Страница:
Она подбежала к Чарли, прильнула к нему сзади, потерлась о него.
Он повернулся. Она сунула руки ему под рубашку.
– Я не хотел жениться на актрисе, – заметил он.
Она запустила руку ему под брюки и схватила Чарли за член. Почувствовав, что он твердеет, опустилась на колени.
– Не здесь, Динди, – пробормотал он.
– Почему? Мы же женаты, верно?
– Секрет вечной молодости, моя дорогая, заключается в следующем: надо постоянно быть чем-то занятой, – заявила Серафина во время обеда. – Я всегда избегала праздности.
– Я могу в это поверить, – отозвалась Динди, уже уставшая наблюдать за тем, как Серафина каждые пять минут убегает на кухню.
– Когда я работала в театре, коллеги с любовью называли меня «Мисс Энергия».
– Правда? – с интересом в голосе произнесла Динди. Получив от Чарли роль в «Карусели», она принялась изо всех сил очаровывать Серафину и его противных детей.
– Да, мисс Энергия. О, дорогая, это были славные дни. Я помню, у Дверей гримерной выстраивалась очередь из моих поклонников, все они были богатыми и красивыми, а потом я встретила отца Чарли – да будет земля ему пухом. Он был чудесным человеком. Мы прожили замечательную жизнь.
Чарли удивленно посмотрел на мать. Она, верно, стареет. Его отец был сущим подонком, он бросил ее. О какой замечательной жизни она говорит?
– Чарли рассказывал тебе о своем детстве?
– Нет, – покачала головой Динди. – Наверно, он решил, что это сделаете вы.
Подавив зевок, она приветливо улыбнулась. Динди испытывала желание сказать Серафине: «Вам не говорили, что вы – старая зануда?»
Зазвонил телефон. Чарли протянул руку к аппарату, стоявшему на обеденном столе.
– Клей и Натали приедут пить кофе, – сообщил он, кладя трубку.
– Прекрасно, – сказала Серафина. – Кто-нибудь еще будет?
Чарли знал, что мать интересует, пригласил ли он какого-нибудь потенциального «друга» для нее. Когда он приглашал Серафину в Голливуд с детьми, она собиралась взять с собой своего нынешнего поклонника, Арчи. Но Чарли терпеть не мог Арчи и сказал ей, что приехав одна, она познакомится здесь с гораздо более интересными мужчинами. Вот проблема – поиск кавалера для родной матери. Она не любила молодых мужчин, предпочитая иметь дело с теми, кто старше ее, но в Голливуде было невозможно найти пожилого человека, готового проявить интерес к почти что семидесятилетней женщине. Здесь хватало свободных девушек. Чарли решил отмахнуться от этой проблемы; когда Серафина начнет нервничать, он пошлет за Арчи.
– Кажется, нет. Между прочим, думаю, на уик-энд мы можем слетать в Лас-Вегас. Хочешь?
Серафина кивнула. Она не собиралась запирать себя в доме Чарли. Она еще привлекательная женщина и должна бывать в обществе, показываться на людях. Чарли, похоже, из ревности не хочет знакомить ее с мужчинами. Да, сын ревнует. Что ж, это вполне понятно.
– Мне шестьдесят три года, – объявила она Динди, вычтя шесть лет из своего истинного возраста, – и я чувствую себя, как девушка.
– Вы замечательно выглядите, – пробормотала Динди, думая, что Серафина имела бы лучший вид без ужасного театрального грима и накладных ресниц. В ее-то возрасте!
– Да, люди с трудом верят в это, но я говорю правду. А тебе, моя дорогая, сколько лет?
Серафина пристально поглядела на девушку, словно ожидая услышать ложь.
– Двадцать, – Динди с непринужденной улыбкой отбросила три года. Если эта старая кокетка может врать насчет своего возраста, то почему ей, Динди, не сделать то же самое?
– О, двадцать, – пробормотала Серафина, – двадцать. Когда я была молода, двадцатилетние девушки уже…
– Я показывал тебе фотографии двадцатилетней Серафины? – перебил мать Чарли.
– Нет, – отозвалась Динди, думая: «Вот как, оказывается, проводят вечера жены кинозвезд».
– Я должен показать тебе их. Она выглядела просто сногсшибательно, правда, дорогая?
Он обнял свою мать.
Она улыбнулась, и Чарли подумал: «Я должен сводить ее к хорошему стоматологу, пока она здесь».
– Ты помнишь те славные далекие деньки, сынок? Да, он помнил. Убогие старые театры, затхлый запах, кавалеров Серафины.
– Отличные были дни. Слезы подкатились к ее глазам.
– Прекрасное время. Твой отец, ты и я.
– Какое прекрасное время? – подумал Чарли. Он торчал возле бара в каком-нибудь захолустном городке с пакетиком леденцов и лимонадом, пока Серафина развлекалась со своим очередным «поклонником».
В любом случае не стоит жить прошлым. Он любил Серафину. Она была его матерью. Она кормила его, когда он был ребенком, а это самое главное.
– Я всегда знала, что Чарли будет звездой, – внезапно заявила Серафина. – Я поддерживала его во всем. Он унаследовал мою жизненную энергию и честолюбие. Я сама могла стать звездой, но оставила сцену, чтобы воспитывать сына.
Динди откровенно зевнула. Прошлое людей нагоняет скуку. Ее касалось лишь то, что сейчас Чарли – кинозвезда, а о прошлом она не хотела знать.
– Устала? – спросила Серафина.
– Да, – ответила Динди, – днем я занималась делами, которые отняли у меня все силы.
Она украдкой улыбнулась Чарли.
Он ответил на ее улыбку. Динди была такой хорошенькой и казалась самой невинностью. Он с трудом верил, что она была той самой девушкой, которая недавно занималась с ним любовью.
– Ложись в постель, дорогая, если хочешь, – сказал Чарли, – Серафина не обидится, и я объясню Алленам.
– Правда, дорогой? Я бы хотела так сделать.
Динди испытывала желание подняться наверх, примерить новые наряды и почитать сценарий «Карусели» – теперь, когда она получила роль.
– Иди, милая, увидимся позже.
Она пожелала спокойной ночи Серафине и поцеловала Чарли в щеку. У нее было такое упругое сексуальное тело. Он порадовался тому, что она принадлежит ему. Идея взять ее в фильм не так уж плоха. Другие мужчины смогут смотреть на Динди, но не касаться ее. Пусть мир видит, чем обладает Чарли Брик.
24
25
Он повернулся. Она сунула руки ему под рубашку.
– Я не хотел жениться на актрисе, – заметил он.
Она запустила руку ему под брюки и схватила Чарли за член. Почувствовав, что он твердеет, опустилась на колени.
– Не здесь, Динди, – пробормотал он.
– Почему? Мы же женаты, верно?
– Секрет вечной молодости, моя дорогая, заключается в следующем: надо постоянно быть чем-то занятой, – заявила Серафина во время обеда. – Я всегда избегала праздности.
– Я могу в это поверить, – отозвалась Динди, уже уставшая наблюдать за тем, как Серафина каждые пять минут убегает на кухню.
– Когда я работала в театре, коллеги с любовью называли меня «Мисс Энергия».
– Правда? – с интересом в голосе произнесла Динди. Получив от Чарли роль в «Карусели», она принялась изо всех сил очаровывать Серафину и его противных детей.
– Да, мисс Энергия. О, дорогая, это были славные дни. Я помню, у Дверей гримерной выстраивалась очередь из моих поклонников, все они были богатыми и красивыми, а потом я встретила отца Чарли – да будет земля ему пухом. Он был чудесным человеком. Мы прожили замечательную жизнь.
Чарли удивленно посмотрел на мать. Она, верно, стареет. Его отец был сущим подонком, он бросил ее. О какой замечательной жизни она говорит?
– Чарли рассказывал тебе о своем детстве?
– Нет, – покачала головой Динди. – Наверно, он решил, что это сделаете вы.
Подавив зевок, она приветливо улыбнулась. Динди испытывала желание сказать Серафине: «Вам не говорили, что вы – старая зануда?»
Зазвонил телефон. Чарли протянул руку к аппарату, стоявшему на обеденном столе.
– Клей и Натали приедут пить кофе, – сообщил он, кладя трубку.
– Прекрасно, – сказала Серафина. – Кто-нибудь еще будет?
Чарли знал, что мать интересует, пригласил ли он какого-нибудь потенциального «друга» для нее. Когда он приглашал Серафину в Голливуд с детьми, она собиралась взять с собой своего нынешнего поклонника, Арчи. Но Чарли терпеть не мог Арчи и сказал ей, что приехав одна, она познакомится здесь с гораздо более интересными мужчинами. Вот проблема – поиск кавалера для родной матери. Она не любила молодых мужчин, предпочитая иметь дело с теми, кто старше ее, но в Голливуде было невозможно найти пожилого человека, готового проявить интерес к почти что семидесятилетней женщине. Здесь хватало свободных девушек. Чарли решил отмахнуться от этой проблемы; когда Серафина начнет нервничать, он пошлет за Арчи.
– Кажется, нет. Между прочим, думаю, на уик-энд мы можем слетать в Лас-Вегас. Хочешь?
Серафина кивнула. Она не собиралась запирать себя в доме Чарли. Она еще привлекательная женщина и должна бывать в обществе, показываться на людях. Чарли, похоже, из ревности не хочет знакомить ее с мужчинами. Да, сын ревнует. Что ж, это вполне понятно.
– Мне шестьдесят три года, – объявила она Динди, вычтя шесть лет из своего истинного возраста, – и я чувствую себя, как девушка.
– Вы замечательно выглядите, – пробормотала Динди, думая, что Серафина имела бы лучший вид без ужасного театрального грима и накладных ресниц. В ее-то возрасте!
– Да, люди с трудом верят в это, но я говорю правду. А тебе, моя дорогая, сколько лет?
Серафина пристально поглядела на девушку, словно ожидая услышать ложь.
– Двадцать, – Динди с непринужденной улыбкой отбросила три года. Если эта старая кокетка может врать насчет своего возраста, то почему ей, Динди, не сделать то же самое?
– О, двадцать, – пробормотала Серафина, – двадцать. Когда я была молода, двадцатилетние девушки уже…
– Я показывал тебе фотографии двадцатилетней Серафины? – перебил мать Чарли.
– Нет, – отозвалась Динди, думая: «Вот как, оказывается, проводят вечера жены кинозвезд».
– Я должен показать тебе их. Она выглядела просто сногсшибательно, правда, дорогая?
Он обнял свою мать.
Она улыбнулась, и Чарли подумал: «Я должен сводить ее к хорошему стоматологу, пока она здесь».
– Ты помнишь те славные далекие деньки, сынок? Да, он помнил. Убогие старые театры, затхлый запах, кавалеров Серафины.
– Отличные были дни. Слезы подкатились к ее глазам.
– Прекрасное время. Твой отец, ты и я.
– Какое прекрасное время? – подумал Чарли. Он торчал возле бара в каком-нибудь захолустном городке с пакетиком леденцов и лимонадом, пока Серафина развлекалась со своим очередным «поклонником».
В любом случае не стоит жить прошлым. Он любил Серафину. Она была его матерью. Она кормила его, когда он был ребенком, а это самое главное.
– Я всегда знала, что Чарли будет звездой, – внезапно заявила Серафина. – Я поддерживала его во всем. Он унаследовал мою жизненную энергию и честолюбие. Я сама могла стать звездой, но оставила сцену, чтобы воспитывать сына.
Динди откровенно зевнула. Прошлое людей нагоняет скуку. Ее касалось лишь то, что сейчас Чарли – кинозвезда, а о прошлом она не хотела знать.
– Устала? – спросила Серафина.
– Да, – ответила Динди, – днем я занималась делами, которые отняли у меня все силы.
Она украдкой улыбнулась Чарли.
Он ответил на ее улыбку. Динди была такой хорошенькой и казалась самой невинностью. Он с трудом верил, что она была той самой девушкой, которая недавно занималась с ним любовью.
– Ложись в постель, дорогая, если хочешь, – сказал Чарли, – Серафина не обидится, и я объясню Алленам.
– Правда, дорогой? Я бы хотела так сделать.
Динди испытывала желание подняться наверх, примерить новые наряды и почитать сценарий «Карусели» – теперь, когда она получила роль.
– Иди, милая, увидимся позже.
Она пожелала спокойной ночи Серафине и поцеловала Чарли в щеку. У нее было такое упругое сексуальное тело. Он порадовался тому, что она принадлежит ему. Идея взять ее в фильм не так уж плоха. Другие мужчины смогут смотреть на Динди, но не касаться ее. Пусть мир видит, чем обладает Чарли Брик.
24
В Акапулько стояла жара. После одного дня съемок в горах Санди обессилела. Пекло невыносимо.
Она работала через силу, окруженная в основном мексиканцами – ими были режиссер Вуди, оператор Майк и помощница режиссера Мариса.
У Вуди и Марисы был роман. Стив Магнум сам выбрал для работы над фильмом обаятельного Вуди, разменявшего четвертый десяток. Раньше Вуди работал на телевидении. Двадцатичетырехлетняя Мариса была хорошенькой.
Они оба нравились Санди. Вуди был спокойным, чутким режиссером, который постоянно воодушевлял актеров. Он разительно отличался от Эйба Стейна. Эйб воплощал в себе старый голливудский стиль, Вуди – новый.
По прибытии Санди получила большую корзину цветов от Стива и записку с двумя словами: «Добро пожаловать». Этим его внимание к девушке исчерпалось.
– Ты получила шанс и упустила его, – сказала Кэри. – Он, вероятно, заперся в своем доме с какой-нибудь мексиканской красоткой.
– Надеюсь, ты права, – ответила Санди.
Она втайне обрадовалась. Теперь, когда пришло время принимать решение, необходимость в нем отпала.
Целую неделю они с Кэри только гуляли, загорали и купались.
За день до начала съемок Кэри улетела, сказав:
– Ну, по-моему, тебе пора решать.
Санди почувствовала себя одиноко без Кэри. Отель «Лас Брисас» был очень красив, но Санди ощущала, что в таком месте надо находиться с мужчиной.
Она провела тихий вечер. Заказала по телефону еду и принялась читать сценарий. На следующий день должен был появиться Стив; их ждали съемки в горах. Стиву предстояло спасать героиню Санди. По сценарию она бежала от похитителей. Также в плане стояла любовная сцена. Санди предвкушала ее, одновременно испытывая колебания.
– Эй! – воскликнула Мариса. – Как тебе эта парочка?
Она коснулась кулачком Санди, сидевшей рядом с ней в полотняном кресле и читавшей книгу.
Стив Магнум приближался к ним в сопровождении изящной молодой мексиканки с длинными черными волосами до талии и голодными зелеными глазами.
– Привет, леди.
Стив небрежно помахал рукой и, похлопав девушку по ягодицам, подтолкнул ее к Санди и Марисе.
– Присмотри за Энчиладой, Мариса. Он подсел к Вуди.
– Какой мужчина! – покачав головой, Мариса засмеялась. – Это нечто!
Энчилада подошла к ним с грустными настороженными глазами.
– Привет, – сказала Мариса, – бери кресло и чувствуй себя как дома, день будет долгим и тяжелым. Меня зовут Мариса, а это Санди Симмонс.
Девушка кивнула и села в кресло в нескольких метрах от Санди и Марисы. Она повернула голову в сторону мужчин.
– Это очень дружелюбно, – заметила Мариса. – Санди, по-моему, скоро они будут готовы. Тебе надо одеться, я позову костюмера.
– Отличная идея.
Было уже одиннадцать утра; Санди надоело сидеть без дела. Мексиканцы раскачивались гораздо дольше, чем американцы. Санди прибыла на студию к восьми, два часа потратила на макияж и парикмахера, затем последовало длительное ожидание. Стив удалился в гримерный автобус, так что, очевидно, скоро они начнут.
Ей предстояло сниматься в белых брюках, облегающем белом топе и пиджаке, наброшенном на плечи. Она должна была казаться взволнованной, находящейся в смятении.
– Ты выглядишь великолепно, – заметил Стив, когда они оказались перед камерой. – Как тебе Акапулько?
– Красивый город.
Она улыбнулась одними глазами.
– Спасибо за цветы.
– Ты всегда благодаришь меня за цветы. Как насчет того, чтобы прислать их мне?
Они рассмеялись. Стоявшая в стороне Энчилада сгорала от ревности.
– Я приобрел страховку, – сказал он.
– Страховку?
– От тебя, детка. Моему маленькому мексиканскому цветочку всего шестнадцать; это поможет мне не прикасаться к тебе моими жадными руками. Ты ведь этого не хочешь, верно?
Санди лишь улыбнулась. Она не была уверена в том, что действительно ничего не хочет. Стив был необыкновенно привлекателен, и она давно уже не спала с мужчиной.
Подошедший Вуди обсудил с ними сцену.
Оставшаяся часть утра пролетела быстро. Стив и Санди хорошо работали вместе; три короткие сцены отсняли почти без дублей.
Когда пришло время ленча, Стив забрал Энчиладу, и они улетели на его вертолете. Санди с остальными членами съемочной группы поела в передвижной столовой. Она сидела рядом с Вуди и Марисой. Ее начало немного задевать внешнее безразличие Стива.
Первая сцена после ленча была любовной. Стив снимал с Санди пиджак, бросал его на землю и заставлял девушку лечь на него. По сюжету Санди должна была сначала оказывать сопротивление, а потом сдаться.
– Слушай, – сказал Вуди, – когда ты окажешься на земле, я хочу, чтобы он стянул с тебя топ. Ты должна лежать неподвижно и смотреть на Стива.
– Насколько стянул? – настороженно спросила Санди.
– Ну, совсем, дорогая. В камеру ничего не попадет, Стив будет прикрывать тебя.
– Тогда вообще нет смысла стягивать топ. Вуди засмеялся.
– Я не стремлюсь увидеть дармовое зрелище, но топ несомненно следует убрать. Если я говорю, что в камеру ничего не попадет, это означает, что мы не собираемся показывать крупным планом твой бюст. Но совершенно очевидно, что топ нельзя опустить лишь немного; это будет смешно и ненатурально. Стив должен полностью убрать его из кадра. Он обнимет тебя; видны будут только руки и бок.
– Вуди, в моем контракте есть пункт, запрещающий съемку обнаженного тела. Вам это известно?
– Нет, – выпалил он. – Господи, я уже чувствую себя испорченным школьником, мечтающим взглянуть на женские груди. Я – режиссер и, надеюсь, хороший; в наше время правды и реализма ты будешь выглядеть довольно глупо со своей старомодной скромностью.
Его тон изменился, стал более мягким.
– Доверься мне, милая. Я знаю, что требуется для фильма.
Она вздохнула.
– Не понимаю, какая разница, останется топ на мне или нет.
– Вот, – торжествующе произнес он, – ты не понимаешь какая тут разница, а я понимаю. Пожалуйста, поверь мне, что я прав.
– У меня был ужасный опыт с Эйбом Стейном. На съемках…
– Я не Эйб Стейн. Мы удалим с площадки всех, кто нам не нужен. О'кей, милая?
– Ну, если вы считаете, что это необходимо.
– Да, считаю.
Она пожалела, что здесь нет Кэри. Почему все помешаны на наготе? Почему ей не хватило сил проявить твердость? Не потому ли, что она доверяла Вуди, он нравился ей? Или она сама понимала, что тогда сцена станет более убедительной?
Стив вернулся с печальной Энчиладой на своем вертолете.
Вуди избавился от членов съемочной группы, без которых они могли обойтись.
Мариса вошла в автобус к Санди и протянула ей жевательную резинку.
– Поверь мне, – сказала она, – я бы сама запротестовала первой, если бы это не пошло на пользу делу. Думаешь, мне очень хочется, чтобы мой приятель увидел твои прелести?
Они решили сначала отрепетировать сцену.
Стив схватил Санди сзади, сорвал пиджак с ее плеч и заставил опуститься, прижав руки девушки к ее бокам. Затем он поцеловал Санди.
– Технически все правильно, – сказал Вуди.
– Да! – согласился Стив.
Он лежал на Санди; она чувствовала мускулистость его стройного тела и невольно вздрогнула. Губы Стива были требовательными, настойчивыми.
– Теперь, – продолжил Вуди, – я хочу, чтобы ты обнял ее одной рукой, а второй опустил топ. Снимаем эпизод с самого начала.
Стив улыбнулся девушке, поднимаясь с нее.
– Ну что, обойдемся одним дублем? Она ответила на его улыбку.
– Я постараюсь.
Санди испытывала душевный подъем и волнение. Она знала, что ее тело произвело впечатление на актера. Она забыла о съемочной группе, Вуди, и думала только о Стиве.
Съемки сцены поначалу шли гладко, потом Стив сбился, и Вуди закричал: «Стоп».
Они начали заново; молодой мексиканец с «хлопушкой» говорил на ломаном английском: «„Наличные“, сцена тридцать один, дубль два».
Все шло хорошо. Стив начал целовать Санди, стягивать топ.
– Mamma mia, – пробормотал он, глядя на нее, и крепко обнял Санди.
Его рубашка была расстегнута; Санди ощутила выступившую на груди Стива прохладную испарину. Девушка провела ногтями по спине актера.
– Стоп, – закричал Вуди. – Стоп, – повторил он, но они не отодвинулись друг от друга.
Наконец Стив медленно оторвался от Санди. Она глядела на него, тяжело дыша.
– Кажется, моя страховка не помогла, – сказал он.
Она работала через силу, окруженная в основном мексиканцами – ими были режиссер Вуди, оператор Майк и помощница режиссера Мариса.
У Вуди и Марисы был роман. Стив Магнум сам выбрал для работы над фильмом обаятельного Вуди, разменявшего четвертый десяток. Раньше Вуди работал на телевидении. Двадцатичетырехлетняя Мариса была хорошенькой.
Они оба нравились Санди. Вуди был спокойным, чутким режиссером, который постоянно воодушевлял актеров. Он разительно отличался от Эйба Стейна. Эйб воплощал в себе старый голливудский стиль, Вуди – новый.
По прибытии Санди получила большую корзину цветов от Стива и записку с двумя словами: «Добро пожаловать». Этим его внимание к девушке исчерпалось.
– Ты получила шанс и упустила его, – сказала Кэри. – Он, вероятно, заперся в своем доме с какой-нибудь мексиканской красоткой.
– Надеюсь, ты права, – ответила Санди.
Она втайне обрадовалась. Теперь, когда пришло время принимать решение, необходимость в нем отпала.
Целую неделю они с Кэри только гуляли, загорали и купались.
За день до начала съемок Кэри улетела, сказав:
– Ну, по-моему, тебе пора решать.
Санди почувствовала себя одиноко без Кэри. Отель «Лас Брисас» был очень красив, но Санди ощущала, что в таком месте надо находиться с мужчиной.
Она провела тихий вечер. Заказала по телефону еду и принялась читать сценарий. На следующий день должен был появиться Стив; их ждали съемки в горах. Стиву предстояло спасать героиню Санди. По сценарию она бежала от похитителей. Также в плане стояла любовная сцена. Санди предвкушала ее, одновременно испытывая колебания.
– Эй! – воскликнула Мариса. – Как тебе эта парочка?
Она коснулась кулачком Санди, сидевшей рядом с ней в полотняном кресле и читавшей книгу.
Стив Магнум приближался к ним в сопровождении изящной молодой мексиканки с длинными черными волосами до талии и голодными зелеными глазами.
– Привет, леди.
Стив небрежно помахал рукой и, похлопав девушку по ягодицам, подтолкнул ее к Санди и Марисе.
– Присмотри за Энчиладой, Мариса. Он подсел к Вуди.
– Какой мужчина! – покачав головой, Мариса засмеялась. – Это нечто!
Энчилада подошла к ним с грустными настороженными глазами.
– Привет, – сказала Мариса, – бери кресло и чувствуй себя как дома, день будет долгим и тяжелым. Меня зовут Мариса, а это Санди Симмонс.
Девушка кивнула и села в кресло в нескольких метрах от Санди и Марисы. Она повернула голову в сторону мужчин.
– Это очень дружелюбно, – заметила Мариса. – Санди, по-моему, скоро они будут готовы. Тебе надо одеться, я позову костюмера.
– Отличная идея.
Было уже одиннадцать утра; Санди надоело сидеть без дела. Мексиканцы раскачивались гораздо дольше, чем американцы. Санди прибыла на студию к восьми, два часа потратила на макияж и парикмахера, затем последовало длительное ожидание. Стив удалился в гримерный автобус, так что, очевидно, скоро они начнут.
Ей предстояло сниматься в белых брюках, облегающем белом топе и пиджаке, наброшенном на плечи. Она должна была казаться взволнованной, находящейся в смятении.
– Ты выглядишь великолепно, – заметил Стив, когда они оказались перед камерой. – Как тебе Акапулько?
– Красивый город.
Она улыбнулась одними глазами.
– Спасибо за цветы.
– Ты всегда благодаришь меня за цветы. Как насчет того, чтобы прислать их мне?
Они рассмеялись. Стоявшая в стороне Энчилада сгорала от ревности.
– Я приобрел страховку, – сказал он.
– Страховку?
– От тебя, детка. Моему маленькому мексиканскому цветочку всего шестнадцать; это поможет мне не прикасаться к тебе моими жадными руками. Ты ведь этого не хочешь, верно?
Санди лишь улыбнулась. Она не была уверена в том, что действительно ничего не хочет. Стив был необыкновенно привлекателен, и она давно уже не спала с мужчиной.
Подошедший Вуди обсудил с ними сцену.
Оставшаяся часть утра пролетела быстро. Стив и Санди хорошо работали вместе; три короткие сцены отсняли почти без дублей.
Когда пришло время ленча, Стив забрал Энчиладу, и они улетели на его вертолете. Санди с остальными членами съемочной группы поела в передвижной столовой. Она сидела рядом с Вуди и Марисой. Ее начало немного задевать внешнее безразличие Стива.
Первая сцена после ленча была любовной. Стив снимал с Санди пиджак, бросал его на землю и заставлял девушку лечь на него. По сюжету Санди должна была сначала оказывать сопротивление, а потом сдаться.
– Слушай, – сказал Вуди, – когда ты окажешься на земле, я хочу, чтобы он стянул с тебя топ. Ты должна лежать неподвижно и смотреть на Стива.
– Насколько стянул? – настороженно спросила Санди.
– Ну, совсем, дорогая. В камеру ничего не попадет, Стив будет прикрывать тебя.
– Тогда вообще нет смысла стягивать топ. Вуди засмеялся.
– Я не стремлюсь увидеть дармовое зрелище, но топ несомненно следует убрать. Если я говорю, что в камеру ничего не попадет, это означает, что мы не собираемся показывать крупным планом твой бюст. Но совершенно очевидно, что топ нельзя опустить лишь немного; это будет смешно и ненатурально. Стив должен полностью убрать его из кадра. Он обнимет тебя; видны будут только руки и бок.
– Вуди, в моем контракте есть пункт, запрещающий съемку обнаженного тела. Вам это известно?
– Нет, – выпалил он. – Господи, я уже чувствую себя испорченным школьником, мечтающим взглянуть на женские груди. Я – режиссер и, надеюсь, хороший; в наше время правды и реализма ты будешь выглядеть довольно глупо со своей старомодной скромностью.
Его тон изменился, стал более мягким.
– Доверься мне, милая. Я знаю, что требуется для фильма.
Она вздохнула.
– Не понимаю, какая разница, останется топ на мне или нет.
– Вот, – торжествующе произнес он, – ты не понимаешь какая тут разница, а я понимаю. Пожалуйста, поверь мне, что я прав.
– У меня был ужасный опыт с Эйбом Стейном. На съемках…
– Я не Эйб Стейн. Мы удалим с площадки всех, кто нам не нужен. О'кей, милая?
– Ну, если вы считаете, что это необходимо.
– Да, считаю.
Она пожалела, что здесь нет Кэри. Почему все помешаны на наготе? Почему ей не хватило сил проявить твердость? Не потому ли, что она доверяла Вуди, он нравился ей? Или она сама понимала, что тогда сцена станет более убедительной?
Стив вернулся с печальной Энчиладой на своем вертолете.
Вуди избавился от членов съемочной группы, без которых они могли обойтись.
Мариса вошла в автобус к Санди и протянула ей жевательную резинку.
– Поверь мне, – сказала она, – я бы сама запротестовала первой, если бы это не пошло на пользу делу. Думаешь, мне очень хочется, чтобы мой приятель увидел твои прелести?
Они решили сначала отрепетировать сцену.
Стив схватил Санди сзади, сорвал пиджак с ее плеч и заставил опуститься, прижав руки девушки к ее бокам. Затем он поцеловал Санди.
– Технически все правильно, – сказал Вуди.
– Да! – согласился Стив.
Он лежал на Санди; она чувствовала мускулистость его стройного тела и невольно вздрогнула. Губы Стива были требовательными, настойчивыми.
– Теперь, – продолжил Вуди, – я хочу, чтобы ты обнял ее одной рукой, а второй опустил топ. Снимаем эпизод с самого начала.
Стив улыбнулся девушке, поднимаясь с нее.
– Ну что, обойдемся одним дублем? Она ответила на его улыбку.
– Я постараюсь.
Санди испытывала душевный подъем и волнение. Она знала, что ее тело произвело впечатление на актера. Она забыла о съемочной группе, Вуди, и думала только о Стиве.
Съемки сцены поначалу шли гладко, потом Стив сбился, и Вуди закричал: «Стоп».
Они начали заново; молодой мексиканец с «хлопушкой» говорил на ломаном английском: «„Наличные“, сцена тридцать один, дубль два».
Все шло хорошо. Стив начал целовать Санди, стягивать топ.
– Mamma mia, – пробормотал он, глядя на нее, и крепко обнял Санди.
Его рубашка была расстегнута; Санди ощутила выступившую на груди Стива прохладную испарину. Девушка провела ногтями по спине актера.
– Стоп, – закричал Вуди. – Стоп, – повторил он, но они не отодвинулись друг от друга.
Наконец Стив медленно оторвался от Санди. Она глядела на него, тяжело дыша.
– Кажется, моя страховка не помогла, – сказал он.
25
С «Каруселью» все было в порядке. Новый сценарий понравился Чарли, роль Анджелы Картер уменьшилась.
Он полностью отдался работе над ролью, получая от этого удовольствие. Он знал, что играет хорошо – об этом писали в прессе, членам съемочной группы порой не удавалось сдержать смех. Он знал, что добиться реакции от этих людей нелегко. Они выполняли свою работу, и ничто их не трогало.
Он поддерживал дружеские отношения с Анджелой. После разрыва со Стивом Магнумом она завела роман с Саем: актриса поняла, что для карьеры гораздо полезнее поставить на Сая. Она сосредоточилась на роли и попытках заставить продюсера бросить Имеральду.
Участие Динди в съемках сделало рекламу будущему фильму. Газеты называли ее «кинозвездой Динди Сайдн» или «миссис Чарли Брик». Она с удовольствием позировала фотографам.
Оказалось, что на экране она выглядит очень свежо и привлекательно; Анджела начала жаловаться Саю, что роль Динди слишком велика.
Сначала Чарли обрадовался, но радость прошла, когда на съемочную площадку зачастили репортеры, которые уделяли Динди больше внимания, чем ему. В конце концов, в их семье одна звезда – он.
Вскоре Чарли добился того, что репортеров перестали пускать на студию. Он поссорился с рекламным отделом. Динди была на стороне прессы; они начали ругаться из-за его отношения к этому вопросу, а также из-за денег, которые она тратила. И еще из-за Серафины и детей, проживших с ними почти месяц.
Чарли жаловался, что Динди совсем не проводит с ними время. Он постоянно находился на студии, а она была нужна там лишь пару раз в неделю; при желании она могла уделять внимание его родным.
Но такого желания у нее не было. Она не выносила Серафину и считала детей парой ублюдков.
Чарли негодовал, особенно потому что согласился на ее участие в «Карусели» в надежде, что она будет вежлива с его близкими. Он предпринял тайные шаги, пытаясь убрать Динди из фильма, но эту его просьбу не удовлетворили. Было слишком поздно.
Он полностью осознал, что женился на хитрой, алчной и тщеславной стерве. Именно такой, каких он всегда избегал.
За ленчем он признался Клею в совершенной ошибке.
– Не знаю, что делать, дорогой. И что это на меня нашло? Я, верно, временно потерял рассудок. Я даже больше не хочу ее.
Он не объяснил Клею, что не испытывает к ней желания, потому что в недавней ссоре Динди закричала: «Может быть, ты хороший актер, но любовник ты никудышний». Эти слова запали в его душу. Он был очень чувствителен ко всему, задевавшему его мужскую гордость.
Неужели он действительно никудышний любовник? Мишель Ломас так не считала.
Он размышлял об этом и наконец переспал с хорошенькой статисткой; она заверила его, что он «потрясающий мужчина».
Клей смутился. Он колебался, стоит ли рассказать Чарли о Риме. Решил, что не стоит. Брак все равно рушился; Чарли мог рассердиться на него за то, что он не сообщил об этом раньше.
Серафине повезло – она нашла себе приятеля. Им стал очаровательный садовник, в прошлом характерный актер. Он был примерно ее ровесником. Они составляли колоритную пару.
Чарли предложил отправиться в Лас-Вегас. Он обещал это Серафине. Через две недели она должна была вернуться с детьми в Лондон; он хотел доставить ей побольше удовольствий. Чарли нанял частный самолет.
Динди не проявила энтузиазма насчет Лас-Вегаса, но это было лучше, чем оставаться с детьми в Лос-Анджелесе. Путешествие займет два дня; возможно, она сумеет развлечься с управляющим, похожим на Джорджа Рафта.
Клей, Натали и кавалер Серафины, которого звали Мортон, – Динди безжалостно окрестила его «Моргом» – летели с ними. Девушку особенно бесило общество садовника.
– Жалкий садовник! Только твоя матушка могла подцепить садовника! – простонала она.
Они прибыли в Лас-Вегас субботним утром и остановились в «Форуме».
Клей, Натали и Чарли отдыхали возле бассейна; Серафина и Мортон с шестью сотнями долларов, врученных им Чарли, отправились испытывать свое везенье в казино.
Динди пожаловалась на усталость, сказала, что хочет вздремнуть, и ушла.
– Вот это жизнь! – воскликнул Клей, когда рыжеволосая девушка в тоге подала ему большой бокал с пуншем. – Отличное место!
– Любое место, где девушки будут крутить задом перед твоим носом, кажется тебе отличным, – едко заметила Натали и улыбнулась Чарли. – Поплаваем?
– Нет, дорогая, я хочу просто отдохнуть.
Две женщины в цветастых купальных шапочках спорили неподалеку.
– Это он, Этель, я его узнала.
– Нет, ты ошибаешься, он гораздо толще.
– Этель, говорю тебе, это он.
Они пристально смотрели на Чарли; наконец женщина, которую звали Этель, внезапно подошла к актеру и громко спросила его:
– Вы – Чарли Брик?
– Извините, мадам, но вы ошиблись, – ответил он с сильным индейским акцентом в голосе.
– Это – очень известный поэт, пишущий на суахили, сеньор Чарлз Бликворт, – вмешался Клей.
– О! – У женщины отвисла нижняя челюсть. – Я сказала подруге, что она обозналась.
Когда женщина ушла, Чарли и Клей расхохотались. Они уже много лет тешили себя подобными играми – придумывали имена, образы, повергали людей в замешательство. Хотя Чарли был кинозвездой, его узнавали не слишком часто – это одновременно радовало и огорчало актера. Он так сживался с каждой очередной ролью, что его невозможно было отделить от нее, а поскольку все персонажи были разными, подлинный Чарли Брик оставался неизвестным.
Когда подошло время ленча, Чарли сказал:
– Наверно, надо позвонить в номер и разбудить Динди.
– Я приведу ее, – отозвалась Натали. – Мне все равно надо подняться.
– Мы найдем Серафину и будем ждать тебя в «Зале оргий».
– Где?
– Это ресторан с отличной кухней и практически обнаженными официантками.
– О, Клею там понравится. Встретимся через двадцать минут.
– Она – прекрасная девушка, – сказал Чарли, провожая взглядом стройную Натали. – Тебе повезло.
Клей засмеялся.
– Наверно, да. Знаешь, в этом месяце нашему браку исполнится семь лет. Семь лет!
– Мы с Лорной поженились тринадцать лет тому назад. Годовщина свадьбы была бы в декабре, пятого декабря, – вздохнул Чарли. – Знаешь, теперь, когда у меня есть все – деньги, известность – единственное, что мне нужно, – это Лорна.
– Послушай, Чарли, это кончено. Она замужем за другим человеком, ты тоже снова женат. Ради Бога, перестань думать о ней. У твоих ног все пипки мира.
– Это все, о чем ты думаешь? Клей засмеялся.
– А что лучше этого? С момента прилета сюда я трахнул пару прелестных крошек.
Рассказы Клея о своей интимной жизни раздражали Чарли. О выдающихся способностях Клея ходили легенды; Чарли завидовал другу. Актер никогда не ложился в постель с девушкой, которая уже была с Клеем.
– Натали не сердится? – спросил Чарли, вспомнив неловкую ситуацию, в которую он попал с ней в Лондоне.
– Она не знает, – сказал Клей, – только подозревает. На самом деле она лишь раз поймала меня с поличным, я был тогда с одной немкой. Произошел ужасный скандал. Я тебе о нем рассказывал, да? Ну, когда, спасаясь от Натали, я бегал нагой по саду и свалился в пруд?
– Да, – засмеялся Чарли, прекрасно помнивший эту историю.
– У немки были самые большие груди из всех, какие мне довелось увидеть. Натали сама совершила ошибку, наняв ее. Она знает, что большие груди – моя слабость. Кстати, раз уж мы коснулись этой темы, подруга Динди – Санди Симмонс – я бы все отдал, чтобы добраться до нее!
– Хм! – после вечеринки Чарли несколько раз думал о Санди и решил, что она – одна из самых красивых женщин, каких ему приходилось встречать. Он помнил ее глаза – необычные, коричневато-желтые, тигриные.
– Интересно, трахается ли она, – сказал Клей.
– Они все трахаются, – отозвался Чарли. – Ты предлагаешь им работу, и они тотчас раздвигают ноги.
Поднявшись к себе, Натали надела брюки и рубашку. Она решила после ленча сходить к парикмахеру – ей хотелось выглядеть вечером особенно хорошо. Она постучала в дверь Динди. Их «люксы» находились рядом. Ответа не последовало.
Чертова шлюха! Она, Натали, не станет разыскивать ее по всему отелю. Эта сучка обойдется без ленча.
Натали медленно подошла к лифту. Их отношения с Чарли развиваются нормально. Она заметила, что он несколько раз интимно посмотрел на нее. Она мысленно улыбнулась. Ждать осталось недолго.
Лифт прибыл; она шагнула в кабину, поднимавшуюся вверх. Высокая брюнетка в короткой тоге сказала:
– Вы, наверно, нажали не ту кнопку, люди часто это делают. Вам придется подняться наверх, а на обратном пути лифт будет останавливаться на каждом этаже.
Кабина пошла вверх; наконец она замерла на восемнадцатом этаже. Девушка в тоге вышла, а две другие шагнули в лифт; одна из них нажала кнопку «стоп», чтобы еще одна девушка успела зайти в кабину.
Натали, стоявшая у задней стенки, увидела Динди, которая вышла из номера с симпатичным темноволосым мужчиной. Затем двери лифта закрылись.
Девушки разговаривали.
– Он схватил меня за ляжку, и я сказала: «Отвали, кретин».
– Да, иногда попадаются такие нахалы!
– Отсюда можно уехать с синяками!
– Извините, – обратилась к ним Натали, – что находится на восемнадцатом этаже?
Девушки посмотрели на нее.
– Офисы, – ответила одна.
– Сауна, кладовые, номера администрации. Вы англичанка? – сказала другая девушка.
– Да.
– Знаете, здесь остановился Чарли Брик, – сообщила третья, – и Том Джонс провел тут одну ночь, когда играл Цезаря. Моя кузина живет в Лидсе, может быть, вы ее знаете? Ее зовут Миртла Лонг, она – фотомодель.
– Нет, не знаю, – покачала головой Натали.
– Я обожаю английских актеров, – сказала первая девушка. – Роджера Мура, Питера Селлерса, Омара Шарифа. О, боже!
– Омар Шариф – не англичанин, – заметила кузина фотомодели. – Он – араб.
– Арабы мне тоже нравятся.
Натали улыбнулась. Сауна, офисы, кладовые, номера администрации – подходящие места для Динди. Интересно, с кем она там была? Натали решила выяснить это.
– По-моему, Динди еще спит, – сообщила Натали, спустившись в ресторан.
Серафина нахмурилась. Она была недовольна тем, что ее оторвали от рулетки ради еды.
– Эта девушка проспит всю жизнь. Здоровому человеку требуется не более шести часов сна в сутки.
Мортон зевнул, словно желая подтвердить, что Серафина спит только шесть часов.
Клей улыбнулся похожей на статуэтку девушке, которая замерла у стола с карандашом и блокнотом, чтобы принять заказ.
Чарли захотелось оказаться в лос-анджелесском доме и покурить в тишине марихуану. Он не испытывал сейчас потребности в общении с людьми. Ему не следовало устраивать активный отдых посреди работы над ролью. Лучше бы он читал сейчас сценарий. Чарли пожалел о том, что не взял с собой Джорджа, который остался с детьми.
– Какие планы на вторую половину дня? – спросил Клей.
– Я иду к парикмахеру, – объявила Натали.
Он полностью отдался работе над ролью, получая от этого удовольствие. Он знал, что играет хорошо – об этом писали в прессе, членам съемочной группы порой не удавалось сдержать смех. Он знал, что добиться реакции от этих людей нелегко. Они выполняли свою работу, и ничто их не трогало.
Он поддерживал дружеские отношения с Анджелой. После разрыва со Стивом Магнумом она завела роман с Саем: актриса поняла, что для карьеры гораздо полезнее поставить на Сая. Она сосредоточилась на роли и попытках заставить продюсера бросить Имеральду.
Участие Динди в съемках сделало рекламу будущему фильму. Газеты называли ее «кинозвездой Динди Сайдн» или «миссис Чарли Брик». Она с удовольствием позировала фотографам.
Оказалось, что на экране она выглядит очень свежо и привлекательно; Анджела начала жаловаться Саю, что роль Динди слишком велика.
Сначала Чарли обрадовался, но радость прошла, когда на съемочную площадку зачастили репортеры, которые уделяли Динди больше внимания, чем ему. В конце концов, в их семье одна звезда – он.
Вскоре Чарли добился того, что репортеров перестали пускать на студию. Он поссорился с рекламным отделом. Динди была на стороне прессы; они начали ругаться из-за его отношения к этому вопросу, а также из-за денег, которые она тратила. И еще из-за Серафины и детей, проживших с ними почти месяц.
Чарли жаловался, что Динди совсем не проводит с ними время. Он постоянно находился на студии, а она была нужна там лишь пару раз в неделю; при желании она могла уделять внимание его родным.
Но такого желания у нее не было. Она не выносила Серафину и считала детей парой ублюдков.
Чарли негодовал, особенно потому что согласился на ее участие в «Карусели» в надежде, что она будет вежлива с его близкими. Он предпринял тайные шаги, пытаясь убрать Динди из фильма, но эту его просьбу не удовлетворили. Было слишком поздно.
Он полностью осознал, что женился на хитрой, алчной и тщеславной стерве. Именно такой, каких он всегда избегал.
За ленчем он признался Клею в совершенной ошибке.
– Не знаю, что делать, дорогой. И что это на меня нашло? Я, верно, временно потерял рассудок. Я даже больше не хочу ее.
Он не объяснил Клею, что не испытывает к ней желания, потому что в недавней ссоре Динди закричала: «Может быть, ты хороший актер, но любовник ты никудышний». Эти слова запали в его душу. Он был очень чувствителен ко всему, задевавшему его мужскую гордость.
Неужели он действительно никудышний любовник? Мишель Ломас так не считала.
Он размышлял об этом и наконец переспал с хорошенькой статисткой; она заверила его, что он «потрясающий мужчина».
Клей смутился. Он колебался, стоит ли рассказать Чарли о Риме. Решил, что не стоит. Брак все равно рушился; Чарли мог рассердиться на него за то, что он не сообщил об этом раньше.
Серафине повезло – она нашла себе приятеля. Им стал очаровательный садовник, в прошлом характерный актер. Он был примерно ее ровесником. Они составляли колоритную пару.
Чарли предложил отправиться в Лас-Вегас. Он обещал это Серафине. Через две недели она должна была вернуться с детьми в Лондон; он хотел доставить ей побольше удовольствий. Чарли нанял частный самолет.
Динди не проявила энтузиазма насчет Лас-Вегаса, но это было лучше, чем оставаться с детьми в Лос-Анджелесе. Путешествие займет два дня; возможно, она сумеет развлечься с управляющим, похожим на Джорджа Рафта.
Клей, Натали и кавалер Серафины, которого звали Мортон, – Динди безжалостно окрестила его «Моргом» – летели с ними. Девушку особенно бесило общество садовника.
– Жалкий садовник! Только твоя матушка могла подцепить садовника! – простонала она.
Они прибыли в Лас-Вегас субботним утром и остановились в «Форуме».
Клей, Натали и Чарли отдыхали возле бассейна; Серафина и Мортон с шестью сотнями долларов, врученных им Чарли, отправились испытывать свое везенье в казино.
Динди пожаловалась на усталость, сказала, что хочет вздремнуть, и ушла.
– Вот это жизнь! – воскликнул Клей, когда рыжеволосая девушка в тоге подала ему большой бокал с пуншем. – Отличное место!
– Любое место, где девушки будут крутить задом перед твоим носом, кажется тебе отличным, – едко заметила Натали и улыбнулась Чарли. – Поплаваем?
– Нет, дорогая, я хочу просто отдохнуть.
Две женщины в цветастых купальных шапочках спорили неподалеку.
– Это он, Этель, я его узнала.
– Нет, ты ошибаешься, он гораздо толще.
– Этель, говорю тебе, это он.
Они пристально смотрели на Чарли; наконец женщина, которую звали Этель, внезапно подошла к актеру и громко спросила его:
– Вы – Чарли Брик?
– Извините, мадам, но вы ошиблись, – ответил он с сильным индейским акцентом в голосе.
– Это – очень известный поэт, пишущий на суахили, сеньор Чарлз Бликворт, – вмешался Клей.
– О! – У женщины отвисла нижняя челюсть. – Я сказала подруге, что она обозналась.
Когда женщина ушла, Чарли и Клей расхохотались. Они уже много лет тешили себя подобными играми – придумывали имена, образы, повергали людей в замешательство. Хотя Чарли был кинозвездой, его узнавали не слишком часто – это одновременно радовало и огорчало актера. Он так сживался с каждой очередной ролью, что его невозможно было отделить от нее, а поскольку все персонажи были разными, подлинный Чарли Брик оставался неизвестным.
Когда подошло время ленча, Чарли сказал:
– Наверно, надо позвонить в номер и разбудить Динди.
– Я приведу ее, – отозвалась Натали. – Мне все равно надо подняться.
– Мы найдем Серафину и будем ждать тебя в «Зале оргий».
– Где?
– Это ресторан с отличной кухней и практически обнаженными официантками.
– О, Клею там понравится. Встретимся через двадцать минут.
– Она – прекрасная девушка, – сказал Чарли, провожая взглядом стройную Натали. – Тебе повезло.
Клей засмеялся.
– Наверно, да. Знаешь, в этом месяце нашему браку исполнится семь лет. Семь лет!
– Мы с Лорной поженились тринадцать лет тому назад. Годовщина свадьбы была бы в декабре, пятого декабря, – вздохнул Чарли. – Знаешь, теперь, когда у меня есть все – деньги, известность – единственное, что мне нужно, – это Лорна.
– Послушай, Чарли, это кончено. Она замужем за другим человеком, ты тоже снова женат. Ради Бога, перестань думать о ней. У твоих ног все пипки мира.
– Это все, о чем ты думаешь? Клей засмеялся.
– А что лучше этого? С момента прилета сюда я трахнул пару прелестных крошек.
Рассказы Клея о своей интимной жизни раздражали Чарли. О выдающихся способностях Клея ходили легенды; Чарли завидовал другу. Актер никогда не ложился в постель с девушкой, которая уже была с Клеем.
– Натали не сердится? – спросил Чарли, вспомнив неловкую ситуацию, в которую он попал с ней в Лондоне.
– Она не знает, – сказал Клей, – только подозревает. На самом деле она лишь раз поймала меня с поличным, я был тогда с одной немкой. Произошел ужасный скандал. Я тебе о нем рассказывал, да? Ну, когда, спасаясь от Натали, я бегал нагой по саду и свалился в пруд?
– Да, – засмеялся Чарли, прекрасно помнивший эту историю.
– У немки были самые большие груди из всех, какие мне довелось увидеть. Натали сама совершила ошибку, наняв ее. Она знает, что большие груди – моя слабость. Кстати, раз уж мы коснулись этой темы, подруга Динди – Санди Симмонс – я бы все отдал, чтобы добраться до нее!
– Хм! – после вечеринки Чарли несколько раз думал о Санди и решил, что она – одна из самых красивых женщин, каких ему приходилось встречать. Он помнил ее глаза – необычные, коричневато-желтые, тигриные.
– Интересно, трахается ли она, – сказал Клей.
– Они все трахаются, – отозвался Чарли. – Ты предлагаешь им работу, и они тотчас раздвигают ноги.
Поднявшись к себе, Натали надела брюки и рубашку. Она решила после ленча сходить к парикмахеру – ей хотелось выглядеть вечером особенно хорошо. Она постучала в дверь Динди. Их «люксы» находились рядом. Ответа не последовало.
Чертова шлюха! Она, Натали, не станет разыскивать ее по всему отелю. Эта сучка обойдется без ленча.
Натали медленно подошла к лифту. Их отношения с Чарли развиваются нормально. Она заметила, что он несколько раз интимно посмотрел на нее. Она мысленно улыбнулась. Ждать осталось недолго.
Лифт прибыл; она шагнула в кабину, поднимавшуюся вверх. Высокая брюнетка в короткой тоге сказала:
– Вы, наверно, нажали не ту кнопку, люди часто это делают. Вам придется подняться наверх, а на обратном пути лифт будет останавливаться на каждом этаже.
Кабина пошла вверх; наконец она замерла на восемнадцатом этаже. Девушка в тоге вышла, а две другие шагнули в лифт; одна из них нажала кнопку «стоп», чтобы еще одна девушка успела зайти в кабину.
Натали, стоявшая у задней стенки, увидела Динди, которая вышла из номера с симпатичным темноволосым мужчиной. Затем двери лифта закрылись.
Девушки разговаривали.
– Он схватил меня за ляжку, и я сказала: «Отвали, кретин».
– Да, иногда попадаются такие нахалы!
– Отсюда можно уехать с синяками!
– Извините, – обратилась к ним Натали, – что находится на восемнадцатом этаже?
Девушки посмотрели на нее.
– Офисы, – ответила одна.
– Сауна, кладовые, номера администрации. Вы англичанка? – сказала другая девушка.
– Да.
– Знаете, здесь остановился Чарли Брик, – сообщила третья, – и Том Джонс провел тут одну ночь, когда играл Цезаря. Моя кузина живет в Лидсе, может быть, вы ее знаете? Ее зовут Миртла Лонг, она – фотомодель.
– Нет, не знаю, – покачала головой Натали.
– Я обожаю английских актеров, – сказала первая девушка. – Роджера Мура, Питера Селлерса, Омара Шарифа. О, боже!
– Омар Шариф – не англичанин, – заметила кузина фотомодели. – Он – араб.
– Арабы мне тоже нравятся.
Натали улыбнулась. Сауна, офисы, кладовые, номера администрации – подходящие места для Динди. Интересно, с кем она там была? Натали решила выяснить это.
– По-моему, Динди еще спит, – сообщила Натали, спустившись в ресторан.
Серафина нахмурилась. Она была недовольна тем, что ее оторвали от рулетки ради еды.
– Эта девушка проспит всю жизнь. Здоровому человеку требуется не более шести часов сна в сутки.
Мортон зевнул, словно желая подтвердить, что Серафина спит только шесть часов.
Клей улыбнулся похожей на статуэтку девушке, которая замерла у стола с карандашом и блокнотом, чтобы принять заказ.
Чарли захотелось оказаться в лос-анджелесском доме и покурить в тишине марихуану. Он не испытывал сейчас потребности в общении с людьми. Ему не следовало устраивать активный отдых посреди работы над ролью. Лучше бы он читал сейчас сценарий. Чарли пожалел о том, что не взял с собой Джорджа, который остался с детьми.
– Какие планы на вторую половину дня? – спросил Клей.
– Я иду к парикмахеру, – объявила Натали.