чарли проследовал за Натали на кухню.
   Филлипа сосредоточила свое внимание на треснувшем ногте; Клей наполнил ее бокал вином.
   – Где вы с Чарли познакомились?
   – На оргии, – Филлипа снова занялась своим ногтем.
   После обеда они отправились в ПАТИО пить кофе. Натали была спокойна и счастлива. Чарли проявлял к ней особенную нежность. Его несносная подружка надолго замолчала.
   Чарли не счел нужным сообщить Алленам, что некрасивая Филлипа на самом деле – леди Филлипа Лонгмид. Он был уверен, что это ничего не изменит.
   – Я вчера нанял шофера, – сообщил Клей. – Приличного спокойного малого. Он будет возить Натали. Врач сказал, что ей не следует самой водить машину.
   – Жаль, что ты не предоставил мне возможности побеседовать с ним, – сказала Натали. – В конце концов, именно я буду проводить с ним большую часть времени.
   – Ты спала, дорогая. Мне повезло найти его. Сейчас они интервьюируют нас. Он приедет завтра в десять утра. Ты скоро его увидишь. Его зовут Герберт Линкольн Джефферсон. Такое имя тебя устраивает?
   Они сидели в «ламборджини» перед домом родителей Филлипы.
   – Я не понравилась твоим друзьям, но меня это не огорчает, – сказала она.
   – Ну, ты не была воплощением вежливости. Сказала Натали, что креветки протухли. Могла бы и промолчать.
   – Почему?
   – Этого требует вежливость.
   – О, Чарли, не будь таким консервативным и скованным. Это – беда твоего глупого поколения. Вы так боитесь показаться невежливыми, что не видите происходящего у вас под носом. Войны, насилия, голод; молодых парней отправляют туда, где им могут вышибить мозги; более того, если им отрывает руку или ногу, их оставляют гнить, точно падаль, в убогом армейском госпитале.
   – Я не желаю слушать твои лекции. Я знаю, что происходит. Мне это нравится не больше, чем тебе, но так устроена жизнь, и нам остается принять это.
   – Принять?
   Ее губы саркастически изогнулись.
   – Именно это мы не Намерены делать.
   Она вылезла из машины и зашла в дом, не обернувшись.
   Чарли проводил ее мрачным взглядом. Она была странной девушкой. Она пробуждала в нем чувство вины. Заставляла ощутить бессмысленность его жизни. Он ничего не делал. Она хотя бы открывала рот и говорила. Она остро воспринимала действительность, и это было похвальным качеством.
   Чарли включил скорость, дал полный газ и с тоской на душе помчался в свой отель.
   Чарли почти перестал разговаривать с Лорел. Он не скрывал своего возмущения тем, что они бросили его на рок-фестивале. Никто из них не вспоминал вслух об этом, но члены съемочной группы заметили барьер отчужденности, возникший между актерами. Чарли перестал ходить в гости к Лорел и Флоссу. Он читал сценарий, ища, чем занять «окно», образовавшееся из-за отмененного фильма. У него не было повода возвращаться в Англию раньше окончания года.
   Он встречался с Филлипой. Почти каждый вечер она приходила в отель и сидела у Чарли, пока он изучал сценарий. Иногда она читала ему вслух. Ее критические замечания отличались поразительной точностью; познакомившись с Чарли получше, она расслабилась и стала более приятной в общении. Их отношения оставались чисто дружескими. Она не пробуждала у Чарли большого желания, и он ничего не предпринимал. Конечно, все считали, что они занимаются сексом днем и ночью. Они почти ни с кем не встречались, только иногда к Чарли заходил Клей.
   Однажды Филлипа сказала:
   – Моя мать устраивает прием. Она хочет, чтобы я привела тебя.
   Чарли удивленно посмотрел на нее.
   – Я считал, что ты не выносишь приемы.
   – Верно. Но она долго уговаривала меня, и я в минуту слабости согласилась.
   – Я не знал, что у тебя бывают минуты слабости. Она вспыхнула.
   – Завтра в восемь. Ты придешь?
   – Если ты этого хочешь.
   Мать Филлипы, Джейн, разменяла пятый десяток. Она была стройной, высокой, идеально ухоженной, хорошенькой в чисто английском стиле. Она ничем не напоминала свою дочь. На Джейн было длинное красное платье; на каждом ее запястье висело по тонкому браслету с бриллиантами. Волосы женщины были собраны на затылке в пучок; в противоположность своему супругу, она являла собой образчик хорошего вкуса.
   Ее муж Сол – невысокий, с брюшком и сигарой, непристойно торчавшей во рту, не счел нужным переодеться по случаю приема. На нем была пестрая курортная рубаха и коричневые брюки с «пузырями» на коленях.
   Джейн протянула Чарли изящную руку:
   – Очень рада познакомиться с вами, мистер Брик. Филлипа постоянно говорит о вас.
   Сол сдвинул сигару в угол рта и произнес с бруклинским акцентом в голосе:
   – Эй, Чарли, дорогой, рад вас видеть. Какое зелье вы предпочитаете?
   Филлипы нигде не было видно.
   Чарли, устроившись у бара, принялся болтать с Анджелой Картер и ее спутником.
   Филлипа появилась через час. Чарли с трудом узнал ее. Обычно распущенные волосы девушки сейчас были уложены в подобие прически; вместо бесформенного балахона она надела белое платье в викторианском стиле. На ногах у нее были туфли! Лицо Филлипы, слегка подкрашенное, стало менее интересным, но более привлекательным.
   – Ты выглядишь великолепно, – улыбнулся он.
   – Правда?
   Внезапно она показалась ему скорее застенчивой восемнадцатилетней девушкой, чем крутой независимой хиппи, к которой он привык.
   Джейн в ужасе развела руки в стороны.
   – Филлипа, что ты надела? Честное слово, мистер Брик, я просто не знаю, что делать с этой девушкой, она всегда выглядит так ужасно.
   Обида мелькнула на лице Филлипы и тотчас исчезла. Она с вызовом сбросила туфли.
   – Извини, Джейн, знаю, тебе противен запах моих ног, но ходить босиком гораздо полезнее!
   Джейн улыбнулась.
   – Филлипа еще очень молода, она образумится, правда, мистер Брик? В конце концов, мы в молодости тоже прошли через глупую богемную фазу, хоть она и очень скучна. Вы со мной согласны?
   Они стояли по разные стороны от Чарли: возмущенная, грустная Филлипа и уверенная, невозмутимая Джейн. Они ждали, чью сторону он примет.
   Чарли ушел от ответа.
   – У вас великолепный дом. Вы давно здесь живете? – сказал он.
   Когда Джейн отошла к другим гостям, Филлипа шепнула:
   – Идем. Тут ужасно. Не выношу этих фальшивых людей.
   Чарли собрался последовать за девушкой, но вдруг заметил у двери Динди. Она была в белом атласном костюме с разрезом до талии, из которого выглядывал ее загорелый бюст; светлые волосы обрамляли лицо девушки. Она пришла со Стивом Магнумом и его свитой.
   Увидев ее, Чарли испытал ярость. Он не мог забыть, как она говорила о Серафине за день до ее смерти. Он ненавидел Динди; Чарли бесил ее успех. Она просто использовала его в своих целях.
   Быстро опустошив бокал, он сказал Филлипе, которая рассеянно накручивала на палец свои длинные волосы:
   – Еще один бокал, и мы уйдем. Хорошо, дорогая? Ему не хотелось ускользнуть тотчас после появления Динди.
   Она заметила его через всю комнату и громким голосом обратилась к Стиву:
   – Боже, с кем это Чарли?
   – Какой Чарли? – слегка покачиваясь, спросил он.
   – Почему он не нашел себе что-нибудь получше? – засмеялась Динди. – Видно, для него настали плохие времена. Я слышала, его следующая картина отменена.
   Стив не слушал ее. Он обнимал Джейн, с которой у него был когда-то роман.
   Динди направилась через комнату к Чарли.
   – Привет, – громко сказала она.
   Он не хотел отвечать ей, но решил, что молчание доставит Динди больше удовлетворения, чем холодное приветствие. Он сухо кивнул.
   – Вижу, ты немного потолстел, – она захихикала в своей обычной манере.
   Он натянуто улыбнулся. Она хотела уязвить его самолюбие.
   К ним подошла Джейн. Она расцеловала Динди в обе щеки и сказала:
   – Ну, уж вы-то, конечно, знакомы. В этом городе не уследишь, кто на ком сейчас женат.
   – Тебе это удается, – пробормотала Филлипа себе под нос.
   – Что, дорогая? Динди, ты знакома с моей дочерью? Благодаря ей я чувствую себя старой. Филлипа, это Динди Сайдн.
   Джейн улыбнулась Чарли:
   – Бывшая жена мистера Брика. Или вы еще не развелись?
   Чарли молча наблюдал за тремя женщинами: за уверенной в себе Джейн, в пустых серых глазах которой мелькал недобрый блеск; за Динди, бюст которой вылезал из топа, а губы были изогнуты в злой усмешке; за Филлипой, покрасневшей и растерянной.
   Он сжал костлявую руку Филлипы и произнес:
   – Я только что вспомнил о срочной и важной встрече; большое спасибо.
   Чарли вывел девушку через комнату и коридор на улицу.
   – Слава Богу, что ты так поступил, – воскликнула она. – Давай поедем в отель и выкурим славный толстый «косячок». Я хочу перебить чем-нибудь запах этой коровы.
   – Джейн или Динди?
   – Обеих. Они стоят друг друга.
   Позже, когда они уже прилично «забалдели», Чарли под пение Нины Симоне раздел девушку.
   Пришло время. Они провели вместе уже несколько недель, не будучи до конца близки.
   Она была трогательно худа и держалась скованно, хотя Чарли не позволил себе ни единого критического замечания. Она оцепенела от смущения, была сухой, зажатой, не принимала Чарли.
   Он достал баночку с вазелином. Филлипа отстранилась, испытывая отвращение к происходящему. Вся затея была ошибкой, недоразумением.
   Чарли ощутил, как желание покидает его.
   – Извини, – пробормотала она. – Я же говорила, что не люблю это. Предупреждала тебя.
   Он закрылся в ванной и посмотрел на свое отражение. Медленно снял модные очки и переломил их пополам. Что он пытается доказать? Что он еще молод и имеет успех у женщин? Окажись на его месте какой-нибудь юный жеребец, ей бы понравилось.
   Когда он вышел из ванной, ее уже не было в номере.

41

   Клод Хассан приехал в город и остановился в отеле «Беверли Хиллз».
   Санди узнала об этом из «Голливудского репортера».
   Она возмутилась и прямо со съемочной площадки позвонила Кэри.
   – Можешь перекусить со мной? – спросила Санди. – Мне нужен твой совет.
   – Конечно, я приеду к двенадцати.
   Кэри задумчиво опустила трубку. Она тоже читала прессу.
   Режиссеру в это утро понадобилось терпение. Санди сбивалась, замолкала, мешала другим актерам. Это было не похоже на нее.
   Кэри первой появилась в студийном ресторане. Она закурила сигарету, обдумывая, что сказать Санди.
   Актриса опоздала на четверть часа. На ней был розовый шелковый халат. Ее длинные загорелые ноги притягивали к себе взгляды посетителей. Сев, она заказала апельсиновый сок и салат с яйцами.
   – Просто не понимаю, – сказала Санди, это странно. Я позвонила в отель, но мне ответили, что он просил его не беспокоить. Кэри, речь идет даже не обо мне. Его ребенок находится у меня! Он ни разу не позвонил после Рио. Прошло уже две недели.
   – Успокойся.
   Кэри впервые видела Санди потерявшей свое хладнокровие.
   – Не бери ничего в голову. Я изложу тебе факты.
   – Какие факты?
   – Он прилетел вчера утром с женой. Весь день, похоже, был занят подбором актеров. Сегодня Маршалл направляет к нему трех клиентов. Как тебе известно, съемки начинаются через три недели, а у него до сих пор нет исполнительницы главной роли.
   Санди закусила губу.
   – С женой? Но я думала, что они не живут вместе и сейчас разводятся…
   – Он сказал тебе это?
   – Нет, я сама так решила. Он лишь раз упомянул ее. Сказал, что Жан-Пьер ей не нужен. У меня просто в голове не укладывается, что они вместе. Почему он не позвонил мне и не объяснил ситуацию?
   – Я не хотела разочаровывать тебя, ты была так счастлива. Но он – действительно мерзкий тип. У него кошмарная репутация; честно говоря, я здорово удивилась, узнав, что ты увлеклась им.
   – Ты всегда плохо думаешь о людях. Клод – прекрасный, чуткий человек.
   Но даже слова ее прозвучали фальшиво, неестественно. Она сказала неправду. Клод обладал скверным, тяжелым характером, но она любила его.
   – Тогда почему он не позвонил тебе?
   – Значит, была какая-то причина. Я уверена, этому есть разумное объяснение. Возможно, вернувшись домой, я застану его играющим с Жан-Пьером на берегу.
   Санди подцепила вилкой яичный салат.
   – Как съемки? – спросила Кэри. – Я могу провести завтра с утра некоторое время на площадке.
   – О'кей. Между прочим, я продолжаю получать письма от того сумасшедшего, о котором я тебе говорила. На этой неделе их пришло три. Кто бы он ни был, этот человек знает мой адрес.
   – Говорю тебе – рви их и не бери ничего в голову. Это, может быть, твой приветливый молочник. Такие психи никогда ничего не делают.
   – Но это тот же человек, который писал мне в «Шато». Думаю надо…
   – Привет, Кэри.
   У столика остановился Чарли Брик.
   – Где Маршалл?
   – Знаешь, мы не всегда вместе. Думаю, вкалывает в конторе. Чарли, ты знаком с Санди Симмонс?
   – О, да, – он улыбнулся актрисе; потом Чарли вспомнил, что она – подруга Динди, и улыбка сползла с его лица.
   – Я заглянула на вашу съемочную площадку, – сказала Санди. – Вы великолепны. Я еще ребенком была вашей страстной поклонницей и остаюсь ею сейчас.
   Почему слова восхищения всегда звучат так глупо?
   Господи! Неужели ему теперь постоянно придется выслушивать намеки на то, что он уже немолод? Еще ребенком! Да он снимается только десять лет.
   – Спасибо. Приходите еще. Я угощу вас кофе.
   – С удовольствием. Я приду, как только объявят следующий перерыв.
   – Он обладает весьма своеобразной чисто английской привлекательностью, – заметила Кэри после ухода Чарли. – Когда бывает самим собой. Мне нравится в людях тонкое, неброское обаяние. Как у Маршалла. Мы, вероятно, на днях поженимся. Он наконец, уговорил меня.
   – Это замечательно. Почему ты мне сразу не сказала?
   – Зачем? У тебя хватает своих проблем. Я приняла это ответственное решение, и теперь остается только назвать день. Моя мама меня убьет!
   Санди освободилась рано. Режиссер посоветовал ей отправиться домой и получше выспаться. Она дважды проехала мимо отеля «Беверли Хиллз», не решаясь зайти в него. Она знала, что с Клодом нельзя вести себя так; ей очень хотелось, чтобы все было хорошо. Разочарованная Санди решила вернуться к себе.
   Жан-Пьер играл на берегу с Катей, молодой мексиканкой, которую Санди наняла присматривать за мальчиком. Мистер Хассан не звонил.
   В шесть к Санди зашел выпить Джек Милан со своей младшей дочерью Викторией. Он владел соседним коттеджем; Милан спросил Санди по телефону, нельзя ли поговорить с ней.
   – Рад тебя видеть. Я только вчера сказал Элли, что надо пригласить тебя на обед, – произнес актер.
   Она улыбнулась.
   – Выпьешь?
   – Охотно. Виски со льдом. Он обошел небольшой домик.
   – У тебя тут уютно. Славный коттедж.
   – Мне он нравится.
   – Я только сейчас понял, что у тебя ребенок. Ты, несомненно, умеешь хранить тайны.
   – К сожалению, он не мой. Один друг попросил меня позаботиться о нем.
   – Ясно, – с сомнением в голосе сказал Джек. – Жаль, что у вас со Стивом все так закончилось. Я уже поздравлял себя с ролью Купидона.
   Она снова улыбнулась. Что ему надо? Санди чувствовала, что это не просто светский визит. Внезапно зазвонил телефон; Санди автоматически подняла трубку.
   – Я хочу тебя трахнуть, – прошептал мужчина. – Я хочу…
   Она тотчас бросила трубку.
   – О Господи!
   Ну и день! Потеряв самообладание, Санди заплакала.
   – Эй, милая, в чем дело? – смущенно спросил Милан.
   – Джек, пожалуйста, уйди. Я просто устала. Слишком много всего навалилось. Пожалуйста, пойми меня правильно.
   Ребенок смотрел на них с нескрываемым интересом. Джек неохотно встал.
   – Ты уверена, что я не могу тебе помочь?
   – Да. Мне правда очень жаль. Извини меня.
   – Ладно, если ты обещаешь пообедать у нас на следующей неделе. Элли тебе позвонит.
   – С удовольствием.
   Когда Джек ушел, она позвонила в отель «Беверли Хиллз». Не застав мистера Хассана, продиктовала портье свое имя и телефон. Потом она легла спать.
   Мимо ее дома медленно проехал серый «бьюик».

42

   Получить работу у Клея не составило большого труда. Герберт позвонил по телефону, указанному в газетном объявлении, отправился к мистеру Аллену в своем единственном костюме, и показал ему блестящие рекомендации. Аллен тотчас нанял его.
   Работа была легкой. Герберт почти весь день бродил возле кухни; его новые хозяева редко покидали дом. Как правило, Клей весь день писал возле бассейна, а Натали изредка наведывалась в «Сакс» или «Магнумс». Она отправляла прислугу в супермаркет; иногда Герберт возил их ребенка с няней к кому-нибудь в гости. Большую часть времени он принадлежал самому себе. Он не общался с няней и прислугой.
   Клей вручил ему аванс. Герберт купил себе подержанный серый «бьюик».
   Если бы не Мардж, он был бы вполне счастлив. Она стала несносной, требовательной, вечно пилила его. И, что было хуже всего, постоянно требовала от Герберта секса. Это изумляло его – он ведь видел, что происходило в соседнем доме.
   Теперь, когда у него появился автомобиль, он стал разрабатывать план, как избавиться от нее. Прежде всего надо перебраться куда-нибудь подальше от этих мерзких соседей, туда, где его и Мардж никто не знает. Сделать это будет нелегко, Мардж придет в ярость, но Герберт знал, как следует действовать. Получив работу и автомобиль, он воспрял духом.
   Ему удалось выследить Санди Симмонс. Он прочитал, что она вернулась из Рио. Герберт подкараулил Кэри Сент-Мартин у ее офиса, и она сама привела его к дому на побережье, где жила Санди. После этого он стал ездить за актрисой в свободное время. Он знал, когда она покидает обычно студию, и подъезжал туда, если не был занят. Иногда он спал ночью в машине возле ее дома, а в семь утра уже ехал вслед за ней к студии.
   Даже в этот час она была обворожительна со стянутыми на затылке в пучок волосами и большими солнцезащитными очками на глазах.
   Однажды он увидел отъезжающую от дома Санди и подождал, пока мексиканка отправится с ребенком за покупками. Герберт без труда проник в коттедж через патио. Он побродил по дому, обнюхивая вещи Санди. Записал ее телефонный номер, взял несколько фотографий из пачки, лежавшей на столе. Прихватил в спальне кружевной лифчик и трусики и выскользнул из дома.
   Герберт твердо знал, что, избавившись от Мардж, он будет с Санди. Ему и в голову не приходило, что Санди может отвергнуть его, когда он откроется ей.
   Он написал актрисе много писем, каждое следующее послание было лучше предыдущего. Дважды рискнул позвонить ей, но она оба раза тотчас бросала трубку. Герберт решил дождаться того момента, когда он сможет предстать перед ней.
   Мардж поделилась с Луэллой своим открытием лишь спустя две недели после того, как сделала его. Она прекрасно провела это время. Герберт исполнял ее желания, и она не хотела ничего портить.
   Почему она должна говорить Луэлле? Это не ее дело. Иногда Луэлла была такой же злой, как Герберт. Например, в последнюю субботу, когда соседка заставила Мардж отдаться человеку из «круга друзей» весьма непристойным образом.
   – Я не хочу это делать, – возмутилась Мардж.—
   Это больно!
   – Ты хочешь покинуть «круг друзей»? – ледяным тоном сказала Луэлла. – Многие женщины охотно займут твое место.
   Мардж уступила. От боли на ее глазах выступили слезы.
   Луэлла высмеяла ее в присутствии «друзей».
   – Ты ведешь себя как шестнадцатилетняя девственница.
   Позже она пожалела Мардж, напоила ее горячим молоком, ласково поболтала с ней.
   Лишь гордость за свое достижение заставила Мардж сообщить Луэлле, что сделал Герберт. Она гордилась тем, что у нее хватило ума разоблачить его. Рассказывая о содеянном мужем, Мардж впервые осознала тяжесть его преступления. Герберт убил девушку, прикончил ее. Это казалось невообразимым.
   Она перепугалась, заплакала. Вероятно, узнав об этом, она стала его сообщницей.
   Луэлла подтвердила ее худшие опасения.
   – Конечно, ты его сообщница, – заметила она. – Ты не сообщила в полицию, поэтому виновата не меньше, чем он.
   Мардж в ужасе вскочила со стула.
   – Ты тоже знаешь, – выпалила она.
   – Да, но я, возможно, пойду в полицию. Гримаса испуга исказила лицо Мардж.
   – Ты… ты не сделаешь этого.
   – Вероятно, я должна так поступить. Я не знала, насколько все серьезно.
   Мардж громко зарыдала. Зачем она влезла в эту историю? Зачем связалась с Луэллой? Она была по-своему счастлива, когда лишь смотрела телевизор и ела.
   – Однако, – продолжала Луэлла, – возможно, я, как твоя подруга, помогу тебе. Конечно, тут потребуются деньги. Сколько у тебя есть?
   – Тысяча долларов, – выдавила из себя Мардж. – Это все, чем я располагаю. Я скопила их на старость. Она горестно усмехнулась.
   – Зачем тебе деньги? Луэлла изумленно причмокнула.
   – Если ты будешь задавать глупые вопросы, я не стану помогать тебе. Нам нужен совет профессионала. У меня есть в полиции друг. Тысячи долларов не хватит, если мы хотим, чтобы расследование было прекращено, и дело закрыто.
   – Какое расследование? – с тревогой в голосе взвизгнула Мардж.
   – Я не хотела преждевременно волновать тебя, но я догадывалась, что Герберт совершил это преступление, и выяснила, что полиция уже подозревает его.
   – О!
   Мардж побелела, ее нижняя челюсть отвисла и замерла.
   – Конечно, с помощью, скажем, трех тысяч эту проблему можно уладить.
   Мардж снова заплакала.
   – У меня нет трех тысяч.
   – А у Герберта?
   Луэлла лихорадочно соображала. Не слишком ли большую сумму она назвала? Дура Мардж поверила ей, но Герберт может догадаться, что это шантаж. Он, возможно, умнее Мардж, но намного ли, коли женился на ней?
   – У Герберта нет денег, – проскулила Мардж. – Мы вечно опаздываем с погашением кредитов.
   – Тебе надо потолковать с ним, – сухо заметила Луэлла.
   – Я не могу сделать это! Он убьет меня.
   – В таком случае я бессильна помочь тебе. Мне придется немедленно отправиться в полицию, иначе я окажусь в таком же положении, что и ты, а я не хочу провести остаток моих дней за решеткой.
   Мардж вздрогнула.
   – Я отдам тебе мою тысячу долларов, – быстро произнесла она, – и поговорю с Герби, он что-нибудь придумает. Договорились? Это нам поможет?
   Луэлла кивнула.
   – Думаю, да. Только вряд ли мой друг сможет ждать очень долго.
   Герберт не стал возвращаться домой этой ночью. Он нашел способ проникнуть в патио Санди со стороны океана. Если он подползет к окну спальни, то сможет увидеть девушку сквозь щель между шторами.
   Когда свет в доме погас, он выждал еще два часа, чтобы быть уверенным в том, что все уснули. Больше всего он опасался, что собака проснется, залает и выдаст его.
   Медленно и бесшумно он преодолевал метр за метром. Добравшись до окна, Герберт приподнялся с земли, чтобы заглянуть в комнату.
   Ему повезло. Она не потрудилась сдвинуть шторы. Он отчетливо увидел лежащую под тонкой простыней Санди. Длинная загорелая нога девушки и ее рука оставались неприкрытыми.
   Он осознал, что под простыней лежит голая Санди. Надо набраться терпения – она, возможно, совсем сбросит с себя простыню. От этой мысли у него пересохло во рту, дыхание стало тяжелым.
   – Сломать защелку на окне и проникнуть в спальню не составит труда, – подумал Герберт. Он был уверен, что когда он представится как автор писем, она с радостью примет его в свои объятия. Но время еще не пришло. Он не готов. Он должен прежде стать свободным.
   Покусывая нижнюю губу, скрючившись в неудобной позе, он смотрел на Санди до рассвета. Затем Герберт вернулся к автомобилю и поспал до семи часов; утром она вышла из дому и отправилась на студию.
   Герберт поехал за ней следом. Лишь когда девушка скрылась за воротами, Герберт решил вернуться домой к Мардж.

43

   Чарли загрустил. Его день рожденья пришел и ушел; он отметил его один в отеле.
   Он не звонил Филлипе с того вечера, когда она оставила его в номере. Он решил махнуть на нее рукой.
   Он встречался с Темзой Мэйсон, которая наскучила ему рассказами о том, на скольких журнальных обложках она появилась за год. Он встречался с похожей на мышку студийной секретаршей, которая просто наскучила ему. Он встречался с псевдоинтеллектуальной журналисткой, требовавшей, чтобы он привязал ее к кровати и изнасиловал. Он встречался с хорошенькой светловолосой пустышкой, напоминавшей ему Динди. Каждый вечер он проводил с новой женщиной.