– Это мне известно, – подумал он.
   – Тогда давай поедим в моем отеле. Я попрошу накрыть стол на веранде.
   – Чудесно. – Ее глаза были закрыты.
   На самом деле он договорился обо всем заранее.
   Шампанское в ведерке со льдом, икра, сметана, бифштекс с аспарагусом.
   К ним подошла Натали.
   – Когда ты улетаешь?
   – В среду.
   – Каких-нибудь две недели, и мы присоединимся к тебе. Жалко покидать Англию в такую замечательную погоду.
   Чарли состроил гримасу.
   – Я уеду с радостью.
   Натали сочувственно положила ему руку на плечо.
   – Знаю. Тебе тут досталось.
   Его глаза заволокло пеленой. Господи, как хорошо иметь друзей.
   – Да, ты все понимаешь, дорогая.
   – Ну конечно. Если захочешь поговорить об этом, звони мне без колебаний. Клей всегда так занят. У меня масса свободного времени. Если захочешь до отъезда перекусить со мной или что-нибудь другое, позвони. Правда, Чарли, тебе будет легче, если ты выговоришься. Завтра я свободна. Вот что – я приду в отель к двенадцати, и мы побеседуем, как в старые добрые времена.
   – У меня ленч с агентом. Очень мило с твоей стороны, но…
   – Знаешь, – Натали задумчиво посмотрела вдаль, – по-моему, я принадлежу к числу немногих людей, действительно знающих Лорну. Мы много разговаривали, она мне доверяла.
   – Да? – Чарли тотчас заинтересовался. – Как насчет чая завтра? Я вернусь в отель к трем.
   – Думаю, у меня получится.
   Натали бросила взгляд на Полли; девушка дышала ровно и казалась спящей.
   – Только не говори ничего Клею. Он хочет, чтобы я навестила его родителей, и обидится, узнав заранее, что у меня другие планы.
   Жара не спадала весь день; Чарли и Полли уехали в восьмом часу.
   В отеле Полли рухнула в кресло и заявила:
   – Я совершенно обессилена!
   Чарли удивленно посмотрел на нее. Он видел, что она весь день пролежала на траве без движения.
   Он поставил новую запись Серджио Мендеса и справился по телефону насчет звонков. Составит ли Полли ему компанию по части марихуаны? Он хотел расслабиться.
   Дежурная сообщила Чарли, что его дважды спрашивала Лорна Брик. Она просит позвонить ей.
   Чарли замер возле аппарата. Ему звонила Лорна. Лорна, которая уже несколько месяцев общалась с ним только через адвоката. Мысли о Полли, «травке», обеде мигом улетучились.
   Возможно, Лорна хочет вернуться.
   Возможно, он примет ее назад.
   Они много пережили вместе; следовало также подумать о детях. Он все это время знал, что она проявит благоразумие. Она сможет полететь с ним в Голливуд, это будет их второй медовый месяц.
   Он бросил взгляд на Полли, вытянувшуюся в кресле с закрытыми глазами.
   – Знаешь, дорогая, я сам немного притомился. Это из-за солнца. Давай сегодня обойдемся без обеда. Я вызову для тебя такси.
   Она открыла глаза.
   – Я не настолько устала, Чарли.
   Но он заказывал по телефону машину.
   Когда Полли покинула номер, он зашагал по комнате, обдумывая предстоящий разговор с Лорной.
   Должен ли он проявить сначала жесткость и нежелание простить, а затем постепенно оттаять? Или же сразу сказать: «Мы оба наделали много ошибок. Давай все забудем и начнем сначала».
   Он на мгновение усомнился в причине ее звонков, но затем отбросил эту мысль. С воодушевлением набрал номер Лорны. Он словно в первый раз звонил понравившейся ему девушке.
   В трубке зазвучал мужской голос. Бедолага еще не ушел?
   Лорна заговорила холодным, бесстрастным тоном.
   – Здравствуйте, Чарли, спасибо, что позвонил.
   – Пустяки, – он смущенно помолчал в ожидании.
   – Как дела?
   – Все в порядке. Я только что расстался с Сином и Синди.
   – Слушай, Чарли, у меня к тебе просьба. Ну вот. Он сделал глубокий вдох.
   – Да?
   – Я бы обратилась к твоей матери, но она со мной не разговаривает. Дело в том, что я выхожу замуж.
   – Что?
   В ее голосе звучала стужа.
   – Выхожу замуж. Ты позволишь, чтобы дети побыли с тобой в Америке с пятнадцатого июня, а не с двадцать девятого? Понимаешь, я отправляюсь с Джимом на съемки в Африку; когда занятия в школе закончатся, меня здесь не будет. Я подумала, что ты мог бы забрать их пораньше.
   Чарли испытал шок.
   – Не может быть, чтобы ты выходила замуж за этого кретина!
   – Давай не будем опускаться до детских оскорблений, я это не выношу. Теперь, когда мы не связаны друг с другом, мы можем хотя бы оставаться корректными. Ты сможешь взять детей к себе пятнадцатого июля или нет?
   – Да, конечно, могу. Я могу взять их навсегда, вырвать из твоих лап.
   Лорна вздохнула.
   – Они вернутся в конце августа, как мы договорились. К этому времени я приеду назад.
   – Глупая женщина, зачем ты выходишь за это ничтожество? Он хорош в постели? Ты же не любишь этим заниматься – тогда зачем?
   – До свиданья, Чарли. Мой адвокат позаботится о деталях.
   Она положила трубку.
   Он тупо уставился на телефон. Подлая сука! Как она может выходить замуж за жалкого каскадера? Это абсурд. Он был готов простить Лорну, забыть все и принять ее назад. Господи, зачем он отправил Полли домой? Сейчас он нуждался в ее теле.
   Здорово быть кинозвездой, правда? Просто великолепно. Сидишь в гостиничном номере один-одинешенек, и никому нет до тебя дела. Просто восхитительно! Возможно, лучше бы он был простым, никому не известным человеком по имени Чарли, а не Чарли Бриком.
   Зазвонил телефон. Вдруг Лорна решила извиниться?
   Это была Кристин Свитцер.
   – Я думала, ты мне позвонишь, – с упреком в голосе сказала она. – Мы так славно провели время. Когда я увижу тебя?
   – Скоро, дорогая, скоро. Неделя выдалась тяжелой. Я завтра улетаю. Позвоню, когда вернусь.
   Он удивился тому, что счел необходимым соврать, был вежливым. Он не собирался встречаться с этой кобылой.
   – Чарли, ты очень плохой мальчик. Но я прощаю тебя. Ты уезжаешь надолго?
   – Нет. Сейчас я спешу. До свидания.
   Он опустил трубку. Чарли не выносил женщин, которые преследовали его. Они либо ликовали оттого, что находились с кинозвездой, либо старались оскорбить Чарли, покритиковать его фильмы, надеясь таким путем привлечь внимание актера.
   Будь проклята Лорна с ее болваном-каскадером!
   Что скажет ему завтра Натали? Он надеялся услышать нечто интересное. Не желая коротать вечер в одиночестве, Чарли позвонил своему шоферу и попросил его привезти какой-нибудь хороший фильм, который они смогут посмотреть вдвоем.
   Джордж, наслаждавшийся выходным в постели с пухлой секретаршей, Неохотно отправил ее домой и исполнил просьбу шефа. Он ценил свое положение. Джордж был скорее другом Чарли, чем его наемным работником. Он провел с Чарли шесть лет и гордился тем, что всегда находился рядом с актером. Никогда нельзя было предугадать желания Чарли Брика. Джордж всегда старался выполнять любые его поручения как можно лучше.

6

   Санди быстро прониклась симпатией к Кэри. Когда девушка предложила актрисе стать ее менеджером и пресс-секретарем, актриса обрадовалась.
   Она не хотела уходить из мира кино и возвращаться в Рим, но твердо считала, что Эйб Стейн и Джек Милан должны извиниться перед ней.
   Когда Кэри поняла, что решение Санди непоколебимо, она перешла на ее сторону и посмотрела на ситуацию глазами актрисы. Все сложилось удачно. Весьма удачно.
   На следующий день имя Санди замелькало в газетных шапках, словно других новостей и не было. Пресса страдала от нехватки сенсаций; репортеры ухватились за новость. Санди предстала мужественным борцом за свое достоинство, а Эйб Стейн и Джек Милан – отъявленными негодяями.
   Кэри позаботилась обо всем. Она подготовила краткое, чисто женское сообщение для прессы, организовала телеинтервью, и к концу недели Санди вернулась на съемочную площадку.
   Эйб Стейн прислал ей короткое послание в высокопарном стиле; он заверил актрису в том, что понимает ее чувства, и приносит ей извинения. Он был в ярости, но решил, что лучше погасить конфликт.
   Джек Милан устроил прием для прессы, где старался обворожить Санди. Он сказал своей жене: «Это маленькая стерва может испортить мою репутацию». Он уже получил письма от своих поклонниц, шокированных его грубым обхождением с Санди.
   Тем временем роль Санди в фильме была расширена; сцены с обнаженной натурой снимались на закрытой площадке в присутствии Кэри.
   Девушка уже давно говорила Маршаллу о своем намерении уйти от него, но все равно он рассердился.
   – Дай мне хотя бы две недели, – сказал он. – Что я буду делать с Чарли Бриком, который прилетит со дня на день? А контракт, который ты готовишь для Саламанды Смит? Я полностью занят телевизионными делами.
   – Вы сами учили меня, что в бизнесе надо быть жесткой и мгновенно использовать новые шансы, – сказала Кэри, сидя на столе шефа и болтая своими длинными ногами. – Извините, Марш, но я не намерена их упускать. Пришлите мне Чарли Брика в качестве моего клиента, если хотите.
   – Слушай, детка, кого ты обманываешь? Ты не сможешь конкурировать с серьезными фирмами, все звезды уже поделены между ними. Ты сядешь в лужу на свою симпатичную попку.
   – Посмотрим, – улыбнулась Кэри. – Между прочим, теперь, когда я являюсь менеджером Санди Симмонс, вы не хотите получить ее в качестве клиента?
   – Забудь об этом. У меня хватает работы. Она не представляет из себя ничего особенного. Ты получишь урок и вернешься ко мне, виляя хвостиком.
   – Да? Я не разделяю вашей уверенности. Ладно, у меня масса дел, я ухожу.
   Маршалл встал и положил руки на талию девушки. У него было широкое лицо. Он разменял шестой десяток и носил лучшие костюмы от Сая Девора. Но ничто не позволяло скрыть того факта, что одна нога Маршалла заметно волочилась и была короче другой.
   – Ты знаешь, что я желаю тебе удачи, дорогая, – сказал он. – Поверь мне, она тебе пригодится.
   Когда работа над фильмом была завершена, Джек Милан устроил прием в Бел-Эйр, где он жил. Санди получила приглашение.
   Она не любила приемы. Не любила выпивку, пустую светскую болтовню, приставания пьяных пошлых мужчин, чьи жены находились на расстоянии двух метров от своих супругов.
   Соберется обычная голливудская волчья стая. Скандал привлек внимание мужчин к Санди; известные актеры пытались назначить ей свидание, но она отказывала им.
   – Кому это нужно? – говорила она Кэри. – Я не получаю удовольствия от встреч с мужчиной, к которому у меня нет серьезного чувства.
   Кэри пожала плечами.
   – Ваша личная жизнь принадлежит вам. Поступайте, как хотите.
   Санди завела йоркширского терьера и купила стопку книг. Вечерами она читала дома. Она не могла забыть последний опыт общения с мужчиной – ее мужем – и не хотела заводить новые романы, пусть даже самые поверхностные. Поэтому-то она и убежала из Рима.
   Все, казалось, произошло вчера, а не три года назад, когда ее познакомили с графом Пауло Дженерра Риццо. Она к этому моменту уже провела в Италии семь месяцев и часто вспоминала Рафа. Но Пауло в конце концов, заставил ее забыть фотографа.
   Он был романтичен и умел сделать так, чтобы женщина почувствовала себя настоящей красавицей. Он осыпал Санди комплиментами, цветами, восхищенно смотрел ей в глаза. Когда они появлялись в ресторане, все любовались ими. Какой парой они были! Их обожала пресса, а Пауло любил широкое паблисити. Спустя три месяца они поженились.
   Через несколько недель Санди узнала правду о Пауло. Она застала его однажды в ванной с перетянутой кожаным ремнем рукой, вытаращенными глазами и шприцем; он собирался воткнуть иглу в набухшую вену.
   Она в ужасе закричала. Он выпучил глаза еще сильнее гримаса искажала черты его надменного древнеримского лица. Он ахнул от растерянности и повернулся спиной к Санди.
   Она выскочила из ванной.
   Вскоре он вышел оттуда с невозмутимым лицом.
   – Не бойся, моя малышка, – сказал он. – Доктор прописал мне ежедневные инъекции. Я не хотел говорить тебе раньше, однако сейчас…
   Он пожал плечами, сохраняя полное спокойствие.
   – Но почему? – спросила Санди, еще не оправившаяся от потрясения.
   – О, пустяки, депрессия.
   – Я никогда не видела тебя подавленным.
   – Это благодаря моему замечательному доктору. Понимаешь? У тебя нет причин для волнения.
   – Да, – растерянно произнесла она. – Но почему ты сам делаешь себе уколы? Это ужасно.
   – Зачем каждый день беспокоить врача? Он научил меня, и я делаю это сам. Тут нет ничего сложного. Позволь мне отвезти тебя на пляж. Мы там перекусим. Загар сделает тебя еще более красивой.
   Они покинули квартиру и отправились в «ламборджини» Пауло на побережье, где их ждал ленч с друзьями, минигольф и песок Фредженни. Пауло успокоил Санди. В конце концов, если это предписание врача, значит, опасаться нечего.
   Она прекрасно провела день. Завтра начинались съемки нового фильма; Санди следовало отдохнуть.
   В этой картине голос Санди не дублировался. Она исполняла роль на итальянском языке, что требовало от девушки большого напряжения и много времени. Пауло увозил ее вечером со студии, и они обедали с друзьями. Дома обессилевшая Санди сразу падала в кровать. Лишь по завершении съемок она обратила внимание на то, что Пауло больше не занимался с ней любовью. Она также заметила, что ночью, думая, что Санди спит, он вставал с постели и ходил по квартире.
   Когда Санди впервые увидела это, она вскоре снова заснула. Но следующей ночью заставила себя бодрствовать и через час отправилась на поиски Пауло.
   Дверь квартиры была распахнута, Пауло нигде не было видно. Она знала, что он не мог одеться, не потревожив ее, и уйти куда-то далеко в пижаме. Она принялась ждать и поймала мужа врасплох. Он вернулся с пакетом и уронил его, увидев Санди. По полу рассыпалось содержимое пакета – коробочки со стеклянными ампулами, три шприца и две склянки с большими зелеными пилюлями.
   Они посмотрели друг на друга.
   – Почему ты встала? Зачем шпионишь за мной? – холодным тоном спросил он, наклонившись, чтобы собрать упавшие вещи.
   – Дверь была открыта, – пробормотала она. – Куда ты ходил? Зачем тебе все это?
   Он в бешенстве захлопнул дверь. Его глаза сузились, стали злыми. Он ударил Санди по лицу: «Шпионка! Сучка!» Пауло заперся в ванной.
   Санди была потрясена. На ее лице вспыхнуло алое пятно от пощечины. Она наклонилась перед дверью ванной и стала подглядывать сквозь замочную скважину. Пауло делал себе инъекцию. Испуганная Санди побежала в спальню.
   Наутро Пауло был очарователен и весел, словно ничего не произошло.
   Санди узнала имя его доктора и пошла к нему. Врач был потрясен не меньше, чем девушка. Пауло никогда не получал указаний вводить себе наркотики.
   Они решили совместно уличить его. На следующий день Санди вышла из квартиры и тотчас вернулась с доктором, который, согласно договоренности, стоял в подъезде. Они застали Пауло в ванной. Не закрыв дверь, он делал себе укол в ногу.
   Отчасти он испытал облегчение оттого, что его разоблачили. Он уже нуждался в пяти ежедневных внутривенных инъекциях, а также в большой дозе снотворного, успокаивающего его.
   Он колол себе метадрин, вызывающий привыкание не менее сильное, чем героин.
   Доктор немедленно отправил его в частную лечебницу; там Санди увидела человека, не похожего на того, за которого она выходила замуж. Он целыми днями лежал в постели с пустыми остекленевшими глазами, почти не раскрывая рта, безразличный ко всему.
   Она навещала его каждый день, и через несколько недель он стал умолять ее забрать его домой. Он уверял Санди, что полностью излечился.
   – Слишком рано, – сказал доктор. Но Санди испытывала жалость к лежащему в лечебнице мужу. Она была уверена, что дома он станет прежним Пауло.
   Она уговорила доктора выписать Пауло; проведя дома пару дней, он поразительно воспрял духом. Стал, как раньше, обаятельным, уверенным в себе.
   Через некоторое время Пауло, конечно, снова сел на иглу.
   Следующие два года обернулись кошмаром. Санди была ему нянькой, врачом, соглядатаем, опекуном и тюремщиком. Он переходил от доктора к доктору, из больницы в больницу, иногда проводил некоторое время дома – когда его считали выздоравливающим. Но вскоре Санди снова узнавала правду, и Пауло отправился к очередному врачу.
   Ее жизнь превратилась в бесконечные посещения мужа или, если он находился дома, в присмотре за ним. Она также была вынуждена как можно больше работать – внезапно у них кончились деньги, а его родные не хотели им помогать.
   Развязка наступила однажды утром. Санди проснулась в тревоге. Пауло уже неделю жил дома, обходился без наркотиков; он постоянно лежал на кровати, уставясь глазами в потолок. Его некогда красивое лицо заросло щетиной, осунулось. Сейчас рядом с ней в постели никого не было.
   Она бросилась в ванную. Дверь оказалась запертой. Санди закричала, обращаясь к мужу по имени, но не услышала ответа. Она увидела сквозь замочную скважину неподвижно лежавшего на полу Пауло.
   Она в панике позвонила доктору; они вдвоем высадили дверь.
   Пауло был мертв. Его убила огромная доза наркотика.
   Следствие назвало происшедшее несчастным случаем. Санди не была уверена в этом.
   Она прожила среди слухов и сплетен несколько недель, затем актрисе подвернулась возможность уехать в Голливуд, и она охотно воспользовалась ею.
   – Слушай, по-моему, ты должна пойти на прием к Джеку, – во второй раз сказала Кэри.
   Санди смотрела в окно, лаская свою собачку.
   – Тебе известно, что мой муж убил себя? – спросила она.
   – Что? – Кэри удивленно поглядела на актрису. Они никогда не обсуждали прошлое Санди, хотя Кэри знала о нем все из газет.
   – Да, – задумчиво произнесла Санди. – Этот факт не очень-то вписывается в образ, создаваемый кинокомпанией для публики.
   – Слушай, милая, – Кэри положила руку на плечо Санди, – я знакома с твоим прошлым. Оно позади. Нельзя замуровывать себя в доме. Ты красивая девушка и должна выходить в свет, наслаждаться жизнью. К тому же это будет полезно для твоего имиджа. Начнем с вечеринки у Джека, ладно?
   – Наверно, ты права, – согласилась Санди. – О'кей, я пойду к нему.
   – Отлично.
   – Отлично. Ты умница. Что ты наденешь, чтобы все попадали замертво?

7

   Герберт Линкольн Джефферсон полировал выцветшую сморщенную кожу своих лучших коричневых туфель. Они служили ему верой и правдой уже восемь лет.
   Мардж, шаркая ногами отправилась на кухню, чтобы взять из холодильника банку пива. Она жевала ножку цыпленка.
   – Хочешь, я сама сделаю это? – спросила она мужа с набитым ртом.
   Герберт раздраженно покачал головой. Она задавала ему этот вопрос каждый вечер, и всегда он отвечал отрицательно.
   Мардж потянула за кольцо, открывая пиво, и жидкость пролилась на туфли Герберта, которые он чистил на столе.
   – Ой, извини, Герберт, – испуганно произнесла женщина.
   Она задрала подол платья и попыталась вытереть им туфли.
   Он отпихнул ее.
   Мардж обиженно посмотрела на него.
   – Я же извинилась, Герберт… Она ушла из кухни, забрав пиво.
   Пробормотав что-то себе под нос, Герберт дочистил туфли. Сунув в них ноги, полюбовался каждой в отдельности. Надел куртку, похлопал рукой письмо, лежавшее во внутреннем кармане, и отправился на автобусную остановку.
   Он любил работать вечерами в «Суприм Чоффер компани» и ненавидел дневные смены с нудными поездками в аэропорт и обратно.
   Кого придется повезти сегодня? Прошлая неделя выдалась скучной – его пассажирами были старые супружеские пары. Он любил обслуживать молодых неженатых актеров и их спутниц. Это были интересные клиенты. Их приходилось ждать возле дома, где они занимались любовью в конце вечера. Один раз ему удалось подсмотреть. Девушка жила на холме в большом доме с застекленными стенами; войдя внутрь со своим кавалером, она сразу отдалась ему на полу. Герберт подполз по траве к подоконнику и все увидел. Он регулярно раз в неделю писал девушке.
   Герберт сел в подъехавший автобус. Там было душно, пахло потом; он с радостью вышел из автобуса. И поспешил в контору, по дороге бросив конверт в почтовый ящик.
   – Привет, Джефферсон, – диспетчер кивнул ему из-за стойки. – Сегодня повезешь Санди Симмонс. Ее надо забрать из «Шато Мармонт» в восемь и доставить на прием к Джеку Милану. Знаешь его дом в Бел-Эйр?
   Герберт кивнул.
   – Подожди немного. Возьмешь черный «кадиллак» номер четыре. Его сейчас помоют и заправят.
   – Герберт снова кивнул, довольный полученным заданием. Он читал о Санди Симмонс. Кажется, это она не желала показывать свои груди. Сегодня он сможет разглядеть ее и определить, достойна ли она его писем.

8

   Чарли вернулся в отель в начале четвертого. Натали Аллен ждала его в вестибюле.
   – Извини, дорогая, – сказал он. – Ты ведь знаешь, «Слон» в час ленча – это собрание профсоюза актеров. Пойдем.
   Натали только что посетила парикмахера, ее короткие темные волосы охватывали голову, точно кепка. На Натали был желтый полотняный костюм, и Чарли невольно залюбовался ею. Повезло Клею.
   – У тебя, верно, масса дел до отлета, – заметила она.
   – Нет, я готов. Джордж соберет вещи.
   – О, твой верный Джордж. Ты берешь его с собой?
   – Конечно. Не представляю, что бы я без него делал.
   – Знаешь, Лорна его недолюбливала.
   – Да? – Чарли сделал удивленное лицо. За что можно не любить Джорджа? Лорна ничем не выдавала своей антипатии к нему.
   – Да, она ревновала. Он тебе скорее близкий друг, нежели слуга.
   Чарли поморщился, услышав слово «слуга». Он считал, что Джордж работает у него, потому что ему это нравится, а не в силу необходимости.
   – Хочешь чаю или спиртного?
   В «люксе» Натали сняла пиджак и села на диван.
   – Я, пожалуй, выпью. Перно с большим количеством льда.
   Она подалась вперед.
   – Знаешь, а ведь мы первый раз встречаемся наедине после той вечеринки.
   Он смутился. Клей и Натали повздорили тогда, и Клей ушел с приема. Чарли попытался успокоить Натали, а кончилось это тем, что он поцеловал ее. К счастью, Клей вернулся, но Чарли переживал из-за этого события. Нельзя прикасаться к чужой жене, тем более к жене лучшего друга.
   – Я жалею о том вечере, – сказал он. – Забудем его. Я был пьян, и ты – тоже.
   Она чуть заметно улыбнулась.
   – Но я не хочу забывать. Я получила удовольствие. А ты – нет?
   – Конечно, получил. Но, дорогая, все очень сложно, Клей – мой друг, я не хочу терять его.
   Характер, который приняла их беседа, встревожил Чарли. Он думал, что Натали пришла поговорить о Лорне.
   – Клей – дерьмо, – решительно заявила Натали. – Подлое, эгоистичное дерьмо! Мне все известно о девчонках, которых он трахает. Почему я не могу немного развлечься? Я же тебе нравлюсь, Чарли, верно? Ну конечно, я это знаю.
   Медленно поднявшись, она подошла к нему. Он испуганно подался назад. Она обняла его за шею и стала целовать. Как ему выйти из этого положения?
   – Ты всегда мне нравился, – прошептала Натали. – Лорна никогда тебе не подходила. Я чувствовала, что между нами что-то есть, а ты?
   Зазвонил телефон; испытав облегчение, Чарли освободился из объятий женщины и подошел к аппарату.
   Это был Джордж, он звонил из вестибюля.
   – Если я не нужен вам сейчас, я загляну в «Хэйвард» и выберу для вас костюмы.
   – Что, прямо сейчас? – громко, рассерженно произнес Чарли.
   – В этом нет срочной необходимости, просто я подумал…
   – О, господи. Ладно. Придется поехать. Я спускаюсь.
   Изумленный Джордж услышал в трубке гудки.
   – Что случилось? – спросила Натали.
   – Дела. Какая-то дурацкая встреча, о которой я забыл. Извини, дорогая, вот досада.
   – Мне подождать?
   – Не стоит. Один Бог ведает, сколько времени это займет.
   Она вздохнула.
   – Того, кто изобрел телефон, следует застрелить.
   – Ты права.
   Он помог ей надеть пиджак и проводил до двери.
   – Так что насчет нас? – спросила Натали.
   – Что-нибудь придумаем, – ответил он, решив, что впредь ему не следует оставаться наедине с Натали Аллен.
   – До свидания, дорогой, – она поцеловала его. – Не забывай, через пару недель мы тоже будем в Голливуде. Жди меня.
   Он кивнул. Прелестно! Не так-то уж и повезло Клею.
   В аэропорт Чарли прибыл под сильным кайфом. Он смертельно боялся летать и мог сесть в самолет, лишь одурманив себя «травкой». Перед поездкой на машине он выкурил два «косяка». Сейчас самолет казался ему огромной красивой птицей, готовой принять его в свои объятия. Он добродушно улыбнулся фоторепортерам, скорчил забавную гримасу и помахал очками в роговой оправе, которые держал в руке.
   – Вы же не любите, когда вас фотографируют без очков, – зашипел Джордж.
   – Сущая правда, – отозвался Чарли, бесподобно пародируя говор индейцев.
   – До свиданья, Чарли, удачи вам, – крикнул один из фотографов.
   Хорошенькая стюардесса провела их в зал для особо важных Лиц.
   – Посадка начнется через десять минут, – сообщила она. – Хотите выпить?
   Он кивнул.
   – Двойное виски, дорогая. Чарли нуждался в спиртном. Поднявшись в воздух, он крепко заснул.

9

   Дом Джека Милана окружали обширные угодья, обнесенные забором с проволокой, находившейся под напряжением. У входа стояла маленькая будка охранника. Никто не мог попасть в дом без его разрешения. Меры предосторожности объяснялись тем, что у Джека было пятеро детей, и в прошлом ему несколько раз угрожали киднэппингом. Теперь дети уже выросли, но Джек предпочитал не рисковать.